CC BY
20
НАУЧНЫЙ РАЗДЕЛ
УДК 94(47).084.8
ЭО!: 10.51522/2307-0382-2022-247-12-10-20
АЛЕКСАНДР ЛЕОНИДОВИЧ КУЗЬМИНЫХ
профессор кафедры философии и истории инженерно-экономического факультета ВИПЭ ФСИН России, доктор исторических наук, доцент И istorial@mail.ru, https://orcid.org/0000-0001-6133-0300 Вологда
Учреждения для военнопленных и интернированных в Коми АССР (1944-1948 годы)
Аннотация. В статье рассмотрена история учреждений для военнопленных и интернированных периода Великой Отечественной войны на территории Коми АССР. Предметом исследования являются региональные и институциональные особенности формирования и функционирования учреждений военного плена и интернирования, а также состав и положение содержавшихся в них лиц. Методологическую основу исследования составили принципы историзма и системности научного анализа. На основе архивных документов раскрыты особенности транспортировки, лагерной инфраструктуры, режима, продовольственного снабжения и медицинского обслуживания, политической работы, трудового использования и репатриации. Автор приходит к выводу, что спецификой региона являлось формирование учреждений для военнопленных и интернированных в структуре исправительно-трудовых лагерей ГУЛАГа. Пребывание в лагерях и рабочих батальонах НКВД - МВД СССР, а также принудительное привлечение к труду стало своеобразной формой наказания для обезоруженных военнослужащих германской армии и гражданских немцев, интернированных на территории Восточной Пруссии в завершающий период Великой Отечественной войны.
Ключевые слова: Великая Отечественная война, Коми Автономная Советская Социалистическая Республика, военнопленные, интернированные, лагеря и рабочие батальоны НКВД - МВД СССР
Для цитирования
Кузьминых А. Л. Учреждения для военнопленных и интернированных в Коми АССР (1944-1948 годы) // Ведомости уголовно-исполнительной системы. 2022. № 12. С. 10-20. https://www.doi. о^/10.51522/2307-0382-2022-247-12-10-20.
В современных условиях особую актуальность приобретает изучение исторического опыта обращения с военнослужащими и гражданскими лицами противника, захваченными в плен или интернированными в ходе боевых действий. В годы Великой Отечественной войны учреждения для содержания военнопленных и интернированных, созданные в структуре Главного управления по делам военнопленных и интернирован© Кузьминых А. Л., 2022_
ных НКВД - МВД СССР, размещались в большинстве регионов Советского Союза, включая европейский север России. Если деятельность лагерей военнопленных на территории Карелии, Архангельской и Вологодской областей подробно описана в работах исследователей [1, 2], то Республика Коми до сих пор остается белым пятном на карте «архипелага ГУПВИ». Целью данной статьи является изучение региональных и институциональных осо-
ALEXANDER L. KUZMINYKH
Professor of the Department of Philosophy and History of the Faculty of Engineering and Economics of the VILE of the FPS of Russia, Doctor of Psychology, Associate Professor istorial@mail.ru, https://orcid.org/0000-0001-6133-0300 Vologda
Institutions for prisoners of war and internees in the Komi ASSR (1944-1948)
Abstract. The article deals with the history of institutions for prisoners of war and internees during the Great Patriotic War on the territory of the Komi ASSR. The subject of the study is the regional and institutional features of the formation and functioning of institutions of military captivity and internment, as well as the composition and position of the persons held in them. The methodological basis of the study was the principles of historicism and systematic scientific analysis. Based on archival documents, the features of transportation, camp infrastructure, regime, food supply and medical care, political work, labor use and repatriation are revealed. The author comes to the conclusion that the specificity of the region was the formation of institutions for prisoners of war and internees in the structure of the GULAG forced labor camps. Staying in camps and work battalions of the NKVD - the Ministry of Internal Affairs of the USSR, as well as forced labor became a kind of punishment for disarmed servicemen of the German army and civilian Germans interned in East Prussia in the final period of World War II.
Keywords: Great Patriotic War, Komi Autonomous Soviet Socialist Republic, prisoners of war, internees, camps and work battalions of the NKVD - the Ministry of Internal Affairs of the USSR
For citation
Kuzminykh A. L. Institutions for prisoners of war and internees in the Komi ASSR (1944-1948) // Vedomosti of the Penal System. 2022. № 12. C. 10-20. https://www.doi.org/10.51522/2307-0382-2022-247-12-10-20.
бенностей учреждений военного плена и интернирования периода Великой Отечественной войны в Коми АССР, а также положения содержавшихся в них лиц.
