CC BY
63
4. Дементьева Т. Ю. Прекращение и расторжение брака по древнерусскому праву // Вестник Волжского университета им. В. Н. Татищева. 2013. № 2.
5. Русская историческая библиотека. Памятники древнерусского канонического права. СПб., 1880. Ч. 1: Памятники XXV вв. Т. 6.
6. Загоровский А. Курс семейного права. Одесса, 1909.
7. Колесников С. Брак в Киевской Руси. М., 2010.
8. Дементьева Т. Ю. Семейное и наследственное право в Киевской Руси: 1Х-Х11 вв.: дис. ... канд. юрид. наук. Казань, 2006.
УДК 340 : 32 ББК 66
© 2015 г. Б. X. Ганиев
УГРОЗЫ ПРАВОВОГО НИГИЛИЗМА В МОДЕРНИЗАЦИОННОМ ИЗМЕРЕНИИ ПРАВОВОЙ ПОЛИТИКИ
В статье исследуется правовой нигилизм как противоречие между законом, призванным отразить общественные интересы, и индивидуальными интересами должностного лица или любого гражданина, в силу разных причин не совпадающими с общественными интересами. В этом смысле юридико-правовой нигилизм представляется как специфический социальный ориентир, указывающий направление для устранения негативных тенденций в государственно-правовой сфере. Автор обозначает функционально-динамическую модель правополитической деятельности для выявления условий формирования правового нигилизма.
Ключевые слова: право, политика, правовая политика, нигилизм, правовой нигилизм, формы правового нигилизма.
THREATS OF LEGAL NIHILISM IN MODERNIZATION MEASUREMENT
OF LEGAL POLICY
In offered article the author investigates legal nihilism as the contradiction between the law, called to reflect public interests and individual interests of the official or any citizen due to various reasons not coinciding with public interests. In this sense the juridiko-legal nihilism is represented as the specific social reference point specifying a direction for elimination of negative tendencies in statelegal sphere. Thus the author designates is functional-dynamic model of right-political activity for revealing of conditions of formation of legal nihilism.
Keywords: the right, a policy, the legal policy, nihilism, legal nihilism, forms of legal nihilism.
Отечественная модернизация политико-правовой жизни России проходит тяжело и сложно. И одной из причин этого является правовой нигилизм.
В основе правового нигилизма лежит противоречие между законом, призванным отразить общественные интересы, и индивидуальными интересами должностного лица или любого гражданина в силу разных причин не совпадающими с общественными интересами. Правовой нигилизм девальвирует подлинные духовно-нравственные ценности, служит почвой для многих негативных социальных явлений (пьянство, наркомания, порнография, проституция, семейное насилие, бытовая преступность, пренебрежение правами и охраняемыми законом
интересами окружающих, посягательство на чужую собственность, самоуправство, самосуд) [1].
Анализ существующих подходов к пониманию правового нигилизма свидетельствует, прежде всего, о том, что отсутствует единая точка зрения в его определении и толковании среди представителей юридико-правовой науки. Особенно много внимания уделяли данной теме такие теоретики права, как Н. И. Матузов, который связывал правовой нигилизм с современной российской правовой ментальностью, которая имеет ряд особенностей: «...неразвитое правовое чувство, низкий уровень политической и юридической культуры, отсутствие прочных традиций законоуваже-ния и законопослушания» [2, с. 141].
Юристг-Прлвов^дъ, 2015, № 4 (71)
Следует согласиться с мнением К. Г. Федо-ренко, что это одно из тех понятий, которое ныне активно «эксплуатируется» как в научной, так и в публицистической литературе, используется в официально-деловом языке, политико-дипломатическом обороте и бытовом лексиконе [3, с. 16].
