CC BY
52
УЛЬТУРОЛОГИЧЕСКИЕ СМЫСЛЫ ПРАКТИК И ПРАКТИЧЕСКИЕ СМЫСЛЫ КУЛЬТУРОЛОГИИ
УДК 130.2
И. М. Быховская
Российский государственный университет физической культуры, спорта, молодёжи и туризма (ГЦОЛИФК)
В статье рассмотрен процесс формирования такого сегмента культурологического знания, как прикладная культурология. Формирование прикладного направления в культурологии было ответом на актуальный социальный запрос, возникший в 1990-е - 2000-е годы в связи с происходившими в обществе трансформациями, необходимостью развития новой культурной политики, укрепления нового типа экономики и т.п. Рассмотрены основные различия фундаментального и прикладного блоков культурологии, их основные характеристики и функциональные особенности. Показана возможность и необходимость выявления культурной составляющей применительно к любому виду социальных практик.
Ключевые слова: культурология, культурологический анализ, прикладная культурология, прикладные культурологические исследования, фундаментальный и прикладной уровни познания, социальные практики, культурные смыслы.
I. M. Bykhovskaya
Russian State University of Physical Education, Sport, Youth and Tourism (SCOLIPE),
Ministry of Sport of the Russian Federation, Sireneviy boulevard, 4, 105122, Moscow, Russian Federation
CULTURAL PRACTICES, MEANINGS AND PRACTICAL MEANINGS OF CULTURAL STUDIES
The article considers the process of formation of such a segment of cultural knowledge as applied cultural studies. The formation of the applied direction in cultural studies was a response to the urgent social demand that arose in the 1990s and 2000s in connection with the transformations taking place in society, the need for the development of a new cultural policy, the strengthening of a new type of economy, and so on. The main differences between the fundamental and applied blocks of culturology, their main characteristics and functional features are considered. We tried to substantiate and to show the possibility and the necessity to reveal the cultural component and cultural dimensions of any kind of social practices in the context of cultural analysis.
БЫХОВСКАЯ ИРИНА МАРКОВНА - доктор философских наук, профессор, заведующая кафедрой культурологии, социокультурной антропологии и социальных коммуникаций Российского государственного университета физической культуры, спорта, молодёжи и туризма (ГЦОЛИФК)
BYKHOVSKAYA IRINA MARKOVNA - Full Doctor of Philosophy, Professor, Head of the Department of cultural studies, sociocultural anthropology and social communications, Russian State University of Physical Education, Sport, Youth and Tourism (SCOLIPE)
e-mail: byk.irina@gmail.com © Быховская И. М., 2017
Keywords: culturology, culturological analysis, applied culturology, applied cultural studies, fundamental and applied levels of knowledge, social practices, cultural senses.
Для цитирования: Быховская И. М. Культурологические смыслы практик и практические смыслы культурологии // Вестник Московского государственного университета культуры и искусств. 2017. № 1 (75). С. 16-28.
История становления культурологии как самостоятельного блока научного знания в структуре его социально-гуманитарного сегмента не столь велика по продолжительности, как у многих смежных с ней научных дисциплин. Тем не менее сегодня мы уже можем, оглядываясь на несколько десятилетий назад, проследить векторы движения культурологии, заметить «раз-ноокрашенность» этапов её развития — от эйфорических настроений периода становления, через сопротивление тотальному скепсису со стороны «ближайших родственников» (в научно-дисциплинарном смысле) к этапу самоопределения, серьёзных размышлений о сделанном и несостоявшемся, о горизонтах и ориентирах для движения без потери темпа, а лучше — с его наращиванием...
Важным параметром процесса развития каждой науки, несмотря на все их различия, является характер и особенности взаимодействия различных уровней знания в рамках одной научной дисциплины.
Именно к этому аспекту становления и развития культурологического знания мы обратимся в данной статье, акцентируя внимание на соотношении, сопряжении, взаимодополнении таких его уровней, как фундаментальный и прикладной, что, в свою очередь, диктует также необходимость обратиться к таким целевым ори-ентациям, как развитие теоретического и практико-ориентированного культурологического знания.
