URBAN HISTORY: МЕЖДУ ИСТОРИЕЙ И СОЦИАЛЬНЫМИ НАУКАМИ Текст научной статьи по специальности «История и археология»

DOI: 10.17323/1728-192X-2022-3-250-285

Urban History: между историей и социальными науками*

Игорь Стась

Кандидат исторических наук, старший научный сотрудник, Лаборатория исторической географии и регионалистики, Тюменский государственный университет.

Адрес: Володарского ул., 6, Тюмень, Российская Федерация, 625003 E-mail: igor.stas@mail.ru

В статье анализируется становление и развитие Urban History как направления американо-британской исторической науки до и сразу после эпохи городского кризиса 1950-1960-х годов. Концепция статьи предполагает, что городская историография формировалась в постоянном диалоге с социальными науками. В 1930-х годах академические городские историки выступили в роли оппонентов «аграрной» и фрон-тирной истории Америки. Черпая свои идеи в чикагской социологии города, они воспроизводили национальную историю гражданских местных сообществ, выражавших достижения западной цивилизации. Историки, описывающие историю городов в национальном нарративе, преимущественно работали в рамках подхода «город как место». В конце 1950-х — 1960-е годы Urban History и социальные науки вступили в междисциплинарный союз. В контексте наступившего городского кризиса социальные науки декларировали значимость генерализации социальных явлений, вслед за которыми городская историография отвернулась от идеи города как места в сторону обобщения урбанизации (подход «город как процесс»). Другая часть историков, которая придерживалась междисциплинарной парадигмы, акцентировала внимание на изучении физических форм и разнообразия пространств в городах (подход «город как среда/пространство»). Эти историки предложили холистический взгляд на город как на фокус и линзу, посредством которой пишется история. Вскоре в среде историков образовалась группа «бунтовщиков». Они назвали свое движение New Urban History и выступили за возвращение исторического контекста в городские исследования и против социальной теории. Но в стремлении реконструировать историю «снизу вверх» через квантитативное изучение социальной мобильности новые городские историки неожиданно потеряли город в качестве важной переменной своего анализа. Им пришлось отказаться от модного названия и признать себя представителями социальной истории, интересующейся проблемами класса, культуры, сознания и конфликтов. В этой ситуации некоторые попытались примерить на себя ускользающий бренд «New Urban History». Впрочем, и их попытка потерпела неудачу. В итоге городскими историками остались только те, кто сохранял верность национальному нарра-тиву и междисциплинарному подходу «город как среда/пространство», но продолжал, оставаясь в лоне исторической науки, метаться вокруг конвенциональной социологии города и ее отрицания.

Ключевые слова: городская история, новая городская история, социология города, социальные науки, национальная история, междисциплинарный подход, социальная история, квантитативный метод

1. Исследование выполнено при поддержке Комитета науки Министерства образования и науки Республики Казахстан (грант № АР08857378).

250

СОЦИОЛОГИЧЕСКОЕ ОБОЗРЕНИЕ. 2022. Т. 21. № 3

При первом взгляде на Urban History2 может показаться, что, несмотря на все превратности увлекательного дисциплинарного развития, она вписалась в главные парадигмы исторической науки, свернула на основных перекрестках социально-гуманитарных наук: от социальной истории к культурному повороту, от национального метанарратива к пространственным и постколониальным исследованиям, от локальной истории к глобальной. Вместе с тем Urban History двигалась и несколько в ином ритме. Большие научные сдвиги не оказались в приоритете ее саморефлексии. С одной стороны, она была в поиске своей идентичности в диалоге с самой собой, в среде научного исторического сообщества, в котором постоянно задавался вопрос «Что такое городская история?». Но также она искала себя в разговоре с социальными науками, ставшими для нее своеобразной концептуальной абстракцией, о которую эхом резонировали идеи городских историков. Urban History пыталась осознать, что она такое и как она делается: «Что она изучает?», «Что такое город?», «Как историк его исследует?». Поставленные вопросы касались не только служителей Клио, но относились к теории города. Эти два параллельных поиска себя как историографического направления определяли рождение, становление и дифференциацию городской истории.

Само рождение Urban History в 1930-1940-е годы происходило в тесном диалоге с социальными науками. Не выдумывая чего-то нового, городские историки легко обращались к концептам города, сформулированным социальными учеными. Со временем эта междисциплинарная коммуникация только усиливалась. Если в первых трудах городские историки лишь ссылались на социальных ученых, обозначая научные возможности своего исследовательского предмета, то впоследствии, в период городского кризиса 1950-1960-х годов, они стали полноправными участниками междисциплинарных дискуссий о генерализирующих теориях города и урбанизации. В конечном итоге историки предложили свой взгляд на теорию города и урбанизации и выступили с критикой социальных концепций.

Анализ диалога Urban History и социальных наук в данной статье базируется на исследовании американской и частично британской историографии. Хотя в западной исторической науке британская Urban History рассматривается как самостоятельное направление городской историографии, я все же склонен считать, что на появление британского варианта значительно повлияла американская Urban History3. Такое пространственное лимитирование исследования также

2. В российской науке это историографическое направление не имеет единого названия или устоявшегося перевода. Российский нейминг данного исследовательского поля включает разные понятия: «историческое городоведение», «городская история», «историческая урбанистика». Поскольку каждое из этих понятий имеет излишнюю отечественную коннотацию (соответственно — ассоциация с краеведением; обозначение самого исторического процесса, но не направления; углубление «урбанистического» знания вплоть до XVIII в.), в данной статье я предпочитаю употреблять термин в оригинале — Urban History. Это также важно с учетом того, что историческая урбанистика в СССР/России имеет собственный оригинальный опыт взаимодействия с социальными науками (например, школа И. М. Гревса и Н. П. Анциферова или влияние демографии), который почти не затрагивал западную интеллектуальную традицию.

3. Подробнее об этом смотрите в диссертации Гэри Дэвиса (Davies, 2014: 131-141).

объясняется слабым влиянием социальных наук, в частности социологии города, на становление городской истории в других странах. Так, даже канадская Urban History на удивление была мало связана с социологической концептуализацией (Stave, 1980: 198; Artibise, Linteau, 1984: 11). Городские историки чаще всего работали в национальных, иногда даже локальных, традициях исторической науки. Например, краеведческий дискурс значительно предопределял становление городской историографии в СССР/России (Стась, 2015: 31, 42). Судя по корпусу обобщающих работ о развитии городской историографии, опубликованных на страницах журналов по Urban History, историки за пределами англосаксонской традиции по большей части не расширяли свою методологию инструментарием из других наук. Но некоторые исключения были. Так, французские историки-урбанисты тесно соприкасались с географией (Stave, A Conversation with Francois Bedarida, 1984: 299) и даже пытались ответить на некоторые вопросы социальных ученых (Bedarida, 1968: 59-60). Германская городская история была в какой-то степени отражением развивающейся социологии сообществ (community-sociology) (Reulecke, Huck, Sutcliffe, 1981: 42-43). Либо встречались одиночки, такие как австралийский историк Рональд Лоусон (Ronald Lawson), которые черпали вдохновение в американской городской социологии (Davison, 1979: 104). Впрочем, эти примеры не переросли в полноценный диалог между историками и социальными учеными, который наблюдался в США и отчасти в Великобритании.

Основная гипотеза данной статьи предполагает, что этапы становления Urban History как американо-британского историографического направления (19301980-х гг.) предопределялись сменой отношения историков к социальным исследованиям города и урбанизации. Все проанализированные публикации обобщали историю своего научного направления и задавали вопросы о взаимосвязи Urban History и социальных наук. Я вывожу на первый план этот диалог городских историков и социальных ученых, который, как попытаюсь доказать в дальнейшем, был первостепенным в развитии городских исследований исторической науки. Несмотря на то, что в этом междисциплинарном взаимодействии участвовали представители различных социальных наук (социологи, демографы, географы, социальные антропологи, экономисты), на внутреннюю логику развития Urban History в первую очередь влияли контакты с социологией. По этой причине это исследование фокусируется на анализе реакций исторической науки на социологический подход в изучении города и урбанизации.

Необходимо уточнить, что данная статья не является социологической. Ее фабула выстроена в хронологическом нарративе, показывающем эволюцию исторической субдисциплины с точки зрения истории идей и тех людей, которые стояли за ними. Этот текст также не является институциональной историей, поэтому читатель не найдет в нем анализа становления специализированных журналов, разработки первых университетских курсов или научных центров. Равным образом эта статья не является обзором всех трудов, которые были опубликованы в рамках данного направления в эпоху его становления. Я анализировал историографиче-

ские источники, то есть исследовательские тексты, которые сами рефлексировали над историей своей дисциплины и пытались ответить на вопрос «Что такое городская история?». Важнейшим корпусом источников стали интервью с историками-урбанистами, которые собрал Брюс Стейв (Bruce M. Stave) (Stave, 1977b, The Making of Urban History). В них городские историки давали свою интерпретацию становления Urban History и делились субъективными представлениями о связях городской историографии с социальными науками. Таким образом, данная статья является исследованием истории идентификации ученых-историков, которые выбрали объектом своего изучения город и пытались найти свое место в системе социальных наук.

Основываясь на этом критерии, я выделяю три этапа в развитии Urban History. В первом формирующееся историографическое направление было частью традиционной национальной истории и определялось идеологическими и теоретическими взглядами Чикагской школы социологии (1930-1950-е годы). Во время второго Urban History интегрировалась в междисциплинарную дискуссию социальных наук о генерализации городской теории (вторая половина 1950-х — 1960-е годы). В третьем была сформирована New Urban History, которая выступила с критикой социальных исследований города, а затем, трансформируясь в новую социальную историю, предложила описание урбанизации, основанное на исторической контекстуализации (вторая половина 1960-х — начало 1980-х годов). На каждом этапе историки предлагали новый исследовательский фокус, который дискурсивно определял научную повестку и был реакцией на социальную теорию. В конечном итоге в Urban History сформировались четыре подхода к городским исследованиям, которые продолжают существовать в исторической науке в том и или ином в виде. Я их условно называю «город как место», «город как процесс», «город как среда/пространство», «контекст без города»4.

В тени социологии города: Urban History как национальная история

В формате местного ненаучного историописания городская история появилась задолго до упоминаемых в данной статье событий. С середины XIX века и вплоть до 1920-х годов американские урбан-историки были поколением любителей и журналистов, которые занимались «бустеризмом» родных мест (Abbott, 1996: 688-692). Вместе с тем под влиянием идейного романтизма первой половины XIX века эта традиционная историография конструировала негативный образ городской жизни. Общественные деятели с неприятием относились к городу как порождению промышленного переворота, разрушающему сельскую и природную идиллию. Публицисты рассматривали города почти исключительно как политические и социальные «проблемы», как «аномалии в обществе» и отклонение от естественного

4. Впервые подобную типологизацию подходов выделил Теодор Хершберг (Hershberg, 1978: 4-9). Он предложил следующие исследовательские стратегии — «городская биография», «городское как место» (urban as site), «городское как процесс» (urban as process).

и нормального порядка жизни (Glaab, 1963: 15; Lampard, 1961: 52; Diamond, 1941: 68-70). До 1950-х годов этот антиурбанизм был распространенным в американо-британской историографии взглядом. Историк Гэри Дэвис считает, что неприязнь к промышленно-городской экспансии задержала формирование Urban History как научного направления (Davies, 2014: 54-55).

Вплоть до 1930-х годов национальная история США традиционно рассматривалась как рассказ о сельско-аграрной экспансии на Великий Запад, в то время как городу уделялось второстепенное значение. Особенно влиятельной была теория фронтира Фредерика Тёрнера (Frederick J. Turner), согласно которой появление города на американском Западе произошло только на последнем этапе фронтирной интеграции. Однако в 1930-е годы сформировалась группа академически ориентированных историков, писавших биографии городов в контексте национальной истории (Abbott, 1996: 692). Так, публикация томов серии «История американской жизни» была первой попыткой взглянуть на общую историю городов США. Наиболее авторитетной в этой серии стала книга Артура Шлезингера-старшего (Arthur Schlesinger, Sr.) о расцвете американских городов в конце XIX века (Glaab, 1963: 13). Большинство исследователей сходятся во мнении, что Urban History как отдельная отрасль исторической науки восходит именно к работам Шлезинге-ра-ст. (Frisch, 1979: 353).

