CC BY
83
Антонов Игорь Алексеевич
доктор юридических наук, профессор, начальник кафедры уголовного процесса Краснодарского университета МВД России (e-mail: [email protected])
Уголовно-процессуальная реформа: отступления от концептуальных положений и крушение надежд
Статья посвящена изучению современного состояния уголовно-процессуального законодательства с позиции его соответствия положениям Концепции судебной реформы в РСФСР 1991 г., проблем реализации концептуальных положений, касающихся охраны прав и свобод личности в сфере уголовного судопроизводства, применения мер уголовно-процессуального принуждения, вопросов независимости судебной власти.
Ключевые слова: уголовно-процессуальная реформа, независимость судей, разумный срок уголовного судопроизводства, меры уголовно-процессуального принуждения, охрана прав и свобод участников уголовного процесса.
I.A. Antonov, Doctor of Law, Professor, Head of a Chair of Criminal Procedure of the Krasnodar University of the Ministry of the Interior of Russia; e-mail: [email protected]
Criminal procedure reform: deviations from the conceptual provisions and frustration
The article is devoted to the study of the current state of the criminal procedure law with respect to its conformity with the provisions of the Concept of judicial reform in the RSFSR, 1991, problems of implementation of the conceptual provisions concerning the protection of the rights and freedoms of the individual in criminal proceedings, the application of measures of criminal-procedural coercion, questions the independence of the judiciary.
Key words: criminal procedure reform, independence of judiciary, reasonable time in criminal proceedings, measures of criminal procedure compulsion, protection of rights and freedoms of the participants of criminal proceedings.
Глубокие преобразования российской государственности конца 1980-х - начала 1990-х гг., изменившие господствовавшие общественные отношения, политическую и социальную системы, потребовали решения многих сложных вопросов государственного устройства и жизнедеятельности России.
Изменение основ конституционного строя потребовало приложения усилий всех органов государственной власти по реализации провозглашенных идей. В этой связи группа экспертов разработала Концепцию судебной реформы в РСФСР, чтобы определить основные направления развития правоохранительной и судебной системы и подтолкнуть законодателей к принятию соответствующих законов.
Концепция судебной реформы в РСФСР была одобрена Верховным Советом РСФСР [1], что придало ей значение законодательного акта. Концепция, несмотря на ее недостатки, была очень важным и необходимым доку-
ментом своего времени, и нельзя умалять ее значимость для современной реорганизации правоохранительной системы. При этом необходимо отметить, что основные положения Концепции касались уголовно-процессуальной сферы и включали идеи радикальных изменений уголовного судопроизводства, его принципов и форм в сторону демократизации и гуманизации.
В целом, обсудив Концепцию судебной реформы, Верховный Совет РСФСР постановил признать главными задачами судебной реформы в Российской Федерации: утверждение судебной власти в государственном механизме как самостоятельной влиятельной силы, независимой в своей деятельности от властей законодательной и исполнительной; защиту и неуклонное соблюдение основных прав и свобод человека, конституционных прав граждан в судопроизводстве; закрепление в нормах уголовного и гражданского процесса, в соответ-
74
ствующих законодательных актах демократических принципов организации и деятельности правоохранительных органов, положений, отвечающих рекомендациям юридической науки; достижение уровня материально-технического обеспечения судов, органов юстиции, прокуратуры, внутренних дел, следственных подразделений, а также материального, бытового и социального обеспечения работников правоохранительных органов, соответствующего возлагаемой на эти органы и их работников ответственности; обеспечение достоверности и повышение доступности информации о деятельности правоохранительных органов, судебно-правовой статистики.
В качестве важнейших направлений судебной реформы рассматривались следующие: создание федеральной судебной системы; признание права каждого лица на разбирательство его дела судом присяжных в случаях, установленных законом; расширение возможностей обжалования в суд неправомерных действий должностных лиц, установление судебного контроля за законностью применения мер пресечения и других мер процессуального принуждения; организация судопроизводства на принципах состязательности, равноправия сторон, презумпции невиновности подсудимого; дифференциация форм судопроизводства; совершенствование системы гарантий независимости судей и подчинения их только закону, закрепление принципа их несменяемости и др.
