CC BY
338
ВЕСТНИК ПЕРМСКОГО УНИВЕРСИТЕТА
2009 Юридические науки Выпуск 3 (5)
УДК 343.98.062
УЛИКИ ПОВЕДЕНИЯ В КРИМИНАЛИСТИКЕ
А.И. Незнамов
Кандидат юридических наук, доцент кафедры криминалистики
Пермский филиал Нижегородской академии МВД России. 614038, г. Пермь, ул. Акад. Веденеева, 100
В статье рассмотрены понятие и классификация улик поведения; обоснована позиция автора о необходимости рассмотрения улик поведения как частной криминалистической теории. Проводится сравнительный анализ формирующейся частной криминалистической теории об уликах поведения с такими уже устоявшимися частными теориями, как способ совершения и сокрытия преступления, учение о навыках и привычках человека. Рассматриваются возможность и необходимость разработки и включения типичных улик поведения в криминалистические характеристики определенных типов и видов преступлений. Предлагается включить сведения о типичных уликах поведения в тактику допроса, обыска и других следственных действий.
Ключевые слова: доказательства, улики поведения, криминалистическая характеристика,
частная криминалистическая теория
Уликам поведения, их значению и использованию в практической деятельности правоохранительных органов посвящено достаточное количество научных трудов различного объема и назначения. Интерес автора к уликам поведения обусловлен как практическим, так и теоретическим их значением в раскрытии и расследовании преступлений.
Известно, что познание события преступления предполагает изучение не только вещно-предметной обстановки, но и личности подозреваемого, обвиняемого, потерпевшего, свидетеля как обладающих совокупностью физических, психологических и социальных свойств. Отраженные вовне, они образуют источники криминалистически значимой информации в виде различных материальных и идеальных следов.
Обычно на месте происшествия мы ищем различные материальные следы, выявляем очевидцев и свидетелей, которые могут описать признаки внешности подозреваемых. В учебных изданиях при изложении криминалистических характеристик отдельных видов преступлений описываются типичные способы совершения и сокрытия конкретного противоправного деяния и ти-
© Незнамов А.И., 2009
пичная следовая картина, характерная при применении того или иного способа. А вот о личности типичного преступника и типичной жертвы преступления, о типичной обстановке совершения преступления, типичном предмете посягательства приводятся, как правило, на что справедливо указывает Р.С. Белкин [2, с. 222], криминологические, а не криминалистические сведения. Хотя еще в 30-е гг. XX столетия известный российский нейропсихолог А.Р. Лурия предлагал использовать психические следы для установления причастности подозреваемого к преступлению. Он писал: «Преступление всегда связано с сильным аффектом, который у лиц, совершивших его впервые, принимает, естественно, острый характер. Трудно предположить, чтобы от этого аффекта преступления в психике совершившего его человека не осталось никаких следов. Наоборот, многое убеждает нас в том, что психические следы после каждого преступления остаются в весьма заметной форме, поэтому, задаваясь целью вскрыть причастность к преступлению, мы должны найти не только внешние следы и вещественные доказательства (отпечатки пальцев, пятна крови, вещи преступника), оставленные на месте преступления, но и обратить также серьезное внимание на те следы от
преступления, которые сохранились в самом преступнике, в его психике. Эти следы столь же ощутимы и объективны, как и любые следы внешней среды» [10, с. 5].
Утверждение А.Р. Лурия не голословно, оно основано на многолетней практике и научных изысканиях его предшественников и коллег. Этот тезис подтверждается и современной практикой. Так, в июне 1989 г. недалеко от села Троица (Пермский район, Пермская область) были изнасилованы и задушены неизвестными преступниками две девушки. При расследовании этого преступления было установлено, что в этот день после совершения убийства в фельдшерский пункт с. Троица обратился молодой человек, который вскрыл себе вены. Возникло предположение, что это был один из соучастников преступления. При проверке по адресному бюро выяснилось, что с такими установочными данными, которые назвал молодой человек, лицо мужского пола в Пермской области не проживает, что еще больше укрепило выдвинутую версию.
Когда преступление было раскрыто, оказалось, что действительно вскрыл себе вены один из преступников, самый молодой из соучастников, ранее не судимый [7]. Таким образом, своевременно выявленная улика преступного поведения способствовала установлению личности преступника.
