CC BY
131
-о£>
<$о-
Л.П. Черникова
ТЮРКО-ТАТАРСКАЯ ДИАСПОРА В СЕВЕРО-ВОСТОЧНОЙ АЗИИ О монографии Ларисы Усмановой
В 2007 г. в токийском издательстве «Ра- весьма сепаратистски. Это был период коло-
кудаша» вышла книга Ларисы Усмановой «Тюрко-татарская диаспора в Северо-Восточной Азии. Трансформация сознания: исторический и социологический аспекты между 1898 и 1950 гг.»1. Монография была призвана осветить историю существования небольшой тюрко-татарской диаспоры в Маньчжурии, представители которой жили во всех крупных городах расселения русской эмиграции в Китае, а позднее - в Японии и Корее.
Со временем татары в Китае стали заметной самобытной национальной колонией. Тюркско-татарская национальная община в Маньчжурии была основана в 1904 г., хотя первым поселенцем считается И.Х. Байчурин, приехавший с партией строителей КВЖД в 1898 г. В книге Л.Р. Усмановой заложен тезис о том, что татары оставили заметный след на Востоке, причём не только в Китае, но и в Японии. Татарские торговцы начала ХХ в. приезжали с товарами в Среднюю Азию, Синьцзян, Маньчжурию, а также в Японию и Корею, основывая крупные торговые дома.
В начале ХХ в. японское государство искало опору в новых религиях. «В 1909 г., - пишет Л. Усманова, - в Японию прибыл татарский политический деятель Габдура-шид Ибрагимов, который предложил японцам принять ислам в качестве государственной религии, имея в виду политическое влияние этой религии в дальнейшем. Во-первых, он обнаружил сходство между исламом и японскими традициями. Считал, что если Япония примет ислам в качестве религии государственной, то огромное мусульманское население во всём мире сможет склониться на сторону этой восточной страны. Нельзя забывать, что в то время это население внутри России было настроено
ниализма, распада колониальных систем, который вызвал в движениях национальных российских меньшинств большой отклик. И когда Япония в 1905 г. выиграла войну с Россией, все настроения таких нерусских народов на территории Российской империи были сразу же направлены на изыскание возможности завоевания собственной автономии, поскольку налицо была продемонстрирована слабость центра государства. Таким образом, Япония была первой неевропейской страной в мире, которая смогла обратить внимание тюрко-татар как потенциальная страна-союзник. И деятельность Габ-дурашида Ибрагимова создала определённую базу для того, чтобы японцы узнали и приняли информацию о татарах как тако-
вых»2.
Интересна структура монографии. Она выстроена по классическому хронологическому принципу и одновременно использует излюбленный приём Восточной Азии: от крупного к частному, а не наоборот, как принято на Западе. Книга состоит из четырёх неравных частей-глав.
1-я часть (глава) посвящена определению национальной идентичности диаспоры между 1898 и 1950 гг. Автор приводит теоретические положения лидеров тюрко-татар-ской диаспоры в Северо-Восточной Азии, информацию о положении «русских» мусульман в панисламистских представлениях Габдурашида Ибрагимова (1898 г.) и представления «русских» мусульман об «алтайском братстве» и нациях Восточной Азии. Но главное - это анализ тюрко-татарского и японского национализмов: исследование коллективной идентичности в 1933-1945 гг. (коллаборационизм татар в период государства Маньчжоу-Ди-Го), растерянности и пассивности диаспоры в 1945-1950-е гг. Таким
образом, первая часть охватывает все стороны идеологических представлений тюрко-та-тарской диаспоры первой половины ХХ в., подводит читателя к мысли об эволюции настроений тюрко-татар от сепаратистских устремлений в России к союзу с японцами в Маньчжурии и Японии.
2-я часть (глава) монографии рассматривает теоретические представления лидеров тюрко-татарской колонии, три точки зрения и различия между ними (антиколониальные идеалы Габдурашида Ибрагимова, идеологические представления Мухаммед-Габдулхая Курбангалиева и трансформация идеологии и взглядов Гаяза Исхаки).