Традиционно в философско-правовой литературе правовой нигилизм характеризуется как негативное явление. Он заключает в своей основе полное (голое) отрицание всего, полный скептицизм [4, с. 355; 5, 571]. Кроме того, о правовом нигилизме говорят как о деформированной части правосознания человека, базирующейся на выборе альтернативы: из массы социальных регуляторов субъект выбирает наиболее подходящий для него, при этом правовая регуляция социального поведения отодвигается на второй план. Однако необходимо также учитывать, что несовершенство норм права, порождающее его нигилистическую оценку со стороны общества, является источником, мотивом и двигателем для поиска общественными и правовыми субъектами новых юридических решений.
Правовой нигилизм - показатель, отражение, своего рода лакмусовая бумажка реального качества нормотворческой, интерпретационной и правоприменительной деятельности. Его проявления свидетельствуют об уровне профессионализма органов государственной власти и местного самоуправления, их месте и роли в жизни общества. Это своего рода обратная связь, оценка населением работы властных органов, их реальных действий. В этом смысле юридико-правовой нигилизм представляется как специфический социальный ориентир, указывающий направление для устранения негативных тенденций в государственно-правовой сфере, приближения власти к обществу, повышения авторитета права и государства. Полновесное использование указанной обратной связи - реальная гарантия демократического развития Российского государства.
Он не поддается осмыслению в рациональных координатах и имеет смысл только как предположение об универсальности правовой нормы, универсальности, которая превращает правовую норму в фантастический фантом, практически сводит ее функциональный смысл на нет. В конечном итоге, данный вид нигилизма предстает циничным нигилизмом.
Структурно-статистическая модель современной правовой политики требует анализа нигилистических деформаций с учетом, как нам представляется, 5 измерений.
1. Базисные социально-ментальные и правовые ценности. В их системе правовой нигилизм
занимает важное место. И даже сам факт фиксирования правового нигилизма характерным явлением российского мировоззрения также стал общим местом, признаваемым всеми. «Россия, без преувеличения, - подчеркивает Д. М. Медведев, - это страна правового нигилизма. Таким пренебрежением к праву не может «похвастаться» ни одна европейская страна» [6].
2. Исторически сложившиеся способы взаимоотношения общества и личности отдают предпочтение целостности в ущерб личности. Поэтому и конституционные статьи о правах и свободах человека и гражданина, о его защите и неприкосновенности, остаются либеральным дизайном, на который никто не обращает внимания. Это своего рода «демонстрация» личностного гуманизма при реально осуществляемом державном прагматизме. Однако по отношению к писаной норме это молчаливо узаконенный нигилизм.
Тем самым превращение отдельной личности из цели общественной деятельности в ее средство является подлинной основой данной исторически сложившейся предпосылки правового нигилизма граждан и должностных лиц. Он результат раздельного существования системы писаных норм и независимой от них практической жизни общества.
3. Концептуально-правовое своеобразие и развитость теории, правосознания, правопорядка. Двойственность концептуально-правовой сферы является предпосылкой противопоставления ее практике. Трудность ее средствами адекватно отразить реальность сводится к необходимости всегда «все начинать с начала». Если по-настоящему следовать этому жесткому правилу, то пришлось бы навсегда отказаться от желанного общественного прогресса и перевести правовую систему функционирования в режиме «лишь бы не было хуже», однако отдавая себе отчет в том, что правовой прогресс приближается нулю. Самое продуктивное право в лучшем случае способно воспроизводить ранее достигнутый правовой порядок. Законодатель всегда пытается к фиксации старых, устоявшихся норм обычая, добавить новые требования, т. е. собственно нормы права.
Они, будучи продуктом разума и расчета, всегда несут в себе заряд полуфантастического пред-писательного «долженствования», которому почти всегда противостоит инертное реальное «существование». Отсюда изначальная угроза невыполнимости писаной нормы и сопутствующий ей правовой нигилизм.
В результате теоретические установки выступают фантастическими мирами правового госу-
дарства, а практика живет ненормативным произволом должностных лиц.
