CC BY
38
ЭТНОЛИНГВИСТИКА
УДК 8ПЛ1Г27, 8ПЛ1Г23, 811.111: 39
Л. С. Жукова
Новосибирский государственный университет ул. Пирогова, 2, Новосибирск, 630090, Россия
E-mail: [email protected]
«УЧИТЕЛЬСКИЕ ВОЙНЫ»: ОБ ИСТОКАХ СОВРЕМЕННОГО ЯЗЫКОВОГО ПУРИЗМА В АНГЛИИ
В статье идет речь о событии, положившем начало современному языковому пуризму в Англии, - так называемой «великой языковой панике», разразившейся в 1980-е гг. в связи с введением единого национального плана обучения в школе. Базируясь на языковом и культурном материале, автор статьи показывает, что за сложившейся в тот момент пуристической ситуацией в Англии лежало противостояние двух этнокультурных доминант - либеральной и консервативной, а сам всплеск языкового пуризма был обусловлен изменениями, происходящими внутри английского этноса.
Ключевые слова: языковой пуризм, этнокультурная доминанта, национальный план преподавания английского языка в школе, проблема определения английского литературного языка, кризис национальной идентичности.
Под языковым пуризмом обычно понимают стремление некоторой части языкового сообщества контролировать состояние родного языка в соответствии с существующим у нее в сознании «языковым идеалом», т. е. представлением о том, какими характеристиками должен обладать язык данной страны [Thomas, 1991]. Выбранную языковую форму пуристы оценивают положительно - считают ее «правильной», «красивой», «настоящей», все остальные формы рассматриваются ими как «неправильные», «некрасивые», «грубые», «ненужные» и т. д. Исходя из этого выбора, исследователи выделяют несколько направлений языкового пуризма: элитарный, этнографический, архаический, реформаторский и ксенофобный (подробнее об этом см.: [Жукова, 2007]). Интенсивность языкового пуризма, как известно, меняется со временем, т. е. нарастает и спадает волнообразно [Thomas, 1991]. Так, в настоящее время в Англии наблюдается довольно высокая пуристическая активность: создаются всевозможные общества, устраиваются акции в защиту языка и т. п. Однако пик этой активности, как утверждают исследователи (см., например: [Cameron, 1995]), пришелся на 1980-е гг., когда в обществе разразился скандал вокруг преподавания английского языка в школе. В одночасье данная тема стала одной из са-
мых популярных: едва ли не каждый день в британских газетах появлялось очередное сообщение о всеобщем упадке образования, сопровождаемое массой откликов разгневанных читателей. Этот феномен даже получил особые наименования в прессе, такие как «the curriculum wars», «the great grammar crusade» (поскольку в большинстве случаев в фокусе рассмотрения неизменно оказывалась методика преподавания грамматики), «the great language panic». (Заметим, что подобный ажиотаж наблюдается сейчас в России: причиной ему послужил приказ Минобрнауки об утверждении в качестве официальных четырех словарей русского языка, содержащих рекомендации по нормативному произношению и словоупотреблению. Во многом благодаря усилиям СМИ, в народе данное событие восприняли как грандиозную реформу, ведущую к «деградации» и «без того многострадального» русского языка.)
Подобная «языковая паника», на наш взгляд, является результатом серьезных трансформаций, происходящих внутри этноса: изменившиеся условия внешней среды требуют от его членов выработать новые стереотипы поведения, что неминуемо сказывается на речевом поведении человека, поскольку, как известно, существует определенный изоморфизм в системе развития
ISSN 1818-7935
Вестник НГУ. Серия: Лингвистика и межкультурная коммуникация. 2009. Том 7, выпуск 2 © Л. С. Жукова, 2009
языка и кодируемого им этнического опыта [Шапошникова, 2008]. Если данные изменения расходятся с ожиданиями определенной части общества (т. е. не соответствуют их «языковому идеалу»), то с необходимостью возникает языковой пуризм того или иного направления. Наконец, формирование «языкового идеала» напрямую зависит от этнокультурной доминанты пуристов, под которой мы, вслед за И. В. Шапошниковой, понимаем «более или менее устойчиво взаимодействующие мотивационные установки, доминирующие внутри определенной этнической группы, формирующие потребности ее членов и определяющие основные социокультурные параметры ее самоорганизации» [Там же. С. 89-90]. Этнокультурная доминанта каждого из пуристических направлений представляет собой один из возможных вариантов трансфера культурных констант рассматриваемого этноса (термин С. В. Лурье, см.: [Лурье,
1997]), т. е. один из способов найти себя в новых условиях окружающего мира и эффективно организовать свою деятельность в нем.