«Тогда японцы поняли, - говорит автор, - что татар стоит привлечь на свою сторону, и стали помогать им. Татарская эмиграция была принята японской стороной, потому что в массе своей стояла на антисоветских позициях. В 1932 г. Япония вышла из системы Лиги Наций, чуть позже фактически был создан блок Токио - Берлин - Рим. То есть японцы дали карт-бланш всей татарской эмиграции: в то время вся татарская эмиграция, проживавшая в Манчжурии, около двух тысяч человек, устремилась в Японию, и эти люди стали проживать на её территории. Казанские татары построили первые мечети в Японии. Так, на токийской мечети, построенной в 1938 г., до сих пор имеется табличка "Возведена казанскими тюрками"»3.
Тюрко-татары, таким образом, постепенно укоренялись в Маньчжурии и Японии, проводили свои собственные регистрационные переписи для того, чтобы знать, сколько их проживает в Маньчжурии4. По утверждению Л. Усмановой, в Маньчжурии татар было около 10 тыс., а в Японии в разные периоды было до 2000 человек.
Третья часть (глава) монографии рассматривает организационную структуру тюрко-татарской диаспоры в Северо-Восточной Азии и отношения со страной пребывания. Здесь подробно говорится о трёх тюрко-татарских съездах на Дальнем Востоке. Со временем большим сообществом тюрко-татар в Китае и Японии заинтересовались лидеры тюрко-татар в Европе с тем,
чтобы можно было провести объединение всех татар мира. Одним из наиболее известных общественных деятелей был Аяз (Гаяз) Исхаки, прибывший из Германии в Японию (1933 г.), затем - в Харбин, а в 1935 г. он основал газету «Милли Байрак» («Национальный флаг») тюрко-татар на Дальнем Востоке (в г. Мукдене).
Действительно, газеты того времени писали: «Эти беженцы с момента прибытия [в Китай] и до сего дня принимались властями этих государств за белых русских, вследствие чего они испытывали большие неудобства и даже терпели лишения. Ныне г. Исха-ки вошёл по этому поводу с представлением к ниппонским властям, в результате какового означенное непонимание раз и навсегда устранено, и в глазах властей эти беженцы стали почитаться теперь как подданные Турции. Гаяз Исхаки, кроме того, организует этих людей в культурные тюрко-татар-ские общества с целью вернуть им ещё раз свою родину. В Маньчжоу-Ди-Го проживает около 15000 турецких (тюркских. - Л.Ч.) подданных5, бежавших из Советской России, для организации каковых в упомянутые общества и собирается выехать в ближайшие дни из Токио в Маньчжоу-Ди-Го г. Исхаки. Объединив турецких (тюркских. -Л. Ч.) беженцев Дальнего Востока, г. Исхаки предполагает созвать, как только позволит обстановка, конгресс тюрко-татарских племён в Маньчжоу-Ди-Го или в Ниппон, вероятнее всего, в Токио»6.
О самом сепаратистском движении тюр-ко-татар Гаяз Исхаки говорил следующее: «Зарубежные мусульмане, беженцы из Волжско-татарского района и Сибири, закинутые беженской волной в Европу, давно уже объединены в общества, из которых составилась организация, преследующая своей целью защиту и развитие тюрко-татарской культуры Идель-Урала на национальных и религиозных основах. Дальний Восток в этом отношении сильно отстал от Европы. Здесь такого объединения нет. Для создания его я в октябре прошлого года (1933. - Л. Ч.) и прибыл на Дальний Восток. Идея объединения нашла самую благоприятную почву
среди татар Идель-Урала (Волга-Урал) и уже 9 мая этого года в Кобэ состоялся съезд тюрко-татар, проживающих в Ниппон и Корее. Приняли участие в нём несколько десятков образовавшихся к тому времени обществ Идель-Уральского движения»7. Гаяз Исхаки был избран пожизненным председателем Центрального комитета обществ тюр-ко-татарской культуры Идель-Урала в Японии и Корее.