Прошло 23 года, и есть все основания подвести итоги реформы. Что же мы наблюдаем сегодня по вопросу реализации концептуальных положений?
В качестве первостепенного и положительного момента следует отметить принятие Уголовно-процессуального кодекса РФ и закрепление в нем правозащитного назначения. Так, следуя конституционным и международным курсом в сфере охраны прав и свобод человека и гражданина, новый уголовно-процессуальный закон указал на исключительно правозащитное назначение российского уголовного судопроизводства (ст. 6 УПК РФ). В частности, уголовное судопроизводство рассматривается в качестве средства защиты от любых форм посягательства на права и законные интересы личности, не только от преступлений, но и от неправомерных действий и незаконных и необоснованных решений государственных органов и должностных лиц при производстве по уголовным делам.
Прекрасная декларация. Особенно если учесть, что основное предназначение - охрану
физических и юридических лиц от противоправных посягательств - уголовное судопроизводство так и не выполняет. Об этом свидетельствуют как официальная статистика ежегодных обращений граждан с заявлениями и сообщениями о совершенных преступлениях, так и законодательное нерегулирование вопроса возмещения вреда, причиненного в результате преступных действий.
Статья 52 Конституции РФ предусматривает обязанность государства обеспечить потерпевшему компенсацию причиненного ущерба. Это конституционное положение все еще не реализовано. По действующему законодательству эта обязанность возложена на конкретное лицо, совершившее преступление (или лиц, несущих за него имущественную ответственность).
В п. 3 ст. 30 Закона РСФСР от 24 декабря 1990 г. «О собственности в РСФСР» [2] говорилось, что ущерб, нанесенный собственнику преступлением, возмещается государством по решению суда. Однако в силу экономических причин реализация данного положения оказалась невозможной. В соответствии с положениями ч. 1 ст. 1064 ГК РФ (часть вторая) «вред, причиненный личности или имуществу гражданина... подлежит возмещению в полном объеме лицом, причинившим вред». При этом незначительная часть потерпевших в той или иной мере получают компенсацию причиненного им материального ущерба во время производства по уголовному делу, в последующем же, как показывает практика, производство взысканий в счет возмещения ущерба является бесперспективным. С учетом же инфляционных процессов говорить об адекватном возмещении ущерба вообще не приходится.
В Декларации основных принципов правосудия для жертв преступлений и злоупотребления властью от 11 декабря 1985 г. предусмотрено право потерпевших на «справедливую реституцию» (ст. 8), а также финансовые компенсации из государственных фондов в тех случаях, когда ее невозможно получить в полном объеме от правонарушителя или из других источников (ст. 12). Подобные положения можно найти и в Европейской конвенции о компенсации вреда жертвам насильственных преступлений 1988 г.
Таким образом, в соответствии со ст. 52 Конституции РФ, предусматривающей обязанность государства обеспечить потерпевшему компенсацию причиненного ущерба, оно должно взять на себя компенсацию вреда, причиненного преступлением, когда она не может
75
быть получена из других источников (за счет виновного лица, страховых организаций).
