CC BY
50
ИСТОРИКО-ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ВОПРОСЫ МУЗЫКОЗНАНИЯ
УДК 783.2
О. О. Живаева
ТВОРЧЕСТВО В КАНОНЕ В ДРЕВНЕРУССКОМ ПЕВЧЕСКОМ ИСКУССТВЕ: К ВОПРОСУ СООТНОШЕНИЯ ФЕНОМЕНОВ
овременное развитие научной мысли заставляет всматриваться в богатейшее художественное наследие Древней Руси, с тем чтобы, изменив привычный угол зрения, обратиться К В9.Ж-нейшим основам средневекового богослужебного искусства с целью постановки новых проблем по казалось бы уже решенным вопросам. Одним из таких фундаментальных оснований христианского искусства является канон, понимаемый в искусствознании как свод правил и структурообразующих принципов, регламентирующих художественное творчество в эпоху Средневековья. При немалом объеме научной информации о составе канона и канонических принципах церковного искусства малоизученной остается проблема творчества в условиях канона в древнерусском певческом искусстве. В рамках данной статьи мы представляем состояние изученности темы и предлагаем свою позицию в разработке вопроса о соотношении и взаимодействии канона и творчества.
К наиболее разработанной части проблемы относится средневековый православный канон1. Он рассматривался с разных точек зрения в философии, эстетике, культурологии, семиотике, историческом музыкознании, что свидетельствует о его многогранности и сложности как феномена средневековой культуры. Философско-богословская мысль изучает канон с позиций поиска его онтологического основания, которое находит в церковном предании. В рабо-
© О. О. Живаева, 2016
тах русских религиозных философов-богословов конца XIX - первой половины XX в. П. А. Флоренского, Г. В. Флоров-ского, Е. Н. Трубецкого, С. Н. Булгакова художественный канон как часть церковного предания представляет выражение нравственного опыта Церкви на языке богослужебных искусств, «содержит в себе некое церковное видение образов Божественного мира, выраженное в формах и красках, в образах искусства, свидетельство соборного творчества Церкви в иконописи» [2, с. 287]. Канонические образы искусств понимаются как художественный эквивалент богословия, а именно «умозрение в красках»2 в иконописании, «умозрение в звуках» в церковном пении, изучаются смысловые аспекты канона с точки зрения христианского учения об образе.
В теоретическом искусствознании проблема средневекового художественного канона находится в сфере интересов эстетики и культурологии. В этих областях знания канон причислен к разряду категорий на основании свойств онтоло-гичности, закономерности и обобщенности. Он понимается как особая форма мышления в искусстве, сложившаяся под влиянием византийской богословской святоотеческой мысли и порождающая образы-символы в пространстве христианского культа. В исследованиях отечественных эстетиков А. Ф. Лосева [10], В. В. Бычкова3, Г. К. Вагнера [4], Ю. М. Лотмана [11] канон представлен как сложное, многоуровневое явление в системе художественно-эстетических представлений Византии и Древней
С
Руси, помещенное в широкий культурно-исторический контекст. В работах крупнейших российских филологов, культурологов С. С. Аверинцева [1], Д. С. Лихачева [8], А. М. Панченко [12] канон понимается как специфический тип средневекового мышления. В исследовании христианских культур Византии и Древней Руси ученые воссоздают картину мира, реконструируют духовный универсум людей через постижение системы ценностей и понятий христианского православного мировоззрения, в котором важнейшее место принадлежит канону.
Значительный вклад в изучение канона внесли работы специалиста по эстетике и истории культуры В. В. Бычкова. В середине XX в. он один из первых ввел в научный оборот направление православной эстетики, основательно представил ее основные исторические этапы: Эстетика отцов Церкви, Византийская эстетика, Древнерусская эстетика, Русская теургическая эстетика4. В. В. Бычков выявил и определил важнейшие системообразующие принципы православной эстетики: метафизическое понимание красоты, всеобъемлющий символизм, соборно-литургический характер эстетического сознания, его каноничность; повышенная духовность, обостренная нравственная ориентация, высокая художественность, софийность искусства; теургизм и эсхатологизм эстетического опыта. Православный канон ученый осмысляет в контексте византийского учения о литургическом образе, которое было разработано во всей полноте в византийской культуре в УШ-1Х вв. Значение византийской теории образа Бычков определил как онтологическое, говоря о том, что теория образа стала самой сутью православного богословия и всего византийского миропонимания, определила формирование художественных канонов во всех видах византийского искусства, а также сам творческий метод византийских мастеров. Теория образа одухотворяла византийское искусство изнутри, и «даже те византийские мастера, которые не знали вообще никаких теорий, а только умели писать иконы, да
молиться, жили в духовной атмосфере, насыщенной идеями и эйдосами этой теории и внесознательно руководствовались ими в своем творчестве» [3, с. 133].
