CC BY
76
УКРАИНСКИЙ АСПЕКТ В ПОЭЗИИ В.И. НАРБУТА
Д.В. Мельник
Тема настоящей работы - украинский аспект в поэзии Нарбута. Творчество Нарбута уже привлекало внимание исследователей. Наиболее полной работой является предисловие к сборнику стихотворений Нарбута, написанное поэтом и филологом Леонидом Чертковым. Н. Бялосинская и Н. Панченко во вступительной статье к сборнику стихотворений Нарбута 1990 года выпуска касались в основном биографических данных, а О. Лекманов в своей работе, опубликованной в журнале «НЛО», проанализировал широко известную книгу Нарбута «Аллилуйя».
К сожалению, нет работ, посвященных одной из важнейших проблем творчества Нарбута, а именно - украинскому аспекту его биографии и поэзии. В настоящей работе мы хотим частично восполнить этот пробел, хотя бы поставить проблему как таковую и обозначить основные ее аспекты.
Актуальность данной проблемы несомненна. Как известно, В.И. Нарбут вырос в Глуховском уезде Черниговской губернии и воспитывался на украинских фольклоре и литературе, что впоследствии нашло отражение в его творчестве.
Известны основные издания произведений В. Нарбута. Прежде всего это «Стихи» (1910), «Аллилуйя» (1912), «Плоть» (1920) и др. Из посмертных изданий следует особо выделить «Избранные стихотворения Нарбута» (Париж, 1983). В случаях цитации мы пользуемся в основном изданием «Стихотворения» (М., 1990) как наиболее полным и авторитетным на настоящий момент.
Владимир Иванович Нарбут родился 2/14/ апреля 1888 г. на хуторе Нарбу-товка Глуховского уезда Черниговской губернии. Он был представителем старинного украинского дворянского рода, имевшего литовские корни.
С 1906 г. вместе с братом, художником-графиком Георгием (1886-1920) он жил в Петербурге, где учился в университете. Братья жили у известного художника И.Я. Билибина, который оказал на них большое влияние своей увлеченностью русской фольклорной демонологией.
Начал Нарбут свое творчество с нравоописательных очерков. В 1908 г. опубликовал первое стихотворение, а в 1910-м издал первый сборник стихов. Первая его книга («Стихи. Год творчества первый») состояла из стихотворных пейзажных зарисовок, выдержанных в прозрачной традиционной манере. В этих первых стихотворениях, не прошедших незамеченными, - о них положительно отзывались Валерий Брюсов и Николай Гумилев, - ощутимо влияние И. Бунина, Б. Садовского и поэзии 1910-х гг. в целом. Своеобразную их гра-фичность и описательность, несколько утяжеляющую стих, мы найдем и в более поздних произведениях Нарбута.
Н. Гумилев написал в одном из писем к А. Ахматовой: «...Я совершенно убежден, что из всей послесимволической поэзии ты да, пожалуй (по-своему), Нарбут окажетесь самыми значительными»1. В 1911 году Нарбут сблизился с
кругом будущего «Цеха Поэтов», разделяя их эстетическую программу. С 1912 года он входил в шестерку акмеистов (вместе с Н. Гумилевым, С. Городецким, А. Ахматовой, О. Мандельштамом и М. Зенкевичем). Нарбут стал едва ли не самым последовательным адептом акмеизма, который объединил таких непохожих друг на друга поэтов. Именно акмеизм Нарбут считал «школой, выступившей в защиту всего конкретного, действительного и жизненного»2. Он создал крайне своеобразную поэтику, которую позже назвали «неопередвижничеством» (Л. Чертков), «физиологизмом», «галлюцинирующим реализмом» (Н. Гумилев). Сам Нарбут определял свою манеру как «натуралисто-реализм». Все это - попытки описать стиль невероятно сложных, даже тяжеловесных стихотворений, форма которых контрастирует с подчеркнуто бытовым, «черноземным», грубым содержанием.
В 1917 г. поэт примкнул к левым эсерам. Его стихи начала 1920-х гг. проникнуты «чувствами и идеями Великого Октября». В это время он занимает ряд крупных постов, вплоть до заместителя заведующего отделом печати при ЦК РКП (б). В 1928 г. был исключен из партии (как подозревают, по проискам известного критика А.К. Воронского, видевшего в Нарбуте своего конкурента в партийно-эстетической элите).
В начале 1930-х гг. Нарбут исповедует лозунг так называемой «научной поэзии», что отчасти сближало его с таким поэтом, как ранний Н. Заболоцкий.
