CC BY
377Е.Ю. Чернышёв
Уинстон Черчилль и польский вопрос в годы Второй мировой войны
Польский вопрос, казалось бы, окончательно решенный в результате Первой мировой войны, оставил за собой длинный шлейф проблем, которые долгое время негативно влияли на состояние европейской безопасности. Среди тех политиков, которые склонны были хотя бы отчасти винить самих поляков в таком положении, был и признанный лидер британской нации Уинстон Черчилль. «Героические черты характера польского народа не должны заставлять нас закрывать глаза на его безрассудство и неблагодарность, которые в течение ряда веков причиняли ему неизмеримые страдания, - писал он в своих мемуарах о Второй мировой войне. - Нужно считать тайной и трагедией европейской истории тот факт, что народ, способный на любой героизм, отдельные представители которого талантливы, доблестны, обаятельны, постоянно проявляет такие огромные недостатки почти во всех аспектах своей государственной жизни. Слава в периоды мятежей и горя; гнусность и позор в периоды триумфа. Храбрейшими из храбрых слишком часто руководили гнуснейшие из гнусных! И все же всегда существовали две Польши: одна из них боролась за правду, а другая пресмыкалась в подлости»1.
После уничтожения Чехословакии Великобритания заверила Польшу, что в случае военной опасности придет ей на выручку. Черчилль прекрасно понимал, что поляки стремились уравновесить нацистскую Германию большевистской Россией, их мучил страх перед могучими соседями. Но все же Черчилль настаивал на «союзнических отношениях между Польшей и Россией». Газета «Таймс» интерпретировала английские гарантии как обязательство защищать «независимость» Польши, но не «каждый дюйм её нынешних границ» . Тогдашний английский премьер-министр Чемберлен негласно придерживался именно такой позиции. Черчилль публично назвал такой подход мерзким.
Между тем уже в ходе войны Черчилль не собирался предоставлять Польше карт-бланш, стараясь держать польское правительство под контролем, и потому часто давал повод для обвинений в
1 Черчилль У. Вторая мировая война. Т. 1: Надвигающаяся буря. М., 1997. С. 151—152.
2 РоузН. Черчилль. Бурная жизнь. М., 2004. С. 314—315.
неоднозначности своей позиции. Польско-британский договор 1939 г. был направлен исключительно против Германии, не гарантировал сохранения границ, и в нем всего лишь заявлялось о «польском суверенитете», что представляется очень двусмысленным и ни к чему не обязывающим определением. Великобритания утверждала, что Польша может решить проблему границ с СССР с помощью двусторонних переговоров . Черчилль неоднократно обращал внимание премьера польского эмиграционного правительства В. Си-корского на то, что все будет зависеть от соотношения сил в конце войны. А с 1942 г. англичане уже давали понять СССР, что граница с Польшей, установленная по советско-германскому соглашению от 28 сентября 1939 г., вполне приемлема для них.
На фоне ухудшения отношений с эмиграционным польским правительством СССР стали предприниматься меры к созданию органа, лояльного Кремлю, который стал бы выступать от имени поляков, проживающих в СССР. Во второй половине февраля 1943 г. Сталин в беседе с В. Василевской, Г. Минцем и В. Грошем дал добро на создание Союза польских патриотов и подготовку к формированию польских воинских соединений. Восьмого мая 1943 г. ГКО СССР принял решение о формировании на территории СССР польской пехотной дивизии под командованием З. Берлин-га4. А вывод в Иран Армии Андерса, сформированной ранее при поддержке советского правительства, оказался только на руку сталинскому режиму.
Ещё больше обострило ситуацию германское сообщение от 13 апреля 1943 г. об обнаружении в Катынском лесу около Смоленска массовых захоронений польских офицеров, расстрелянных весной 1940 г. Правительство Сикорского, опасаясь роста недовольства в армии, обратилось в Международный Красный Крест с просьбой расследовать гибель польских офицеров в Катыни и даже подумывало о том, чтобы отозвать своего посла из Москвы5. Черчилль и Иден решительно возражали против обращения Сикорско-го в Международный Красный Крест, так как этот шаг, по их утверждению, нанес бы ущерб единству антигитлеровской коалиции. Одновременно Сталин известил Черчилля, что «правительство Си-
3 См.: Czechoslovak-Polish negotiations of the establishment of Confederation and Alliance 1939-1944. Czechoslovak diplomatic documents. Prague, 1995. S. 10.
