CC BY
93
Бахметьев Павел Владимирович
аспирант кафедры уголовного права и криминологии Кубанского государственного университета (e-mail: [email protected])
Уголовно-правовая охрана свободы совести и вероисповедания в России в рамках XX столетия
Статья посвящена уголовно-правовой охране свободы совести и вероисповедания в России на протяжении ХХ в. На базе проведенного исследования выявлены основные этапы эволюции отечественного уголовного законодательства в указанной сфере, определены проблемы, требующие своего разрешения в современный период.
Ключевые слова: свобода совести и вероисповедания, религия, уголовный закон, охрана.
P.V. Bakhmetyev, Postgraduate of the Chair of Criminal Law and Criminology of the Kuban State University; e-mail: [email protected]
Criminal-legal protection of freedom of conscience and religion in Russia in the XX century
The article is devoted to criminal-legal protection of freedom of conscience and religion in Russia throughout the twentieth century. On the basis of the study revealed the main stages of the evolution of the national criminal legislation in this area, and identify problems that need to be resolved in the modern period. Key words: freedom of conscience and religion, religion, criminal law, protection.
Провозглашение России республикой и отречение монарха от престола, последовавшие после Февральской революции 1917 г., ознаменовали собой конец прочной многовековой правовой поддержки монополии православия в стране и официального признания России православным государством. Обращение Временного правительства от 6 марта 1917 г. «К населению России», постановление от 20 марта 1917 г. «Об отмене вероисповедных и национальных ограничений» и постановление от 14 июля 1917 г. «О свободе совести» закрепили полную свободу совести и равенство прав всех граждан вне зависимости от вероисповедания, а прекращение действия Основных государственных законов 1906 г. привело к отказу от правового признания привилегированного статуса православия.
Эти «революционные завоевания» были поддержаны, сохранены и развиты новой, советской властью, утвердившейся после октября 1917 г. Знаковым здесь является Декрет Совета народных комиссаров от 23 января 1918 г. «Об отделении церкви от государства и школы от церкви» [1, ст. 269], в котором был провозглашен ряд важнейших тезисов: «Церковь отделяется от государства»; «В пределах Республики запрещается издавать какие-либо местные законы или постановления, которые бы стесняли или ограничивали свободу совести, или устанавливали какие бы то ни было преимущества или привилегии на основании вероисповедной принадлежности граждан»; «Каждый гражданин может исповедывать любую религию или
не исповедывать никакой. Всякие праволише-ния, связанные с исповеданием какой бы то ни было веры или неисповеданием никакой веры, отменяются»; «Свободное исполнение религиозных обрядов обеспечивается постольку, поскольку они не нарушают общественного порядка и не сопровождаются посягательствами на права граждан Советской Республики».
Не анализируя религиозную политику Советского государства в целом, а акцентируя внимание лишь на уголовно-правовом аспекте последней, можно констатировать следующее. Принципиально изменив содержание взаимоотношений государства и церкви, советская власть, тем не менее, не изменила краеугольного принципа формирования уголовно-правовых средств воздействия на эти отношения. Государство по-прежнему, как и на протяжении предшествовавших веков, выстраивало уголовно-правовую линию в вопросах религии, исходя из признания того, что они являются общественно значимыми и не составляют исключительно сферу личной свободы человека. Другое дело, что оценка общественной значимости религии была скорректирована в прямо противоположную сторону. Провозгласив свободу совести и вероисповедания, Советское государство не встало на путь равной защиты прав всех верующих и неверующих. Признавая, порой открыто, социальную вредность религии вообще, оно стало не столько светским, сколько антиклерикальным (антирелигиозным). «Само религиозное мировоззрение считалось несовместимым с курсом строительства нового социалистиче-
66
ского общества, а борьба с религией приравнивалась к борьбе за социализм» [2, с. 6]. В таких условиях уголовно-правовая охрана свободы совести и вероисповедания заключалась в прямом уголовно-правовом ограничении некоторых важнейших компонентов этой свободы, а именно - свободы религиозной пропаганды, свободы миссионерства, свободы преподавания религиозных знаний и некоторых иных.