И хотя сам Шлезингер-ст., а впоследствии и другие историки-урбанисты, ссылался на высказанную Тёрнером в конце жизни мысль о необходимости городского переосмысления истории Америки, именно он в 1940 году предложил траекторию такого пересмотра: постоянное взаимодействие города и деревни в развитии американской цивилизации, где город выступал слугой сельскохозяйственной экономики, затем ревнивым соперником, потом угнетателем, а в конце становился товарищем и соучастником в новом национальном синтезе (Schlesinger, Sr., 1940: 43, 66). Тем самым Шлезингер-ст. встраивал городское развитие в схему американской национальной истории: подъем городов был триумфом индустриализации над сельским хозяйством, урбанизированный Восток угрожал ценностям старой Америки и аграрного Запада, город был местом классового конфликта капиталистов и рабочих. Для Шлезингера-ст. и его последователей городская история стала национальной историей.

Таким образом, первые исторические исследования города резко разграничивали сельскую и городскую историю. Городская традиционная историография формировалась как реакция на идеализацию пасторальных сюжетов. Одновременно, с подачи Макса Вебера, Георга Зиммеля и Фердинанда Тённиса, первые социальные теории города основывались на бинарной оппозиции сельского и городского. В этих концепциях, будучи враждебным, болезненным и рациональным существом, город поглощал размеренную и привычную деревенскую жизнь. Вебе-рианский городской западноцентризм окончательно утвердился в трудах чикагских социологов, чьи работы оказывали сильное влияние на американских историков. Эта идеология наиболее отчетливо отразилась в авторитетных эссе Луиса

Вирта, в которых он провозгласил, что история цивилизации может быть написана только через историю городов, а американские города находились на переднем крае современной цивилизации, представляя составную часть и результат экспансии Европы (Wirth, 1940: 755). При написании национальных нарративов историки уже не могли игнорировать такую интерпретацию истории.

В 1941 году был опубликован сборник «Историография и урбанизация». Его авторы сосредоточились на изучении предметных тем — от выборов до школ — на фоне города, за исключением Уильяма Даймонда (William Diamond). Он первым комплексно посмотрел на городскую историю как историографическое направление, объявив знаменитые работы чикагских социологов — эссе Роберта Парка и сборник под редакцией Эрнста Бёрджесса — самыми важными текстами для городских историков (Park, 1915; Burgess, 1926). Эти труды определяли круг вопросов, которые историки должны были задавать городу на каждом этапе его развития (Diamond, 1941: 79-80). В русле социологического подхода Даймонд также акцентировал внимание на отличиях города и села. Но в то же время он предупреждал, что главная опасность не в дихотомии городского и сельского, а в неумении проводить различия между результатами городской жизни и культурными изменениями по причине индустриализации. Он считал, что не стоит смешивать урбанизм с капитализмом и индустриализмом, иначе город превратится в еще один фронтир, в расплывчатую концепцию американской истории (Diamond, 1941: 107-108).

Новые интенции городских историков зависели от популярного в то время неклассического историзма с его неокантианскими антипозитивизмом и идио-графической когнитивной стратегией. По сути, традиционная городская историография выстраивалась вокруг веберианской проблематизации понятия «город», в котором он выступал не просто поселением с жителями, но как гражданская община, чьи члены обладали правами и обязанностями. Уже в самом начале формирования городской истории наметился интерес к исследованию городских сообществ и ассоциаций как наиболее заметному проявлению национальной истории. Карл Эбботт (Carl Abbott) выделил два основных исследовательских вопроса этой традиционной Urban History: 1) почему и как люди собирались вместе в больших городах? 2) как жителям этих городов удалось объединиться, взаимодействовать и функционировать в качестве гражданских образований? (Abbott, 1996: 688).

Историки-урбанисты отвечали на эти вопросы преимущественно описанием истории одного города (популярный жанр «городских биографий») или исследованием одной сферы городской жизни в конкретных хронологических рамках. В городской историографии такая стратегия связывалась с идиографическим подходом (Frisch, 1979: 353) и получила название «город (городское) как место» (urban as site) (Katz, 2015). Согласно Эбботту, такой подход воссоздания исторического опыта гражданских сообществ Америки означал работу в тени традиций Чикагской социальной науки. Если социологи изучали способы, с помощью которых города функционировали как экономические и социальные единицы,

несмотря на их фрагментацию по районам, классам, этническим признакам и расам, то историки всего-навсего писали нарратив об экономическом росте Америки на примере истории городов и местной общественности (Abbott, 1996: 692-694).

Наиболее обстоятельно эти исследовательские принципы были очерчены в статье Блэйка МакКелви (Blake McKelvey), ученика Шлезингера-ст. По его мнению, задача историков-урбанистов состояла в выявлении взаимосвязанных течений городской жизни и оценке проблем и достижений при росте городов. В такой установке историк пытался выявить, как устремления конкретных сообществ проявлялись в городском развитии (McKelvey, 1952: 920). При этом для МакКелви было важно рассматривать городскую застройку современного периода не просто как проявление прогресса и упадка, но как элемент исторического процесса (McKelvey, 1952: 928). После позитивной реакции на эту статью МакКелви и другой городской историк, автор книги об истории Милуоки, Бэйрд Стилл (Bayrd Still) создали в 1953 году исследовательскую Группу американской городской истории (American Urban History Group) при Американской исторической ассоциации (American Historical Association), которая начала выпускать информационный бюллетень (Newsletter) (Stave, 1976: 474-475). Группа представляла собой небольшой коллектив исследователей и так и не заняла центральное место в объединении традиционных городских историков, которых по всей стране на тот момент насчитывались десятки. Тем не менее именно эта команда первой попыталась суммировать и концептуализировать городские исследования.

В конце 1950-х годов была опубликована наиболее успешная монография по городской истории, написанная в контексте национального нарратива (Abbott, 1996: 694). Историк Ричард Уэйд (Richard C. Wade) с урбанистических позиций окончательно переосмыслил теорию фронтира Тёрнера. Он выдвинул тезис о том, что города на Западе на самом деле являлись главным элементом фронтира и в своем развитии подражали городским центрам восточного побережья США (Wade, 1959). Другим крупным городским историком, продолжившим свои изыскания в рамках наследия Шлезингера-ст., была Констанс Грин (Constance McLaughlin Green). Ее в первую очередь интересовало влияние национальных изменений на города и вклад, который они внесли в американскую историю (Green, 1957; Green, 1965). И хотя последователи Шлезингера-ст. продолжали негативно описывать города, видя в них источник новых социальных и политических проблем (Glaab, 1963: 14), в исторических сюжетах город, следуя заветам чикагских социологов, приобрел ведущую роль в становлении американского общества и его экономической мощи. Весь пафос этого национального урбанистического метанарратива проявился в работе Льюиса Мамфорда «Город в истории» (Mumford, 1961). Будучи скорее социальным мыслителем и философом, Мамфорд решил обобщить всю мировую историю города. В его повествовании город освободил человечество от примитивной, иррациональной жизни сельского общества и стал конечным продуктом западной науки и техники (Gilfoyle, 2015: 572-573).

В 1970 году Ричард Уэйд опубликовал программную статью, которая подытоживала путь Urban History как национальной истории. Он подчеркивал, что урбанизация была глубоко национализирующей силой, а национальный прогресс являлся следствием городских реформ. Уэйд настаивал, что городская история должна продолжать: 1) анализировать рост городов Америки от первых поселений до мегаполисов и 2) определять, какое значение городское развитие внесло в национальный опыт. При этом Уэйд отмечал, что чикагские социологи обеспечили рамки и акценты, которые доминировали тогда в городском анализе (Wade, 1970: 43, 49, 62).

Таким образом, национальная Urban History 1930-1960-х годов в США вдохновлялась ранней социологией города. Для нее было характерно: 1) по-веберовски изучать гражданство; 2) по-чикагски концентрироваться на местных сообществах; 3) категорично противопоставлять городское и сельское; 4) превозносить города Запада как символ современной цивилизации. В синтезе с социологией традиционная городская историография уже больше не была обыкновенной местной историей, теперь она отражала многие аспекты регионального и национального развития (Lampard, 1961: 54). Тем не менее, просто рассказывая городские биографии в национальном контексте («город как место»), этот вариант Urban History остался наиболее консервативным, в то время как общественный резонанс 1950-1960-х годов, связанный с городскими проблемами, подталкивал историков-урбанистов к глубокому методологическому и концептуальному пересмотру своих исследований.

В союзе с социальными науками: Urban History как междисциплинарный подход

Этот общественный резонанс получил название городского кризиса (Urban Crisis) (Weaver, 2017). В послевоенные годы американские города столкнулись с большими социальными трудностями. Предшествующий век модерна превратил их в пространства для автомобилей, но не для людей. Масштабная субурбанизация вела к усилению расовой сегрегации, стремительно нарастало социальное неравенство. Современники воспринимали американские города как больные организмы, которые следовало лечить. В 1961 году эти негативные общественные настроения воплотились в трех знаковых книгах об «умирающих» городах. Джейн Джекобс призвала к новому урбанизму, отдававшему приоритет комфортной городской среде. Уже упоминавшийся Льюис Мамфорд описал историческую природу города от древности до современности, чтобы поставить вопрос, возможно ли строительство города нового типа, свободного от внутренних противоречий и способствующего развитию человечества. Жан Готтман объявил о наступлении мегаполисов как новой формы урбанизации и географической организации мира (Ewen, 2016: 17-18; Wade, 1970: 48; Miller, Griffen, Stelter, 1977: 10-11).

Этот дискурс 1950-1960-х годов актуализировал внимание историков на современном развитии городов. Когда в середине 1960-х годов заработала американская программа реформ «Великое общество», изучение ретроспективного опыта виделось частью практического решения последствий урбанизации. Федеральные комиссии, изучавшие социальные проблемы, привлекали историков, чтобы те показали генезис современных городских вызовов, фонды стали активно предоставлять им гранты (Wade, 1970: 47-48). Urban History быстро институционализировалась, становясь частью большого пространства социальных городских исследований. Для диалога Urban History с самой собой и социальными науками городской кризис выступил точкой отсчета, временем развилки ветвей городской истории. В этот период из ствола Urban History как национальной истории выросло множество междисциплинарных ответвлений, которые придали новый смысл вопросу «Что такое городская история?» и окончательно встроили ее в контекст социальных наук. Общественный интерес эпохи городского кризиса давал поводы для интеллектуального пересмотра городской истории, который давно назрел (Lampard, 1961: 49).

Развилка обозначилась в 1950-е годы, когда часть историков пришла к пониманию того, что конфликт города и села, индустриальных центров и сельско-аграр-ных регионов исчерпал возможности описания социальных изменений (Lampard, 1961: 53). Этапы истории отдельного города могли не отражать вехи национальной истории, а периоды развития городского сообщества часто проистекали из критических поворотных точек внутри его самого (Glaab, 1965: 61). В этот момент руку помощи протянули социальные исследователи, которые уже говорили о необходимости изучения не только концепции города и урбанизма как образа жизни, но и феномена урбанизации как социального процесса (Frisch, 1970: 882) и сразу же осмысляли эту проблематику в междисциплинарном контексте.

В мае 1954 года Советом по исследованиям в области социальных наук (Social Science Research Council) была организована первая такая конференция «Роль городов в экономическом развитии и культурных изменениях», собравшая ученых из разных научных сфер. В мае 1958 года Совет провел вторую большую междисциплинарную конференцию на тему урбанизации, по ее итогам был создан Комитет по урбанизации (Committee on Urbanization) под председательством демографа Филипа Хаузера (Philip Hauser). За время своего существования в 1958-1964 годы Комитет объединил представителей различных наук — географов, политологов, социальных антропологов, социологов, экономистов и историков. Междисциплинарная команда пришла к выводу о наличии значительных пробелов в знании об истоках и последствиях урбанизации, поскольку прошлые исследования основывались на ограниченном историзме, связанном только с наблюдениями западного мира. По этой причине особой критике подверглись чикагские социологи (Hauser, Schnore, 1965: V-VI).

Будучи в начале 1960-х годов секретарем этого Комитета, Лео Шноре (Leo Francis Schnore) стал настоящим представителем социологов в вопросах меж-

дисциплинарных связей между социальными науками и городской историей. Шноре рассматривал город как социальный организм, который подвержен процессу постепенного роста и развития, он критиковал социальные исследования города за их ограниченность в историческом анализе и недостаточное внимание к измерению времени: «Сейчас я более чем когда-либо убежден, что исторический подход к городским экологическим и демографическим явлениям дает наилучшую надежду на обоснованные обобщения в этой области» (Schnore, 1975b: 397). Шноре призывал историков в приоритетном порядке осуществлять демографические, экологические, организационно-структурные и социально-психологические исследования (Schnore, 1968; Schnore, 1975b: 398).

