CC BY
86
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. ПЕДАГОГИЧЕСКОЕ ОБРАЗОВАНИЕ. 2012. № 2
МГУ В ИСТОРИИ ОБРАЗОВАНИЯ
УНИВЕРСИТЕТ В ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЕ
1941-1945 ГГ. И ПОСЛЕ НЕЕ
Е.В. Ильченко
(аналитическая служба МГУ имени М.В. Ломоносова; e-mail: [email protected])
В статье представлены структура Московского университета, направления научных исследований и главные университетские мероприятия, проводившиеся в конце 1930-х — начале 1940-х гг. Подробно описаны такие события начала войны, как формирование 8-й Краснопресненской дивизии народного ополчения, бои под Ельней, героическая история 46-го гвардейского Таманского авиационного полка, события эвакуации и реэвакуации Московского университета. Особый интерес представляют научные исследования, проводившиеся сотрудниками МГУ в военное и послевоенное время.
Ключевые слова: Московский университет, научные исследования, события военной истории.
Военная история Московского университета ведет свое начало от наполеоновского нашествия 1812 г., через Крымскую войну 1853—1856 гг., Первую мировую войну 1914—1918 гг., Гражданскую войну в России 1918—1922 гг., советско-финскую войну 1939 г. и, наконец, через главное и наиболее тяжелое испытание — Великую Отечественную войну 1941— 1945 гг. Во всех этих баталиях Московский университет и его люди — студенты, преподаватели, ученые и сотрудники — являли собой пример высокого патриотизма и личной ответственности за судьбы Родины.
В 1975 г. в свет вышла книга "Московский университет в Великой Отечественной войне" с предисловием Константина Симонова: «Получив предложение написать это краткое вступительное слово, я посчитал его за честь для себя и, не отрываясь, прочел рукопись, ставшую теперь книгой, первую страницу которой вы открываете... Прочел, не отрываясь... Меня эта книга привлекла значительностью содержания, ибо произведение, написанное на тему "Московский университет в Великой Отечественной войне", в сущности, есть в то же время историческое сочинение на еще более значительную тему "Советская интеллигенция и Великая Отечественная война".
Самое славное по своим историческим традициям, первое по своему значению и научному авторитету высшее учебное заведение страны — Московский университет — с достоинством и честью прошел
через тягчайшие испытания Великой Отечественной войны. И в лице тех, кто ушел из его корпусов и аудиторий на фронт, и в лице тех, кто из соображений дальновидной государственной необходимости, будучи оставлен в тылу, внес огромный и разносторонний вклад в небывало напряженные военные усилия нашей страны и нашей науки на протяжении всех четырех лет Великой Отечественной войны. В той помощи, которую оказывал фронту Московский университет, используя для этого силу своих научных традиций, поражают широта и разносторонность усилий и масштабов сделанного.
...В этой книге читатель найдет множество героических судеб — и оборванных войной, и прошедших сквозь войну до победы.
... Да, поистине Московскому университету тут есть чем гордиться! То, что сделали во время войны его преподаватели и сотрудники, его аспиранты и студенты, его тогдашние питомцы и его бывшие выпускники. — это одна из самых славных страниц его истории, славных и незабытых.»
МГУ в конце 1930-х — начале 1940-х гг.
К концу 1930-х гг. в основном сложилась структура университета, администрация, партийная, профсоюзная и комсомольская организации. Профессорско-преподавательский состав накопил богатый опыт работы в новых социально-политических и экономических условиях.
15 августа 1939 г. правительство утвердило Устав Московского университета, отдельный от такого рода типовых документов для других вузов. Был создан Ученый совет во главе с ректором, на факультетах — Ученые советы под председательством деканов. Четко определялась роль кафедр, факультетов и институтов как основных учебных и научных подразделений университета.
Перед войной МГУ имел в своем составе шесть естественно-научных факультетов: механико-математический, физический, химический, биологический, геолого-почвенный, географический и один гуманитарный — исторический; сектор заочного обучения; 95 кафедр; 11 научно-исследовательских институтов; 66 исследовательских и учебных лабораторий, 27 кабинетов; 2 обсерватории; Ботанический сад; 4 музея; биологические станции в Звенигороде и на Белом море. Научная библиотека имени А.М. Горького насчитывала около 1 млн томов, среди которых имелись ценные собрания из личных коллекций ученых, рукописные и старопечатные книги.
В августе 1940 г. вступила в строй университетская типография, и Издательство Московского университета, организованное еще в 1925 г., наконец получило собственную полиграфическую базу.
К началу 1940-х гг. профессорско-преподавательский состав университета насчитывал около 700 человек, работали 14 академиков и 29 членов-корреспондентов АН СССР, 159 докторов и 227 кандидатов наук. Всей стране были известны имена математиков А.Н. Колмогорова, С.Л. Соболева, О.Ю. Шмидта, механика Н.Е. Кочина, астронома В.Г. Фе-сенкова, физика Л.И. Мандельштама, биолога И.И. Шмальгаузена, химиков Н.Д. Зелинского, И.А. Каблукова, Н.С. Курнакова, С.С. Наметкина, А.Н. Фрумкина, историка Б.Д. Грекова.
В университете обучались около 9000 студентов, в том числе примерно 5000 на дневном отделении. В этот последний предвоенный год в МГУ на I курс были приняты 1130 человек.
В конце 1939 г. правительство установило стипендии имени И.В. Сталина для студентов вузов, для лиц, готовящих кандидатские и докторские диссертации. Они присуждались совместным решением коллегии Комитета по делам высшей школы и Президиума Академии наук СССР. Размер стипендии достигал 1000 рублей за подготовку кандидатской и 1500 — за подготовку докторской диссертации.
Энергично развивались научные исследования, систематически проводились конкурсы студенческих научных работ. Одной из основных форм привлечения студентов к исследовательской работе стали научные кружки. В начале 1941 г. в университете функционировало свыше 90 научных кружков, в которых занимались более 1500 студентов. Руководили ими П.С. Александров, А.Г. Курош, Л.С. Понтрягин, Л.А. Тумаркин, С.В. Бахрушин, С.Д. Сказкин. Для объединения усилий студентов в научной работе было положено начало основанию Научного студенческого общества (НСО), которое развернуло свою масштабную и многостороннюю деятельность уже после войны.
В целом же коллектив университета (профессора, преподаватели, сотрудники, аспиранты и студенты) насчитывал более 26 тыс. человек. В партии состояли более 700 членов, в комсомоле — свыше 4200, в профсоюзной организации около 18 тыс. человек. Тогда университет располагался в зданиях на Моховой улице и на улице Герцена. Жили студенты в общежитиях на Стромынке и в Останкине.
Вместе с тем страна, в том числе и Московский университет, готовилась к войне, понимая ее неизбежность. В университете с 1926 г. была введена высшая допризывная военная подготовка и создана военная кафедра. В 1937 г. правительство приняло решение о переходе от высшей вневойсковой подготовки к первичному военному обучению всех студентов мужского и женского пола по программам одиночного бойца, которая продолжалась до начала Великой Отечественной войны. На XVIII съезде ВКП(б), состоявшемся в марте 1939 г., прямо говорилось о подготовке к войне ведущих империалистических держав, прежде всего фашистской Германии и ее союзников — Италии и Японии. В
сентябре 1939 г. был принят Закон о всеобщей воинской обязанности. Уже в ходе войны в апреле 1944 г. для восстановления потерь офицерского состава было принято постановление, согласно которому в ведущих вузах страны вводилась военная подготовка по программам офицеров запаса, и с 1 октября в МГУ начались занятия по новым программам.
Стали меняться содержание и направленность научных исследований. Особое внимание уделялось разработке различных дефицитных в условиях войны заменителей материалов, необходимых для промышленности и всего народного хозяйства. Работали над средствами, ускоряющими свертывание крови, и над различными лекарственными препаратами; новыми артиллерийскими смазками, моторным топливом, антиобледенителями, методами скоростного закрепления грунта летного поля, антикоррозийными средствами и средствами для снятия ржавчины с оружия, безопасного обращения с боеприпасами и с горючими веществами. Совершенствовалась военная метеорология и топография, велся поиск вольфрамовых руд.
22 июня 1941 г.
21 июня в университете заканчивалась летняя сессия 1940/1941 уч.г. Ректор Алексей Сергеевич Бутягин подписал очередные приказы — они касались проведения государственных экзаменов на факультетах, летних отпусков преподавателей, приема на факультеты новых групп аспирантов. День 23 июня должен был стать днем последнего экзамена летнего семестра.