«Корни этого движения, - писал Гаяз Исхаки, - лежат ещё в февральской революции. После февраля в Поволжье, как и в других частях России, образовались народные комитеты, которые выделили своих представителей, образовали народное представительство - нечто вроде парламента -от всех татар Поволжья и Сибири. В 1918 г. это представительство приняло участие в работах государственного совещания в Уфе. Национальным собранием тюрко-татар были разработаны два проекта задач, которые оно ставило перед собой.
Первым проектом являлось развитие тюрко-татарской культуры, под которым подразумевались школы, театр, отечественная литература и т.д. Были повсюду созданы губернские, уездные, волостные и деревенские организации, которые строили свою работу на культурно-национальных началах. Был даже создан свой фонд. Основной задачей, которую ставило перед собой национальное собрание тюрко-татар-ского Волжского района, было добиться от Всероссийского Учредительного собрания узаконения установившегося в этом районе положения.
Второй проект носил чисто государственный характер и ставил своей целью создание в районе Волга-Урал особого автономного государства с преимущественно тюрко-татарским населением. Большевики не дали осуществить эти проекты. Но, видя, что национальное движение в рядах тюрко-татар сильно, они создали ряд советских республик, таких, как Ногайская, Башкирская, Татарская и другие и ряд автономных областей. Многие из тюрко-татар сперва поверили в искренность советских намерений
и лишь позже поняли, что здесь кроется простая ловушка.
Зарубежное Идель-Уральское движение докатилось до Дальнего Востока, осуществляет лишь первый проект сохранения тюр-ко-татарской культуры Идель-Урала и учреждение национальных и религиозных канонов в рядах зарубежных тюрко-татар, остав-
8
ляя открытым вопросы второго проекта» .
Эти разговоры о возможном объединении всколыхнули тюрко-татарскую колонию, многие русские газеты писали об этих новостях: «К числу больших положительных явлений нашей жизни здесь нужно отнести закончившийся в Кобэ первый "курултай" - съезд тюрко-татар, проживающих в Ниппон. <...> На первом плане должно стоять единение среди нас самих. Путь к объединению с представителями другой национальности лежит через ликвидацию своих внутренних разногласий и "семейных" недоразумений. В этом отношении состоявшееся объединение тюрко-татар вокруг "ку-
,, ^ 9
рултая" - пример, достойный подражания» . Конечно, необходим был лидер, «мотор» такого объединения, и Гаяз Исхаки сыграл такую роль в проведении трёх объединительных съездов тюрко-татар Дальнего Востока.
Повторим вслед за автором, что татарская эмиграция была принята японской стороной, т.к. в массе своей стояла на антисоветских позициях. К 1941 г. тюрко-татар-ская колония в Харбине насчитывала 500 членов. Управлялась она Правлением под председательством Х.И. Салеева, товарищем председателя был И.Ф. Килькеев, секретарём Ш.И. Байчурин, мулла - Хасбиу-лин. Колония содержала национальную школу «Гинаят», поддерживала культурно-просветительские, дамские и другие комитеты. В Харбине имелась Соборная мечеть (Пристань), мечеть для китайских мусульман (Фудзядзянь) и мечеть «Цзин-Ди-сы». Такие же тюрко-татарские общины существовали в Тяньцзине, Шанхае и других городах Китая10.
Отдельно в третьей части монографии рассматриваются отношения колонии с центральным исполнительным комитетом
(Меркесом) Идель-Урала тюрко-татар на Дальнем Востоке, роль газеты «Милли Бай-рак» в жизни тюрко-татар и объединительных процессах. Там же автор анализирует отношения общины с японской военной миссией в Маньчжурии, взаимоотношения с русской эмиграцией и японской организацией Кио-Ва-Кай, участие тюрко-татарской эмиграции в исламской политике Японии.
