CC BY
99DOI 10.37523/SUI.2020.40.4.011 УДК 340
Солоницын Павел Сергеевич
кандидат исторических наук,
старший преподаватель кафедры теории и истории
государства и права,
Самарский юридический институт ФСИН России, 443022, Россия, г. Самара, ул. Рыльская, 24в, e-mail: [email protected]
Pavel S. Solonitsyn
Candidate of Historical Sciences,
Senior Lecturers of the Department of theory and history of state and law,
Samara Law Institute of the Federal Penitentiary Service of Russia, Rylskaya str., 24v, Samara, Russia, 443022, e-mail: [email protected]
УГОЛОВНО-ИСПОЛНИТЕЛЬНОЕ ПРАВО - КОМПЛЕКСНАЯ ОТРАСЛЬ
РОССИЙСКОГО ПРАВА
Аннотация. В статье предпринята попытка обоснования комплексной природы уголовно-исполнительного права. Критикуется господствующая в научной и учебной литературе точка зрения на самостоятельный и оригинальный характер данной отрасли. Показывается, что отрасль уголовно-исполнительного права имеет прямую генетическую связь с уголовным правом. Отмечается, что уголовно-правовое отношение носит длящийся характер.
Исполнение наказания представляет собой сочетание материальных и процедурных отношений. При этом материальная их составляющая - это и есть реализация норм уголовного права, определяющих виды и содержание наказаний. Немаловажное значение имеют общие нормы о целях наказания, предопределяющие фактор положительного поведения осужденного в контексте его исправления.
В статье опровергаются имеющиеся точки зрения ученых, критикующих отнесение уголовно-исполнительного права к комплексным отраслям. В качестве базовой модели комплексной отрасли права в правовой теории берется обоснованная концепция комплексных отраслей, предложенная на рубеже 198090-х гг. известным теоретиком права В. П. Протасовым. В противоположность основным отраслям комплексная отрасль «собирается» для решения строго определенных, общественно значимых задач, что связано с возрастанием в праве системного начала. Таким образом, комплексная отрасль права - это целостная правовая система, искусственно сконструированная для решения значимых общественных задач посредством объединения нормативного материала различной отраслевой принадлежности. Уголовно-исполнительное право вполне отвечает этим критериям. Называются основные нормативные компоненты данной отрасли, к которым относятся нормы, имеющие уголовно-правовую, административно-правовую, конституционно-правовую природу. В совокупности они регулируют отношения, возникающие при исполнении уголовного наказания, оказывая на них эффективное комплексное воздействие.
Ключевые слова: охранительное правоотношение, уголовное право, уголовно-исполнительное право, основная отрасль, комплексная отрасль, правовая процедура.
CRIMINAL EXECUTIVE LAW IS A COMPLEX BRANCH OF RUSSIAN LAW
Summary. The article considers the complex nature of criminal Executive Law. The author criticizes the prevailing point of view in scientific and educational literature on the independent and original nature of this industry. It is shown that the branch of criminal Executive Law has a direct, genetic connection with criminal law. It is indicated that the criminal law relationship is of a continuing nature.
The execution of a sentence itself is a combination of material and procedural relations. At the same time, their material component is the implementation of the norms of criminal law that determine the types and content of punishments. Of no small importance are the General rules on the purposes of punishment, which determine the factor ofpositive behavior of the convicted person in the context of his correction.
The article refutes the existing points of view of scientists who criticize the attribution of criminal Executive law to complex branches. The basic model of the complex branch of law in legal theory is based on the well-founded concept of complex branches, proposed at the turn of the 1980s and 90s by the famous legal theorist V. N. Protasov. In contrast to the main industries, the complex industry «gathers» to solve strictly defined, socially significant tasks, which is associated with an increase in the right of the system principle. Thus, a complex branch of law is an integral legal system that is artificially designed to solve significant social problems by combining normative material of various branches of law. Criminal enforcement law fully meets these criteria. The main regulatory components of this industry are called, which include norms that have a criminal, administrative, and constitutional nature. Together, they regulate the relations that arise during the execution of criminal penalties, exerting an effective, comprehensive impact on them.
© 2020 Солоницын П. С.
Keywords: protective legal relationship, Criminal Law, Criminal Executive Law, main branch, complex branch, legal procedure.