Событием, подогревавшим шум вокруг преподавания грамматики в 1980-е гг. в Англии, стала реформа образования (Education Reform Act) 1988 г., которую называют наиболее радикальной сменой политики Британского правительства со времен Второй мировой войны. Одним из главных аспектов реформы было учреждение национального плана образования (National Curriculum) во всех государственных школах, что, по мнению представителей правящей консервативной партии, позволило бы максимально унифицировать и централизовать преподавание языка в школе. Причиной столь решительных действий послужил, по словам учредителей реформы, упадок традиционного преподавания грамматики, начавшийся в 1960-е гг. и повлекший за собой не только снижение уровня образования, но и всеобщий упадок нравственности в стране.
Постараемся вкратце обрисовать ситуацию, сложившуюся в Англии вскоре после Второй мировой войны, чтобы понять причины столь бурной реакции со стороны консерваторов. 1960-е гг. называют периодом негласного гедонизма в Англии [Weight, 2002]: в то время были предоставлены дополнительные права женщинам, сексуаль-
ным меньшинствам, подросткам; отменена смертная казнь через повешение, разрешены аборты, облегчена процедура развода. В целом, в обществе стали больше уважать права и желания каждого индивида, за что 1960-е гг. принято считать важной вехой британского либерализма (a benchmark of British liberalism) [Ibid.]. Изменились также взгляды общества на классовую иерархию: представители высшего сословия стали менее высокомерно относиться к рабочему классу; последний же стал играть заметно большую роль в обществе: «The three great classes melt and mingle. And a new Britain is born» (Frost D., Say A. To England with Love, 1967 - цит. по: [Weight, 2002. P. 382]). На языковом уровне это выражалось в ослаблении роли RP и нарастающей популярности non-standard Englishes (подробнее об этом см.: [Mugglestone, 2007]). Правительство лейбористов, пришедшее к власти в 1964 г., поддерживало подобные либеральные тенденции в обществе: так, была отменена не оправдавшая себя трехчастная структура обучения в средней школе (Tripartite System). (Согласно первоначальному плану, в нее должно было входить три ступени обучения в зависимости от успеваемости учащегося - grammar school, secondary technical school и secondary modem school, что позволило бы детям получать образование, соответствующее их реальным способностям вне зависимости от финансовых возможностей их родителей. Однако на практике трехчастная система превратилась в двухчастную: наиболее успевающие ученики
(в основном это были представители высшего класса) посещали grammar schools, а все остальные - secondary modern schools. Это еще больше увеличило социальный барьер между выпускниками и, таким образом, свело на нет основную идею реформы.) Новое правительство посчитало, что распределение детей по разным типам школ в зависимости от их способностей не соответствует либерально-демократическому принципу «новой Британии». Вместо этого в государственных школах была введена единая система обучения (comprehensive schools), позволяющая всем детям получать одинаковое образование в государственных школах.
Либеральные тенденции в общественной жизни страны нашли отражение и в преподавании языка. В частности, с отменой grammar schools произошел уход от преж-
них методов преподавания грамматики, ассоциировавшихся с заучиванием наизусть правил, составленных много лет назад по латинскому образцу, и наказаниями за их несоблюдение. Как заметил Д. Кристал, к 1960-м гг. старая модель преподавания грамматики попросту исчерпала себя, однако новая была еще не до конца сформирована [Crystal, 2006. P. 201]. Не все учителя адекватно воспринимали суть происходящих преобразований и обладали необходимыми лингвистическими знаниями, что отражено, к примеру, в следующем высказывании того времени: «It is impossible at the present juncture to teach English grammar in the schools for the simple reason that no-one knows exactly what it is» (цит. по: [Crystal,
2006. P. 200]). В некоторых школах это привело к тому, что преподавание грамматики совсем исчезло из учебных планов, вследствие чего британцы, чье обучение пришлось на 1960-е гг., не получили необходимых лингвистических знаний и были названы «потерянным поколением» («lost genera-tion») (см., например: [Honey, 1997]).
