CC BY
133
А.С. Королев
Углубление японо-китайских противоречий на современном этапе
Аннотация. Комплексное обострение противоречий в рамках двустороннего сотрудничества в последние годы четко демонстрирует, что развитие японо-китайских отношений постепенно входит в новую, более конфронтационную стадию, последствия которой неизбежно скажутся на формировании не только региональной, но и глобальной архитектуры безопасности.
Abstact. Comprehensive contradictions intensification within the framework of bilateral cooperation in recent years clearly demonstrates that the development of Sino-Japanese relations gradually enters a new, more confrontational stage, the consequences of which will inevitably affect the formation of regional as well as global security architecture.
Ключевые слова: национализм, территориальные споры, японо-китайские отношения, американо-японский союз, «отношения нового типа».
Keywords: nationalism, territorial disputes, Sino-Japanese relations, the U.S.-Japan alliance, the «new type of relations».
Очередной виток противоречий, оказавших сильнейшее деструктивное воздействие на характер японо-китайских отношений, был обусловлен эскалацией конфликта вокруг спорных островов Сенкаку/Дяоюйдао. 16 апреля 2012 г. губернатор префектуры Токио Синтаро Исихара публично объявил о своем решении разрешить муниципалитету Токио купить три острова - Уоцуридзима, Китакодзима и Минамикодзима - у
частного собственника. Данная инициатива вызвала гневную реакцию у китайского руководства. В частности, пресс-секретарь МИД КНР Лю Вэйминь заявил, что «никому и никогда не будет разрешено покупать или продавать китайские священные территории» [МсСиггу, 2012]. Настойчивая позиция правящих кругов Японии привела к резкому росту антияпонских настроений, что вылилось в организацию массовых протестных выступлений в августе 2012 г., инициаторами которых стали активисты из Гонконга. Несмотря на все попытки Пекина предотвратить «историческую сделку», 10 сентября 2012 г. секретарь японского кабинета министров Осаму Фуд-зимура выступил с официальным заявлением, в котором было отмечено приобретение трех островов за 26 млн долл. США. Решение администрации Есихико Ноды о национализации спорных островов привело к беспрецедентному обострению территориального конфликта и, по сути, к невозможности нормализации дипломатического диалога между странами.
Хотя в 2012 г. военные ведомства обеих стран были близки к подписанию соглашения о создании «специального механизма морской коммуникации», который мог послужить своего рода гарантом предотвращения столкновений и других непредвиденных инцидентов в акватории Восточно-Китайского моря (ВКМ), упомянутый выше «выкуп островов» помешал осуществлению этой сделки. Помимо серии обвинений и угроз в адрес Японии на официальном уровне в КНР прошли массовые антияпонские демонстрации, которые сопровождались поджогами, грабежами, столкновениями с сотрудниками правоохранительных органов. По различным оценкам, экономический ущерб, нанесенный японским магазинам, ресторанам, фабрикам, составил не менее 10 млрд долл. Токио интерпретировал происшедшее как явное нарушение суверенитета и территориальной целостности Японии, а также несоблюдение принципов международного права.
Следующий этап качественного охлаждения двусторонних отношений начался накануне выборов в нижнюю палату японского парламента. Япония впервые в истории обвинила Китай в нарушении своего воздушного пространства после того, как 11 декабря 2012 г. китайский правительственный самолет пролетел вблизи спорного архипелага в ВКМ. Данный случай выглядел как часть тщательно спланированного Пекином сценария по искусственно-118
му созданию новых очагов напряженности на спорных территориях, укреплению стратегических позиций в водах ВКМ, а также организации де-факто присутствия в воздушном пространстве, примыкающем к указанным островам. Кроме того, этот шаг можно было рассматривать как ответную меру Пекина, предпринятую после покупки официальным Токио трех островов в сентябре 2012 г.
