CC BY
84
Замылин Е.И.
Убеждение и принуждение в структуре средств и методов предупреждения и нейтрализации неправомерного воздействия заинтересованных лиц
Убеждение и принуждение как методы воздействия на личность являются основой уголовно-процессуальной деятельности следователя; их оптимальное сочетание занимает важное место в системе средств достижения целей уголовного судопроизводства. Целью любого воздействия на личность является изменение ее поведения в благоприятную сторону для субъекта, от которого оно исходит.
Как метод воздействия убеждение состоит в передаче нравственных, интеллектуальных, эмоциональных и других представлений от одного субъекта к другому; «являясь наиболее естественным способом воздействия на человека, (убеждение. — Е.З.) призвано воспитывать у граждан внутреннюю потребность и стойкую привычку правомерного поведения» [1, с. 8]. Однако, прежде чем убеждать кого-либо, нужно самому быть уверенным в том, что пытаешься довести другому, разработать систему действий в подобных ситуациях, обобщая практические навыки и жизненный опыт. Для следователя, кроме прочего, само «увещевание» должно базироваться и на доказательствах, имеющихся в материалах уголовного дела. Воздействуя на волю и сознание фигуранта, он побуждает последнего к принятию внутренне осмысленного решения об отказе от противоправных намерений, реализации преступного умысла. Во главу угла при убеждении ставится задача - достичь добровольности в исполнении норм закона.
Несмотря на то, что в обеспечении надлежащего поведения лиц как в ходе расследования по делу важное место занимает убеждение, принудительным мерам в уголовном процессе отводится значительная роль. Сущность метода принуждения состоит в том, что субъект воздействия достигает своей цели (пытается достичь) путем угрозы определенных ограничений действий, интересов объекта воздействия, или путем претворения угрозы в жизнь. Соответственно, в уголовном судопроизводстве принуждение проявляется в том, что на конкретного правонарушителя оказывается психическое, физическое или иного характера воздействие с целью обязать его к действиям, поведению, не вступающим в конфликт с законодательством.
Особую значимость применение мер государственного принуждения приобретает в процессе регулирования общественных отношений, участники которых претерпевают определенный ущерб в результате правонарушений или преступной деятельности. В этом случае принуждение со стороны лица, уполномоченного на то государством, как социально-правовое явление, приобретает характер правоприменительного процесса, т.е. с его стороны строго в рамках закона осуществляется деятельность по применению к нарушителям санкций правовых норм. Правовое принуждение персонифицировано и выражено во внешнем психическом или физическом воздействии на субъект противодействия с целью заставить его прекратить противоправное поведение. Фактически государственное принуждение применяется только в том случае, когда меры правового убеждения оказываются недейственными; при этом оно должно базироваться на конституционных принципах гарантии прав и свобод человека и гражданина. В уголовном процессе принуждение допустимо лишь в строго установленных законом случаях; к решению о его применении предъявляются требования законности, обоснованности и мотивированности [2, с. 38].
На современном этапе уголовно-процессуальное принуждение приобретает совершенно новое значение. В условиях необходимости противодействия угрозам и насилию в отношении добросовестных участников процесса оно является подчас единственным средством обеспечения их прав и свобод. Специфика его реализации в том, что права и интересы субъекта посткриминального воздействия могут быть существенным образом ограничены в интересах обеспечения безопасности участников процесса, а в итоге - в интересах расследования по делу. Задача выработки критериев соотношения между ущемляемыми и охраняемыми интересами личности в деятельности правоохранительных органов обусловливает потребность построения четкой иерархии системы ценностей в структуре отношений субъектов уголовного процесса, опосредованной необходимостью обеспечения безопасности лиц, содействующих раскрытию и расследованию преступлений.
Принуждение присуще любой стадии развития общества. На ранних этапах существования оно входило непосредственно в процесс той деятельности, которую так или иначе упорядочивало; по мере все большего разделения труда в обществе принуждение приобрело относительную самостоятельность. Его задачи нашли свое концентрированное выражение в функциях особых институтов государства - органов управления. Это потребовало выделения группы людей, для которых принуждение стало профессиональным занятием, разновидностью труда [3, с. 24, 43].