Членом Комитета был экономический историк Эрик Лэмпард (Eric E. Lampard), который еще в 1954-1955 годах представил свои наработки для Комитета по исследованиям в экономической истории (Committee on Research in Economic History). В них он указывал на особые трудности обобщения в исследовательском поле историков-урбанистов (Stave, 1975a: 447). Ученый считал, что идентичность города складывалась из общих социальных сил, при этом население каждого конкретного города сталкивалось со специфическими ограничителями в виде городской культуры, окружающей среды, размера, ресурсов, позиции, местоположения и использования техники. Лэмпард стремился дифференцировать городские процессы в концептуальных рамках экономического анализа (Lampard, 1955: 84). Идеи Лэм-парда во многом ознаменовали закат доминирования идеографического подхода в Urban History и возвышение номотетического подхода.

Наиболее подробно номотетические идеи Лэмпард описал в статье «Американские историки и исследование урбанизации», которую опубликовал в старейшем историческом журнале США в 1961 году. Он писал: «Американская городская история — все, что существует в ней — это в значительной степени история городов и их "проблем", а не история урбанизации» (Lampard, 1961: 49). Он резко критиковал традиции конструирования «городского» через «место» (site). По его мнению, ученые были озабочены биографиями конкретных сообществ, исследованием случаев в городском соперничестве или общим «влиянием» города на общество, а не урбанизации как социального процесса. Лэмпард призывал изучать историю населения, но выйти за пределы голых статистических схем его концентрации. Предикат «городской» (urban) из предмета превращался в схему концептуализации (Lampard, 1961: 50, 61).

В конечном итоге Лэмпард резко критиковал классических городских социологов, которые утверждали, что города — это «образ жизни» или «состояние ума», за то, что они достаточно вольно трактовали «городские» отношения и поведения. Он утверждал, что те сообщества, которые встречались в городах, не обязательно являлись «городскими», хотя именно так их определяли большинство исследователей. Согласно Лэмпарду, ученые должны были прийти к целостной поисковой теории «сообщества», чтобы выяснить, что в целом было «городским» в американском опыте. Для решения этой проблемы он предложил историкам опираться

на разработки школы экологической социологии Амоса Генри Хоули (Amos Henry Hawley), Отиса Дадли Дункана (Otis Dudley Duncan) и уже упомянутого Лео Шно-ре. В рамках их теорий городские сообщества могли рассматриваться как результат изменения баланса между населением и окружающей средой, обусловленного технологиями и организацией (Lampard, 1961: 56-58, 60).

Позднее Лэмпард при историческом анализе урбанизации обращался к демографии, социальным и поведенческим наукам. Для этого нужно было объединить демографический (урбанизация как концентрация населения) и структурный (урбанизация как социальная и экономическая дифференциация) подходы, а сама модель урбанизации выстраивалась через четыре переменные — население, технологии, социальную организацию и окружающую среду (Lampard, 1965: 519522, 550). Как позже отмечал Шноре, схема с этими переменными, впервые предложенная социологом Дунканом, обладала большим потенциалом для городских историков (Schnore, 1975b: 408). Итак, придерживаясь номотетического фокуса, Лэмпард выдвинул два отличительных, но взаимосвязанных подхода к городской истории: изучение урбанизации как социального процесса и концентрации населения и сравнительное изучение сообществ в рамках экологии человека (Lampard, 1961: 61).

Другой историк Чарльз Глааб (Charles N. Glaab) также сотрудничал с Комитетом по урбанизации. Он представлял исследовательскую группу, которая была сформирована в Канзас-Сити в 1955 году на средства фонда Рокфеллера. Под руководством историка Ричарда Уола (Richard Wohl) она реализовывала междисциплинарный проект «История Канзас-Сити», посвященный ретроспективному изучению с помощью новых технологий социальных структур города. Проект осуществлялся в духе повествовательной и аналитической истории и был первым большим исследованием в городской истории США, разрушившим барьеры между социологами и историками. Теодор Браун (^eodore Brown), возглавивший проект после смерти Уола, заметил, что в американской историографии еще не было такого полномасштабного исторического исследования, которое рассматривало бы город в качестве ориентира вместо того, чтобы вписывать местные события в готовую сетку национальной истории (Glaab, 1992: 379). В 1962 году исследовательский проект был завершен, хотя Браун и продолжил работать над ним до 1965 года (Glaab, 1992: 387). Как междисциплинарный теоретик городской истории Глааб считал, что историку-урбанисту необходимо использовать точные методы социальных наук и принимать во внимание их выводы о городах настоящего (Glaab, 1965: 58).

Таким образом, историки относительно быстро осознали важность союза с социальными науками. Фактически именно тогда, в начале 1960-х годов, родилось распространенное сегодня понимание Urban History как интердисциплинарной области историографии. В 1961 году Объединенный центр городских исследований (Joint Center for Urban Studies) и Летняя школа Гарвардского университета (Harvard University Summer School) провели первую посвященную истории городов кон-

ференцию. И вновь на мероприятие, помимо историков, были приглашены планировщики, архитекторы, экономисты, философы и социологи. Через несколько лет доклады участников были опубликованы в сборнике (Handlin, Burchard, 1963). Участники мероприятия — историки Оскар Хандлин (Oscar Handlin), Дэнис Бро-ган (Denis Brogan) и Джон Бурхард (John Burchard) — поддержали монографические исследования городов и тем самым выступили против номотетических идей Лэмпарда, который также присутствовал на конференции. Как отмечал Хандлин, «историк должен иметь дело с частностями, а не с обобщениями». По его мнению, теоретические рассуждения о природе города не давали ответа на вопросы о конкретном городе во всей его уникальности, о развитии городов, об их сравнении, причинно-следственных связях городских событий, почему одни оказались успешнее, чем другие: «Какой бы полезной ни была общая теория города, только подробное отслеживание огромного диапазона переменных в контексте прольет свет на динамику процессов». На конференции он произнес впоследствии часто цитируемое антимамфордское высказывание: «Нам нужно меньше исследований города в истории, чем истории городов» (Handlin, 1963: 25-26).

В начале 1960-х годов в Великобритании зарождалась еще одна влиятельная ветвь городской истории. Ее основателями были известные историки викторианского города Джим Дайос (Jim Dyos) и Эйза Бриггс (Asa Briggs), также вначале вдохновленные школой чикагских социологов. Тем не менее первые историки-урбанисты Великобритании считали, что концепции Чикагской школы нуждались в адаптации к британским городам в конкретно-историческом контексте (Davies, 2014: 144, 150). Формируя новую отрасль английской историографии, Дайос решил встроиться в общую традицию американских междисциплинарных форумов 1954, 1958 и 1961 годов, которые подняли вопрос об изучении феномена урбанизации (Dyos, 1968: 10-14). Так, в сентябре 1966 года он организовал подобный форум в Ле-стерском университете, на который также собрались историки, географы, социологи и проектировщики («civil designers»). На мероприятии присутствовал и главный сторонник междисциплинарного взаимодействия социолог Шноре, который с досадой указывал, что в последние годы стало совершенно очевидно, что история как наука не собиралась генерировать исторические данные и интерпретации по всем многочисленным аспектам города и его прошлого, которые интересуют социологов. Поэтому он не видел другого выхода, как каждой дисциплине социальных наук, которая изучает город, выпускать своих собственных историков, что привело бы к признанию новых «городских» специальностей. Он понимал все трудности такого реформирования, так как даже американская городская социология была областью с полным отсутствием интереса к историческим вопросам и дисциплиной без фокуса (Schnore, 1968: 189-190).

Британские участники конференции частично соглашались с таким суждением: для написания истории городов историк-урбанист должен был заблаговременно погружаться в результаты социальных исследований (Briggs, 1968: V). Однако они настаивали на повышении роли исторической науки. В своей знаме-

нитой «Повестке дня для урбан-историков» Дайос отметил, что социологи собирали коллекцию отклонений городской жизни, но упускали из виду ее обычную рутину, а географы анализировали исключительно рост городов. В этой связи он призывал социальных ученых предварительно изучать (pre-occupation) историю городов, прежде чем начинать свои исследования (Dyos, 1968: 4). В британском варианте, не являясь отдельной дисциплиной или формой знаний самой по себе, Urban History становилась фокусом взаимодействия различных дисциплин (Dyos, 1982: 31): «Она должна быть открыта влиянию всех видов родственных дисциплин, ареной, на которую люди приходят извне» и, конечно, «должна касаться всего города в целом» (Stave, 1979: 491-492). Это означало не просто изучение фиксированных во времени и пространстве отдельных сообществ, но исследование более широких исторических процессов и тенденций, которые полностью выходили за рамки жизненного цикла и диапазона опыта конкретных городских сообществ (Dyos, 1968: 7). Следовательно, позиция Дайоса отличалась от американского коллеги Хандлина, но не в сторону генерализации, как может показаться, но холистическим принципом обобщения. В то же время Дайос, как и Хандлин, предостерегал от неисторического и апокалиптического видения городской истории, как в книге Мамфорда «Город в истории» (Dyos, 1968: 7, 9). Через контекст конкретных городских кейсов образцовому урбан-историку следовало показать процесс урбанизации в целом и обеспечить ощущение реальности города, то есть понимание того, как люди упорядочивают свою жизнь, создают ее стиль, форму и направление, а также участвуют в принятии политических решений, необходимых для конкретного пространства (place) (Stave,

1979: 479).

Еще одной серьезной фигурой в междисциплинарной области Urban History стал Сэм Басс Уорнер-младший (Sam Bass Warner, Jr.). По его мнению, писать историю городов невозможно, не заимствуя концепции из других дисциплин: «Моя идея заключается в том, что существует множество гипотез социальных наук, которые помогают нам понять город, но не хватает исторических данных, чтобы сказать, являются ли эти гипотезы точными или неточными, или как их необходимо сформулировать или изменить» (Stave, 1974: 108). Его исследования — новаторские исторические труды, которым удалось реконструировать взаимосвязанность физической среды города и социальных отношений (Gilfoyle, 2015: 573). В книге, вышедшей в 1962 году, он показал, что структурные особенности субурбанизации конца XIX века определялись экономическими факторами и транспортными коммуникациями, в первую очередь движением трамваев (Warner, Jr., 1962). Лэмпард назвал эту книгу одной из самых влиятельных в городской истории, поскольку в ней удалось создать ощущение времени и пространства (place), обладающее исторической предметностью (Stave, 1975a: 461).

Впоследствии, анализируя историю Филадельфии, Уорнер-мл. выдвинул теорию о том, что урбанизация США была связана с американской системой ценностей «приватизма» (privatism), то есть стремлением американцев участвовать

в индивидуальной борьбе за богатство. По этой причине города Америки превращались в места для «частных дельцов» («private money makers») (Warner, Jr., 1968). В начале 1970-х годов Уорнер-мл. опубликовал книгу «Городская глушь», которая произвела широкий резонанс в научном сообществе и стала частью дискуссии о необходимости городских преобразований. В отличие от Хандлина и Дайоса, ему была не чужда риторика Мамфорда о гуманизации городов. Опираясь на историческую и социальные науки, Уорнер-мл. представил свой образ городского кризиса, который оказывался частью «давней традиции» бесконечной неспособности строить и поддерживать гуманные города. В этом заключалась суть городской истории как исторического процесса — рост городов, происходивший в рамках непрерывного доминирования белых над черными, богатых над бедными, мужчин над женщинами. Выход из кризиса виделся ему только в демократическом социальном планировании, которое сделало бы американские города гуманными и справедливыми (Warner, Jr., 1972). Работы Уорнера-мл. получили признание в сообществе городских историков и усилили интерес к пространственным исследованиям в Urban History.

В парадигме междисциплинарного подхода в городской истории действовали еще два крупных ученых — социальные историки Рой Любов (Roy Lubove) и Линн Лис (Lynn Lees). Первый из них, критикуя Лэмпарда, призывал обобщать исследования не только в категориях урбанизации, которую считал абстракцией, но использовать термин «городское строительство» (city-building). Он указывал, что продвигаемая Лэмпардом и Шноре концепция «экологического комплекса» на практике упускала из виду понимание города как артефакта, то есть его сре-довое формирование — архитектурный ландшафт, жилье, здравоохранение, санитария, промышленность, транспорт. Посредством их анализа историк мог узнать о конкретных механизмах создания городской среды, ее связях с технологиями и социальной организацией (Lubove, 1967: 36). Однако между Лэмпардом и Любовом есть принципиальное фундаментальное согласие в том, что историки не способны проанализировать процесс строительства городов в течение времени (Ebner, 1973: 5).

Линн Лис также критиковала Лэмпарда за его призыв сократить разрыв между теорией и практикой, радикально изменив методологию. По ее мнению, первостепенной была другая проблема, а именно ответ на вопрос «Как писать городскую историю?». Одновременно она не поддержала Хандлина с его акцентом на биографии городов, которые всего-навсего строились по географическому принципу. Лис предлагала промежуточный путь: вместо изучения целых городов и формулирования всеобъясняющей теории урбанизации необходимо сконцентрироваться на анализе социальных процессов, таких как социальная мобильность, миграция, социальные и семейные структуры, насилие и протестные движения. Они происходили в городских условиях и, рассказывая их историю, можно исследовать одновременно историю городов и социальную историю, в том числе за счет методов и концепций других наук (Lees, 1972: 30-32).

