CC BY
221
ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ
УДК 343.9
В. Э. Васильев, Т. В. Прокофьева
Васильев В. Э, доктор юридических наук, доцент, главный научный сотрудник ФГКУ «ВНИИ МВД России»; e-maiL: [email protected]
Прокофьева Т. В., кандидат юридических наук, доцент; ведущий научный сотрудник ФГКУ «ВНИИ МВД России»; e-maiL: [email protected]
УГОЛОВНАЯ ПОЛИТИКА В СФЕРЕ ОБЕСПЕЧЕНИЯ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ БЕЗОПАСНОСТИ
В работе дается характеристика криминальной ситуации в Российской Федерации в сфере обеспечения экономической безопасности, анализируются основные направления уголовно-правовой политики России в сфере обеспечения экономической безопасности, а также рассматриваются меры уголовно-правового характера, направленные на противодействие организованным формам экономической преступности как одного из главных источников угроз экономической безопасности России.
Ключевые слова: уголовная политика; экономическая безопасность; организованная преступность; преступления в сфере экономики; обеспечение экономической безопасности.
E. A. Vasilyev, T. V. Prokofieva
VasilievEduard A., Doctor of Law, Associate Professor, chief researcher, Scientific Research Centre #3, ALL Russian Scientific Research Institute of the Ministry of InternaL Affairs; e-maiL: [email protected]
Prokofieva Tatiana V., PhD in Law, Associate Professor, Leading researcher, Scientific Research Centre #2, ALL Russian Scientific Research Institute of the Ministry of InternaL Affairs; e-maiL: [email protected]
CRIMINAL POLICY IN THE SPHERE OF ENSURING ECONOMIC SAFETY
The paper describes the criminaL situation in the Russian Federation in the sphere of ensuring economic security, anaLyzes the main directions of Russia's criminaL and LegaL poLicy in the fieLd of economic security, and examines criminaL Law measures
aimed at countering organized forms of economic crime as one of the main sources of threats to Russia's economic security.
Key words: criminal. poLicy; economic security; organized crime; crimes in the sphere of economy; ensuring economic security.
Согласно Стратегии национальной безопасности Российской Федерации (п. 55) обеспечение экономической безопасности признано одной из стратегических целей обеспечения национальной безопасности страны. При этом преступные посягательства, направленные против экономической безопасности отнесены к числу основных угроз государственной и общественной безопасности (п. 43), а в качестве стратегических угроз национальной безопасности в области экономики (п. 56) определены: сохранение значительной доли теневой экономики, условий для коррупции и криминализации хозяйственно-финансовых отношений [Указ Президента РФ от 31 декабря 2015 г. № 683].
В докладе на Международном экономическом форуме в г. Санкт-Петербурге в июне 2016 г. Президент Российской Федерации указал на необходимость скорейшей диверсификации экономики России. Было отмечено, что в современных условиях изменение модели экономики страны и обеспечение экономической безопасности важно для реализации мер по противодействию санкциям экономического и политического характера, введенным странами Запада против Российской Федерации (kremlin.ru/events/president/news/52178).
Следовательно, одной из основных задач правоохранительной системы должна стать активизация мер по борьбе с коррупцией, теневой и криминальной экономикой (п. 58 Стратегии).
Как показывает анализ криминальной ситуации в Российской Федерации в сфере обеспечения экономической безопасности, в 2015 г. впервые с 2007 г. был зафиксирован рост преступлений экономической направленности (+3,7 %). При этом прирост происходил, как правило, за счет тяжких и особо тяжких преступлений, мошенничества, подделки ценных бумаг и легализации денежных средств. Размер причиненного материального ущерба по оконченным уголовным делам данной категории в 2015 г. составил 267 млрд руб., обеспечено возмещение ущерба на сумму более 104 млрд руб.