Но 22 июня началась Великая Отечественная война: "Правительством СССР объявлено состояние войны и призыв в действительную армию и ВМФ военнообязанных запаса рождения 1905—1918 гг. Приказываю: 1) деканам факультетов, директорам институтов и начальникам отделов — быстро, организованно и правильно перестроиться на учебную и научно-исследовательскую работу в условиях военного времени, согласно спецуказаний и по мобкалендарю. Учебный процесс (лекции, лабораторные занятия и др. работы) не должны нарушаться ни на минуту и выполняться по установленному расписанию..." (приказ №190 от 23 июня 1941 г.).
Комитет ВЛКСМ МГУ принял решение провести общее комсомольское собрание университета. Оповестив друг друга по цепочке, комсомольцы собрались на факультетах и оттуда колоннами направились в Коммунистическую аудиторию. Они шли, а из репродукторов доносились строгие слова указов о мобилизации военнообязанных, о введении военного положения. Коммунистическая аудитория не могла вместить всех. Располагались в проходах, на лестницах, площадках.
Выступления были короткими. Все были полны решимости встать на защиту Родины, готовые отдать все силы, а если понадобится, и жизнь во имя победы над врагом. Клятвой прозвучали слова, записанные в резолюции собрания: "Комсомольская организация МГУ объявляет себя полностью мобилизованной для выполнения любого задания партии и правительства — на фронте, на заводах, на транспорте, на колхозных и совхозных полях. Мы клянемся оправдать доверие партии, оправдать высокое звание члена Ленинского комсомола. Мы клянемся проявить организованность и дисциплину, выдержку и настойчивость, мужество и революционную бдительность.".
Такие же митинги прошли в МИФЛИ и Московском юридическом институте, позднее слившихся с университетом.
В первую же военную ночь комсомольцы вышли патрулировать улицы города для проверки светомаскировки. В коридорах университета были поставлены кровати, где стали ночевать студенты. Как только объявлялась тревога, они выходили на улицу и указывали прохожим дорогу в бомбоубежище. Иногда приходилось стоять и под бомбежками.
Почти весь состав парткома, вузкома, профкома ушел на фронт. Секретарь парткома геолог Евгений Михайлович Сергеев вспоминает: «Врач нашей университетской поликлиники Надежда Дмитриевна Ше-рер настаивала на моем отдыхе: "Евгений Михайлович, поезжайте в Геленджик, погрейтесь на солнышке, отдохните, и все будет хорошо. А так доходитесь до какого-нибудь осложнения". Отпуск мне дали. Шел июнь 41-го. В ночь на 22 июня 1941 г. мама, я и дочка Нина, которой было 6 лет, сели в поезд "Москва—Новороссийск". На станции Грязи в вагон вошел милиционер и сказал, что в полдень по радио выступал Молотов и объявил, что немецко-фашистские войска перешли на всем протяжении нашу западную границу, вражеские самолеты бомбят города. Война! "Мама, — сказал я, войдя в купе, — Война! Собирай вещи, в Воронеже сходим и возвращаемся в Москву". 23 июня в 11 часов я уже был дома, на Большой Ордынке. Быстро собрал в чемоданчик самое необходимое, попрощался с родными и почти бегом отправился по указанному в моблистке адресу. Слышу: "Идите на работу и ждите вызова в райвоенкомат". Вошли два командира со шпалами в петлицах и представились работниками Генерального штаба. Старший по должности спросил, сможем ли мы к середине завтрашнего дня подобрать 50 добровольцев из числа коммунистов и комсомольского актива, ребят морально устойчивых, физически крепких, способных действовать в тылу врага. Я сразу же ответил: "Сможем!" На вопрос капитана, не мешает ли мне что-либо оставить университет, я ответил, что таких причин нет. Он вручил мне предписание, которым предлагалось отбыть в распоряжение командования Киевского особого военного округа. Снялся с партийного учета. Зашел проститься к ректору А.С. Бутягину. Жена
пыталась поехать провожать меня на вокзал, но я категорически запротестовал. Посидели молча, на дорожку, расцеловались, и за мной мягко закрылась дверь, за которой словно бы остались детство, юность, счастливая мирная жизнь.»
на факультетах формировались добровольческие отряды, истребительные батальоны. В ополчение стремились записаться и те, кто по состоянию здоровья не был пригоден к военной службе.
Первый военный 1941/1942 уч.г. начался на месяц раньше обычного — 1 августа. Временно сокращались и сроки обучения: студенты II курса учились до 1 июля, III курса — до 1 февраля, а IV курса — до 1 мая 1943 г. Те, кто уже окончил IV курс, должны были быть выпущены уже летом 1941 г. новые учебные планы предусматривали уплотнение учебного процесса за счет уменьшения срока каникул и продолжительности экзаменационной сессии.
8-я Краснопресненская дивизия народного ополчения. Ельня
8-я Краснопресненская дивизия народного ополчения была сформирована 10 июля 1941 г. в составе 4 полков. Она насчитывала более 7000 человек. Весь политсостав дивизии был укомплектован коммунистами университета, комиссарами полков, инструкторами политотдела дивизии были назначены его аспиранты и преподаватели. Артиллерийский полк был полностью составлен из студентов всех факультетов университета. Уже в первый месяц войны в составе дивизии числились 1065 человек, в том числе 213 математиков и механиков, 163 историка, 158 физиков, 155 географов, 148 химиков, 138 биологов, 90 геологов.
несколько сотен студентов и сотрудников вступили в истребительный батальон Краснопресненского района, созданный по решению МГК КПСС еще в конце июня 1941 г. Эти батальоны в первое время несли патрульную службу по охране города.
В августе 1941 г. дивизии народного ополчения были переформированы в стрелковые дивизии. Краснопресненская дивизия стала 8-й стрелковой дивизией и была включена в состав 32-й армии Резервного фронта, заняв оборонительную позицию вдоль Днепра севернее Доро-гобужа.
К осени 1941 г. немецкие войска приблизились к Москве. Уни-верситетчики сражались на разных направлениях фронта. Однако особенно тяжелые бои с большими потерями шли на западном направлении под Вязьмой, Юхновым, Калугой, Ельней, где в состав регулярных войск и войск ополчения входили студенты, аспиранты и сотрудники МГУ. Заместитель Председателя Государственного Комитета Обороны, Маршал Советского Союза Г.К. Жуков в своих воспоминаниях писал:
"Благодаря упорству и стойкости, которые проявили наши войска, дравшиеся в окружении в районе Вязьмы, мы выиграли драгоценное время для обороны на можайском направлении. Пролитая кровь и жертвы, понесенные окруженной группировкой, оказались не напрасными".
Наступление немцев на Москву (операция "Тайфун") на участке Резервного фронта началось 2 октября. Фронт между 24-й и 43-й армиями был прорван. 8-я стрелковая дивизия была передана в 24-ю армию с задачей предотвратить выход противника в тыл. С этой целью дивизия была переброшена в район деревни Уварово под Ельней и там приняла первый бой. Боевой путь 8-й дивизии был недолог — всего двое суток. Активно участвуя в кровопролитных боях под Ельней, она погибла. Ельнинская операция была одной из первых наступательных операций Красной Армии, в ходе которой была прорвана сильная очаговая оборона противника и разгромлена его группировка.
С 30 августа по 8 сентября 24-я армия провела под Ельней наступательную операцию. В 7 часов утра около 800 орудий, минометов и реактивных установок обрушили шквал огня на врага. Противник под угрозой окружения начал отходить. 6 сентября Ельня была освобождена. 8 сентября Ельнинский выступ, вдававшийся в нашу оборону, был срезан. Немецкие дивизии потеряли за неделю боев на одном этом участке фронта 45 тыс. человек. Напомним, что при разгроме Франции, захвате Бельгии, Голландии, Люксембурга германская армия потеряла 45 774 убитыми. То есть столько же, сколько под Ельней в сентябре 1941 г. за неделю. Здесь, под Ельней, родилась советская гвардия. Первым четырем стрелковым дивизиям — 100, 127, 153 и 161-й, — особо отличившимся в боях, было присвоено звание гвардейских.
