CC BY
33УДК 343.7 DOI 10.25724/VAMVD.KMNO
ББК 67.408.121
В. Ю. Батурин, М. Е. Пахомов
УГОЛОВНАЯ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ ЗА УМЫШЛЕННОЕ УНИЧТОЖЕНИЕ
И ПОВРЕЖДЕНИЕ ЧУЖОГО ИМУЩЕСТВА: ИСТОРИЧЕСКИЙ АСПЕКТ
С момента зарождения наше государство охраняло имущественные правоотношения. В данной статье рассматриваются положения основных нормативных правовых документов российского законодательства, устанавливавших ответственность за уничтожение и повреждение чужого имущества. Проводится исторический анализ особенностей систематизации уголовно-правовых норм, касающихся уничтожения и повреждения чужого имущества, в различных законодательных актах России. Рассматриваются особенности разделения норм в зависимости от их отраслевой принадлежности, специфика санкций. Проводится исследование дифференциации юридической ответственности в уголовном законодательстве XVII—XVIII вв., выделяются нормы, касающиеся умышленного уничтожения и повреждения чужого имущества. Раскрываются особенности разделения деяний в зависимости от объекта, предмета преступного посягательства в уголовном законодательстве XIX — начала XX в. Анализируется уголовное законодательство советского периода, изучается развитие системы норм, устанавливающих ответственность за рассматриваемые деяния. Дается характеристика положений ст. 167 современного Уголовного кодекса Российской Федерации.
Целью статьи является исследование проблем установления уголовной ответственности за уничтожение и повреждение чужого имущества на различных этапах формирования уголовного законодательства России, а также определение их роли в формировании современной уголовно-правовой нормы.
Ключевые слова: уголовная ответственность, уничтожение или повреждение имущества, чужое имущество, поджог, квалифицирующие признаки, объект преступления, предмет преступления, способ совершения преступления, мотив преступления, значительный ущерб, тяжкие последствия.
V. Yu. Baturin, M. E. Pakhomov
CRIMINAL LIABILITY FOR INTENTIONAL DESTRUCTION OR DAMAGE
TO PROPERTY BELONGING TO ANOTHER: HISTORICAL PERSPECTIVE
Since its emergence, our state has been protecting legal property relations. This article considers the provisions of the main regulatory documents of Russian legislation establishing liability for destruction or damage to property belonging to another. A historical analysis of the systematization of criminal law norms relating to destruction or damage to property belonging to another is carried out in various legislative acts of Russia. The aspects of norms separation based on their industry affiliation and sanctions specifics are considered. A study of the differentiation of legal liability in the criminal legislation of the XVII—XVIII centuries is conducted, the norms concerning intentional destruction and damage to property belonging to another are highlighted. The aspects of acts separation based on the object and target of a criminal offense in the criminal law of the XIX — early XX centuries are explored. The criminal legislation of the Soviet period is analyzed, the development of the system of norms considering responsibility for the acts under examination is studied. The article describes the provisions of Article 167 of the modern Criminal Code of the Russian Federation.
The purpose of the article is to study the problems of criminalizing the destruction and damage to property belonging to another at various stages of the Russian criminal legislation establishment, as well as determining their role in the modern criminal law establishment.
Key words: criminal liability, destruction or damage to property, property belonging to another, act of arson, qualifying features, object of crime, target of crime, method of crime commitment, motive of crime, significant damage, grave consequences.
Собственность во все времена находилась под защитой государства. Об этом наглядно свидетельствует исторический анализ наиболее важных источников уголовного права России, а также научных работ [1, с. 18; 2, с. 15]. В процессе своего развития российская государственность находилась в зависимости от различных условий существования общества, но внимание защите собственности уделялось всегда. Сохранность различных видов имущества, как государственного, так и личного, обеспечивалось различными мерами государственного воздействия, одной из которых являлось установление ответственности за подобные деяния, к которым в основном относились хищения, а также уничтожение и повреждение чужого имущества.
Русская Правда, написанная в XI в., является первым документом, в котором можно обнаружить положения, касающиеся ответственности за уничтожение и повреждение имущества. В частности, ст. 18 Краткой редакции указанного документа предусматривает назначение штрафа за порчу чужого имущества, ст. 32 также предусматривает штраф за сожжение княжеской борти [3, с. 78—79; 4, с. 77—78].