Как известно, в силу исторических обстоятельств древнерусская культура восприняла христианство от Византии в эпоху утверждения иконопочитания, когда «во главе всякого культурного строительства стал образ», и «сделала иконологичность не только органичной, но и крайне настойчивой». Привлечем внимание к тому, что для культового искусства Древней Руси византийское учение об образе и возникший на его основе канон приобрели особый смысл и особую задачу. По глубокому наблюдению историка древнерусского изобразительного искусства Г. С. Колпаковой в силу того, что на Руси в отличие от Византии до XVIII в. не существовало словесной традиции богословского мышления, «идея мышления через образы - «умозрения в красках» стала основополагающей формой национального самосознания» [7, с. 8].
Таким образом, в русском богословии и эстетике были основательно разработаны сущностная и смысловая стороны канона.
Музыкальная медиевистика, как и история изобразительного искусства (византийского и древнерусского), в понимании канона исходят из положений, высказанных в эстетике и философии. Кроме того, специально изучаются особенности иконописного и церковно-пев-ческого канона. В работах музыковедов-медиевистов И. Е. Лозовой, Т. Ф. Влады-шевской6 изучался состав и строение церковно-певческого канона (статическая сторона), его регламентирующее начало и формообразующие принципы. Н. А. Герасимова-Персидская обратила внимание на процесс формирования канона, представляя его в динамике как «некую структуру процессов, как некое выражение упорядоченности множества, как космос в противовес хаосу, и сколь это ни покажется парадоксальным, как выражение творческого начала» [5, с. 14].
Творческое начало в каноне - одна из дискуссионных и малоизученных тем
искусствознания в целом, и музыковедения в частности. Вопрос соотношения канона и творчества в древнерусском певческом искусстве в науке специально не поднимался, а освещался в контексте изучения особенностей канонического художественно-выразительного языка. В исследованиях по русской музыкальной медиевистике второй половины XX в. характерно «дипломатичное» признание в каноне не механического копирования, но творческого воспроизведения по установленным правилам, причем, как отметила Н. А. Герасимова-Персидская, признание творческого начала в каноне ничем, кроме как парадоксальным образом, объяснить не получалось.
В музыковедении одной из немногих работ, в которых проблематика творчества в древнерусском певческом искусстве стала объектом изучения, является исследование Н. В. Парфентьевой «Творчество мастеров древнерусского певческого искусства ХУ1-ХУП вв.». Творчество древнерусских распевщиков рассмотрено с позиций технологии творческого процесса как система принципов, «управляющих процессом создания произведений искусства» [13, с. 3]. Автор последовательно раскрывает общие принципы творчества древнерусских мастеров и их преломление в авторских произведениях выдающихся распевщиков. На уровне терминологических установок исследователь противопоставляет творчество как создание новых художественных ценностей в искусстве канону, как соблюдение и сохранение принципов, установленных и освященных Церковью.
В процессе изучения творчества мастеров древнерусского певческого искусства ХУ1-ХУП вв. Н. В. Парфентьева относит к явлениям творческого порядка именно авторские трактовки - разводы «простым» знаменем древних тайно-замкненных оборотов, тем самым понимая творчество как выражение личного, индивидуального начала в разводах песнопений. Высшим проявлением творчества мастеров древнерусского певческого искусства в работе Н. В. Парфентьевой признан принцип «написания самобыт-
ных распевов, не имевших аналогов в предшествующей музыкальной эволюции песнопений» [Там же, с. 19]. Это еще раз указывает на понимание творчества в смысле нарушения традиций, где творческая составляющая оценивается тем выше, чем более отрицаются правила.
