CC BY
1963
Вестник Омского университета. Серия «Право». 2008. № 1 (14). С. 110-118. © Ю.К. Якимович, 2008
УДК 343.1
УЧАСТНИКИ УГОЛОВНОГО ПРОЦЕССА И СУБЪЕКТЫ УГОЛОВНО-ПРОЦЕССУАЛЬНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ
Ю.К. ЯКИМОВИЧ
Автор разграничивает понятия «участник уголовного процесса» и «субъект уголовнопроцессуальной деятельности». По его мнению, во втором разделе УПК должен быть определён статус только участников уголовного процесса.
Новый УПК РФ действует уже не один год. ещё до введения его в действие и в последующие годы в УПК была внесена не одна сотня изменений. Можно сказать, что это уже далеко не тот кодекс, каким он был принят. Между тем в нём ещё много недостатков как принципиального характера, так и применительно к регулированию частных вопросов.
Сказанное выше в полной мере относится к разделу II УПК «Участники уголовного судопроизводства».
Все участники уголовного процесса разбиты в УПК на 4 группы: суд; участники со стороны обвинения; участники со стороны защиты; иные участники.
При этом в гл. 5 «Суд» не только определяется понятие суда (как это сделано в других главах относительно других участников), но решаются вопросы судебных составов, подсудности уголовных дел, т. е. те, регулирование которых должно быть отнесено к особенной части УПК. Но, впрочем, это частная проблема юридической техники. Принципиальные же недостатки этой классификации участников заключены в следующем.
1. Принципу состязательности УПК придано глобальное значение. Состязательность становится не просто принципом и «сверхпринципом», подчиняющим иные общепризнанные начала уголовного судопроизводства. Отсюда следователь, дознаватель, а также прокурор, осуществляющий надзор за их деятельностью, отнесены к участникам со стороны обвинения. Тем самым поставлен крест на объективном полном и всестороннем рассле-
довании. Если раньше, когда официально в УПК был закреплён принцип объективности, полноты и всесторонности предварительного расследования, следователей «ругали» за обвинительный уклон, то теперь претензии к органам предварительного расследования за предвзятость, необъективность предъявлять нельзя. Ведь не требуем же мы от защитника объективности. Значит, и следователь как участник со стороны обвинения также, по замыслу авторов УПК, не должен быть объективным, не обязан полно и всесторонне расследовать уголовное дело, не обязан истребовать положительные характеристики на обвиняемого и т. д. и т. п. Таким положением озабочены многие учёные, как впрочем, и многие практические работники.
В этой связи нельзя не согласиться со справедливым замечанием известного учёного В. А. Азарова, когда он пишет: «Необходимость отнесения следователя к стороне обвинения вызвана поспешным и не вполне продуманным по форме закреплением в ч. 2 ст. 15 УПК РФ принципа состязательности, установка на упрочнение которого была заложена в Концепции судебной реформы в Российской Федерации... Следователь традиционно осуществляет не только (и даже не столько) уголовное преследование, а исследование всех обстоятельств дела всесторонне, полно и объективно» [1].
Я полностью согласен и поддерживаю тех авторов, которые считают, что дознаватель, следователь должны выполнять функцию не обвинения, а всестороннего, полного, объективного расследования [2].
2. Как мне представляется, необоснованным и в принципе неверным является отнесение участников процесса либо к стороне защиты, либо к стороне обвинения.
Почему потерпевший является участником со стороны обвинения, а защитник со стороны защиты? Не секрет, что достаточно часто потерпевшие занимают скорее позицию защиты, а не обвинения. Тем более что сам законодатель (например, ст. 25) позволяет потерпевшему ходатайствовать перед следствием или судом о прекращении уголовного дела в отношении обвиняемого.
А разве представитель потерпевшего не является его защитником, не выполняет функцию защиты потерпевшего?