4 См.: Лебедева Н.С. Армия Андерса в документах советских архивов [Электронный ресурс]. www.memo.ru/history/polacy/leb.htm. (Время последнего доступа - 21. 03. 2006.)
5 См. там же.
корского не только не дало отпора подлой фашистской клевете на СССР, но даже не сочло нужным обратиться к Советскому Правительству с какими-либо вопросами или за разъяснениями по этому поводу». Далее Сталин, обвинив Сикорского в сговоре с немцами, сообщил о решении советского правительства прервать отношения с эмигрантским правительством Польши6.
Двадцать четвёртого апреля Черчилль писал Сталину: «Мы, конечно, будем энергично противиться какому-либо “расследованию” Международным Красным Крестом или каким-либо другим органом на любой территории, находящейся под властью немцев. Подобное расследование было бы обманом, а его выводы были бы получены путем запугивания... Мы также никогда не одобрили бы каких-либо переговоров с немцами или какого-либо рода контакта с ними, и мы будем настаивать на этом перед нашими польскими союзниками... Положение Сикорского весьма трудное. Будучи далеким от прогерманских настроений или от сговора с немцами, он находится под угрозой свержения его поляками, которые считают, что он недостаточно защищал свой народ от Советов. Если он уйдёт, мы получим кого-либо похуже. Поэтому я надеюсь, что Ваше решение “прервать” отношения следует скорее понимать в смысле последнего предупреждения, нежели в смысле разрыва, а также что оно не будет предано гласности, во всяком случае, до тех пор, пока не будут испробованы все другие планы. Публичное же сообщение о разрыве принесло бы величайший возможный вред в Соединенных Штатах, где поляки многочисленны и влиятельны»7.
В послании 25 апреля Черчилль вновь просил Сталина «оставить мысль о каком-либо перерыве отношений», сообщая о результатах беседы министра иностранных дел Идена с генералом Сикорским, которые должны были умерить недовольство Москвы .
Под давлением Черчилля генерал Сикорский не настаивал на вмешательстве Международного Красного Креста и фактически отозвал свою просьбу. В последующих своих посланиях Сталину Черчилль назвал решение Сикорского «ошибочным» и настоятельно предлагал Сталину восстановить отношения с Польшей, установленные 30 июля 1941 г. Он обещал «навести порядок» в польской прессе в Англии и воспрепятствовать полемике по катынско-
6 См.: Переписка Председателя Совета министров СССР с президентами США и премьер-министрами Великобритании во время Великой Отечественной войны 1941—1945 гг.: В 2 т. 2-е изд. М., 1980. Т. 1. С. 119—120.
7 Там же. С. 143.
8 См. там же. С. 145.
му вопросу во имя единства стран антигитлеровской коалиции9. Но в ответной ноте Сталин, обвинив британское правительство в отсутствии противодействия готовящейся антисоветской кампании, заявил, что не верит в возможность «навести дисциплину в польской прессе», и подтвердил свое решение о разрыве отношений с правительством Сикорского. Официально об этом Молотов заявил польскому послу в Москве М. Роммеру 26 апреля 1943 г., и 5 мая посол покинул Советский Союз10. Через несколько дней советское правительство разрешило сформировать в СССР новую польскую дивизию под командованием подполковника 3. Берлинга.
После Сталинграда стремление Сталина не допустить появления на советских западных границах любого потенциально сильного государства или группы государств обрело реальную перспективу. Это особо касалось Польши, которая была для Сталина «ключом к советской безопасности». Характеризуя эволюцию его курса, Г. Киссинджер отметил: «В 1941 году он просил лишь признания границ 1941 года (допуская возможность их корректировки) и выражал готовность признать базирующихся в Лондоне свободных поляков. В 1942 году — стал предъявлять претензии по поводу состава польского правительства в изгнании. В 1943 году — создал ему альтернативу в виде так называемого Свободного Люблинского комитета. К концу 1944 года он признал Люблинскую группу, возглавляемую коммунистами, и отверг лондонских поляков. В 1941 году главной заботой Сталина были границы; к 1945 году ею стал политический контроль над территориями, находящимися за пределами этих границ» . И разрыв отношений с правительством Сикорского логично вытекал из этой линии Сталина.