В целом, более четкое определение целей и задач уголовного судопроизводства, с учетом того, что эти положения заключены в гл. 2 УПК РФ «Принципы уголовного судопроизводства», т.е. носят фундаментальный характер, должно производиться с позиций науки и практики, что позволит избежать явно вызывающих предложений, вносимых сегодня в уголовно-процессуальный закон (ярким примером выступает Федеральный закон от 28 декабря 2013 г. № 432-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в целях совершенствования прав потерпевших в уголовном судопроизводстве») [3]. Прежде чем вносить скоропостижные изменения и дополнения в УПК РФ, руководствуясь сиюминутными потребностями (например: о формальной защите бизнеса от правоохранительных органов в лице подразделений по борьбе с экономическими и налоговыми преступлениями - дополнение ст. 140 УПК РФ частью 1.1 (согласно ч. 1.1 ст. 140 УПК РФ, введенной Федеральным законом от 6 декабря 2011 г. № 407-ФЗ, поводом для возбуждения уголовного дела о преступлениях, предусмотренных ст. 198-1992 Уголовного кодекса РФ, служат только те материалы, которые направлены налоговыми органами в соответствии с законодательством о налогах и сборах для решения вопроса о возбуждении уголовного дела, что не согласуется с уголовно-процессуальным содержанием повода к возбуждению уголовного дела и ограничивает правоохранительные функции оперативных подразделений) [4]; об изъятии из подсудности суда присяжных дел террористической и экстремистской направленности, ограничивающем права обвиняемого - изменение п. 2 ч. 2 ст. 30 УПК РФ (п. 2 ч. 2 ст. 30 УПК РФ в редакции Федерального закона от 23 июля 2013 г. № 217-ФЗ определяет, что суд первой инстанции рассматривает уголовные дела в следующем составе: судья федерального суда общей юрисдикции и коллегия из двенадцати присяжных заседателей - по ходатайству обвиняемого уголовные дела о преступлениях, указанных в п. 1 ч. 3 ст. 31 УПК РФ, за исключением уголовных дел о преступлениях, предусмотренных ч. 4 и 5 ст. 131, ч. 4 и 5 ст. 132, ч. 6 ст. 134, ст. 205, ч. 2-4 ст. 206, ч. 1 ст. 212, ст. 275, 276, 278, 279, 281 УК РФ) [5] и др.), следует концептуально определиться с целями и задачами самой уголовно-процессуальной деятельности, вытекающими из потребностей обеспечения безопасности общества и государства.
В качестве яркого примера краха надежд на правильное понимание и реализацию правозащитного назначения уголовного судопроизводства следует привести изменения в уголовно-процессуальный закон, предусмотренные уже упоминавшимся Федеральным законом от 28 декабря 2013 г. № 432-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в целях совершенствования прав потерпевших в уголовном судопроизводстве». Так, сегодня, забывая о первоначальной цели уголовного судопроизводства, о месте потерпевшего в уголовно-процессуальных правоотношениях, законодатель пытается урегулировать вопрос проведения освидетельствования с участием потерпевшего репрессивными мерами.
Освидетельствование (ст. 179 УПК РФ) со всей отчетливостью показывает, что не решены еще все проблемы должной взаимосвязи правовых и нравственных отношений в уголовном процессе. Тема процессуального принуждения при освидетельствовании в отношении свидетелей и потерпевших, его нравственной допустимости оказалась одной из самых дискуссионных в теории отечественного уголовно-процессуального права. Согласно ч. 1 ст. 179 УПК РФ для обнаружения на теле человека особых примет, следов преступления, телесных повреждений, выявления состояния опьянения или иных свойств и признаков, имеющих значение для уголовного дела, если для этого не требуется производство судебной экспертизы, может быть произведено освидетельствование подозреваемого, обвиняемого, потерпевшего, а также свидетеля с его согласия, за исключением случаев, когда освидетельствование необходимо для оценки достоверности его показаний. Таким образом, отмеченная норма указывает только на право следователя произвести освидетельствование данных лиц и не предусматривает возможности их отказа, за исключением ограниченного права свидетеля.
Современный законодатель идет еще дальше. Согласно указанному выше закону новая редакция ч. 5 ст. 42 УПК РФ предусматривает положение о том, что потерпевший не вправе уклоняться от прохождения освидетельствования, от производства в отношении его судебной экспертизы в случаях, когда не требуется его согласие, или от предоставления образцов почерка и иных образцов для сравнительного исследования. Более того, в соответствии с ч. 7 ст. 42 УПК РФ за дачу заведомо ложных показаний потерпевший несет ответственность в соответствии со ст. 307 УК РФ, за отказ от дачи показаний, а также за уклонение от прохожде-
76
ния освидетельствования, от производства в отношении его судебной экспертизы в случаях, когда не требуется его согласие, или от предоставления образцов почерка и иных образцов для сравнительного исследования потерпевший несет ответственность в соответствии со ст. 308 УК РФ.
Таким образом, законодатель, как и неоднократно ранее, пытается использовать репрессивные меры для достижения требуемого результата, в рассматриваемом случае - для обеспечения проведения освидетельствования. При этом репрессию предлагается применять в отношении лица, которое уже подверглось преступному посягательству, понесло моральный, физический и имущественный вред, что абсолютно недопустимо.