Защитник обвиняемого выполняет не только функцию защиты. Если интересы его подзащитного не совпадают с интересами других обвиняемых, то защитник фактически может, защищая своего подзащитного, в какой-то мере выполнять функцию обвинения по отношению к другому обвиняемому. Такое может произойти, например, когда взрослый вовлёк несовершеннолетнего в преступную деятельность и др. Защитник в определённых рамках может выполнять обвинительную функцию и по отношению к потерпевшему, когда последний спровоцировал совершение преступления. Особенная часть УПК РФ предусматривает такие составы преступления, как, например: убийство, совершённое при превышении пределов необходимой обороны (ст. 108 УПК), убийство, совершённое в состоянии аффекта, вызванного насилием, издевательством, тяжким оскорблением, или иными противоправными или аморальными действиями (ст. 107 УПК РФ). Подобные составы предусмотрены также ст. 113, 114 и другими. УК РФ. В таких и аналогичных им ситуациях защитнику требуется доказать в суде, что нападения на его подзащитного или иные противоправные действия со стороны потерпевшего имели место. Осуществляя подобную деятельность, защитник тем самым и выполняет обвинительную функцию по отношению к потерпевшему.
Обвиняемый также не всегда выполняет только лишь функцию защиты. Он вовсе может не защищаться против выдвинутого об-
винения, соглашаться с ним, раскаяться и т. п. Такого рода поведение обвиняемого стимулируется поощрительными нормами уголовного права [3], в частности предусмотренными ст. 75, 76 УК РФ, п. 4 ст. 61 УК РФ.
Эти обстоятельства учитывает и УПК РФ, устанавливая упрощённый порядок судебного разбирательства (раздел X УПК РФ).
3. Законодатель отнёс к участникам процесса в том числе и эпизодически привлекаемых к участию к уголовно-процессуальной деятельности субъектов: свидетелей,
экспертов, специалистов и даже понятых. Таким образом, казалось бы, законодателем поставлена точка по вопросу о понятии участника уголовного процесса, участника уголовно-процессуальной деятельности, участника уголовно-процессуальных отношений и о соотношении этих понятий.
Наиболее широкое понятие участника уголовного процесса давал, пожалуй,
В.Н. Шпилёв. В число участников уголовного процесса он включил тех, кто выполняет уголовно-процессуальные функции: лиц, ведущих уголовный процесс; лиц, защищающих свой личный интерес, и иных участников, которые оказывают содействие органу, ведущему уголовный процесс, и при этом не имеют никакого личного интереса в деле [4]. Считали равнозначными понятия «участник процесса» и «субъект уголовного судопроизводства (уголовно-процессуальной деятельности)» и другие учёные [5]. Так, по мнению
В.П. Божьева, «участники уголовного судопроизводства - это лица и государственные органы, наделённые комплексом процессуальных прав и обязанностей и реализующие эти права, исполняющие обязанности в ходе осуществления уголовно-процессуальной деятельности в порядке и на условиях, предусмотренных законом» [6]. На основе этого он определяет и выделяет основные признаки участников уголовного процесса:
а) выполняют одну из основных или вспомогательных функций;
б) наделены совокупностью прав и обязанностей;
в) выступают в качестве правомочного субъекта уголовно-процессуальных отношений (ибо вся уголовно-процессуальная дея-
тельность в сфере уголовного судопроизводства протекает в рамках названных отношений) [7].
Р.Д. Рахунов в качестве признаков участника процесса указывал: во-первых, «осуществление уголовно-процессуальной деятельности, под которой понимается совокупность или система действий, осуществляемых участниками уголовного процесса в установленном уголовно-процессуальном законом порядке и в силу предоставленных им прав и возложенных на них обязанностей»; во-вторых, «наличие прав и обязанностей»; в-третьих, «вступление в уголовно-процессуальные отношения с другими участниками процесса по своей инициативе или в силу закона» [8].
Далее Р. Д. Рахунов писал о том, что все участники уголовного процесса осуществляют уголовно-процессуальную деятельность, поэтому понятия «участник уголовного процесса» и «участники уголовно-процессуальной деятельности» рассматривались им как равнозначные. При этом он подчеркивал, что «градацию между понятиями "участник уголовного процесса" и "участник уголовнопроцессуальной деятельности" проводят те, кто отрицает возможность осуществления уголовно-процессуальной деятельности всеми участниками уголовного процесса» [9].