В Уголовных кодексах РСФСР 1922 и 1926 гг. [3] статьи об ответственности за нарушение правил об отделении церкви от государства были обособлены в самостоятельную главу (гл. III), которая располагалась между гл. II «Преступления против безопасности государства» и гл. IV «Хозяйственные преступления» [4, с. 358]. В части уголовно-правового воздействия на отношения в области свободы совести и вероисповедания особый интерес здесь представляют нормы об ответственности за совершение обманных действий с целью возбуждения суеверия в массах населения, а также с целью извлечь таким путем какие-либо выгоды (ст. 120); принуждение при взимании сборов в пользу церковных и религиозных организаций (ст. 122); совершение в государственных учреждениях и предприятиях религиозных обрядов, а равно размещение в этих зданиях каких-либо религиозных изображений (ст. 124); воспрепятствование исполнению религиозных обрядов, поскольку они не нарушают общественного порядка и не сопровождаются посягательствами на права граждан (ст. 125). Наряду с этим нельзя не вспомнить о действовавшей до 1926 г. ст. 227, которая устанавливала ответственность за «публичные нарушения или стеснения религиозными обрядами или культовыми церемониями свободы движения других граждан, вопреки закону или обязательному постановлению местной власти», а также о введенной в 1927 г. в главу об особо опасных для Союза ССР преступлений против порядка управления ст. 59.7, которая предусматривала наказание за пропаганду или агитацию, направленные к возбуждению национальной или религиозной вражды или розни, а равно распространение или изготовление и хранение литературы такого же характера.
Как видим, государство кардинально сменило вектор охраны при сохранении главного его принципа, устранив из закона все нормы, направленные на охрану собственно религии и сконструировав систему гарантий защиты граждан от религиозного влияния. Такая система норм по историческим меркам просуществовала относительно недолго. Изменение характера отношений между государством и церковью в период Великой Отечественной войны закономерным образом сопровождалось развитием соответствующей правовой базы и в конечном
итоге привело к значимой трансформации уголовно-правовых норм, которая нашла практическое воплощение в последнем советском уголовном законе - УК РСФСР 1960 г. [5].
Этот кодекс впервые реализовал качественно иной подход к оценке преступлений, связанных с религией. Основан он был, прежде всего, на положениях ст. 124 Конституции СССР 1936 г. [6]: «В целях обеспечения за гражданами свободы совести церковь в СССР отделена от государства и школа от церкви. Свобода отправления религиозных культов и свобода антирелигиозной пропаганды признаются за всеми гражданами». Заметим, что ст. 13 Конституции РСФСР 1918 г. прямо не закрепляла право граждан на свободное отправление религиозных обрядов: «В целях обеспечения за трудящимися действительной свободы совести церковь отделяется от государства и школа от церкви, а свобода религиозной и антирелигиозной пропаганды признается за всеми гражданами». В то же время, в отличие от Конституции РСФСР 1918 г., Конституция СССР 1936 г., а затем и Конституция РСФСР 1978 г. формально не провозглашали право религиозной пропаганды. В частности, ст. 50 Конституции 1978 г. гласила: «Гражданам РСФСР гарантируется свобода совести, то есть право исповедовать любую религию или не исповедовать никакой, отправлять религиозные культы или вести атеистическую пропаганду. Возбуждение вражды и ненависти в связи с религиозными верованиями запрещается. Церковь в РСФСР отделена от государства и школа - от церкви».
Таким образом, допустив не только свободу пропаганды, но и свободу отправления культа, фактически признав религию и веру элементами частной жизни своих граждан, Советское государство в УК РСФСР 1960 г., а именно в главу о преступлениях против политических и трудовых прав граждан включило две важные статьи.
Во-первых, ст. 142, которая предусматривала ответственность за нарушения законов об отделении церкви от государства и школы от церкви. Здесь вместо описания конкретных действий (как это было в УК РСФСР 1922 г. и 1926 г.) законодатель ограничился бланкетным характером диспозиции, отсылая правоприменителя к другим нормативным актам. Кроме того, что важно, состав данного преступления был сконструирован по типу формального, не требующего для возложения уголовной ответственности каких-либо материальных, зримых последствий.
Во-вторых, ст. 143, которая устанавливала наказание за воспрепятствование совершению религиозных обрядов, поскольку они не нарушают общественного порядка и не сопровождаются посягательством на права граждан.
67
Наряду с этим, в главе о государственных преступлениях УК РСФСР 1960 г. сохранил состав пропаганды или агитации с целью возбуждения вражды или розни (ст. 74), хотя и исключил религиозный мотив в качестве основания такой вражды или розни. Попутно заметим, что ст. 123 Конституции СССР 1936 г. также гарантировала равенство лишь по признакам расы и национальной принадлежности, не упоминая иных факторов возможной дискриминации, и лишь Конституция РСФСР 1978 г. формально провозгласила равенство граждан независимо от их отношения к религии.