Наиболее насыщенной фактами о жизни тюрко-татарских эмигрантов оказалась четвёртая часть работы. Она повествует о тюр-ко-татарских общинах в Северо-Восточной Азии: истории и характерных чертах этих сообществ, исследует, буквально препарирует социологическими методами жизнь и деятельность тюрко-татарских объединений. Отдельно здесь рассмотрены общины в Японии (в Кобе, на острове Кюсю, в Токио, Нагое) и в Китае (Харбине, Мукдене, Синьцзи-не, Хайларе, Тяньцзине, Шанхае), а также в Корее. В этой главе рассмотрены также малые группы и небольшие объединения в Северо-Восточной Азии. Интересным получилось сравнение и особенности, выявленные автором, между тюрко-татарской диаспорой и другими диаспоральными общинами в регионе. Все тексты сопровождаются и подтверждаются ценнейшим фактическим материалом - не только непосредственно выдержками из газеты «Милли Байрак», но и данными из архивов, монографий и исследований - японских, английских, российских учёных и исследователей. По словам автора, многие ссылки при подготовке к изданию пришлось убрать, так как рабочий вариант монографии «распухал» до размеров, которые не умещались в рамки требований к публикации.
В 2003 г. семья известного японского лингвиста Хаттори Сиро приняла решение передать ценнейшие материалы этого учёного в архив японского университета Сима-нэ. Архив составился из сохранившихся единственных в мире экземпляров почти всех номеров выходившей в Маньчжурии, в Мукдене, татарской газеты «Милли Байрак» (1935-1945). Исследователи татарской эмиграции в мире считали, что эта газета утраче-
на навсегда. Уникально то, что без малого все выпуски этой газеты оказались в Японии. Хаттори Сиро был женат на татарке Магире Аги из Пензы (поженились в 1936 г.), они познакомились в Манчжурии, и он привез её в Японию. Женщина очень скучала по родителям, по привычному с детства образу жизни, и родители высылали ей все номера выходящих в Мукдене газет. Так в семье Хаттори Сиро постепенно отложился комплект маньчжурских номеров газеты «Милли Байрак». После смерти супруги он сохранил их как память о любимом человеке.
В 2003 г. Лариса Усманова, казанский стажёр из России, получила возможность исследовать эти материалы и посвятила годы изучению газеты, самостоятельно выучив арабскую графику. За эти годы она из стажёра превратилась во вдумчивого исследователя. На систематизацию, изучение и анализ материалов ушло несколько лет, и благодаря поддержке японского гранта удалось подготовить сделанные в ходе работы выводы к публикации. Работа была написана на английском языке, поскольку, будь она издана на японском, то осталась бы достоянием лишь японской научной аудитории, а тут она сразу получила мировую известность. Защита докторской диссертации по этой теме прошла блестяще на японском языке в сентябре 2006 г. (с получением международной степени доктора социологии - Ph.D.).
«Опыт татарской диаспоры показывает, - говорит Л. Усманова, - что можно сохранить свою идентичность. Уехав из России, затем из Маньчжурии, татары сохранили свой язык, свою религиозную принадлежность. Они не растворились в японской или китайской нации, хотя могли бы стать чисто японцами, чисто китайцами. Не растворились, сохранили и сохраняют до сих пор, при этом без привязки к территории: если нельзя было возвращаться в Россию (СССР), они, естественно, не вернулись, ушли в третьи страны»11. Куда делись татарские эмигранты? Уехали в Турцию и в Австралию, частично - в США (Калифорния), единицы остались доживать свой век в Японии.
