CC BY
63
А.А. Новицкая
УЧЕНИЕ СЕКСТА ПЕДИЯ О ЗНАЧЕНИИ СОГЛАШЕНИЯ (CONVENTIO) В КОНТРАКТЕ*
Для классического периода римского права характерно закрепление иерархии между понятиями pactum, conventio, contractus, о которой мы узнаем из 4-й книги комментария к эдикту «De pactis et conventis»1, и концептуальное осмысление идеи соглашения (conventio, consenus) как условия действительности контракта.
Одним из главных свидетельств, зафиксировавших значение соглашения, является знаменитый текст Секста Педия2 (D. 2. 14. 1.
3)3:
Слово convention (соглашение) является настолько общим, что, как удачно сказал Педий, ничтожен контракт, ничтожно обязательство, в котором бы не содержалось соглашения, вне зависимости от того, совершается ли он посредством вещи или слов, так как и стипуляция, которая совершается посредством слов, ничтожна, без согласия сторон.
Фрагмент является частью комментария к эдикту «De pactis et conventis» Ульпиана, разделенного составителями Дигест на три крупных пассажа, помещенных в разных титулах 2-й книги Дигест (D. 2.14.1+ D.2.14.5+ D. 2.14.7). Юрист рассматривает приведенный
* Статья рекомендована к печати доктором юридических наук, профессором Д.В. Дождевым.
1 Изначально название эдикта было «De pactis et conventis». В позднеклассиче-ский период название эдикта меняется на «De pactis et conventis» (Sturm F. Il pactum e le sue molteplici applicazioni // Contractas e Pactum. Tipicitá e liberta negoziale nell'esperienza tardo-repubblicana. Atti del convegno di diritto romano e della presentazione della nuova riproduzione della littera Florentina. Napoli, 1990. P. 160).
2 Существует некоторая неясность о периоде жизни Секста Педия. Сегодня исследователи склоняются к тому, что он жил на переломе I и II вв. н.э. (Kunkel W. Herkunft und soziale Stellung der römischen Juristen. Wien, 1967. S. 168 ff).
3 О личности Секста Педия подробное исследование проводит Контардо Фер-рини (Ferrini C. Sesto Pedio // Opere di Contardo Ferrini. Vol. 2. Milano, 1929. P. 39-52), а также М.К. Джаки (Giachi M.C. Studi di Sesto Pedio. Latradizione, l'editto. Milano, 2005. P. 1 ss, 518 ss).
162
Труды Института государства и права Российской академии наук. № 2/2014.
текст (D. 2.14.1.3) как часть общего вводного фрагмента к эдикту (D. 2.14.1), после чего переходит к анализу видов соглашений (D. 2.14.5) и затем к проблематике безымянных договоров, обращаясь к учению Аристона (D. 2.14.7 pr.-2)4. Возможно, что Секст Педий представил обобщение о роли соглашения также в своем комментарии к эдикту «De pacti set conventis», что и подтолкнуло Ульпиа-на обратиться к нему5.
Ульпиан подчеркивает значение соглашения (conventio) как наиболее общего условия (nomengenerale) действительности контракта и приводит высказывание Секста Педия, удачно заметившего, что если при заключении контракта не достигнуто соглашения, то сам контракт и обязательство не существуют (ничтожны). Cвое утверждение Секст Педий раскрывает на примере реальных и вербальных контрактов («sivere, siveverbis»), акцентируя, что если стороны не достигли соглашения при их заключении, то это ведет к ничтожности обязательства. Далее юрист обращается к стипуля-ции. Ставя действительность обязательства из стипуляции в зависимость от достижения соглашения при ее заключении, Секст Пе-
дий решает коллизию, восходящую к предклассическому периоду
6
римского права о роли соглашения при заключении стипуляции . Стипуляция через признание conventio условием действительности возникающего из нее обязательства перестает быть абстрактной сделкой. Заключение стипуляции посредством ритуального произнесения торжественных слов остается данью правовой традиции.
Долгое время фрагмент считался содержащим интерполяции. Буквально по тексту следует, что Секст Педий указывает на необходимость соглашения не только в контракте, но и в обязательстве («nullum esse contractum, nullam obligationem»). Наличие соглашения в обязательстве в значении правоотношения кажется нелепицей, так как соглашение - элемент фактического состава соглашения. В связи с этим фраза «nullam obligationem», по мнению ряда ученых, является поздним добавлением7. Интерпретация понятия
4 См.: Lenel O. Palingenesia iuris civilis. Vol. 2. P. 431-432.
