CC BY
88
Древние языки
Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского, 2013, № 4 (2), с. 339-343
УДК 801.73+УДК 94 (410)+УДК 22.06
У. ТИНДЕЛ О ТОЛКОВАНИИ БИБЛЕЙСКИХ ТЕКСТОВ: БУКВАЛЬНОЕ АЛЛЕГОРИЧЕСКОЕ
© 2013 г. Т.Г. Чугунова
Нижегородский государственный педагогический университет
tat-chugunova @yandex.ru
Поступила в редакцию 06.08.2013
Рассматривается подход английского реформатора, переводчика Библии на английский язык У. Тиндела к пониманию роли и значения аллегории как одной из форм образного мышления. Тиндел отвергает схоластический метод в интерпретации Священного Писания и предлагает свой метод толкования Библии.
Ключевые слова: аллегория, буквальный смысл, схоластика, Священное Писание.
Термин ‘аллегория’ (греч. ’аХХцуорга - иносказательная речь) происходит от глагола ’аКкщорёт (’аМ.од - другой, ’ауореЬю - говорю), означающего «говорить иное», т. е. не то, что слова буквально обозначают [1, с. 56]. Аллегория - это одна из форм иносказания, в которой конкретный образ используется для выражения отвлеченного понятия или суждения [2, с. 27]. Ориентированная на передачу скрытого смысла высказывания, аллегория использовалась в античной, средневековой культурах, а также в эпоху барокко и классицизма. Широкое распространение аллегорическое понимание искусства (прежде всего литературы, живописи) получило в Средние века. По справедливому замечанию исследователей А.Ф. Лосева и В.П. Шестакова, «аллегоризм проникает не только в искусство, он пронизывает собой все эстетическое сознание средневековья» [3, с. 240]. Временем подлинного расцвета аллегорического жанра в изобразительном искусстве и литературе стало, по мнению Н.О. Веденеевой, шестнадцатое столетие [4, с. 199]. Отмечая этот факт, автор не останавливает своего внимания на такой важной, на наш взгляд, функции аллегории, как средстве популяризации христианской морали, особом художественном приеме толкования библейских сюжетов. XVI век - это эпоха Реформации в Европе, и в какой бы форме она ни происходила, перевод Священного Писания на родной язык являлся ее необходимой принадлежностью. В данной статье мы попробуем проанализировать понимание роли и значения аллегории английским реформатором, переводчиком Библии на родной язык У. Тинделом (1494-1536).
Как в эпоху Реформации, так и в период раннего и развитого Средневековья, богословы об-
ращались к аллегории как к средству, необходимому для более доступного понимания христианских догм. Отцы церкви пытались проникнуть в существо аллегорической образности текстов Библии. Аллегорическое понимание библейских сюжетов было характерно не только для патристики, но и нашло свое отражение в схоластической философии. «Интерес к аллегории как к иному, отличному от формально-логического, хотя и связанному с ним способу мышления и изображения мира, интерес к персонифицированным абстракциям выразился в деятельности философских школ XII в., в частности Шартрской школы», - отмечает исследователь М.К. Попова [5, с. 26]. У. Тиндел, как и многие протестантские реформаторы, критиковал схоластический метод в изучении Священного Писания, считая, что схоласты излишне увлекаются интерпретацией аллегории: «Даже если вам кажется, что они противоречат Писанию, они ответят, что вы не понимаете его. Даже если они будут утверждать, что Христос не воскрес, а Писание свидетельствует, что Он воскрес, то тут нет противоречия (скажут они), если только разобраться с умом. Вы должны поверить, как говорят они, что есть еще одно значение в Писании, аллегорическое, и что человеку не дано понять его, но он должен верить, что оно истинно» [6, р. 360-361].
Сосредоточив основное внимание на понятиях, теологи-схоласты создали целую систему их различений и определений, с помощью которых пытались толковать Священное Писание. Тинделовский перевод Библии и многие сочинения реформатора были признаны в Англии еретическими, и вот какое объяснение по этому поводу давал сам Тиндел: «Причина, по которой
они так наседают на меня, заключается в том, что я лишил их свободы словесной эквилибристики, ибо доктора и проповедники привыкли проводить тончайшие различия, писать о разновидностях милости, к примеру. А с исповедью они играли так, что люди не поняли, в чем ее суть. Так, как они ее проповедуют, напрямую противоречит Писанию, а для Бога это - оскорбление и идолопоклонство. Потеря схоластической терминологии - вот где жмет им башмак и вот почему они чувствуют себя столь неладно» [7, р. 254].