4. Нормативно-правовая база современной России пытается поспевать за теорией, которая в абстрактно глобальном измерении не всегда отражает требования конкретной реальности, но с избытком демонстрирует свои намерения кардинально помочь делу порядка настойчивой пропагандой «всего нового», выработанного на Западе. Поэтому в отечественных кодексах и в Конституции такая масса статей, положений и целых глав, по сути, чужой культуры, к российской реальности никакого отношения не имеющей. Все они практически невыполнимы и являются подлинной предпосылкой оправданного правового нигилизма, угрожающего отвержением и обоснованных норм.
5. Институционально заданное своеобразие и традиционно поддерживаемый уровень правопорядка. Несмотря на высокую системность Свода законов М. М. Сперанского и стройность нынешних правовых построений, российское право всегда ориентировалось на выдающуюся, харизматическую личность Ивана, Петра или Александра и отвергало роль анонимного института. Поэтому и современное право России - это больше персонифицированный обычай, чем правовой институт. А это означает отсутствие контроля выполнения правовых предписаний и безответственности нарушителей. Институциональная бюрократия России в поколениях сформировала демонстративно мощный правовой регламент. Но он очередная «потемкинская деревня», а не реальное средство поддержания правопорядка. И об этом знают должностные лица и догадываются простые граждане. Поэтому подлинного уважения к закону можно добиться только институциональными средствами, что для России изначально и традиционно неприемлемо. Тем самым правовой нигилизм России надежно поддерживается дефицитом институциональности.
В итоге рассмотрения статики российской правовой политики можно утверждать, что ее структурно-статистическая модель всеми своими элементами способствует правовому нигилизму.
Функционально-динамическая модель право-политической деятельности для выявления условий формирования правового нигилизма также подлежит описанию 5 характеристиками.
1. Персонификация политико-правовых функций исполнителями, имеющими широкий разброс своих возможностей, интересов, персонально-личностных устремлений, может быть, так же как и при определении источников правового формализма, сведена к проблеме кадров. Здесь ве-
сомость и значимость общественно-публичной должности возрастает вместе с ростом ее востребованности. Личность, подавляющая институт, выдвигает на первый план проблему создания институциональной, а не только персонально-личностной ответственности за результаты политико-правовой деятельности. Именно здесь сосредоточены истоки наполовину формальной и всецело правонигилистической проблемы коррупции.
2. Политико-правовой процесс как практическое осуществление правовой политики требует способности максимально учитывать условия и обстоятельства получения эффективного результата. А для этого недостаточно одного только четкого выполнения требований нормы. Необходим еще риск ее творческого применения. Вот на этом переходе - «правовой формализм - правовое творчество» сконцентрирована опасная возможность для опытного субъекта права открыто действовать в ключе самого циничного правового нигилизма, слегка прикрытого имитацией содержательного творчества. Поэтому талант, опыт и непосредственная заинтересованность в реализации творческого результата являются предпосылками правового антинигилизма. Если этот комплекс необходимых качеств у субъекта права отсутствует, то правовой нигилизм гарантирован. Как уже отмечалось, у государственно-публичных лиц современной России в наибольшем дефиците заинтересованность в достижении опосредованных общественных интересов и избыток непосредственно-личных интересов.
3. Активность государственных служащих и рядовых граждан. Те и другие активны, настойчивы и последовательны, когда решают свои личные проблемы. Только одни это делают, подключая мощный государственный аппарат, другие -живут надеждой, что им поможет публично-государственный деятель, государственный служащий. Правовой нигилизм граждан при этом может явиться следствием завышенных потребностей, характеризующих преступника как такового. Нередко это следствие неадекватной деятельности законодателя или нерасторопности, неумения, нежелания выполнять свои должностные функции правоприменителя. Тем самым непосредственная борьба с преступностью как таковой и специальное противодействие должностной преступности должны приостановись рост правового нигилизма. Отсюда можно утверждать, что активность или ее отсутствие в нужное время и по нужному поводу, должностных лиц - самый опасный источник правового нигилизма. Он требует специального контроля.