Хотя практика и является критерием истины, однако, к сожалению, гипотеза А.Р. Лурия до сих пор так и не получила научного подтверждения, признания и должного практического применения в судебноследственной практике. О необходимости включения в криминалистическую характеристику преступления сведений о уликах поведения в специальной литературе неоднократно упоминалось [17, с. 393-394; 411-413], но реального отражения это не нашло. Мне хочется привести полностью суждение по этому вопросу Р.С. Белкина: «Криминалистическую характеристику составляют данные, касающиеся любых признаков преступления и, более того, - фактов, которые, строго говоря, не относятся к числу обстоятельств преступления, при условии, конечно, если они так или иначе связаны с преступлением и содержат информацию, способствующую расследованию.
Например, такое обстоятельство, как жизнь лица, «не по средствам» обвиняемого в корыстном преступлении, в строгом смысле характеризует не преступление, а постпреступное поведение определенного субъекта. Однако при обоснованности обвинения, будучи тесно связанного с преступлением и способствуя расследованию, оно должно рассматриваться как элемент криминалистической характеристики. Аналогично значение и таких, например, данных, как: предшествовавшее событию и выраженное во вне намерение определенного лица совершить преступление; внезапный, безмотивный для невиновного, переезд лица на новое место жительства из населенного пункта, где совершено преступление; резкое изменение в состоянии и поведении лица (угнетенность, проявление чувства страха, и т.п.), характерное для совершившего преступление. Подобные элементы криминалистической характеристики являются своего рода отражениями процессов, ведущих к преступлению, либо самого преступления» [3, с. 123-124].
Приведенное суждение Р.С. Белкина прямо указывает на необходимость включения улик поведения в криминалистические характеристики преступлений и, несмотря на его авторитет и признание, важность издания, в указанном направлении так ничего и не сделано. Думается, это связано, в первую очередь, с тем, что теоретически недостаточно разработаны понятие, сущность, назначение, научные основы улик поведения.
Так, монография С.С. Чегодаевой, посвященная криминалистическому исследованию улик поведения, носит в значительной мере уголовно-процессуальный, а не криминалистический характер, так как улики поведения дифференцируются, рассматриваются только как косвенные доказательства, определяется их место в системе доказательств по уголовному делу и не уделяется внимание уликам поведения как ориентирующей информации, как основания для построения версий [15, с. 6; 33; 74].
Классификация улик поведения, приводимая в различных литературных источниках, также в значительной мере тяготеет к
доказательствам, в большей мере - к косвенным доказательствам [5, с. 122].
Так, А.И. Ковалев к уликам поведения относит косвенные доказательства, вытекающие из поведения (действия или бездействия) совершивших преступление либо причастных к преступлению лиц [8, с. 186].
То же самое пишет и М.М. Гродзин-ский. Он полагает, что улики поведения -это «устанавливаемые по средством различных источников доказательств факты, каждый из которых допускает предположение о причинной связи с преступлением, и которые в совокупности своей служат косвенными доказательствами события преступления и виновности обвиняемого» [6, с. 79]. Аналогичную позицию занимает А.А. Хмы-ров. Он считает, что «правильной представляется позиция тех, кто определяет «улики поведения» как действия (или бездействия) обвиняемого, которые, не входя в состав преступления, могут быть причинно связаны с его совершением» [14, с. 83].
А.У. Уильз предпринял попытку классификации косвенных улик: «Косвенными уликами могут считаться все поступки подсудимого; всё, что бросает свет на его поведение; все действия других лиц, причастных к делу; всё, что доходило до ведения подсудимого и могло иметь влияние на него; его дружеские и враждебные отношения, его обещания, угрозы, правдивость его речи, лживость его оправданий, притязаний и объяснений; его наружность, тон речи, молчание на вопросы; все, что может объяснить связь между этим частностями и, наконец, каждое обстоятельство как предшествовавшее совершению преступления, так и последовавшее за ним, - все это представляет обстоятельственные, или косвенные, улики. Эти обстоятельства бесконечно разнообразны, не могут быть подведены под какое-нибудь общее правило или подчинены какой-нибудь классификации» [13, с. 36]
Г.Н. Мудьюгин предлагает выделить три вида модели улик поведения:
1. Действия обвиняемого, направленные на уклонение от грозящей ему ответственности.
2. Проявление обвиняемым виновной осведомленности, т.е. знание таких обстоя-
тельств преступления, которые могли быть известны лишь виновному.
3. Прочие поступки и высказывания обвиняемого, косвенно свидетельствующие об осознании им своей виновности [11, с. 14].
Весьма близка к указанной выше классификация, приведенная С.С. Чегодаевой:
1. Действия или бездействие подозреваемого, обвиняемого или иных причастных к расследованию лиц.
2. Состояния указанных лиц.