И. Е. Лозовая, характеризуя церков-но-певческий канон Древней Руси, отмечает анонимность произведений мастеров пения, отсутствие в средневековом обществе интереса к личности художника, подчеркивая, что «роспевщик воспринимался не как творческая личность, а как благочестивый слушатель небесных славословий, посредник, "вдохновением Святого Духа" передающий информацию с уровня сверхбытия на уровень бытия» [9, с. 274]. Исследователь говорит об эволюции канона во времени, проявившейся в возникновении новых черт, новых вариантов и редакций песнопений в ХУ1-ХУ11 вв.
На лексическом уровне для того, чтобы выразить идею внеличностного творчества в каноне, ученые вынужденно, по причине того, что проблема «творчества в каноне» находится вне поля зрения, прибегают к обозначению по принципу отрицания - «не творческая личность, а каноническая», «не творческое развитие», а «строгое следование канону», так или иначе противопоставляя канон творчеству. Именно появление новых черт в каноническом искусстве оценивалось исследователями как проявление творческого начала, а соблюдение и строгое следование образцам-моделям (канону) -как его отсутствие. Такое соотношение, а по сути противопоставление феноменов разделило не одно поколение музыковедов-медиевистов.
В истории церковно-певческого канона возникновение авторских распевов ознаменовало заключительный этап и угасание средневековой соборной канонической культуры, сменившейся новыми индивидуальными формами творчества в современном, общепринятом значении. Только в старообрядческой среде канон сохранился как тип средневекового мышления, обладающий «жизнестрои-
тельными» и «культуросозидающими» качествами. Ведущий специалист по старообрядчеству и его певческим традициям Н. Г. Денисов подчеркивает это живое, созидательное, творческое начало, лежащее в основе богатой и великой древнерусской культуры, выжившей в старообрядческих общинах, а именно то, что «старообрядчество не есть некий застывший исторический "раритет". Это живая Церковь, со своими законами, традициями, самобытной культурой, требующей изучения как часть отечественной культуры в целом. <...> старообрядцы не являются только формальными носителями традиции - они мыслят категориями древней музыкальной системы» [6, с. 40, 41].
Однако до сих пор вопросы о том, как соотносится творчество как деятельность по созданию нового с каноническими нормами, является ли каноническое соборное искусство творческим и в каком значении, не ставились и не разрабатывались в процессе изучения церковно-певческого искусства Древней Руси. Само словосочетание «каноническое творчество» или «творчество в каноне» до сих пор не является общепринятым, а термины противопоставляются друг другу на уровне терминологических установок.
Канонические виды искусства музыкознание оценивало с позиций сохранения и трансляции норм и правил, оставляя за рамками изучения механизмы работы и природу канонического мышления в создании художественных произведений. Поднимая проблему «творчества в каноне», мы предлагаем новый ракурс для ее разработки и решения. С учетом новейших научных достижений по вопросам творчества, а также актуализацией интегративной тенденции мы исходим из положения о том, что механизмы творчества универсальны в поиске и созидании нового, но в разные исторические периоды они направлены на достижение и создание разного исторического нового. Можно привести аналогию с категорией прекрасного, которая является важнейшей ценностью и целью
в искусстве, однако в разных цивилизациях и на разных этапах она обретала разные формы воплощения, связанные с культурно-историческими доминантами и системой ценностей.
Таким образом, ключом к постановке и решению проблемы соотношения канона и творчества стало понятие «новизна», поскольку именно с ней устойчиво связаны наши представления о творческой деятельности. Новизна есть ее главный сущностный признак. Очевидно, что понимание творчества в Средние века отличалось от наших современных трактовок и представлений о нем. Проблема канонического творчества поднимает целый комплекс вопросов о том, как понималась и воспринималась новизна в средневековой культуре, что есть творчество как новизна в средневековом каноническом искусстве, в чем состоит эта новизна, как творчество средневековых мастеров соотносится с одновременным соблюдением канонических принципов формообразования в древнерусском певческом искусстве.
Важнейшее противоречие в соотношении исследуемых феноменов коренится в принятой медиевистикой практикой использования понятий «канон» и «творчество», смысловое наполнение которых возникло в разные культурно-историчес-кие периоды. Канонические художественные формы средневекового искусства оцениваются как творческие или нет с позиций научного знания о творчестве, сложившегося в другой культурной ситуации6. Зачастую современные ученые, ощущая и признавая творческое, живое начало в канонической художественной системе, выразить это на вербальном, научном языке адекватно самому материалу не могут, поскольку исходят из понимания творчества в значении, возникшем на постсредневековом пространстве в эпоху Возрождения (ХУ-ХУ1 вв.).