Именно там, в вяземском окружении, дрался в те дни пулеметчик Горемир Горемирович Чёрный. Он ушел на фронт в первые же дни войны солдатом 8-й Краснознаменной стрелковой дивизии. Получив тяжелую контузию, Чёрный оказался на оккупированной немцами территории. Описанию своей судьбы в это особо тяжелое время он посвятил книгу "Среди чужих" (2007): "Я выживал — и выжил. Месяцы многоверстных и многотрудных скитаний, неудавшиеся попытки выхода к своим, два попадания в пересыльные лагеря для военнопленных Красной Армии, два побега из них. Скитания привели меня в Херсон, милый мне город на Украине, где прошли мои школьные годы и где до войны жила наша семья". При приближении советских войск Чёрный вновь оказался в руках немцев. Он совершил почти невероятный третий побег. Снова фронт, участие в Кенигсбергской, Берлинской и Пражской операциях и демобилизация в 1945 г. По прибытии в Москву, 16 ноября 1945 г., старший сержант Г.Г. Чёрный был зачислен на II курс механико-математического факультета. Ныне он — академик РАН, крупный
специалист в области аэро- и газовой динамики, один из организаторов и многолетний директор НИИ механики МГУ. Это — лишь одна из драматических судеб, к счастью, с благоприятным исходом, людей Московского университета — поколения фронтовиков.
Ныне Ельня — город воинской славы. Это почетное звание было присвоено городу 8 октября 2007 г. "за мужество, стойкость и массовый героизм, проявленные защитниками города в борьбе за свободу и независимость Отечества". До сих пор на уже мирных полях находят останки неизвестных солдат. В 2009 г. было перезахоронено более 100 человек, в 2010 г. — еще 32. 22 июня 2010 г. на центральной аллее города Ельни появилось 25 новых захоронений — из каждого района Смоленской области.
В 2010 г. наша страна праздновала 65-ю годовщину Победы. Эту юбилейную дату встретил и коллектив Московского университета, в котором работают сегодня 119 участников войны и 100 тружеников тыла.
22 июня 2010 г. в 7 часов утра, в День памяти и скорби, делегация Московского университета — около 90 студентов, аспирантов, сотрудников и ветеранов во главе с ректором В.А. Садовничим — отправилась в Ельнинский район Смоленской области к тем местам, где стоят первый в России мемориал памяти народного ополчения и памятник погибшим в войне студентам, аспирантам и сотрудникам МГУ.
Около 10 часов утра колонна свернула с Минского шоссе в сторону Ельнинского района Смоленщины. В полдень, оставляя в стороне Ельню, делегация направилась к памятнику воинам 9-й Кировской дивизии народного ополчения г. Москвы, чтобы возложить цветы "отдавшим свои жизни, защищая дальние подступы к столице на Смоленской земле в октябре 1941 г.".
Получасовой переезд — и ближе к часу делегация подъехала к деревне Уварово, что в 25 км от Ельни. Около этой деревни в поле стоит памятник — пушка, установленная в честь студентов, аспирантов и сотрудников Московского университета, воевавших в составе 975-го артиллерийского полка 8-й Краснознаменной стрелковой дивизии и погибших во время боев.
В 15 часов 15 минут были возложены цветы к стеле — памятнику 8-й стрелковой дивизии.
Женский 46-й гвардейский Таманский, орденов Красного Знамени и
Суворова III степени ночной легкобомбардировочный авиационный
полк
Этот полк — уникальное явление в истории Великой Отечественной войны. От первого до последнего дня войны он оставался "чисто девичьим" и был в этом составе единственным во всей Красной Армии.
Идея формирования специальных женских авиационных полков ВВС Красной Армии принадлежала Герою Советского Союза Марине Михайловне Расковой. 8 октября 1941 г. соответствующая "Авиагруппа 122" под командованием Расковой была создана в Военной Авиационной школе пилотов г. Энгельса, близ Саратова. Здесь девушки овладевали военными специальностями. В авиагруппу были зачислены 17 студенток МГУ: Руфина Гашева, Антонина Зубкова, Прасковья Зуева, Инна Калиновская, Надежда Комогорцева, Евдокия Пасько, Ольга Рад-чикова, Евгения Руднева, Екатерина Рябова (механико-математический факультет), Ирина Минакова, Ирина Ракобольская (физический факультет), Анна Еленина, Нина Словохотова (химический факультет), Александра Макунина (географический факультет), Полина Гельман, Валентина Ендакова, Галина Комкова (исторический факультет).
Первый приказ, который выслушали девушки, стоя в строю ранним утром на перроне вокзала в г. Энгельс, был приказ о всеобщей стрижке "под мальчика" и "волосы спереди до пол-уха". Косы можно было оставить только с личного разрешения Расковой. Но никто этого не сделал.
Другим испытанием стало облачение в военное обмундирование. Большие гимнастерки и брюки, длинные мешковатые шинели, нижнее мужское белье и — самое мучительное — сапоги от 40 до 43 размера, фляги и противогазы на боку. Правда, за годы войны девушки научились перешивать гимнастерки по себе, резать шинели, появились и более аккуратные сапоги. Через какое-то время сняли со всех мерки и прислали коричневые гимнастерки с синими юбками и красные хромовые сапожки — американские. Только воду они пропускали как промокашки.
Постепенно девушки научились соблюдать воинские отношения на службе, а в свободное время снова быть подружками, говорить о любимых, о письмах, обмениваться нитками для вышивания.
Командиром полка была назначена Евдокия Давыдовна Бершан-ская — бывший пилот гражданского воздушного флота, замполитом — Евдокия Яковлевна Радкевич, только что закончившая Военно-политическую академию имени В.И. Ленина, а начальником штаба — переучившаяся на штурмана студентка IV курса физического факультета МГУ Ирина Вячеславовна Ракобольская.
Первоначально это был 588-й ночной бомбардировочный полк, но после присвоения ему звания гвардейского стал именоваться 46-й гвардейский авиаполк. В составе 218-й дивизии 4-й Воздушной армии он получил боевое крещение на Южном фронте. Пройдя с боями от Донбасса, через Сальские степи и предгорья Кавказа, через Кубань и Крым, Белоруссию и Польшу, достиг Восточной Пруссии, Германии и закончил свой боевой путь под Берлином. В феврале 1943 г. за актив-
ную и успешную боевую работу по освобождению Северного Кавказа полк был переименован в 46-й гвардейский. За освобождение Кубани и Таманского полуострова ему было присвоено наименование "Таманский". За участие в освобождении Феодосии награжден орденом Красного Знамени, а за бои по освобождению Белоруссии — орденом Суворова III степени.
Летали на самолетах У-2, позднее переименованных в По-2 — по первым буквам фамилии конструктора Н.П. Поликарпова. Он был создан еще в 1927 г. как учебно-тренировочный самолет для первоначального обучения летчиков, но в годы войны обрел свое "второе дыхание". Максимальная скорость — 150 км/час, отчего его называли "небесный тихоход". Летали без парашютов. Две кабины — для летчика и штурмана. Кабины не имели защиты от набегавшего воздушного потока, кроме небольшого козырька. Самолет почти не входил в штопор, а скорость снижения с выключенным мотором у него не превышала 2 м/сек. Это позволяло По-2 приземляться почти где угодно — на деревенской улице, на опушке леса: длина пробега по инерции не превышала 100 м. не случайно уже с первых дней войны самолет стали использовать для перевозки раненых, для связи с партизанами, для корректировки артиллерийской стрельбы. Особенно успешным оказалось ночное бомбометание по переднему краю противника. Конечно, днем воевать на нем было невозможно — он представлял собой отличную мишень, а вот ночью малая скорость позволяла поражать цели в ближнем тылу противника с точностью, недоступной для других самолетов того времени. С наступлением темноты и до рассвета По-2 непрерывно висели над целью, сменяя друг друга, методично, через каждые 2—3 минуты сбрасывая бомбы на врага. Ночью, без радио, без защиты и прикрытия, при полной маскировке на земле надо было точно выйти на цель и поразить ее и без приводных прожекторов найти свой аэродром. Шутили: "Садиться будем по огоньку папиросы командира полка".
Каждую ночь боевые экипажи вылетали на цель. Вспыхивали лучи прожекторов, они шарили по небу, сближались, и вот самолет пойман. Штурмана и летчика ослеплял нестерпимый свет. Били зенитки. Летчик пытался уйти вверх, вниз, но перегруженный бомбами самолет летел с мизерной скоростью — 60—100 км/час в зависимости от скорости ветра. Иногда в течение 10 минут не удавалось уйти от прожекторов. Боевой вылет длился обычно около часа. А в это время на земле его ждали механики и вооруженцы. Их задача — быстро осмотреть, заправить самолет, своими руками без всяких приспособлений подвесить бомбы. Такая слаженность позволяла одному самолету в некоторые зимние ночи делать по 10—12 боевых вылетов. Летчицы и штурманы проводили в воздухе по 10 и более часов в условиях крайнего нервного напряжения, на пределе всех душевных и физических сил.