Р.Д. Рахунов отмечал, что «деятельность
- это суть правоотношения, в форму которого она обычно облекается. Обычно потому, что есть уголовно-процессуальная деятельность, которая не облекается в рамки правоотношения, например составление следователем обвинительного заключения» [10]. Автором данное положение раскрывается не совсем последовательно. В качестве обязательных признаков участника уголовного процесса Р.Д. Рахунов выделил и уголовнопроцессуальную деятельность, и вступление в правоотношения. Таким образом, если субъект уголовного процесса осуществляет уголовно-процессуальную деятельность без вступления в правоотношения, то он не является участником, так как не обладает необходимой триадой признаков. Если же он осуществляет деятельность, то он участник уголовного процесса [11]. Однако, как пред-
ставляется, деятельность немыслима в отрыве от правоотношений. И пример с обличительным заключением неудачен.
М.С. Строгович разграничивал три понятия: «участник уголовного процесса»,
«участник уголовно-процессуальной деятельности» и «участник уголовно-процессуальных правоотношений». Им в качестве признаков участника уголовного судопроизводства названы: во-первых, «наличие прав и обязанностей»; во-вторых, «участие в уголовно-процессуальных отношениях или осуществление уголовно-процессуальной
деятельности» [12].
По мнению М.С. Строговича, свидетели, эксперты, переводчики, специалисты, понятые, секретари не являются участниками уголовно-процессуальной деятельности, так как не выполняют ни одной из трёх основных процессуальных функций: обвинения, защиты, разрешения дела. Однако участниками уголовного судопроизводства данные субъекты, по мнению М.С. Строговича, являются [13]. Он утверждал, что «понятие участника уголовного процесса и участника уголовно-процессуальной деятельности отнюдь не равнозначные. Если любой участник уголовно-процессуальной деятельности - это всегда участник уголовного судопроизводства, то далеко не всякий участник процесса -это участник уголовно-процессуальной деятельности, это может быть и участник правоотношения» [14].
Другие авторы, напротив, трактовали понятие участника уголовного процесса слишком узко, считая таковыми лишь подозреваемого, обвиняемого, потерпевшего, гражданского истца, гражданского ответчика, представителей, защитника [15].
Позиция В. П. Божьева не изменилась и после принятия нового УПК.
В учебнике 2004 г. под его редакцией утверждается: «участники уголовного судопроизводства (уголовного процесса) по разному вовлекаются в сферу уголовно-процессуальных отношений: одни - в силу должностных обязанностей; другие - посредством реализации своих субъективных прав (потерпевший, гражданский истец, их законные представители); третьи - по воле должностных лиц (по-
дозреваемый, обвиняемый, свидетель, понятой и др.); четвёртые - путём исполнения поручения, полученного от иного субъекта (защитник, представитель и т. п.)» [16]. Такого же мнения, по существу, придерживаются и другие современные учёные.
Так, В.В. Вандышев пишет: «Попытки специалистов разграничить понятия участников и субъектов уголовно-процессуальных отношений не увенчались успехом. Поэтому в настоящей работе термины «участники» и «субъекты» уголовного судопроизводства используются в качестве равнозначных, тождественных» [17].
На мой взгляд, наиболее верной являлась позиция П.А. Лупинской, которая писала, что «понятия "субъекты процесса" и "участники процесса" соотносятся между собой как род и вид. Каждый участник процесса является его субъектом, но не каждый субъект процесса является его участником» [18].
Участники процесса в отличие от иных его субъектов: а) отстаивают в деле определённый интерес; б) наделены широкими процессуальными правами, позволяющими активно участвовать в процессе и влиять на движение и исход дела [19].
На основании этих критериев всех участников процесса подразделяем на две группы. «В одну из них входят органы государства и должностные лица - суд (судья), прокурор, следователь, начальник следственного отдела, орган дознания и лицо, производящее дознание (дознаватель), которые осуществляют производство по делу, принимают в нём ведущее положение и отвечают за его ход и исход. Только они применяют нормы права, меры процессуального принуждения в отношении тех или иных лиц, выносят решения о начале производства по делу, его направлении и разрешении дела по существу. Каждый из них действует в пределах своих полномочий, решает в процессе свои специальные задачи и использует для этого особые процессуальные средства.