Гуманизм Ренессанса, заложив фундамент для последующего прогрессивного характера развития культуры, сформировал представления о творчестве и процессе творческой деятельности как деятельности свободной личности, дви-
жимой жаждой познания нового. В среде гуманистов возникли известные нам значения «новизны творчества», «свободы творчества», которые связывались со свободной волей, индивидуальными проявлениями фантазии художника-творца, созидающего новые, ранее не существовавшие формы. Наметившийся в эпоху Возрождения раздел религиозной и светской форм культуры привел к их окончательному разрыву в новой и новейшей истории. Ренессансная трактовка творчества, новизны утвердилась в западноевропейской культуре, вытеснив другие смыслы и значения этих понятий. Остались за рамками средневековые религиозные ценностные доминанты культурного сознания.
Важно признать, что в культурной парадигме Средневековья творчество понималось по-другому, в другой системе мышления, в другой системе координат. Свобода, новизна, творение означали для средневекового человека с каноническим соборным мышлением совсем не то, что они стали означать в Новое время. Про то, что до эпохи Возрождения, до новой иерархии искусств и ремесел, до возникновения и развития «истории искусств» у слов «новизна», «творчество» существовали другие смыслы, в науке постарались забыть, и средневековое значение «нового», «нови», истоки которого восходят к византийской богословской мысли о человеке и учению об образе, было утрачено. Даже в специальных научных областях, таких как музыкальная медиевистика, связанных с изучением сложного художественного синтеза в христианском культе, категория творчества, новизны понимается и употребляется
в значении, получившем развитие со времени эпохи Возрождения. При таком понимании творчества по отношению к средневековому богослужебному искусству все то, что создано по образцу, по канону, a priori попадает в разряд нетворческих, а канонических образцов7. Термин «канонический» в таком контексте приобретает значение «чуждый творчеству», «противостоящий творчеству», а это противоречит природе канонического искусства.
Разговор о смысле понятия «новизна» в византийской богословской мысли, а также о возникшей из этого смысла особой культурно-исторической форме «творчества в каноне» превысит регламент данной статьи. В связи с этим мы завершим наши рассуждения положением, которое основывается на изучении святоотеческих писаний на тему творения, творчества и новизны. Оно следующее: творчество как деятельность по поиску особой канонической новизны в богословском смысле реализуется и осуществляется в средневековой православной культуре внутри канона, а не в результате нарушений канонических правил и выхода за их охранительные рамки. В русской богословской мысли конца XIX в. примирение канона и творчества состоялось в «Иконостасе» П. Флоренского, который определил канон как «сгущенный разум» и «дар художнику от человечества», благодаря которому достигалась особая каноническая свобода, а «трудные канонические формы во всех отраслях искусства всегда были только оселком, на котором ломались ничтожества и заострялись настоящие дарования» [14, с. 76].
Примечания
1 Речь идет не о гимнографическом жанре кано-
на, а о каноне в значении нормы, правила, регламентирующего разные уровни христианской богослужебной культуры.
2 Выражение «умозрение в красках» принадлежит князю Е. Н. Трубецкому. См. его труды: Умозрение в красках. Вопрос о смысле жизни в древнерусской религиозной живописи. М.: Тип. товарищества И. Д. Сытина, 1916; Три
очерка о русской иконе: Умозрение в красках. Два мира в древнерусской иконописи. Россия в ее иконе. М.: ИнфорАрт, 1991. 112 с.
8 См. его труды: Малая история византийской эстетики. Киев: Путь к Истине, 1991. 407 е.; Художественно-эстетическая культура Древней Руси 11-17 века / Отв. ред. В. В. Бычков, Ин-т философии РАН. М.: Ладомир, 1996. 560 е.; 2000 лет христианской культуры
sub specie aesthetica. 2-е изд.: В 2 т. Т. 1. Раннее христианство. Византия. М.: Изд-во МБА, 2007. 575 е., ил.; Т. 2. Славянский мир. Древняя Русь. Россия. М.: Изд-во МБА, 2007. 527 е.; Древнерусская эстетика. СПб.: Центр гуманитарных инициатив, 2012. 832 с.