Во введении к переводу Пятикнижия Моисея, изданному в 1530 году, Тиндел бросает вызов схоластам с их методом пустого словопрения: «Презирайте их пристрастие к философским рассуждениям и мирским сравнениям» [8, р. 4]. Эстетика Ренессанса, по мнению А.Ф. Лосева и В.П. Шестакова, «выступила с резкой критикой средневекового понимания искусства как ‘чувственной завесы’, ‘полезного обмана’, ‘сладостной приправы’ и противопоставила убеждение в том, что искусство является адекватной формой отражения истины» [3, с. 241]. В трактате «Притча о нечестивой Маммоне» реформатор заявлял: «Много было лжепророков и лжеучителей, что отвращали народ от истинной веры. Отчасти это были последователи Аристотеля и прочих языческих философов, отчасти враги Писания перетолковывали его с точностью до прямо противоположного, тогда как я хочу восстановить в Писании тот смысл, который туда закладывался изначально» [9, р. 61]. Предшественник У. Тиндела, первый переводчик Библии на английский язык Дж. Виклиф в своих работах также останавливал внимание на этой проблеме. «Нет ничего такого в Священном Писании, - отмечал оксфордский теолог, -о чем бы сам еретик понял, что это зловеще, и тогда он ничего не подчинит своему суждению; наибольшая ошибка в его разумении происходит от гордыни и глупого предубеждения в превосходстве собственной логики, в то время как логика от Писания правильнейшая, точнейшая и наиболее используемая. Она же тянет под себя правила всякого светского мастерства, словно госпожа, и не обязана подчиняться изобретенным людьми правилам, но превосходит их истинностью речений, формой слов и логикой» [10, р. 241-242].
Аллегория, по мнению переводчика, являлась камнем преткновения для схоластов. Ряд исследователей (М. Андерсон [11, р. 342], М. Барнет [12, р. 64], П. Аукси [13, р. 251]) отмечает, что для реформатора был важен только буквальный смысл, поэтому Тиндел настаивал,
чтобы никакой аспект религиозной доктрины не был установлен на основе аллегорической интерпретации. Нельзя согласиться со столь категоричными утверждениями. В «Боговдохновенном и плодотворном трактате» мы находим следующие рассуждения реформатора: «Многие вещи в Библии имеют аллегорическое значение, так что порой непонятно, что имеется в виду, покуда предреченное событие не произойдет. Распятый медный змей (Числа, 21), оказывается, был прообразом распятия Христа. Почему так? Если бы люди знали, что будет заранее, то они могли бы помешать исполнению Божьего замысла, а если смысл старого пророчества становится ясным, когда все уже совершилось, - это служит только славе Божией» [14, р. 440]. Тиндел отмечал, что Христос сам себя назвал агнцем во время Тайной Вечери, намекая на грядущее распятие, чего ученики сразу не поняли» [14, р. 439]. Образ агнца означает, по мнению реформатора, и то, что Христос был чист, невинен и послушен Отцу, как ягненок [14, р. 440]. В понимании образности библейского языка Тиндел близок Эразму Роттердамскому, который в сочинении «Оружие христианского воина» («Энхиридион») настаивал на аллегорическом, а не буквальном толковании священных текстов: «Божественный дух имеет свой язык и свои образы, которые ты должен прежде всего изучить посредством тщательного наблюдения. Божественная мудрость лепечет с нами, как заботливая мать приспосабливает свои слова к нашей детскости. Младенцам во Христе она протягивает молоко, слабым -зелень. Ты же торопись мужать и готовься к твердой пище» [15, с. 103]. Тиндел, осуществивший перевод Эразмова «Энхиридиона» на английский язык, отчасти соглашался с мнением гуманиста. Дж. Гай и А. Фокс писали о том, что «протестантские реформаторы использовали текстологические методы гуманистов, чтобы оздоровить дух Священного Писания» [16, р. 30].