На их глазах гибли боевые подруги. Из университетских погибли Комогорцева и Руднева. Самолеты, сбитые зенитным огнем или ночными истребителями, загорались в воздухе и огненным факелом падали на землю. А живые возвращались за новым боевым грузом и летели снова и снова.
В апреле—мае 1945 г., взаимодействуя с наземными частями Советской Армии, полк участвовал в прорыве обороны противника на р. Одер. Последними целями стали базы по строительству ракет в Сви-немюнде. Конец войны 46-й полк встретил севернее Берлина. 15 октября 1945 г. он был расформирован, личный состав демобилизован, а знамя передано в Музей Советской Армии.
Весь личный состав полка был награжден орденами и медалями Советского Союза. 23 летчицы и штурмана удостоены звания Героя Советского Союза, 5 из них посмертно. 22 раза полк получал благодарность в приказах Верховного Главнокомандования, 8 раз Москва салютовала его победам.
После войны 10 девушек вернулись в университет, окончили его и работали в основном преподавателями.
Герои Советского Союза
Звание Героя Советского Союза установлено Постановлением ЦИК СССР от 16 апреля 1934 г. как высшая степень отличия. Его присваивали за совершение подвига или выдающиеся заслуги во время боевых действий, а также, в виде исключения, и в мирное время. В 1992 г. было введено звание Героя Российской Федерации.
Среди студентов и преподавателей Московского университета 15 человек носят звание Героя. Академики-профессора Отто Юльевич Шмидт (награжден в 1937 г.) и Валерий Алексеевич Легасов (награжден в 1996 г. посмертно) получили его в мирное время. Первый — за освоение Арктики, второй — за участие в ликвидации Чернобыльской аварии. Остальные — за военные подвиги во время Великой Отечественной войны. Член-корреспондент РАН Виктор Вацлавович Вольский (награжден в 1945 г.) заведовал кафедрой социально-экономической географии зарубежных стран географического факультета (1959-1999); Юрий Матвеевич Ткачевский (награжден в 1944 г.), профессор и заведующий кафедрой (1976-1985) уголовного права и криминологии юридического факультета, работает на факультете до сих пор; Владимир Николаевич Емелин (награжден в 1943 г.) работал в 80-х гг. старшим преподавателем кафедры гражданской обороны; Фяйзрахман Ахмед-зянович Сабиров (награжден в 1945 г.) — также в 80-х гг. сотрудник Штаба гражданской обороны.
Георгий Федорович Тимушев (награжден в 1945 г.) окончил физи-
ческий факультет (1949) и длительное время работал научным сотрудником НИИЯФ. Именно он был удостоен чести доставить на бронетранспортере факел, зажженный от Вечного огня на могиле Неизвестного солдата у Кремлевской стены, к памятнику "Вечный огонь" перед 1-м учебным корпусом гуманитарных факультетов МГУ, открывшемуся к 30-летию Победы 6 мая 1975 г.
Звание Героя Советского Союза получили:
26 октября 1944 г. — Евгения Максимовна Руднева (посмертно, 645 боевых вылетов) и Евдокия Борисовна Пасько (780 боевых вылетов);
23 февраля 1945 г. — Руфина Сергеевна Гашева (848 боевых вылетов) и Екатерина Васильевна Рябова (890 боевых вылетов);
18 августа 1945 г. — Антонина Львовна Зубкова (68 боевых вылетов);
15 мая 1946 г. — студентка исторического факультета Полина Владимировна Гельман (860 боевых вылетов);
2 февраля 1956 г. (посмертно) — выпускник факультета литературы и искусства, татарский поэт Муса Джалиль (Муса Мустафович Зали-лов), погибший в Моабитской тюрьме;
8 мая 1965 г. (посмертно) — студентка механико-математического факультета Лариса Степановна Ратушная, подпольщица-связная Винницкой городской подпольной организации.
Эвакуация и реэвакуация
В середине октября 1941 г. Москва была объявлена на осадном положении. Сложившиеся условия потребовали эвакуации большей части научных и педагогических сил университета, студентов, учебного оборудования и библиотечного фонда. Согласно составленному еще в марте 1941 г. плану был определен порядок эвакуации, отправления эшелонов, утверждены их начальники. Однако в дальнейшем все эти планы неоднократно менялись. В августе на барже в Хвалынск были отправлены наиболее ценные сокровища научной библиотеки, а в дальнейшем перевезены в Кустанай, Астрономический институт имени П.К. Штернберга эвакуировали в г. Свердловск.
В первоначальные планы входило размещение университета в Ташкенте, и декан механико-математического факультета И.Г. Петровский командируется туда в качестве представителя МГУ для ведения дел, связанных с эвакуацией, и для выполнения различных поручений по организации научно-исследовательской и педагогической работы университета. Но решение о размещении МГУ в Ташкенте отменяется. Новый пункт назначения — г. Ашхабад. Первые группы профессоров, сотрудников и студентов выехали 14 и 18 октября. Отправка эшелонов была сопряжена с огромными трудностями. Второй из этих эшелонов добирался до пункта назначения больше месяца. Следующий эшелон
находился в пути более 20 дней. Многие покидали Москву небольшими группами и индивидуально.
Москва. В Москве осталась меньшая часть университета. Занятия были возобновлены в феврале 1942 г. Они проходили в форме кружков и консультаций, проводились в две смены, чередуясь с ежедневными 3-4-часовыми дежурствами по университету. Многие студенты жили в аудиториях. Более 80% студентов совмещали учебу с работой.
На факультетах были образованы 84 студенческие группы, созданы филиалы кафедр, находившихся в Ашхабаде; их возглавили ученые, специально вызванные в Москву из эвакуации. Осенью 1942 г. прошел очередной прием на I курс. Он был невелик, и среди первокурсников насчитывалось всего 22 студента-мужчины. Для первых трех курсов предусматривался сокращенный 4-летний курс обучения.
Профессор механико-математического факультета, академик П.С. Александров вспоминает: "Я вернулся в Москву 1 октября 1942 г. Московский университет находился в эвакуации сначала в Ашхабаде (1941-1942), потом (в 1943 г.) в Свердловске. Но некоторое число профессоров оставалось в Москве. Поэтому оказалось возможным наладить в течение 1942/1943 уч. г. занятия механико-математического факультета и в Москве. Студенты, желавшие заниматься, также нашлись среди молодых людей, не призванных в армию по состоянию здоровья, и среди девушек. Так или иначе, лекции на I курсе читали: А.Н. Колмогоров (математический анализ), Н.А. Глаголев (аналитическая геометрия), я (высшая алгебра). Были и некоторые специальные курсы и семинары".
Часть учебных зданий была выведена из строя. Биологический факультет в связи с разрушениями, вызванными бомбардировкой, вынужден был сосредоточить всю свою работу в одном корпусе. Кафедры и лаборатории гидробиологии, ихтиологии, генетики, биохимии животных не могли приступить к работе из-за отсутствия помещений. В ботаническом корпусе не работали лаборатории физиологии и биохимии растений. В здании географического факультета размещалось сразу 4 факультета: географический, геолого-почвенный, юридический и экономический. Учебные и наглядные пособия географического факультета были сложены на складе. Так же плохо было с помещениями на филологическом, философском и других факультетах.
Находясь в крайне трудном положении, московский сектор эвакуированного университета тем не менее продолжал помогать другим вузам страны. Так, в 1943 г. он взял шефство над освобожденным Харьковским университетом. Шефство было организовано в связи с рядом постановлений СН СССР и ЦК ВКП(б) о неотложных мерах по восстановлению хозяйства в районах, освобожденных от немецкой оккупации (лето 1943 г.). В Харьковском университете обучались 587 студентов, работали 250 профессоров и преподавателей. Была организована
Комиссия МГУ по шефству под председательством профессора В.И. Спицына, в которую входили представители шефских комиссий факультетов — профессора Е.С. Пржевальский (химический факультет), О.К. Ланге (геолого-почвенный факультет), Н.А. Смирнов (факультет международных отношений), директор Научной библиотеки А.И. Кудрявцева. Московский университет передал и подготовил к передаче Харьковскому свыше 9000 книг и журналов, оборудование и приборы для лабораторий (126 названий).