Статья подготовлена на основе документов Российского государственного военного архива (фонд № 515/п «Учреждения по делам военнопленных и интернированных МВД Коми АССР»), впервые вводимых в научный оборот. Данный объединенный архивный фонд содержит документы по во-
еннопленным и интернированным лагерей № 229, 367, Усть-Вымского ИТЛ, а также рабочих батальонов № 1097 и 1098. Документы представлены директивами, распоряжениями ГУПВИ, ГУЛАГа МВД СССР, МВД Коми АССР, строевыми записками, статистическими сведениями, справками, актами, перепиской о наличии, движении, учете контингента, а также состоянии кладбищ.
Кроме документов официального происхождения автор изучал мемуары интер-
нированного немца Герлаха Хорста, который провел часть заключения на территории Коми АССР и оставил подробные воспоминания о пути в лагерь, условиях жизни в плену и работах на строительстве железной дороги [3]. Сопоставление фактов, содержащихся в документах НКВД - МВД СССР и личных воспоминаниях, позволит дать более объективную оценку положению иностранцев в лагерях Коми АССР.
В качестве базовой теоретико-методологической установки автор использует принципы историзма и системности научного анализа. Принцип историзма позволил рассмотреть формирование и функционирование учреждений военного плена и интернирования в динамике, в тесной взаимосвязи и взаимообусловленности с историческими событиями и процессами, происходившими в завершающий период Великой Отечественной войны и первые послевоенные годы и с учетом региональной специфики. Согласно принципу системности, система плена и интернирования трактуется как сложная, меняющаяся во времени и пространстве совокупность органов, учреждений, социальных групп и индивидов, находящихся во взаимодействии между собой.
Из вспомогательных методов использовался историко-сравнительный, направленный на сопоставление ключевых параметров и характеристик учреждений военного плена и интернирования Коми АССР с другими регионами Советского Союза, а также положения военнопленных и интернированных с другими категориями спецконтингента НКВД - МВД СССР; статистический, с помощью которого изучалась динамика численности и состава, заболеваемости и смертности военнопленных и интернированных, оценка эффективности их труда.
Первые лагеря для военнопленных периода Великой Отечественной войны были образованы на территории Коми АССР летом 1944 года. Согласно приказу
наркома внутренних дел СССР Берии Л. П. от 28.07.1944 № 0156 для использования военнопленных на строительстве и производстве на территории Коми АССР были сформированы два лагеря военнопленных - Северный № 225 на 9 тысяч человек и Усть-Вымский № 229 на 2,5 тысячи человек. [4]. Первый из них был создан в структуре Северного железнодорожного исправительно-трудового лагеря, управление которого располагалось в поселке Княжпогост Северо-Печорской железной дороги (СПЖД), второй - в структуре Усть-Вымского ИТЛ (поселок Вожаёль Железнодорожного района Коми АССР) [5]. Начальником 225-го лагеря был назначен полковник госбезопасности Шемена С. И. (начальник Севжелдорлага), 229-го - майор госбезопасности Еремеев М. И.
Сформированные лагеря имели статус резервных. Контингент в них поступил только весной 1945 года. Это были интернированные (гражданские) немцы в возрасте от 17 до 50 лет, мобилизованные в соответствии с постановлением Государственного комитета обороны СССР от 03.02.1945 № 7447 в тыловых районах 1, 2 и 3-го Белорусских фронтов и направленные в Советский Союз в качестве «рабочей силы для восстановления разрушенного немцами народного хозяйства» [6, л. 42]. В воспоминаниях Герлаха Хорста подробно описана процедура интернирования немецкого населения на территории Восточной Пруссии, включавшая арест, допрос, заключение в тюрьме Инстербурга, долгую транспортировку в переполненных товарных вагонах [3, с. 40-67].
О крайне тяжелом состоянии прибывшего контингента наглядно свидетельствует докладная записка временно исполнявшего обязанности начальника Управления Устьвымлага НКВД СССР майора госбезопасности Выползова Г. М. на имя начальника ГУПВИ НКВД СССР Петрова И. А. от 04.04.1945. В ней сообщалось:
«25 марта 1945 года мною принят поступивший из полевой тюрьмы Белорус-
ского фронта г. Инстербурга для спецлагеря НКВД СССР № 229 спецконтингент заключенных в количестве 2 333 человек, из них 1 409 женщин, и размещен в Княжпо-гостском отделении Устьвымлага для прохождения карантина и дальнейшего содержания.
... Указанный контингент находился в дороге 16 суток и следовал в необорудованных нарами вагонах (от 45 до 50 человек в вагоне), за все время пути горячей пищей был удовлетворен только три раза, в остальное время снабжались сухим пайком (консервы, сухари), кипятком не обеспечивались, получали сырую воду и то в недостаточном количестве. В результате большинство поступивших оказались ослабленными и болеющими дизентерией.
За время приема и оформления этапа с 25 по 28 марта с. г. из принятых умерло 44 человек, госпитализировано в тяжелом состоянии 413 человек, выявлено при предварительном медосмотре резко ослабленных 251 человек, ослабленных и больных 798 человек, из которых большинство также подлежат госпитализации, и инвалидов 67 человек, в том числе обмороженных в разной степени 373 человек (от ознобления до 3-й степени). Помимо этого имеется большое количество больных чесоткой и венерическими болезнями.