Юристъ-Правов^дъ, 2015, № 4 (71)
4. Конечный суммарный результат указывает на высокий процент должностной преступности как главного источника правового нигилизма. И, в то же время, именно он, аккумулирует мощный потенциал преступности, воспроизводящей опыт поколений и уверенно осваивающей новые рубежи. То есть преступность порождает преступность, поскольку позволено быть правовому нигилизму на словах и на деле.
В заключение необходимо привязать структурно-статистические измерения и функционально-динамические характеристики 10 позиционных источников правового нигилизма к его видам, конкретизируя форму полученного результата.
Документально-выборочный правовой нигилизм потенциально расположен в статистических предпосылках нормативно-правовой базы и институционально заданного правопорядка. Избыток законов-запретов, из которых не менее половины - неработающие, парализует законопослушность. Динамические источники правового нигилизма сконцентрированы в должностных субъектах права, в их активности, специализированной закононепослушностью, имитацией правового творчества, бесконтрольностью и безответственностью.
Манипуляционно-объяснительный нигилизм потенциально заложен, также как и соответствующий ему формализм, в концепции правового развития, в нормативно-правовой базе и в институционально заданном правопорядке.
Воинствующий, декоративно-демонстрационный правовой нигилизм пользуется статикой базисных социально-ментальных ценностей, превращая их в критерии своей мнимой политико-правовой результативности. Данный вид правового нигилизма успешно использует традиционно сложившийся приоритет общественных ценностей над личностными, пускает в ход самые модные концепции правового развития, подчеркивая глубокую научность своих инициатив. Вместе с тем демонстрация - дело рук индивида, персонифицирующего общественно важную должность и проявляющую высокую активность в процессе осуществления политико-правовых действий.
Безответственно-виртуальный, циничный правовой нигилизм лишен контроля со стороны здравого смысла. При этом активными источниками такого нигилизма являются практически все кажущиеся передовыми правовые технологии, сосредоточенные, как и соответствующий правовой формализм, в следующих позициях статистической модели:
- в концепции политико-правового развития, которая рассматривает новейшие средства автоматизации и компьютеризации как необходимый элемент своего совершенствования;
- в нормативно-правовой базе, допускающей существование устаревших и часто бессмысленных статей;
- в институционально заданном правопорядке, который логично строен и последователен, но непригоден для данных обстоятельств и является надуманным по отношению к ним.
Субъект права, зараженный синдромом виртуальности, в принципе не признает никаких правил политико-правовой деятельности. Оборотной стороной виртуального правового формализма является фактическое отрицание права. Виртуальный правовой нигилизм потенциально заложен в следующих позициях динамической модели:
- в персонификациях субъекта права, предполагающих его способность и готовность нарушать закон при реализации частных целей под прикрытием общественно значимых;
- в политико-правовом процессе как динамической среде существования всех формально-содержательных несоразмерностей;
- в активности государственных служащих, которая является обязательным деятельностным условием не только формирования содержательного результата, но и его целенаправленного разрушения.
В целом статические предпосылки и динамические условия актуализации правового нигилизма, так же как и правового формализма, могут и должны быть существенно ограничены целенаправленными антинигилистическими действиями.
Выявленные виды правового нигилизма имеют собственные законы существования и собственные, специфические угрозы правовой политике России и ее гражданам.
Одна из важнейших государственных задач на пути преодоления правового нигилизма - повышение престижа правоохранительной деятельности, укрепление доверия людей к лицам и институтам, ее осуществляющим. Для преодоления правового нигилизма российских граждан необходим целый комплекс правовых средств, государственных мер, общественных усилий, среди которых нужно отметить, прежде всего, следующие: 1) единая, последовательная юридическая политика государства, необходимая для создания у граждан и должностных лиц определенного правового тонуса; 2) повышение авторитета закона, который должен иметь надлежащее ор-
ганизационное и материальное обеспечение, отвечать международным стандартам, действовать стабильно; 3) создание высококачественной системы правового обслуживания; 4) обеспечение верховенства права, в частности работоспособности всех механизмов защиты прав и свобод человека и гражданина; 5) формирование непрерывной и стабильной системы правового образования и просвещения в области прав человека [7, с. 108-148; 8; 9].