Институционализация культурологии как научной отрасли была стимулирована, подобно процессу становления ряда других наук, как минимум, влиянием двух групп факторов. С одной стороны, собственно логикой развития знания о культуре, приведшей на определённом этапе к осознанию необходимости создания своего рода единой «системы координат» в данной области познания; системы, которая бы позволила соотнести, структурировать, обеспечить сопряжённость результатов, полученных на основе «разножанровых» и разновекторных исследований многоликого поля культуры. Однако анализ и понимание лишь логики познания той или иной области, ведущей к формированию некоего нового познавательного сегмента, вряд ли будет достаточно для объяснения процесса «отстраивания» культурологии, её позиционирования как самостоятельной науки.
Известно, что для «взятия такой высоты» должна быть ещё и реальная заинтересованность, социальная потребность в том знании, которое вызревает в научном «парнике».
Применительно к культурологии такая заинтересованность, социальная востребованность, действительно, оказалась благодатным ферментом, послужила мощным стимулом для развития отечественных наук о культуре в целом и для обретения культурологией, в частности, своего институционального статуса в перестроечные 80-90-е годы прошлого века.
В условиях кардинальных трансформаций, происходивших практически во всех областях жизни, в условиях реальных и потенциальных утрат и обретений в самом широком социальном масштабе, вполне объяснима потребность социальных субъектов разного уровня: государства, отдельных групп (политических, экономических, этнокультурных, конфессиональных и других), общественных организаций и корпоративных структур — в получении практически применимого знания о культурных факторах социальных процессов, о механизмах их объективного влияния, о возможностях целенаправленного использования, манипулятивного блокирования и т.д. — словом, о том, как можно и нужно работать с культурной составляющей глобального социально-тектонического сдвига. Научно фундированные (хотя иногда, к сожалению, и просто наукоподобные) модели рекомендуемой практической деятельности, программы и проекты социокультурного развития, потеснив абстрактно-теоретические построения, заняли заметное место среди продуктов, разрабатываемых и реализуемых специалистами в сфере культуры. Востребованность такого рода продукции была обусловлена необходимостью (и — что не менее важно! — желанием) искать новые подходы и решения в самых разных социокультурных областях — в вопросах государственной культурной политики, при поиске эффективных путей этнокультурного самоопределения, в региональном противостоянии тотальной глобализации, в решении задач по «раскручиванию» кандидатов во время избирательных кампаний, в более частных вопросах, вроде разработки локальных культурно-досуговых технологий, например, для
успешного «тим-билдинга» в пределах отдельной корпорации.
Именно в связи с этим многопрофильным социальным запросом блок прикладных культурологических исследований получил мощный толчок, стимул к интенсивному развитию, да и подпитка (в самом широком смысле) этого научного направления тоже сыграла свою роль. Продукция, созданная в этот период бурного развития прикладных культурологических исследований, в силу многообразия её источников, потребителей и пр., конечно, далеко не вся оказалась на поверхности, не вся доступна для анализа и оценки. Однако, пусть и в весьма ограниченном масштабе, составить представление об этом периоде в развитии прикладной культурологии можно, просто даже обратившись к соответствующим разделам перечней публикаций, диссертаций по культурологии [см., например: 6, 8 и др.].
Все эти процессы стали значимыми обстоятельствами, которые повлияли не только на формирование и развитие данного направления в культурологии, но и оказались немаловажными для развития и институционализации культурологии как таковой.
Можно вполне обоснованно утверждать: интенсивный количественный рост именно прикладных исследований культурологического профиля, расширение их тематического спектра стали своего рода катализатором процесса оформления культурологии как самостоятельного научного направления в пространстве отечественного социально-гуманитарного знания.