Значительным плюсом этой работы стал выпуск мультимедиадиска - приложения к книге (The Turk-Tatar diaspora in Northeast Asia), в который вошли документы, фотографии, сканированные страницы статей, различные события из жизни татарских общин Маньчжурии и Японии первой половины ХХ в. События того времени отразились в 238 фотографиях разной сохранности (есть очень неплохие кадры, однако сканы некоторых снимков совсем не читаемы, так как газета «Милли Байрак» сохранилась плохо). Жаль, что автору до сдачи книги в издательство не удалось сделать подписи под всеми фото (хотя бы на английском языке), а имеющийся список состоит из 20 наименований. Основные сканы сделаны с газеты «Милли Байрак». Сами фотографии представляют собой изображения мечетей (в Токио, в Нагойе, ряда служений), различных мусульманских школ, классов, портреты учителей и школьников, фото молодёжных спектаклей и детских утренников, самого процесса обучения, много молодёжи и детей. На этих фотографиях - много красивых мусульманских женщин, свадебных церемоний, невест и женихов.
В фотографиях отражены разнообразные страницы жизни татарской диаспоры -от рождений детей, политической, общественной, культурной жизни диаспоры до смертей и некрологов.
Много здесь также фотографий различного рода собраний, совместных молений, съездов и общественных сборов, и каждый раз мы видим изображение флага «Идель-Урала» (как оказалось, голубого цвета, с особым знаком, что и воспроизвела Лариса Усманова на обложке своего труда). Эти иллюстрации становятся неплохим подспорьем при ознакомлении с большим текстовым материалом, с документами и газетными заметками, которые неспешно разворачивают перед читателем страницы жизни и борьбы небольшой татарской диаспоры на таком далёком Дальнем Востоке.
Итак, благодаря стечению обстоятельств, таланту и колоссальной сосредоточенности на поставленной задаче наука по-
лучила чрезвычайно ценный продукт, который необходимо перевести на русский язык.
Сейчас перед автором стоит грандиозная задача издать книгу в России: для этого необходимо сделать адекватный перевод, снабдить книгу комментариями и сканами документов из архивов, сделать расширенную и улучшенную редакцию первого издания книги. Несмотря на почти 25-летие новой России, россияне не научились пока массово владеть английским, а потому выход монографии Ларисы Усмановой не стал открытием для исследователей нашей страны. Отдача от столь мощного проекта, осуществлённого японской стороной, у нас в стране оказалась несоразмерно малой (и даже в Татарстане не получила заслуженно высокой оценки - так, поудивлялись чиновники, показали свою растерянность преподаватели, восхитились некоторые учёные -и всё успокоилось). Необходимо издание книги на русском языке! А для этого нужны средства и время, так как автор не хотел бы передавать работу над переводом другим людям, хотел бы осуществить авторский перевод. Не могу не выразить здесь свою досаду: прошло уже 8 лет, и не ясно, что будет с этим желанием в дальнейшем. А книга-то -нужная, ценная, открывающая новые данные по изучению российской национальной эмиграции на Востоке!
Параллельно с проделанной вышеописанной работой несомненной удачей можно назвать выпуск другого мультимедиадиска, отличного от приложенного к монографии Ларисы Усмановой. В этом отдельно выпущенном мультимедиадиске под названием "DVD Photography Collection of Milli Bayrak (Mukden, 1935-1945). Ver. 1" содержатся сканы всех фото, документов коллекции газеты «Милли Байрак» (Мукден, 1935-1945), куда вошли ещё 188 фотографий (изображения тюрко-татарских деятелей - лидеров и культурно-просветительских активистов, мечетей и муфтиев, самой паствы, различных собраний и праздников, японских государственных и административных чинов, школ и лучших учеников, спортивных состязаний, учителей и тренеров, женских ак-
-о£>
<$о-
тивисток и детских праздников, молодёжных занятий и спектаклей, библиотек и т.д. и т.п.).
Все эти документы были отобраны, скомпонованы и опубликованы тремя редакторами: профессором Акира Узуки (prof. Akira Usuki, Japan Women's University, Tokyo), доцентом Нобуо Мисава (Associate Prof. Nobuo Misawa, Tokyo University, Tokyo) и доктором социологии Ларисой Ус-мановой (The Graduate School of the North East Asian Studies, University of Shimane, Shimane). Диск был выпущен в Японии в 2008 г. Сделано это было в университете Симанэ по названному гранту силами учёных (главным образом - Ларисы Усмано-вой) и сотрудников библиотеки и архива.