За сожжение гумна в ст. 83 Пространной редакции Русской Правды предусмотрена ответственность в виде выдачи на поток, конфискации имущества, выплаты убытков потерпевшему и выдачи князю, а в ст. 84 содержится положение, которое говорит о наложении штрафа и возмещении хозяину ущерба при умышленном уничтожении скотины [3, с. 117]. Эти деяния можно отнести к преступлениям, поскольку предусмотрено конкретное наказание за их совершение. Однако Краткая редакция содержит по большей части гражданско-правовые деликты, поскольку в основном предусматривается возмещение причиненного ущерба.
Другой документ, который появился позже и содержит положения уголовного права, — это Судебник 1497 г. При ознакомлении с ним видно, что серьезным деянием являлось совершение поджога. Статья 9 Судебника устанавливала наказание в виде смертной казни за совершение поджога [5, с. 76]. Схожие положения можно найти в Судебнике 1550 г., ст. 61 которого аналогична рассмотренной ранее [6, с. 117]. Текстом Судебника 1550 г. также была предусмотрена как уголовная, так и гражданско-правовая ответственность.
Постепенное накопление знаний в области уголовного права способствовало появлению
Соборного уложения 1649 г., в котором наблюдается попытка произвести систематизацию норм на основе выделения объекта преступления.
В главе 2, которая посвящена защите государственной чести и здоровья, можно встретить положения, предусматривающие наказание за совершение поджога. Однако здесь поджог рассматривается не как покушение на имущество государя, а как гораздо более серьезное преступление. В статье 4 содержатся положения, устанавливающие наказание за умышленный поджог города или дворов в виде смертной казни через сожжение [7, с. 53]. Наказание, безусловно, очень жестокое, поскольку по смыслу нормы можно понять, что в этом случае поджог — это одна из форм государственной измены.
Следующая статья, которую хотелось бы отметить, — это ст. 223, текст которой предусматривает три различных случая причинения ущерба при пожаре: 1) умышленное причинение вреда («на-рошным делом»); 2) неосторожное деяние («пастуховым небрежением»); 3) невиновное причинение ущерба («учинится без хитрости») [7, с. 87]. Проведя анализ санкций за рассматриваемые деяния, содержащихся в данной статье, можно сделать вывод, что первые два случая относятся к преступлениям, поскольку предусматривают подобие штрафа в виде взыскания денежных средств в пользу государя. А штраф, как известно, является уголовным наказанием.
Жестче наказание предусматривала ст. 228, поскольку в ней речь шла о более опасном виде порчи имущества [7, с. 88]. В тексте говорилось о назначении наказания в виде казни через сожжение за совершение поджога из-за вражды. При этом указывалось, что преступление должно быть совершено умышленно, иметь мотив, и, как следствие, наказание за него суровее, чем в ст. 223, поскольку в ст. 223 оговаривается неосторожное совершение деяния, а в ст. 228 — умышленное.
Интересны положения ст. 202, в которой говорится об угрозе поджога или причинения другого ущерба [7, с. 84]. За данное деяние человек, который высказывал угрозы, должен быть взят на поруки для предотвращения такого поступка. Поскольку угроза совершения поджога была выделена Уложением в качестве отдельной статьи, можно сделать вывод о том, что совершение умышленного поджога считалось очень опасным преступлением.
Анализируя текст Соборного уложения, можно прийти к выводу, что во время его действия законодатель произвел дифференциацию ответственности, которая предусматривалась за совершение
различных деяний, исходя из различных объектов, предметов, формы вины, а также включил в перечень преступлений угрозу совершения поджога. Кроме того, законодателем обозначены ситуации, при которых лицо освобождалось от уголовной ответственности, — это невиновное причинение вреда. Кроме того, производилось отграничение гражданско-правовых деликтов от деяний, имеющих статус преступлений.
Последующее появление и укрепление абсолютной монархии, появление права частной собственности способствовало возникновению в 1715 г. нового свода норм уголовного права — Артикула воинского Петра I, который был создан для регулирования правоотношений при несении воинской службы, т. е. в армии. Вопросы охраны военного имущества оговаривались в гл. 6 «О воинских припасах, ружье, мундире, о потрате, и небрежении онаго» [8, с. 763]. Примечательно, что данный документ состоял не из статей, а из артикулов.