Именно этот факт в первую очередь приводился в 1980-е гг. консерваторами, задумавшими реформу английского образования. Итак, перед составителями национального плана была поставлена задача разработки такой модели языка, которая бы послужила в качестве образца для учителей и учащихся («to recommend a model of the English language, whether spoken or written, which would serve as a basis of how teachers are trained to understand how the English language works and inform professional discussion of all aspects of English teachers...» -цит. по: [Crowley, 2003. P. 241]). Таким образом, уже изначально предполагалось, что в основу образовательной программы будет положен прескриптивный подход к языку, заключающийся в обучении школьников единственно «правильному» во всех ситуациях варианту, под которым подразумевался Standard English. Однако не все разработчики плана оказались согласны с такой точкой зрения.
Представители либерального направления считали необходимым сделать акцент на последних достижениях лингвистики и методики преподавания языка того времени, предлагая, в частности, внедрить двуязычное образование для детей иммигрантов. Их основной концепцией было обучение детей
не в рамках строго определенной языковой модели, а рассмотрение «реального» языка во всем многообразии его вариантов. (У известных лингвистов Дж. и Л. Милрой даже есть книга с соответствующим названием -«Real English», в которой они рассматривают субстандартные варианты английского языка [Honey, 1997].) Понятие «правильный» / «неправильный» заменялось на «подходящий» / «неподходящий» по контексту. Задачей учителей, таким образом, было научить детей использовать наиболее подходящий в данной ситуации вариант (при этом, правда, не уточнялось, кто именно будет определять «валидность» того или иного варианта): «A view that has long been held by linguists is that an utterance may be ‘correct’ in one linguistic situation but not in another. Any person belongs to a number of speech communities, and correctness therefore becomes a matter of conforming to the linguistic behaviour appropriate to the situation in which he is talking. Many people find this notion of relativity hard to accept, but it seems to us far more reasonable to think in terms of appropriateness than an absolute correctness» (Bullock Report; цит. по: [Crowley, 2003. P. 235]). Изменилось и отношение к региональным диалектам - теперь они рассматривались не как «безграмотные отклонения от языкового стандарта», а как самостоятельные варианты английского языка, со своим лексическим, фонетическим и грамматическим строем, достаточным для выполнения задачи коммуникации его носителей: «Every language or dialect has a sufficiently rich vocabulary; always keeps pace with its speakers’ social development; is entirely adequate for their needs, and as a communicative system; and is as good and efficient as any other» (P. Trudgill; цит. по: [Crowley, 2003. P. 220]). В качестве научно установленного факта выдвигалось положение о том, что все диалекты равноправны между собой, и ни один из них изначально не находится в «привилегированном» положении по отношению к остальным. (Известный пурист-консерватор того времени Дж. Хони язвительно назвал данное положение «теорией языкового равенства» - «theory of linguistic equality» [Honey, 1997].) Standard English, в частности, признавался одним из таких диалектов (отсюда и пошло написание «Standard» с прописной буквы. - Л. Ж.), особый статус которого сформировался в результате поли-
тических манипуляций, а вовсе не из-за каких-то его особых качеств: «When people talk about ‘English’ in Britain, for instance, they generally have in mind British standard English, i.e. the standardised variety of British English. The spread of this variety into all the important public domains and its high status among most of the population are achievements of standardisation as the part of the economic, political and cultural unification of modern Britain» [Fairclough, 1989. P. 50]. Таким образом, произошла своеобразная лингвистическая революция, назревавшая еще в середине XX в.: в результате обсуждения проблем преподавания английского языка в школе был поднят вопрос о том, что представляет собой Standard English. Эти дискуссии, получившие название «Standard English debate», продолжаются до сих пор, в последнее время еще и в связи с «глобализацией» английского языка (см., к примеру: [Standard English ., 1999].