В приложенной к диску небольшой брошюре сказано, что данный проект был задуман и осуществлён в 2005 г. под названием «Создание базы данных по японско-исламским отношениям: сравнение Средне-Восточных и исламских исследований в Японии до и после Второй мировой войны» с получением гранта от японского Общества для продвижения науки (проект под руководством Акира Усуки № 17201050). Данный диск стал результатом деятельности учёных - участников проекта. Конечно, это крупный проект XXI века, поскольку при создании диска были применены все новейшие достижения научной архивной мысли: сканирование, классифицирование, каталогизация, создание универсальных именных указателей, проведён анализ и применён табличный метод сопровождения баз данных.
Проделанная работа содействовала укреплению российско-японского научно-образовательного сотрудничества, задумавшего и развившего столь серьёзный совместный проект. Одновременно хотелось бы подчеркнуть, что нельзя зацикливаться лишь на «татарском поле» изучения истории тюрко-татар, это не региональное, а глобальное явление, охватывающее многие стороны российской, китайской, японской жизни и истории. Поэтому данное направление деятельности должно и будет развиваться
дальше, радуя научную общественность новыми открытиями и материалами.
Примечания
1 Usmanova, Larisa. The Turk-Tatar Diaspora in Northeast Asia. Transformation of Consciousness: Historical and Sociological Account between 1898 and the 1950s. Tokyo: Rakudasha, 2007. 367 p.
2 Л.Р. Усманова о тюрко-татарах в Маньчжурии и Японии. Интервью Бим-радио. Режим доступа
http://www.bimru.ru/article/1084/14/свободный.
3 Там же.
4 Мусульманская страница. Перепись тюрко-татар в Харбине // Харбинское время. 1934. № 184 (957) (13 июля). С. 6. Архив внешней политики Российской Федерации (АВПРФ). Ф. 100б. Оп. 1. П. 3. Д. 27. 1934 г. (без нумерации листов).
5 Эти цифры, конечно, требуют уточнения: включены ли сюда собственно турецкие подданные, или только тюрко-татары.
6 Тюрко-татарский лидер на пути в Мань-чжоу-Ди-Го. АВПРФ. Ф. 100б. Оп. 1. П. 3. Д. 27. 1934 г. (без нумерации листов).
7 Прибыл лидер тюрко-татарского объединения. Аяз Исхаки о своих задачах // Заря. 1934. 23 августа. С. 6; АВПРФ. Ф. 100б. Оп. 1. П. 3. Д. 27. 1934 г. (без нумерации листов).
8 Там же.
9 Абдюш, Хусейн. Пути к объединению // Харбинское время. 1937. 13 июля. С. 5; АВПРФ. Ф. 100б. Оп. 1. П. 3. Д. 27. 1934 г. (без нумерации листов).
10 Источники: Тюрко-татарская община // Великая Маньчжурская империя. К десятилетнему юбилею / Изд. М.Н. Гордеев. Харбин, 1942. С. 316-318; Савский Г. Российские эмигранты всех национальностей сохраняют свой быт и религию в Маньчжурской империи // Рубеж. 1941. № 40/13 (4 октября). С. 12-14; Мусульманская община (в Тяньцзине) // На пути к Родине. 1939. № 1. Цит. по: Хисамутдинов А.А. Российская эмиграция в Азиатско-Тихоокеанском регионе и Южной Америке: Биобиблиографический словарь. Владивосток, 2000. С. 279-280.
11 Л.Р. Усманова о тюрко-татарах в Маньчжурии и Японии. Интервью Бим-радио. Режим доступа http://www.bimru.ru/article/1084/14/сво-бодный.