5 См.: Schiavone A. Studi sulle logiche dei giuristi romani. Nova negotia e transactio da Labeone a Ulpiano. Napoli, 1971. P. 131.
6 См.: Talamanca M. Contratto e patto nel diritto romano // Le dottrine del contratto nella giurisprudenza romana. Milano, 2006. P. 69.
7 См.: Betti E. Betti E. Sul valore dogmatico della categoría «contrahere» in giuristi proculiani e sabiniani // Bullettino dell'Istituto di diritto romano «Vittorio Scialoja».
obligatio в более архаичном значении как обязательственного акта, позволяющая снять интерполяционное напряжение8, ведет к избыточности высказывания Педия9. Наконец, отсутствие указания на литеральные договоры в выражении «sive re sive verbis fiat» также говорит об интерполяции, так как составители Дигест повсеместно вычеркивали ссылку на литеральные договоры, исчезнувшие из практики10. В исследовании Дж. Романо была выдвинута идея об искажении заключительной фразы «nam et stipulatio quae verbis fiat, nisi habeat consensum, nulla est»11. Аргументация ученого построена на терминологической неоднородности фрагмента. В его начальной части Секст Педий говорит о conventio как о главном понятии, в заключительной части - о consensus. Поскольку два этих понятия имели якобы разные значения, использование их как синонимов в одном тексте свидетельствует об искажении12. Можно выдвинуть возражение, отметив свойственную классическим римским юристам путаницу в использовании понятий conventio и consensus, на которую ссылается сам автор и которая, возможно, отражена во фрагменте. На наш взгляд, вполне вероятно, что текст поврежден лишь в части отсутствия указания на литеральные договоры во
1915. T. 28. P. 43; Perozzi S. Le obbligazioni romane // Scritti giuridici. Bologna, 1903. T. 2. Servitu e obbligazioni.P. 339; Bonfante P. Sui «contractus» e sui pacta // Scritti giuridici varie. Torino, 1921. Vol. 3. P. 107 ss. Albertario E. Le fonti delle obbligazioni e la genesi dell'art. 1097 del Codice civile // Studi di diritto romano. Milano, 1936. Vol. 3. P. 78, nt. 3.
8 См.: Flume W. Rechtsakt und Rechtsverhältnis. Römische Jurisprudenz und modernrechtliches Denken. S. 25-26. Исследователь отмечает, что безусловно составители Дигест не могли придать obligatio значение обязательственного акта, поскольку такое его архаичное понимание уже отжило на момент составления Дигест, а потому в данной части текста отсутствуют искажения.
9 См.: BettiE. Op. cit. P. 43.
10 См.: Talamanca M. Op. cit. P. 70, nt. 128; Gallo F. Ereditá di Labeone in materia contrattuale // Atti del Seminario sulla problematica contrattuale in diritto romano (Milano, 7-9 aprile 1987). Bd. I, Milano, 1988. P. 52; Idem, Synallagma e conventio nel contratto. Ricerca degli archetipi della categoria contrattuale e spunti per la revisione di ipostazioni moderne. Torino, 1992. T. 2. P. 206 ss.; Schiavone A. Op. cit. P. 129 ss.
11 См.: Romano G. Conventio e consensus (A proposito di Ulp. 4. ad ed. D. 2.13.1.3) // Annali del seminario giuridico di Palermo. Palermo. 2004. Vol. 38. P. 68.
12 Romano G. Op. cit. P. 72. 164
фразе «sive re sive verbis fiat». В остальном он аутентичен13. Сложно согласиться с толкованием об искажении фразы «nullam obligationem». Утверждение Педия о ничтожности обязательства при отсутствии в нем соглашения в действительности служило концептуальным задачам. Ряд исследователей в выражении «nullum esse contractum, nullam obligationem» усматривает гендиадис, т.е. определение одного понятия двумя синонимами, которое иначе могло быть выражено фразой «obligation contracta»14. Такую интерпретацию поддерживают П. Вочи15, А. Бурдезе16, Т. далла Масса-ра17, М. Таламанка18, К. Феррини19, А. Скьявоне20 и др. С
критикой такого толкования выступил К. А. Канната21, по мнению которого гендиадис не образуется посредством двойного отрицания (nullum esse contractum, nullam obligationem). Наряду со стилистическими объяснениями распространен взгляд, что выражение «nullum esse contractum, nullam obligationem» содержит в себе скрытую оценку и критику Педием актуальных для него учений о контракте. По мнению С.Э. Вуннера22, указание в негативной форме на роль соглашения в обязательстве («...nullam obligationem...»)