Однако консервативно настроенные пуристы назвали эти тенденции чересчур либеральными, релятивистскими (too permissive, relativistic) и призывали вернуться к традиционному способу преподавания грамматики с четко очерченным набором правил языкового употребления. Standard English признавался в качестве единственно правильного варианта; использование же диалектизмов, сленга и разговорных выражений оценивалось как недопустимое (substandard) и сравнивалось с нечленораздельными звуками наподобие тех, что издают животные: «Come into a London elementary school and see what it is that the children need most. You will notice, first of all, that in a human sense, our boys and girls are almost inarticulate. They can make noises, but they cannot speak» (цит. по: [Language., 2002. P. 165]).
Идеологами либеральных тенденций в образовании были, в основном, лингвисты и «прогрессивно настроенные» учителя; на сторону же консерваторов встала пресса, раздувшая скандал до невероятных масштабов. Все, кто пытался высказаться против формального подхода в преподавании грамматики, немедленно получали ярлык «врагов языка» и были вынуждены занимать оборонительную позицию. (Так, книга уже упоминавшегося консерватора Дж. Хони имеет даже соответствующий подзаголовок: «The Story of Standard English and its Enemies» [Honey, 1997].) Однако борьба между
либералами и консерваторами от образования (фактически представлявшими собой два противоположных пуристических направления - этнографическое и элитарное), как было сказано выше, означала не обычное противостояние двух научных парадигм, а борьбу идеологий и - шире - двух разнонаправленных этнокультурных доминант, происходившую в весьма непростой для страны период.
В конце 1970-х гг. в Великобритании наблюдался серьезный экономический спад, всю страну охватили забастовки профсоюзов, обострились межклассовые и межрасо-вые конфликты; в северной Ирландии началась гражданская война за воссоединение с южной, в Шотландии вновь активизировалось движение за независимость. Британцы испытывали острый кризис национальной идентичности, и никакие призывы к единению не помогали. На фоне всеобщей нестабильности народ обратился за помощью к истории: «Never before in history had there been an age so distrustful of the present, so fearful of the future, so enamoured of the past» (Booker Ch. The Seventies; цит. по: [Weight, 2002. P. 544]). Ностальгия по прошлому страны превратилась в целую индустрию (heritage industry), выражавшуюся в возросшем количестве музеев (как заметил Вейт [Weight, 2002], в то время буквально из всего старались сделать музей) и повсеместной апелляции к великому культурному наследию (к примеру, слоганом краски Dulux стала фраза «Heritage colours» [Ibid.]). В 1979 г., когда премьер-министром стала М. Тэтчер, данное веяние в обществе было официально названо «возвращением к викторианским ценностям». Прежняя либеральная политика была признана разрушительной и противоречащей британскому национальному характеру. В основу же нового курса по возрождению Великобритании была положена политика викторианского экономического либерализма - каждый индивид независимо от государства сам пробивает себе дорогу в жизни. Именно в этом, по мнению М. Тэтчер, и заключается истинная свобода, являющаяся наивысшей ценностью современного демократического общества: «I think we went through a period when too many people began to expect their standard of living to be guaranteed by the State, and so great protest movements came that you could, by having sufficient protests, sufficient demonstrations
against Government, get somehow a larger share for yourself, and they looked to the protest and the demonstrations and the strikes to get a bigger share for them, but it always had to come from the people who really strived to do more and to do better. Those were the values when our country became great, but not only did our country become great internationally, also so much advance was made in this country. Colossal advance, as people prospered themselves so they gave great voluntary things to the State. Yes, I want to see one nation, as you go back to Victorian times, but I want everyone to have their own personal property stake. Property, every single one in this country, that's why we go so hard for owner-occupation, this is where we're going to get one nation. I want them to have their own savings which retain their value, so they can pass things onto their children, so you get again a people, everyone strong and independent of Government, as well as a fundamental safety net below which no-one can fall... That's the British character. That nations that have gone for equality, like Communism, have neither freedom nor justice nor equality, they've the greatest inequalities of all, the privileges of the politicians are far greater compared with the ordinary folk than in any other country. The nations that have gone for freedom, justice and in dependence of people have still freedom and justice, and they have far more equality between their people, far more respect for each individual than the other nations. Go my way. You will get freedom and justice and much less difference between people than you do in the Soviet Union» (Thatcher M. Victorian Values. TV Interview for London Weekend Television «Weekend World» 1).