Изменение подхода к национальной безопасности в политической стратегии правящего класса Японии
После возвращения 26 декабря 2012 г. в «большую политику» представителей правого крыла во главе с Синдзо Абэ националистические настроения в стране, подогретые обещаниями избавиться от «комплекса поражения во Второй мировой войне», обрели новую жизнь, получив широкое распространение среди японского населения [Chan, 2013]. По сути, приход к власти Абэ и стал отправной точкой для формирования и практического воплощения новой националистической идеологии. Ключевым направлением в рамках достижения поставленной цели, по мнению японского премьера, стало превращение Японии в «нормальное государство» посредством повышения уровня национальной безопасности и наращивания военного потенциала. Понятие «нормальное государство» подразумевало создание эффективного механизма защиты страны от внешних угроз.
Возвышение Китая и превращение его в главный локомотив экономических процессов в Северо-Восточной Азии во многом определили вектор внешнеполитического курса Абэ. Важным элементом стратегии «Япония возвращается» должно было стать качественное увеличение вклада Японии в поддержание стабильности в регионе. Тем не менее, поскольку в силу экономической взаимозависимости, а также с учетом роли Китая на мировой арене добиться реализации поставленной цели без потепления отношений с КНР вряд ли возможно, усиливающаяся конкуренция за экономическое и геостратегическое доминирование, выходящее далеко за субрегиональные рамки, поставила под сомнение улучшение партнерских связей Японии и Китая в краткосрочной и среднесрочной перспективах. По итогам 2010 г. Китай занял второе место
в списке крупнейших экономик мира, отодвинув Японию. Трудности, с которыми столкнулась японская экономика, оказали серьезное влияние на социально-политическое положение в стране, нанеся ощутимый удар по национальному самосознанию. По мере ухудшения основных макроэкономических показателей ослабевали авторитет и влияние Японии в мире. В период с 2010 по 2014 г. объем годового прироста японского ВВП сократился с 4,7 до - 0,1% [GDP growth.., 2015].
Китай, напротив, резко активизировал свою деятельность как в экономической, так и в военно-политической сферах. Отсутствие международного признания Страны восходящего солнца в качестве полноценного члена клуба великих мировых держав воспринималось японцами как в высшей степени несправедливый факт, оскорбляющий национальное достоинство. В этих условиях новое руководство во главе с Синдзо Абэ пришло к единому мнению, что рост национального самосознания вкупе с сильной, современной армией (в качестве которой выступают японские силы самообороны) позволит Японии восстать, словно фениксу из пепла, и возродить былое величие на основе традиционных ценностей.
Основные документы оборонной политики Японии
Совокупностью этих факторов были обусловлены фундаментальные изменения во внешнеполитической парадигме Японии и переход от адаптивной, пассивной политики в области безопасности к активной деятельности на мировой арене, что нашло отражение в основополагающих документах, принятых новым премьер-министром в 2013 г. Среди них можно выделить новую «Стратегию национальной безопасности», а также пересмотренные версии «Основных направлений программы национальной обороны» и «Среднесрочной программы развития оборонного потенциала» от 2010 г. В «Стратегии национальной безопасности» было впервые озвучено желание японского правительства вносить свой вклад во всеобщее процветание с позиции «активного пацифизма», а также указано, что политика Японии, отвечающая «миролюбивому статусу» страны, будет базироваться на принципах международного сотрудничества с использованием разнообразных дипломатических ресурсов [National security.., 2013]. В то же время
«Основные направления программы национальной обороны» в качестве основной задачи называют укрепление «динамичной обороноспособности», предполагающее увеличение военного потенциала сил самообороны [National defense.., 2013]. «Среднесрочная программа развития оборонного потенциала» содержит конкретные механизмы обеспечения безопасности наземного, морского и воздушного пространства Японии и поддержания стабильности в Азиатско-Тихоокеанском регионе, в числе которых - всестороннее наращивание и модернизация военно-воздушных и военно-морских сил самообороны. В этом документе, рассчитанном на срок до 2018 г., особый акцент сделан на «создание объединенного оборонного потенциала гибкого реагирования», который позволит силам самообороны Японии эффективно отразить нападение противника на отдаленных островах, обеспечить защиту от баллистических ракет, реагировать на угрозы в космосе и киберпространстве, а также содействовать улучшению обстановки в сфере международной безопасности посредством участия в миротворческих операциях под эгидой ООН, оказания гуманитарной помощи и помощи в ликвидации последствий стихийных бедствий [Medium term.., 2013].