13 См.: Riccobono La formazione della teoria generale del contractus nel periodo della giurisprudenza classica // Studi in onore di Bonfante. Milano, 1930. Vol. 1. S. 141 ss; La Pira G. La personalità scientifica di Sesto Pedio. P. 295.
14 См.: TalamancaM. Op. cit. P. 69, nt. 125.
15 См.: VociP. La dottrina romana del contratto. Roma, 1946. P. 300.
16 См.: Burdese A. Il contratto romano tra forma, consenso e causa // Le dottrine del contratto nella giurisprudenza romana. Padova, 2007. P. 102.
17 См.: Dalla Massara T. Alle origini della causa del contratto.Elaborazione di un concetto nella giurisprudenza classica. Padova, 2004. P. 67.
18 См.: Talamanca M. Op. cit. P. 69, nt. 125. В другой своей работе ученый отказывается от данного взгляда, поскольку Педий употребляет conventio как некоторый автономный феномен, а не явление, сопоставимое с контрактом. См.: Talamanca M. Conventio e stipulatio nel sistema dei contratti romani // Le droit romain et sa reception en Europe. Les actes du colloque organisé par la Faculté de Drouit et d'Administration del'Université de Varsovie en collaboration avec l'Academia Nazionale dei Lincei le 8-10 octobre, 1973. Varsovie, 1978. P. 211.
19 См.: Ferrini C. Op. cit. P. 46, nt. 2.
20 См.: Schiavone A. Ius. L'invenzione del diritto in Occidente. Torino, 2005. P. 349.
21 См.: Cannata C. A. Labeone, Aristone e il sinallagma // IURA. Rivista internazionale di diritto romano e antico. Napoli, 2010. Vol. 57. P. 56-57.
22 См.: Wunner S.E. Contractus: Sein Wortgebrauch und Willensgehalt im klassischen römischen Recht. München, 1964. S. 49.
доказывает, что Сексту Педию неизвестно двухчастное деление источников обязательства на деликтные и контрактные, потому что фраза о ничтожности обязательства при отсутствии соглашения с позиции деликтного обязательства выглядит лишенной смысла. Далее эту мысль развивает А. Д'Орс23, видя в указании на роль соглашения в контракте («nullam contractum») отсылку к консенсу-альным договорам, а в обязательстве («nullam obligationem») - к сделкам, охватывавшим в систематике Гая реальные, вербальные и литеральные договоры. Заслуживает внимания интерпретация Дж. Ла Пира24 и Р. Кнютеля25, увидевших в использовании Секстом Педием понятий «obligatio» и «contractus» осмысление и критику учения о контракте Лабеона. Во фразе «nullum contractum» скрывается ссылка на контракт Лабеона, в констатации значения соглашения в обязательстве («nullam obligationem») - ссылка на реальные и вербальные сделки, охватываемые в формулировке Лабеона понятием «actum». Со сходным толкованием выступил К.А. Канната, не усмотрев, однако, в словах Педия скрытую критику Лабеона. Говоря о роли соглашения в контракте, Педий имеет в виду типичные консенсуальные договоры; говоря об обязательстве, он ссылается на формальные сделки, которые изначально не содержали в себе
соглашения. К их числу относятся реальные, вербальные и лите-
26
ральные сделки .
По-разному оценивается высказывание Педия в контексте становления института контракта в юриспруденции классического периода. Начиная с Э. Бэтти, стало распространенным мнение, что слова Педия лишь замечание, что не существует контрактов, в которых не представлено соглашение. Такую оценку фрагменту дают
23 См.: D'Ors A. Grosso G. Il sistema romano dei contratti (Torino, Giappichelli, 1963) p. XV+ 250// IURA. Rivista internazionale di diritto romano e antico. Napoli, 1964. Vol. 15, Pt. 2. P. 392.
