CC BY
212
применить пожизненное лишение свободы. Что же касается причинения иных тяжких последствий, то к ним могут быть отнесены физические последствия только в виде тяжкого вреда здоровью, а причинение легкого или средней тяжести вреда здоровью как последствий, не относимых к категории тяжких, охватывается основным составом террористического акта. К иным тяжким последствиям относятся также особо крупный имущественный ущерб, а также вред организационного (нарушение режима работы транспорта, связи, крупных предприятий и т. д.), демографического (массовый исход населения из мест совершения террористических актов) и иного характера. Наступление подобных последствий обосновывает квалификацию террористического акта по ч. 3 ст. 205 УК независимо от формы вины.
Следовательно, из ч. 3 ст. 205 УК следует исключить слова:
«повлекли по неосторожности смерть человека или иных».
Амосов А. Е.,
аспирант Владимирского государственного университета
УГОЛОВНАЯ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ ЗА НЕЗАКОННЫЕ ЗАКЛЮЧЕНИЕ ПОД СТРАЖУ И СОДЕРЖАНИЕ ПОД СТРАЖЕЙ: ПРОБЛЕМА ТОЛКОВАНИЯ ЗАКОНОДАТЕЛЬНОГО ТЕКСТА
Состав незаконного задержания, заключения под стражу или содержания под стражей известен российскому уголовному праву с самых истоков выделения в особую группу посягательств на личную свободу человека. Обусловлено это тем, что данные деяния посягают на свободу человека посредством использования авторитета и полномочий публичной власти, подрывая тем самым доверие граждан к правоохранительной и судебной системам и представляя как следствие особую общественную опасность.
Уголовная ответственность за заведомо незаконное задержание, заключение под стражу или содержание под стражей предусмотрена в ст. 301 действующего УК. Несмотря на то, что в целом данная норма сформулирована достаточно удачно, в ее толковании и применении вместе с тем есть ряд спорных моментов.
Одним из таких моментов является принципиальная возможность привлечения к уголовной ответственности за заведомо незаконное заключение под стражу именно по ч. 2 ст. 301 УК.
Предыстория вопроса такова. Уголовно-процессуальное законодательство советского периода последовательно относило применение меры пресечения в виде заключения под стражу (ареста) на досудебных стадиях к компетенции следственных органов или прокуратуры (ст. 143, 146, 158—159 УПК РСФСР 1923 г., ст. 11, 96, 97 УПК РСФСР 1960 г.). Лишь в 1992 г. в действовавшем тогда УПК РСФСР 1960 г. появились нормы о судебном контроле за произведенным с санкции прокурора арестом (ст. 220х—2202 УПК).
Внесудебному порядку применения данной меры пресечения корреспондировали и соответствующие нормы уголовного закона (ст. 112 УК РСФСР 1922 г., ст. 115 УК РСФСР 1926 г., ст. 178 УК РСФСР 1960 г.); в литературе к числу субъектов этих составов преступлений относились только лица, имеющие право при определенных условиях подвергать аресту или задержанию граждан1, т. е. в контексте применения меры пресечения в виде заключения под стражу — прокуроры и следователи (имея в виду УПК РСФСР 1923 г.).
Соответственно, именно на внесудебный порядок применения меры пресечения в виде заключения под стражу ориентировался и законодатель в 1996 г., формулируя в условиях действия УПК РСФСР 1960 г. и отложенного введения в действие ч. 2 ст. 22 Конституции РФ 1993 г. (п. 6 раздела второго Конституции РФ) ст. 301 ныне действующего УК. Соответственно, в литературе периода 1996—2002 гг. к числу субъектов рассматриваемого состава преступления относились прокуроры, следователи, работники органов дознания2.