На протяжении всего этого периода Черчилль стремился убедить поляков «перенести спор с мертвых на живых и с прошлого на будущее»12. В своей беседе с генералом Сикорским в начале апреля в ответ на слова о существовании массы доказательств того, что польские офицеры были убиты советскими властями, британский премьер сказал: «Если они мертвы, вы ничего не сможете сделать, чтобы их воскресить» . Его позиция определялась следую-
9 См.: СемирягаМ.И. Тайны сталинской дипломатии. М., 1992. С. 142.
10 См.: Переписка Председателя Совета министров СССР с президентами США и премьер-министрами Великобритании во время Великой Отечественной войны 1941 — 1945 гг. М., 1958. Т. 1. С. 126—127.
11 Киссинджер Г. Дипломатия. М., 1997. С. 371.
12 Секретная переписка Рузвельта и Черчилля в период войны. М., 1995. С. 379.
13 Черчилль У. Вторая мировая война: В 3 кн. Кн. 2. М., 1991. С. 634.
щим его заявлением советскому послу Майскому, доказывавшему мнимую несостоятельность обвинений: «Мы должны разбить Гитлера, и сейчас не время для ссор и обвинений»14.
Двадцать первого марта 1943 г. Черчилль выступил по радио. Говоря о судьбе Центральной Европы, он высказался за создание Балканской и Дунайской федераций, даже не упомянув о польско-чехословацкой конфедерации, создание которой он считал ранее наиболее подготовленным . В беседе с Бенешем 3 апреля Черчилль сообщил, что в принципе по-прежнему симпатизирует идее польско-чехословацкого объединения. Однако сейчас прежде всего необходимо, чтобы Польша согласилась на территориальные уступки советской стороне в обмен на Восточную Пруссию и часть Верхней Силезии. Черчилль ожидал, что СССР выйдет из войны сильным и предъявлять ему территориальные претензии сейчас просто бессмысленно, поэтому первостепенной задачей является поддержание дружеских отношений между СССР, США и Великобританией, а все остальное должно следовать этой цели и не проти-~16
воречить ей .
Главным политическим вопросом Восточной Европы оставался польский вопрос. В частном порядке Рузвельт и Черчилль в общем согласились со Сталиным относительно устраивавшей его границы с Польшей. Но был еще и вопрос о легитимном польском правительстве. Польское правительство в изгнании добивалось посредничества Лондона и Вашингтона для переговоров с Москвой по этому вопросу. Молотов заявил, что переговоры возможны только с «улучшенным польским правительством» .
Даже Черчилль, опасавшийся советской гегемонии в Восточной Европе гораздо больше, чем Рузвельт, не собирался портить отношения со Сталиным из-за восточной границы Польши. Он поддерживал Сталина в своих беседах с представителями польского правительства в Лондоне. Единственное, чего Черчилль справедливо боялся, так это того, что Москва сама радикально «улучшит» правительство Польши. Именно из-за этого он оказывал давление на сменившего погибшего в авиакатастрофе в 1943 г. Сикор-
14 Черчилль У. Указ. соч. С. 635-636.
15 См.: Historia dyplomacji polskiej. Warszawa, 1999. T. 5. S. 394.
16 См.: Extract from the minutes of E. Benes’s conversation with W. Churchill // Czechoslovak-Polish negotiations of the establishment of Confederation and Alliance 1939-1944. Czechoslovak diplomatic documents. Prague, 1995. S. 317.
17 НОФМО - Системная история международных отношений 1918-1945 [Электронный ресурс]. www.obraforum.ru (Время последнего доступа - 21.03. 2006.)
ского нового польского премьера С. Миколайчика, склоняя его к большей сговорчивости. Однако польское правительство не собиралось сдаваться именно тогда, когда советские войска вступали в Польшу. Сталина такая неуступчивость только радовала.