Другую образуют участники уголовного процесса - подозреваемый, обвиняемый, их защитники, потерпевший, гражданский истец, гражданский ответчик и их представители» [20].
К сожалению, после принятия нового УПК позиция П. А. Лупинской изменилась, в настоящее время она относит к участникам уголовного процесса всех его субъектов, не делая различия между этими понятиями [21].
Между тем очевидно и каждому понятно, что нельзя сравнивать роль, функциональное назначение, процессуальный статус обвиняемого, подозреваемого, потерпевшего, защитника, с одной стороны, и свидетеля, понятого
- с другой. Ведь первые из названных субъектов уголовно-процессуальной деятельности имеют материальный уголовно-правовой интерес, т. е. заинтересованы в ходе и итоге процесса по конкретному делу. У свидетеля, понятого, переводчика, секретаря судебного заседания такого интереса нет.
Соответственно, поэтому у потерпевшего, подозреваемого, обвиняемого имеется достаточно большой круг прав, используя которые они могут влиять не только на ход, но в той или иной степени и на исход уголовного дела.
Такая же разница в процессуальном статусе органов предварительного расследования, прокуратуры и суда, с одной стороны, и специалиста, эксперта, переводчика, секретаря судебного заседания - с другой. Если субъекты первой группы имеют служебный интерес в исходе процесса по конкретному делу, то у субъектов второй группы такого интереса нет. Поэтому у тех и других совершенно несравнимые права и обязанности.
В данном случае никаких открытий я не делаю. Об этом, как уже отмечалось ранее, писали в советской литературе. Я хочу лишь подчеркнуть то обстоятельство, что, по моему глубокому убеждению, законодатель пошёл по неверному пути, включив в число участников уголовного процесса весьма разнородных субъектов уголовно-процессуальной деятельности: от суда до понятого. Как представляется, в УПК следовало бы предусмотреть как участников процесса, включить в их число: 1) суд; 2) государственные органы и должностные лица, ответственные за производство по уголовному делу [22]; 3) лиц, отстаивающих в уголовном процессе свои или представляемые права и интересы, так и иных лиц, которые являются субъекта-
ми уголовно-процессуальной деятельности, но не относятся к числу участников уголовного процесса (свидетель, понятой, переводчик, эксперт, специалист, секретарь судебного заседания).
Тем более что и сам законодатель в разделе втором перечислил на самом деле далеко не всех лиц, которые на самом деле могут принимать участие в уголовном судопроизводстве. Так, в этом разделе не указаны такие субъекты, как: близкие лица и близкие родственники (п. 3, 4 ст. 5 УПК); законный представитель потерпевшего (п. 12 ст. 5 УПК); начальник органа дознания (п. 18 ст. 5 УПК); председательствующий (п. 26 ст. 5 УПК); присяжный заседатель (п. 30 ст. 5 УПК); родственники (п. 37 ст. 5 УПК); государственный обвинитель (п. 6 ст. 5 УПК); адвокат свидетеля (ст. 189 УПК).
Следовательно, если законодатель ставил перед собой задачу указать в разделе втором всех субъектов уголовно-процессуальной деятельности (которых он отождествляет с участниками уголовного процесса), то ему этого сделать не удалось даже применительно к производствам по уголовным делам (основным производствам).
Кроме того, в разделе втором вообще не упомянуты ни участники, ни иные субъекты уголовно-процессуальной деятельности в дополнительных и особых производствах.
К числу несомненно больших достижений нового УПК является наличие в нём гл. 47, которая выделяет в качестве самостоятельных производства по рассмотрению и разрешению вопросов, связанных с исполнением приговора. Эти производства в литературе получили наименование «дополнительные производства» [23].
Однако, во-первых, ни один из участников (кроме суда) дополнительных производств не назван (как уже отмечалось) в разделе втором УПК. Во-вторых, в гл. 47 УПК (ст. 399) хотя и упоминаются участники дополнительных производств (осуждённый, адвокат, представители администрации, прокурор), однако не определён их процессуальный статус [24]. Между тем права осуждённого при рассмотрении, например, дела об условно-досрочном освобождении вовсе
не тождественны правам обвиняемого (как это считают некоторые учёные) [25], подсудимого и даже осуждённого при участии оного в надзорном производстве.