В 1936 г. поэт был арестован по доносу и этапирован на Дальний Восток, а в 1938 г. расстрелян, хотя подробности его смерти неизвестны, и существуют различные версии (утоплен на барже).
Творческое наследие Нарбута до сих пор не только не изучено, но даже не собрано и в полном объеме не выявлено.
«Барчук, хохол, гетманский потомок, ослабевший отросток могучих и жестоких людей, - вспоминает о Нарбуте Надежда Мандельштам во "Второй книге", - он оставил кучу стихов, написанных по-русски, но пропитанных украинским духом»3.
Почти все авторы воспоминаний о В. Нарбуте упоминают интересный факт: «Петербуржец-акмеист никак не мог - или не хотел - избавиться от укра-
4
инского акцента.»
Братья Нарбуты, Владимир и Георгий, выросли в украинской провинции и были увлечены родной культурой, литературой, фольклором. В последней четверти XIX в., когда родился В. Нарбут, мир гоголевской Украины не был забыт и не совершенно еще ушел в небытие. Реалии быта, праздники, ярмарки были жизнью, а не литературой.
К этому следует добавить, что родной для Нарбута городок Глухов был одним из древних центров украинской культуры. Некогда в Глухове избирали гетманов, здесь была ставка Петра I в битве при Полтаве. Обширная глухов-ская библиотека сохраняла традиции центра пограничной русско-украинской культуры - и, вместе с тем, получала все петербургские литературные новинки5.
Интерес братьев Нарбутов к Украине не ослабевает и в последующие годы. Георгий Нарбут, художник объединения «Мир искусства», первоклассный график, вернется в Украину из Петербурга, чтобы работать в сфере печати. Именно он выполнит эскизы первых украинских банкнот и выпустит знаменитый иллюстрированный букварь на украинском языке, а шрифт этого букваря, стилизованный под рукописи эпохи Киевской Руси, до сих пор используется на Украине повсеместно, в том числе - на документах и денежных знаках.
Владимир Нарбут также работал в Украине в первые годы после гражданской войны - организовывал работу печати в Одессе, Харькове, Киеве. Известно, что как раз в этот период (начало 1920-х гг.) он планировал переиздать на украинском языке свою наиболее известную книгу «Аллилуйя». В 1930-х гг. Нарбут подрабатывал переводами с украинского и переработал «Энеиду» И. Котляревского в кинематографический сценарий.
Говоря о связях творчества В. Нарбута с Украиной, исследователи называли обычно имена тех украинских писателей и поэтов, чьи цитаты Нарбут использовал в качестве эпиграфов к своим стихотворениям (Г. Сковорода, И. Кот-ляревский, Н. Гоголь и др.). Безусловно, этот список, названный исследователями, может быть продолжен.
Нарбут писал о родине во все периоды творчества. Его первые публикации были, как ни странно, не поэтические - в 1909-1910-х гг. в «Сборнике русского чтения» он печатал свои очерки. Сразу обозначилась его любовь к этнографическому видению мира. Эти очерки этнографического характера («Сырные дни на Украине», «В Великом посту», «Малороссийские святки») были посвящены прежде всего украинскому быту и праздникам. Украинская тема доминирует и в сборниках акмеистического периода («Вий», «Аллилуйя», «Плоть» и др.).
Для первой книги стихов Владимира Нарбута, написанной в традиционном духе, характерна прежде всего речевая нормативность, поэтому мы не найдем здесь россыпи диалектизмов и просторечий, которые в таком изобилии встречаются в его позднейших сборниках. В стихах-пейзажах 1910 г. практически нет украинских реалий, но зато есть упоминание места действия - Украины, причем для Нарбута нехарактерно употребление русской формы, он предпочитает родное «Украйна», «в Украйне»:
А Август золотистощёкий Стоит в Украйне.
(«Ночь»)
Прощай, Украйна, до весны!
(«Отъезд»)
В первом сборнике можно отметить определенную тенденцию: украинизмы выполняют в стихотворениях две основные идейно-эстетические функции. Первая: когда поэт просто называет реалии украинского мира, включенного в общемировой контекст. Вторая функция связана с умышленной стилизацией, созданием национального колорита. Это говорит лишь о том, что Украина при-
тягивала сердце поэта, не давала себя забыть и постоянно «всплывала» в его сознании и стихах.
Украинизмы первого сборника общепонятны, их собственно и украинизмами можно считать лишь с некоторой натяжкой, поскольку практически все они широко употребляются и на юге России: ветряк, шлях, хата, червонные...