Таким образом, эпоха конца 1950-х — 1960-х годов стала временем формирования Urban History как междисциплинарной области историографии. Именно в эпоху городского кризиса она эволюционировала от идеографической ориентации («город как место») к номотетической концептуализации («город как процесс»). Союз с социальными науками, который укрепился в череде научных междисциплинарных конференций, произвел поворот в сторону изучения урбанизации и генерализации методов историков-урбанистов (Frisch, 1970: 881). Шно-ре, Лэмпард, Уол, Браун и Глааб призывали к моделированию города как процесса (урбанизации). С их точки зрения, городские историки были неспособны сделать свою работу сопоставимой с исследованиями других ученых и пренебрегали общей теорией городского развития. Однако историкам хватало сил исповедоваться, и, как указывала Лис, большая часть нападок растворялась в самокритике (Lees, 1972: 29). Одновременно часть городских историков выступила против номотети-ческих обобщений. Они предложили холистический и контекстуальный подход к изучению города (Уорнер-мл., Дайос, Бриггс, Любов, Лис), который учитывал физическое и пространственное развитие. Этот исследовательский взгляд можно назвать «город как среда/пространство» (urban as place)5.

Несмотря на споры историков-урбанистов, их всех объединяла критика социальных наук за неспособность учитывать темпоральное измерение города. Это заставляло историков все глубже погружаться в проблематику социального, которое стало самой популярной темой в Urban History. Наряду с экономическими, политическими, пространственными или связанными с восприятием города, эти исследования черпались историками из социальных наук (Checkland, 1983: 454456). Одновременно историки-урбанисты принялись, в отличие от социологов, использовать тематические исследования в городе для иллюстрации более крупных городских процессов (Gilfoyle, 2015: 573). Постепенно междисциплинарный анализ становился модным инструментарием городских историков. Даже корифеи национальной истории, такие как МакКелви, попытались пересмотреть традиционный подход в сравнительном ключе (McKelvey, 1973). По мнению Лис, биографы городов соглашались с требованием выдвигать и проверять социальные гипотезы о городе, а большинство городских историков стали отождествлять себя с социальными учеными или, по крайней мере, на словах утверждали, что их исследования были мультидисциплинарными, общими по содержанию и сравнительными по своей природе (Lees, 1972: 29). Вместе с тем однозначное понимание междисциплинарного подхода среди историков-урбанистов отсутствовало. Чаще он просто означал широкий спектр научного взаимодействия городской истории с социологией города, демографией, экологией человека и в том числе с количественным анализом.

5. О концептуальном движении городской истории от места (site) к среде/пространству (place) см.: Katz, 2015.

В борьбе с социальной теорией: (New) Urban History как социальная история

Следующая ключевая развилка в Urban History как раз была связана с популярностью квантитативного анализа. В эпоху городского кризиса американское общество осознало важность изучения бедности, расы, этничности и городских проблем. В этом контексте актуализации борьбы за права меньшинств молодые историки стремились найти релевантные методы воссоздания исторического опыта социальных и этнических групп. Наиболее подходящим виделся количественный подход, легко воспроизводимый с помощью развивающихся компьютерных технологий, посредством анализа статистических данных мог реконструировать социальную жизнь «низовых» слоев городского общества (Thernstrom, 1968: 59-78; Frisch, 1979: 356-358). Интерес к описательному статистическому подходу отозвался массой подражательных диссертаций и публикаций, престижных премий и грантов (Conzen, 1983: 654). Этим историкам было суждено повернуть Urban History в сторону количественной генерализации.

Все началось с того, что в конце 1950-х годов в Объединенном центре городских исследований в Гарварде Оскар Хандлин предложил аспиранту Стефану Тернстрому (Stephan Thernstrom), у которого не было особых интересов изучать город, но которого увлекал марксизм, ответить на вопрос «Почему в Америке нет социализма?» через анализ феномена социальной мобильности. Лэмпард в своей знаменитой статье 1961 года указывал на изучение социальной мобильности как возможное будущее направление городских историков. Он смотрел на это явление не только с точки зрения карьерных перемещений отдельных лиц, но и структурных трансформаций в составе населения, рабочей силе и распределении доходов (Lampard, 1961: 59-60)6. После предложения Хандлина Тернстром не был настроен на специальное использование количественных данных при изучении социального движения. Позже он вспоминал, что просто хотел обнаружить в истории простых людей, для чего обратился к изучению переписей населения, а квантитативный метод навязался ему природой самих этих источников (Stave, 1975b: 192193). Так, во многом случайно, появилось новое яркое, но скоротечное ответвление в Urban History, во главе угла которого стояла количественная методология.

Получив докторскую степень, в 1964 году Тернстром издал книгу «Бедность и прогресс» о социальной мобильности рабочего класса в городе Ньюберипорт во второй половине XIX века (Thernstrom, 1964). На основе количественного (переписей населения, данных налоговых проверок, отчетов ипотечных и сберегательных банков, городских справочников) и письменного (газет) материала он выделил этапы жизни конкретных обычных людей, а затем объединил их в более крупные социальные модели. Такой подход был настоящим компромиссом между квантитативным анализом и поиском индивидуального опыта в городской исто-

6. Однако впоследствии Лэмпард раскаивался в своем совете изучать социальную мобильность (Stave, 1975а: 465).

рии. Если прежние идеографический и номотетический подходы игнорировали изучение социальных групп, то схема Тернстрома описывала историю с их точки зрения, «снизу вверх» (from the bottom up) (Frisch, 1979: 357).

Реконструкция мобильности «снизу вверх» базировалась на общепонятной методике. Тернстром выделил списки неквалифицированных рабочих и их семей в переписи 1850 года и затем искал их в материалах последующих переписей (1860, 1870, 1880). Исследование показало, что большинство рабочих выходили из зоны наблюдения в последующих записях, они становились как бы «невидимыми», что, возможно, свидетельствовало о большой географической мобильности. Для тех, кто оставался в городе, продвижение по профессиональному статусу шло медленно, и большая часть рабочих (чаще следующее поколение сыновей) делали лишь один шаг по социальной лестнице — становились полуквалифицированными работниками. Никто не поднимался до должностей в политике или промышленной отрасли. Однако за это время они успевали приобрести собственность, которая и давала им ощущение значимости в обществе. В интерпретации Тернстрома урбанизация США определялась вовлечением рабочего класса в городскую индустриальную орбиту, где человек находил скромные, но существенные возможности для продвижения «вверх» по социальной лестнице, а те, кто не находил таких возможностей, перемещались из города в город, становясь отчужденными, беспомощными и невидимыми в источниках (Thernstrom, 1968: 173).

В ноябре 1968 года историк и социолог Ричард Сеннет (Richard Sennett) и Тернстром организовали в Йельском университете конференцию, посвященную изучению промышленного города XIX века. Мероприятие имело серьезный резонанс. В нем приняли участие молодые, но уже известные историки и социологи Лео Шноре, Чарльз Тилли, Эрик Лэмпард, Сэм Басс Уорнер-мл., Теодор Хершберг (Theodore Hershberg), Стюарт Блюмин (Stuart Blumin), Майкл Фриш (Michael H. Frisch), Майкл Кац (Michael B. Katz) и др. Как отмечали сами организаторы, они объединились вокруг: 1) интереса к увязке социологической теории с историческими данными; 2) использования количественных данных; 3) стремления расширить сферу городских исследований, охватив социальный опыт обычных людей. Майкл Фриш указывал, что новые городские историки также пытались изучать социальные группы и сообщества и придерживались номологической концептуализации (Frisch, 1979: 360). Эти историки хотели понять социальную динамику в городских поселениях, переживавших бурный рост и структурные преобразования.

Подчеркивая свое отличие от традиционной историографии американского города, молодые историки в изданном в следующем году сборнике материалов конференции назвали свое направление Новой городской историей (New Urban History). Вот что писали Тернстром и Сеннет в предисловии: «Возможно, пока преждевременно утверждать, что появилась "новая городская история", но ясно, что развивающаяся область городской истории сейчас находится в состоянии творческого брожения» (Thernstrom, Sennett, 1969: VII). Они отмечали, что классические теоретики Чикагской школы рассматривали город как фиксированный набор со-

циальных элементов. Сторонники New Urban History намеревались ввести в научный оборот исторические данные, что позволило бы показать города как живые и меняющиеся институты (Thernstrom, Sennett, 1969: X).

Собственно, новые городские историки стремились опровергнуть прежние выводы социологов о городских процессах. Уже первая книга Тернстрома была ответом на работу знаменитого антрополога и социолога Ллойда Уорнера о «Янки-Сити», который аналогично проводил свои полевые исследования в Ньюберипорте: «Антиисторические методологические предубеждения заставили исследователей Янки-Сити неправильно понять прошлое Ньюберипорта, и это непонимание серьезно исказило их портрет сообщества 1930-х гг.» (Thernstrom, 1964: 4). В приложении к монографии Тернстром писал, что общение между историей и социологией в основном осуществлялось в форме монолога одной социальной науки: «Если историкам есть чему поучиться у своих коллег по социологии и социальной антропологии, то в равной степени следует настаивать и на обратном. Неисторическая социальная наука так же часто узка и поверхностна, как и социологически примитивная история» (Thernstrom, 1964: 225). Основным оружием против суждений социологов Тернстром сделал количественные расчеты. Как отмечал культурный антрополог Стивен Олсен (Steven L. Olsen), новые городские историки выступали за реалистическую или натуралистическую метафизику, утверждая, что основные компоненты социальной жизни объективны и поддаются статистической проверке (Olsen, 1980: 335).

Тернстром совершенно по-другому смотрел на междисциплинарные обобщения. По его мнению, они требовали разделения труда между историком и социальным ученым. Он писал, что роль историка сводилась к разработке и уточнению материалов, которые позволили бы совершить генерализацию среднего и низкого уровня о социальных феноменах, поскольку пока социологи будут осуществлять промежуточные обобщения, историки потеряют к этому интерес и вернутся к изучению событий и процессов в ограниченном контексте (Thernstrom, 1968: 71). В статье 1971 года Тернстром подробно расписал отношение нового городского историка к подходу социальных наук. Согласно ученому, концептуальная универсализация пренебрегала историческим контекстом. Принцип историзма должен был оставаться незыблемым в городской истории:

«Одна из основных функций исторических исследований, основанных на проблемах социальных наук, заключается именно в редактировании, уточнении и обогащении теории путем выявления и изучения важных исторических событий, которые не могут быть четко объяснены существующей теорией. Таким образом, отношение нового городского историка к теории социальных наук является критическим и эклектичным. Вместо того чтобы применять теорию, как новый экономический историк он должен опираться на множество социальных наук, а также на свое собственное историческое чутье, чтобы определить элементы исторической ситуации, которые могли быть важными, и получить подсказки о том, как их можно измерить и проанализировать» (Thernstrom, 1971: 362-363).

Тернстром был однозначен: «Сравнительно мощной общей социальной теории, которая касалась бы вопросов, представляющих первостепенный интерес для городского историка, просто еще не существует. Действительно, есть некоторые основания сомневаться в том, что это когда-либо произойдет, учитывая природу человеческого общества» (Ibid., 1971: 362). Поэтому он полагал, что историку выгоднее стремиться к теоретическим обобщениям более скромного масштаба, ограниченным в пространстве и времени, лимитированным определенными контекстами (Ibid.).

Кроме большой массы новых городских историков, в исторической науке появилось несколько заметных продолжателей этой критики. Эрик Монкконен (Eric H. Monkkonen), анализируя записи уголовного суда и богадельни, данные переписи населения и городские справочники в Коламбусе 1860-1885 годов, резюмировал, что урбанизация не вела к росту преступности или бедности и что преступники и нищие не обязательно были одними и теми же людьми. И они мало чем отличались от обычных жителей. Поэтому он считал, что урбанизация недостаточно сильно влияла на структуру общества (Monkkonen, 1975). Другой новый городской историк Кэтлин Конзен (Kathleen Neils Conzen) проанализировала взаимосвязи между ростом городов и адаптацией иммигрантов в Милуоки. Основываясь на широком корпусе источников, она пришла к выводу, что только немцы создали независимое и функциональное сообщество. Фактор разнообразной, подвижной и многочисленной группы становился не препятствием, а, наоборот, важным условием успешной американизации и урбанизации (Conzen, 1976). Другой историк Майкл Кац (Michael B. Katz), синтезируя количественный и качественный подходы, выявил социальные и семейные модели в Гамильтоне 1851-1861 годов. По его мнению, большая часть социальной теории была основана на предположениях, которые исторически неточны. Так, он утверждал ложность противопоставления традиционного сельского и индустриального городского обществ, поскольку промышленный город трансформировался из предыдущей стадии коммерческого города. И жители Гамильтона являлись представителями социальной городской системы, которая сохранялась на протяжении веков и была отличной от промышленного города (Katz, 1976).