Наконец, в контексте изложенного следует вспомнить и о ст. 227 УК РСФСР 1960 г., которая предусматривала ответственность за организацию, руководство или активное участие в деятельности группы, деятельность которой, проводимая под видом религиозных вероучений и исполнения религиозных обрядов, сопряжена с причинением вреда здоровью граждан, или с иными посягательствами на их права, или с понуждением к отказу от общественной деятельности или исполнения гражданских обязанностей.
Следовательно, в середине - второй половине XX в. в России сложилась логически цельная, компактная и отвечающая принципам взаимоотношения церкви и государства система норм об ответственности за посягательства на свободу совести и вероисповедания: установлен запрет на дискриминацию и функционирование учений, связанных с нарушением религиозных прав граждан, гарантирована свобода отправления обрядов, не нарушающих общественный порядок, подкреплены силой уголовного закона положения об отделении церкви от государства. Другими словами, законодатель сделал серьезный шаг в сторону признания религии частным делом граждан и охраны отношений, связанных с религией, именно через призму учения о правах человека. Тем не менее, в полной мере реализовать этот подход в УК РСФСР 1960 г. так и не удалось, свидетельством чему (как уже отмечалось выше) служит его весьма аморфная ст. 142.
Последующее развитие этой системы уголовно-правовых норм непосредственно связано с принятием Закона РСФСР «О свободе вероисповеданий» [7, с. 240] и новой Конституции РФ в 1993 г. С учетом изменившихся социальных условий в 1991 г. из УК РСФСР 1960 г. были исключены ст. 142 и 277. В 1993 г. в состав возбуждения ненависти или вражды и дискриминации граждан (ст. 74) был включен религиозный мотив, сформулирована новая редакция ст. 143, а на основе исключенной ст. 277 была сконструирована и помещена в главу о преступлениях против прав и свобод граждан ст. 143.1 «Организация объединений, посягающих на личность и права граждан» [8].
В последние годы действия УК РСФСР 1960 г. ст. 143 «Нарушение свободы совести и вероисповедания» устанавливала ответственность за два вида деяний:
1) воспрепятствование законному осуществлению права на свободу совести и вероисповедания, в том числе совершению религиозных обрядов, сопряженное с насилием или угрозой насилия над личностью, а равно с уничтожением и повреждением имущества граждан, религиозных и общественных объединений или с угрозой совершения такого деяния;
2) оскорбление чувств и убеждений граждан в связи с их отношением к религии с использованием в этих целях средств массовой информации или в иной публичной форме, а равно путем разрушения или повреждения культовых зданий, сооружений, иных предметов мировоззренческой символики, памятников, захоронений, нанесения на них оскорбительных надписей и изображений.
Отсюда можно заключить следующее. Во-первых, законодатель явно дистанцировался от идеи оценки религиозных отношений с точки зрения их общесоциальной и государственной значимости, признал религию частным делом граждан и разместил все статьи, связанные с нарушением прав в области религии, в одну главу - о преступлениях против прав и свобод граждан. Во-вторых, законодатель впервые после многолетней практики игнорирования специфических религиозных чувств верующих сконструировал специальный состав преступления, направленный на их защиту.
Однако такое положение дел сохранилось недолго. Принятый в 1996 г. УК РФ ознаменовал собой очередную реформу в сфере уголовно-правовой охраны исследуемых общественных отношений. Во-первых, в группу преступлений против здоровья населения и общественной нравственности был возвращен состав организации религиозного объединения, посягающего на права граждан. Тем самым был четко ограничен тот круг отношений, который связан с проявлением индивидуальной свободы граждан исповедовать или не исповедовать любую религию. Во-вторых, из числа преступлений было исключено оскорбление чувств верующих, что, правда, не помешало законодателю спустя 7 лет (в 2013 г.) вновь криминализировать данное деяние.
Представленный, пусть и неполный, но охватывающий собой основные исторические вехи XX столетия обзор развития российского уголовного законодательства об ответственности за посягательства в области свободы совести и вероисповедания дает возможность сформулировать ряд важных теоретических выводов.
Прежде всего, отметим, что вся история демонстрирует нам глобальную эволюцию взгля-
68
дов на понимание сути религиозных преступлений - от посягательств на само божество как на реальный объект государственной защиты, через отождествление религиозных преступлений с посягательствами на государственную безопасность - к признанию преступлений против свободы совести и вероисповедания разновидностью так называемых «частных» преступлений, т.е. посягательств на права и свободы конкретного лица. Иначе говоря, уголовное законодательство России эволюционировало от охраны религии в направлении охраны личности.