Для указанных целей государство создало ряд органов либо ветвей государственной власти, преимущественно использующих в своей деятельности данный метод. В качестве субъектов, наделенных специальной компетенцией по применению мер уголовно-процессуального принуждения, выступают: суд, судья, прокурор, следователь, руководитель следственного органа, орган дознания, дознаватель.
В основе всех процессуальных и криминалистических средств и методов предупреждения и разрешения конфликтов в деятельности следователя лежит убеждение как первостепенный и основной и принуждение как подчиненный и факультативный [4, с. 95]. Практически все следователи в процессе интервьюирования подтверждают непреходящую значимость данного принципа, но при этом более половины из них акцентировали внимание на том, что в ходе противодействия расследованию разъяснение и предупреждение о последствиях неисполнения требований закона в этой части не имеет позитивных практических последствий. Процесс разрешения конфликтной ситуации как следствие посткриминального воздействия не столь однозначен.
Объектом реализации мер убеждения и принуждения может быть любой из участников уголовного процесса, а также их близкие, являющиеся не только субъектами посткриминального воздействия, но и жертвой насилия со стороны заинтересованных лиц. В то же время определенное место здесь отведено и «третьей стороне», представители которой не только не являются участниками процесса, но и в своей основе нейтральны к исходу расследования по делу. Будучи вовлеченными в процесс противодействия расследованию посредством просьб, «найма», они преследуют свой интерес, не имеющий отношения к исходу дела в целом (поддержание дружеских отношений, материальная выгода, обязательства перед «заказчиком» противодействия и пр.).
Посредством убеждения следователь предоставляет субъекту противодействия возможность вникнуть в суть неправомерности его намерений и поступков, а также предостерегает от действий, которые могут причинить существенный вред как личности, так и интересам правосудия в целом, заблаговременно воздействуя на мотивационную сферу правонарушителя, помогает ему порой избежать заблуждений. Здесь преследуется цель - конкретное лицо отказывается от намерения противодействовать расследованию, сознает и отчетливо представляет себе, что в подобной ситуации бессмысленно воздействовать на участников процесса без ущерба собственным интересам.
Первостепенность убеждения или принуждения определена и находится в непосредственной зависимости от способа неправомерного воздействия в отношении жертвы посткриминального воздействия и личностных качеств субъекта противоправной деятельности. Вполне закономерно, что нет нужды претворять в жизнь какие-либо из форм убеждения в отношении лиц, реализующих действия посткриминального характера «таранными» методами. Осуществляя комплекс принудительных действий, следователь подавляет волю индивида, который намерен материализовать ее во вне посредством неправомерного воздействия на добросовестных участников процесса и иных лиц.
Надо признать, что ключевым в рассматриваемых понятиях является именно целенаправленное воздействие на волю субъекта противодействия расследованию. Если воздействие посредством убеждения оставляет за последним свободу выбора той или иной линии поведения на следствии, подвигая его к принятию решения о прекращении противодействия расследованию вполне осознанно, то принуждение не оставляет ему подобных «льгот»: необходимо или подчиниться общепринятым требованиям, или претерпеть определенные лишения, в том числе ущемление в правах. Но более детальное изучение данной проблемы с позиции психологии человека привело к выводу, что в процессе «убедительных» действий следователя поведение индивида подвергается корректировке, хотя и опосредованно, его воля все же подавляется. В противном случае, не выдвигай следователь весомых аргументов в защиту своей позиции (отстаивая интересы следствия), разве мог бы субъект противодействия изменить свою поведенческую установку «самопроизвольно», принять за основу то, что до недавнего времени было для него неприемлемо?
Любое направление работы следователя с участниками процесса в рамках расследования следует признать психологическим воздействием в негативном или позитивном плане. Трудно отрицать, что в процессе его использования (в части разъяснения отдельных норм законодательства) результаты по делу достигаются без свободного (хотя и осознанного) на то волеизъявления объекта воздействия. В результате разъяснения требований правовых норм к субъекту уголовно-процессуальных отношений и последствий его неисполнения (а разве это не угроза?), он пусть и не свободно (под определенным «нажимом»), но все же вынужден соблюдать «нейтралитет», соответственно, осознав его преимущества. Позволим себе заметить, что этот результат «убедительных» действий (пусть немного и в иной плоскости) налицо, когда следователь профессионально грамотно комментирует требования закона, имеющие непосредственное отношение к конкретному фигуранту.