По состоянию на 4 апреля 1945 года из принятых 2 333 человек уже умерло 111 человек и госпитализировано 639 человек. Для медицинского обслуживания медперсонала нет, в числе прибывших заключенных ни одного медработника не оказалось. Выделенные мною 3 врача в ущерб своему лагерю медобслуживанием далеко не обеспечивают, продовольствия и фондов нет, снабжаются из запасов Устьвымлага НКВД. Постельная принадлежность отсутствует, спят заключенные на голых нарах, вещдовольствия и обуви нет, одеты и обуты по-летнему, в собственной одежде, на работу выводить нельзя, наш лагерь обеспечить как постельными принадлежностями, так и вещдовольствием
и обувью из-за неимения такового не может» [6, л. 2-2 об.].
Анализ содержания документа позволяет сделать вывод о том, что лагерь № 229 оказался не готов к приему интернированных. Сложившаяся ситуация наряду с крайне плохим состоянием прибывшего контингента приводила к высокому уровню заболеваемости и смертности интернированных, среди которых было много женщин.
Второй эшелон с 2 500 интернированными в Восточной Пруссии прибыл в марте 1945 года в Северный лагерь № 225. В документах указывалось, что во время следования эшелона умерли 319 человек, 5 человек были направлены в больницу [7, л. 28]. По воспоминаниям Герлаха Х., во время выгрузки из вагонов вокруг лежал снег, а вдоль железной дороги на многие километры тянулся бескрайний лес. «Наконец мы прибыли... Мы прижались к двери, ожидая момента, когда сможем выпрыгнуть из поезда. Снежные сугробы доставали нам до пояса. На вышках, располагавшихся по кругу, стояли охранники, держа при себе овчарок и не спуская с нас дула автоматов... Ворота захлопнулись за нами, и мы увидели лагерь перед собой -бревенчатые дома с деревянными крышами, покрытыми дранкой.», - вспоминает очевидец [3, с. 71].
После прибытия интернированные были распределены по баракам, а больные направлены в госпитали. В соответствии с приказом НКВД СССР от 10.04.1945 № 00315 и циркуляром НКВД - НГКБ СССР от 26.04.1945 № 74/60 контингент лагерей № 225 и 229 планировалось профильтровать следственными группами НКВД - НКГБ СССР и в зависимости от результатов поверки перевести в лагеря военнопленных и интернированных или в рабочие батальоны [6, л. 4-5].
Анализ учетной документации позволяет сделать вывод, что большинство интернированных лагеря № 229 являлись членами нацистской партии и нацистских
объединений, верующими, имели молодой или средний возраст, начальное образование, рабоче-крестьянское происхождение и были интернированы в феврале - марте 1945 года [8, л. 20-20 об.]
На основании приказа НКВД СССР от
15.06.1945 № 00689 на территории Коми АССР был образован лагерь военнопленных № 367 на 10 тысяч человек с пятью лагерными отделениями: № 1 (город Сыктывкар) на 5 500 человек, № 2 (Усть-Вым-ский район, село Жешарт) на 2 500 человек, № 3 (станция Лемью) на 1 000 человек, № 4 и 5 (на 500 человек каждое, дислокация не указана). 30.08.1945 вышел приказ НКВД СССР № 001000 о расформировании 367-го лагеря [4]. Контингент был переведен в другие учреждения для военнопленных и интернированных [6, л. 21]. 11.09.1945 вышел приказ наркома внутренних дел Коми АССР генерал-майора Буянова Л. С. № 274 «О передаче военнопленных из лагеря № 367 в Устьвымлаг». Передачу предписывалось закончить к 17.09.1945 [6, л. 26]. В октябре 1945 года лагерь № 367 был ликвидирован.
Приказом НКВД СССР от 08.09.1945 № 001025 на базе лагерей № 225 и 229 были организованы рабочие батальоны интернированных № 1097 и 1098. На
01.05.1946 в рабочем батальоне № 1097 содержались 475 интернированных, которые вместе с советскими трудмобили-зованными немцами («трудармейцами») размещались в рабочих колоннах Сев-желдорлага от станции Котлас до станции Ираёль СПЖД на протяжении свыше 500 километров; в рабочем батальоне № 1098 - 868 интернированных и 433 военнопленных в лагерном пункте № 20 Усть-вымлага на станции Княжпогост СПЖД [7, л. 249].
По сравнению с другими регионами Советского Союза на территории Коми АССР концентрировался относительно небольшой контингент военнопленных и интернированных. Так, по состоянию на 20.02.1946 в Украинской ССР содержались
240 729 военнопленных бывшей германской армии, в Белорусской ССР - 75 029, в Латвийской ССР - 58 160, в Литовской ССР - 33 549, в Эстонской ССР - 45 002, в Ленинградской области - 61 795, в Московской - 52 060, в Карело-Финской ССР -25 748, в Вологодской области - 22 775 [9].