Соответственно этому меняется и объем криминализации деяний в указанной сфере: своего максимума он достигает в России к началу XX столетия, а минимума - к середине XX в., когда собственно и сформировалось актуальное представление о содержании свободы совести и вероисповедания.
Отсутствие свободы совести и вероисповедания на всем протяжении многовековой истории страны и официальное признание России (до февраля 1917 г.) христианской православной державой долгое время обеспечивали конструирование в уголовном законе норм, которые были направлены на строгую охрану монополии и исключительности православной веры как одной из основ государственности,
1. Собрание узаконений Рабочего и Крестьянского правительства РСФСР 1918. № 18.
2. Кочетова А.С. Комиссия по вопросам религиозных культов при президиуме ВЦИК. 1929-1934 гг.: автореф. дис. ... канд. ист. наук. М., 2012.
3. Сборник документов по истории уголовного законодательства СССР и РСФСР. 1917-1952 / сост. А.А. Герцензон; под ред. И. Т. Полякова. М., 1953.
4. Советское уголовное право. Часть Особенная /под ред. А. А. Перцензона, З.А. Вышинской. М., 1951.
5. Уголовное законодательство Союза ССР и союзных республик: в 2 т. / отв. ред. Ф.И. Калинычев. М., 1963. Т. 1.
6. Кукушкин Ю.С., Чистяков О. И. Очерк истории Советской Конституции. М., 1987.
7. О свободе вероисповеданий: закон РСФСР от 25 окт. 1990 г. № 267-1 //Ведомости Съезда народных депутатов РСФСР и Верховного Совета РСФСР. 1990. № 21.
8. О внесении изменений и дополнений в Уголовный кодекс РСФСР, Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР и Кодекс РСФСР об административных правонарушениях: закон РФ от 27 авг. 1993 г. № 5668-1 // Рос. газ. 1993. № 174.
на недопущение внерелигиозности подданных, закрепление их религиозного статуса, дифференциацию правового статуса в зависимости от религиозной принадлежности. В то же время формирование России как многонационального и многоконфессионального государства требовало проявления определенной, но строго лимитированной веротерпимости, которая и определяла содержание крайне немногочисленных уголовно-правовых норм, призванных обеспечить возможность неправославным подданным соблюдать свои религиозные обряды.
Отделение церкви от государства и преодоление радикальных богоборческих настроений в политике и праве потребовали от Российского государства определить новый взгляд на содержание уголовно-правовой охраны свободы совести и вероисповедания. В данном случае основной проблемой, которую государство решало весьма непоследовательно, неоднократно меняя свою позицию, стала не получившая однозначного восприятия и сегодня проблема возможного использования средств уголовного закона не только для охраны внешнего выражения свободы совести и вероисповедания,но и для защиты чувств верующих лиц, а также оптимизации соотношения охраны религиозных и атеистических миронастроений.
1. Collection of laws of the Workers' and Peasants Government of the RSFSR. 1918. № 18.
2. Kochetova A.S. Commission on worship at the Presidium of the All-Russian Central Executive Committee. 1929-1934: auth. abstr. ... Master of History. Moscow, 2012.
3. Collection of documents on the history of the criminal legislation of the USSR and RSFSR. 1917-1952 / comp. A.A. Gertsenzon; ed. by I.T. Golyakov. Moscow, 1953.
4. The Soviet criminal law. Part Special / ed. by A.A. Gertsenzon, Z.A. Vyshynskaya. Moscow, 1951.
5. The criminal legislation of the USSR and Union Republics: in 2 vol. / resp. ed. F. I. Kalinychev. Moscow, 1963. Vol. 1.
6. Kukushkin Yu.S., Chistyakov O.I. Essay of the history of the Soviet Constitution. Moscow, 1987.
7. On freedom of religion: law of the RSFSR d.d. Oct. 25, 1990 № 267-1 // Bull. of the Congress of People's Deputies of the RSFSR and the Supreme Soviet of the RSFSR. 1990. № 21.
8. On amendments and additions to the Criminal Code of the RSFSR, the Criminal Procedure Code of the RSFSR and the RSFSR Code of Administrative Offences: law of the Russian Federation d.d. Aug. 27, 1993 № 5668-1 // Rus. newsp. 1993. № 174.
69