3. Информированность как виновных в преступлении и его сокрытии, так и иных причастных к событию лиц [15, с. 32].
Думается, что приведенные классификации не отражают содержание, объем, многообразие и, наконец, криминалистическую сущность улик поведения.
Анализ приведенных мнений, а также суждений о понятии «улик и поведения» и их криминалистическом назначении позволяет предложить их более развернутую классификацию:
1. По значимости для процесса расследования:
а) улики поведения, имеющее доказательственное значение;
б) имеющие тактическое значение;
в) имеющие ориентировочное значение.
2. По субъектам уголовного судопроизводства:
а) улики поведения подозреваемого, обвиняемого;
б) свидетеля;
в) потерпевшего;
г) иных причастных к событию лиц.
3. По времени проявления:
а) улики допреступного поведения;
б) охватываемые способом совершения и сокрытия преступления;
в) проявляемые в процессе производства следственных действий;
г) постпреступного поведения.
4. По форме отображения:
а) имеющие материальное отображение;
б) идеальное отображение.
5. По способу отображения во вне улики могут выражаться:
а) в действиях;
б) бездействиях;
в) состоянии психики;
г) информированности о произошедшем преступлении.
Рассмотреть сущность и назначение всех классификационных групп не представляется возможным в виду ограниченного объема статьи. Это будет сделано в других работах, а сейчас возможно только показать практическое назначение улик поведения:
в криминалистических характеристиках отдельных видов преступлений необходимо отражать типичные улики как до-преступного, так и постпреступного поведения;
следует излагать типичные улики поведения не только вероятного преступника, но и жертвы, потерпевшего, свидетеля;
приводимые перечни типичных улик допреступного и постпреступного поведения могут и, несомненно, будут служить на начальном этапе расследования в качестве основания для конструирования типичных следственных версий;
криминалистическая характеристика преступления после наполнения ее перечнями типичных улик поведения приобретает более криминалистическое содержание и будет иметь существенное практическое значение для деятельности правоприменительных органов, а учебный процесс наполнится предметным, профессиональным содержанием.
Выше речь шла о типичных уликах допреступного и постпреступного поведения. Однако представляют интерес и улики поведения, проявляемые в процессе проведения следственных действий. Думается, что выявление, формирование и изложение в криминалистических характеристиках системы типичных улик поведения, проявляемых при производстве следственных действий, применительно к лицам, видам преступления, следственным ситуациям дадут положительный эффект в работе по конкретным уголовным делам. Перечни таких улик давно уже имеются, однако они не систематизированы, не типизированы и находят отражение в отдельных работах [1, с. 88-90; 106-114].
Были даже предложения о ведении их учета, но дальше этого дело не пошло [12, с. 96-97].
Сказанное позволяет сделать вывод, что проблема поведения личности, как до совершения преступления, так и после него, в процессе проведения следственных действий, а также повторяемость этого поведения приобрела особую актуальность, так как это поведение отличается во множестве взаимосвязанных улик и требует особого криминалистического изучения и рассмотрения в качестве частной криминалистической теории.
Рассмотрение криминалистического учения об уликах поведения в качестве частной криминалистической теории может быть основано:
1) на совокупности фактов, теоретических положений о поведении человека, накопленных и разработанных психологией, педагогикой, криминологией, криминалистикой, а также науками уголовного и уголовно-процессуального права;
2) тесной связи с такими частными криминалистическими теориями, как учение о способе совершения и сокрытия преступления; учение о признаках; учение о розыске; учение о криминалистической версии и планировании расследования преступлений; учение о фиксации доказательственной информации; учение о навыках и привычках человека;
3) познании закономерностей и обусловленности поведения человека, его повторяемости в различных жизненных ситуациях;
4) настоятельных потребностях практики.
Объектом частной криминалистической теории об уликах поведения является поведение, отклоняющееся от обычной присущей индивиду нормы.
Предметом рассматриваемой частной криминалистической теории являются закономерности формирования и проявления поведения человека в периоды, предшествующие совершению преступления, во время исполнения противоправных действий и после их окончания.
Предлагаемую частную криминалистическую теорию можно определить как
систему теоретических положений о закономерностях формирования и отображения улик поведения человека и разрабатывающую на основе познания этих закономерностей, средства, приемы и методы их выявления, исследования и использования в целях раскрытия, расследования и предупреждения преступлений.