Укрепление американо-японского союза и отход от политики «активного пацифизма»
Краеугольным камнем японской политики в сфере безопасности является американо-японский военно-политический союз, де-факто определяющий внешнеполитический курс Токио в данной области. США в рамках политики «поворота к Азии» рассматривают Японию в качестве основного противовеса растущим геостратегическим амбициям Китая. В этой связи администрация президента Б. Обамы поощряет рост националистических настроений в Японии, призывая ее играть более активную роль в «стратегическом альянсе». В частности, Вашингтон неоднократно настаивал на пересмотре пацифистской Конституции Японии, отмечая ее ограничивающий характер, препятствующий полномасштабному разворачиванию двустороннего военно-политического взаимодействия.
Возвращение в правящее кресло Синдзо Абэ ознаменовало дальнейшее смещение внешнеполитического дискурса Токио в плоскость «выполнения обязательств перед старшим братом». Подтверждением этому является, в частности, принятие в декабре 2013 г. Закона о государственной тайне - механизма, позволяющего оперативно и в полном объеме обмениваться с США разведывательной информацией. Более того, 27 апреля 2015 г. стороны достигли «исторического соглашения», подтвердив свое намерение качественно усилить американо-японский союз и повысить его значимость в решении ключевых проблем безопасности в АТР. Речь идет о принятии главами министерств обороны и иностранных дел обеих стран «Руководящих принципов оборонного сотрудничества США и Японии» [The guidelines.., 2015]. Отличительной особенностью данного документа является его всеобъемлющий характер. Обновленная версия предусматривает активизацию сотрудничества в таких сферах, как разведка, наблюдение, обмен разведывательной информацией, ПРО, безопасность в космическом и киберпро-странстве, морская безопасность, защита активов, логистическая поддержка, операции по эвакуации гражданского населения и меры по оказанию помощи беженцам. Особое внимание уделено противодействию внешним угрозам, среди которых названы обострение противоречий на Корейском полуострове и проведение Китаем агрессивной политики в ЮКМ. С этой целью стороны приняли решение создать постоянно действующий орган - «Механизм союзнической координации», который призван обеспечить непрерывную связь между вооруженными силами США и силами самообороны Японии, способствуя своевременному обмену информацией касательно основных очагов региональной напряженности.
Стоит также отметить, что усиливающаяся гонка вооружений в АТР, движущей силой которой является Китай, а также замедление экономического роста США, которым становится все труднее играть роль «мирового жандарма», вынуждают японское руководство сместить акценты в сторону развития «жесткой» силы за счет укрепления военного потенциала страны. Примером продвижения данной политики стало принятие 14 января 2015 г. рекордного по объему военного бюджета, увеличивающего расходы на оборону до 42 млрд долл. [McCurry, 2015]. Принятие этого законопроекта соответствует концепции «стратегического сдерживания 122
Поднебесной», что моментально встретило положительный отклик в Вашингтоне.
Еще одной характерной чертой внешнеполитического курса Японии в сфере обороны и безопасности является попытка консолидации на антикитайской основе региональных игроков (Филиппины, Малайзия) и международного сообщества в лице европейских стран. В частности, в июне 2015 г. произошло существенное военно-политическое сближение Японии и Филиппин, чему способствовал очередной визит в Токио президента Филиппин Бениг-но Акино III. В ходе визита стороны договорились укреплять двустороннее сотрудничество в области морской безопасности путем заключения соглашения о передаче военной техники и технологий. Они также приняли решение провести переговоры по использованию Японией филиппинских военных баз. Стороны выступили с резкой критикой активной деятельности КНР на спорных территориях в ЮКМ, сравнив Китай с Третьим рейхом. Кульминацией стало проведение совместных военных учений, в которых были задействованы морские силы самообороны Японии, а также военный корабль и самолет Филиппин.