Многие сферы экономических отношений продолжает «поражать» организованная преступность, которая проникла в топливно-энергетический и строительный комплексы, жилищно-коммунальное
хозяйство, сферу оборота драгоценных камней, цветных и черных металлов, лесопромышленный комплекс, добычу водных биоресурсов, агропромышленный комплекс и другие. Особый интерес у организованной преступности вызывает кредитно-финансовая сфера. При этом под контролем криминальных структур находится не только сфера малого и среднего бизнеса, но и крупные промышленные предприятия. Сегодня трудно полностью оценить или измерить количественно «вливания» так называемых грязных денег в экономику страны. Очевидно одно - масштабы экономических активов, которые имеют криминальное происхождение или связаны с лидерами и членами организованной группы и преступного сообщества (преступной организации), очень велики. Одновременно специалисты говорят о полном контроле в некоторых регионах страны организованной преступностью наиболее доходных отраслей экономики, характеризующихся инвестиционной привлекательностью, гарантированным сбытом продукции, экспортной ориентированностью, присутствием в системе расчетов наличного денежного оборота и возможностью включения в легальный оборот преступно полученных капиталов.
При этом необходимо понимать, что получению объективной оценки эффективности реализации уголовно-правовой политики государства в области обеспечения экономической безопасности препятствует высокий уровень латентности преступлений в сфере экономики.
Следует сделать вывод, что в целом состояние обеспечения экономической безопасности не отвечает предъявляемым для устойчивого развития нашей страны требованиям. Как следствие, в государстве не может сформироваться благоприятная обстановка для инвестиций, а в обществе появляется недоверие к государственным институтам, которое может привести к подрыву национальной экономики и дальнейшему развитию теневой экономики.
Каким образом правовое государство, к которому относится Россия, должно действовать, чтобы защитить национальную экономику? Ответ, на первый взгляд, лежит на поверхности. Любому правовому государству присуще признание верховенства закона, который регулирует основы государственной и общественной жизни, выступает первичной основой организации и функционирования всех государственных институтов. Именно посредством этих институтов государство в
деле обеспечения экономической безопасности должно предложить и обеспечить исполнение таких правовых актов, которые позволили бы минимизировать уровень криминализации экономических отношений до социально приемлемых пределов.
Однако, как замечают исследователи, современное состояние уголовно-правовой политики России характеризуется, во-первых, отсутствием четко сформулированных и принятых на соответствующем уровне концептуальных правовых основ, направленных на защиту экономики от криминалитета. Так, например, в России до сих пор не принята стратегия экономической безопасности. Во-вторых, система уголовно-правовых норм об ответственности за преступления в сфере экономики строилась и продолжает строиться часто по образцу зарубежного законодательства без его должного изучения и осмысления, когда во главе всего процесса стоит «политическая целесообразность». Законодатель, исходя из «политической необходимости», формирует нормы права, а уже затем, по вступившим в силу законам, наука обосновывает правильность принятых решений и предлагает правоприменителю «пристроить» его к реалиям жизни. По нашему мнению, только реализация принципа научной обоснованности уголовной политики позволит разработать как полноценную концептуальную основу, так и конкретные пути, методы и средства борьбы с преступностью.
Безусловно, логически верным было бы, если наука на основе обстоятельного изучения и обобщения правоприменительной практики, результатов научных исследований будет предлагать те или иные изменения, регулирующие общественные отношения, а законодатель реализовывать эти предложения через нормы конкретного закона.
Исследование основных направлений уголовной политики в сфере обеспечения экономической безопасности свидетельствует об использовании полного спектра имеющихся методов: криминализация (декриминализация), пенализация (депенализация), уточнение уголовно-правовых положений, дифференциация и индивидуализация ответственности за совершение преступлений экономической направленности.
При общей тенденции гуманизации уголовного законодательства в сфере экономики законодателем был принят целый ряд законодательных актов, направленных на совершенствование уголовно-
правовых норм, предусматривающих уголовную ответственность за преступления в сфере экономики.