Подобные ценности находили отражение и в высказываниях консерваторов о языке. Так, Standard English представлялся им своего рода капиталом («cultural capital», как его называет Н. Фэрклаф [Fairclough, 1989]), поскольку он дает индивиду независимость и силу противостоять суровым жизненным обстоятельствам (недаром книга Дж. Хони называется «Language is Power»). Лингвисты же с их «новой ортодоксией» (new orthodoxy - так окрестили либеральное направление в газетах того времени), пропове-
1 http ://www. margaretthatcher.org/speeches/display-
document.asp?docid= 105087
дующие «языковую вседозволенность», лишают детей из неблагополучных семей такой возможности, обрекая их на жалкое существование: «Because our society (like all known societies) does not respect all subcultures equally, and because of the inescapable connexions which have grown up between the concept of ‘educatedness’ and the ability to handle standard English, the non-standard speaker is put at an unfair disadvantage in any crucial encounter outside his own immediate speech community» (J. Honey; цит. по: [Crowley, 2003. P. 225]); «Nothing more effectively condemns an individual to his class or ethnic ghetto than an inability to communicate clearly and logically in English. It is not a question of teaching children to talk ‘posh’. It is just a question of giving them the essential tool for survival in our society» (J. Rae; цит. по: [Language., 2002. P. 167]).
Подобно пуристам викторианской эпохи, консерваторы 1980-х гг. проводили параллель между языком, организацией общества и общественной моралью. Для них грамматика в ее стандартном варианте являлась символом порядка, традиции и авторитета; соответственно незнание грамматических правил, по их мнению, непременно должно было привести к обратному - анархии и беззаконию: «Attention to the rules of grammar and care in the choice of words encourages punctiliousness in other matters. As nice points of grammar were mockingly dismissed as pedantic and irrelevant, so was punctiliousness in such manners as honesty, responsibility, property, gratitude, apology and so on» (J. Rae; цит. по: [Language., 2002. P. 168]); «If you allow standards to slip to the stage where good English is no better than bad English, where people turn up filthy at school. all these things tend to cause people to have no standards at all, and once you lose standards then there’s no imperative to stay out of crime» (N. Tebbit; цит. по: [Cameron, 1995. P. 94]). Консерваторы стремились возвратиться к грамматическим школам (grammar schools) старого образца, которые, как замечает М. Эванс, представлялись им островками старой доброй Англии - «as places where bright and well-behaved children prepared to lead useful bourgeois lives» (цит. по: [Cameron, 1995. P. 107]). Призывы же либералов к языковой, культурной и классовой толерантности представляли угрозу для подобного мироустройства, а потому вызывали
крайне негативную реакцию со стороны консерваторов.
Вследствие такого жесткого противостояния сторон проекты национального плана преподавания менялись несколько раз; окончательная же версия 1994 г. оказалась консервативной по своему содержанию: из нее были изъяты любые намеки на двуязычное обучение и либеральное отношение к региональным диалектам (диалектизмы приводились лишь в качестве примеров «неправильного» языкового употребления); при этом упор делался на изучение Standard English как единственно возможного и правильного варианта английского языка.