В частности, бытует такое мнение, что предупреждение об ответственности за дачу ложных показаний является одновременно и превентивной мерой, и средством принуждения в отношении тех, кто не желает добровольно давать показания [5, с. 292]. Соответственно, доведение до сведения потенциального субъекта посткриминального воздействия положений законодательства в части, ограничивающей его
противоправную деятельность (состав преступления, охватываемый ст. 309 УК РФ), также будет совмещать в себе и убеждение, и принуждение к поступках, которые не подпадают под признаки уголовно наказуемых норм. Одно не исключает другого.
Убеждение субъекта в необходимости изменения намеченной им линии поведения по противодействию расследованию может осуществляться следователем посредством комбинирования различных средств и методов, которые в целом направлены на предупреждение неправомерных действий в отношении добросовестных участников уголовного процесса, чтобы тот во избежание мер принуждения осознал необходимость правомерного поведения. При этом важно, чтобы объект воздействия был «настроен» на восприятие доводов убеждения со стороны следователя.
На момент возникновения и формирования умысла по реализации постпреступного воздействия в отношении добросовестных участников процесса обладание информацией о наличии комплекса принудительных мер и демонстрация готовности со стороны следователя «апробировать» их на потенциальном субъекте противодействия (на случай ненадлежащего поведения) создает определенную «ауру» психологической защиты как ответную реакцию на возможность наступления для него неблагоприятных последствий. Эффект угрозы их материализации для субъекта противодействия тем значительнее, чем на большую ценность «посягает» правосудие.
Посредством угрозы наступления негативных последствий аккумулируется стимул «оправдать оказанное доверие». В подобной ситуации предупреждение фигуранта о последствиях противодействия расследованию выполняет значительную психологическую нагрузку на умственную деятельность последнего: тот мысленно взвешивает все «за» и «против», что ему более выгодно на данный временной промежуток. Здесь отчетливо проявляется психологическая установка: или его решимость в достижении результата неправомерными действиями или сомнение в необходимости достижения запланированного результата в обход закона.
В последнее время как следствие активного противодействия расследованию преступлений меры уголовно-процессуального принуждения находят довольно широкое распространение на практике. Это свидетельствует не только о расширении круга лиц, участвующих в противодействии расследованию, изощренности форм и методов, применяемых ими, но и о большой загруженности следователей, а иногда и о низком уровне профессиональной подготовки, квалификации следователя, когда методы убеждения подменяются комплексом принудительных мер.
В результате страдает не только физическая, нравственная и психическая целостность, но и индивидуальная свобода субъекта противодействия. Ограничение прав и свобод граждан со стороны следователя должно быть реализовано строго в рамках действующего законодательства: закон, закрепляя за следователем право применения мер уголовно-процессуального принуждения, обязывает должностное лицо действовать в соответствии с правовыми предписаниями.
Основное назначение мер уголовно-процессуального принуждения - это угроза наступления негативных последствий для субъекта как следствие его противодействия расследованию или намерения реализации им противоправных действий в данном направлении; им присущ четко выраженный пресекательный и предупредительный характер. Наиболее полно и ярко уголовно-процессуальное принуждение проявляется в результате применения мер пресечения; сущность этого вида принуждения, как верно подмечено, является «визитной карточкой» цивилизованности государства [6, с. 85]. Исследуемая сфера правоотношений между личностью и государством характеризуется наибольшим проникновением интересов государства в права человека.
Под основаниями применения мер пресечения понимаются конкретные обстоятельства, подтверждающие необходимость принудительного воздействия. Исходными данными для принятия решения о применении той или иной меры пресечения являются собранные по делу доказательства, которые отражены в материалах уголовного дела, и иная информация, имеющая непосредственное отношение к противоправному деянию, а также данные, характеризующие личность субъекта противодействия.