Частота визитов филиппинского лидера в Японию отражает все более решительную позицию страны по нивелированию китайского «морского могущества». Совместные учения являются своеобразным прологом к качественной интенсификации военного сотрудничества двух стран, которое, вне всяких сомнений, получит поддержку со стороны США.
В то же самое время в ходе саммита «большой семерки», который прошел в Германии 7-8 июня 2015 г., участники встречи выразили обеспокоенность в связи с открытой и напористой строительной деятельностью КНР в ЮКМ [Tsukimori, 2015]. Премьер-министр Японии Синдзо Абэ заявил, что G7 «не должна мириться с односторонними попытками изменить status quo», и призвал Поднебесную соблюдать международное право. Китай, в свою очередь, отреагировал на данные заявления в резкой форме, потребовав от G7 прекратить делать «безответственные замечания» по поводу напряженных отношений в регионе. Позже официальный представитель МИД КНР Хун Лэй заявил, что недавние выступления японских чиновников относительно ситуации в ЮКМ «серьезно понизили взаимное политическое доверие между Китаем и Япони-
ей и могут навредить общему улучшению связей». Таким образом, Китай выдвинул в адрес Японии обвинения в подрыве региональной стабильности и в подстрекательстве напрямую не вовлеченных в конфликт сторон, а Япония тем временем в очередной раз приняла попытку использовать платформу С7 в качестве инструмента для реализации собственных интересов, усиливая давление на Китай в формате многостороннего сотрудничества.
Наконец, ключевым событием с точки зрения расстановки сил в регионе стало принятие нижней палатой парламента Японии 16 июля 2015 г. закона, кардинальным образом меняющего основу пацифистской Конституции страны. Он существенно расширяет полномочия сил самообороны, предоставляя им право участвовать в боевых действиях в составе миротворческих сил ООН за рубежом, а также позволяет использовать вооруженные силы для защиты своих граждан за пределами страны. Китай и Республика Корея выразили опасения по поводу принятия этого документа. Так, МИД КНР назвал одобрение законопроекта «беспрецедентной акцией», которая может привести к серьезным изменениям в политике военной безопасности Японии. Министерство иностранных дел и торговли Республики Корея, в свою очередь, потребовало, чтобы «политика Японии в сфере безопасности обсуждалась открыто, через призму мирной Конституции и была нацелена на защиту мира и стабильности региона» [МИД Китая.., 2015].
Необходимо также отметить, что новый законопроект разрешает применение оружия в случае, если близкий союзник Японии подвергся нападению и при этом возникла угроза существованию страны и безопасности населения, а также в случае возникновения так называемой пограничной ситуации между миром и войной, - иными словами, в случае военной провокации. Данное нововведение де-факто расширяет для сил самообороны Японии ареал совместных операций с вооруженными силами США. В частности, не лишен оснований сценарий, при котором Аравийский полуостров может стать своего рода плацдармом для разворачивания японо-американского военного взаимодействия в случае, если США постараются привлечь своего азиатского союзника к борьбе против «Исламского государства». Кроме того, не исключено, что силы самообороны Японии будут принимать уча-
стие в миротворческих операциях, проводимых под эгидой ООН, например, с целью нормализации обстановки в Йемене.
Японское руководство во главе с премьер-министром Синдзо Абэ сознательно идет на подобные действия, желая создать противовес все возрастающим геостратегическим амбициям Поднебесной (в том числе в военно-технической сфере), а также обеспечить национальную безопасность на случай обострения обстановки на Корейском полуострове. Принятие законопроекта демонстрирует приверженность официального Токио внешнеполитической линии своего ключевого партнера - США, что нашло отражение в «Белой книге об обороне - 2015», утвержденной правительством Японии 21 июля 2015 г. «Проамериканская политика» в сфере обороны стала причиной резкого снижения уровня доверия со стороны граждан Японии к Синдзо Абэ, популярность которого упала до исторического минимума. Впрочем, несмотря на шквал критики в свой адрес и активизацию оппозиционных сил, японский премьер, скорее всего, продолжит «гнуть свою линию» во избежание возникновения недовольства со стороны США.