Артикул 87 охранял противопожарную безопасность и предусматривал последствия за ее нарушение [8, с. 767—768]. Текст статьи обязывал обращаться со свечами и огнем очень бережно, чтобы предотвратить неблагоприятные последствия в виде уничтожения и повреждения имущества при пожаре. Толкование к данному артикулу содержит две пометки: об умышленном совершении деяния, при котором назначалось наказание поджигателю, и о невиновном причинении вреда, при котором лицо освобождалось от наказания. Последнее положение является прообразом ч. 1 ст. 28 ныне действующего Уголовного кодекса РФ.
Глава 21 «О зажигании, грабительстве и воровстве» [8, с. 786—787] содержала интересующие нас артикулы со 178 по 181. Текст артикулов говорит о дифференциации ответственности за уничтожение и повреждение имущества в зависимости от предмета, способа совершения преступления, мотивов, целей, формы вины.
Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. явилось прогрессивным для своего времени сводом норм уголовного права. Данный документ состоял из Общей и Особенной частей; последняя подразделялась на одиннадцать разделов в зависимости от объекта, на который осуществлялось посягательство.
Анализируемы нами нормы, связанные с уничтожением и повреждением имущества, отмечаются разнообразием. Они находились, в зависимости от объекта посягательства, в различных разделах. Однако не все имевшиеся преступления были отнесены законодателем к посягательствам
на имущественные правоотношения. До рассмотрения деяний, о которых мы рассуждаем, необходимо отметить, что в Уложении уничтожение или повреждение имущества выступало в виде различного рода признаков: 1) в качестве деяний; 2) последствий; 3) способа совершения определенных преступлений.
Следующая изучаемая нами группа норм содержалась в разделе 5. Статьей 382 устанавливалось наказание за умышленное повреждение вверенного казенного имущества [9, с. 271].
Раздел 10, охранявший жизнь, здоровье и честь людей, содержал гл. 9 «Об угрозах». В частности, ст. 2035 предполагала наложение наказания за угрозу совершения поджога жилища либо иных предметов собственности. В случае, если не находилось доказательств умысла, виновный подлежал заточению в тюрьму на срок 3—6 месяцев за письменные угрозы и на срок 3—12 недель, если угроза была высказана на словах. В случае если такая угроза была высказана для совершения вымогательства, то наказание было более жестоким. Часть 2 ст. 2036 за угрозу имущественным ущербом (кроме поджога) предусматривала относительно мягкое наказание, которое ужесточалось (ч. 3 ст. 2036) в случае использования угрозы для вымогательства.
Таким образом, угроза уничтожения и повреждения чужого имущества рассматривалась в качестве как самостоятельного деяния, так и способа совершения другого преступления.
Раздел 12 был посвящен защите собственности частных лиц. Первое отделение, которое состояло из 11 статей, было посвящено совершению поджога, который являлся очень опасным способом совершения преступления. Статьей 2106 было предусмотрено наказание за умышленное уничтожение жилого здания. Статья 2107 содержала различные обстоятельства или, если использовать современную терминологию, квалифицирующие признаки.
Наказание ужесточалось в зависимости от объекта преступления, в случае если был причинен вред жизни и здоровью людей, от наличия рецидива, соучастия, от времени совершения преступления. Под особой охраной находились церкви, принадлежавшие государю. Наказание ужесточалось в случае доказательства совершения поджога в нескольких местах с целью сжечь весь город. Если было известно, что ранее виновным совершалось подобное преступление, то был налицо рецидив. Более серьезное наказание назначалось за поджог здания суда, учебного заведения,
библиотеки, а также за поджог, совершенный группой лиц.
Наказание предусматривалось ст. 2113—2115 за умышленное уничтожение и повреждение чужого имущества способом поджога: лесных насаждений, полей с пшеницей, складов, сена, сада, дров и т. д. Причинение ущерба пожаром по неосторожности описывалось в ст. 2116.
Из текста Уложения следует, что в особую группу выделялись некоторые из способов повреждения или уничтожения чужого имущества. Современный законодатель такие способы называет общеопасными. В качестве предмета преступления выступала недвижимость, а также иное движимое имущество.
Несмотря на сложность текста и излишнюю казуистичность, Уложение 1845 г. рассматривало большую группу преступлений, связанных с уничтожением и повреждением чужого имущества. Несмотря ни на что, указанный документ являлся важным шагом на пути развития отечественного уголовного права.
Позднее нормы, которые касались ответственности за уничтожение и повреждение чужого имущества, Уголовным уложением 1903 г. были объединены в гл. 30 «О повреждении имущества, путей сообщения, предостерегательных, граничных и тому подобных знаков и иных предметов» [10, с. 182—183]. Такое упрощение было удобно для законодателя, однако оно имело и свои недостатки: в данную главу были помещены нормы, которые связаны с уничтожением и повреждением имущества, однако в которых имущественные правоотношения не имели важного значения.