В 2002 г. Конституционный Суд РФ принял постановление № 6-П по делу о проверке конституционности статей 90, 96, 122 и 216 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР в связи с жалобами граждан С. С. Маленкина, Р. Н. Мартынова и С. В. Пустовалова3. В нем, в частности, указывается следующее: «Предусмотрев..., что до приведения уголовно-процессуального законодательства в соответствие с конституционными положениями сохраняется прежний порядок ареста, содержания под стражей и задержания лица, подозреваемого в совершении преступления, Конституция Российской Федерации тем самым обязала законодателя в
1 См.: Курс советского уголовного права / редкол.: А.А. Пионтковский, П.С. Ромашкин,
В.М. Чхиквадзе. В 6 тт. Т. V: Преступления против личности, ее прав. Хозяйственные преступления. М., 1971. С. 181 (автор главы — А.А. Пионтковский); Советское уголовное право. Часть Особенная: учеб. пос. / под общ. ред. В.Д. Меньшагина, П.С. Ромашкина, А.Н. Трайнина. М., 1957. С. 327-328.
2 См., напр.: Уголовное право России. Особенная часть: учебник / отв. ред. Б.В. Здравомыс-лов. М., 1996. С. 443-444.
3 Собрание законодательства РФ. 2002. № 12. Ст. 1178.
течение переходного периода, конкретные временные границы которого ею не определялись, внести изменения в действующее законодательство, с тем чтобы нормы о применении ареста (заключения под стражу) и содержании под стражей только на основании судебного решения и о предельном 48-часовом сроке задержания лица до вынесения судебного решения вошли в качестве обязательного элемента в механизм правового регулирования применения мер процессуального принуждения. .18 декабря 2001 года принят Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации. Однако часть вторая его статьи 29, согласно которой только суд, в том числе в ходе досудебного производства, правомочен принимать решения об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу, домашнего ареста, о продлении срока содержания под стражей, а также другие нормы, касающиеся передачи судам в ходе досудебного производства по уголовному делу полномочий по применению меры пресечения в виде заключения под стражу и продлению срока содержания под стражей, .вводятся в действие лишь с 1 января 2004 года; до этого момента решения по таким вопросам по-прежнему принимает прокурор. Следовательно, до наступления указанного срока порядок внесудебного ограничения свободы и личной неприкосновенности по-прежнему сохраняется в качестве составной части правовой системы Российской Федерации, т. е. применительно к этому периоду фактически рассматривается законодателем как соответствующий Конституции Российской Федерации. .Сохранение прежнего порядка задержания и применения в качестве меры пресечения заключения под стражу является отступлением не только от провозглашенных статьями 22 (часть 2) и 46 (часть 1) Конституции Российской Федерации особых процессуальных гарантий права на свободу и личную неприкосновенность, но и от закрепленных в статьях 17 и 18 Конституции Российской Федерации принципа непосредственного действия прав и свобод человека и гражданина, обязанности Российской Федерации признавать и гарантировать их в соответствии с общепризнанными принципами и нормами международного права, не согласуется с сохраняющими свою силу правовыми позициями Конституционного Суда Российской Федерации по данному вопросу, а также несовместимо с принятыми на себя Россией обязательствами в связи с ратификацией ею Конвенции о защите прав человека и основных свобод».
Во исполнение этого постановления Конституционного Суда РФ законодателем был принят Федеральный закон от 29 мая 2002 г. № 59-ФЗ «О внесении изменений и дополнений в Федеральный закон «О введении в действие Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации»1, ус-
1 Собрание законодательства РФ. 2002. № 22. Ст. 2028.
тановивший с 1 июля 2002 г. исключительно судебный порядок применения меры пресечения в виде заключения под стражу1.
Известная максима, восходящая к римскому праву, гласит, что cessante ratione legis, cessat lex ipsa — с исчезновением основания закона исчезает сам закон. Иными словами, лица, которые могли быть исполнителями преступления по ч. 2 ст. 301 УК в части заведомо незаконного заключения под стражу, ныне таковыми не являются и исполнить объективную сторону рассматриваемого состава преступления не в состоянии.
Таким образом, по нашему мнению, данный состав преступления является в настоящий момент «мертвой» нормой или, точнее, историческим реликтом. Его «смерть» наступила именно 1 июля 2002 г., когда Конституционный Суд РФ вынес уже упомянутое постановление, в связи с чем в России в полном объеме стало гарантироваться закрепленное в Конституции РФ (ч. 2 ст. 22) право не быть заключенным под стражу и не содержаться под стражей иначе как на основании судебного решения.