Более низкая концентрация военнопленных и интернированных в Коми АССР по сравнению с другими регионами страны, на наш взгляд, объясняется следующими факторами. Во-первых, регион находился на значительном удалении от фронтов, что создавало трудности в переброске контингента. Во-вторых, суровые климатические условия региона затрудняли организацию жизнеобеспечения и трудового использования военнопленных и интернированных в соответствии с нормативами НКВД - МВД СССР. В-третьих, территория Коми избежала разрушений в ходе боевых действий и вражеской оккупации в отличие от западных районов страны, следовательно, менее острой была потребность в рабочей силе для восстановления народного хозяйства. Наконец, Коми-край традиционно являлся местом высокой концентрации спецконтингента (заключенных, спецпереселенцев и так далее), что снимало необходимость приоритетной переброски военнопленных и интернированных в данный регион.
Ввиду незначительной численности военнопленных и интернированных на территории Коми АССР не было образовано специального органа (управления или отдела по делам военнопленных и интернированных) в аппарате МВД Коми АССР, в отличие, к примеру, от соседних Архангельской и Вологодской областей. Учреждения военного плена и интернирования в структуре исправительно-трудовых лагерей имели двойное подчинение (ГУЛАГу и ГУПВИ), что затрудняло управление лагерными подразделениями.
На 01.07.1946 в рабочих батальонах № 1097 и 1098 числились 1 336 интернированных и военнопленных, в том числе
299 мужчин (22,4 %) и 1 037 женщин (77,6 %) [7, л. 245, 247]. В соответствии с директивой НКВД СССР от 30.08.1946 № 146 детей, родившихся от женщин-немок, следовало регистрировать в общем порядке в органах записи актов гражданского состояния по месту расположения лагеря НКВД СССР [6, л. 27].
Обращает на себя внимание наличие среди интернированных граждан СССР. На 01.06.1946 в Устьвымлаге в числе военнопленных и интернированных содержались 43 гражданина СССР, в том числе 19 украинцев, 8 русских, 6 литовцев, 4 белоруса, 2 немца, латыш, абхазец, поляк и еврей. Также в лагере находились 3 русских, считающих себя подданными Германии и указавших, что их прадеды уже свыше 100 лет назад проживали на территории Германии как русские колонисты [6, л. 76].
На основании телеграфного распоряжения заместителя министра внутренних дел СССР генерал-полковника Чернышо-ва В. В. от 13.06.1946 № 1610 предлагалось «всех здоровых граждан СССР, которых можно использовать на тяжелых работах» этапом направить на станцию Серебряный Бор Московской окружной железной дороги в проверочно-фильтрационный лагерь № 0329 [6, л. 88-89].
В рабочем батальоне № 1097 интернированные размещались в бараках с двойными нарами вагонной системы. Судя по документам, помещения были пригодны для проживания, однако в некоторых бараках отсутствовало постельное белье, а также имелись клопы. Питание осуществлялось за наличный расчет в столовых [7, л. 245 об., 248 об.].
В рабочем батальоне № 1098 интернированные проживали в лагерной зоне и питались в лагерной столовой по установленным нормам в зависимости от выполнения производственного задания. Рацион был довольно скудным. Герлах Х. вспоминает: «В лагере нас регулярно кормили. В основном ежедневный рацион состоял из капусты (свежей, тушеной, ва-
реной), репы, хлеба (часто пшеничного) и каши, приготовленной из овсяных хлопьев. Вместе с этим нам давали соленую треску, после которой невыносимо хотелось пить. Мясом нас почти не кормили, а когда давали масло, то это были такие маленькие кусочки, что их можно было разглядеть только под микроскопом. Порции, которые мы получали, были очень маленькие» [3, с. 73]. Для профилактики авитаминозов выдавались дрожжи или хвойный настой.
Норма снабжения детей интернированных (в возрасте до 12 лет) включала 300 г хлеба, 60 г крупы, 50 г мяса и рыбы, 10 г сала, 10 г растительных жиров, 20 г сахара, 400 г овощей, 13 г соли, от 0,25 до 0,5 г молока [10]. Однако сложно сказать, насколько данные положения выполнялись на практике.
Военнопленные и интернированные использовались на строительстве железнодорожных путей, разработке карьеров, лесо- или торфозаготовках, раскорчевке, шпалопилении, в сельском хозяйстве, погрузочных работах, производстве ширпотреба. Контингент рабочего батальона № 1097 работал на кирпичном заводе Сольвычегодского стройучастка (станция Виледь СПЖД) и в совхозе «Иоссер» (станция Иоссер СПЖД), рабочего батальона № 1098 - на Княжпогостском лесозаводе (станция Княжпогост СПЖД). Лица, привлекаемые к труду, получали зарплату в зависимости от выполнения норм выработки за вычетом полной стоимости их содержания и отчислений на централизованные расходы [11].