К основным причинам реализации комплекса мер принудительного характера (имеем в виду меры пресечения, в своей основе - заключение под стражу) в отношении субъекта противодействия расследованию следует отнести:
1) бесполезность мер убеждения (преодоление противодействия расследованию со стороны заинтересованных лиц посредством мер убеждения исключено);
2) тяжкие последствия посткриминального воздействия (противодействие подпадает под признаки уголовно наказуемого деяния);
3) невозможность установления истины по делу без принятия кардинальных мер в отношении субъекта противодействия, в том числе изоляции от общества;
4) ходатайство жертвы посткриминального воздействия.
Придерживаясь позиции о превентивных действиях следователя на каждый случай посткриминального воздействия, следует отметить, что довольно трудно прогнозировать поведение того или иного участника
процесса, особенно на первоначальном этапе расследования, когда практически отсутствует характеризующая его информация. Здесь важное значение имеют сведения, полученные оперативными работниками, в том числе осуществляющими оперативное сопровождение процесса расследования по уголовному делу. Совокупность собранной по делу информации и ее анализ, независимо от источников происхождения, позволяет вырабатывать наиболее вероятную прогностическую модель поведения того или иного лица в ответ на ситуацию, складывающуюся в процессе расследования.
Меры пресечения составляют особую группу мер процессуальной защиты добросовестного участника уголовного процесса. В этико-правовом аспекте заслуживает внимания вопрос о том, является ли их применение правом или обязанностью следователя? По мнению Ю.В. Манаева, в некоторых научных публикациях это трактуется исключительно как право, но ни в коем случае - как обязанность следователя; законодательство дает своеобразный импульс для такой трактовки. Однако при наличии определенных обстоятельств по делу указанное право нередко превращается в прямую обязанность, служебный и нравственный долг следователя [7, с. 61]. В самом деле, если лицо, совершившее преступление, оставаясь на свободе, осуществляет противоправную деятельность, в том числе посредством угроз, насилия в отношении добросовестных участников уголовного процесса, то одной из первейших обязанностей следователя является изоляция данного фигуранта от общества: избрание в отношении его соответствующей меры пресечения. В противном случае, непринятие мер по пресечению и нейтрализации посткриминального воздействия можно рассматривать как серьезное упущение в деятельности следователя, поставить под сомнение его компетентность и профессиональную пригодность.
Суть мер пресечения в отношении обвиняемого (подозреваемого) заключается в том, что они (в отличие от иных мер процессуального принуждения) обладают значительной правоограничительной способностью. Используя их, следователь вторгается в сферу охраняемых законом прав и свобод личности, а значит должен определять действительную необходимость в подобном. В наибольшей степени это относится к домашнему аресту и заключению под стражу. Так, например, применяя домашний арест, следователь реализует возможность ограничить общение субъекта с определенным кругом лиц (соучастниками, жертвой посткриминального воздействия и пр.), получать и отправлять корреспонденцию, вести переговоры с использованием любых средств связи и т.д.
В целях предупреждения (пресечения) физического и психического насилия в отношении лиц, содействующих уголовному правосудию, и их близких, по нашему мнению, все же следует избирать исключительно такую меру пресечения как заключение под стражу. Проведенное изучение уголовных дел, возбужденных и оконченных производством за последние 10 лет, выявило, что почти 19 % постановлений о возбуждении ходатайства об избрании в качестве меры пресечения заключения под стражу содержали ссылку на наличие достаточных оснований полагать, что обвиняемый, подозреваемый может угрожать свидетелю, иным участникам уголовного судопроизводства (п. 3 ч. 1 ст. 97 УПК).
Заслуживает внимания мнение Л.В. Брусницына о том, что «решение об избрании меры пресечения будет своевременным (законным), если избранная мера пресечения предотвратит возможные угрозы участникам уголовного судопроизводства, а не пресечет уже высказываемые, и, тем более, осуществляемые угрозы» [8, с. 23]. Означенное не противоречит требованиям закона: при заключении под стражу субъект посткриминального воздействия лишается возможности непосредственного неправомерного воздействия на добросовестных участников уголовного процесса или их близких.