В то же время в сфере прикладной культурологии достаточно быстро обозначилась ситуация «перепутаницы» и размы-
тости. И определялось это не просто тем, что в новую и уже этим привлекательную, становившуюся модной научную область хлынул значительный поток работ, привязанных к тем социокультурным практикам, которые традиционно рассматривались, скажем, в педагогическом блоке (социально-культурная деятельность, библиотечное дело и другие). И связано это «смешение жанров» было в значительной степени с тем, что ещё не до конца осознавалось следующее обстоятельство: научно-культурологическая составляющая прикладного исследования обеспечивается не тем, какой социальной практике посвящён анализ, с каким видом деятельности связана решаемая проблема, а логикой исследовательского движения: от исходного выявления собственно культурологического аспекта, «среза» изучаемого явления или процесса, через анализ культурных факторов возникновения и развития изучаемой проблемы к построению научно (здесь = культурологически) фундированной модели деятельности, содержащей оценку и обоснование возможности «работы» с данными факторами -их усиления, деструкции и т.п. — для разрешения этой проблемы. Таким образом, целевая ориентация здесь — не столько получение результата в виде описания набора операций, методик, приёмов, обеспечивающих соответствующую практику (это лишь «технологическая проекция» научного исследования), сколько выход на модель (социально-конкретную, привязанную к «здесь и сейчас»), содержащую культурологическое описание / объяснение проблемных зон изучаемого явления и возможных «точек роста» (а чаще — «точек трансформации»), в соответствии с социальным запросом, заказом, предпи-
санием — словом, с поставленной практической задачей.
Рассмотрим более подробно особенности прикладной культурологии в соотнесении с другими блоками данной науки.
Развитие прикладной культурологии, как особого вектора познания культуры и как блока знания о ней, результирующего этот процесс, представлено несколькими, далеко неравноценными по объёму, группами отечественных публикаций.
Попробуем провести их небольшой ретроспективный анализ (соответственно, в списке литературы преимущественно представлены источники периода становления этого блока знания).
Первая группа — это весьма немногочисленные специальные работы, посвя-щённые базовым характеристикам этой научной области, её методологическим основаниям, структурным, функциональным особенностям и другой научно-дисциплинарной атрибутике. Здесь необходимо назвать такие имена, как М. А. Ариарский, В. Л. Глазычев, Б. С. Ерасов, Л. Г. Ионин, Л. Н. Коган, А. П. Марков, Э. А. Орлова, В. М. Розин, В. В. Савельев и другие1.
Вторая группа — это существенно более обширный, о чём уже упоминалось, массив публикаций, представляющих раз-нопредметные и многожанровые прикладные культурологические исследования. Ещё одна группа — это разного рода общекультурологические работы, в которых так или иначе затрагивается вопрос о структуре культурологического знания и
1 Отметим, что далеко не всегда в названиях работ этих авторов прикладная культурология обозначена напрямую, «в лоб» (это ещё и вопрос постепенности вхождения термина в научный оборот); более существенно содержание, предметность проведённых ими исследований.
в этих рамках — высказывается понимание того, что такое прикладная составляющая этой науки. Наконец, значительный арсенал учебной литературы по дисциплине «Культурология», где, как правило, проблемы прикладной культурологии были либо не представлены вообще, либо упоминались в крайне скудном объёме1.
Не останавливаясь здесь на особенностях этих групп публикаций, отметим лишь, что в каждой из них присутствует (естественно, с разной степенью рефлексивности и эксплицитности) определённая интерпретация того, что понимается под прикладной культурологией, определённый набор тем и проблем, которые, по мнению авторов, соответствуют этому блоку культурологического знания.
Для того чтобы хотя бы в какой-то мере представить многообразие подходов, выделим некоторые наиболее типичные толкования.