В мае — июне 1944 г. состоялись тайные советско-польские переговоры в Лондоне. Советская сторона настаивала на признании «линии Керзона» и на обновлении польского правительства за счет включения в него «демократических», т. е. просоветских сил. От польского правительства требовали также отказаться от обвинений в адрес СССР по поводу Катыни. Черчилль в основном поддержал эти требования. «Ради Польши мы объявили войну... но мы никогда не брали на себя обязательства защищать существующие польские границы», - написал он Идену в январе 1944 г. После двух войн и потери «от 20 до 30 миллионов русских жизней», продолжал он, Советский Союз заслужил «право на нерушимую безопасность своих западных границ». Если поляки не могут этого понять, Британия умывает руки, «полностью выполнив все свои обязательства. нас может утянуть в события, из которых будет трудно выбраться» . Намек был весьма прозрачным.
Между тем на освобожденной польской территории в Люблине 21 июля 1944 г. появилось созданное по указу Сталина новое правительство - Польский комитет национального освобождения (ПКНО), названный на Западе «люблинским комитетом». Сталин заявил, что советские войска не нашли более никакой политической силы, способной заниматься гражданским управлением, а 3 — 4 августа принял Миколайчика в Москве, предоставив ему самому вести переговоры с ПКНО. Представитель последнего Болеслав Берут потребовал создания нового польского правительства, в котором 14 портфелей отдавались бы ПКНО и только 4 — правительству в изгнании. Эти требования, разумеется, были неприемлемы.
В польском вопросе Черчилль пошел на уступки Сталину. Польша была слишком болезненной проблемой, чтобы включать ее даже в «процентный» торг. Сталин убедил Черчилля в необходимости осуществить перестановки в эмиграционном правительстве для успешных переговоров с ПКНО. Он заверил Черчилля, что прекращение наступления на Варшаву в период восстания объяснялось чисто военными причинами. Черчилль добился согласия Сталина на участие правительства Миколайчика в переговорах о Польше. Польские представители спешно вылетели в Москву.
Трёхсторонние советско-британско-польские переговоры начались 13 октября 1944 г. Сталин твердо настаивал на признании
18 Цит. по: РоузН. Указ. соч. С. 390—391.
«линии Керзона» как границы между СССР и Польшей. Черчилль Сталина поддержал. Четырнадцатого октября Черчилль и Иден заявили Миколайчику и его коллегам, что у польского правительства никогда больше не будет такой уникальной возможности договориться с Москвой, и пригрозили в случае неуступчивости поляков изменить отношение британского кабинета к правительству Мико-лайчика. Черчилль в порыве откровенности заявил, что великие державы второй раз на протяжении жизни одного поколения проливают кровь за Польшу, и поэтому не могут позволить втянуть себя во внутреннюю польскую склоку.
Патриотическая мотивация, выдвинутая Миколайчиком, была с презрением отвергнута Черчиллем. По его словам, время, когда поляки могли позволить себе роскошь лелеять свой патриотизм, прошло. Черчилль пригрозил: «Если вы не примете эту границу, будете навсегда отлучены от дел». «Наши отношения с Россией, — пояснил он, — сейчас лучше, чем когда бы то ни было. И я намерен сохранить их такими». «Неужели я должен подписать себе смертный приговор?» — спросил Миколайчик. Спор накалялся. Черчилль взорвался: «Это безумие! Вы не можете победить русских!.. Вы хотите начать войну, в которой погибнут 25 миллионов человек! Русские раздавят вашу страну и уничтожат ваш народ... Если хотите воевать с Россией, мы предоставим вас самим себе. Вас надо поместить в сумасшедший дом!.. Вы ненавидите русских. Не уверен, что британское правительство будет продолжать признавать вас»19.
Ни к какому соглашению по Польше стороны в Москве не пришли. Миколайчик считал, что публичное признание им «линии Керзона» равносильно политическому самоубийству. Возвратившись в Лондон, он попытался получить гарантии суверенитета Польши у Великобритании и США, а также добиться согласия в рядах эмиграции. Лондон ответил, что такие гарантии будут даны Великобританией вместе с СССР и, возможно, с США. Рузвельт дать гарантии отказался, сославшись на то, что создаваемая международная организация будет следить за общей нерушимостью границ. Гарриман был готов попробовать еще раз убедить Сталина отдать Польше Львов, но Рузвельт при этом заявлял, что США признают границы, согласованные между СССР, Польшей и Великобританией.