Однако победа консерваторов оказалась не окончательной, и «учительские войны» не утихают до сих пор. Приход к власти лейбористов в 1997 г. ознаменовался началом политики всеобщего эгалитарионизма, направленного на терпимое отношение к выходцам из других стран и поощрению культурного и языкового разнообразия страны. В языковом плане это выразилось в скептическом отношении к существованию такого феномена, как Standard English, и восторженном - к региональным диалектам. Все чаще в газетах можно встретить статьи с заголовками вроде «UK Speaking out for Regional Accents»; «Welsh Proud of Unpopular Accent»; «UK dialects 'strong and va-ried'» 2; «In Praise of Dialect Democracy»; «Who said we speak the same language?» 3. В лингвистике с новой силой развернулись дебаты вокруг Standard English; при этом все чаще стал делаться упор на идеологическую компоненту языкового стандарта: так, по мнению некоторых лингвистов, Standard English неправомерно считать самостоятельным вариантом английского языка с четким набором характеристик. На самом деле, это некоторая абстракция (своего рода конструкт), поддерживаемая в сознании людей с помощью так называемой «идеологии языкового стандарта» - «standard language ideology». (Этим, в частности, объясняется тот факт, что наименование литературного стандарта в английском языке иногда приводится в кавычках - ‘Standard English’, тем самым подчеркивается условность его выделения в качестве объекта изучения). Такое
2 http://www.bbc.co.uk
3 http://www.telegraph.co.uk
представление, по мнению Дж. Милрой, присуще только культурам, в которых была развита данная идеология (он их называет «standard-language cultures»): «The awareness of a superordinate standard variety is kept alive in the public mind by various channels (including the writing system and education in literacy) that tend to inculcate and maintain this knowledge - not always in a very clear or accurate form - in speakers’ minds. The main effect of these is to equate the standard language - or what is believed to be the standard language -with the language as a whole and with ‘correct’ usage in the language, and this notion of correctness has a powerful role in the maintenance of the standard ideology through prescription» [Milroy, 1999. P. 18]. Термин «языковая идеология» (language ideology), сравнительно недавно введенный в лингвистический обиход, стал все чаще применяться по отношению к языковому стандарту. (В английской версии электронной энциклопедии «Wikipedia» даже появилась соответствующая статья. Вот, к примеру, как определяет «standard language ideology» Р. Липпи-Грин: «a bias toward an abstract, idealized homogeneous language, which is imposed and maintained by dominant institutions and which has as its model the written language, but which is drawn primarily from the spoken language of the upper middle class» 4.) Другие ключевые слова и фразы, часто упоминающиеся в контексте Standard English debate и описывающие признаки концепта «Standard English» в сознании некоторых современных лингвистов - «inequality», «language discrimination», «linguistic imperialism», «power», «hegemo-ny». Их можно встретить в названии огромного количества книг и статей, таких как «Language and Power»; «Power and Inaquality in Language Education»; «Power and Ideology in Education»; «Resisting Linguistic Imperialism in English Teaching»; «English with an accent: Language, Ideology and Discrimination in the US»; «Hegemonic Practice: Literacy and Standard Language in Public Education»; «From Periphery to Centre: Toward Dehege-monising Standard Language» 5. (Недавно в интернете на одном из форумов изучающих английский язык даже появился соответ-
4 http://en.wikipedia.org
5 Названия книг и статей взяты из: http:// www.multilingual-matters.net/beb/007/0i02/ beb0070i02.pdf
ствующий вопрос от редакторов книги «Standard English: The Widening Debate» Т. Бекса и Р. Уотса: «Are standard languages hegemonic forms to be opposed?» 6. К сожалению, мало кто из участников форума откликнулся на данный вопрос, что подтверждает мысль тех же Т. Бекса и Р. Уотса о том, что заинтересованность судьбой Standard English является характерной чертой лишь некоторых англоговорящих стран, в особенности, Великобритании и США [Standard English., 1999].) Таким образом, в противоположность пуристам-консервато-рам, большинство лингвистов подчеркивает «недемократичность» идеологии языкового стандарта, приводящую к дискриминации и неравенству в обществе. Standard English, по их мнению, становится ни чем иным, как инструментом власти в руках элиты, используемой для контроля над остальным населением: «Although English language
guardians see themselves as maintaining and defending glorious heritage that carries all that is precious in our culture, their agenda is authoritarian, and condemnation of the usage of fluent native speakers can serve as an instrument of power. From this perspective, a language is not seen as the possessions of the communities that use it. but as the property of small elite groups who have a moral duty to pronounce on language behaviour much as they might pronounce on moral behavior» [Milroy, 1999. P. 21].