Одним из наиболее распространённых является отождествление прикладной культурологии с разработкой проблем культурной политики и вопросов социокультурного проектирования. Как отмечается, например, в работе Б. С. Ерасова [4], ключевой проблемой прикладной культурологии является решение комплекса вопросов о том, какие параметры социокультурных процессов нуждаются в прогнози-
1 Эта ситуация вызывает наибольшие сожаления, поскольку эффективность изучения и усвоения материала дисциплин социально-гуманитарного блока зависит в том числе и от умения профилировать их в соответствии с особенностями профессиональной подготовки студентов. Прикладная культурология в этом отношении даёт замечательные возможности для того, чтобы «проиграть» многие культурологические темы на предметном поле, близком будущим специалистам-технарям, медикам, экологам и т.д.
ровании, проектировании и управленческом регулировании, какие цели при этом должны преследоваться, какие методы и средства употребляться, какие типы объектов культуры и культурных процессов должны избираться в качестве управляемых, на каком уровне и на какой стадии должно осуществляться это управление. Ещё один акцент, присутствующий в ряде работ, связанных с прикладной культурологией, — это выделение такого признака, как ориентированность этой области на создание благоприятной среды для приобщения человека к достижениям мировой и отечественной культуры.
Одна из наиболее устойчиво сохраняющихся интерпретаций прикладной культурологии — понимание данной области как совокупности всего множества социокультурных практик. При этом, по сути, происходит редуцирование определённого уровня научного знания к содержанию непосредственной практической деятельности (чаще всего к её определённым видам — культурно-просветительской, культурно-воспитательной, культурно-управленческой и т.п.). Как и прежде, этот подход присутствует не только в публикациях, выступлениях на конференциях, но и находит свою «объективацию» в ситуациях нового обозначения нередко традиционных видов профессиональной деятельности, связанной со сферой культуры: к примеру, можно нередко услышать про практика-культуролога (то есть как бы представителя той самой прикладной культурологии), который на деле оказывается, скажем, инструктором-организатором в сфере досуга, сотрудником отдела (департамента) культуры в той или властной, корпоративной структуре, аниматором и т.п. Встречалось в публикациях и
такое: человек, применяющий научное знание на практике, является носителем прикладной культурологии.
Ещё один довольно распространённый тезис: если исследование направлено на изучение того или иного вида социокультурной практики — то это уже достаточное основание, чтобы отнести его к разряду «прикладных». Думаю, что некорректность такого утверждения очевидна для любого специалиста, по крайней мере, в силу его знакомства, скажем, с серьёзными фундаментальными философскими трудами, посвящёнными вопросам практики, да и сегодняшняя культурфилософ-ская мысль активно работает в этой области [см., например: 3]. Поэтому распространённое отождествление любого изучения практики (по объекту) с прикладным (по характеру) разделом знания, как минимум, не слишком обоснованно.
Конечно, этот культурфилософский уровень осмысления различных видов социокультурной практики чрезвычайно важен как методологический фундамент для последующих трансформационных шагов, обеспечивающих обретение знанием характера прикладного, однако наличия слово «практика» в исходном описании объекта изучения — явно недостаточно для такого перехода.
Обозревая многообразие прикладных исследований, представленных в культурологической литературе, можно отметить постепенную смену тематических трендов. В первой половине 1990-х годов, как уже отмечалось, преобладали работы, посвящённые вопросам социально-культурной работы и культурной политики. Наряду с огромным числом других публикаций, связанных с данными темами, своего рода «собранием сочинений» по этой
тематике является многолетнее периодическое издание Министерства культуры Российской Федерации «Ориентиры культурной политики». Культурная политика и сегодня остаётся одним из приоритетных направлений в прикладной культурологии — несомненно, в силу, прежде всего, высокого уровня её социальной, в том числе государственно-административной востребованности. Что же касается социально-культурной деятельности, то, очевидно, данное словосочетание постепенно утрачивало привлекательность для прикладных исследователей, всё более ориентирующихся на такие предметные поля, как массмедиа, визуальная культура, творческие индустрии, культурный менеджмент, межкультурные взаимодействия и т.д. Хотя, заметим, нередко за титулами исследований, звучащими современно и модно, скрывался традиционный (по подходу и предмету изучения) вектор анализа. Это, вероятно, объясняется, с одной стороны, сохранением в обществе многих устоявшихся видов социально-культурной деятельности, а с другой — сложностями реального (а не «титульного», номинального) исследовательского вхождения в новые культурные практики, малоизученные в отечественной науке и недостаточно аналитически представленные в переводной литературе.