Определенная часть этих закономерностей находится в сфере криминалистического учения о способе совершения преступления [4, с. 16] и криминалистического исследования навыков и привычек человека [16, с. 101]. Это позволяет уже сейчас вести речь о складывающейся частной криминалистической теории - криминалистическом учении об уликах поведения. Вместе с тем может возникнуть вопрос о правомерности рассмотрения как однопорядковых категорий учений о способе совершения преступления, о навыках и умениях, об уликах поведения. Дело в том, что и способ совершения преступления, и навыки, и умения проявляются в соответствующем поведении людей, и о них в научной литературе справедливо говорится как об уликах поведения. Учение об уликах поведения обладает достаточно большой степенью общности. Её положения используются в криминалистической тактике, организации и планировании расследования отдельных видов преступлений.
Таким образом, создание новой частной криминалистической теории об уликах поведения позволяет более эффективно расследовать преступления и, как справедливо отмечает П.В. Копнин, «любая отрасль научного знания может плодотворно развиваться только в том случае, если она превращает свои теории с самого момента их возникновения в метод достижения нового знания и практического преобразования действительности» [9, с. 306].
Сейчас предстоит сбор эмпирического материала, его обобщение, систематизация, анализ, определение, есть или нет повторяемость улик допреступного поведения, проявляющихся при производстве следственных действий, постпреступного поведения. Установление закономерностей связи названных улик поведения применительно к
личности субъектов, сложившихся ситуациям и видам противоправных деяний.
Библиографический список
1. Баев О.Я. Тактика следственных действий: учеб. пособие. Воронеж: МОДЭК, 1995.
2. Белкин Р.С. Криминалистика: проблемы сегодняшнего дня. Злободневные вопросы российской криминалистики. М.: НОРМА, 2001.
3. Белкин Р.С. Криминалистические характеристики и классификация преступлений. Этапы расследования. Криминалистика социалистических стран. М.: Юрид. лит., 1986.
4. Васильев А. Н. Предмет, система и теоретические основы криминалистики. М.: Изд-во МГУ, 1984; Зуйков Г.Г. Криминалистическое учение о способе совершения преступления // Социалистическая законность. 1971. №11.
5. Владимиров Л.Е. Учение о уголовных доказательствах. СПб., 1910.
6. Гродзинский М.М. Улики в советском уголовном процессе. М., 1944.
7. Из судебно-следственной практики
Пермской области за 1989-1990 года.
8. Ковалев А.И. Улики поведения и планирование следствия // Вопросы правоведения. Новосибирск, 1970. Вып. 5.
9. Копнин П.В. Система науки. Наука как прикладная логика // Логика научного исследования. М., 1965.
10. Лурия А.Р. Психология в определении следов преступления. М.: Научное слово, 1938.
11. Мудьюгин Т.Н. Расследование убийств
по делам, возбужденным в связи с исчезновением потерпевшего: автореф.
дис. ... канд. юрид. наук. М., 1962.
12. Рубцов В.Г. О регистрации учете по-сткриминального поведения // Актуальные проблемы борьбы с правонарушениями: матер. науч.-практ. конференции 22 апреля 2004 г. Барнаул, 2004.
13. Уильз У. Опыт теории косвенных улик, объясненный примерами. М., 1864.
14. Хмыров А.А. Некоторые вопросы теории и практики применения косвенных доказательств // Сов. государство и право. М.: изд-во Наука, 1965. №2. С. 92-101.
15. Чегодаева С.С. Криминалистическое исследование улик поведения. М.: Изд-во Моск. психол.-социал. ин-та; Воронеж: МОДЭК, 2005.
16. Чулахов В.Н. Криминалистическое исследование навыков и привычек челове-
ка / под ред. Е.Р. Россинской. М.: Юрли-тинформ, 2004.
17. Якимов И.Н. Криминалистика. Руководство по уголовной технике и тактике. М., 2003 (перераб. изд. 1925 г.)
BEHA VIOR EVIDENCES IN CRIMINALISTICS
A.I. Neznamov
100, Acad. Vedeneev str., Perm, 614938,
The Perm Branch of Nizhniy Novgorod Academy of the Ministry of Internal Affairs
The article covers the notion and the classification of the behavior evidences; the author's position is justified about the necessity to view the behavior evidences as a particular criminalistic theory. The comparative analysis is done of the particular criminalistic theory being newly developed with such widely accepted separate theories as a way of the crime committal and concealment, the doctrine of skills and habits of a person. The possibility and the necessity are studied of the development and including of the typical behavior evidences into the criminalistic characteristics of definite crime types and kinds. It is proposed to include the information about typical behavior evidences into the tactics of interrogation, search and other investigation activities.
Keywords: evidences, behavior evidences, criminalistic characteristic, particular criminalistic theory