Вместе с тем и в настоящее время в литературе имеет еще широкое (пожалуй, даже господствующее) распространение позиция, истолковывающая уголовный закон в соответствии с действующими нормами УПК и обходящая молчанием затронутую проблему, хотя она того, безусловно, заслуживает с позиций исторического толкования уголовного закона.
Соответственно, в таком случае к субъекту преступления относится судья, вынесший заведомо неправосудный судебный акт (постановление) о применении меры пресечения в виде заключения под стражу. Объективная сторона преступления, в свою очередь, раскрывается как нарушение законности применения меры пресечения и (или) требования обоснованности ее избрания; под законностью понимается соблюдение норм уголовно-процессуального законодательства, регламентирующих порядок применения меры пресечения и продления срока ее действия, а под обоснованностью — наличие в материалах уголовного дела сведений, которые подтверждают необходимость применения заключения под стражу в качестве меры пресечения. Таким образом, незаконным считается заключение под стражу, если: а) отсутствуют указанные в законе основания для этого; б) нарушаются правила и порядок избрания данной меры пресечения. Конкретно это может выражаться в заключении под стражу лица, обвиняемого
1 Заключение под стражу без судебного решения возможно лишь на основании ч. 2 ст. 466 УПК при разрешении вопроса об экстрадиции. В соответствии с данной нормой, если к запросу о выдаче лица прилагается решение судебного органа иностранного государства о заключении лица под стражу, то прокурор вправе подвергнуть это лицо домашнему аресту или заключить его под стражу без подтверждения указанного решения судом Российской Федерации. Соответственно, незаконные действия прокурора в такой ситуации как не посягающие на интересы российского правосудия подлежат квалификации по ст. 286 УК.
в совершении преступления, наказание за которое не предусматривает лишение свободы; в отсутствии определения суда и т. п.1.
Среди ученых, поднимавших проблему толкования ч. 2 ст. 301 УК в контексте действующих норм УПК, следует упомянуть, к примеру, Ю. И. Кулешова, предлагающего переформулировать заведомо незаконное заключение под стражу в состав заведомо незаконного возбуждения ходатайства о заключении под стражу или продления срока содержания под стражей2. Аналогичная точка зрения нашла свое отражение в исследовании Х. М. Дадаева3. Указанные авторы (а также, например, М. А. Кауфман4, В. И. Субботина5) предлагают квалифицировать действия судей, вынесших незаконное постановление о применении меры пресечения в виде заключения под стражу, по ст. 305 УК.
Напротив, А. В. Федоров6, О. К. Зателепин7, Е. М. Зацепина8, Т. В. Конд-рашова9 рассматривают ч. 2 ст. 301 УК как специальную норму по отношению к ст. 305 УК, исключая как следствие возможность применения последней в рассматриваемой ситуации и «оживляя» тем самым ч. 2 ст. 301 УК (примечательно, что подробной мотивировки такого подхода ими не приводится).
Представляется, что с этим вряд ли можно согласиться. В данном случае ч. 2 ст. 301 УК и ст. 305 УК конкурируют, во-первых, как общая и специальная норма по признакам субъекта и, во-вторых, как специальная и общая норма по признакам объективной стороны. Правила разрешения такой
1 См., напр.: НаумовА.В. Российское уголовное право. Курс лекций. В 2 т. Т. 2. Особенная часть. 3-е изд., перераб. и доп. М., 2004. С. 693-694; Федоров А.В. Преступления против правосудия (вопросы истории, понятия и классификации). Калуга, 2004. С. 212-216; Зацепина Е.М. Уголовно-правовое обеспечение реализации назначения уголовного судопроизводства: дис. ... канд. юрид. наук. Ульяновск, 2005. С. 195-202; Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / отв. ред. В.И. Радченко. М., 2008. С. 577-578; Российское уголовное право: учебник / под ред. Л.В. Иногамовой-Хегай, В.С. Комиссарова, А.И. Рарога. Т. 2. М., 2007. С. 547-548.