Изменения коснулись декриминализации отдельных составов преступлений (например, исключена ст. 173 УК РФ «Лжепредпринимательство», ст. 200 УК РФ «Обман потребителей», ст. 188 УК РФ «Контрабанда», в ст. 171 УК РФ «Незаконное предпринимательство» отменена уголовная ответственность за нарушение лицензионных требований).
Предусмотрена возможность (ст. 76.1 УК РФ «Освобождение от уголовной ответственности по делам о преступлениях в сфере экономической деятельности») и впоследствии расширен перечень составов преступлений в сфере экономической деятельности, при совершении которых впервые небольшой или средней тяжести, лицо освобождается от уголовной ответственности при условии возмещения ущерба и перечисления в федеральный бюджет денежного возмещения. Была уточнена редакция диспозиций ряда норм (например, ст. ст. 169, 171, 178, 238 УК РФ), в некоторых случаях расширено (например, ст. ст. 185, 196, 198, 199 УК РФ), а в некоторых - сужено содержание диспозиций (например, ст. ст. 174.1, 197 УК РФ).
Ряд статей дополнены квалифицированными и особо квалифицированными составами (ст. ст. 158, 159, 174, 171.1, 180, 183, 185, 194, 195, 198, 199 УК РФ и др.).
В процессе депенализации было увеличено количество альтернативных наказаний в рамках одной статьи, увеличены или расширены размеры санкций за отдельные виды экономических преступлений (например, ст. ст. 159, 170, 171, 172, 173, 174, 174.1, 186 - 189 УК РФ и др.); снижен верхний предел санкций (например, ст. ст. 171, 191 УК
РФ);
Повышены пороги крупного и особо крупного ущерба для отдельных составов преступлений в сфере экономической деятельности (например, ст. ст. 185, 185.1-185.6 УК РФ). Из санкций статей за экономические преступления была исключена конфискации имущества. В то же время по ряду статей (например, ст. 256 УК РФ) ужесточена уголовная ответственность.
По справедливому замечанию специалистов [Васин 2013, с. 219], появление новых форм и методов совершения экономических преступлений, совершенствование способов совершения преступлений,
привело к увеличению числа статей, охраняющих одни и те же отношения. Характерным примером была криминализация Федеральным законом от 29 ноября 2012 г. № 207-ФЗ «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и отдельные законодательные акты Российской Федерации» некоторых видов мошенничества как самостоятельных преступлений. Не успели нормы вступить в силу, а практика уже стала указывать на проблемы реализации уголовно-правовых норм о мошенничестве, связанные с конкуренцией уголовно-правовых норм, отграничением мошенничества от смежных составов преступлений, квалификации мошенничества по совокупности с другими преступлениями и др.
Вместе с тем были предприняты меры, направленные на ужесточение уголовной ответственности за коррупционные преступления. В частности, в ст. 184 «Оказание противоправного влияния на результат официального спортивного соревнования или зрелищного коммерческого конкурса», ст. 204 «Коммерческий подкуп», ст. 290 «Получение взятки» УК РФ внесены изменения, позволяющие признавать преступлениями случаи, когда деньги, ценные бумаги, иное имущество передаются, или услуги имущественного характера оказываются, или иные имущественные права предоставляются не самому должностному лицу (лицу, выполняющему управленческие функции в коммерческой или иной организации), а по его указанию другому физическому или юридическому лицу.
Введена уголовная ответственность за посредничество в коммерческом подкупе, а также за обещание или предложение посредничества в коммерческом подкупе (ст. 204.1. «Посредничество в коммерческом подкупе»). При этом ответственность за коммерческий подкуп и посредничество в нем дифференцируется в зависимости от размера предмета подкупа. Определен значительный, крупный и особо крупный размеры коммерческого подкупа. Также устанавливается уголовная ответственность за коммерческий подкуп, дачу или получение взятки, размер которых не превышает 10 тыс. рублей (ст. 204.2 «Мелкий коммерческий подкуп», ст. 291.2 «Мелкое взяточничество»).