Попытки определить правовую природу уголовно-исполнительного (до 1997 - исправительно-трудового) права имеют достаточно давнюю историю. Они начались в нашей стране после Второй мировой войны и не завершаются и по сей день. В настоящий момент авторы учебных пособий, давая характеристику уголовно-исполнительному праву как отрасли, обычно настаивают на оригинальности этого правового образования, подчеркивая его самостоятельную материально-правовую основу. При этом обычно указывается на самостоятельность, оригинальность предмета и метода этой правовой отрасли [1, с. 55-56].
Ученые отрицают тесную отраслевую связь уголовно-исполнительного права с правом уголовным. Связь эта им видится в том, что уголовное право устанавливает общие принципы правового регулирования, определяет виды и содержание уголовных наказаний, предопределяет условия отбывания наказаний посредством классификации осужденных, называет виды исправительных учреждений [1, с. 57; 2, с. 72]. На наш взгляд, такая, на первый взгляд, чисто формальная взаимосвязь, достойная упоминания лишь в первом параграфе учебных пособий, говорит о гораздо большем, а именно о частичном совпадении предмета правового регулирования современного уголовного и уголовно-процессуального права.
Дело в том, что положения Уголовного кодекса не просто устанавливают общие моменты правового регулирования нормами уголовно-исполнительного права, которые затем развиваются в его процедурах. Они также в целом ряде ситуаций подробно регулируют уголовно-исполнительные отношения на уровне их материально-правовой составляющей.
Есть исследователи, которых такая ситуация несколько озадачивает. Так, одного из них удивляет, почему «некоторые аспекты исполнения уголовных наказаний, обоснованно закрепленные в УИК РФ, являющемся ядром уголовно-исполнительного законодательства, по непонятной причине дублируются в уголовном законодательстве». При этом ученый в качестве «некоторых аспектов» называет установление порядка отбывания наказаний, не связанных с лишением свободы, которые, по мнению ученого, необоснованно дублируются в положениях Уголовного кодекса РФ, хотя это ненужно было делать по причине их закрепления в УИК РФ.
Излишними ученый видит и некоторые пенологические аспекты, определенные в нормах уголовного законодательства. Он считает, в частности, неправильным перечисление в Уголовном кодексе РФ учреждений, исполняющих наказание в виде лишения свободы, и даже отмечает, что перечень этих учреждений, содержащийся в ст. 56 Уголовного кодекса РФ, не совпадает с перечнем, который содержится в ст. 74 Уголовно-исполнительного кодекса РФ [3, с. 46-50].
Нам представляются такие пересечения нормативного материала вполне логичными. Мы считаем, что нормы уголовного и смежных с ним отраслей права регулируют особые длящиеся отношения, которые рядом ученых именуются охранительными. Эти отношения крайне своеобразны и возникают как особая реакция государства на факт нарушения правопорядка, выражающийся в совершении уголовного преступления. При этом на нарушителя возлагается обязанность претерпеть неблагоприятные последствия своего противоправного действия, что, собственно, и относится к институту юридической ответственности, в нашем случае - уголовной.
Институт уголовной ответственности «обслуживает» целый комплекс правовых норм, объединенных целевым назначением - осуществление уголовной политики государства или политики, связанной с борьбой с преступностью. Странно было бы полагать, что уголовное право предназначено только для установления преступности тех или иных деяний, а также для закрепления перечня и описания содержания наказаний. Если уголовное право нужно в основном только для того, чтобы, устрашая, предотвращать преступления, то как на основе его могут возникать какие-то правоотношения? Ведь в этом случае вся деятельность государства по преследованию нарушителя и назначению наказания сводится к процессуальным вопросам установления обстоятельств преступления и вины нарушителя. А уголовно-исполнительное право превращается в чисто процессуальную отрасль по исполнению наказания, о чем говорят некоторые ученые.
Таким образом, материальная основа уголовного права уходит как бы в небытие. Между тем, это материальная отрасль права, которая основывается на существовании конкретных отношений, регулируемых ее нормами.
Мы в другой работе попытались показать, что материальное уголовное правоотношение носит длящийся характер [4, с. 71-76]. Он тесно связано с процессуальной составляющей или особым процессом, в рамках которого устанавливается противоправность (преступность) конкретного деяния. Суд, вынося приговор, опровергает презумпцию добросовестности лица, установив его виновность в совершении преступления. Собственно, с момента вступления приговора в силу уголовно-правовое отношение переходит в стадию реального наполнения правовой материи содержательной деятельностью правонарушителя по заглаживанию своей вины, что прежде всего проявляется в исполнении уголовного наказания.