Для разрешения указанной ситуации вполне применим принцип диспозитивности: если отказ от освидетельствования делает невозможной правовую оценку деяния и ставит под угрозу установление обстоятельств, подлежащих доказыванию, то имеются основания для отказа в возбуждении уголовного дела. Это вполне можно отразить в ст. 24 и ст. 148 УПК РФ, что будет более нравственно обоснованным, нежели привлечение потерпевшего к уголовной ответственности за защиту своих прав и законных интересов, выразившихся в отказе от освидетельствования.
Второе. Утверждение судебной власти в государственном механизме как самостоятельной влиятельной силы, независимой в своей деятельности от властей законодательной и исполнительной. Совершенствование системы гарантий независимости судей, закрепление принципа их несменяемости.
И это концептуальное положение реализовано лишь частично и распространяется в основе своей на судей федерального уровня. Мировые судьи зависят от органов законодательной и исполнительной власти субъекта Российской Федерации при назначении и продлении полномочий, при финансовом и материально-техническом обеспечении их деятельности, при формировании кадрового аппарата мирового судьи (помощник, секретарь судебного заседания, секретарь суда), определении его количественного состава и при оплате их работы. Более того, мировые судьи различных субъектов Российской Федерации имеют различный срок полномочий в зависимости от ничем не обоснованного решения органов региональной власти. Давление на судью может осуществляться по каждому из указанных вопросов.
Если взять процессуальную сторону вопроса, то независимость судей, закрепленная,
в частности, в ст. 8.1 УПК РФ (внесена Федеральным законом от 2 июля 2013 г. № 166-ФЗ
[6]), остается добрым пожеланием. Указание на то, что при осуществлении правосудия по уголовным делам судьи независимы и подчиняются только Конституции РФ и федеральному закону, что судьи рассматривают и разрешают уголовные дела в условиях, исключающих постороннее воздействие на них, а вмешательство государственных органов, органов местного самоуправления, иных органов, организаций, должностных лиц или граждан в деятельность судей по осуществлению правосудия запрещается и влечет за собой установленную законом ответственность, не исключает возможности давления на судью, в том числе в описанных выше и иных административных формах.
Третье. Защита и неуклонное соблюдение основных прав и свобод человека, конституционных прав граждан в уголовном судопроизводстве.
В добавление к уже отмеченному выше о назначении современного российского уголовного судопроизводства согласно ст. 6 УПК РФ, о защите прав потерпевших от преступных посягательств и охране иных прав личности при производстве по уголовным делам хотелось бы акцентировать внимание на злободневном вопросе о назначении и применении меры пресечения в виде заключения под стражу. Уже давно правозащитники, в том числе зарубежные, указывают, и вполне обоснованно, что подобная мера пресечения в российских условиях - в следственных изоляторах - является пыткой, а сроки содержания под стражей лица, еще не признанного виновным в совершении преступления, являются несоизмеримо длинными.
Указанное в ст. 6.1 УПК РФ (внесена Федеральным законом от 30 апреля 2010 г. № 69-ФЗ
[7]) положение сегодня лишь очередная декларативная норма, принятая в целях соблюдения рекомендаций Европейского суда. Она не гарантирована иными нормами уголовно-процессуального закона. В уголовно-процессуальном законе мало закрепить общую международную норму, регламентирующую необходимость судебного разбирательства дела в разумный срок, требуется дополнительно предусмотреть эти сроки по разным категориям дел, а также ограничить сроки применения мер уголовно-процессуального принуждения.
Не соответствует нравственным нормам, а также нормам Конвенции о защите прав человека и основных свобод отсутствие в национальном Уголовно-процессуальном кодексе даже упоминания о праве арестованного на
77
судебное разбирательство в разумные сроки или на освобождение до суда. Сроки же заключения под стражу до судебного разбирательства, предусмотренные ст. 109 УПК РФ, вряд ли можно считать разумными в данной интерпретации и нравственными по содержанию (срок 18 месяцев содержания под стражей до судебного разбирательства, который может быть продлен, при соблюдении установленных законом условий, до окончания ознакомления с материалами уголовного дела).