Это совершенно иной участник. Он не защищается, как в уголовном деле, ибо тем и отличаются дополнительные производства от производств по уголовным делам (основным), что в них речь не идёт ни об уголовном преследовании, ни о виновности. У них совершенно иная направленность и задачи. А значит, совершенно иным должен быть и процессуальный статус осуждённого как основного участника дополнительного производства, и этот статус должен быть определён именно в разделе втором УПК РФ.
УПК РФ предусматривает возможность участия в дополнительных производствах адвоката, что, несомненно, является его достижением. УПК РСФСР, несмотря на широкую научную поддержку [26], такой возможности не предусматривал.
Процессуальное назначение и процессуальный статус адвоката осуждённого не могут быть приравнены к процессуальному статусу защитника. Это самостоятельный участник процесса, и его процессуальное положение должно быть определено прежде всего в разделе втором УПК. Прокурор в дополнительных производствах, в отличие от основных, не осуществляет уголовного преследования. Скорее всего, участвуя в суде при решении вопросов о досрочном освобождении, замене наказания или изменении условий его отбывания, прокурор является органом надзора за соблюдением законов [27]. В этой связи ст. 37 не в полной мере раскрывает функциональное назначение прокурора в уголовном судопроизводстве.
Наконец, в дополнительных производствах появляется вовсе не известный производствам по уголовным делам (основным) участник - представитель администрации учреждения или органа, исполняющего наказание.
Представитель администрации представляет интересы данного учреждения (органа), и он, безусловно, заинтересован в ходе и исходе дела и должен быть отнесён к участникам уголовного процесса, наделён дос-
таточными правами, чтобы отстаивать интерес представляемого им учреждения (органа), и как самостоятельный участник указан в разделе втором УПК.
Кроме указанных выше, можно назвать и иных субъектов уголовно-процессуальной деятельности [28]. Некоторые из них, безусловно, относятся к числу участников уголовного процесса, поэтому имеют уголовноправовой или иной материально-правовой интерес в ходе и исходе дела. К их числу относятся: реабилитированный, гражданский истец, гражданский ответчик и их представители.
К другой группе субъектов уголовно-процессуальной деятельности, которые не имеют такого интереса в дополнительных производствах, как и в основных, относятся: эксперт, специалист, переводчик, свидетель, секретарь судебного заседания.
Не указаны в разделе втором и участники особых производств: судебно-контрольных и по применению принудительных мер медицинского характера.
Что касается производств по судебному контролю, то проблемам этих производств, в том числе и применительно к их участникам, в последнее десятилетие посвящено множество работ [29]. Я остановлюсь на одном особом производстве - о применении принудительных мер медицинского характера.
Ещё в 1994 г. я писал, что лицо, в отношении которого ведётся производство по применению принудительных мер медицинского характера, является, скорее, не субъектом, а «объектом» уголовного судопроизводства, поскольку не наделён процессуальными правами [30]. Такого же мнения придерживались и другие учёные, исследовавшие эту проблему [31].
К сожалению, и по новому УПК РФ процессуальное положение этого лица не урегулировано, на сегодняшний день он остаётся бесправным в уголовно-процессуальном смысле лицом; более того, вообще не упомянут в законе как участник уголовного процесса ни в разделе втором, ни в гл. 51 УПК РФ. По-прежнему презюмируется неспособность лица, в отношении которого ведётся данное производство, отдавать отчёт своим действиям или
руководить ими, самостоятельно защищать свои интересы.
В этом плане УПК РСФСР был более прогрессивным. Он требовал в каждом случае признания неспособности лица участвовать в следственном действии составлять об этом протокол с учётом мнения врачей-психиатров.
Новый УПК вообще устранил это лицо из числа не только участников уголовного процесса, но и из субъектов уголовного судопроизводства. Не предусмотрены в новом УПК даже те «куцые» права, которые предусматривались УПК РСФСР.