Конечно, эти выводы были историческим ответом социологам, которые резко отделяли город от иных, в первую очередь сельских, поселений, рассматривали промышленный город как основной источник социальной маргинализации, видели в этнических сообществах сдерживающий фактор социальной интеграции. В отличие от городских историков, работающих в междисциплинарном синтезе, новые городские историки защищали и оправдывали города. Как вспоминал Монкконен: «Моя первая книга была права в одном, а именно в том, что города не являются причиной преступности, как мы привыкли думать, как учила нас старая социология. Что ж, если города не являются причиной преступности, то решение проблемы преступности состоит не в том, чтобы исправлять города, а в том, чтобы делать что-то другое» (Stave, 1996: 241).

Задаваясь такими основополагающими вопросами, сторонники Тернстро-ма вскоре почувствовали, что рамки квантитативных интерпретаций стали им тесны. В июне 1970 года в Мэдисоне, штат Висконсин, была проведена еще одна конференция о квантитативных исследованиях в New Urban History. Участники форума пришли только к одному консенсусу: дихотомия «старая-новая» не охватывала большую часть городской истории, которая велась с 1960-х годов (Schnore, 1975a: 4). Название «New Urban History» не отражало широту их интеллектуальной позиции, и ее представители начали отождествлять себя с социальной историей. Как отмечала Конзен, количественные проблематики New Urban History теперь более логично и удобно решались в темах новой социальной истории — семейной истории, новой истории труда, истории иммиграции, истории полиции и т. д. (Conzen, 1983: 655). Сам Тернстром усматривал цель нового городского историка в раскрытии вопросов: «Как и почему комплекс изменений, предлагаемых концепцией "урбанизация", изменил общество. Городская история в этой формулировке находится непосредственно в области социальной истории, и для изучающего современное общество она действительно почти совпадает с социальной историей» (Thernstrom, 1971: 362). Он пояснял: «Вводящая в заблуждение особенность наименования "новая городская история" связана с термином "городская", который, по-видимому, подразумевает, что это особая специализированная область исторических исследований. Я сомневаюсь в этом. Город — это особенная правовая сущность, и ему свойственны своеобразные явления. Но решающие особенности городской жизни в современное время не распределены пространственно таким образом, чтобы оправдывать городскую историю или, если на то пошло, городскую социологию как особое поле. <...> большинство тем, которые занимали новых городских историков <...> не ограничены пределами города, и к ним не следует подходить так, как если бы они были. Они затрагивают деятельность общества в целом, хотя, конечно, они по-разному проявляются в сообществах разного размера и типа» (Thernstrom, 1971: 361).

В ситуации отказа историков от модного термина, New Urban History сделалась более притягательным исследовательским полем для представителей других социальных наук, чем ветвью классического исторического знания. Главным сторонником «рейдерского захвата» был неугомонный Лео Шноре, который редактировал сборник материалов конференции в Мэдисоне, изданный только через пять лет после самой встречи (Schnore, 1975c). Из двенадцати историков — участников той конференции в авторах остались только пятеро, а другие семь текстов принадлежали четырем экономистам, двум географам и одному социологу. Шноре явно не удовлетворялся простыми количественными исследованиями социальной мобильности, вышедшими из-под пера историков. Он говорил, что новых городских историков заботил ограниченный круг проблем — вопросы городской стратификации и социальной мобильности и пространственные паттерны в городах (Schnore, 1975a: 4). Поэтому Шноре осознанно выводил городскую историю из сферы историографии и направлял в сторону других дисциплин. Развивая взгляды

на новые специальности собственных историков внутри социальных наук, о которых впервые высказался на британской конференции 1966 года, он предложил иное научное наполнение для New Urban History.

Фактически за счет расширения и усложнения математической методологии Шноре хотел преобразовать новую городскую историю в экономико-географическую субдисциплину. По его мнению, в науке сформировались три типа городских историков: 1) традиционный, или «старый», нарративный историк; 2) счетчик (enumerator), то есть тот, кто просто рассчитывал и представлял результаты в простых процентных распределениях и несложных кросс-таблицах; 3) разработчик моделей (model-builder), который создавал формализованную теорию в статистических и математических терминах и проверял гипотезы, вытекающие из нее (Schnore, 1975a: 4). Именно третий тип и был для Шноре идеальным новым городским историком, в то время как последователи Тернстрома являлись лишь счетчиками. Для того чтобы превратить авторов тома в разработчиков моделей, редактор даже предложил сравнение новой городской истории со старой городской историей (Schnore, 1975a: 5):

Старая Новая

Нарративный стиль Акцент на квантитативные методы

Сущностный (substantive) интерес к интеллектуальным проблемам с эклектичной зависимостью от документальных свидетельств Методологические акценты; интерес к тому, «как» ответить на вопросы, чем к самим вопросам

Традиционная периодизация в качестве временных рамок (например, президентские сроки) Периодизация, релевантная городскому развитию (например, основанная на внутригородских и внешних перемещениях)

Синтетическая, в значении стремления охватить историю (story) всю целиком Аналитическая, в значении фокусирования на специфических гипотезах

Исследование локальных случаев или городская биография Сравнительная, с региональным или национальным охватом; исследование множества городов

Однако сам Шноре писал, что эта схема была категорически отвергнута, а участники приводили достаточно примеров, нарушавших ее (Schnore, 1975a: 5). В итоге он признавал, что не существует ни единого предмета, ни проблемы, ни метода в New Urban History. Единственное, что было ясно для Шноре, так это большие различия в использовании количественного анализа, поскольку разные социальные науки владели методологическим аппаратом различной сложности: экономисты-историки применяли нетривиальные математические и статистические методы, исследования географов занимали промежуточное положение,

а вот в трудах историков, как правило, не использовались сложные квантитативные вычисления (Schnore, 1975a: 7). Сборник Шноре, несмотря на название, уже не был New Urban History в том виде, который предложил Тернстром. Критики указывали, что в сборник просто вошли все, кто с точки зрения социальных наук и посредством анализа количественных данных подступался к городским проблемам в исторической ретроспективе, включая в первую очередь экономистов и географов (Conzen, 1983: 659).

На страницах сборника Эрик Лэмпард, похоже, желал поставить точку в нескончаемом споре: «либо пыхтеть и сопеть над квантификацией, либо уже положить конец количественным методам» (Lampard, 1975: 48; Stave, 1975a: 450-451). Конечно, как экономического историка его также не устраивал уровень квантитативного анализа в работах последователей Тернстрома. Он с большим скепсисом относился к прежней версии New Urban History, которая не выходила за рамки бухгалтерской работы: «Я нахожу, что одна из величайших иллюзий — это изучение социальной мобильности. Это особая область; она анализирует движения через структуры, на самом деле не связывая движения с процессами, которые создают и преобразуют структуры; она принимает слишком многое как должное. <...> Я не думаю, что это очень реально. Я думаю, что это своего рода наложение грубых приемов на чрезвычайно грубые социологические концепции; а затем проецирование этого на историческое прошлое, да еще недостаточно тонко» (Stave, 1975a: 464). Тем не менее в 1970-х годах многие историки продолжали следовать количественным схемам, которые, с позиции Шноре и Лэмпарда, казались слишком простыми. Как отмечал Монкконен, для большинства коллег методы новых городских историков были грубыми, таблицы излишне сложными, а результаты неубедительными. Фактически это означало конец New Urban History (Monkkonen, 1986:

1149-1150).

В середине 1970-х годов Тернстром признался, что «в значительной степени отказался от этого термина; на самом деле, я вообще перестал называть себя городским историком», а стал идентифицировать себя с новым социальным историком (Stave, 1975b: 198). Возможно, эта смена дисциплинарной идентичности Тернстрома была обусловлена волной критики от сторонников междисциплинарного взаимодействия. Так, авторитетный Сэм Басс Уорнер-мл. назвал эту ветвь Urban History ужасной ошибкой, поскольку ее представители потеряли то, что являлось уникальным, а именно использование самого города для понимания общества (Stave, 1984: 110). Он соглашался с последующей позицией Тернстрома, что это направление было социальной историей, в которой влияние «городского» не измерялось, не обсуждалось и не рассматривалось на самом деле (Stave, 1974: 92).

Лидер национальной городской истории Уэйд считал, что новых городских историков характеризовал только интерес к количественной оценке, но их труды не затрагивали темы, которые отличались бы от традиционной истории: «Я не вижу ни одного предмета, которого не было бы на семинарах Артура Шлезингера в 1940-х годах» (Stave, 1977a: 227). По мнению корифея британских истори-

ков-урбанистов Дайоса, коллеги по New Urban History были безразличны к человеческому содержанию города, не исследовали индивидуальный опыт и культуру в нем, не искали связей между пространством (городом) и процессом (урбанизацией) (Cannadine, 1982: 213-214). Дайос считал, что «никто не живет в статистической таблице» и «никто не живет в этой абстрактной реальности», а люди живут по определенным адресам и городам. Согласно британскому ученому, вызов для городского историка как раз состоял в том, чтобы связать великий процесс урбанизации с индивидуальным опытом конкретных пространств (Stave, 1979: 479).

Другой крупный филадельфийский историк Теодор Хершберг указывал, что объяснительный контекст изучения социальной мобильности имел ограниченный характер, поскольку движение людей происходило будто в вакууме. Новые городские историки не поясняли, каким образом конкретные пространства и городская среда влияли на поведение людей. По его мнению, без введения экологических переменных в количественный анализ невозможно понять детерминанты социальной мобильности как городского процесса. Город рассматривался как объект, а не как процесс (Hershberg, 1978: 16-17, 22-25). Однако Хершберг стал последним, кто в духе Шноре пытался реанимировать New Urban History. Он утверждал, что она должна быть междисциплинарной и объединять усилия историков, демографов, социологов, географов и экономистов (Hershberg, 1978: 29-32). Именно такой подход к этому направлению он пытался реализовывать с 1969 года в своем амбициозном междисциплинарном проекте по социальной истории конкретного города — Филадельфии (Philadelphia Social History Project). В этот проект Херш-берг привлек десятки историков и программистов, которые создали масштабную компьютерную базу данных о городе 1850-1880 годов, всех его жителях, улицах, предприятиях и учреждениях. Несмотря на использование компьютерных технологий, сам филадельфийский проект сложно назвать New Urban History в духе работ Тернстрома. Концепция Хершберга «города как процесса» была сосредоточена на исследовательских проблемах, вытекающих из экологического подхода к городской истории, провозглашенного Лэмпардом (Ebner, 1981: 78). Проект скорее расширял историческое воображение об отдельном городе, то есть словно соединял воедино подходы «город как место», «город как процесс» и «город как среда/пространство»: реконструировал застройку городских районов, индивидуальные судьбы, детальную эволюцию социальных групп и институтов (Frisch, 1979: 373-374). Для анализа всего этого массива информации Хершберг предложил понятие «структура возможностей» (structure of opportunity) как общую рамку для междисциплинарного исследования. Следуя ей, ученые проекта анализировали влияние физической среды города на возможности адаптации и социализации его разнообразных жителей и групп населения (Hershberg, 1981). Проект был завершен в 1985 году.

Конец New Urban History привел и к упадку подхода «города как процесса», который казался историкам слишком «социально научным» (Frisch, 2015: 596). Проект Хершберга оказался одной из последних попыток возродить этот под-

ход. В конце 1970-х годов талантливых наследников Тернстрома вся эта критика квантификационных схем подталкивала искать новые интерпретации своего исторического материала. От первых исследований мобильности и меняющихся систем стратификации в ходе индустриализации они переключились на изучение культурных факторов, вытекающих из принадлежности к классу или этнично-сти, и к попыткам измерить интеграцию сообщества (Conzen, 1983: 673). Так, New Urban History Тернстрома отказалась от самобытного названия и влилась в общее научное поле новой социальной истории. В практике исследователей это означало признание важности игнорировавшихся прежде тем класса, культуры, сознания и конфликтов (Stave, 1983: 422).

Наиболее авторитетным историком, модифицировавшим посредством классового подхода идеи Тернстрома, стал Майкл Кац. По его мнению, в начале 1970-х годов работы New Urban History изобиловали концепциями и терминологией социальных наук, но подвергались критике, определялись как пустые социологические абстракции. В отличие от социологов историки должны были всегда обращать внимание на контекст, который, с его точки зрения, лучше всего воспроизводился через классовый анализ, потому что класс выступал социальным отношением, проявляющимся в деятельности людей и преломляющимся в их взгляде на мир. Он считал, что нарративные методы историков и методологический эклектизм превращались в главное оружие против социальной теории: «историческому анализу социальной структуры препятствовало относительно некритичное принятие категорий, используемых в американской социологии. <...> Освобождение истории от тирании традиционной социальной науки основывается не только на возвращении к повествованию или «насыщенному описанию», но и на непочтительном эклектизме, в котором интеллектуальная теория и широчайший, наиболее творческий набор методов используются для решения центральных проблем человеческого общества, прошлого и настоящего» (Katz, 1981: 604-605).