Как и заключенные, немцы делились на бригады численностью 25-30 человек. К примеру, в рабочем батальоне № 1098 в октябре 1946 года имелись 4 бригады военнопленных (91 человек) и 33 бригады интернированных (777 человек) [7, л. 312]. Лучшими на производстве среди пленных являлись бригада Уцмана, занятая на погрузке леса, выполнявшая норму на 110 %; бригада Гензеля, осуществлявшая производство товаров ширпотреба (112 %); бри-
гада Музеля, занятая механизацией (112 %). Среди интернированных лучшие показатели демонстрировали бригады Гжен-ского на шпалопилении (115 %), Брауна на погрузке леса (113 %), Попковской на сельхозработах (125 %). С другой стороны, имелись 16 саботажников, систематически уклонявшихся от работы «под различными предлогами» [7, л. 300].
Из-за нарушений правил техники безопасности имели место производственные травмы, в том числе со смертельным исходом. К примеру, в акте о несчастном случае от 03.03.1946 сообщалось, что немка, работавшая на шпалозаводе, упала под электропилу и получила смертельную травму головы [8, л. 139]. В другом документе говорилось, что интернированный доктор экономических наук Хайнц Франц после падения с бревнотаски получил травму головы и «оказался психически больным» [7, л. 276].
Характеризуя работу военнопленных и интернированных на бирже лесозавода Устьвымлага, исполняющий обязанности министра внутренних дел Коми АССР полковник милиции Зезегов В. в июле 1946 года сообщал вышестоящему руководству, что ввиду малочисленности контингента его содержание нерентабельно [7, л. 201]. По данным ГУПВИ, к началу 1947 года в целом по Советскому Союзу из 151 рабочего батальона интернированных 108 (71,5 %) являлись нерентабельными [12].
Для оздоровления контингента в лагерях и рабочих батальонах оборудовались медпункты, укомплектованные врачами из числа военнопленных. С 25.03.1945 по 28.05.1946 в рабочем батальоне № 1098 прошли лечение в стационаре 3 633 интернированных, некоторые по несколько раз [7, л. 248].
Судя по документам, большинство интернированных и военнопленных находились в плохом физическом состоянии и имели ограничения в трудовом использовании. Наиболее распространенными диагнозами являлись дистрофия, туберку-
лез, фурункулез, пневмония, болезни сердца [6, л. 158-161; 7, л. 58].
Обращает на себя внимание крайне высокая смертность интернированных. В 1945 году и I квартале 1946 года умерли 2 460 интернированных и военнопленных, из них в пути следования - 515 человек, за время пребывания в лагерях: в 1945 году -1 934 человека (в том числе 9 военнопленных), в 1946 году - 11 человек (в том числе 4 военнопленных). Основная смертность пришлась на путь следования из Восточной Пруссии и период адаптации к суровым климатическим условиям севера: до июня 1945 года умерли 2 186 человек, что дало 88,8 % общей смертности [7, л. 99-99 об.].
В целом, по подсчетам Поляна П. М., в СССР в 1945-1949 годах из 271 672 интернированных немцев умерли 66 456 человек (24,5 %), то есть каждый четвертый. Наибольшая смертность наблюдалась среди немцев, интернированных на территории Германии и направленных в СССР: из 66 152 человек умерли от голода и болезней 25 719 человек (38,9 %) [13]. Это объяснялось длительным содержанием арестованных в тюрьмах перед отправкой в СССР, неудовлетворительной организацией транспортировки, размещения и снабжения, а также половозрастным составом контингента, значительная часть которого была представлена женщинами и несовершеннолетними.
Руководство МВД СССР возлагало ответственность за сложившуюся ситуацию на территориальные подразделения. «Министерство внутренних дел Союза ССР отмечает, что местные органы МВД совершенно недостаточно уделяют внимание батальонам интернированных немцев. Отсутствует контроль за размещением, питанием, обмундированием и трудовым устройством интернированных. Хозяйственные организации мало заботятся о сохранении работоспособности контингента, нерационально организовывают их трудовое использование, без сочетания с необходимостью создания для
интернированных нормальных бытовых условий. В результате этого трудовой фонд из числа интернированных неразумно растрачен, и среди интернированных сейчас имеется большое количество больных и ослабленных. Деградация их физического состояния продолжается», - говорилось в одном из документов [7, л. 244].
С военнопленными и интернированными проводилась усиленная политико-пропагандистская работа, направленная на искоренение нацистской идеологии и перевоспитание бывших врагов в убежденных сторонников Советского Союза. Она включала проведение митингов и собраний, лекций и политинформаций, просмотр кинофильмов политического содержания. В каждом лагере и рабочем батальоне был сформирован антифашистский актив из числа демократически настроенных лиц.