Тридцать первого декабря 1944 г. ПКНО объявил себя польским правительством. Это произошло на фоне формирования в Лондоне нового, жёстко антисоветского кабинета Арцишевского. Черчилль толкал польское правительство в изгнании к компромис-
19 Диалог цитируется по: РоузН. Указ. соч. С. 393—394.
су, граничащему с капитуляцией, именно потому, что не хотел иметь дело с советским марионеточным правительством. Теперь он в резких выражениях отказался признать его. Сталина это не смутило, и 1 января 1945 г. он информировал Рузвельта, а 4 января — Черчилля, что СССР признал ПКНО в качестве временного правительства Польши. Западные державы не могли с этим согласиться.
Именно эти противоречия во взглядах союзников по антигитлеровской коалиции на польский вопрос и стали одной из причин созыва Ялтинской конференции. Дискуссия по польской теме доминировала на заседаниях, поскольку обе стороны считали, что решение этого вопроса определит характер будущих межгосударственных отношений и послевоенного соотношения сил. Черчилль, например, скрупулезно подсчитал, что в ходе переговоров три руководителя союзных стран использовали 18 000 слов при обсуждении именно польского вопроса . Настроенный по-боевому Черчилль пытался защищать право поляков на суверенитет, но его голос в этой ситуации уже не слишком много значил.
Отнимая у Польши издавна принадлежавшие ей восточные земли, Сталин хотел максимально отодвинуть ее границы на запад. Речь шла прежде всего о как можно большем продвижении вглубь Европы собственной сферы влияния. Он предложил линию западной границы Польши от Щецина (который становился польским) и далее по рекам Одер и Западная Нейсе. Поскольку это предложение не было однозначно принято Рузвельтом и Черчиллем, все участники согласились, что окончательное решение о прохождении западной границы Польши надо отложить до мирной конференции, которая должна будет учесть мнение нового польского правительства.
Дискуссию на тему формирования нового польского правительства Черчилль назвал «делом чести», заявляя, что был уступчив в отношении советских предложений в территориальной части, но взамен будет делать все, чтобы поляки чувствовали себя «хозяевами в собственном доме». Мнение Черчилля, что временное правительство не представляет «даже одной трети польского народа», было проигнорировано обоими его партнёрами по переговорам, в том числе Рузвельтом21.
20 См.: Вечоркевич П. Польский вопрос на Ялтинской конференции [Электронный ресурс]. www.novoemnenie.ru (Время последнего доступа — 19.03.2006.)
21 См. там же.
После дальнейших дискуссий, касавшихся, в частности, принципа свободных выборов (Сталин поначалу обещал, что они пройдут через месяц-два), компромисс именно в той форме, на какую рассчитывал Сталин, стал фактом.
Итоги Ялтинской конференции были отражены в коммюнике, в котором говорилось, что исполненные волей к созданию «сильной, свободной, независимой и демократической» Польши, руководители «Большой тройки» фактически согласились с советской концепцией «урегулирования» польского вопроса, скорректированной таким образом, чтобы ее приняло также американское и британское общественное мнение.
Отложенный вопрос о польской границе был поставлен уже на первом пленарном заседании Берлинской (Потсдамской) конференции. Советская делегация отстаивала западную польскую границу по Одеру — Нейсе. Черчилль выразил сомнение, что Польша сможет спокойно перенести потерю такой большой территории. Польский вопрос, стоивший Черчиллю столько крови, был последним вопросом, который он обсуждал как премьер-министр Великобритании. Двадцать пятого июля он вместе с Иденом отбыл в Лондон, где на следующий день подал в отставку после объявленных результатов выборов: консервативная партия проиграла. Устранение Черчилля от дальнейших переговоров укрепило позиции Сталина в «польском вопросе» и способствовало реализации его целей в отношении Польши.
Чернышёв Евгений Юрьевич — аспирант кафедры зарубежной истории и международных отношений РГУ им. Канта.