Таким образом, новая городская история родилась в конце 1960-х годов как квантитативный ответ социальным наукам и междисциплинарным обобщениям. Призыв к реконструкции «снизу вверх» для городских историков означал критическое отношение к социологии города и контекстуальный подход к городскому прошлому. Одновременно эта ветвь получила большую популярность среди молодых исследователей, которые за счет готовых описательных статистических шаблонов и компьютерных программ выпускали однотипные исследования социальной мобильности и стратификации. Вскоре стремление к конкретно-исторической контекстуализации новой проблематики привело сторонников Тернстрома к идентификационному дрейфу в сторону социальной истории, а термин «New Urban History» был присвоен адептами количественных методов из социальных наук.

По существу, феномен New Urban History не был, как может показаться на первый взгляд, только квантитативным поворотом. Не стоит также редуцировать его к очередному варианту новой социальной истории как «левой историографии»,

основанной на клиометрии. Скорее, как подметила Конзен, рассуждения Терн-строма являлись частью старых дебатов в рамках городской истории относительно степени теоретической согласованности, которой могла обладать эта область исследований (Conzen, 1983: 657). Интеллектуальная линия New Urban History была вкладом историков в критику общей социальной теории города и урбанизации, которые вернули категорию контекста в социальные исследования города. Тем не менее это был лишь социальный (или классовый) и темпоральный контекст, но не контекст города. М. Кац даже указывал, что новые городские историки, выросшие из конференции 1968 года, продолжали использовать город в духе традиционной историографии — лишь как место (site), то есть фоном, на котором происходили социальные процессы (Katz, 2015: 561). Вместе с тем я считаю, что этот подход в Urban History хоть и не выделял город в качестве существенного фактора в истории, но был самодостаточным, обладал заметными особенностями — высокой исторической контекстуализацией, квантитативной методологией и критикой социологических концепций города.

Кто такой городской историк?

Как мы видим, ответ на этот вопрос лежит в плоскости взаимодействия истории и социальных наук. Идентифицировать городского историка — значит понять, как он исследует город, какой смысл он вкладывает в это слово и, в общем, что именно он изучает. В поисках решений историки осознанно прибегали к помощи социальных наук и в результате этого контакта оформили четыре подхода внутри Urban History.

Первый подход рассматривал город как место (site). Он появился как идейный протест историков против традиционной аграрной истории и фронтирной интерпретации развития Америки. Для него были характерны главным образом идеографические описательные работы — «биографические» исследования конкретных городов, местные сюжеты становления гражданских сообществ или тематические истории на фоне развития того или иного города. На примере определенного города этот подход позволял реконструировать национальную историю и решительно разделял «городской» и «сельский» образ жизни, как делали это чикагские социологи. В духе Чикагской школы город превратился в определяющий фактор всемирного исторического процесса, а историки описывали его улицы и пространства как очаги разрушения и упадка.

Однако постепенное осознание узости исследований местных сообществ и нарастающий интерес к генерализации дали толчок масштабному междисциплинарному синтезу 1950-1960-х годов. Историки включились в большую дискуссию о сущности урбанизации и методах ее изучения. Так, в междисциплинарном калейдоскопе история стала социальной наукой. Одновременно в условиях городского кризиса ученые и урбанисты пытались спасти «умирающие города». Городские историки присоединились к этому движению гуманизации городов, ак-

туализировав ретроспективный анализ современными городскими проблемами. В рамках этого междисциплинарного взаимодействия в Urban History появились новые подходы.

Второй подход можно обозначить как «город как процесс». Для его сторонников такой подход предполагал номотетический фокус на городской истории и ее генерализацию — выделение урбанизации как самостоятельного исследовательского объекта. Обобщение урбанизации осуществлялось за счет анализа концентрации населения, социальной организации, технологического развития и влияния на окружающую среду. Сторонники такого видения Urban History стремились к расширению применения математических и статистических методов и пытались, по их мнению, сделать из городских историков полноценных социальных ученых.

Третий подход подразумевал понимание города как среды или пространства (place). Историки, работающие в рамках этой концептуализации, акцентировали внимание на физическом пространстве города, на разнообразии развития городских форм и взаимосвязанности материального мира города и социальных отношений. В то же время эти историки-урбанисты придерживались целостного холистического взгляда на город. В британском варианте этот подход означал, что Urban History выступала не столько дисциплиной, сколько исследовательским фокусом, в котором город и его пространство являлись призмой, через которую анализируется исторический процесс.

Со временем интервенция социальной теории в городскую историографию привела к критике междисциплинарного синтеза, в рамках которого сформировался четвертый подход. Он был распространен среди представителей New Urban History и последователей Тернстрома, которые вступили в оживленную полемику с социальной теорией. Они стремились написать историю угнетенных социальных городских групп, классов и обычных людей посредством количественного анализа. В полемике с социологами новые городские историки вернули городу его доброе имя и отказались рассматривать его как причину социальных проблем. Основным теоретическим принципом их исследований была установка на воссоздание исторического контекста, который игнорировался социальными теориями города. Однако увлечение количественными данными и контекстуализацией материала привело к тому, что в работах этих историков город как объект выпал из исторического анализа. Внимание к исследованию исключительно социальных трансформаций привело к удивительному парадоксу: перестав быть социальной наукой, новая городская история превратилась в социальную историю, документирующую структурные изменения общества. Поэтому этот подход можно назвать «контекстом без города».

Эти четыре подхода предопределили интеллектуальную эволюцию Urban History. Они существовали бок о бок, и их не стоит рассматривать как абсолютно замкнутые традиции (Gilfoyle, 2015: 574-575). Чаще всего историки проводили исследования, которые можно было бы отнести к нескольким подходам, либо они со временем меняли свои предпочтения и старались испытать себя в разных

методологических и теоретических рамках. К концу 1970-х годов, после самороспуска New Urban History и потери популярности подхода «город как процесс», городскими историками оставались в первую очередь те, кто сохранял верность национальному нарративу или междисциплинарному подходу «город как среда/ пространство». Но если первые выступали за полный отказ от претензий на социальную науку и более тесное включение Urban History в описательный фокус национальной истории, то вторые — предлагали восстановить права социальных теорий (Conzen, 1983: 654). Именно для вторых — междисциплинарных историков Америки или Великобритании (следовавших традициям Сэма Басса Уорнера-мл. и Джима Дайоса) — город являлся потрясающей «линзой» и операционной стратегией для понимания общества (Stave, 1984: 90; Stave, 1979: 491), а подход «город как среда/пространство» стал доминирующим в историко-урбанистических исследованиях. При этом падение New Urban History преподало историкам-урбанистам важный урок: всегда оставаться плюралистами — по методу, содержанию, идеологии и вкусу (Ebner, 1981: 84).

Описанная в данной статье история научной дисциплины охватывает период 1930-х — начало 1980-х годов. Однако в наши дни взаимодействие Urban History с социальными науками никуда не исчезло. В последующие годы городские историки находили все больше пересечений с социологией, социальной антропологией, географией или демографией. Но именно в реконструируемом периоде городской историк прошел через процессы аккультурации и ассимиляции теми, кто поклонялся социальным и поведенческим наукам (Stave, 1983: 422), и в итоге сегодня обрел двоякую идентичность. На страницах книги Брюса Стейва (Stave, 1977b), взявшего интервью у десятка историков-урбанистов, заметно метание ученых-информантов между историей и социологией, которые искусно сплели воедино биографию и библиографию, концепции и карьеры (Monkkonen, 1986: 1150). Недавние опросы городских историков показали, что социология по-прежнему значительно влияет на Urban History, особенно в исследованиях физических характеристик и типов социальных отношений, отличающихся от негородских, а также «вир-товских» категорий плотности и гетерогенности. И здесь современные городские историки демонстрируют разброс мнений от «Вирт мертв» до «Да здравствует Вирт!» («Wirth is dead; long live Wirth!») (Harris, 2019: 1243). В приоритете у городских историков осталось понимание важности не только разговора между собой, но и более широкого, непрерывного диалога с социальными науками, чтобы защитить центральную роль городов в изучении общества (Lees, 1994: 13). Историки не оставляют призывы использовать новые методы и теории для переформулировки самих городских исследований, а не просто следовать гипотезам социологов (Katz, 2015: 564). Однако, как говорил Монкконен, объединить историю и социологию очень, очень сложно: «Вот где существует большая фрагментация, но это происходит и продолжает происходить, и это довольно захватывающе по своим последствиям» (Stave, 1996: 248). Действительно, выдающийся социолог Чарльз Тилли утверждал, что благодаря интеграции Urban History с социальными на-

уками историки-урбанисты заняли бы центральное место в исторической науке и стали самыми главными интерпретаторами того, как глобальные социальные процессы соотносятся с мелкомасштабной социальной жизнью (Tilly, 1996). Но похоже, что эта амбициозная задача еще не нашла своих исследователей.

Литература

Стась И. Н. (2015). Историческая урбанистика в Сибири // Историческая урбанистика: прошлое и настоящее города / И. Н. Стась (ред.). Курган: ООО «Курганский Дом печати». С. 28-46. Abbott C. (1996). Thinking about cities: The Central Tradition in U. S. Urban

History // Journal of Urban History. Vol. 22. № 6. P. 687-701. Artibise A. F. J., Linteau P-A. (1984). The Evolution of Urban Canada: An Analysis of Approaches and Interpretations. Winnipeg: Institute of Urban Studies, University of Winnipeg.

Bedarida F. (1968). The Growth of Urban History in France: Some Methodological Trends // The Study of Urban History: The Proceedings of an International Round-Table Conference of the Urban History Group at Gilbert Murray Hall, University of Leicester, on 23-26 September 1966 / H. J. Dyos (ed.). London: Edward Arnold. P. 47-60. Briggs A. (1968). Foreword // The Study of Urban History: The Proceedings of an International Round-Table Conference of the Urban History Group at Gilbert Murray Hall, University of Leicester, on 23-26 September 1966 / H. J. Dyos (ed.). London: Edward Arnold. P. V-XI. Burgess E. W. (ed.). (1926). The Urban Community: Selected Papers from the Proceedings

of the American Sociological Society, 1925. Chicago: University of Chicago Press. Cannadine D. (1982). Urban history in the United Kingdom: the «Dyos Phenomenon» and After // Exploring the Urban Past: Essays in Urban History by H. J. Dyos / D. Cannadine, D. Reeder (eds.). Cambridge, New York: Cambridge University Press. P. 203-221.

Checkland S. G. (1983). An Urban History Horoscope // The Pursuit of Urban History /

D. Fraser, A. Sutcliffe (eds.). Baltimore: Edward Arnold. P. 449-466.

Conzen K. N. (1976). Immigrant Milwaukee, 1836-1860: Accommodation and Community

in a Frontier City. Cambridge, Mass, and London: Harvard University Press. Conzen K. N. (1983). Quantification and the New Urban History // The Journal of

Interdisciplinary History. Vol. XIII. № 4. P. 653-677. Davies G. W. (2014). The Rise of Urban History in Britain c. 1960-1978. Thesis submitted

for the degree of Doctor of Philosophy at the University of Leicester. Davison G. (1979). Australian Urban History: a Progress Report // Urban History. Vol. 6. P. 100-109.

Diamond W. (1941). On the Dangers of an Urban Interpretation of History // Historiography and Urbanization: Essays in American History in Honor of W. Stull Holt /

E. F. Goldman (ed.). Baltimore: The Johns Hopkins Press. P. 67-108.

Dyos H. J. (1968). Agenda for Urban Historians // The Study of Urban History: The Proceedings of an International Round-Table Conference of the Urban History Group at Gilbert Murray Hall, University of Leicester, on 23-26 September 1966 / H. J. Dyos (ed.). London: Edward Arnold. P. 1-46.

Dyos H. J. (1982). Urbanity and suburbanity //. Exploring the Urban Past: Essays in Urban History by H. J. Dyos / D. Cannadine, D. Reeder (eds.). Cambridge, New York: Cambridge University Press. P. 19-36.

Ebner M. H. (1973). The New Urban History: Bibliography on Methodology and Historiography // Council of Planning Librarians. Exchange bibliography. № 445. P. 1-10.

Ebner M. H. (1981). Urban History: Retrospect and Prospect // The Journal of American History. Vol. 68. № 1. P. 69-84.