Ашхабад. "Ашхабадский" военной отрезок истории университета измеряется 9 месяцами — с ноября 1941 г. по июль 1942 г. 24 ноября исполняющий обязанности ректора проректор М.М. Филатов подписал приказ о назначении деканов факультетов.
В первые месяцы войны в организационной структуре университета произошли весьма существенные изменения, сыгравшие большую роль во всем дальнейшем развитии университетской жизни и работы. В декабре 1941 г. эвакуированный в Ашхабад Московский институт философии, литературы и истории имени Н.Г. Чернышевского (МИФЛИ), основанный в начале 1930-х гг. на базе соответствующих факультетов МГУ, был ликвидирован как самостоятельное учебное заведение и полностью вошел в состав Московского университета. Таким образом, война ускорила решение давно назревшей задачи воссоздания гуманитарного сектора в его полном объеме и превращения университета в действительно единый комплекс естественно-научных и гуманитарных факультетов.
К началу работы МГУ насчитывал в своем составе 1500 человек, из них 1121 студент и 379 профессоров и преподавателей. К марту 1942 г. студенческий коллектив увеличился до 1320 человек. Первые дни лекции, семинары и консультации проводились в комнатах общежития. К середине декабря учебные занятия были перенесены в аудитории Туркменского государственного педагогического института и проводились в часы, свободные от занятий института. Был введен курс сельскохозяйственной подготовки, и сотни студентов работали трактористами, комбайнерами, рабочими прицепных машин на полях Туркмении.
Научная работа развернулась почти по 300 темам, в числе которых были засекреченные, носящие оборонный характер; общегосударственные, имеющие народно-хозяйственное значение и общетеоретический идеологический характер. Были специальные темы, имеющие местное народнохозяйственное и культурное значение для Туркменской республики.
За время работы в Ашхабаде Московский университет стремился всемерно выполнять свою политико-культурную и научно-просветительную миссию. В воинских частях, госпиталях, на предприятиях и для партактива было прочитано 1070 лекций и научно-популярных докладов с общим количеством слушателей, превышающим 140 тыс. человек.
Первая сессия в Ашхабаде прошла в феврале 1942 г. Она началась сразу после занятий, без перерыва и переросла во второй семестр. Однако к марту 1942 г. стало ясно, что выбор Ашхабада для эвакуации университета был не самым лучшим из возможных вариантов. Не было самых необходимых для работы вещей: в Ашхабаде никогда не производилось лабораторной посуды, пробирок, все присылалось из центра.
Тем не менее в Ашхабаде удалось осуществить выпуск специалистов первого военного года. Их было всего 120 — 86 гуманитариев и 34 естественника. Среди них А.Д. Сахаров: «Наш курс выпускался со специальностью "Оборонное металловедение". Это название в основном было данью времени; по существу же металловедение мы знали очень мало и тем более — оборонное; непонятно, что это вообще такое. Все же доц. Дехтяр (тот самый, который привлек меня к изобретательской деятельности летом 1941 г.) прочел нам небольшой курс, из которого я почерпнул такие понятия, как аустенит, текстура, дислокации и т.п. Потом я мог не смущаться, встречая эти термины в каких-либо книгах... Вскоре декан проф. А.С. Предводителев вручил мне диплом об окончании МГУ (с отличием), специальность "оборонное металловедение" с правом работать преподавателем физики в средней школе. Я получил направление на военный завод в г. Ковров и выехал по назначению. Мне кажется, что для каждого из нас — ашхабадских студентов — эти полгода с небольшим остались каким-то глубоким, незабываемым периодом жизни. Через несколько лет мы услышали о страшном землетрясении, уничтожившем большую часть Ашхабада, в том числе и те районы, где мы жили и учились».
Свердловск. Переезд из Ашхабада в Свердловск занял немногим более полутора месяцев (июль-август 1942 г.) и был завершен к сентябрю. "Свердловский" период так же, как и "ашхабадский", был непродолжительным — около 8 месяцев (с октября 1942 г. по июнь 1943 г.). На I курс университета в 1942 г. были приняты 1200 человек, а к началу 1942/1943 уч. г. общее число студентов составляло 3299 человек. Второй военный учебный год начался 1 октября 1942 г.
Занятия начались 13 октября 1942 г. в здании Индустриального института. Но в начале ноября 1942 г. в помещении, которое занял университет, произошел пожар. Он начался около 6 часов вечера, пламя охватило здание, где было размещено 14 вагонов только накануне привезенного ценнейшего оборудования. Оно было спасено руками научных работников, живших рядом в бараках и корпусах. В течение часа при 30-градусном морозе на руках сотрудники выносили аппаратуру. Спасено было все. И на другой день внесено опять. В результате пожара было потеряно около 50 аудиторий. Работать приходилось в три смены с 8 утра до 11.50 ночи. И после учебы 94 человека отправлялись на разного рода работы, из которых 50, как правило, посылались на снего-
очистку. Согласно постановлению правительства, явка была строго обязательна. Кроме того, все работы уборщиц, швейцаров, выполняли студенты и научные работники. 40 человек обслуживали теплоцентраль, работали по подкатке угля, очистке помещения, а в марте 1943 г., в самый разгар подготовки к сессии, все комсомольцы университета были мобилизованы на строительство свердловского водопровода и т.д. Это была дополнительная работа, но без нее университет не мог обойтись.
Одновременно в Свердловске коллектив университета выступил с инициативой добровольного сбора средств на нужды обороны. На собранные студентами, преподавателями и сотрудниками 308 тыс. рублей и 168 710 рублей облигаций было построено звено из боевых самолетов: "Московский университет", "Михайло Ломоносов" и "Климент Тимирязев".
В Свердловске была создана Восстановительная клиника НИИ психологии МГУ на базе госпиталя №4008. Руководил ею профессор А.Н. Леонтьев. Целью клиники являлась разработка лечебно-педагогических методов восстановления двигательных и сенсорных дефектов, возникающих в результате военного травматизма. Для решения этой проблемы применялись специальные психопедагогические мероприятия и широко понимаемая трудотерапия.
Но, вообще, перевод в Свердловск мало что изменил в плане научной работы. Конечно, город представлял собой большой индустриальный центр, и там можно было наладить связь с промышленностью. Однако, за исключением 2—3 отдельных кафедр, в Свердловске положение было не лучше, чем в Ашхабаде. Это неудивительно, поскольку всякая связь по научным работам шла не через заводы, заинтересованные в массовом производстве, а через центральное управление, находившееся в Москве.
Реэвакуация. 19—23 февраля 1943 г. в Москве прошла сессия пленума Совета университета. В принятом постановлении задача реэвакуации была основной: "Скорейшее восстановление в полном объеме в Москве всей научной и учебной работы университета как единого мощного научно-учебного учреждения, в составе всех его факультетов и научных учреждений, с привлечением его лучших научных сил. Для успешного осуществления этой основной задачи Совет рекомендует следующие мероприятия на ближайший период: 1. Перевезти в Москву к 1.04.43 эвакуированные части МГУ из Свердловска и других городов."
Реэвакуация университета была объявлена распоряжением СНК СССР №7720-р от 15 апреля 1943 г. и соответствующим приказом НКП РСФСР №1376 от 23 апреля 1943 г. "В целях восстановления и развертывания нормальной учебной и научно-исследовательской работы Московского университета необходимо в ближайшее время возвратить в
Москву весь коллектив университета, находящийся в г. Свердловске со всем профессорско-преподавательским и учебно-вспомогательным персоналом, студентами, членами семей, имуществом и всем оборудованием. Общее количество лиц, подлежащих возвращению, следующее: профессорско-преподавательский состав 270; учебно-вспомогательный состав 90; членов семей 500; студентов 600. Для вывоза оборудования необходимо 12 товарных вагонов".
Руководство университетом в этот ответственный период осуществлял ректор А.С. Бутягин. 22 мая 1943 г. был объявлен последним днем занятий в Свердловске.
С воссоединением московской и свердловской частей Московский университет объединил в себе 11 факультетов и 130 кафедр. Профессорско-преподавательский состав насчитывал 574 человека, в том числе 11 академиков и 21 члена-корреспондента АН СССР, 227 профессоров и 239 доцентов. Первым и важнейшим шагом к нормализации работы университета стало решение Совета университета об установлении твердой цифры приема на I курс — 1100 человек. С начала войны прием велся круглый год.