4 Называние разделов в истории православной эстетики введено в научный оборот В. В. Бычковым.
5 См.: Лозовая И. Е. Ангелогласное пение и осмогласие как важнейшая сторона его музыкальной иконографии // Música Antiqua. VIII. Vol. 1. Acta Musicologica. Bydgoszcz, 1988. C. 649-665; Владышевская Т. Ф. Музыкальная культура Древней Руси. М.: Знак, 2006.
468 е.; Она же. Древнерусская певческая культура и история: монография. М.: Луч, 2012. 464 с. (См. раздел Византийский церковно-певческий канон в Древней Руси).
6 Концепция творчества в современном значении
зародилась в эпоху итальянского Возрождения ХУ-ХУ1 вв. Все дальнейшее развитие вопросов творчества исходит из его понимания как деятельности свободной от канонов личности, направленной на поиск и создание нового, ранее не существовавшего.
7 Речь идет прежде всего о терминологическом исследовательском аппарате и методологических установках в понимании проблемы.
Литература
1.Аверинцев С. С. Поэтика ранневизантийской литературы. - М.: Наука, 1977. - 320 с.
2. Булгаков С. Н. Икона, ее содержание и границы // Философия русского религиозного искусства ХУ1-ХХ вв. Вып. I. - М., 1993. - 400 с.
3. Бычков В. В. Малая история византийской эстетики. - Киев: Путь к Истине, 1991. - 407 с.
4. Вагнер Г. К. Канон и стиль в древнерусском искусстве. - М.: Искусство, 1987. - 286 с.
5. Герасимова-Персидская Н. А. Русская музыка 17 века - встреча двух эпох. - М.: Музыка, 1994. - 126 с.
6. Денисов Н. Г. Старообрядческая богослужеб-но-певческая культура (к проблеме типологии): Дис. ... д-ра искусствоведения. - СПб., 2010.
7. Колпакова Г. С. Искусство Древней Руси: Домонгольский период. - СПб.: Азбука-класси-ка, 2007. - 600 с.
8. Лихачев Д. С. Поэтика древнерусской литературы. 3-е изд., доп. - М., 1979. - 357 с.
9. Лозовая И. Е. Церковно-певческое искусство // Художественно-эстетическая культура Древней Руси 11-17 вв. - М., 1996. - С. 267-298.
10. Лосев А. Ф. Художественные каноны как проблема стиля // Вопросы эстетики. -1964. - Вып. 6. - С. 355-366.
11. Лотман Ю. М. Каноническое искусство как информационный парадокс // Статьи по семиотике культуры и искусства. - СПб.: Акад. проект, 2002. - С. 314-321.
12. Панченко А. М. Русская культура в канун петровских реформ. - Л., 1984. - 205 с.
13. Парфентьева Н. В. Творчество мастеров древнерусского певческого искусства XVI-XVII вв. (На примере произведений выдающихся распевщиков): Автореф. дис. ... д-ра искусствоведения. - М., 1998. - 39 с.
14. Флоренский П. А. Иконостас. - М.: Искусство, 1995.
Referenses
1. Averintsev S. S. Pojetika rannevizantijskoj literatury [Poetics of early Byzantine literature]. Moscow, Science, 1977. 320 p.
2. Bulgakov S. N. Ikona, ee soderzhanie i granitsy. Filosofiya russkogo religioznogo iskusstva XVI-XX w. [The Icon, its Subject and Limits. The philosophy of Russian religious art of XVI-XX centuries]. Moscow, 1993. 400 p.
3.Bychkov V. V. Malaya istoriya vizantiyskoy estetiki [A Short History of Byzantine Aesthetics]. Kiev, 1991. 407 p.
4.Vagner G. K. Kanon i stil' v drevnerusskom iskusstve [Canon and style in ancient Russian art]. Moscow, Art, 1987. 286 p.
5. Gerasimova-Persidskaya N. A. Russkaya muzyka 17 veka - vstrecha dvukh epokh
[Russian Music of the 17th Century - Two Eras Meet]. Moscow, 1994. 126 p.
6.Denisov N. G. Staroobryadcheskaya bogosluzhebno-pevcheskaya kul'tura (k probleme tipologii): Dis. ... d-ra iskusstvovedeniya [Liturgical Song Culture of Old Believers in Russia: Typology. Doctor's thesis]. Saint Petersburg, 2010.