Ewen S. (2016). What Is Urban History? Cambridge: Polity Press.

Frisch M. (1979). American Urban History as an Example of Recent Historiography // History and Theory. Vol. 18. № 3. P. 350-377.

Frisch M. (2015) Comment on Michael B. Katz, "From Urban as Site to Urban as Place: Reflections on (Almost) a Half Century of U. S. Urban History" // Journal of Urban History. Vol. 41. № 4. P. 595-599.

Frisch M. H. (1970). L'histoire urbaine américaine: Réflexions sur les tendances récentes // Annales. Histoire, Sciences Sociales. 25e Année. № 4. P. 880-896.

Gilfoyle T. J. (2015). Michael Katz on Place and Space in Urban History // Journal of Urban History. Vol. 41. № 4. P. 572-584.

Glaab C. N. (1963). The Historian and the American Urban Tradition // Wisconsin Magazine of History. Vol. 47. № 1. P. 12-25.

Glaab C. N. (1965). The Historian and the American City: A Bibliographic Survey // The Study of Urbanization / P. M. Hauser, L. F. Schnore (eds.). New York: John Wiley & Sons. P. 53-80.

Glaab C. N., Rose M. H., Wilson W. H. (1992). The History of Kansas City Projects and the Origins of American Urban History // Journal of Urban History. Vol. 18. № 4. P. 371394.

Green C. McL. (1957). American Cities in the Growth of the Nation. New York: John de Graff.

Green C. McL. (1965). The Rise of Urban America. New York: Harper and Row.

Handlin O. (1963). The Modern City as a Field of Historical Study // The Historian and the City / O. Handlin, J. Burchard (ed). Cambridge: The M. I. T. Press and Harvard University Press. P. 1-26.

Handlin O., Burchard J. (eds). (1963). The Historian and the City. Cambridge: The M. I. T. Press and Harvard University Press.

Harris R. (2019). A Portrait of North American Urban Historians // Journal of Urban History. Vol. 45. № 6. P. 1237-1245.

Hauser P. M., Schnore L. F. (eds.). (1965). The Study of Urbanization. New York: John Wiley & Sons.

Hershberg T. (1978). The New Urban History: Toward an Interdisciplinary History of the

City // Journal of Urban History. Vol. 5. № 1. P. 3-40. Hershberg T. (ed.). (1981). Philadelphia. Work, Space, Family, and Group Experiences in the Nineteenth Century. Essays Toward An Inter-Disciplinary History of the City. New York: Oxford University Press. Katz M. B. (1976). The People of Hamilton, Canada West: Family and Class in a Mid-

Nineteenth-Century City. Cambridge, Mass., Harvard University Press. Katz M. B. (1981). Social Class in North American Urban History // The Journal of

Interdisciplinary History. Vol. 11. № 4. P. 579-605. KatzM. B. (2015). From Urban as Site to Urban as Place: Reflections on (Almost) a HalfCentury of U. S. Urban History // Journal of Urban History. Vol. 41. № 4. P. 560-566. Lampard E. E. (1955). The History of Cities in the Economically Advanced Areas // Economic Development and Cultural Change. Vol. 3. № 2. Part 2. P. 81136.

Lampard E. E. (1961). American Historians and the Study of Urbanization // The American

Historical Review. Vol. 67. № 1. P. 49-61. Lampard E. E. (1965). Historical Aspects of Urbanization // The Study of Urbanization / P. M. Hauser, L. F. Schnore (eds.). New York: John Wiley & Sons.

P. 519-554.

Lampard E. E. (1975). Two Cheers for Quantitative History: An Agnostic Foreword // The New Urban History: Quantitative Explorations by American Historians / L. F. Schnore (ed.). Princeton, N. J.: Princeton University Press. P. 12-48. Lees L. H. (1972). From the History of Cities to the History of Society // The Urban &

Social Change Review. Vol. 6. № 1. P. 28-32. Lees L. H. (1994). The Challenge of Political Change: Urban History in the 1990s // Urban

History. Vol. 21. № 1. P. 7-19. Lubove R. (1967). The Urbanization Process: An Approach to Historical Research // Journal

of the American Institute of Planners. Vol. 33. № 1. P. 33-39. McKelvey B. (1952). American Urban History Today // The American Historical Review.

Vol. 57. № 4. P. 919-929. McKelvey B. (1973). American Urbanization: A Comparative History. Glenview, Ill. and

Brighton: Scott Foresman & Co. Miller Z. L., Griffen C., Stelter G. (1977). Urban History in North America // Urban

History. Vol. 4. Pp. 6-29. Monkkonen E. H. (1975). The Dangerous Class: Crime and Poverty in Columbus, Ohio,

1860-1885. Cambridge, Mass.: Harvard University Press. Monkkonen E. H. (1986). The Dangers of Synthesis // The American Historical Review.

Vol. 91. № 5. P. 1146-1157. Mumford L. (1961). The City in History: Its Origins, Its Transformations, and its Prospects.

New York: Harcourt, Brace and World. Olsen S. L. (1980). Yankee City and the New Urban History // Journal of Urban History. Vol. 6. № 3. P. 321-338.

Park R. E. (1915). The City: Suggestions for the Investigation of Human Behavior in the

City Environment // American Journal of Sociology. Vol. 20. № 5. P. 577-612. Reulecke J., Huck G., Sutcliffe A. (1981) Urban History Research in Germany: Its

Development and Present Condition // Urban History. Vol. 8. P. 39-54. Schlesinger Sr. A. M. (1940). The City in American History // The Mississippi Valley

Historical Review. Vol. 27. № 1. P. 43-66. Schnore L. F. (1968). Problems in the Quantitative Study of Urban History // The Study of Urban History: The Proceedings of an International Round-Table Conference of the Urban History Group at Gilbert Murray Hall, University of Leicester, on 23-26 September 1966 / H. J. Dyos (ed.). London: Edward Arnold. P. 189-208. Schnore L. F. (1975a). Further Reflections on the «New» Urban History: A Prefatory Note // The New Urban History: Quantitative Explorations by American Historians / L. F. Schnore (ed.). Princeton, N. J.: Princeton University Press. P. 3-11. SchnoreL. F. (1975b). Urban History and the Social Sciences: An Uneasy Marriage // Journal

of Urban History. Vol. 1. № 4. P. 395-408. Schnore L. F. (ed.). (1975c). The New Urban History: Quantitative Explorations by

American Historians. Princeton, N. J.: Princeton University Press. Stave B. M. (1974). A Conversation with Sam Bass Warner, Jr // Journal of Urban History. Vol. 1. № 1. P. 85-110.

Stave B. M. (1975a). A Conversation with Eric E. Lampard // Journal of Urban History.

Vol. 1. № 4. P. 440-472. Stave B. M. (1975b). A Conversation with Stephan Thernstrom // Journal of Urban History. Vol. 1. № 2. P. 189-215.

Stave B. M. (1976). A Conversation with Blake McKelvey // Journal of Urban History.

Vol. 2. № 4. P. 459-486. Stave B. M. (1977a). A Conversation with Richard C. Wade // Journal of Urban History. Vol. 3. № 2. P. 211-238.

Stave B. M. (1977b). The Making of Urban History: Historiography Through Oral History.

Beverly Hills, Calif.: Sage Publications. Stave B. M. (1979). A Conversation with H. J. Dyos: Urban History in Great

Britain // Journal of Urban History. Vol. 5. № 4. P. 469-500. Stave B. M. (1980). A Conversation with Gilbert A. Stelter: Urban History in

Canada // Journal of Urban History. Vol. 6. № 2. P. 177-209. Stave B. M. (1983). In Pursuit of Urban History: Conversations with Myself and Others — A View from the United States // Fraser D., Sutcliffe A. (eds.). The Pursuit of Urban History. Baltimore: Edward Arnold. P. 407-427. Stave B. M. (1984a). A Conversation with Francois Bedarida: Urban History in

France // Journal of Urban History. Vol. 10. № 3. P. 295-318. Stave B. M. (1984b). A Conversation with Sam Bass Warner, Jr. Ten Years Later // Journal

of Urban History. Vol. 11. № 1. P. 83-113. Stave B. M. (1996). A Conversation with Eric Monkkonen // Journal of Urban History. Vol. 22. № 2. P. 231-252. P.

Thernstrom S. (1964). Poverty and Progress: Social Mobility in a Nineteenth Century

City. Cambridge: Harvard University Press. Thernstrom S. (1968). Quantitative Methods in History: Some Notes // Sociology and History: Methods / S. M. Lipset, R. Hofstadter (eds.). New York: Basic Books. P. 59-78. Thernstrom S. (1968). Urbanization, Migration, and Social Mobility in Late Nineteenth-Century America // Towards A New Past: Dissenting Essays in American History / B. J. Bernstein (ed). New York: Pantheon Books. P. 158-175. Thernstrom S. (1971). Reflections on the New Urban History // Daedalus. Vol. 100. № 2. P. 359-375.

Thernstrom S., Sennett R. (1969). Preface // Nineteenth-Century Cities: Essays in the New Urban History / S. Thernstrom, R. Sennett (eds.). New Haven: Yale University Press. P. VII-XIII.

Tilly C. (1996). What Good is Urban History? // Journal of Urban History. Vol. 22. № 6. P. 702-719.

Wade R. C. (1959). The Urban Frontier: The Rise of Western Cities, 1790-1830. Cambridge,

Mass.: Harvard University Press. Wade R. C. (1970). An Agenda for Urban History // The State of American History /

H. J. Bass (ed.). Chicago: Quadrangle Books. P. 43-69. Warner Jr. S. B. (1962). Streetcar Suburbs: The Process of Growth in Boston, 1870-1900.

Cambridge: Harvard University Press and the M. I. T. Press. Warner Jr. S. B. (1968). The Private City: Philadelphia in Three Periods of Its Growth.

Philadelphia: University of Pennsylvania Press. Warner Jr. S. B. (1972). The Urban Wilderness. A History of the American City. New York: Harper & Row.

Weaver T. (2017). Urban Crisis: the Genealogy of a Concept // Urban Studies. Vol. 54. № 9. P. 2039-2055.

Wirth L. (1940). The Urban Society and Civilization // American Journal of Sociology. Vol. 45. № 5. P. 743-755.

Urban History: between History and Social Sciences

Igor Stas

Candidate of Sciences (History), Senior Research Fellow, Laboratory for Historical Geography and Regional Studies, University of Tyumen

Address: Volodarskogo str., 6, Tyumen, Russian Federation 625003 E-mail: igor.stas@mail.ru

The article analyzes the formation and development of Urban History as a branch of historical science before and immediately after the era of the Urban Crisis of the 1950s and 1960s. The concept of the article suggests that urban history was formed in a constant dialogue with the social sciences. At the beginning, academic urban historians appeared in the 1930s as opponents of American "agrarian" and frontier histories. Drawing their ideas from the Chicago School of sociology, they reproduced the national history of civic local communities that expressed the

achievements of Western civilization. However, in the context of the impending Urban Crisis, social sciences, together with urban historians, have declared the importance of generalizing social phenomena. A group of rebels soon formed among historians. They called their movement 'New Urban History' and advocated the return of historical context to urban studies, and were against social theory. However, in an effort to reconstruct history "from the bottom up" through a quantitative study of social mobility, new urban historians have lost the city as an important variable of their analysis. They had to abandon the popular name and recognize themselves as representatives of social history and interested in the problems of class, culture, consciousness, and conflicts. In this situation, some social scientists have tried to try on the elusive brand 'New Urban History', but their attempt also failed. As a result, only those who remained faithful to the national narrative or interdisciplinary approach remained urban historians, but continued to remain in the bosom of historical science, rushing around conventional urban sociology and its denial.

Keywords: urban history, new urban history, urban sociology, social sciences, national history, interdisciplinary approach, social history, quantification

References

Abbott C. (1996) Thinking about cities: The Central Tradition in U. S. Urban History. Journal of Urban

History, vol. 22, no 6, pp. 687-701. Artibise A. F. J., Linteau P-A. (1984) The Evolution of Urban Canada:An Analysis of Approaches and

Interpretations, Winnipeg: Institute of Urban Studies, University of Winnipeg. Bedarida F. (1968) The Growth of Urban History in France: Some Methodological Trends. The Study of Urban History: The Proceedings of an International Round-Table Conference of the Urban History Group at Gilbert Murray Hall, University of Leicester, on 23-26 September 1966 (ed. H. J. Dyos), London: Edward Arnold, pp. 47-60. Briggs A. (1968) Foreword. The Study of Urban History: The Proceedings of an International Round-Table Conference of the Urban History Group at Gilbert Murray Hall, University of Leicester, on 23-26 September 1966 (ed. H. J. Dyos), London: Edward Arnold, pp. V-XI. Burgess E. W. (ed.) (1926) The Urban Community: Selected Papers from the Proceedings of the American

Sociological Society, 1925, Chicago: University of Chicago Press. Cannadine D. (1982) Urban history in the United Kingdom: the «Dyos Phenomenon» and After. Exploring the Urban Past: Essays in Urban History by H. J. Dyos (eds. D. Cannadine, D Reeder), Cambridge, New York: Cambridge University Press, pp. 203-221. Checkland S. G. (1983) An Urban History Horoscope. The Pursuit of Urban History, Baltimore: Edward Arnold, pp. 449-466.