Очевидное, что самое распространённое и напрашивающееся понимание прикладной науки — это просто использование знания на практике. Однако насколько сопрягается такое определение с толкованием прикладной культурологии как одного из разделов науки культурологии, наряду с теоретическим и историко-культу-рологическим? Акцентируем: культурологии, то есть знания, концепции, учения
о культуре. Чисто функциональное определение прикладной культурологии, отождествление её лишь с процессом использования знания, по сути, выводит её за рамки собственно научного пространства, и в таком случае нет никаких оснований рассматривать прикладную культурологию как составную часть науки культурологии. В то же время очевидно и то, что без акцентировки этого функционального вектора, без выхода за пределы собственно научного процесса, ориентированного по своей сути не на применение, а на приращение знания, невозможно описать специфику прикладной науки. В сопоставлении с другими составляющими науки культурологии, эта специфика проявляется, очевидно, в пограничном характере прикладной культурологии, который, в свою очередь, связан с особенностями процесса порождения самого этого знания, а именно — с происходящей здесь трансформацией теоретико-концептуального культурологического знания в теоретико-технологическую модель. Эта модель должна включать в себя (в снятом виде) как исходный теоретический конструкт изучаемого явления (процесса, ситуации), так и сопряжённый с ним базовый сценарий, стратегию действий, адекватную той реальной / гипотетической проблемной ситуации, которая выступает для науки как «вызов» со стороны социальной практики. В этом отношении к этому уровню знания о культуре можно, со всеми условностями, применить уже устоявшийся (в другом контексте) термин «глокальный», описывая в данном случае интеграцию глобального (культурологического знания) и локального (конкретно-проблемного запроса).
Находясь между «теоретическим молотом» и «практикой-наковальней», кон-
цептуально-технологическая модель не может быть простым описанием технологий, методик, операций как таковых; это — пусть и особый, но всё же блок научного знания, соотносимый не только с «внешним» для науки культурологии пространством (в своих функциональных параметрах), но и с её «внутренним» содержанием (с точки зрения структурной сопод-чинённости). Формируемые затем на этой основе собственно социокультурные технологии, процедуры действия — это следующий шаг, осуществляемый с использованием результатов научного познания, но находящийся уже за его пределами.
Понимание гуманитариев-прикладников как тех, кто переводит идеи в технологии, имеет прямое отношение именно к этой процедуре «выхода», которая условно заключает в себе как вектор движения «наука культурология ^ прикладной культурологический анализ» (сфера ответственности исследователей-прикладников), так и вектор «прикладной культурологический анализ ^ социокультурные технологии», где существует пространство для самореализации прикладников-технологов. Можно ли это успешно совмещать «в одном лице» — вопрос отдельный, и не только научный.
Определение специфики прикладного культурологического знания осложняется нередко довольно распространённым смешением таких характеристик знания, как «фундаментальное» и «теоретическое», «прикладное» и «эмпирическое».