Законодатель считает априори всякое лицо, в отношении которого назначена психиатрическая экспертиза, ничего не соображающим субъектом, а точнее, всего лишь объектом, на который направлена уголовнопроцессуальная деятельность.
Как и по многим другим вопросам, законодателем России сделан шаг назад в деле защиты конституционных прав личности. Получается, поместили лицо в психиатрическую больницу, и оно даже лишено права обжаловать постановление судьи в кассационном порядке, права на судебную защиту, права обжаловать все последующие решения следователя и его действия, права обратиться за защитой в суд. Лишено вообще каких бы то ни было прав.
Как и прежде [32], я считаю, что проблему процессуального статуса лица, в отношении которого ведётся производство по применению принудительных мер медицинского характера, необходимо решать с учётом следующего:
1. Это лицо не может быть ограничено в правах по сравнению с обвиняемым, подсудимым.
2. Неверным является утверждение о том, что это лицо наделено правами обвиняемого, подсудимого, осуждённого. Его права могут соответствовать правам обвиняемого, но это права именно лица, в отношении которого ведётся производство по применению принудительных мер медицинского характера. Указанное выше лицо - не обвиняемый, не подсудимый, а самостоятельный участник уголовного судопроизводства.
3. Следователь, прокурор не могут лишать лицо, в отношении которого ведётся производство, какого-либо права, принадлежащего ему по закону. Если же в силу своего болезненного состояния душевнобольной сам не может реализовать своё субъективное право, оно должно быть реализовано через защитника и законного представителя. В этом проявляется различие между процессуальной правоспособностью и дееспособностью.
4. Данное лицо должно иметь возможность при желании реализовывать некоторые права самостоятельно:
- право обжаловать в суд действия дознавателя, следователя, прокурора и принимаемые им решения;
- право заявлять ходатайства;
- право отводов;
- права, которыми наделён обвиняемый при назначении и производстве экспертизы;
- право принесения кассационных и надзорных жалоб;
- право участвовать в судебном заседании, если только состояние его здоровья не препятствует этому.
Итак, обобщая изложенное выше, можно сделать следующие выводы.
1. Следует разграничивать понятия
«участник уголовного процесса» и «субъект уголовно-процессуальной деятельности».
Все участники уголовного процесса являются субъектами уголовно-процессуальной деятельности, но не все субъекты уголовно-процессуальной деятельности являются участниками уголовного процесса.
2. В разделе втором УПК должен быть определён процессуальный статус (понятие, права и обязанности) только лишь участников уголовного процесса.
Что же касается иных субъектов уголовно-процессуальной деятельности, то их права и обязанности могут быть закреплены в Особенной части Уголовно-процессуального кодекса. Так, права и обязанности специалистов, понятых, переводчика, кто может и кто не может ими быть - эти вопросы вполне можно урегулировать в гл. 21 УПК «Общие условия предварительного расследования»; права и обязанности свидетеля, вопросы свидетельского иммунитета - в гл. 26 УПК и т. д.
3. В разделе втором УПК следовало бы оставить три главы. Первую из них назвать, как и сейчас, «Суд»; вторую - «Государственные органы и должностные лица, ответственные за производство по делу»; третью - «Лица, отстаивающие в уголовном процессе свои или представляемые права и интересы».
Ко второй группе участников следовало бы отнести: подозреваемого, обвиняемого, осуждённого (участника дополнительного производства), лицо, обжалующее в суд действия (бездействия) дознавателя, следователя, прокурора или принимаемые ими решения; законного представителя, защитника, представителя (потерпевшего, гражданского истца, гражданского ответчика), адвоката свидетеля, адвоката осуждённого (в дополнительном производстве), лицо, в отношении которого ведётся производство по применению принудительных мер медицинского характера, представителя администрации или учреждения, исполняющего наказание.
К третьей группе участников отнести: дознавателя, орган дознания, начальника органа дознания, следователя, начальника следственного отдела, прокурора.
1. Азаров В.А., Ревенко Н.И., Кузембаева М.М. Функция предварительного расследования в истории, теории и практике уголовного процесса России. - Омск, 2006. - С. 129-138.