До вступления в силу приговора суда материальное уголовно-правовое отношение, конечно же, существует, однако до этого момента оно носит скрытый, неявный характер. Материально-правовая обязанность предполагаемого виновника преступления понести наказание, тем не менее, возникает с момента совершения преступления. Установив этот факт, суд, в частности, засчитывает в счет наказания в виде лишения свободы срок, в течение которого осужденный считался задержанным и арестованным, находясь, соответственно в ИБС или следственном изоляторе (ст. 72 Уголовного кодекса РФ). Также, реализовав через уголовный процесс свое право подвергнуть преступника наказанию, государство признает за потерпевшим право на возмещение вреда, причинённого преступным деянием. Таким образом, факт совершения преступления порождает целый комплекс правовых отношений по привлечению предполагаемого нарушителя к ответственности (в рамках уголовного процесса), исполнению назначенного наказания, возмещению вреда, причиненного преступлением.
Назначая наказание, суд должен точно определить его размер и характер. Они зависят не только от предписания закона, содержащегося в санкции уголовно-правовой нормы, но и от других положений уголовного закона, а также от судейского усмотрения. Так, судья, опираясь на положения Общей части Уголовного кодекса РФ, определяет наличие или отсутствие рецидива в действиях нарушителя и, кроме того, характер этого рецидива. От этого, в частности, зависит вид исправительного учреждения при назначении наказания в виде лишения свободы на определенный срок (ст. 58 УК РФ).
Нормы уголовного права частично определяют материальную составляющую права уголовно-исполнительного. Исполнение наказания само по себе представляет сочетание материальных и процедурных отношений. При этом материальная их составляющая - это и есть реализация норм уголовного права, определяющих виды и содержание наказаний. Другими словами, осужденный преступник должен (обязан) именно отбыть назначенное наказание так, как это предписано нормой уголовного закона. При этом он выступает не только как пассивный исполнитель режимных требований, но и как активная обязанная сторона. Так, осужденный к ограничению свободы должен регулярно являться в уголовно-исполнительную инспекцию для регистрации, что предопределено положениями ч. 1 ст. 53 Уголовного кодекса РФ и находит свое отражение в конкретном приговоре суда, который, таким образом, применяет норму уголовного права.
Сказанное касается и так называемых «общих положений» уголовного права. Некоторые ученые, в частности, считают, что одна из целей наказания - исправление осужденного — это обыкновенная утопия [5, с. 46-50]. Однако закрепленное положение об этом напрямую регулирует поведение осужденных, отбывающих наказание в исправительных колониях. Ибо нормативные положения максимально формализованы. Обозначенные в законе как регулирующие поведение нормы, они должны неукоснительно соблюдаться. В противном случае это может привести к различным последствиям, в том числе не связанным с мерами ответственности. Так, в соответствии с ч. 3 ст. 108 Уголовно-исполнительного кодекса РФ отношение осужденных к получению среднего профессионального образования и профессиональному обучению учитывается при определении степени их исправления. Это означает, например, что при возникновении отношений, связанных с условно-досрочным освобождением или заменой наказания в виде лишения свободы на более мягкое (ст. ст. 79 и 80 Уголовного кодекса РФ) администрация исправительного учреждения будет представлять соответствующие материалы на осужденного. В противном случае суд может признать его недостаточно исправившимся и откажет в удовлетворении ходатайства.
Очевидно, что по итогам отбытия наказания должна быть восстановлена социальная справедливость и реализованы иные цели наказания, обозначенные в ч. 2 ст. 43 Уголовного кодекса РФ. При этом у осужденных с момента вступления обвинительного акта суда в силу появляется обязанность соблюдать режимные правила и предписания, соответствующие конкретному виду наказания. Часть этих правил носит материальный, а часть - процедурный характер. При этом
нельзя забывать, что понятие процедуры и процесса не совпадают друг с другом. Если забыть об этом, то можно сделать глубоко ошибочный вывод о том, что уголовно-исполнительное право является процессуальной отраслью права (или преимущественно процессуальной), что и произошло с авторами учебника по уголовно-исполнительному праву под редакцией И. Я. Козаченко и А. П. Деткова [6, с. 37-38].
Теоретик юридической процедуры В. Н. Протасов указывает, что это - структурированная правовым отношением система актов поведения, обладающая нормативной или индивидуальной моделью своего развития и служащая целью реализации основного, главного для нее правоотношения. Ученый делит юридические процедуры на материальные, процессуальные и правотворческие [7, с. 11-15].