Анализ основополагающих документов, принятых под руководством Синдзо Абэ, позволяет сделать вывод о качественном изменении внешнеполитического курса Японии в сфере безопасности, знаменующем отход от концепции «активного пацифизма». Уже сейчас можно утверждать, что администрация японского премьера делает ставку преимущественно на военные средства обеспечения национальной безопасности, что в политических кругах соседних стран (КНР и РК) воспринимается как проявление реваншистских амбиций Японии.
Попытка Абэ освободить Японию от «оков послевоенного режима» в контексте обеспечения национальной безопасности неизбежно ведет к пересмотру существующего баланса сил и изменению модели поведения Японии на международной арене. Посещения храма Ясукуни, совершенные японским премьером 26 декабря 2013 г. и 21 апреля 2015 г., наряду с принятием важнейших внутриполитических решений являются своего рода манифестом его решимости добиться поставленной цели - вернуть Японию в глобальную игру.
При этом японский истеблишмент стремится повысить роль страны не только на международной арене, но и в рамках амери-
кано-японского союза, избавившись от статуса «второй скрипки». Тем не менее в практическом плане достижение более сбалансированного партнерства в отношениях Японии и США в обозримом будущем представляется маловероятным. Жесткая привязка внешнеполитического курса Токио к политической линии США фактически лишает Японию возможности дипломатического маневра и повышения самостоятельности в сфере обеспечения национальной и региональной безопасности.
Рост националистических настроений в Китае
Политический национализм в Китае имеет своей целью восстановить внутриполитический авторитет и усилить вертикаль власти КПК, укрепить суверенитет Китая и модернизировать все аспекты китайского общества для умножения национального богатства и увеличения военной мощи (что обозначается идиомой ^и^ио qiangbing - «обогащать страну и укреплять армию»). Новый этап эволюции китайского национализма в его политическом воплощении начался с приходом к власти в 2013 г. представителя «пятого поколения руководителей» Си Цзиньпина. Приоритетной задачей его кабинета стала реализация «китайской мечты», а именно - возрождение великой китайской нации, подъем национального самосознания. Центральным элементом новой стратегии стала концепция мирного возвышения Китая, предполагающая более активную роль страны в глобальных процессах, содействие всеобщему развитию и процветанию. Основой внешнеполитической стратегии взаимодействия с ведущими мировыми державами сделалась идея выстраивания «отношений нового типа» с США, предполагающая возможность отделения политических разногласий от экономической взаимозависимости. Кроме того, одной из важнейших задач внешнеполитического курса КНР было названо поддержание конструктивных отношений с соседними государствами, прежде всего с Японией.
Однако на практике мы наблюдаем иную картину. Растущие геостратегические амбиции Поднебесной не только напрямую затрагивают интересы американо-японского союза, но и бросают вызов сформированному США миропорядку. Усиление китайского влияния в Восточной и Юго-Восточной Азии - этом важнейшем
геополитическом пространстве и ключевых субрегионах с точки зрения обеспечения Китая ресурсами - ведет к повышению чувства национального превосходства, росту патриотических настроений в Китае. При этом выстраивание «отношений нового типа» с США может оказаться под угрозой по причине неутихающих споров вокруг островов Сенкаку/Дяоюйдао. Для многих китайских экспертов и должностных лиц обсуждение будущего китайско-американских отношений не может быть изолировано от дискуссии по поводу территориального спора с Японией, а японо-китайские противоречия резко обострились именно в тот момент, когда китайские и американские специалисты вплотную занимались разработкой идей об «отношениях нового типа между великими державами».
Приход к власти в Японии приверженца философии «правого консерватизма» также оказал значительное влияние на формирование модели поведения Си Цзиньпина. В условиях нарастания напряженности в двусторонних отношениях неспособность решительно реагировать в ответ на различного рода провокационные действия со стороны Японии неизбежно ведет к усилению внутрипартийного давления на политического деятеля, занимающего руководящую должность в государственном аппарате КНР. Данные обстоятельства вынуждают Си Цзиньпина занимать жесткую позицию в отношении Японии, что может привести к негативным последствиям, стать источником дестабилизации региональной ситуации.