Тыл фронту
Но не только на полях сражений отстаивал Московский университет честь, достоинство и целостность Родины, не под одним лишь артиллерийским или пулеметным огнем терял он своих людей. Ведь мы и по сей день не имеем полных сведений о потерях университета в тылу, за те без малого два года — с сентября 1941 по июнь 1943 г., — когда университет без хлеба и крова, часто пешим ходом с тяжелой ношей из научных приборов и учебного оборудования на плечах, совершил эвакуацию из Москвы в Ашхабад, оттуда в Свердловск, а затем реэвакуацию в Москву. Но университет не просто перемещался и обустраивался на новых местах. В тылу он создавал все, что мог, для фронта, для Победы.
Уже с июля 1941 г. студенты ежедневно по 12 и более часов работали на строительстве оборонительных сооружений на дальних подступах к Москве в районе восточнее Рославля (Смоленская область), трудились на оборонных заводах — "Фрезер" и имени М.В. Фрунзе; 1300 человек участвовали в уборочных работах в Подмосковье и Рязанской области; 1200 строили метрополитен; более 1000 человек были заняты на топли-возаготовках для предприятий Москвы. Студентки-первокурсницы обратились с призывом к женщинам университета овладеть специальностями медицинских сестер, заменить мужчин на фабриках и заводах. Начали работать краткосрочные курсы: медсестер, лыжников, пулеметчиков, радистов, связистов, парашютистов, военных переводчиков, бойцов противовоздушной и противохимической обороны, были сформи-
рованы бригады для работы на промышленных предприятиях, в колхозах и совхозах.
Московский университет стал напоминать собой военный лагерь. Приказом по МГУ от 12 июля 1941 г. была организована местная противовоздушная оборона. В составе 1-й роты рядовыми бойцами механико-математического факультета вместе со своим деканом И.Г. Петровским стали крупнейшие ученые: С.Л. Соболев, П.С. Александров, А.Г. Курош, A.A. Ильюшин, А.А. Космодемьянский, Д.Е. Меньшов, Б.В. Булгаков. Была установлена строгая охрана территории и зданий университета, введено круглосуточное дежурство на факультетах, сформировались донорские группы, с полной нагрузкой работали курсы военной подготовки. Профессора, аспиранты, студенты вели агитационную работу в войсках, на призывных пунктах, фабриках, заводах.
Московский университет неоднократно подвергался нападению с воздуха. Зажигательные бомбы, которые попадали на территорию университета, быстро и уверенно обезвреживались университетскими командами. Но 29 октября на университет была сброшена 500-килограммовая фугасная бомба, нанесшая его зданиям значительные разрушения. Были повреждены Аудиторный корпус, здание научной библиотеки имени А.М. Горького, клуб, Институт психологии, разрушен памятник М.В. Ломоносову.
Летчица Е.М. Руднева писала своему научному руководителю профессору С.Н. Блажко: "Уважаемый Сергей Николаевич! Летаю штурманом на самолете, сбрасываю на врага бомбы разного калибра. Свою первую бомбу я обещала им за университет — ведь бомба попала в здание мехмата прошлой зимой. Как они смели!"
Патриотические дела студентов МГУ стали известны и за пределами Советского Союза. Студенты Кембриджа (Англия), обращаясь к студентам Московского университета, писали: "Мужество и самоотверженность советского народа в его борьбе против фашистских захватчиков вдохновляют и вселяют в нас уверенность, что народы Англии и Советского Союза совместными усилиями одержат победу над фашизмом. В этой борьбе большие успехи, достигнутые вами в университете, более высокий уровень вашего образования противостоят осол-датчиванию молодежи в нацистской Германии" (газета "Известия" от 28 августа 1942 г.). Выражалась твердая уверенность, что Московский университет — "цитадель русской культуры и просвещения не постигнет участь Парижского университета, Парижской Сорбонны, варшавских и брюссельских высших школ".
Большую роль в разгроме врага сыграли ученые. Оборонная тематика в плане научной работы шла отдельно — через спецчасть. Процесс рассекречивания этих материалов начался недавно и идет медленно.
Основная работа в области военных разработок шла через институты АН СССР и специально создаваемые научно-исследовательские лаборатории и конструкторские бюро. Академия наук тесно взаимодействовала с Московским университетом, многие профессора которого были академиками, членами-корреспондентами и научными сотрудниками академических научно-исследовательских институтов.
Математики, механики, физики и химики. Член-корреспондент АН СССР, декан механико-математического факультета В.В. Голубев возглавил важные научные исследования по устойчивости самолета и выведению его из штопора. Заведующий службой времени ГАИШ доцент М.С. Зверев обеспечивал передачу радиосигналов точного времени, крайне необходимых для нужд армии, авиации и флота, для сотен КБ и научно-исследовательских институтов, работавших на оборону. При этом часть Службы времени по необходимости должна была оставаться в Москве. Член-корреспондент АН СССР, заведующий кафедрой астрономии С.Н. Блажко занимался чрезвычайно ответственными вычислительными работами по составлению астронавигационных таблиц для подводных лодок, для штурманской службы ВВС. Член-корреспондент АН СССР, профессор кафедры теории упругости А.А. Ильюшин проводил в подвале здания университета на Моховой опыты, которые позволили показать, что металл, идущий на изготовление корпуса снаряда, должен обладать прежде всего пластичностью и не обязательно быть прочным и упругим. Созданная им теория легла в основу проектирования стволов артиллерийских орудий. Член-корреспондент АН СССР, профессор кафедры теории функций и функционального анализа М.В. Келдыш решил проблему флаттера — вибрации крыла самолета при больших скоростях. Он математически рассчитал, при каком наклоне угла крыла самолета флаттер (вибрация) исчезает. После этого расчета скорость штурмовиков увеличилась на 100 км в час.
В состав физической комиссии АН СССР, занимавшейся организацией научных исследований в области физики в военных целях, входили академики АН СССР С.Л. Соболев — профессор кафедры дифференциальных уравнений, П.Л. Капица — заведующий кафедрой низких температур физического факультета, Н.Н. Семенов — заведующий кафедрой химической кинетики химического факультета.
Химики-академики АН СССР — заведующий кафедрой химии нефти Н.Д. Зелинский, заведующий кафедрой органической химии С.С. Наметкин, член-корреспондент АН СССР заведующий кафедрой органического катализа А.А. Баландин — разрабатывали горюче-смазочные варианты различных бензинов, керосинов, смазок, необходимых фронту. Появились, например, смазки, которые не замерзают при температуре -4000 С.
Академик АН СССР, заведующий кафедрой теории вероятностей
A.Н. Колмогоров и профессор кафедры физики низких температур Л.Д. Ландау совместно с академиком АН СССР профессором ЛГУ
B.А. Фоком занимались расчетами стрельбы из различных пушек. Эти руководства значительно повысили эффективность поражения целей и, что, может быть, особенно важно — экономию снарядов, которых в то время у армии было мало. Таблицы Колмогорова—Фока—Ландау были у всех артиллеристов.
Биологи, геологи, почвоведы и географы. Работа велась главным образом в двух направлениях: обеспечение биолого-геолого-почвоведческой службой нужд фронта (инженерная геология) и проведение геолого-почвенных изысканий к востоку от линии фронта в целях расширения сырьевой базы народного хозяйства.
Профессор кафедры минералогии Н.А. Смольянинов с сотрудниками открыл вольфрамовое месторождение в Средней Азии — одно из крупнейших в СССР. Заведующий кафедрой исторической геологии А.Н. Мазарович составил палеографическую карту Пермской триасовой системы восточной части Русской платформы, в результате которой страна получила ориентир на открытие "второго Баку". Заведующий кафедрой физики и мелиорации почв Н.А. Качинский на основе геолого-почвенных исследований предложил практические рекомендации для строительства аэродромов и аварийных водоемов. Были найдены методы закрепления летного поля с использованием быстродействующей, стойкой и хорошо фиксирующей почву растительности при наименьшей затрате строительных материалов, даны рекомендации для способов борьбы с пылью на летных полосах.
Профессор кафедры динамики развития организма Б.А. Кудряшов разработал метод получения кровоостанавливающего препарата тромбина, применявшегося при первичной обработке ран и хирургических операциях, который был использован в количестве более чем 2 млн человеко-доз. Это открытие помогло спасти сотни тысяч жизней.
Гуманитарные факультеты. Гуманитарии университета занимались древней и дореволюционной военной историей России, международными правовыми проблемами государственной и индивидуальной ответственности за военные преступления.
Спецтематика — атомный и водородный военные проекты
Особое место в военное время и в первое послевоенное десятилетие занимает участие выпускников и ученых Московского университета в советском атомном и водородном проектах.