Теологи-схоласты толковали каждое слово Библии в четырех смыслах: буквальном, или прямом; аллегорическом, или иносказательном; моральном, или воспитательном; анагогическом, или мистическом. Как относился к четырех-смысленному способу толкования каждого слова У. Тиндел, можно увидеть из следующих строк его трактата «Послушание христианина»: «Паписты говорят, что Писание можно понимать в четырех смыслах: буквальном, тропологическом, аллегорическом и анагогическом. Буквальный смысл папистами игнорируется. Папа присвоил его себе, замкнув ключами глупых и никому не
нужных церемоний, или отвратил людей от него силою меча. Они говорят, что тропологического (морального. - Т.Ч.) смысла вполне достаточно, чтобы уяснить, что и как нужно делать. Аллегория якобы хороша для укрепления веры, а анаго-га - для надежды на лучшее будущее. Термины «тропология» и «анагога» суть папистские выдумки и не имеют исторического значения... Для нас Писание имеет лишь один буквальный смысл. Именно буквального смысла многих не совсем ясных или фигурально выраженных библейских мест должен доискиваться настоящий верующий» [17, p. 167]. Однако далее Тиндел делает реверанс в сторону аллегорического толкования и добавляет: «Библия часто пользуется сравнениями, аллегориями и прочими образными оборотами речи. Мы имеем право заимствовать фигуральные выражения и использовать их в повседневной речи и в проповеди. Сравнение или пример запечатлевает нечто в человеческом сердце более, чем простая речь. Аллегория все равно что фундамент под домом, и надо использовать ее лишь там, где библейский текст дает к тому повод» [17, р. 167].
Таким образом, Тиндел допускает, что христиане имеют право заимствовать из Библии образные выражения и использовать их в повседневной жизни и в проповеди. Подобным методом, по мнению реформатора, пользовался апостол Павел для обозначения природы закона, когда он приводил пример из Ветхого Завета об Агари и ее сыне и Сарре и ее сыне, чтобы показать, как сыны оправдания добрыми делами будут преследовать сынов Евангелия [17, р. 167]. Пытаясь выяснить степень возможного использования аллегории в качестве наглядного примера, Тиндел отмечает, что для ее понимания нужны особые способности и знания, в противном случае за разъяснением следует обратиться к наставнику [17, р. 168-169].
Сам Тиндел достаточно часто пользуется сравнениями из Писания, например, для того чтобы выразительнее сказать о преследованиях реформаторов в эпоху папы-Антихриста [17, р. 168]. Однако он предупреждает, к чему ведет неумелое использование аллегорий: «Величайшее рабство, упадок веры и духовная слепота народа произошли из-за папских аллегорий. Ориген и ученые богословы его времени превратили все Писание в набор аллегорий, на основании которых спекулировали столь долго, что в конце концов буквальный смысл Писания позабылся, и все Писание стали рассматривать как сплетение аллегорий и темнословия. Если собрать двадцать ученых богословов, то они перетолковывали бы одно и то же место два-
дцатью различными способами. Дошли бы до того, что постарались отменить буквальный смысл, утверждая, что он бесполезен, но лишь выхолащивает душу и убивает понимание. Это они доказывают словами из Второго Послания апостола Павла к Коринфянам, 3, где сказано, что буква убивает, а Дух животворит. Эти тупицы даже не поняли, что Павел в данном месте под буквой понимает закон Моисеев, но не более, а под Духом - Евангелие. Слово ‘буква’ применяется к закону, поскольку буквы были вырезаны на скрижалях, данных Моисею» [17, р. 168]. Тиндел признает, что в Священном Писании используется аллегорический язык, но тут же отмечает, что наиболее важен все же буквальный, поэтому читателю «не следует быть ослепленным ложными аллегориями» [17, р. 166-167].
Очевидная настойчивость Тиндела на первенстве буквального смысла над аллегорическим связана прежде всего с тем, что он хотел убедить своих противников отказаться от метода, который допускает свободное толкование священных текстов. Схоласты, как правило, после библейского текста приводили аллегорический пример и настолько им увлекались, что забывали исходное начало рассуждения. И получалось так, что на один текст двадцать докторов, как отмечал Тиндел, давали двадцать различных рассуждений, как ребенок, не имеющий правильной музыкальной интонации, мог напеть на мотив какой-нибудь песни несколько различных мелодий. Такой подход конечно же смущал английского реформатора, однако его не смущало использовать аллегорию тогда, когда ему это было необходимо. Так, реформатор писал: «Само использование аллегорий помогает открывать текст, так что он может быть лучше воспринят и понят. Когда я имею чистый текст Христа и апостолов о том, что я должен креститься, я могу заимствовать пример обрезания, чтобы выразить характер и цель крещения. Поскольку обрезание было символом, показывающим, что все приверженцы Бога отделялись от всех других непослушных Богу, в этом случае крещение являлось знаком того, что мы принадлежим Христу и отделены от всего, что не связано с Христом. И поскольку обрезание было знаком, удостоверяющим, что евреи были получены к покровительству Бога, прощению их грехов, то крещение означает, что мы очищены кровью Христа. Как обрезание отделяет их от всего плохого по доброй воле, так и крещение символизирует нам раскаяние и умерщвление наших непослушных членов и грешного тела, чтобы идти к новой жизни» [18, р. 148].