В начале ХХ в. в 1922 г. впервые был принят Уголовный кодекс РСФСР [11]. Преступления, связанные с уничтожением и повреждением чужого имущества, были размещены в гл. 6 и 7 Особенной части Кодекса. Глава 6 «Имущественные преступления» включала ст. 196, устанавливающую уголовную ответственность за уничтожение и повреждение имущества умышленно, которое принадлежало предприятию, учреждению либо конкретному лицу. Статья 197 предусматривала более суровое наказание за такие же умышленные действия путем поджога, затопления либо иным общеопасным способом.
Следовательно, дифференциация ответственности исследуемых деяний происходила в зависимости от объекта, способа и обстановки совершения преступления.
Отдельной статьей выделялась угроза уничтожения имущества как способ совершения пре-
ступления (ст. 194 — вымогательство), данная норма располагалась в главе, посвященной имущественным преступлениям.
В дальнейшем Декрет ВЦИК и СНК РСФСР от 24 августа 1925 г. [12, с. 196—197] внес в Уголовный кодекс РСФСР 1922 г. ст. 92-а, которая дифференцировала ответственность по имущественным преступлениям в зависимости от принадлежности их частным лицам либо государственным учреждениям. Это было связано со стремлением властей укрепить свои позиции и навести жесткий порядок. Таким образом, указанная статья предусматривала уголовную ответственность за истребление государственного и общественного имущества. Обстоятельства, как приостановление производства, неоднократность совершения деяния, нанесение существенного вреда государственным учреждениям выступали в качестве квалифицирующих признаков. Названным Декретом был уточнен предмет преступления (ст. 196).
Уголовный кодекс РСФСР 1926 г. [13] изначально содержал 4 статьи, которые предполагали наказание за уничтожение и повреждение имущества. Особенная часть включала гл. 2, которая состояла из преступлений против порядка управления. Статья 79 предусматривала уголовную ответственность за умышленное истребление или повреждение имущества, которое принадлежало государственным предприятиям и учреждениям и кооперативным, профессиональным и другим, т. е. общественным, организациям. Квалифицирующими признаками выступали: неоднократность преступления, прерывание производства или иной существенный вред государству. Основным объектом таких деяний с точки зрения законодателя выступал порядок управления, а не имущественные правоотношения. Можно подвергнуть критике данную позицию законодателя, однако такая логика диктовалась особенностями времени, в котором был принят данный кодекс.
Ответственность за умышленное истребление или повреждение имущества, которое находилось в собственности частных лиц, предусматривалась ст. 175, которая находилась в гл. 7 «Имущественные преступления». «Меры социальной защиты» или, говоря современным языком, наказание было менее строгим, чем в ст. 79, суровая мера наказания назначалась за совершение данного преступления путем затопления либо при помощи поджога. Часть 3 ст. 79 содержала также квалифицирующий признак, который влек наказание за совершение преступления общеопасным способом, если при этом пострадали люди.
По большей части в тексте Уголовного кодекса РСФСР 1926 г. акцент был сделан на охрану не имущественных правоотношений, а других ценностей. Об этом говорят внесенные в него многочисленные поправки и дополнения, которые в основном затрагивали контрреволюционные посягательства, а также посягательства, направленные против порядка управления.
В тексте Уголовного кодекса РСФСР 1960 г. [14] можно обнаружить расширенную структуру статей, посвященных различного рода посягательствам, связанным с уничтожением и (или) повреждением имущества. Дифференциация, проведенная на основании выделения объекта преступления, прослеживается в ст. 98, 99, 149 и 150. В статье 98 и 99 объектом являются отношения социалистической собственности; в ст. 149 и 150 — отношения личной собственности. Происходило также разделение формы вины: в ст. 98 и 149 ответственность установлена за умышленное деяние, в ст. 99 и 150 — за неосторожное.
В тексте ст. 98 назначалось наказание за умышленное уничтожение или повреждение имущества. Квалифицирующими признаками являлись: совершение деяния путем поджога либо другим общественно опасным способом; человеческие жертвы; крупный ущерб; другие тяжкие последствия. Умышленное уничтожение или повреждение леса при помощи поджога было предусмотрено ч. 2 ст. 98 и каралось более жестко. Наказание усиливалось, поскольку специфичен был предмет, а также способ совершения деяния. В случае если были уничтожены леса либо они были серьезно повреждены при неосторожном обращении с огнем, а также при небрежном уничтожении или повреждении имущества, принадлежавшего государству либо обществу, если это влекло гибель людей, данные деяния предполагали наступление уголовной ответственности.