Проведенный анализ уголовно-правовых норм, предусматривающих ответственность за экономические преступления, объем и характер предпринимаемых уголовно-правовых мер, носящих иногда бессистемный характер, наряду со сведениями о состоянии борьбы
с экономической преступностью свидетельствует о наличии серьезных проблем уголовной политики государства в сфере обеспечения экономической безопасности.
Это связано, на наш взгляд, с неправильным пониманием одного из основных источников угроз экономической безопасности, исходящего со стороны организованных форм преступности.
При этом законодатель настойчиво обходит стороной кардинальное решение вопросов, касающихся минимизации воздействия на экономическую безопасность угроз, исходящих от организованной преступности.
В числе последних мер, направленных на усиление ответственности за совершение экономических преступлений в организованных формах, следует отметить включение в ряд статей (ст. ст. 171.1, 180, 185, 193 УК РФ) такого квалифицирующего признака, как совершение преступления в составе организованной группы, чего ранее не было.
Сегодня организованная экономическая преступность дестабилизирует эффективное функционирование экономической системы страны, представляя собой не только прямую угрозу экономической безопасности государства, но и национальной безопасности России в целом. Особая роль здесь принадлежит деятельности организаторов, лидеров и участников преступных сообществ (преступных организаций) как наиболее сложной формы соучастия, квалифицируемой по ст. 210 УК РФ.
В настоящее время можно говорить об устойчивом росте количества выявленных в сфере экономики преступлений, ответственность за которые предусмотрена ст. 210 УК РФ. Так, например, в 2013 г. подразделениями ЭБиПК органов внутренних дел было выявлено 43 (+65 %) преступления по ст. 210 УК РФ, по которым возбуждено 26 (удельный вес составил - 60 %) уголовных дел, установлено 86 (+377 %) лиц, их совершивших; в 2014 г. - выявлено 86 (+100 %) преступлений, по которым возбуждено 35 (или 40 %) уголовных дел, установлено 170 (+97 %) лиц, их совершивших; в 2015 г. эти цифры составили соответственно - 102 (+18 %), 38 (или 37 %) и 207 (+21 %)1.
1 См.: Сведения о результатах работы подразделений экономической безопасности противодействия коррупции органов внутренних дел Российской Федерации за 2013-2015 гг. (Форма № 495): ФКУ «ГИАЦ МВД России».
Практика свидетельствует о наличии целого ряда недостатков и пробелов, касающихся уголовно-правового противодействия организованным формам экономической преступности, восполнение которых позволило бы повысить эффективность обеспечения экономической безопасности Российской Федерации.
Так, например, в законодательстве отсутствует четкое законодательное определения преступного сообщества (преступной организации).
Как следует из содержания ч. 4 ст. 35 УК РФ, преступное сообщество (преступная организация) как форма соучастия имеет две альтернативные разновидности: а) структурированная организованная группа (организация), созданная для совместного совершения одного или нескольких тяжких либо особо тяжких преступлений для получения прямо или косвенно финансовой, или иной материальной выгоды; б) объединение организованных групп, созданное в тех же целях.
Сопоставив содержание ч. 3 (об организованной группе) и ч. 4 ст. 35 (о преступном сообществе (преступной организации)) УК РФ, мы видим, что признаками, служат указанные законодателем признаки организованной группы устойчивость, цель совершения одного или нескольких преступлений, а также специфические признаки, характерные исключительно для преступного сообщества (преступной организации) и отличающие его от организованной группы - структурированность и конкретизированная (специальная) цель - совместное совершение одного или нескольких тяжких либо особо тяжких преступлений для получения прямо или косвенно финансовой или иной материальной выгоды.