Практика показывает, что рост антикитайских настроений в Японии приводит к постепенному формированию радикального течения китайского национализма и к изменениям в расстановке акцентов, что находит свое отражение в повышении боеспособности и технологической модернизации ВС КНР, обеспечении армии передовыми видами вооружений, наращивании военно-морского и военно-воздушного потенциала. В частности, в марте 2015 г. руководство Поднебесной приняло проект госбюджета, предусматривающий увеличение военных расходов на 10,1% - до 144 млрд долл. [Wong, Buckley, 2015].
Заключение
Японо-китайские противоречия носят затяжной, комплексный характер, их преодоление требует наличия политической воли с обеих сторон, достижения консенсуса по ключевым вопросам, стоящим на повестке дня в рамках двусторонних отношений. Во многом от того, смогут ли стороны вернуть межгосударственные отношения в конструктивное русло, будет зависеть дальнейшее складывание архитектуры региональной безопасности в СевероВосточной Азии.
Политический фактор пока продолжает играть ведущую роль в развитии китайско-японских отношений, оказывая негативное влияние на углубление экономического сотрудничества. Особенно ясно это проявляется в отсутствии прогресса в переговорах по созданию зоны свободной торговли как в двустороннем формате, так и с подключением Республики Корея.
Идея «китайской мечты» Си Цзиньпина, направленная на поэтапное возрождение великой китайской нации, и националистическая политика премьер-министра Японии Синдзо Абэ в значительной степени способствуют падению уровня взаимного доверия и ограничивают возможности для потепления отношений. Создав себе образ врага в лице Китая и рассматривая его как угрозу национальной безопасности, Япония стремительно наращивает военный потенциал сил самообороны, делает ставку на качественное укрепление военно-политического альянса с США, стремясь сформировать своеобразный «антикитайский союз» в Азиатско-Тихоокеанском регионе.
Принимая во внимание вышеизложенные факты, можно заключить, что стороны остро нуждаются в «перезагрузке» отношений, расширении политических контактов. При этом необходимо отметить, что японо-китайские противоречия оказывают большое влияние на реализацию стратегических интересов России в регионе. В силу своего географического положения Россия заинтересована в поддержании стабильности в СВА. Нарастание напряженности в отношениях между государствами, находящимися в непосредственной близости от российского Дальнего Востока, является угрозой национальной безопасности России, поэтому нормализация диалога между Японией и Китаем рассматривается в
Москве как один из важнейших элементов сохранения status quo в регионе. Однако в настоящее время Россия не имеет достаточно мощных инструментов дипломатического воздействия на страны СВА и не в состоянии значительно повлиять на конфигурацию субрегиональной архитектуры безопасности, в силу чего практическое взаимодействие России с Китаем и Японией, направленное на снижение напряженности между двумя азиатскими государствами, не представляется возможным в обозримой перспективе. Более того, в силу объективных причин России важно воздержаться от официальных заявлений по поводу двустороннего конфликта, заняв нейтральную позицию.
Сценарии дальнейшего развития японо-китайских отношений
Позитивный. Япония и Китай сумеют найти точки соприкосновения, поставив во главу угла желание развивать взаимовыгодное экономическое партнерство. На практике это будет означать построение «отношений нового типа» по модели китайско-американского сотрудничества. В итоге стороны смогут частично сгладить противоречия и заложить основу для последующей нормализации дипломатического диалога. Необходимо отметить, что при наличии разнообразных площадок многостороннего сотрудничества, таких как АРФ, ВАС, СМО АСЕАН+8, более активная позиция основных участников переговоров могла бы способствовать выработке единого механизма действий в отношении японо-китайских противоречий и как следствие - снижению градуса напряженности и более конструктивному взаимодействию двух сторон.
Нейтральный. Взаимоотношения Японии и Китая по-прежнему будут оставаться напряженными с перманентным проявлением «болевых точек» в рамках двустороннего сотрудничества. Но в целом это не окажет деструктивного влияния на обстановку в регионе и не будет представлять угрозу суверенитету и территориальной целостности соседних государств.