Нарбут в языке привержен так называемому «суржику», в котором причудливо сочетаются русские и украинские слова. Именно «суржик» наполняет первый сборник поэта. Характерно, что ряд украинских словечек, таких, как хата, шлях, Нарбут никогда не подменяет русскими соответствиями. Лишь в одном стихотворении сборника появляются избушки, но это стихотворение красноречиво названо «Русь». Это говорит о том, что в его сознании мирно уживаются лексические пласты двух славянских языков. Лексические ряды то перемежаются, то идут параллельно, не пересекаясь.
Есть украинизмы, которые Нарбут использует для обозначения реалий украинского быта, например, криницы (колодцы); сюда же относятся и названия праздников:
Сегодня праздник, по названью -
Переплавная Середа.
(«Весенний день пригож и парок.»)
Но появляются уже и облога (целина), и гай, который используется наравне с русским сад. Эта тенденция в дальнейшем будет только усиливаться. Сочетание русских и украинских названий, обозначающих одни и те же явления, свидетельствует о том, что поэт использует сознательный поэтический прием.
В целом можно сказать, что источник поэтических впечатлений Нарбута, запечатленных в сборнике «Стихи», - его родной город Глухов.
В апреле 1912 г. вышел сборник «Аллилуйя». Сборник произвел противоречивое впечатление на литераторов и общественность. В этом сборнике Нар-бут описывает уездное духовенство, низшие слои общества, дворянство, представителей мифологической демонологии (что так напоминает второй том стихов А.Блока).
«То, что раньше казалось недостатками Нарбута, - обилие провинциализ-мов, украинизмов, диалектизмов - обернулось теперь яркой самобытностью, -которая только подчеркивалась присущей ему шероховатостью и известной топорностью письма»6, - писал критик Л. Чертков.
Неоднократно отмечалось замысловатое сплетение в лексике «Аллилуйи» просторечного, украинского и церковно-славянского элементов. Украинизмы «Аллилуйи» часто нарочиты. При сопоставлении с первым сборником становится понятно, что здесь они - не результат того, что поэт мыслит в рамках этой лексики. Украинизмы уже необщепонятны: они, наоборот, как будто нарочно затемняют и без того перегруженные неясностями тексты: щурёнок (крысенок), расчухма-ривать (расчесывать), подхопишься (спохватишься), причухравший (прибежавший), хопать (хватать), порохня (труха) и пр.
Функция украинизмов здесь - имитировать простонародную устную украинскую речь. По замечанию критика О. Лекманова, вся книга - это «сырая, демонстративно необработанная хроника сельской и провинциальной жизни»7, и это содержание требует соответствующей формы.
Благодаря специфической лексике и реалиям (на хуторе, паныч-студент, бурсак) становится понятно, что место действия стихотворений - украинская глубинка.
Сильнейшее влияние на поэзию Нарбута этого периода оказал Н.В. Гоголь. Сам Нарбут писал об этом в письме к М. Зенкевичу, тем самым весьма точно характеризуя поэтику своей книги: «Бодлер и Гоголь, Гоголь и Бодлер. Не так ли? Конечно, так. Ура, Николай Васильевич!»8. Отметим также, что в 1915 г. вышел сборник Нарбута «Вий», а сам поэт называл себя «виевцем», подразумевая увлеченность фольклорной демонологией - тем, что привнес в русскую литературу Н.В. Гоголь.
От Гоголя у Нарбута - яркие метафоры и многие мотивы. Например, очевидно влияние «Сорочинской ярмарки» на стихотворение «Горшечник». Также среди литературных стимулов для «Горшечника» называлась и басня «Старуха и Горшечник» Г. Сковороды9.
Поздний неизданный сборник невероятно сложных по форме стихотворений «Казненный Серафим» содержит небольшую долю украинизмов лишь там, где действие происходит в Украине. Собственно, украинская лексика и служит указанием на местную локализацию. Так, в стихотворении «На углу» действие происходит в Полтаве, что ясно из упоминания в тексте названия города («Полно, Полтава!»), реминисценций из «Полтавы» Пушкина (упоминание Мазепы и Кочубея) и обильным использованием украинизмов:
Рухну ли насмерть, всё будет знакомо:
Стоптанный чобот и под руку лак,
Луком дарённый, и лан чернозёма.
В час вот такой на рогу и закляк.
В стихотворении «Возвращение» благодаря украинизмам становится понятно, куда, собственно, возвращается лирический герой («По косогору на паучьих лапах - // Чахоточные ветряки.», «Там черногуз птенца уносит в клюве.»).
Интересно, что в период написания стихов о гражданской войне и революции Нарбут практически совсем отказывается от использования украинизмов. Весь строй его поэтики к этому времени сильно изменился, поскольку изменились установки творчества: необходимо было писать «для масс», то есть предельно доступно. Нарбуту это не всегда удавалось, однако от громоздких полупрозаических ритмов и малопонятной лексики он отошел.