7 мая 1945 г. фашистская Германия подписала Акт о безоговорочной капитуляции. Но для СССР и Московского университета война не закончилась — она приобрела принципиально новую форму — войну
науки, научного креативного потенциала и интеллекта. Под давлением атомного фактора советская власть стала лучше понимать реальную пользу от фундаментальной науки.
К моменту начала Потсдамской конференции (17 июля — 2 августа) руководство СССР уже знало о создании в США атомной бомбы, а потому сформулировало главную цель — достижение ядерно-стратегического паритета с Америкой, что стало для государства и народа сверхзадачей. Необходимы были ученые-ядерщики, инженеры-конструкторы, инфраструктура, соответствующие природные и хозяйственные ресурсы.
Первоначально наиболее весомым и определяющим был вклад Московского и Ленинградского университетов, поскольку других центров подготовки физиков-ядерщиков, математиков-вычислителей, гео-логов-уранистов, химиков-изотопщиков и других необходимых специалистов просто не было.
Если оглянуться на далекое прошлое российского атомного проекта, который тогда так и не мыслился, то достоверно его историю начать с имени академика АН СССР, профессора кафедры минералогии и геологии физико-математического факультета В.И. Вернадского. Он первым из ученых-естествоиспытателей оценил открытие радиоактивного распада как богатейшего источника энергии. Вернадский добился включения работ по изучению радиоактивности и радиоактивных руд России в число приоритетных, финансируемых государством исследований на предприятиях АН СССР.
За его именем в атомном проекте следует по времени поставить имя академика АН СССР выпускника физико-математического факультета (1907), минеролога и геохимика А.Е. Ферсмана, члена Урановой комиссии при Президиуме АН СССР. 12 июля 1940 г. Ферсман обратился в Правительство СССР с предложением создать государственный фонд урана и поручить АН срочно приступить к разработке методов разделения изотопов урана и созданию соответствующего оборудования. Он возглавил специальную сырьевую бригаду, целью которой были поиски урановых месторождений на территории СССР.
Академик АН СССР, заведующий кафедрой химической кинетики Н.Н. Семенов создал общую теорию разветвляющихся цепных реакций и теорию процессов горения и взрывов. По существу, он был одним из тех, кто предопределил успешное решение атомной проблемы в Советском Союзе.
В.И. Вернадский, А.Е. Ферсман и академик-радиохимик АН СССР В.Г. Хлопин писали в Правительство СССР, что "уже сейчас назрело время, чтобы правительство, учитывая важность решения вопроса о техническом использовании внутриатомной энергии, приняло ряд мер, которые обеспечили бы Советскому Союзу возможность не отстать в разрешении этого вопроса от зарубежных стран".
Однако специальных правительственных решений по проблемам ядерной энергии в 1940-1941 гг. в СССР принято не было, и более того — нападение Германии на Советский Союз 22 июня 1941 г. прервало исследования советских ученых по атомной проблеме.
Работы были возобновлены 11 февраля 1943 г., когда научным руководителем работ по урану в СССР был назначен И.В. Курчатов, в этом же году ставший академиком АН СССР, а через год — профессором кафедры физики атомного ядра физического факультета. Урановый проект возглавляли в основном ленинградские и харьковские физики — выходцы из школы А.И. Иоффе: Ю.Б. Харитон, Я.Б. Зельдович, К.И. Щелкин. Водородный (термоядерный) проект разрабатывали выпускники Московского университета — А.Д. Сахаров, Е.И. Забабахин. Однако в целом это было единое научно-техническое сообщество во главе с И.В. Курчатовым. Под его руководством был сооружен первый в Москве циклотрон (1944), первый в Европе атомный реактор (1946), первая в мире атомная электростанция (1954) и крупнейшая установка для проведения исследований по осуществлению управляемых термоядерных реакций (1958); созданы первая советская атомная бомба (1949) и первая в мире водородная бомба (1953).
Позже, в 1988 г., академик АН СССР выпускник физического факультета (1942) А.Д. Сахаров в беседе с "отцом американской водородной бомбы" Э. Теллером скажет: "Я и все, кто вместе со мной работал, были абсолютно убеждены в жизненной необходимости нашей работы, в ее исключительной важности. То, что мы делали, было на самом деле большой трагедией, отражающей трагичность всей ситуации в мире, где для того чтобы сохранить мир, необходимо было делать такие страшные, ужасные вещи". Это подтверждал и другой выпускник физического факультета (1936) Л.В. Альтшулер. Он писал в начале 2000-х гг.: "Существует мнение, что создание в послевоенные годы ядерного оружия в России было ненужным, а в условиях тоталитарного режима — безнравственным. Нужно помнить, однако, что США монопольно владели всесокрушающими атомными бомбами, и быстрейшее восстановление стратегического равновесия было исторической необходимостью, категорическим императивом".
31 января 1940 г. декан физического факультета А.С. Предводителев направил ректору МГУ А.С. Бутягину докладную записку: "Научное и практическое значение проблем, связанных с вопросами изучения атомного ядра и радиоактивности, не только огромно, но и актуально. В МГУ такая кафедра отсутствует по причине невозможности укомплектовать ее специалистами. Переезд в Москву Физического института АН позволит МГУ привлечь на факультет крупных специалистов по данному вопросу (члена-корреспондента Д.В. Скобельцина, профессоров И.М. Франка и С.Н. Вернова) и включить их в состав кафедры.
Деканат физического факультета просит поставить перед ВКВШ вопрос об организации в системе МГУ на физическом факультете новой кафедры атомного ядра и радиоактивности". А в июне 1941 г. уже состоялся первый выпуск студентов этой кафедры. В их числе был и будущий академик Г.Т. Зацепин.
22 декабря 1945 г. на заседании Специального комитета при СНК СССр принимается проект Постановления Правительства СССр "О подготовке специалистов по физике атомного ядра и радиохимии" и почти одновременно — Постановление о создании в МГУ Института физики атомного ядра — в открытых документах он именовался как 2-й Научно-исследовательский физический институт МГУ. В декабре 1948 г. вышло Постановление СМ СССр о подготовке высшими учебными заведениями специалистов для выполнения работ по советскому атомному проекту. Во исполнение этого Постановления в феврале 1949 г. на базе кафедры строения вещества на физическом факультете было организовано Отделение строения вещества, которое в 1957 г. получило название Отделение ядерной физики (ОЯФ).
За годы своего существования ОЯФ подготовлено свыше 5000 специалистов. Свыше 1500 из них стали кандидатами и более 500 — докторами физико-математических наук. Они внесли достойный вклад в создание ядерного щита страны, всестороннее развитие фундаментальных исследований в области ядерной физики, физики космоса, атомной физики, квантовой электроники.
В числе выпускников ОЯФ — Герои Социалистического Труда, лауреаты Сталинских и Государственных премий СССР, руководители крупнейших научных центров и учебных заведений: Е.Н. Аврорин, Е.П. Велихов, С.С. Герштейн, Г.Т. Зацепин, Б.Б. Кадомцев, В.Г. Кадышевский, О.Н. Крохин, А.А. Логунов, Ю.Е. Нестерихин, Ю.Д. Прокошкин, В.Д. Русанов, Р.З. Сагдеев, А.Н. Сисакян, А.Н. Скринский, Л.П. Феоктистов, Г.Б. Христиансен, А.Е. Чудаков, В.Д. Шафранов, Д.В. Ширков, И.Ф. Щеголев; члены-корреспонденты — Ю.Г. Абов, Ю.Н. Бабаев, М.В. Данилов, В.С. Имшенник, Б.Л. Иоффе, Д.А. Киржниц, В.А. Кузьмин, С.П. Курдюмов, А.Н. Лебедев, И.Н. Мешков, С.И. Никольский, В.Д. Письменный, В.И. Ритус, О.Г. Ряжская, Ф.Л. Шапиро.
В июле 1955 г. в Актовом зале МГУ проходила сессия АН СССР по мирному использованию атомной энергии. Она открылась большим докладом декана физического факультета В.С. Фурсова, в котором впервые были изложены работы по созданию и пуску первого советского ядерного реактора, построенного на природном уране и графите как замедлителе нейтронов. Сам Фурсов, выпускник физико-механического факультета (1931 г.), был награжден тремя Сталинскими премиями, одна из которых имела формулировку "за создание первой ядерной бомбы". Активное участие в атомном проекте принимали также про-
фессора физического факультета академики АН СССР: Л.А. Арцимович (выпускник БГУ 1928 г.), Н.Н. Боголюбов (выпускник аспирантуры АН УССР 1929 г.), И.К. Кикоин (выпускник Ленинградского политехнического института 1930 г.), С.Л. Соболев (выпускник ЛГУ 1929 г.), И.Е. Тамм (выпускник физико-математического факультета 1918 г.), А.Н. Тихонов (выпускник физико-математического факультета 1927 г.), А.А. Самарский (выпускник физического факультета 1945 г.).