24 См.: La Pira G. La personalitá scientifica di Sesto Pedio // Bulletino dell'istituto di diritto romano «Vittorio Scialoja». Milano, 1938. Vol. 45. P. 311; Garofalo L. Contratto, obbligazione e convenzione in Sesto Pedio // Le dottrine del contratto nella giurisprudenza romana. Milano, 2006. P. 352-353.
25 См.: Knütel R. La causa nella dottrina dei patti // Causa e contratto nella prospettiva storico-comparatistica (Atti Aristec 1995). Turin, 1997. P. 131-133.
26 См.: Cannata C.A. Labeone, Aristone e il sinallagma. P. 57. 166
М. Таламанка27 и М. Сардженти28. При такой интерпретации, даже если в вербальных и реальных сделках (obligationes verbis et litteris) обязательство формально возникает независимо от соглашения сторон, это не исключает, что obligatio verbis или litteris contracta в социально-экономическом плане основано на признании роли соглашения. В этой социально-экономической перспективе якобы и следует оценивать роль соглашения в stipulatio, о чем Педий говорит в заключительной части фрагмента29.
Действительно, при буквальном толковании в высказывании Педия не прослеживается императивная модальность, но это не редуцирует его до простой констатации факта и социально-экономического значения соглашения. Во вводной части фрагмента Ульпиан прямо указывает на роль convention как общей категории (conventionis nomen generale est)30 и приводит высказывание Педия, которое, на наш взгляд, напоминает по структуре правовую норму с указанием на гипотезу и санкцию (если не представлено соглашение, то контракт и обязательство ничтожны). Приводимый же в заключительной части пример ничтожной стипуляции, не содержащей соглашения («nam et stipulatio quae verbis fit, nisi habeat consensum, nulla est»), является подтверждением общего правила31.
27 См.: Talamanca M. «Conventio» e «stipulatio». P. 211. В другой своей работе исследователь дает менее радикальную оценку высказывания Педия и признает его догматический характер. См.: Talamanca M. Contractus e pactum. P. 69-71.
28 См.: SargentiM. Svolgimento dell'idea di contratto nel pensiero giuridico romano // IURA. Rivista internazionale di diritto romano antico. Napoli, 1988. Vol. 39. (=Scritti di Manlio Sargenti (1947-2006). Napoli, 2011. P. 1234).
29 Свою гипотезу о том, что решение Педия не носило универсального характера, М. Таламанка подкрепляет систематическим анализом комментария к эдикту Ульпиана, выдержкой из которого является наш текст. Соотношение между соглашением (conventio) и контрактом представлено Ульпианом во фрагментах D. 2.14.1.4 и D. 2.14.7 pr.-1 совершенно в иной перспективе. Так, в тексте D. 2.14.1.7. pr.- 1 понятие «conventio» выступает в роли надкатегории, охватывающей разные концепции и виды сделок. Педий представляет соглашение как некий имманентный всякой сделке элемент, что якобы указывает на то, что слова Педия носят лишь характер подмеченного наблюдения. См.: TalamancaM. Contratto e patto nel diritto romano. P. 70.
30 Nomen в данном фрагменте употребляется в значении, сходном с фрагментом D. 2.14.7.1. См.: Heumann H., Seckel E. Handlexicon zu den Quellen des römischen Rechts. 11 Aufl. Graz, 1971. S. 369.
31 См.: Romano G. Op. dt. P. 70.
Вряд ли юрист пытался показать социально-экономическую роль соглашения в комментарии к эдикту, т.е. произведении проблемного юридического характера. Что же касается несовпадения соглашения в понимании Секста Педия с тем значением, которое ему придает Ульпиан, например, во фрагменте D. 2.14.7.pr., то причины этого следует искать в полисемичности термина «conventio». Понятие «соглашение» использовалось классическими римскими юристами, с одной стороны, в значении надкатегории, с другой - в значении сущностного элемента, присущего всякому правоотношению и выражающего идею согласования волеизъявлений.