Невооруженным глазом видно, что уголовно-исправительное право закрепляет достаточно большое количество процедур. Многие из них закреплены не только в нормах Уголовно-исполнительного кодекса, но и в положениях специальных подзаконных актов. Означает ли это, что это право носит чисто процедурный характер? Какого типа процедуры, если останавливаться на классификации В. П. Протасова, закрепляются в нормах уголовно-исполнительного права?
И тут мы вплотную подходим к теме статьи, обозначенной в ее заглавии. При внимательном анализе нормативного материала, содержащегося в источниках уголовно-исполнительного права, можно заметить, что он крайне не однороден. Отношения, регулируемые нормами уголовно-исполнительного права, в общем виде обозначены в п. 2 ст. 2 Уголовно-исполнительного кодекса РФ. И хотя речь идет не о праве, а о законодательстве, тем не менее в большинстве пособий предмет уголовно-исполнительного права отождествляется с предметом уголовно-исполнительного законодательства, в чем мы не видим препятствия для нашего исследования.
Мысль о том, что уголовно-исполнительное (исправительно-трудовое) право является комплексной отраслью не нова. Она активно развивалась в работах советских правоведов (В. Г. Смирнова, А. Л. Ременсона, В. И. Пинчука, О. В. Шишова) в 1960-е гг. Это, в частности, работы. В настоящее время данная точка зрения отвергается, а в качестве критики выдвигаются следующие соображения.
Во-первых, уголовно-исполнительное право является в основном отраслью законодательного происхождения. А это означает, что в ней (отрасли) можно найти не только нормы собственного происхождения, но и нормы других отраслей. Эта отрасль возникла в результате кодификации, а поэтому ей по какой-то причине нужно отказать в именовании комплексной. Очевидно, такая же логика может помешать назвать жилищное или воздушное право комплексными отраслями.
Во-вторых, некоторые нормы уголовно-исправительного права чисто внешне напоминают нормы других отраслей, в первую очередь административного и трудового. Но это сходство крайне обманчиво. Дело в том, что нормы уголовно-исправительного права имеют собственное содержание, адресованы особым субъектам и основаны на особых идеях и принципах, свойственных исключительно уголовно-исполнительному праву.
Данная точка зрения, обозначенная в работах Ю. А. Головастовой и выражающая мнение достаточно большой группы российских ученых, на наш взгляд, является ошибочной и плохо аргументированной [8, с. 105-109]. По сути дела, она ставит под сомнение само существование в российской правовой системе такого образования, как комплексная отрасль права. Ибо претензии, которые предъявляют к уголовно-исполнительному праву, можно предъявить к любой другой комплексной отрасли права.
Считается, что понятие комплексной отрасли права ввел в юридическую науку советский ученый В. К. Райхер в своей работе «Общественно-исторические типы страхования». Несмотря на то что данная правовая конструкция изучалась советскими правоведами (Ю. А. Толстым, С. С. Алексеевым и др.), активных сторонников она не приобрела. Тем не менее и в современной российской науке встречаются интересные исследования комплексных отраслей права, носящие в основном фактологический характер.
Достаточно обоснованную концепцию комплексных отраслей права представил В. Н. Протасов. Он, следуя сложившейся традиции, делит отрасли права на основные и комплексные. При этом разницу между ними он видит в том, какой важный компонент отрасли положен в основу той или иной юридической конструкции, именуемой отраслью права. Если основные отрасли права -гражданское, административное и т. д. выстраиваются с точки зрения особенностей метода правового регулирования, то в основе регулирования комплексных отраслей лежит предмет. При этом предмет комплексной отрасли права В. Н. Протасов видит как локальную социальную систему,
ориентированную на решение определенных общественных задач. Предмет комплексной отрасли формируется или конструируется искусственно из компонентов различных материальных отраслей права, то есть из норм разных отраслей, а также из специально изданных норм [9, с. 57-66].
Методом комплексной отрасли права, согласно концепции В. Н. Протасова, выступает комбинация приемов правового регулирования, определяемых комплексностью и целостностью предмета правового регулирования.
Пытаясь образно представить свою концепцию основных и комплексных отраслей, В. Н. Протасов изображает основные и комплексные отрасли следующим образом. Основная отрасль предстает в виде «сети» правовых отношений с расположением компонентов (структурированных правом участков человеческой деятельности) в самых разных местах этой плоскости. Собираются они в предмет отрасли в силу того, что требуют однородных приемов правового регулирования.