Изучение политических настроений военнопленных показывало их неоднородность. Одна часть пленных поддерживала политику Гитлера, сожалела, что Германия проиграла войну, надеялась на продолжение войны против Советского Союза. Другая часть была лояльно настроена к советской власти и высказывалась за демократизацию Германии. Большинство держались обособленно от первой и второй групп и старались открыто не выражать политических взглядов [7, л. 299].
Для контроля за настроениями военнопленных и интернированных использовалась переписка. Приказ министра внутренних дел СССР Круглова С. Н. от 13.09.1946 № 00827 «Об упорядочении переписки военнопленных» обязывал принять меры, чтобы пленные имели возможность один раз в месяц посылать почтовую открытку семье. Для цензуры почтовой корреспонденции выделялись помещения с электрическим освещением, оборудованные столами и ящиками. Выемку почтовой корреспонденции из почтовых ящиков следовало производить ежедневно в 12 часов дня и сдавать в почтовые ведомства
в течение 48 часов [7, л. 296-298]. Таким образом, переписка рассматривалась как важный фактор политической работы с военнопленными и их родственниками за границей.
В сентябре 1946 года руководство опер-отдела Усть-Вымского лагеря сообщало, что из республиканского МВД были получены 6 000 бланков почтовых карточек, из них выданы военнопленным и интернированным 4 120, задержаны как испорченные - 206, не пропущены цензурой -150. Заполненные почтовые карточки после прохождения политконтроля через почтовое отделение поселка Княжпогост направлялись в Москву в адрес общества Красного Креста [7, л. 301].
Другим важным направлением работы с военнопленными и интернированными являлись оперативно-следственные мероприятия. Особое внимание уделялось выявлению членов нацистской партии, сотрудников разведывательных и карательных органов. В докладной записке от 12.01.1946 нарком внутренних дел Коми АССР генерал-майор Буянов Л. С. сообщал начальнику оперативного отдела ГУЛАГа НКВД СССР Сафонову П. В.: «В первой половине 1945 года аппаратом НКВД Коми АССР, совместно с аппаратами оперотделов лагерей, проделана значительная работа по [...] фильтрации 8 295 человек интернированных немцев и задержанных во время оперативно-войсковой прочистки западных областей Белоруссии и Украины. На этой работе в тот период работало из аппарата НКВД Коми АССР 30 человек оперативных работников, в том числе начальников райотделений НКВД было 6 человек» [14].
Одновременно в лагерях брались на учет лица с высшим образованием и научной квалификацией. В списке военнопленных и интернированных с высшим образованием (13 человек), содержавшихся в Устьвымлаге, числились доктор права Шюлле Ганс, доктор философии Фольрат Гюнтер, врач-хирург Мейлер Эрнс, адво-
кат Рике Гельмут, педагог Ойстен Хильда и другие [7, л. 317]. Также были выявлены 8 высококвалифицированных специалистов, в том числе доктора медицины Бург-хард Фридрих, Бухнер Гергард, Керпер Ганс, Миллер Франц, Никуш Роберт, инженер-механик Музель Ганс, инженер-химик Хайс Макс, инженер-архитектор Шаблов-ский Вальтер [7, л. 274-275]. На каждого из них была заполнена и направлена в Москву анкета.
Для использования научного потенциала иностранных специалистов в лагерях создавались технические группы, под которые выделялись отдельные комнаты, необходимое оборудование и материалы. Предлагалось организовать получение от иностранцев технических материалов «об известных им новшествах и секретах в области науки и техники, собственных изобретений и рационализаторских предложений». Полученные материалы направлялись на экспертизу советским специалистам соответствующего профиля, а после получения положительной оценки -в Оперативное управление ГУПВИ для возможного практического применения [7, л. 318]. Фактически технические группы являлись аналогами гулаговских «шарашек», использовавших научный потенциал заключенных ГУЛАГа.
Летом 1945 года начинается репатриация военнопленных и интернированных на родину. Согласно указаниям НКВД СССР, возвращению к месту постоянного жительства подлежали интернированные из числа инвалидов, престарелых и нетрудоспособных; лица в возрасте до 16 лет включительно; беременные женщины со сроком до 6 месяцев. Таким образом, главным основанием для репатриации являлось то или иное заболевание, детский или пожилой возраст и противопоказания к трудовому использованию [6, л. 15-16]. Помимо нетрудоспособных лиц из лагерей освобождались граждане союзных и нейтральных по отношению к СССР государств.