По нашему мнению, в представленном тексте Секст Педий возвел conventio до уровня концептуальной основы всех правомерных правовых актов и создал общую максиму. Элегантность его высказывания, о которой упоминает Ульпиан («ut eleganter dicat pedius»), в том и состоит, что он смог в короткой фразе выразить господствующий в современной доктрине принцип консенсуализ-ма, преодолев формалистский подход ius civile даже в отношении стипуляции. К такой оценке высказывания Педия присоединяются, например, С. Риккобоно32, П. Черами33, Р. Санто-
ро34, А. Скьявоне35, К. Джаки36 и др.
Догматический характер правила, сформулированного Педи-ем, подтверждается при его сравнении с учением о контракте Ла-беона. Традиционно подходы к пониманию контракта Секста Педия и Лабеона (D. 50.16.19) оцениваются как альтернативные теории договора37. Если для Лабеона сущность контракта состояла во взаимности возникающих из него обязательств (ultro citroque obligatio), то для Педия главная его характеристика была отражена в соглашении, которое опосредует возникновение обязательства в
32 См.: Riccobono S. La formazione della teoria generale del contratto nel pensiero della giurisprudenza classica. P. 130.
33 См.: Cerami P. D. 2.14.5 (Ulp. Ad Ed.) Congetture sulle «tres species conventionum» // Annali del Seminario Giuridico della Université di Palermo. Vol. 36. 1976. P. 190 ss.
34 См.: Santoro R. Riflessioni sul contratto nel pensiero di Labeone // Studi in onore di Andrea Arena. Padova, 1981. T. 4. P. 239; Idem, Il contratto nel pensiero di Labeone. P. 2415-2416.
35 См.: Schiavone A. Studi sulle logiche dei giuristi romani. P. 138.
36 См.: Giachi C. Op. cit. P. 527.
37 См.: Schiavone A. Studi sulle logiche dei giuristi romani. P. 138. 168
отношении каждой из сторон обязательства или только одной. Для Педия якобы структурные характеристики возникающего из контракта обязательственного правоотношения не имеют значения, так как и в реальных, и в вербальных договорах необходимо соглашение сторон («quae non habeat in se conventionem, sive re sive verbis fiat: nam et stipulatio, quae verbis fit, nisi habeat consensum, nulla est»), которое в оппозиции к взаимности обязательств, называемой также объективной двусторонностью, можно обозначить как субъективную двусторонность38. По этому поводу Л. Гарофало верно заметил, что современное понимание контракта с его акцентом на значении соглашения восходит скорее к Сексту Педию, а не к Лабеону39.
Различное понимание сущности контракта Секстом Педием не исключает влияния на него учения Лабеона40. Сходство концепций Секста Педия и Лабеона объясняется общей задачей: и Секст Пе-дий, и Лабеон пытались найти в контрактах некоторую концептуальную основу, способную объединить разные фигуры сделок под единым знаменателем контракта41. В то время как Лабеон идентифицировал взаимность обязательств, разработав учение об «ultro citroque obligatio», Секст Педий акцентирует момент заключения договора. Здесь следует отметить, что взаимность обязательств, понимаемая Лабеоном как признак контракта, не исключает значения соглашения в процессе его заключения. Заслуга Секста Педия состояла в том, что он смог преодолеть деление контрактов по форме их заключения, восходящее к Квинту Муцию (D. 46.3.80) и Сабину, сместив значение conventio с формы установления обязательства к сущности контракта. Показанные концептуальные параллели с Лабеоном42 и возможное соответствие между констата-
38 По вопросам разграничения двусторонности в контрактах см. Lantella L. «Ultro citroque»: Appunti teorici e storici sulla latéralité degli «atti» // Diritto e processo nella esperienza romana. Atti del seminario Torinese (4-5 dicembre 1991) in memoria di Giuseppe Provera. Napoli, 1999. P. 89-131.
39 См.: Garofalo L. Op. cit. P. 343.
40 См.: Cannata C.A. Der Vertrag als zivilrechtlicher Obligierungsgrund in der römischen klassischen Jurisprudenz der klassischen Zeit // Collatio iuris romani. Études H. Ankum. Amsterdam, 1995. S. 66.
41 См.: Schiavone A. Studi sulle logiche dei giuristi romani. P. 134.