Применение мер пресечения не ограничивается только пресечением неправомерной деятельности определенной категории лиц, оно оказывает и соответствующее психологическое воздействие на иных фигурантов, предупреждая действия, препятствующие или затрудняющие установление истины по делу, убеждая их в неотвратимости принудительных мер в случае нарушения закона и правопорядка. В целом это свидетельствует о том, что меры пресечения также играют значимую роль в обеспечении безопасности добросовестных участников уголовного процесса и иных лиц.
Об эффективности мер пресечения надо судить не только по тому, насколько они пресекают саму возможность неправомерного воздействия в отношении добросовестных участников уголовного процесса, но и по тому, насколько допускаемое при этом стеснение прав и законных интересов фигуранта соразмерно с действительно необходимым их ограничением, т.е. «ограничения личной свободы должны быть строго соизмеримы с задачей обеспечения и защиты личной безопасности граждан от возможных посягательств на нее преступных элементов» [9, с. 85]. Обоснованный подход к избранию меры пресечения имеет особую значимость в реализации принципа убеждения, а значит и воспитательного эффекта, оказывая соответствующее воздействие как на обвиняемого (подозреваемого), так и на иных участников уголовного процесса в положительном плане.
В целях разумного сочетания убеждения с мерами принуждения следователь в ходе расследования по делу должен периодически возвращаться к вопросу изменения тяжести меры пресечения (мы имеем в виду ситуацию, когда встает вопрос об отмене более строгой меры пресечения и замене ее на более мягкую). Однако, надо признать, что ни в одном уголовном деле, среди изученных в процессе сбора эмпирического материала, означенная мера воспитательного характера не встречалась, если не брать в
расчет случаи, когда в продлении срока заключения под стражей следователю было отказано или мера пресечения была отменена в порядке надзора.
Мы оказались перед дилеммой: что же первично в сфере уголовного судопроизводства - убеждение или принуждение. Если принимать во внимание исследования специалистов в области уголовно-процессуального права, по самым скромным подсчетам можно назвать более 30 работ (в том числе на уровне монографических исследований), посвященных проблемам принуждения в уголовном процессе, что нельзя сказать о методе убеждения. Действующее законодательство мерам уголовно-процессуального принуждения отвело целый раздел (посвящено 18 статей), упоминание об убеждении как одном из методов воздействия можно встретить лишь «между строк». Так может все же с позиции следователя в практике борьбы с посткриминальным воздействием в отношении добросовестных участников уголовно-процессуальных отношений стоит отнести убеждение на второй план, использовать его как факультативный метод психологического воздействия?
Полагаем, что в отношении предложенного тезиса будет еще немало споров в научном мире.
Литература
1. Капустянский В.Г. Убеждение и принуждение в уголовном процессе: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Л., 1983.
2. Кудин Ф.М. Теоретические основы принуждения в советском уголовном судопроизводстве: Автореф. дис. ... д-ра юрид. наук. Киев, 1987.
3. Дихтиевский П.В. Административно-правовое принуждение в механизме обеспечения личной безопасности: Автореф. дис. ... д-ра юрид. наук. М., 2004.
4. Баев О.Я. Конфликтные ситуации на предварительном следствии (основы предупреждения и разрешения). Воронеж: Изд-во Воронежского университета, 1984.
5. Горелик А.С., Лобанова Л.В. Преступления против правосудия. СПб.: Юридический центр «Пресс», 2005.
6. Тарасов А.В. Принуждение и ответственность в уголовном судопроизводстве: Дис. ... канд. юрид. наук. Волгоград, 2004.
7. Манаев Ю.В. Нравственно-правовые аспекты применения мер пресечения в стадии предварительного расследования // Уголовно-процессуальное принуждение и ответственность, их место в решении задач предварительного расследования: Сборник научных трудов. Волгоград: ВСШ МВД СССР, 1987.
8. Брусницын Л.В. Меры пресечения - меры бе-зопасности для участников уголовного процесса // Российская юстиция. 2005. № 6.
9. Петрухин И.Л. Человек как социально-правовая ценность // Государство и право. 1999. № 10.