2 См.: Кулешов Ю.И. Преступления против правосудия: проблемы теории, законотворчества и правоприменения: автореф. дис. ... д-ра юрид. наук. Владивосток, 2007. С. 26, 37.
3 См.: Дадаев Х.М. Уголовная ответственось за незаконные задержание, заключение под стражу или содержание под стражей: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Краснодар, 2007. С. 8-9, 19-22.
4 См.: Преступления против правосудия / под ред. А.В. Галаховой. М., 2005. С. 148.
5 См.: Субботина И.В. Уголовная ответственность за заведомо незаконное заключение под стражу или содержание под стражей: дис. ... канд. юрид. наук. М., 2002. С. 100.
6 См.: Федоров А.В. Указ. соч. С. 215-216.
7 См.: Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / отв. ред. В.И. Радченко. С. 578.
8 См.: Зацепина Е.М. Указ. дис. С. 201-202.
9 См.: Кондрашова Т.В. Законодательные дефекты в регулировании уголовной ответственности за преступления в сфере правосудия, совершаемые работниками судебной и правоохранительной систем // Администратор суда. 2006. № 2.
двойной конкуренции в теории уголовного права не устоялись, и решение вопроса, как представляется, зависит от определения объекта посягательства. По нашему мнению, более точно в рассматриваемой ситуации объект посягательства описывается применительно к ст. 305 УК.
Таким образом, действия судьи, вынесшего заведомо незаконное постановление (определение) об избрании в отношении подозреваемого или обвиняемого меры пресечения в виде заключения под стражу (ч. 7, 10 ст. 108 УПК) либо заведомо незаконное постановление о продлении срока содержания под стражей (ст. 109 УПК), подлежат квалификации по ст. 305 УК.
В этой связи возникает вопрос о квалификации действий сотрудников правоохранительных органов, которые в соучастии с судьей либо втайне от него подготовили и направили в суд документы, служащие основанием для незаконного избрания в отношении подозреваемого или обвиняемого меры пресечения в виде заключения под стражу либо для незаконного продления срока содержания под стражей.
Х. М. Дадаев предлагает дополнить УК новой нормой, устанавливающей ответственность за «внесение в постановление о возбуждении перед судом ходатайства об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу следователем, дознавателем, руководителем следственного органа или прокурором заведомо сфальсифицированной информации об основаниях ее применения»1. Аналогичный подход избирается Ю. И. Кулешовым при решении данного вопроса; сформулированное им предложение об изменении законодательства звучит как «заведомо незаконное возбуждение ходатайства о заключении под стражу или продлении срока содержания под стражей»2.
Дополнение УК специальной нормой представляется излишним. Рассматриваемые действия полностью охватываются в зависимости от ситуации ст. 292 или ст. 299 УК либо могут квалифицироваться с учетом ч. 4 ст. 34 УК как соучастие в совершении преступления, предусмотренного ст. 305 УК.
Возникают определенные сложности и при квалификации преступных действий, заключающихся в заведомо незаконном содержании под стражей. Содержание под стражей представляет собой «пребывание лица, задержанного по подозрению в совершении преступления, либо обвиняемого, к которому применена мера пресечения в виде заключения под стражу, в следственном изоляторе либо ином месте, определяемом федеральным законом» (п. 42 ст. 5 УПК).
1 Дадаев Х.М. Указ. автореф. С. 9, 20-22.
2 Кулешов Ю.И. Указ. автореф. С. 26, 37.
В теории уголовного права соответствующие преступные действия в основном связываются с удержанием под стражей ранее законно заключенного под стражу лица по истечении установленных сроков заключения под стражу, если последние не продлены в установленном законом порядке1.