Несмотря на то, что в Постановлении Пленума Верховного Суда от 10 июня 2010 г. № 12 «О судебной практике рассмотрения уголовных дел об организации преступного сообщества (преступной организации) или участии в нем (ней)» содержатся разъяснения понятий «структурированная организованная группа», «структурное подразделение» и других признаков преступного сообщества, в практической деятельности возникают затруднения и различные подходы в их толковании и доказывании.
Дело в том, что одним из обязательных признаков структурированной организованной группы является наличие в ее составе взаимодействующих между собой в целях реализации общих преступных намерений структурных подразделений (подгрупп, звеньев и т. п.).
Больше никаких уточнений, касающихся места структурных подразделений в уголовно-правовом институте соучастия в преступлении, не приводится.
Кроме того, если в диспозиции ст. 210 УК само понятие структурного подразделения нашло свое отражение, то в ст. 35 УК законодатель, к сожалению, вообще ограничился лишь упоминанием структурированной организованной группы как формы преступного сообщества.
Кстати, последнее обстоятельство, а именно - указание на признак структурированности организованной группы как на отличительный вызывает вопросы, поскольку наличие структуры предполагается в любой иерархически построенной организованной группе.
Получается, что фактически единственным признаком, отличающим преступное сообщество от простой организованной группы, является вхождение в его состав самостоятельных, подчиненных единому руководству и действующих в рамках общих целей структурных подразделений.
Таким образом, изначально уязвимая позиция законодателя, определившего преступное сообщество через другую форму соучастия -организованную группу, и указавшего в качестве конститутивного признака данной формы соучастия на структурированность организованной группы, в итоге привела к проблемам в квалификации и самостоятельному определению именно правоприменителем содержания признака структурированности.
Поскольку любая организованная группа структурирована, что не исключает, в том числе, и звеньевой принцип ее организации, определить грань, позволяющую правоприменителю отличить: в каком случае звенья (подгруппы), входящие в состав организованной группы, являются ее структурными подразделениями, и мы имеем дело с преступным сообществом, а в каком нет, и мы имеем дело с хорошо и сложно организованной, но простой организованной группой - достаточно проблематично.
С другой стороны, когда суды признают существование преступного сообщества в форме структурированной организованной группы, в качестве его структурных подразделений выступают действующие под единым руководством организованные группы, но почему-то их в судебно-следственной практике предпочитают
называть структурными подразделениями преступного сообщества, а не вести речь о такой форме преступного сообщества, как объединение организованных групп.
Все вышеизложенное свидетельствует о том, что конечный результат в виде обвинительного приговора суда по ст. 210 УК во многом зависит от «красноречивой трактовки» уголовно-правовых признаков существующих форм соучастия со стороны сотрудников следственных подразделений.
Возникает вопрос по поводу установления законодателем в ч. 4 ст. 35 УК РФ преступного сообщества (преступной организации) в качестве формы соучастия в одном ряду с нормами о группе лиц, группе лиц по предварительному сговору и об организованной группе.
В то же время совершение преступления в составе преступного сообщества (преступной организации), в отличие от других форм соучастия, не используется в качестве квалифицирующего признака для усиления уголовной ответственности в ряде составов Особенной части УК РФ ч. 7 ст. 35 УК РФ, а образует самостоятельный состав преступления, регламентированный ст. 210 УК РФ.
В конечном счете при квалификации преступлений по ст. 210 УК РФ по совокупности с иными составами сегодня идет двойной учет разных форм соучастия и применяется аналогия закона.
На наш взгляд, как правовая конструкция преступное сообщество может существовать только оперируя языком действующего УК РФ, в виде объединения двух и более организованных групп, действующих под единым руководством, совершенно закономерно представляющего собой наиболее общественно опасную форму соучастия высшего организационно-иерархического и функционального уровня.