Воспитанный в лоне средневековой схоластической системы, Тиндел не мог преодолеть явного противоречия: с одной стороны, он утверждает, что буквальный смысл важнее для правильного понимания, с другой - не отвергает аллегорическую интерпретацию. Хорошим доказательством этого служат его слова из вводной части к переводу книги Левит: «Остерегайтесь аллегорий, так как нет более красивой и способной обмануть вещи, чем аллегория, и более тонкой и ядовитой вещи, чтобы убедить в ложном вопросе, чем аллегория. И наоборот, не имеется лучшей, более неистовой и могущественной вещи, чтобы заставить человека что-либо понять, чем аллегория. Аллегории более, чем пустые слова, вылетающие из уха в ухо, делают человека находчивым и мудрым» [18, р. 150]. Главный принцип для Тиндела в отношении использования аллегории состоял в том, что христианин может лишь тогда ее применять, когда он имеет в сердце Христа и встал на путь духовного совершенствования [18, р. 145146]. Тиндел старается избегать сложных образов, используемых защитниками католицизма, а настойчиво отыскивает простые, обычные сравнения, которые использовал Христос и его ученики (сокровище, виноградная лоза, ключи, плод). Фрагмент дерева с плодами - это наглядный пример использования аллегории для объяснения соотношения веры и добрых дел. Тин-дел отмечает, что аллегории делают человека сообразительным, мудрым, злоупотребления же, которые нереформированная католическая церковь разрешила делать ее членам, ведут к «затуманиванию мозга» [17, р. 167-168]. Тин-дел предупреждает школяров, чтобы те «научились отличать яд от меда» [17, р. 156-158]. От подобного предостерегал читателей и предшественник Тиндела Дж. Виклиф: «Верующий должен пользоваться следующим правилом: если он здраво понимает Священное Писание, тем он хвалит Бога, если он что-то не понимает, пусть трудится ради правильного понимания и доискивается буквального смысла, пусть всячески остережется вкладывать в Писание такой смысл, который в нем не возжег Святой Дух. Такой интерпретатор, согласно Иерониму, есть еретик, и он еще хуже, чем тот, который богохульствует, притворяясь, что придает Священному Писанию смысл, который сам он для себя считает непознаваемым» [10, р. 243].
Подводя итог нашему исследованию, следует сказать, что английский богослов приводит доводы как в поддержку буквального, так и аллегорического толкования. Немецкий коллега У. Тиндела М. Лютер отдавал предпочтение
только буквальному смыслу [19; с. 166-167]. Тиндел же не смог полностью отойти от использования аллегории, а напротив, часто сам к ней прибегал. Он считал, что аллегория - подсказка для разъяснения, например, повиновения детей родителям, поскольку им следует объяснять вещи не на пустых словах, а на сравнениях [20, р. 58-59]. В действительности Тиндел искал способ, позволяющий буквальному смыслу превалировать над аллегорическим. Понимая, что аллегория как литературный прием вполне художественна и допустима, Тиндел в идеале хотел предложить читателю кратчайший и наиболее действенный метод постижения евангельской истины, который не потребует привлечения вспомогательного текста.
Список литературы
1. Вейсман А.Д. Греческо-русский словарь. Репринт пятого издания 1899 г. М.: Греко-латинский кабинет Ю.А. Шичалина, 1991. 1370 с.
2. Лагутина И.Н. Аллегория // Литературная энциклопедия терминов и понятий / Под ред. А.Н. Ни-колюкина. М.: Интелвак, 2001. 1600 с.
3. Лосев А.Ф., Шестаков В. П. История эстетических категорий. М.: Искусство, 1965. 376 с.