2. См., например: Деришев Ю.В. Органы предварительного расследования России: прошлое, настоящее, будущее. - Омск, 1998; Оболкина А.П. Модели предварительного (досудебного) производства по уголовным делам (сравнительно правовой анализ): Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. - Омск, 2005; Вы-дря М.М. Расследование уголовного дела -функция уголовного процесса // Сов. гос-во и право. - 1980. - № 9. - С. 78-82; Попова Л.В. Функционально-целевое содержание деятельности органов предварительного расследования: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. - Л., 1987. - С. 18; Деришев Ю.В. Концепция уголовного досудебного производства в правовой доктрине современной России. - Омск, 2004 и др.
3. По этому вопросу см., например: Голик Ю.В. Социально-интегративная функция поощрительных норм в уголовном праве // Правовые вопросы борьбы с преступностью / Под ред.
В.Д. Филимонова. - Томск: Изд-во ТГУ, 1998. - С. 12-18., а также последующие его работы.
4. Шпилёв В.Н. Участники уголовного процесса.
- М., 1970.
5. См., например: Советский уголовный процесс / Под ред. Н.С. Алексеева и В.З. Лукашевича.
- Л., 1989. - С. 86-87.
6. Божьев В.П. Уголовно-процессуальные правоотношения. - М., 1975.
7. Там же.
8. Рахунов Р.Д. Участники уголовно-процессуальной деятельности по советскому праву.
- М.: Госюриздат, 1961. - 167 с.
9. Там же. - С. 106.
10. Там же. - С. 87.
11. Там же. - С. 94.
12. Строгович М.С. Уголовное преследование в советском уголовном процессе. - М.: Академия наук СССР, 1951. - С. 111.
13. Он же. Курс уголовного судопроизводства: В 2 т. - М.: Наука, 1968. - Т. 1. - С. 44.
14. Там же. - С. 47.
15. См., например: Советский уголовный процесс / Под ред. Д. С. Карева. - М., 1961. - С. 67.
16. Уголовный процесс: Учебник для высших юридических учебных заведений / Под ред.
B.П. Божьева. - 4-е изд. - М.: Статус, 2004. -
C. 115.
17. Вандышев В.В. Уголовный процесс: Курс
лекций. - СПб.: Юридический центр Пресс,
2004. - С. 80.
18. Уголовно-процессуальное право Российской Федерации / Под ред. П. А. Лупинской. - М.: Юристъ, 1999. - С. 73.
19. Там же. - С. 72-73.
20. Там же. - С. 72.
21. См.: Уголовно-процессуальное право Российской Федерации / Под ред. П.А. Лупинской. -М.: Юристъ, 2005. - С. 76-78.
22. В УПК Республики Беларуси они обозначены как «государственные органы и должностные лица, осуществляющие уголовное преследование».
23. См.: Якимович Ю.К. Особые и дополнительные производства в уголовном процессе России. - Томск, 1994; Мартыняхин Л.Ф. Эффективность деятельности суда по условно-досрочному освобождению: Дис. . канд. юрид. наук. - Томск, 1990; Воронин О.В. Производство по рассмотрению и разрешению вопросов, связанных с условно-досрочным освобождением. - Томск, 2004; Ленский А.В., Трубникова Т.В., Якимович Ю.К. Дифференциация уголовного процесса. - М., 2000 и др.
24. Этими проблемами в настоящее время успешно занимается, в частности, О.В. Воронин. См., например: Воронин О.В. Производство по рассмотрению и разрешению вопросов, связанных с условно-досрочным освобождением. - Томск, 2004; Он же. Исполнение приговора по УПК РФ: Учебное пособие.
- Томск, 2006.
25. См., например: Адаменко В.Д. Процессуальные стадии, связанные с реализацией приговора, определения и постановления суда. -Кемерово, 1993. - С. 120; Борисевич Г.Я. Обеспечение прав и законных интересов осуждённого в стадии исполнения приговора: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. - Л., 1986.
- С. 9; Литвинов Р.В. Разрешение судом вопросов, возникающих в процессе исполнения приговора. - Воронеж, 1964. - С. 87-88; Ларин А.М. Уголовный процесс: структура права и структура законодательства. - М., 1985.