Фронтовое поколение
В 1943 г. в университет начали возвращаться первые студенты, преподаватели и сотрудники-фронтовики, как правило, демобилизованные после тяжелых ранений. На I курсе в 1943/1944 уч. г. обучался 4161 студент. Потом широким потоком пошли солдаты и офицеры, завершившие службу в армии. В течение первых 3-4 послевоенных лет они составляли главный контингент нового пополнения студентов. За эти годы на I курс были приняты свыше 1000 фронтовиков. Выпуск военных лет составил 3000 специалистов.
В 1947/1948 уч. г. контингент студентов превысил 8500, среди которых доля мужчин составляла 35%. Та часть студентов, которая пришла в университет из Советской Армии, была старше обычного студенческого возраста, и она, конечно, была образцом серьезного творческого отношения к учебе и дисциплине.
1950/1951 уч. г. стал рубежным. Основным источником пополнения МГУ студентами вновь становится средняя школа. В 1952/1953 уч. г. число студентов достигло 16 тыс. И одновременно к этому времени студенты-фронтовики в своей массе заканчивают университет, защищают диссертации и вливаются в профессорско-преподавательский состав.
Исходя из этого всех преподавателей — участников войны можно разделить на две группы: с одной стороны, зрелые, сформировавшиеся профессионально ученые, ушедшие на фронт и вернувшиеся к преподавательской деятельности ("профессора-фронтовики"); с другой — молодые ребята призыва начала 20-х гг., окончившие университет и другие вузы уже после войны и начавшие массово заступать на профессорские должности к середине 60-х ("студенты-фронтовики"). Это они работают сегодня в университетском коллективе, являясь живыми хранителями народной памяти о тех годах.
Поколение преподавателей-фронтовиков было доминирующей профессиональной, организационной, идеологической силой университета вплоть до рубежа 1970-х гг. Многие из них занимали значительные административные должности, становились крупными учеными, избиравшимися членами АН СССР и получавшими государственные и университетские премии и почетные звания.
Совет ветеранов войны и труда МГУ ведет постоянный поиск фронтовиков, собирает и уточняет данные касательно их военной и преподавательской деятельности, издает справочную, биографическую, мемориальную литературу.
Память о людях Московского университета — бойцах фронта и
тружениках тыла
В 1987 г. в университете был создан Совет ветеранов войны и труда МГУ, которым составлен точный список всех работающих в МГУ ветеранов Великой Отечественной войны и тружеников трудового фронта, жителей блокадного Ленинграда, участников Сталинградской, Московской и Курской битв. Продолжалась работа по сбору данных о количестве ветеранов труда, ветеранов Вооруженных Сил РФ и правоохранительных органов, а также ушедших на пенсию ветеранов, являвшихся ранее сотрудниками университета. Советом ветеранов была проведена работа по сбору информации о музеях, комнатах, уголках боевой славы на факультетах и подразделениях МГУ, подшефных школах. На каждого работающего в МГУ ветерана Великой Отечественной войны собрана информация о материальном положении, необходимости обеспечения санаторно-курортным лечением, также была проведена работа по систематизации информации по датам рождения ветеранов Великой Отечественной войны. На основании этой информации выявлены сведения о количестве юбиляров (80 лет, 85 лет, 90 лет и старше).
Организовывались и проводились приуроченные к юбилейным датам встречи ветеранов Великой Отечественной войны и тружеников трудового фронта с ректором МГУ, в частности 25 декабря 2009 г. состоялась встреча ректора МГУ В.А. Садовничего с участниками битвы под Москвой (присутствовали 20 ветеранов — участников битвы под Москвой); состоялся вошедший в традицию торжественный прием ректором МГУ ветеранов Великой Отечественной войны и тружеников тыла в юбилейный День Победы.
В 2009-2010 гг. был издан ряд публикаций и книг, в частности написанных членами Совета ветеранов МГУ. Например, в 2008 г. — "Военные годы" Г.Г. Чёрного и "Памяти математиков и механиков Московского университета, погибших в Великой Отечественной войне" И.А. Тюлиной; неоднократно в 2008 г. в газете "Московский университет" публиковались патриотические статьи членов Совета ветеранов МГУ. Так, в 2009 г. увидели свет книги ветеранов МГУ "Мы шли навстречу ветру и судьбе.", "Воспоминания, стихи и письма историков МГУ — участников Великой Отечественной войны" и "Памяти математиков и механиков Московского университета, погибших в Великой Отечественной войне" И.А. Тюлиной. В 2010 г. вышли книги "Солдат
вспоминает минувшие дни" В.П. Белова; "Вперед — к Победе. Физ-факовцы МГУ в боях за освобождение народов Европы" В.С. Никольского; "Сотрудники НИИЯФ МГУ — участники Великой Отечественной войны. К 65-летию Победы", "Дети и 1941 год" — на биологическом факультете, "Смысл Великой Победы" на социологическом факультете и др. Ветераны МГУ также опубликовали ряд статей в различных сериях журнала "Вестник Московского университета".
UNIVERSITY IN THE SECOND WORLD WAR
OF 1941-1945 AND AFTER
E.V. Ilchenko
The article presents the structure of the Moscow University, research directions and the main university activities carried in the late 1930s — early 1940s. Detailed description of such events at the beginning of the war, as the formation of 8th Division of Krasnopresnenskaya national militia, fighting under Yelnya, the heroic history of the 46th Guards Taman Aviation Regiment, the events of evacuation and re-evacuation of Moscow University. Particular interest are the scientific studies conducted by the members of MSU in wartime and postwar years.
Key words: Moscow State University, research, events of military history.
Сведения об авторе
Ильченко Елена Валентиновна — кандидат физико-математических наук, ведущий научный сотрудник аналитической службы МГУ имени М.В. Ломоносова. Тел.: 8-495-939-45-65; е-mail: [email protected]
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. ПЕДАГОГИЧЕСКОЕ ОБРАЗОВАНИЕ. 2012. № 2
СЛОВО МЭТРА
АВТОНОМИЯ И ЧИНОВНИЧЕСТВО НЕ ИДУТ ВМЕСТЕ
Из статьи "Университетский вопрос"*
Н.И. Пирогов
...Теперь в централизованном государстве вся автономия университета может состоять только в том, чтобы сделать его как можно менее бюрократическим и как можно менее зависимым от бюрократии. Автономия и чиновничество не идут вместе. В науке есть своя иерархия; сделавшись чиновною, она теряет свое значение.
... Автономия в широких размерах, как это и нужно при коренной реформе, может быть дана только университету децентрализованному. Тогда каждый университет мог бы сделаться высшею ученою и учебною инстанцией для всего края. На министерстве лежала бы обязанность контроля за законностью действий через попечительства, ревизии, непосредственные сношения с советами.
При централизации каждый университет должен сообразоваться не с местными обстоятельствами, не с потребностями, не с убеждениями своего большинства, не с обычаем, но с общим для всех российских университетов уставом.
Я только тогда увижу университетскую коллегию живою, сильною и прогрессивною, когда: 1) каждый из наших университетов разовьет свою деятельность на просторе и на свободе сам по своим собственным убеждениям и, применяясь к местным требованиям, распределит свой бюджет с полной ответственностью перед лицом науки, государства и общества; 2) сам определит вознаграждение за труды своим сочленам не по званию, не по должностям, а по личным достоинствам и заслугам в науке; 3) сам докажет, что сумел оправдать полную к нему доверенность государства, удовлетворив всем требованиям науки в лице ее представителей; 4) наконец, взамен бюрократического элемента с его формализмом, рангами и привилегиями внесет в свою жизнь другой, ему родной — научный и духовный, доказав тем, что наука стоит у него выше предрассудков и самообольщения.
...Если настало для нас время новой жизни, если правительства убедились, что они одни не могут за всем усмотреть и все сделать для
* Статья "Университетский вопрос" была впервые напечатана в 1863 г. отдельной брошюрой под названием "Дополнение к замечаниям на проект общего устава императорских российских университетов. Университетский вопрос Н.И. Пирогова, СПБ., 1863".