Как известно, различение теоретического и эмпирического — это выявление особенностей каждого из уровней знания, обусловленных такими характеристиками, как источники их формирования, генезиса, методы построения, степень обоб-
щённости знания, уровень его системати-зированности и другими. Когда же стоит задача соотнести фундаментальное и прикладное знание, то критерием, принципиально значимым для их различения, является, прежде всего, характер задач, которые решаются / должны решаться в рамках научно-познавательной деятельности (из чего, несомненно, следуют и различия в средствах их достижения). В случае ориентации на фундаментальность решается задача развития, углубления, приращения самого знания как такового; это процесс получения нового знания о культуре как целом и о её отдельных составляющих; это приращение теоретически обобщённого знания о культурных явлениях и процессах как таковых. Как правило, двигатель, стимулятор этого типа познания — сама логика научно-познавательного процесса. Характер целевой ориентированности — это ключевое основание для обозначения демаркационной линии между фундаментальной и прикладной культурологией. Что же касается соотнесения теоретического и прикладного, то ситуация здесь другая: для решения задач прикладного характера знание теоретическое не менее важно, чем эмпирическая база данных, а потому в структуру прикладного анализа полноправно и даже необходимо входит (а не противостоит ему) и теоретический блок. Основная задача прикладного культурологического познания — научно-стратегическое обеспечение практики разрешения реальных социальных проблем, которое основано на эффективном использовании имеющегося теоретического знания о культурных факторах, механизмах, закономерностях. Мотор, стимулятор этого вида исследовательской деятельности — потребности социальной
практики, её запрос или непосредственный социальный заказ. Такого рода «внешняя» ориентированность создаёт и иное понимание объекта прикладного культурологического анализа(в отличие от фундаментального) — это может быть любое социальное явление или процесс, практическая работа с которыми требует понимания и учёта культурных факторов, механизмов влияния, оценки с точки зрения культуросообразности и т.п.
Конечно, в процессе прикладного исследования тоже может в итоге происходить приращение культурологического знания (посредством анализа и осмысления новых фактов, явлений, нового «взгляда» на факты известные и пр.), однако эта задача не является здесь имманентной.
Рассмотренные выше характеристики прикладной культурологии относятся, как уже подчёркивалось, к её определению как особой компоненты в структуре культурологического знания в целом. Эти характеристики позволяют говорить об особенностях этого блока знания в соотнесении с другими блоками, интегрированными под общим названием «Культурология». Однако при переходе от описания статуса и специфики прикладной культурологии в этом научно-дисциплинарном контексте к рассмотрению отдельных исследовательских векторов в данной области, к реализации продекларированных общих принципов в контексте отдельных прикладных культурологических исследований (для краткости, обозначим их как «ПКИ»), возникает необходимость в прояснении и уточнении и некоторых других, связанных именно с этим уровнем анализа вопросов. Один из вопросов, который неизбежно встаёт при формировании про-
граммы исследования, — какую выбрать теоретическую, концептуальную основу в качестве отправной точки?
Понятно, что под названием «теории культуры» на сегодняшний день представлена достаточно пёстрая и разножанровая концептуальная мозаика. С одной стороны, множественность интерпретаций культуры обусловлена научно-дисциплинарной дифференциацией (культур-философские, культур-антропологиче-ские, культур-психологические и другие подходы). С другой стороны, внутри каждой дисциплины, в большей или меньшей мере связанной с постижением культуры, существует немалое разнообразие между школами, традициями, методологическими основаниями, определяющими характер и результат этого постижения. Наличие богатой теоретико-концептуальной палитры является своего рода барьером, который должен преодолевать исследователь всякий раз, переходя от размышлений о многообразии интерпретаций культуры к формированию стратегии и тактики конкретного прикладного исследования. Из всего этого богатого, обобщающего культурологического знания важно выбрать ту парадигму, в рамках которой можно наиболее эффективно решить конкретные задачи исследования.
Естественно, универсального совета для такого отбора не существует — в каждом случае практические целевые ориентации, характер фактологической базы и другие факторы будут влиять на «отсечение лишнего» и акцентировку адекватного в пространстве «концептуальных предложений», известных специалисту-исследователю. Однако очевидно то, что далеко не любые научно-дисциплинарные подходы к пониманию культуры могут «ра-
ботать» в поле прикладной культурологии. Скажем, широко распространённое понимание культуры как мира артефактов, искусственно созданного человеком пространства его бытования. Значимая на уровне философии культуры, эта концепция плохо подходит для конкретного анализа конкретного явления в рамках отдельного исследования. А, скажем, зна-ково-символическая концепция культуры во многих случаях, почти напрямую, может стать методологическим основанием вполне конкретного анализа, если этот подход позволяет выйти на решение содержащихся в нём задач. В этом смысле выбор «опор» — это не столько поиск истинного знания (что, естественно, не отменяется), сколько выбор — из этого истинного — «удобного» в применении, эври-стичного для прикладного анализа.