Так, регулирование управленческих отношений нормами административного права предполагает воздействие на эти отношения в различных областях человеческой деятельности. Например, контрольно-надзорная деятельность федеральных служб и иных надзирающих органов строится на приблизительно общих правовых началах вне зависимости от того, в какой сфере деятельности осуществляются контроль и надзор.
В противоположность «ячеистой» структуре основных отраслей права комплексные отрасли права на плоскости человеческой деятельности образуют целостное локализованное образование, которое может быть представлено в виде круга. Этот «круг» «собирает» в себя различные материальные правовые отношения, объединенные для решения строго определенных, общественно значимых задач. К числу которых, несомненно, относится исполнение уголовных наказаний.
Формирование комплексных отраслей права В. Н. Протасов связывает с возрастанием роли системного начала в правовом регулировании. Хотя предмет комплексной отрасли права разнороден, он тем не менее един и представляет собой целостную систему, предназначенную для решения определенных обществом и государством задач.
Если присмотреться к уголовно-исполнительному праву, то оно отвечает изложенным критериям, присущим комплексным отраслям права как целостным системам, искусственно сконструированным для решения важных социальных задач. В. Н. Протасов отмечает, что в предмет правового регулирования комплексной отрасли права попадают отношения, уже возникшие на основании норм разных правовых отраслей, что и предопределяет включение этих норм в комплексную отрасль права.
Применительно к уголовно-исполнительному праву речь идет, в первую очередь, об уголовно-правовых нормах, определяющих порядок исполнения уголовного наказания. Нас не должно смущать дублирование этих норм в положения Уголовно-исполнительного кодекса, поскольку речь идет о целенаправленном процессе регулирования отношений по восстановлению социальной справедливости, нарушенной совершением преступления. При этом уголовно-исполнительное право должно соответствовать положениям права уголовного, которое устанавливает наиболее значимые, базовые положения такого регулирования. В первую очередь, речь идет о нормах гл. 9 Уголовного кодекса РФ, закрепляющих отдельные виды наказания с их описанием, что предопределяет порядок их исполнения. В ряде случаев это описание носит достаточно детальный характер. Например, это относится к обязательным и исправительным работам.
Вторым по значимости компонентом отрасли уголовно-исполнительного права являются нормы административного права, инкорпорированные в состав комплексной отрасли. Соответствующие подразделения и должностные лица уголовно-исполнительной системы организуют исполнение наказаний, провозглашенных в приговорах судов. Они контролируют поведение осужденных; санкционируют совершение ими юридически значимых действий; обеспечивают режим исполнения наказаний в исправительных колониях, тюрьмах, лечебно-исправительных учреждениях; поддерживают системы жизнеобеспечения исправительных учреждений; применяют к осужденным дисциплинарные меры взыскания и т.д. Собственно говоря, посвященные регулированию данных отношений нормы - наиболее обширный компонент уголовно-исполнительный отрасли права.
Наличие административно-правового компонента в уголовно-исполнительном праве связано не только с тем, что органы и учреждения исполнения наказаний являются обязательными субъектами этих отношений. Это также обусловлено в целом системой разделения властей в Российской Федерации. Исполнительная власть исполняет не только акты власти законодательной,
но и судебной, что предопределяет появление специальных административных органов Федеральной службы исполнения наказаний и Федеральной службы судебных приставов.
В уголовно-исполнительное право как комплексную правовую систему включены нормы, имеющие конституционно-правовое происхождение. Как отмечают ученые, изоляция осужденных достаточно глубоко затрагивает естественные права человека: право на жизнь, здоровье, нормальное физическое, интеллектуальное, социальное состояние и развитие [5, с. 5-7]. По сути дела, нормы уголовно-исполнительного права обеспечивают реализацию конституционных прав и свобод, многие из которых, хотя и подвергаются ограничению в связи с назначением и исполнением наказания, тем не менее продолжают действовать. Некоторые из этих прав, дополненные соответствующими обязанностями, становятся мощным средством воспитательного воздействия на осужденных, например, конституционное право на отдых или конституционное право на образование.
Большинство конституционных прав и свобод, а также специальных обязанностей осужденных, административная деятельность администраций и должностных лиц органов и учреждений, исполняющих наказание, реализуется в рамках уголовно-исполнительных процедур. Эти процедуры закреплены специальными нормами уголовно-исполнительного права, образуя важный компонент комплексной отрасли. Исследованию данных процедур будет посвящена специальная публикация.
Библиографический список
1. Уголовно-исполнительное право: учебник для юридических вузов / под ред. проф. В. И. Селиверстова. М.: Юриспруденция, 2000. 308 с.