Кроме того, и необходимость расследования преступления в течение 18 месяцев в отношении содержащегося под стражей обвиняемого вызывает сомнение. Участие в деле обвиняемого означает, что по делу уже собраны доказательства, достаточные для предъявления ему обвинения. Следовательно, по делу уже собраны доказательства, с помощью которых установлены наличие состава преступления и отсутствие обстоятельств, исключающих производство по делу. Поэтому для проверки доводов обвиняемого и его оправдательных версий совершенно не требуется такого длительного периода времени. В противном случае следует признать, что привлечение лица в
качестве обвиняемого было незаконным и необоснованным.
Четвертое. Закрепление в нормах уголовного и гражданского процесса, в соответствующих законодательных актах демократических принципов организации и деятельности правоохранительных органов, положений, отвечающих рекомендациям юридической науки.
В этом отношении можно лишь указать, что если бы законодательные органы и органы исполнительной власти слушали рекомендации юридической науки, то многие из обозначенных выше вопросов не поднимались.
И в заключение отметим, что, помимо рассмотренных вопросов, на повестке дня все еще остаются нерешенный вопрос с созданием вневедомственного единого Следственного комитета РФ, отсутствие предпосылок к реформированию органов прокуратуры с позиции сокращения общего надзора как репрессивного механизма тоталитарного государства, проблемы законодательного обеспечения принципа состязательности и многие другие. У юридической науки остается значительное поле для творчества.
1. О Концепции судебной реформы в РСФСР: постановление Верховного Совета РСФСР от 24 окт. 1991 г. № 1801-1 // Ведомости Съезда народных депутатов и Верховного Совета РСФСР 1991. № 44. Ст. 1435.
2. Ведомости Съезда народных депутатов и Верховного Совета РСФСР! 1990. № 30. Ст. 416.
3. Рос. газ. 2013. 30 дек.
4. О внесении изменений в статьи 140 и 241 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации: федер. закон от 6 дек. 2011 г. № 407-ФЗ // Рос. газ. 2011. 9 янв.
5. О внесении изменений в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации и статьи 1 и 3 Федерального закона «О внесении изменений в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации и признании утратившими силу отдельных законодательных актов (положений законодательных актов) Российской Федерации» по вопросам совершенствования процедуры апелляционного производства: федер. закон от 23 июля 2013 г. № 217-ФЗ // Рос. газ. 2013. 26 июля.
6. О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации: федер. закон от 2 июля 2013 г. № 166-ФЗ // Рос. газ. 2013. 5 июля.
1. On the Concept of judicial reform in the RSFSR: resolution of the Supreme Soviet of the RSFSR of Oct. 24, 1991 № 1801-1 // Bull. of the Congress of People's Deputies and the Supreme Soviet of the RSFSR. 1991. № 44. Art. 1435.
2. Bull. of the Congress of People's Deputies and the Supreme Soviet of the RSFSR. 1990. № 30. Art. 416.
3. Rus. newsp. 2013. Dec. 30.
4. On amendments to articles 140 and 241 of the Criminal procedure code of the Russian Federation: fed. law of Dec. 6, 2011 № 407-FL // Rus. newsp. 2011. Jan. 9.
5. On amendments to the Criminal procedure code of the Russian Federation and articles 1 and 3 of the Federal law «On amendments to the Criminal procedure code of the Russian Federation and invalidation of certain legislative acts (provisions of legislative acts) of the Russian Federation» regarding the improvement of the procedure of appeal proceedings: fed. law of July 23, 2013 № 217-FL // Rus. newsp. 2013. July 26.
6. On amendments to certain legislative acts of the Russian Federation: fed. law of July 2, 2013 № 166-FL // Rus. newsp. 2013. July 5.
7. On amendments to certain legislative acts of the Russian Federation in connection with
78
7. О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в связи с принятием Федерального закона «О компенсации за нарушение права на судопроизводство в разумный срок или права на исполнение судебного акта в разумный срок»: федер. закон от 30 апр. 2010 г. № 69-ФЗ // Рос. газ. 2010. 4 мая.
adoption of the Federal law «<On compensation for violation of the right to trial within a reasonable time or the right to execution of a judicial act within a reasonable time»: fed. law of Apr. 30, 2010 № 69-FL // Rus. newsp. 2010. May 4.
79