Тем неожиданнее обнаружить украинизмы в его поздних стихах в стиле «научной поэзии». Это сложное, новаторское, полупародийное направление в поэзии 1930-х гг. Рене Гиль в «Трактате о слове» (1896) утверждал, что вся современная поэзия, ее темы, образы, лексика и прочее должны определяться со-
временным научным мировоззрением. Нарбут, в числе прочих, следует этим эстетическим установкам: в стихотворениях-трактатах, посвященных микроскопу, молоку, пуговице, малярии, он вдруг возвращается к употреблению украинизмов, причем употребление это, как когда-то, в первом его сборнике, как правило, не мотивировано стилистическими соображениями. Поэт пишет так, как ему думается и, как правило, совсем не употребляет русских аналогий простым украинским словам: цыбуля, теля, осокорь, ведмедь, бурак...
Украинский аспект в творчестве В. Нарбута - это не только украинская лексика. Многие исследователи указывают на связи произведений Нарбута с украинским фольклором, творчеством Н. Гоголя, ирои-комической поэмой в духе «Энеиды» И. Котляревского. Необходимо отметить также некоторые ранее не анализировавшиеся мотивы поэзии Нарбута. Поэт не только прекрасно знал украинскую литературу, но и сознательно ориентировался на ее высокие образцы. Много значил для него не только Н.В. Гоголь, но и Т.Г. Шевченко. Так, стихотворение «Кобзарь» очевидно отсылает нас к творчеству Т.Г. Шевченко, да и обращено, собственно, к нему. Интересно, что в этом стихотворении, написанном в «красноармейский» период творчества поэта, употребляются некоторые украинизмы (например: «.протоптанный, оттаял шлях»).
Мотив оборотничества ведьмы из стихотворения «Луна, как голова, с которой.», безусловно, фольклорен, но в данном случае, возможно, навеян эпизодом из известной повести Г. Квитки-Основьяненка «Конотопская ведьма». В повести подробно описывается, как ведьма, которую пан сотник велел высечь, под розгами только смеялась, пока сторонний прохожий не увидел, что это наваждение. Вот как это описано у Квитки-Основьяненка: «Тогда все увидели, что лежит толстая вербовая колода, перепутанная веревками, и сидят на ней четыре хлопца здоровенных и держат ее как только могут, чтобы не вывернулась, а четыре бьют ту колоду со всей силы крепкими розгами. А рядом с той колодой лежит сама по себе Явдоха Зубиха - и не связана, и хохочет, глядя, как бьются люди вместо нее да над колодой»10. А вот отрывок из стихотворения Нарбута: Но если б и очнулся пастырь,
Не сцапал ведьмы б всё равно:
Прикинется метлой вихрастой,
Валяется бревном-бревно...
Стоит отметить также, что для украинского фольклора в большей степени, чем для русского, характерен мотив мужского ведьмачества, что нашло отражение во многих произведениях украинской литературы, в частности, в «Тенях забытых предков» М. Коцюбинского и «Черной раде» П. Кулиша. В таких стихотворениях Нарбута, как «Гаданье», «Колдун», ведовством также пользуется герой-мужчина.
В настоящей работе украинский аспект творчества и биографии В. Нарбу-та изучен лишь в первом приближении. Тема, несомненно, требует более углубленного изучения.
1 Гумшєє H.C. Сочинения: в 3 т. Письма о русской поэзии / Подг. текста и примеч. Р.Д. Тименчика. М., 1991. Т. 3.
2 Швый журнал для всех. 1913, №5. С. 149.
3 Мандельштам H.Я. Вторая книга. Воспоминания. М., 2001. С. 40.
4 Лткин C. Квадрига. М., 1997. С. 327.
5 См.: Вступ. ст. H. Бялоcинcкой, H. Панченко // Hаpбym В.И. Стихотворения. М., 1990. C. 11.
6 ЧеpmкоєЛ. Судьба Владимира Шрбуга // Hаpбym В. Избранные стихи. Paris, 19B3. С. 14.
7 Лекманов О. О книге Владимира Шрбута «Аллилуйя» (1912) // Rn^ 2003. №63.
8 Hаpбym В.И. Стихи и письма // Арион. 1995. №3. С. 47.
9 Лекманов О. О книге Владимира Шрбута «Аллилуйя» (1912) // 2003. №63.
10 Г. Квітка-Отов’яненко. Сватання на Гончapiвцi. Харюв, 2005. С. 124 (перевод мой. -Д.М.).