В 1946 году прошел второй этап репатриации военнопленных и интернированных. Для отбора подлежащих отправке на родину была сформирована комиссия в составе начальника отделения «Смерш» МВД майора Калинникова, заместителя начальника оперативного отдела Устьвым-лага МВД майора Ширяева, начальника отдела учета и распределения заключенных лагеря лейтенанта Величутина. Комиссия была обязана закончить работу к 15.08.1946. «Данная работа должна быть проведена с соблюдением строгой тайны. Отбор, подготовку и отправку освобожденных военнопленных и интернированных провести под предлогом сосредоточения нетрудоспособных контингентов в специальные оздоровительные лагеря. Об отправке на родину военнопленным и ин-тернир о ванным, подлежащим освобождению, не объявлять. От оставшихся в лагерях военнопленных и интернированных это должно быть скрыто и впредь, а освобожденным объявить об отправке на родину только в пути следования эшелона при приближении к границе. Об этом следует предупредить лиц, которые будут Вами назначены для сопровождения эшелона», -разъясняло МВД СССР [6, л. 115].
19.12.1946 руководство МВД Коми АССР получило указание министра внутренних дел СССР Круглова С. Н. № 407, в котором говорилось: «Значительная часть лагерных отделений в лагерях военнопленных из-за отсутствия контингента не укомплектованы до полной нормы по фактически имеющейся жилплощади. В то же время в ряде республик, краев и областей имеет место перегрузка следственных и пересыльных тюрем по причине недостатка свободных мест в колониях для размещения осужденных». В связи с этим предписывалось пересмотреть действующую сеть лагерей военнопленных для перегруппировки контингента с расчетом полного заполнения имеющихся помещений. При этом указывалось, что заключенные должны размещаться отдельно от
военнопленных и работать на объектах соответствующего хозоргана после заключения типового договора ГУЛАГа. В свою очередь, предписывалось сосредоточить военнопленных «компактными группами на работах в ведущих отраслях народного хозяйства» [6, л. 119].
07.01.1948 вышел приказ начальника Управления Устьвымлага майора Выползо-ва Г. М. № 01 «Об отправке интернированных в лагерь органов репатриации № 69». Отправку предписывалось произвести 09.01.1948 с 20-го ОЛПа (станция Княжпо-гост). В указанную дату эшелон № 98004 в количестве 32 вагонов (26 пассажирских и 6 хозяйственных) с 626 интернированными немцами направился в город Франк-фурт-на-Одере. Рабочий батальон № 1098 был ликвидирован к 10.03.1948 [6, л. 164].
Таким образом, проведенное исследование позволяет сделать вывод, что в Коми АССР в 1944-1948 годах действовали три лагеря и два рабочих батальона для военнопленных и интернированных. Особенностью региона являлось формирование учреждений для военнопленных и интернированных в структуре исправительно-трудовых лагерей ГУЛАГа. С одной стороны, такая практика облегчала создание лагерной инфраструктуры, так как отпадал вопрос о строительстве бараков и объектов хозяйственно-бытового назначения, с другой - она объективно ухудшала положение военнопленных и интернированных, так как последние рассматривались лагерным руководством как дополнительная обуза. Военнопленные и интернированные содер-
жались в отдельных лагерных подразделениях и не смешивались с контингентом заключенных.
Пребывание в лагерях и рабочих батальонах НКВД - МВД, а также принудительное привлечение к труду стали своеобразной формой наказания для обезоруженных военнослужащих германской армии и гражданских немцев, интернированных на территории Восточной Пруссии в завершающий период Великой Отечественной войны. Своим трудом они должны были компенсировать причиненный Советскому Союзу в годы войны ущерб и нехватку рабочих рук. Значительная часть интернированных немцев оказались не приспособлены к лагерному быту и непригодны к физическому труду в силу возраста, пола и состояния здоровья, что приводило к значительной заболеваемости и смертности. Максимальные показатели смертности пришлись на первые месяцы после прибытия интернированных в лагеря, что было обусловлено неудовлетворительными условиями транспортировки и сложной адаптацией к северному климату.
После окончания Великой Отечественной войны начинается репатриация интернированных и военнопленных, которая растянулась на несколько лет. Первыми направлялись на родину больные и нетрудоспособные лица, а также представители союзных и нейтральных государств. Последние учреждения военного плена и интернирования были расформированы в Коми АССР в марте 1948 года.
1. Вавулинская Л. И. Спецпереселенцы и иностранные военнопленные в Карелии в середине 1940-х -середине 1950-х гг. / Карельский науч. центр Российской акад. наук, Ин-т языка, литературы и истории. Петрозаводск : Карельский науч. центр РАН, 2013. 335 с.
2. Кузьминых А. Л. Архипелаг ГУПВИ на Европейском Севере СССР (1939-1949 гг.). М. : РОССПЭН, 2017. 590 с.
3. Герлах Х. В сибирских лагерях. 1945-1946 / пер. с англ. Н. В. Гасановой. М. : ЗАО Центрополиграф, 2006. 238 с.
4. Места содержания военнопленных вермахта на территории бывшего Советского Союза (1941-1956 гг.). Путеводитель. Москва - Дрезден - Бонн - Кассель, 2008. С. 107-108.
5. Система исправительно-трудовых лагерей в СССР, 1923-1960 : справочник / сост. М. Б. Смирнов. М. : Звенья, 1998. С. 380-381, 494-495.