4. Веденеева Н.О. Аллегория в европейском искусстве XVI века: к вопросу о значении и специфике жанра // Вестник Московского государственного университета культуры и искусств. 2007. № 2(18). С. 199-201.
5. Попова М.К. Аллегория в английской литературе средних веков. Воронеж: ВГУ, 1993. 152 с.
6. Tyndale W. Practice of papisticall Prelates // The Whole works of W. Tyndall, John Frith, and Doct. Barnes, three worthy Martyrs and principall teachers of this Church of England collected and compiled in one Tome together / Ed. John Foxe. London, 1573. P. 340377.
7. Tyndale W. An Answere into Syr Thomas Mores Dualogue // WW. Р. 247-339.
8. Tyndale W. William Tyndale to the Reader // Tyn-dale’s Old Testament. A modem-spelling edition / Ed. and introduction by David Daniell. New Haven and London, 1992. Р. 3-6.
9. Tyndale W. The Parable of the Wicked Mammon // The Whole works of W. Tyndall, John Frith, and Doct. Barnes, three worthy Martyrs and principall teachers of this Church of England collected and compiled in one Tome together / Ed. John Foxe. London, 1573. P. 59-96.
10. Wycliff J. Trialogus cum supplemento trialogi / Ed. by G.V. Lechler. Oxonii: Typographeo Clarendonia, 1869. 475 р.
11. Anderson М. William Tyndale: A martyr for All Seasons // The Sixteenth Century Journal. 1986. Vol. 17. № 3. P. 331-351.
12. Barnet M.J. From the Allegorical to the Literal (and Back Again): Tyndale and the Allure of Allegory // Word, Church, and State. Tyndale Quincentenary Essays
/ Ed. by J. T. Day, Eric Lund, and Anne M.O’ Donnel. Washington, 1998. P. 63-73.
13. Auksi Р. So Rude and Simple Style: William Tyndale’s Polemical Prose // Journal of Medieval and Renaissance studies. 1978. Vol. 8. P. 235-256.
14. Tyndale W. A Fruetefull and Godly Treatice // The Whole works of W. Tyndall, John Frith, and Doct. Barnes, three worthy Martyrs and principall teachers of this Church of England collected and compiled in one Tome together / Ed. John Foxe. London, 1573. Р. 436-452.
15. Эразм Роттердамский. Оружие христианского воина // Эразм Роттердамский. Философские произведения / Отв. ред. и авт. вст. ст. В. В. Соколов; Пер. и коммент. Ю. М. Каган. М., 1986. С. 90-217.
16. Fox A., Guy J. Reassessing the Henrician Age: Humanism, Politics and Reform 1500-1550. Oxford: The University Press, 1986. 242 p.
17. Tyndale W. The Obedience of a Christen man // The Whole works of W. Tyndall, John Frith, and Doct.
Barnes, three worthy Martyrs and principall teachers of this Church of England collected and compiled in one Tome together / Ed. John Foxe. London, 1573. P. 97-183.
18. Tyndale W. A Prologue into the third book of Moses called Leviticus // Tyndale’s Old Testament. A modern-spelling edition / Ed. and introduction by David Daniell. New Haven and London, 1992. P. 145-150.
19. Лютер М. К советникам всех городов земли немецкой. О том, что им надлежит учреждать и поддерживать христианские школы // Лютер М. Время молчания прошло. Избранные произведения 15201526 гг. / Пер. с нем. Ю.А. Голубкина. Харьков, 1994. С. 155-180.
20. Tyndale W. An Exposition upon the V. VI. VII. chapters of the Mathew Gospel // Tyndale W. Expositions and Notes on Sundry Portions of the Holy Scriptures Together with the Practice of Prelates / Ed. by H. Walter. Parker Society. Vol. 43. Cambridge, 1849. P. 184-247.
W. TYNDALE ABOUT INTERPRETATION OF BIBLE TEXTS: LITERAL VS ALLEGORICAL
T.G. Chugunova
The article highlights the approach to understanding the role and importance of allegory as one of the forms of figurative thinking, made by the English reformer, the translator of the Bible into English W. Tyndale. He rejects the scholastic method in the interpretation of Holy Scripture and offers his own method of interpretation of the Bible.
Keywords: allegory, literal sense, scholasticism, Holy Scripture.