Наступление ответственности за причинение ущерба личному имуществу происходило только при наличии значительного ущерба. Квалифицирующими признаками в ч. 2 ст. 149 выступали: совершение поджога, общественно опасный способ, гибель людей и др. В случае если результатом неосторожного деяния явилась гибель людей либо другие тяжкие последствия, также наступала уголовная ответственность.
Защите государственного имущества придавалось первостепенное значение в отличие от собственности граждан, что очевидно вытекает из анализа назначаемых наказаний.
Современная редакция Уголовного кодекса Российской Федерации принята Государственной
Думой 24 мая 1996 г. В настоящий момент уголовная ответственность за умышленное уничтожение и повреждение чужого имущества установлена ст. 167. В 2003 г. редактированию подверглась ч. 2 ст. 167.
В 2011 г. Федеральным законом от 7 декабря 2011 г. № 420-ФЗ «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и отдельные законодательные акты Российской Федерации» изменена санкция, предусматривающая уголовную ответственность по ст. 167 данного кодекса.
Таким образом, можно сделать вывод о том, что формирование уголовно-правового запрета умышленного уничтожения и повреждения чужого имущества в России имеет многовековую историю. Изучение отечественного уголовного законодательства показывает, что случаи совершения данного вида общественно опасного деяния были известны еще с древних времен. В ранних документах законодатель не производил разделения норм в зависимости от их отраслевой принадлежности, четко не разделялись и санкции, однако проведенный анализ позволяет утверждать, что части деяний присваивался статус преступлений.
Законодательство, содержащее нормы уголовного права конца XIX — начале XX в., приняло системный вид, более четко были детализированы предписания, которые касались уничтожения и повреждения чужого имущества. Деяния дифференцировались в зависимости от объекта, предмета и др. Уложение 1845 г. содержало излишне детализированные нормы, которые были размещены в различных разделах и главах документа, что усложняло правоприменительную деятельность. Данные недостатки были исправлены Уложением 1903 г., в котором преступления рассматриваемого вида содержались в одной главе.
В период существования советского государства, несмотря на то что исторический опыт законодателем был учтен не в полной мере, произошло развитие системы норм, предусматривающих ответственность за уничтожение или повреждение имущества. В конечном итоге Уголовный кодекс РСФСР 1960 г. включил в себя довольно логичную структуру норм, устанавливающих наказание за рассматриваемые преступления.
Историческая преемственность деятельности законодателя прослеживается в схожести действующих уголовно-правовых норм Уголовного кодекса Российской Федерации, регламентирующих уголовную ответственность за уничтожение и повреждение чужого имущества, с основными положениями Кодекса 1960 г.
1. Семененко Г. М. Криминологическая характеристика и предупреждение умышленного уничтожения или повреждения чужого имущества: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Саратов: Сарат. гос. юрид. академия, 2014. 28 с.
2. Джангуразов М. А. Преступления, связанные с уничтожением или повреждением имущества: законотворческий, теоретический и правоприменительный аспекты: автореф. . дис. канд. юрид. наук. Краснодар: Краснодар. ун-т МВД России, 2014. 26 с.
3. Памятники русского права. Вып. 1: Памятники права Киевского государства. X—XII вв. / под ред. С. В. Юшкова. М.: Гос. изд-во юрид. лит., 1952. 288 с.
4. Юшков С. В. Русская Правда. Происхождение, источник, ее значение / под ред. О. И. Чистякова. М.: Зерцало-М, 2002. 400 с.
5. Штамм С. И. Судебник 1497 года: учеб. пособие по истории государства и права СССР. М.: Гос. изд-во юрид. лит., 1955. 112 с.
6. Хрестоматия по истории России: учеб. пособие / авт.-сост. А. С. Орлов, В. А. Георгиев, Н. Г. Георгиева [и др.]. М.: Проспект, 2013. 592 с.
7. Хрестоматия по истории государства и права России: учеб. пособие / сост. Ю. П. Титов. М.: ТК Велби: Проспект, 2004. 472 с.
8. Законодательство Петра I. М.: Юрид. лит., 1997. 880 с.