Вследствие таких перемен в идеологии в конце 1990-х гг. были сделаны попытки скорректировать National Curriculum, сделав его более либеральным по отношению к non-standard Englishes, но всякий раз подобные попытки встречали сопротивление со стороны общественности. Как заметил по этому поводу Р. Бэйли, мнения лингвистов о Standard English мало отразились на образе последнего в сознании простых людей: «Denials that there is any such thing as standard English did not have much impact on popular ways of thinking about the language. In both the United States and Britain, it is still true that many citizens believe in Standard English as a semipatriotic goal that has contributed to national strength and unity» [Bailey, 1991. P. 16]. В результате, как отмечают некоторые исследователи, отношение к анг-
б http://www.english-test.net/forum/topic25S54.html
лийскому языку в сфере преподавания в Англии по-прежнему остается консервативным, а учителя вынуждены «вести двойную игру»: с одной стороны, обучать детей Standard English как единственно «правильному» варианту английского языка, а с другой - прививать им терпимое отношение к региональным диалектам, говоря о «богатстве» (richness) и «подлинности» (integrity) последних [Language., 2002. P. Іб4].
Список литературы
Жукова Л. С. Исследование языкового пуризма как общественного явления в современной Британии // Вестн. Новосиб. гос. ун-та. Серия: Лингвистика и межкультурная коммуникация. 2007. Том 5, вып. 2. С.131-i3S.
Лурье С. В. Историческая этнология: Учеб. пособие для вузов. М.: Аспект Пресс, І997. 44S с.
Шапошникова И. В. Размышления о филогенезе мировоззрения и возможностях его исследования в контексте взаимодействия внешней и внутренней истории языка // Вестн. Новосиб. гос. ун-та. Серия: Лингвистика и межкультурная коммуникация. 2008. Т. 6, вып. 1. С. 89-І07.
Bailey R. W. Images of English: A Cultural History of the Language. Michigan: The University of Michigan Press, І99І. 329 p.
Cameron D. Verbal Hygiene. L.; N. Y.: Routledge, І995. 2б4 p.
Crowley T. Standard English and the Politics of Language. 2nd ed. N. Y.: Palgrave Macmillan, 2003. 292 p.
Crystal D. The Fight for English. How Language Pundits Ate, Shot and Left. N. Y.: Oxford Univ. Press, 200б. 239 p.
Fairclough N. Language and Power. N. Y.: Longman Inc, i9S9.
Honey J. Language is Power: The Story of Standard English and its Enemies. L.: Faber and Faber, І997. 29S p.
Language, Society and Power. An Introduction / Eds. L. Thomas, S. Wareing. L.; N. Y.: Routledge, 2002. 2І3 p.
Milroy J. The Consequences of Standardisation in Descriptive Linguistics // Standard English: The Widening Debate / Eds. T. Bex, R. J. Watts. N. Y.: Routledge, І999. P. Іб-39.
Mugglestone L. Talking Proper. The Rise and Fall of the English Accent as a Social
Symbol. 2nd ed. N. Y.: Oxford University Press,
2007. 3б0 p.
Standard English: The Widening Debate / Eds. T. Bex, R. J. Watts. N. Y.: Routledge, І999.3І2 p.
Thomas G. Linguistic Purism. N. Y.: Longman, І99І.250 p.
Weight R. Patriots. National identity in Britain 1940-2000. L.: Macmillan, 2002.
Материал поступил в редколлегию 08.08.2009
L. S. Zhukova
«THE CURRICULUM WARS»:
TO THE ORIGINS OF MODERN LINGUISTIC PURISM IN ENGLAND
The article dwells upon the so called “great language panic” - an extraordinary outbreak of public concern about the introduction of the National Curriculum in state schools in England in 1980s. Using the linguistic and cultural material the author shows that the existing puristic situation in England at that moment was a result of deeper changes within the ethnic structure and reflected the opposition of two alternative ethnocultural dominants - liberal and concervative.
Keywords: Linguistic Purism, ethnocultural dominant, English National Curriculum, Standard English debate, national identity crisis.