Кроме того, такой подход к форме функционирования преступного сообщества снимет вопросы, возникающие периодически у специалистов, сетующих на то, что в соответствии с разъяснениями Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 10 июня 2010 г. № 12 «О судебной практике рассмотрения уголовных дел об организации преступного сообщества (преступной организации) или участия в нем (ней)» при совершении участником преступного сообщества (преступной организации) тяжкого или особо тяжкого преступления его действия подлежат квалификации по совокупности преступлений, предусмотренных ч. 2 ст. 210 УК РФ и соответствующей частью
(пунктом) статьи Уголовного кодекса Российской Федерации, с учетом квалифицирующего признака «организованная группа» (п. 16 Постановления). Представляется, что в случае функционирования преступного сообщества в форме объединения организованных групп никаких противоречий при ныне существующей технике применения уголовного закона при квалификации не возникнет.
В вопросе совершенствования борьбы с преступными сообществами (преступными организациями) экономической направленности не теряет своей актуальности вопрос об изменении введенного законодателем признака цели создания преступного сообщества (преступной организации), отграничивающего его от организованной группы и указывающего на совместное совершение одного или нескольких тяжких либо особо тяжких преступлений для получения прямо или косвенно финансовой, или иной материальной выгоды.
В то же время анализ уголовно-правовых норм показывает, что основную массу преступлений экономической направленности составляют деяния небольшой и средней тяжести, что позволяет уйти от уголовной ответственности по ст. 210 УК РФ организаторам и лидерам ПС (ПО) экономической направленности.
Другим, не менее актуальным, вопросом является «жизнеспособность» ч. 4 ст. 210 УК РФ, введенной Федеральным законом № 377 от 27 декабря 2009 г., позволяющей привлекать к уголовной ответственности лидеров преступной среды, занимающих высшее положение в преступной иерархии («воров в законе» и других авторитетов преступного мира). Используемые законодателем понятия «высшее положение», «преступная иерархия» не находят своего разъяснения в уголовном праве, по своей сущности являются криминологическими. На практике данная норма пока так и не нашла своего применения, поскольку сама постановка вопроса и доказательствах принадлежности лица именно к высшей, а не какой другой ступени преступной иерархии, весьма сомнительна. Разъяснения Пленума Верховного Суда Российской Федерации, содержащиеся в п. 24 Постановления от 10 июня 2010 г. № 12 «О судебной практике рассмотрения уголовных дел об организации преступного сообщества (преступной организации) или участии в нем (ней)», согласно которым «о лидерстве такого лица в преступной иерархии может свидетельствовать и наличие связей с экстремистскими и (или) террористическими организациями
или наличие коррупционных связей и т. п.», также не дают ответа на этот вопрос.
Анализ всех вышеприведенных спорных вопросов, возникающих у правоприменителя в процессе выявления и раскрытия преступлений, совершаемых организованными группами и преступными сообществами, позволяет в качестве первоочередной обозначить задачу технико-юридического конструирования рассмотренных выше норм таким образом, чтобы использование оценочных признаков, часто имеющих исключительно криминологический характер, было сведено к минимуму.
Представляется целесообразным вынести на обсуждение Пленума расширенный круг вопросов, связанных с судебной практикой рассмотрения уголовных дел о об организации преступного сообщества или участия в нем, включив туда вопросы, связанные с совершением преступлений в составе организованной группы и разграничением ее от преступного сообщества (преступной организации), чтобы исключить в дальнейшем возможность субъективного толкования данных норм.
Поскольку организованная преступность представляет собой масштабную угрозу экономической безопасности России концептуальные установки уголовной политики в данной сфере, на наш взгляд, должны быть ориентированы, прежде всего, на выработку эффективных мер противодействия существующим формам организованной преступности.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
Васин Ю. Г. О некоторых современных тенденциях уголовно-правовой политики в сфере борьбы с экономической преступностью // Пробелы в российском законодательстве. Юридический журнал. Государственные и правовые науки. 2013. № 6. С. 217-222. Указ Президента РФ от 31 декабря 2015 г. № 683 «О стратегии национальной безопасности Российской Федерации» // Собрание законодательства Российской Федерации. 2016. № 1. ст. 212.