- С. 65.
26. См.: Свиридов М.К. Порядок разрешения дел об условно-досрочном освобождении от наказания. - Томск, 1972. - С. 69-74; Гилин-ский Я.И. Участие адвоката в стадии исполнения приговора // Вопросы защиты по уголовным делам. - Л., 1967. - С. 176; Никлюк
B.В. Уголовно-исполнительное судопроизводство в СССР. - Иркутск, 1989. - С. 149154; Якимович Ю.К. Дополнительные и особые производства в уголовном процессе России. - Томск, 1994. - С. 48-49; Бибило В.Н. Конституционные принципы правосудия и их реализация в стадии исполнения приговора. -Минск, 1986. - С. 94-103; Куцова Э.Ф. Исполнение приговора. - М., 1969. - С. 192; Она же. Гарантии прав личности в советском уголовном процессе. - М., 1973. - С. 20; Филимонов Б.А. Процессуальные вопросы досрочного освобождения от наказания несовершеннолетних. - М., 1965. - С. 68; Бекеш-ко С. П. Защита как процессуальная функция в советском уголовном процессе // Вопросы уголовного права и процесса. - М., 1958. -
C. 251.
27. О процессуальном положении прокурора и его функциях в производствах, связанных с исполнением приговора (стадии исполнения приговора, как считают некоторые учёные), см.: Спиридонов Б.М. Прокурорский надзор в стадии исполнения приговора. - М., 1983. -
С. 59-76; Бойков А.Д. Третья власть в России.
- М., 1997. - С. 225; Шалумов М.С. Пробле-
мы совершенствования правового статуса государственного обвинителя как участника судебного разбирательства // Проблемы теории и практики прокурорского надзора в современных условиях: Тез. науч.-практич.
конф. - М., 2005. - Ч. II. - С. 67-70; Воронин О.В. Исполнение приговора по УПК РФ.
- Томск. - С. 37-40; др.
28. Подробнее см.: Воронин О.В. Указ. соч. -
С. 42-46.
29. См., например: Солодилов А.А. Судебный контроль в системе уголовного процесса России. - Томск, 2000; Ковтун Н.Н. Судебный контроль в уголовном судопроизводстве России. - Н. Новгород, 2002; Чепрунова Н.М.
Судебный контроль в Российской Федерации: Проблемы методологической теории и государственно-правовой практики. - Ростов н/Д, 1999; Азаров В.А., Таричко И.Ю. Функция судебного контроля в истории, теории и практике уголовного процесса России. - Омск, 2004; Баранов А.М. Обеспечение законности в досудебном производстве по уголовным делам. - Омск, 2006; др.
30. См.: Дополнительные и особые производства в уголовном процессе России. - Томск: Изд-во ТГУ, 1994. - С. 66 и последующие.
31. См., например: Колмаков П.А. Права и обязанности лица, нуждающегося в применении принудительных мер медицинского характера // Правоведение. - 1985. - № 3; Михайлова Т.А. Производство по применению принудительных мер медицинского характера. -М., 1987; др.
По вопросу, каким должно быть процессуальное положение этого лица, в то время писали многие авторы. См., например: Михай-
лова Т.А. Производство по применению принудительных мер медицинского характера. -М., 1987. - С. 33; Галаган Л.И. Особенности расследования органами внутренних дел общественно опасных деяний лиц, признаваемых невменяемыми. - Киев, 1986. - С. 29-57; Никлюк В.В., Кальницкий В.В. Уголовнопроцессуальная деятельность по применению принудительных мер медицинского характера. - Омск, 1990; Овчинникова А.П. Сущность и назначение принудительных мер медицинского характера. - М., 1977; Татьянина Л.Г. Рассмотрение уголовного дела в суде в отношении лиц, имеющих психические недостатки. - Ижевск, 2003; др.
32. Подробнее см.: Якимович Ю.К. Дополнительные и особые производства в уголовном процессе России. - Томск, 1994. - С. 84-92; Якимович Ю.К., Ленский А.В., Трубникова Т.В. Дифференциация уголовного процесса. -Томск: ТГУ, 2001. - С. 199-200.