В соответствии со ст. 49-50 Федерального закона от 15 июля 1995 г. № 103-ФЗ «О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений» основаниями освобождения подозреваемых и обвиняемых из-под стражи являются: судебное решение, вынесенное в порядке, предусмотренном законом (ч. 8 ст. 108. ч. 4 ст. 109 УПК); постановление следователя, дознавателя (ст. 110 УПК); постановление начальника места содержания под стражей или прокурора, осуществляющего надзор за исполнением законов в местах содержания под стражей, об освобождении указанного подозреваемого или обвиняемого в связи с истечением установленного законом срока содержания под стражей. Освобождение подозреваемых и обвиняемых из-под стражи производится начальником места содержания под стражей по получении соответствующего решения суда либо постановления следователя, дознавателя или прокурора. Если по истечении установленного законом срока задержания или заключения под стражу в качестве меры пресечения соответствующее решение об освобождении подозреваемого или обвиняемого либо о продлении срока содержания его под стражей в качестве меры пресечения не поступило, начальник места содержания под стражей немедленно освобождает его своим постановлением.
Интересный вопрос связан с квалификацией действий начальника места содержания под стражей либо должностного лица, осуществляющего прием в место содержания под стражей (например, дежурного помощника начальника следственного изолятора или его заместителя (п. 5 Правил внутреннего распорядка следственных изоляторов уголовно-исполнительной системы, утвержденных приказом Минюста России от 14 октября 2005 г. № 1892)), выразившихся в помещении в место содержания под стражей лица на незаконных основаниях (например, без судебного решения, на основании заведомо подложного или заведомо незаконного судебного решения).
«Содержание» — это производное существительное от глагола «содержать»; последний определяется в словаре как «заставлять находиться, помещаться где-нибудь, в каком-нибудь положении»3. Как следствие, пре-
1 См., напр.: Федоров А.В. Указ. соч. С. 214-216; Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / отв. ред. В.И. Радченко. С. 578; Российское уголовное право: учебник / под ред. Л.В. Иногамовой-Хегай, В.С. Комиссарова, А.И. Рарога. Т. 2. С. 547-548.
2 Бюллетень нормативных актов федеральных органов исполнительной власти. 2005.
№ 46.
3 Ожегов С.И. Словарь русского языка. М., 2005. С. 729.
пятствий к квалификации таких действий по ч. 2 ст. 301 УК, с точки зрения терминологии уголовного закона, нет; нет препятствий и с позиций объекта преступления, поскольку деяние очевидно посягает на принцип обеспеченности личной свободы человека в уголовном процессе. В данном случае ч. 2 ст. 301 УК будет выступать специальной нормой по отношению к ст. 285 или ст. 286 УК.
Также заслуживает внимания вопрос о квалификации действий дознавателя, следователя или судьи, не изменивших или не отменивших меру пресечения при наличии к тому фактических оснований, предусмотренных уголовно-процессуальным законом (ст. 110 УПК). Возможно ли квалификация такого деяния по ч. 2 ст. 301 УК как заведомо незаконного содержания под стражей?
Как представляется, в данном случае ответ должен быть отрицательным. Изменение или отмена меры пресечения связаны с субъективной оценкой фактических обстоятельств, выявившихся при производстве по уголовному делу; в такой ситуации сложно говорить именно о заведомо для виновного незаконном содержании под стражей. Данные действия либо не образуют состава преступления (хотя могут служить основанием для дисциплинарного производства), либо подлежат квалификации в зависимости от обстоятельств по ст. 285 или ст. 286 УК.
Противоположной точки зрения придерживаются А. В. Наумов1, М. А. Кауфман2, А. В. Федоров3, О. К. Зателепин4, А. П. Кузнецов5. Однако данная позиция игнорирует невозможность доказывания исходя из приведенных соображений заведомой незаконности содержания под стражей, а предложение считать преступление в такой ситуации оконченным «сразу же после того, как в этой мере (пресечения. — А. А.) отпала необходимость»6, с неизбежностью носит крайне неопределенный характер.
В завершение следует отметить, что поставленные в настоящей статье дискуссионные вопросы толкования уголовного закона требуют законодательного решения.
1 См.: Наумов А.В. Указ. соч. Т. 2. С. 693.
2 См.: Преступления против правосудия / под ред. А.В. Галаховой. С. 149-150.
3 См.: Федоров А.В. Указ. соч. С. 215.
4 См.: Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / отв. ред. В.И. Радченко.
С. 578.
5 См.: Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / отв. ред. Л.Л. Кругликов. М., 2005. С. 945.
6 Преступления против правосудия / под ред. А.В. Галаховой. С. 150.