9. Российское законодательство X—XX веков. Т. 6: Законодательство первой половины XIX века / под общ. ред. О. И. Чистякова. М.: Юрид. лит., 1988. 432 с.
10. Васильев А. В. Законодательство и правовая система дореволюционной России: учеб. пособие / под ред. С. А. Комарова. СПб.: Питер, 2004. 224 с.
11. Уголовный кодекс РСФСР 1922 года // СУ. 1922. № 79. Ст. 674.
12. Сборник документов по истории уголовного законодательства СССР и РСФСР (1917—1952 года) / под ред. И. Т. Голякова. М.: Гос. изд-во юрид. лит., 1953. С. 196—197.
13. Уголовный кодекс РСФСР 1926 года // СУ. 1926. № 80. Ст. 600.
14. Уголовный кодекс РСФСР (РФ) 1960 года // Бытко Ю. И., Бытко С. Ю. Сборник нормативных актов по уголовному праву России X—XX веков: в 3 т. Саратов: Изд-во СГАП, 2005.
© Батурин В. Ю., Пахомов М. Е., 2019
1. Semenenko G. M. Criminological characteristics and prevention of intentional destruction or damage to property belonging to another. Abstract of dissertation of the candidate of juridical sciences. Saratov: Saratov State Law Academy; 2014: 28 p.
2. Dzhangurazov M. A. Crimes related to the destruction or damage to property: legislative, theoretical and law enforcement aspects. Abstract of dissertation of the candidate of juridical sciences. Krasnodar: Krasnodar University of the Ministry of Internal Affairs of Russia; 2014: 26 p.
3. Monuments of Russian law. First issue. Monuments of the Kiev state law. X—X.. centuries. Ed. by S. V. Yushkov. Moscow: State Publishing House of Legal Literature; 1952: 288 p.
4. Yushkov S. V. Russkaya Pravda. Its origin, source and meaning. Ed. by O. I. Chistyakov. Moscow: ICD "Zerkalo-M"; 2002: 400 p.
5. Shtamm S. I. Code of Justice of 1497: study guide on the USSR state history and law. Moscow: State Publishing House of Legal Literature; 1955: 112 p.
6. Chrestomathy on the history of Russia. Study guide. Ed. by A. S. Orlov, V. A. Georgiev, N. G. Georgieva (et al). Moscow: Prospect; 2013: 592 p.
7. Chrestomathy on the history of state and law of Russia. Study guide. Comp. by Yu. P. Titov. Moscow: TK Velby, Publishing House Prospect; 2004: 472 p.
8. Legislation of Peter I. Moscow: Legal literature; 1997: 880 p.
9. Russian legislation of the 10th-20th centuries. Vol. 6. Legislation of the first half of the XIX century. General ed. by O. I. Chistyakov. Moscow: Legal literature; 1988: 432 p.
10. Vasiliev A. V. Legislation and the legal system of pre-revolutionary Russia: study guide. Ed. by S. A. Komarov. St. Petersburg: Peter; 2004: 224 p.
11. Criminal Code of the RSFSR of 1922. SU. 1922; No. 79; Art. 674.
12. Collection of documents on the history of the criminal legislation of the USSR and the RSFSR (1917—1952). Ed. by I. T. Golyakov. Moscow: State Publishing House of Legal Literature; 1953: 196—197.
13. The Criminal Code of the RSFSR of 1926. SU. 1926; No. 80; Art. 600.
14. The Criminal Code of the RSFSR (RF) of 1960. Bytko Yu. I., Bytko S. Yu. Collection of normative acts on criminal law of Russia of the 10th-20th centuries. Saratov: SGAP; 2005.
© Baturin V. Yu., Pakhomov M. E., 2019
Батурин Вячеслав Юрьевич,
начальник кафедры тактико-специальной подготовки Волгоградской академии МВД России, кандидат юридических наук, доцент; 8-904-775-02-01
Пахомов Михаил Евгеньевич,
старший преподаватель кафедры тактико-специальной подготовки Волгоградской академии МВД России; e-mail: pakhomoff.mikhail@yandex.ru
Baturin Vyacheslav Yurevich,
head of the tactical and special training of the Volgograd Academy of the Ministry of the Interior of Russia, candidate of juridical sciences, docent; 8-904-775-02-01
Pakhomov Mikhail Eugenievich,
senior lecturer at the tactical and special training
of the Volgograd Academy of the Ministry
of the Interior of Russia,
e-mail: pakhomoff.mikhail@yandex.ru
* * *