Пустой спор — какая из концепций культуры лучше, правильней. И символическая, и аксиологическая, и иные, достаточно обоснованные, концепции культуры в равной степени важны и нужны; моё же право и даже обязанность, как исследователя, выбрать, в соответствии с решаемой задачей и целью, ту концепцию культуры, которая будет реально работать. Например, когда мы говорим об изучении культурных оснований той или иной социальной практики, то очевидна продуктивность, скажем, регулятивной концепции культуры, ориентирующей на выявление ценностно-нормативной «подкладки», определяющей значимые характеристики деятельности любого профиля.
К сожалению, нередко автор, при описании методологических оснований того или иного конкретного исследования (представленных в публикациях, диссертациях, пособиях), без особых селектив-
ных усилий, перечисляет через запятую все известные ему подходы к пониманию культуры как базу для собственного, вполне частного, ограниченного конкретным предметным полем и задачами, анализа. Конечно, можно согласиться с классическим: «лишних знаний не бывает», и все имеющиеся у специалиста — его реальный капитал, который когда-нибудь, где-нибудь да пригодится. Однако неумение распорядиться этим капиталом, в данном случае — сформировать и обосновать теоретико-методологическую базу для конкретного случая, определённых исследовательских целей, по сути, тождественно её отсутствию в качестве реального навигатора при формировании стратегии и тактики анализа.
Умение оперировать знаниями, то есть отобрать из имеющихся то, что требуется «здесь и сейчас», как известно, важнейший показатель реального профессионализма, что серьёзно отличает такого специалиста от просто «носителя» информации. В этом отношении переход на конкретно-прикладной уровень культурологического анализа с уровня знания концепций и концептов — это не редукция «от сложного к простому», как иногда может показаться, а сложная и творческая работа специалиста-«пограничника», который, по сути, должен быть двуликим Янусом, но не только «смотрящим», но и при-цельно «видящим» нужное как в теоретическом, так и в практическом горизонтах исследования.
Примечания
1. Ариарский М. А. Прикладная культурология : [монография] / Санкт-Петербургский государственный университет культуры и искусств, Ассоциация музеев России. 2-е изд., испр. и доп. Санкт-Петербург : Эго, 2001. 287 с.
2. Быховская И. М. Апология культурологии // Александрова Е. Я., Быховская И. М. Культ урологические опыты / Министерство культуры РФ ; Российская академия наук ; Российский институт культурологии. Москва, 1996.
3. Волков В., Хархордин О. Теория практик. Санкт-Петербург : Изд-во Европейского университета в Санкт-Петербурге, 2008. 297 с.
4. Ерасов Б. С. Социальная культурология : учебное пособие для студентов вузов, обучающихся по направлениям «Социология», «Культурология». 3-е изд., доп. и перераб. Москва : Аспект Пресс, 2000. 591 с.
5. Ионин Л. Г. Социология культуры. Москва : Логос, 1996. 280 с.
6. Культурология в системе наук и образования. Аннотированный библиографический указатель / под ред. Т. С. Федоровой ; сост. М. А. Кинсбурская. Москва : Российский институт культурологии, 2000.
7. Культурология в теоретическом и прикладном измерениях : материалы межрегионального научно-практического семинара / Министерство культуры Российской Федерации, Научно-образовательный центр Российского института культурологии, Кемеровская государственная академия искусств и культуры ; [редкол.: Г. Н. Миненко (отв. ред.) и др.]. Кемерово ; Москва, 2001. 341 с.
8. Культурология: фундаментальные основания прикладных исследований : [монография] / Российский институт культурологии, Научно-образовательный центр Российского института культурологии, Институт системных исследований и координации социальных процессов ; [Аванесова Г. А., Аверина М. В., Акопян К. З. и др. ; под ред. И. М. Быховской]. Москва : Смысл, 2010. 640 с.