6. Переписка по военнопленным и интернированным. Списки на содержащихся, прибывших и убывших на родину военнопленных и интернированных. Планы, схемы кладбищ военнопленных. 15.01.45-09.06.1959 // Российский государственный военный архив (РГВА). Ф. 515/п. Оп. 1. Д. 1. Л. 1-232.
7. Строевые записки о движении и наличии военнопленных и интернированных. Списки убывших и умерших. 14.02.46-30.12.1946 // РГВА. Ф. 515/п. Оп. 1. Д. 4. Л. 1-375.
8. Дело с отчетами по интернированным и военнопленным в МВД Коми АССР. 05.04.45-24.06.1947 // РГВА. Ф. 515/п. Оп. 1. Д. 2. Л. 1-319.
9. Военнопленные в СССР: документы и материалы / [сост. М. М. Загорулько [и др.] ; под ред. М. М. Заго-рулько. Волгоград : Логос, 2000. С. 653-655.
10. Иностранные военнопленные второй мировой войны в СССР / под общ. ред.: В. А. Золотарев; авт.-сост.: В. Н. Вартанов (рук. авт. коллектива) и др. М. : Терра, 1996. С. 197-198.
11. Сталинские депортации, 1928-1953 / сост.: Н. Л. Поболь, П. М. Полян. М. : Междунар. фонд «Демократия» : Материк, 2005. С. 593.
12. Историческая справка о деятельности УПВИ - ГУПВИ МВД СССР и его периферийных органов за период Великой Отечественной войны // РГВА. Ф. 1п. Оп. 23а. Д. 1. Л. 45.
13. Полян П. М. Не по своей воле...: История и география принудительных миграций в СССР. М. : ОГИ, 2001. С. 234.
14. Директивы и распоряжения ГУПВИ и ГУЛАГа НКВД СССР. 15.01.46-26.12.1946 // РГВА. Ф. 515/п. Оп. 1. Д. 3. Л. 3-3 об.
1. Vavulinskaya L. I. Special settlers and foreign prisoners of war in Karelia in the mid-1940s - mid-1950s / Karelian scientific. center of the Russian acad. Sciences, Institute of Language, Literature and History. Petrozavodsk : Karelian scientific. Center of the Russian Academy of Sciences, 2013. 335 p.
2. Kuzminykh A. L. The GUPVI Archipelago in the European North of the USSR (1939-1949). M. : ROSSPEN, 2017. 590 p.
3. Gerlach H. In the Siberian camps. 1945-1946 / transl. from English. N. V. Gasanova. M. : CJSC Tsentropoligraf, 2006. 238 p.
4. Places of detention of prisoners of war of the Wehrmacht in the territory of the former Soviet Union (19411956). Guide. Moscow - Dresden - Bonn - Kassel, 2008, P. 107-108.
5. The system of corrective labor camps in the USSR, 1923-1960 : reference book / comp. M. B. SMIRNOV M. : Links, 1998. P. 380-381, 494-495.
6. Correspondence on prisoners of war and internees. Lists of prisoners of war and internees held, arrived and departed for their homeland. Plans, schemes of cemeteries of prisoners of war. 01/15/45-06/09/1959 // Russian State Military Archive (RGVA). F. 515/p. Op. 1. D. 1. L. 1-232.
7. Combat notes on the movement and the presence of prisoners of war and internees. Lists of the departed and the dead. 14.02.46-30.12.1946 // RGVA. F. 515/p. Op. 1. D. 4. L. 1-375.
8. Case with reports on internees and prisoners of war in the Ministry of Internal Affairs of the Komi ASSR. 05.04.45-24.06.1947 // RGVA. F. 515/p. Op. 1. D. 2. L. 1-319.
9. Prisoners of war in the USSR: documents and materials / [comp. M. M. Zagorulko [and others] ; ed. M. M. Za-gorulko. Volgograd : Logos, 2000, P. 653-655.
10. Foreign prisoners of war of the Second World War in the USSR / ed. editor: V. A. Zolotarev; author-compiler: V. N. Vartanov (leader of the author's team) and others. M. : Terra, 1996. P. 197-198.
11. Stalinist deportations, 1928-1953 / comp.: N. L. Pobol, P. M. Polyan. M. : Intern. Fund «Democracy» : Mainland, 2005. P. 593.
12. Historical information about the activities of the UPVI - GUPVI of the Ministry of Internal Affairs of the USSR and its peripheral bodies during the Great Patriotic War // RGVA. F. 1p. Op. 23a. D. 1. L. 45.
13. Polyan P. M. Not by his own will ...: History and geography of forced migrations in the USSR. M. : OGI, 2001. P. 234.
14. Directives and orders of the GUPVI and the GULAG of the NKVD of the USSR. 15.01.46-26.12.1946 // RGVA. F. 515/p. Op. 1. D. 3. L. 3-3 rev.