2. Стручков Н. А. Курс исправительного трудового права. Проблемы общей части. М.: Юридическая литература, 1984. 240 с.
3. Скиба А. П. Некоторые проблемы разграничения уголовно-правового и уголовно-исполнительного регулирования //Человек: преступление и наказание. 2014. № 3. С. 46-50.
4. Солоницын П. С. Динамика охранительных материальных правоотношений (на примере реализации уголовно-исполнительных норм) // Вестник Самарского юридического института: научно-практический журнал. № 2 (38) / 2020. С. 71-76.
5. Шаргородский М. Д. Наказание, его цели и эффективность. Л., 1973. 160 с.
6. Уголовно-исполнительное право: учебник для академического бакалавриата / под общ. ред. И. Я. Козаченко, А. П. Деткова. М.: Юрайт, 2017. 408 с.
7. Протасов В. Н. Теория юридической процедуры: учебное пособие для вузов. М.: Юрайт, 2020. 105 с.
8. Головастова Ю. А. Место уголовно-исполнительного права в системе российского права и его соотношение с родственными отраслями права // Пробелы в российском законодательстве. 2017. № 5. С. 105-109.
9. Протасов В. Н. Актуальные проблемы теории права: что и как регулирует право: учебное пособие для вузов. М.: Юрайт, 2020. 137 с.
10. Маликов Б. 3., Фазлыева Л. Н. О значении и единстве принципов института исполнения лишения свободы и принципов уголовно-исполнительного законодательства // Уголовно-исполнительное право. 2015 № 1. С. 5-11.
References
1. Ugolovno-ispolnitel'noepravo: uchebnikdlyayuridicheskihvuzov [Criminal Executive law: textbook for law schools]. Moscow, 2000, 308 p. [in Russian],
2. Struchkov N. A. Kurs ispravitel'nogo trudovogo prava. Problemy obshchej chasti [Correctional labor law course. Problems of the General part.]. Moscow, 1984, 240 p. [in Russian]
3. Skiba A. P. Nekotorye problem razgranicheniya ugolovno-pravovogo I ugolovno-ispolnitel'nogo regulirovaniya [Some problems of differentiation of criminal law and criminal Executive regulation], Chelovek: prestuplenie i nakazaniya [Man: crime and punishment], 2014, no. 3, pp. 46-50 [in Russian].
4. Solonitsyn P. S. Dinamika ohranitel'nyh material'nyh pravootnoshenij (na primere realizacii ugolovno-ispolnitel'nyh norm) [Dynamics of protective material legal relations (on the example of implementation of criminal Executive norms)]. Vestnik Samarskogo juridicheskogo instituía: nauchno-prakticheskij
zhurnal [Bulletin of the Samara Law Institute: scientific and practical journal], 2020, no. 2, pp. 71-76 [in Russian].
5. Shargorodskij M. D. Nakazanie, ego celiieffektivnost' [Punishment, its goals and effectiveness]. Leningrad, 1973, 160p. [inRussian],
6. Ugolovno-ispolnitel'noe pravo: uchebnik dlya akademicheskogo bakalavriata [Criminal Executive law: textbook for law schools]. Moscow, 2017, 408 p. [in Russian],
7. Protasov V. N. Teoriya yuridicheskoj procedury: uchebnoe posobie [Theory of legal procedure]. Moscow, 2020, 105 p. [in Russian],
8. Golovastova Yu. A. Mesto ugolovno-ispolnitel'nogo prava v sisteme rossijskogo prava i ego sootnoshenie s rodstvennymi otraslyami prava [The place of penal enforcement law in the system of Russian law and its relation to related branches of law]. Probely v rossijskom zakonodatel'stve [Gaps in Russian legislation Bulletin of the Samara law Institute: a scientific and practical journal], 2017, no. 5, pp. 105-109 [in Russian],
9. Protasov V. N. Aktual'nye problem teorii prava: chto I kak reguliruet pravo: uchebnoe posobie dlya vuzov [Actual problems of the theory of law: what and how the law regulates: textbook for universities]. Moscow, 2020, 137 p. [in Russian],
10. Malikov B. Z., Fazlyeva L. N. O znachenii I edinstve principov institute ispolneniya lisheniya svobody i principov ugolovno-ispolnitel'nogo zakonodatel'stva [On the significance and unity of the principles of the institution of execution of deprivation of liberty and the principles of penal enforcement legislation], Ugolovno-ispolnitel'noe pravo [Criminal Executive law], 2015, no. 1, pp. 5-11 [in Russian],