9. Ориентиры культурной политики. Информационный журнал Министерства культуры РФ. Москва, 1995-2002.
10. Орлова Э. А. Социокультурные проблемы и формы их решения. Парадигмы социального взаимодействия. Москва : ГНИИ семьи и воспитания, 2001. 126 с.
11. Прикладная культурология в контексте научного знания. Библиографический указатель / сост. М. А. Кинсбурская. Москва : Российский институт культурологии, 2003.
12. Розин В. М. Прагматический критерий истинности культурологического знания // Науки о культуре - шаг в XXI век : сборник материалов ежегодной конференции-семинара молодых учёных, Москва, 23-24 дек. 2002 г. Москва : Российский институт культурологии, 2003.
References
1. Ariarsky M. A. Prikladnaya kul'turologiya [Applied Cultural Studies]. 2nd edition. St. Petersburg, 2001. 287 p.
2. Bykhovskaya I. M. Apologiya kul'turologii [Apology of Culturology]. In: Aleksandrova E. Ya., Bykhovskaya I. M. Kul'turologicheskie opyty [Cultural Experiences]. Moscow, Publishing House of Russian Institute for Cultural Research, 1996.
3. Volkov V., Kharkhordin O. Teoriya praktik [Theory of practices]. St. Petersburg, Publishing House of European University at St. Petersburg, 2008. 297 p.
4. Erasov B. S. Sotsial'naya kul'turologiya [Social Cultural Studies]. 3nd edition. Moscow, Publishing house "Aspect Press", 2000. 591 p.
5. Ionin L. G. Sotsiologiya kul'tury [Sociology of Culture]. Moscow, Publishing House "Logos", 1996. 280 p.
6. Kinsburskaya M. A., comp., Fedorova T. C., ed. Kul'turologiya v sisteme nauk i obrazovaniya. Annotirovannyy bibliograficheskiy ukazatel' [Culturology in the system of sciences and education. Annotated bibliographic index]. Moscow, Publishing House of Russian Institute for Cultural Research, 2000.
7. Minenko G. N., ed. Kul'turologiya v teoreticheskom i prikladnom izmereniyakh : materialy me-zhregional'nogo nauchno-prakticheskogo seminara [Culturology in theoretical and applied dimensions: materials of the interregional scientific and practical seminar]. Kemerovo, Moscow, 2001. 341 p.
8. Bykhovskaya I. M., ed. Kul'turologiya: fundamental'nyye osnovaniya prikladnykh issledo-vaniy [Culturology: Fundamental Foundations of Applied Research]. Moscow, Publishing House «Smysl», 2010. 640 p.
9. Orientiry kul'turnoi politiki. Informatsionnyi zhurnal Ministerstva kul'tury RF [The guidelines of cultural policy. Information journal of the Ministry of culture of the Russian Federation]. Moscow, 1995-2002.
10. Orlova E. A. Sotsiokul'turnyye problemy i formy ikh resheniya. Paradigmy sotsial'nogo vzai-modeystviya [Sociocultural problems and the forms of their solution. Paradigms of social interaction]. Moscow, 2001. 126 p.
11. Kinsburskaya M. A., comp. Prikladnaya kul'turologiya v kontekste nauchnogo znaniya. Bibliograficheskiy ukazatel' [Applied culturology in the context of scientific knowledge. Bibliographic Index]. Moscow, Publishing House of Russian Institute for Cultural Research, 2003.
12. Rozin V. M. Pragmaticheskiy kriteriy istinnosti kul'turologicheskogo znaniya [Pragmaticheskiy kriteriy istinnosti kul'turologicheskogo znaniya]. Nauki o kul'ture - shag v XXI vek : sbornik ma-terialov yezhegodnoy konferentsii-seminara molodykh uchonykh, Moskva, 23-24 dek. 2002 g. [The science of culture - a step in the XXI century: a collection of materials of the annual conference-seminar of young scientists, Moscow, 23-24 December, 2002]. Moscow, 2003.