42 Влияние хранящей заветы Лабеона прокулианской школы на Секста Педия выразилось в подходе последнего к пониманию мены (D. 19.4.1.3). Из слов
цией значения соглашения в обязательстве и контракте с делением на actum и contractum во фрагменте D. 50.16.19, позволяют предположить, что Секст Педий сформулировал принцип консенсуализма, принимая во внимание учение Лабеона. Возможно, цитируя Лабеона, Педий одновременно меняет его концепцию43. По мнению Л. Гарофало44, в выражении «nullum contractum, nullam obligationam, quae sive re, sive verbis fiat» фраза «quae sive re, sive verbis fiat», которая грамматически относится и к контракту, и к обязательству, повторяет определение акта Лабеоном во фрагменте D. 50.16.1945.
Секст Педий, подчеркивая нерелевантность способа заключения как в отношении контракта, так и акта, показывает значение соглашения как условия его действительности. Он, размывая границы между актом в понимании Лабеона и контрактом, пытается концептуальные отличия подменить общим знаменателем - согла-
46
шением как условием их действительности .
Несмотря на трансформацию Педием высказанного Лабеоном разделения на акт и контракт, оба юриста преследовали единую цель - придать защиту и правовое признание новым видам сделок. Это, безусловно, сближало их концепции.
Концепцию Педия о роли соглашения можно соотнести также с учением Аристона о синаллагме. Аристон рассматривал контракт как соглашение, в котором имело место causa и возникало взаимное обязательство (D. 2.14.7. pr. - 2).
Напомним, что и высказывание Секста Педия, и слова Аристона дошли до нас в переложении Ульпиана в его комментарии к
«Ideo que Pedius ait alienam rem dantem nullam contrahere permutationem» («Поэтому Педий говорит, что тот, кто дает чужую вещь, не заключает договор мены) следует, что юрист в отличие от сабинианцев не отождествляет мену с куплей-продажей. Только осмысление мены в качестве самостоятельного контракта позволяет ему обсуждать ее отсутствие при передаче чужой вещи. (Garofalo L. Op. cit. P. 357).
43 См.: Giachi C. Op. cit. P. 528.
44 См.: Garofalo L. Op. cit. P. 351.
45 Более сдержанного толкования придерживается А. Скьявоне. Исследователь также увидел в ссылке на контракт и акт у Педия («nullam esse contractum, nullam obligationem») цитату Лабеона. Но за констатацией ключевого значения соглашения в контракте стоит, по его мнению, не переосмысление Лабеона, а отказ от его систематики правовых актов, в частности, деления на акт и контракт (Schiavone A. Sulle logiche dei giuristi romani. P. 133).
46 См.: Schiavone A. Studi sulle logiche dei giuristi romani. P. 133. 170
эдикту «De pactis et conventis». Как и Педий, Аристон пытается квалифицировать контракт, выявить его сущность. В то же время Аристон видит сущность контракта в наличии causa, проявлением которой на структурном уровне становится взаимность или встреч-ность обязательства (synallagma). И causa, и synallagma как концептуальные элементы, определяющие контракт, выражают объективный договорный тип. Педий же обращается к соглашению, акцентируя в нем источник и причину юридической силы контракта и сделки вообще, тем самым подчеркивая значение волеизъявления для определения характера возникающего обязательства. Иными словами, для Аристона нормативное значение имеют объективные элементы контракта (causa, synallagma), для Педия - объективные. В то же время приводимые Аристоном примеры атипичных сделок, заключенных по модели «dedi ut des» и «dedi ut facias», признаваемые в качестве контракта, корреспондируют подходу Педия к пониманию мены. Такой договор по структуре предоставлений соответствовал модели «do ut des» и был квалифицирован Педием в качестве самостоятельного контракта (D. 19.4.1.3), отличного от купли-продажи. Это, возможно, говорит о влиянии на Педия идеи контрактного типа и взаимного обязательства, выраженной его современником Аристоном в термине causa.
Высказывания Секста Педия являются одной из существенных вех в развитии консенсуализма в римском праве. Юрист подчеркивает роль соглашения, заключаемого сторонами, и тем самым признает за простым волеизъявлением сторон конституирующее обязательство нормативное значение. Безусловно, современные теории договора, также опирающиеся на понимание договора как соглашения, в большей мере восходят к концепции Секста Педия. Как Лабеон и Аристон, Секст Педий, подчеркивая роль соглашения в контракте, сосредоточен на выявлении концептуальной сущности, очертания и границы данного института.