Негативный. Дальнейшая активизация деятельности Китая по строительству искусственных островов в ЮКМ приведет к формированию «антикитайского альянса» (Япония, США, Филиппины), а также к консолидации стран, непосредственно вовлеченных
в территориальные споры (Вьетнам, Малайзия, Бруней, Тайвань), чьей целью будет «умиротворение китайского агрессора». При этом идейным вдохновителем и движущей силой подобного рода объединения станет Страна восходящего солнца при активной поддержке США. В частности, можно прогнозировать расширение сотрудничества Японии со странами бассейна реки Меконг, в рамках которого Токио с помощью Азиатского банка развития будет оказывать им значительную финансовую помощь для развития транспортной и энергетической инфраструктуры в обмен на политическую поддержку кабинета Синдзо Абэ.
Список литературы
МИД Китая прокомментировал японский законопроект о силах самообороны // РИА Новости. - М., 2015. - 16.07. - Режим доступа: http:// ria.ru/world/20150716/1131927143.html (Дата обращения - 05.10.2015).
Chan J. The re-emergence of Japanese militarism // World socialist web site. - 2013. - 13.07. - Mode of access: https://www.wsws.org/en/articles/ 2013/07/13/japa-j13.html (Дата обращения - 05.10.2015).
GDP growth (annual %) / The World bank. - 2015. - Mode of access: http://data.worldbank.org/indicator/NY.GDP.MKTP.KD.ZG (Дата обращения - 05.10.2015).
McCurry J. Japan reveals record defense budget as tensions with China grow / / The Guardian. - L., 2015. - 14.01. - Mode of access: http: / / www. theguardian. com/world/2015/jan/14/japan-reveals-record-defence-budget-as-tensions-with-china-grow (Дата обращения - 05.10.2015).
McCurry J. Tokyo's rightwing governor plans to buy disputed Senkaku islands // The Guardian. - L., 2012. - 19.04. - Mode of access: http:// www. theguardian.com/world/2012/apr/19/tokyo-governor-senkaku-islands-chi na (Дата обращения - 05.10.2015).
Medium term defense program (FY2014-FY2018): Provisional translation / Japan Ministry of defense. - Tokyo, 2013. - 17.12. - 33 p. - Mode of access: http: / / www.mod.go.jp/]/approach/ agenda/ guideline/ 2014/pdf/Defense_Pro gram.pdf (Дата обращения - 05.10.2015).
National defense program guidelines for FY 2014 and beyond: Provisional translation / Japan Ministry of defense. - Tokyo, 2013. - 17.12. - 31 p. -Mode of access: http://www.mod. go.jp/j/approach/agenda/guideline/ 2014/pdf/20131217_e2.pdf (Дата обращения - 05.10.2015).
National security strategy: Provisional translation / Japan Cabinet Secretariat. - Tokyo, 2013. - 17.12. - 37 p. - Mode of access: http://www.cas.go. jp/jp/siryou/131217anzenhoshou/nss-e.pdf (Дата обращения - 05.10.2015).
The guidelines for Japan-U.S. defense cooperation / Japan Ministry of defense. - Tokyo, 2015. - 27.04. - 23 p. - Mode of access: http://www.mod.go. jp/e/d_act/ anpo/pdf/shishin_20150427e.pdf (Дата обращения - 05.10.2015).
Tsukimori O. G7 to express concern over East, South China Sea / / Reuters. - L., 2015. - 06.06. - Mode of access: http://www.reuters.com/article/ 2015/06/06/ us-g7-summit-southchinasea-idUSKBN00M05D20150606 (Дата обращения - 05.10.2015).
Wong E., Buckley Ch. China's military budget increasing 10% for 2015, official says // The New York Times. - N.Y., 2015. - 04.03. - Mode of access: http: //www.nytimes.com/2015/03/05/world/asia/chinas-military-budget-inc reasing-10-for-2015-official-says.html (Дата обращения - 05.10.2015).