7. Kolpakova G. S. Iskusstvo Drevnej Rusi: DomongoPskij period [The Art of Early Russia]. Saint Petersburg, Azbuka-klassika, 2007. 600 p.
8. Likhachev D. S. Pojetika drevnerusskoj literatury [The poetics of old Russian literature]. Moscow, 1979. 357 p.
9. Lozovaya I. E. Tserkovno-pevcheskoe iskusstvo [The Art of Church Songs]. Khudozhestvenno-
esteticheskaya kul'tura Drevnej Rusi 11-17 w. [The Art culture of Early Russia of 11-17 centuries]. Moscow, 1996, pp. 267-298.
10. Losev A. F. Khudozhestvennye kaiiony kak problema stilya [Artistic canons as the problem of style]. Voprosy jestetiki [Questions of aesthetics], 1964, no. 6, pp. 355-366.
11. Lotman Yu. M. Kanonicheskoe iskusstvo kak informatsionnyj paradoks [Canonical art as informational paradox]. Stat'i po semiotike kul'tury i iskusstva [Articles about semiotics of culture and art]. Saint Petersburg, Academic project, 2002, pp. 314-321.
12. Panchenko A. M. Russkaya kul'tura v kanun petrovskikh reform [Russian culture on the eve of Peter's reforms]. Leningrad, 1984. 205 p.
13. Parfent'eva N. V. Tvorchestvo masterov drevnerusskogo pevcheskogo iskusstva XVI-XVII vv. (Na primere proizvedeniy vydayushchikhsia raspevshchikov): Avtoref. dis. ... d-ra iskusstvovedeniya [The Artistry of Masters of Early Russian Song in the XVI-XVII centuries (by the example of works of outstanding melodos). Extended extract of doctor's thesis]. Moscow, 1998. 39 p.
14. Florenskij P. A. Ikonostas [Iconostasis]. Moscow, Art, 1995.
Творчество в каноне в древнерусском певческом искусстве: к вопросу соотношения феноменов
В статье рассматривается проблема художественного творчества в церковно-певческом искусстве Древней Руси, в основании которого лежит канон как регламентирующее начало. В комплексном аспекте представлена история изучения средневекового православного канона в философии, эстетике, культурологии, семиотике, историческом музыкознании. Выявлены противоречия по вопросам соотношения канона и творчества. Предложен новый ракурс изучения проблемы творчества в каноне через рассмотрение ключевого для творчества понятия «новизна». Разработан комплекс вопросов о том, как понималась новизна в византийской богословской мысли, что есть творчество как новизна в средневековом каноническом литургическом искусстве. Сформулирована гипотеза о том, что творчество как деятельность по поиску особой канонической новизны в богословском смысле осуществляется в средневековой православной культуре внутри канона, а не в результате нарушений канонических правил и выхода за их охранительные рамки.
Ключевые слова: художественное творчество Средневековья, церковное пение Древней Руси, средневековый художественный канон.
Creativity in Canon in Old Russian Singing Art: Question of Correlation Between Phenomena
In the article the problem of artistic creativity in the Art of Church Songs of Early Russia is considered, given that the canon as the governing principle forms the basis of medieval Orthodox culture. The author takes an integrated view on the history of studying medieval Orthodox canon in philosophy, aesthetics, cultural studies, semiotics, historical musicology. Contradictions concerning the correlation between ecclesiastical canon and creativity are revealed. A new perspective of studying the problem of creativity in the canon is offered through examining a key concept of creativity, namely the concept of novelty. A number of questions about the concepts of novelty and creativity are developed in the study. Some questions concern how novelty was interpreted by the Byzantine theological thought and what creativity meant in terms of novelty in the medieval canonical art. The author formulated the hypothesis that creativity as activity for the search of special canonical novelty in theological sense is realized within the canon in medieval orthodox culture, but not as a result of exceeding the protective limits of initial rules or the canon.
Keywords: art in the Middle Ages, art of Church songs of Early Russia, medieval art canon.
Живаева Оксана Олеговна, старший преподаватель кафедры дизайна Оренбургского государственного университета E-mail: zhivaevao@inbox.ru
Zhivaeva Oksana Olegovna, Senior Lecturer at Orenburg State University E-mail: zhivaevao@inbox.ru
Получено 01.11.2016