Как считают М. Е. Панкратова и Н. Д. Гомо-нов, основными факторами противодействия правовому нигилизму, прежде всего в деятельности правоохранительных органов и судов, должны быть:
1) четкое определение и упорядочение социального и правового статуса работников юридических профессий;
2) создание специальной государственной системы и фонда материального и морального поощрения юридических работников, не нарушающих законность;
3) разработка и реализация государственной целевой комплексной программы воспитания работников правоохранительных и правоприменительных органов средствами позитивных правовых ценностных ориентаций и установок, профессионального чувства законности, осознанного стремления к правовому образу жизни и деятельности;
4) успешная правовая социализация и воспитание новых поколений работников правоохранительной системы в соответствии с идеалами и принципами правового государства;
5) изменение оснований и порядка юридической ответственности работников правоохранительных органов и судов за допущенные нарушения законности. В частности, путем расширения объема дисциплинарной и административной ответственности за нарушения законности, не влекущие за собой уголовной ответственности, четкой регламентации компенсации морального вреда, причиненного неправомерными действиями;
6) целенаправленное и системное искоренение волюнтаристического стиля управления и правоприменения [10, с. 170].
Правовой нигилизм, распространенный не только среди граждан, но и в государственных учреждениях, в исполнительной и законодательной ветвях федеральной и региональной власти, в правоохранительных органах [11, с. 69], угрожает России обширным распространением во всех важ-
ных политико-правовых сферах: административно-политической, правоохранительной, исполнительной. Как и правовой формализм, правовой нигилизм требует срочных и эффективных средств его преодоления. Теоретически это несложный вопрос, но в простоте его решения заложена огромная опасность, представленная правовым формализмом, прикрываясь которым отечественный политик совершенствуется в правовом нигилизме. В результате взращивается криминальная власть и усугубляется болезнь преступного общества. И чем дальше запускается болезнь, тем труднее становится ее лечить.
Правовой нигилизм, как и правовой формализм, должны быть поставлены под контроль благодаря социально-правовым механизмам оптимизации соотношения формы и содержания правовой политики.
Литература
1 . Основы государственной политики Российской Федерации в сфере развития правовой грамотности и правосознания граждан, утвержденные Президентом Российской Федерации 4 мая 2011 // Российская газета. 2011. 14 июля.
2. Матузов Н. И. Актуальные проблемы теории права. Саратов, 2004.
3. Федоренко К. Г. Правовой нигилизм: дис. ... канд. юрид. наук. Н. Новгород, 2001.
4. Ожегов С. И. Словарь русского языка. М., 1986.
5. Толковый словарь русского языка. Т. 2 / под ред. Б. М. Волина, Д. Н. Ушакова. М., 1938.
6. Январские тезисы Дмитрия Медведева // Российская газета. Неделя. 2008. 24 января.
7. Гуляихин В. Н. Психосоциальные формы правового нигилизма человека // Вопросы права и политики. 2012. № 3.
8. Потякин А. А. Правовой нигилизм как вариант современного российского правосознания // Общество и политика: современные исследования, поиск концепций / под ред. В. Ю. Большакова. СПб., 2000.
9. Зрячкин А. Н. Правовой нигилизм: причины и пути их преодоления (монография). Саратов, 2009.
10. Панкратова М. Е., Гомонов Н. Д. Проблемы противодействия правовому нигилизму // Вестник МГТУ. 2006. Т. 9. № 1.
11. Сафонов В. Г. Понятие правового нигилизма // Государство и право. 2004. № 12.