Conzen K. N. (1976) Immigrant Milwaukee, 1836-1860: Accommodation and Community in a Frontier

City, Cambridge, Mass., and London: Harvard University Press. Conzen K. N. (1983) Quantification and the New Urban History. The Journal of Interdisciplinary

History, vol. XIII, no 4, pp. 653-677. Davies G. W. (2014) The Rise of Urban History in Britain c. 1960-1978, Thesis submitted for the degree

of Doctor of Philosophy at the University of Leicester. Davison G. (1979) Australian Urban History: a Progress Report. Urban History, vol. 6, pp. 100-109. Diamond W. (1941) On the Dangers of an Urban Interpretation of History. Historiography and Urbanization: Essays in American History in Honor of W. Stull Holt (ed. E. F. Goldman), Baltimore: The Johns Hopkins Press, pp. 67-108. Dyos H. J. (1968) Agenda for Urban Historians. The Study of Urban History: The Proceedings of an International Round-Table Conference of the Urban History Group at Gilbert Murray Hall, University of Leicester, on 23-26 September 1966 (ed. H. J. Dyos), London: Edward Arnold, pp. 1-46. Dyos H. J. (1982) Urbanity and suburbanity. Exploring the Urban Past: Essays in Urban History by H. J. Dyos (eds. D. Cannadine, D. Reeder), Cambridge, New York: Cambridge University Press,

pp. 19-36.

Ebner M. H. (1973) The New Urban History: Bibliography on Methodology and Historiography. Council of Planning Librarians. Exchange bibliography, no 445, pp. 1-10.

Ebner M. H. (1981) Urban History: Retrospect and Prospect. The Journal of American History, vol. 68, no 1, pp. 69-84.

Ewen S. (2016) What Is Urban History? Cambridge: Polity Press.

Frisch M. (1979) American Urban History as an Example of Recent Historiography. History and Theory, vol. 18, no 3, pp. 350-377.

Frisch M. (2015) Comment on Michael B. Katz, "From Urban as Site to Urban as Place: Reflections on (Almost) a Half Century of U. S. Urban History". Journal of Urban History, vol. 41, no 4, pp. 595599.

Frisch M. H. (1970) L'histoire urbaine américaine: Réflexions sur les tendances récentes. Annales. Histoire, Sciences Sociales, 25e Année, no 4, pp. 880-896.

Gilfoyle T. J. (2015) Michael Katz on Place and Space in Urban History. Journal of Urban History, vol. 41, no 4, pp. 572-584.

Glaab C. N. (1963) The Historian and the American Urban Tradition. Wisconsin Magazine of History, vol. 47, no 1, pp. 12-25.

Glaab C. N. (1965) The Historian and the American City: A Bibliographic Survey. The Study of Urbanization (eds. P. M. Hauser, L. F. Schnore), New York: John Wiley & Sons, pp. 53-80.

Glaab C. N., Rose M. H., Wilson W. H. (1992) The History of Kansas City Projects and the Origins of American Urban History. Journal of Urban History, vol. 18, no 4, pp. 371-394.

Green C. McL. (1957) American Cities in the Growth of the Nation, New York: John de Graff.

Green C. McL. (1965) The Rise of Urban America, New York: Harper and Row.

Handlin O. (1963) The Modern City as a Field of Historical Study. The Historian and the City (eds. O. Handlin, J. Burchard), Cambridge: The M. I. T. Press and Harvard University Press, pp. 1-26.

Handlin O., Burchard J. (eds.) (1963) The Historian and the City, Cambridge: The M. I. T. Press and Harvard University Press.

Harris R. (2019) A Portrait of North American Urban Historians. Journal of Urban History, vol. 45, no 6,

pp. 1237-1245.

Hauser P. M., Schnore L. F. (eds.) (1965) The Study of Urbanization, New York: John Wiley & Sons.

Hershberg T. (1978) The New Urban History: Toward an Interdisciplinary History of the City. Journal of Urban History, vol. 5, no 1, pp. 3-40.

Hershberg T. (ed.) (1981) Philadelphia. Work, Space, Family, and Group Experiences in the Nineteenth Century. Essays Toward An Inter-Disciplinary History of the City, New York: Oxford University Press.

Katz M. B. (1976) The People of Hamilton, Canada West: Family and Class in a Mid-Nineteenth-Century City, Cambridge, Mass.: Harvard University Press.

Katz M. B. (1981) Social Class in North American Urban History. The Journal of Interdisciplinary History, vol. 11, no 4, pp. 579-605.

Katz M. B. (2015) From Urban as Site to Urban as Place: Reflections on (Almost) a Half-Century of U. S. Urban History. Journal of Urban History, vol. 41, no 4, pp. 560-566.

Lampard E. E. (1955) The History of Cities in the Economically Advanced Areas. Economic Development and Cultural Change, vol. 3, no 2, part 2, pp. 81-136.

Lampard E. E. (1961) American Historians and the Study of Urbanization. The American Historical Review, vol. 67, no 1, pp. 49-61.

Lampard E. E. (1965) Historical Aspects of Urbanization. The Study of Urbanization (eds. P. M. Hauser, L. F. Schnore), New York: John Wiley & Sons, pp. 519-554.

Lampard E. E. (1975) Two Cheers for Quantitative History: An Agnostic Foreword. The New Urban History: Quantitative Explorations by American Historians (eds. L. F. Schnore), Princeton, N. J.: Princeton University Press, pp. 12-48.

Lees L. H. (1972) From the History of Cities to the History of Society. The Urban & Social Change Review, vol. 6, no 1, pp. 28-32.

Lees L. H. (1994) The Challenge of Political Change: Urban History in the 1990s. Urban History, vol. 21, no 1, pp. 7-19.

Lubove R. (1967) The Urbanization Process: An Approach to Historical Research. Journal of the American Institute of Planners, vol. 33, no 1, pp. 33-39.

McKelvey B. (1952) American Urban History Today. The American Historical Review, vol. 57, no 4,

pp. 919-929.

McKelvey B. (1973) American Urbanization: A Comparative History, Glenview, Ill. and Brighton: Scott Foresman & Co.

Miller Z. L., Griffen C., Stelter G. (1977) Urban History in North America. Urban History, vol. 4, pp. 6-29.

Monkkonen E. H. (1975) The Dangerous Class: Crime and Poverty in Columbus, Ohio, 1860-1885,

Cambridge, Mass.: Harvard University Press. Monkkonen E. H. (1986) The Dangers of Synthesis. The American Historical Review, vol. 91, no 5,

pp. 1146-1157.

Mumford L. (1961) The City in History: Its Origins, Its Transformations, and its Prospects, New York:

Harcourt, Brace and World. Olsen S. L. (1980) Yankee City and the New Urban History. Journal of Urban History, vol. 6, no 3,

pp. 321-338.

Park R. E. (1915) The City: Suggestions for the Investigation of Human Behavior in the City

Environment. American Journal of Sociology, vol. 20, no 5, pp. 577-612. Reulecke J., Huck G., Sutcliffe A. (1981) Urban History Research in Germany: Its Development and

Present Condition. Urban History, vol. 8, pp. 39-54. Schlesinger Sr. A. M. (1940) The City in American History. The Mississippi Valley Historical Review, vol. 27, no 1, pp. 43-66.

Schnore L. F. (1968) Problems in the Quantitative Study of Urban History. The Study of Urban History: The Proceedings of an International Round-Table Conference of the Urban History Group at Gilbert Murray Hall, University of Leicester, on 23-26 September 1966 (ed. H. J. Dyos), London: Edward Arnold, pp. 189-208.

Schnore L. F. (1975a) Further Reflections on the «New» Urban History: A Prefatory Note. The New Urban History: Quantitative Explorations by American Historians (ed. L. F. Schnore), Princeton, N. J.: Princeton University Press, pp. 3-11. Schnore L. F. (1975b) Urban History and the Social Sciences: An Uneasy Marriage. Journal of Urban

History, vol. 1, no 4, pp. 395-408. Schnore L. F. (ed.) (1975c) The New Urban History: Quantitative Explorations by American Historians,

Princeton, N. J.: Princeton University Press. Stas I. N. (2015) Istoricheskaia urbanistika v Sibiri [Urban History in Siberia]. Istoricheskaia urbanistika: proshloe i nastoiashchee goroda [Urban History: the Past and Present of the City] (ed. I. N. Stas), Kurgan: Kurgan Printing House, pp. 28-46. Stave B. M. (1974) A Conversation with Sam Bass Warner, Jr. Journal of Urban History, vol. 1, no 1, pp. 85-110.

Stave B. M. (1975a) A Conversation with Eric E. Lampard. Journal of Urban History, vol. 1, no 4,

pp. 440-472.

Stave B. M. (1975b) A Conversation with Stephan Thernstrom. Journal of Urban History, vol. 1, no 2, pp. 189-215.

Stave B. M. (1976) A Conversation with Blake McKelvey. Journal of Urban History, vol. 2, no 4,

pp. 459-486.

Stave B. M. (1977a) A Conversation with Richard C. Wade. Journal of Urban History, vol. 3, no 2, pp. 211-238.

Stave B. M. (1977b) The Making of Urban History: Historiography Through Oral History, Beverly Hills,

Calif.: Sage Publications. Stave B. M. (1979) A Conversation with H. J. Dyos: Urban History in Great Britain. Journal of Urban

History, vol. 5, no 4, pp. 469-500. Stave B. M. (1980) A Conversation with Gilbert A. Stelter: Urban History in Canada. Journal of Urban

History, vol. 6, no 2, pp. 177-209. Stave B. M. (1983) In Pursuit of Urban History: Conversations with Myself and Others — A View from the United States. The Pursuit of Urban History (eds. D. Fraser, A. Sutcliffe), Baltimore: Edward Arnold, pp. 407-427.

Stave B. M. (1984a) A Conversation with Francois Bedarida: Urban History in France. Journal of Urban History, vol. 10, no 3, pp. 295-318.

Stave B. M. (1984b) A Conversation with Sam Bass Warner, Jr. Ten Years Later. Journal of Urban History, vol. 11, no 1, pp. 83-113.

Stave B. M. (1996) A Conversation with Eric Monkkonen. Journal of Urban History, vol. 22, no 2, pp. 231-252.

Thernstrom S. (1964) Poverty and Progress: Social Mobility in a Nineteenth Century City, Cambridge: Harvard University Press.

Thernstrom S. (1968a) Quantitative Methods in History: Some Notes. Sociology and History: Methods (eds. S. M. Lipset, R. Hofstadter), New York: Basic Books, pp. 59-78.

Thernstrom S. (1968b) Urbanization, Migration, and Social Mobility in Late Nineteenth-Century America. Towards A New Past: Dissenting Essays in American History (ed. B. J. Bernstein), New York: Pantheon Books, pp. 158-175.

Thernstrom S. (1971) Reflections on the New Urban History. Daedalus, vol. 100, no 2, pp. 359-375.

Thernstrom S., Sennett R. (1969) Preface. Nineteenth-Century Cities: Essays in the New Urban History (eds. S. Thernstrom, R. Sennett), New Haven: Yale University Press. pp. VII—XIII.

Tilly C. (1996) What Good is Urban History? Journal of Urban History, vol. 22, no 6, pp. 702-719.

Wade R. C. (1959) The Urban Frontier: The Rise of Western Cities, 1790-1830, Cambridge, Mass.: Harvard University Press.

Wade R. C. (1970) An Agenda for Urban History. The State of American History (ed. H. J. Bass), Chicago: Quadrangle Books, pp. 43-69.

Warner Jr. S. B. (1962) Streetcar Suburbs: The Process of Growth in Boston, 1870-1900, Cambridge: Harvard University Press and the M. I. T. Press.

Warner Jr. S. B. (1968) The Private City: Philadelphia in Three Periods of Its Growth, Philadelphia: University of Pennsylvania Press.

Warner Jr. S. B. (1972) The Urban Wilderness. A History of the American City, New York: Harper & Row.

Weaver T. (2017) Urban Crisis: the Genealogy of a Concept. Urban Studies, vol. 54, no 9, pp. 20392055.

Wirth L. (1940) The Urban Society and Civilization. American Journal of Sociology, vol. 45, no 5,

pp. 743-755.