CC BY
29
3.2. ИЗОБРАЗИТЕЛЬНОЕ И ДЕКОРАТИВНО-ПРИКЛАДНОЕ ИСКУССТВО И АРХИТЕКТУРА
ТВОРЧЕСТВО Б.С. УГАРОВА И ЛЕНИНГРАДСКАЯ ПЕЙЗАЖНАЯ ЖИВОПИСЬ 1950—1990-Х ГОДОВ
Попов Алексей Валентинович
соискатель Государственного института искусствознания,
РФ, г. Москва Е-mail: alespopov@yandex. ru
B.S. UGAROV CREATIVE WORK AND LENINGRAD LANDSCAPE PAINTING OF 1950—1990-IES
Alexey Popov
postgraduate student oh the State Institution of Arts,
Russia, Moscow
АННОТАЦИЯ
Статья посвящена исследованию пейзажного наследия ленинградского художника Б.С. Угарова. Творческие поиски ленинградских пейзажистов 1950—1990-х годов вписываются в логику эволюции стиля, сформулированную А.А. Федоровым-Давыдовым, и являются актуальными для пластического развития современной пейзажной живописи.
ABSTRACT
The article is devoted to the heritage of the Leningrad artist B.S. Ugarov. The searching of the Leningrad landscapists of 1950—1990-ies fully fit into the logic of the evolution of style formulated A. A. Fedorov-Davydov and is relevant to the development of modern plastic landscape painting.
Ключевые слова: Б.С. Угаров; живопись; пейзаж; модерн; ленинградский художник; картина.
Keywords: B.S. Ugarov; painting; landscape; Art Nouveau; Leningrad artist; painting.
Исследование творческого наследия известных мастеров отечественной живописи является одним из приоритетных направлений научной искусствоведческой деятельности. Анализу творчества народного художника СССР, действительного члена и президента Академии художеств СССР (1983—1991) Бориса Сергеевича Угарова (1922—1991) посвящено не так много публикаций, среди которых нет работ, в которых пейзажная живопись художника была бы расмотрена в контексте послевоенной живописи художников Ленинграда [1; 2; 3; 6; 8]. Цель данного исследования — определить местоположение творчества Б.С. Угарова в ленинградской пейзажной живописи 1950—1990-х годов.
Прежде всего, необходимо обратить внимание на то, что достаточно много ленинградских художников 1950—1990-х годов, а не только Б.С. Угаров, видели свою основную задачу в усилении декоративности традиционного реалистического пейзажа. И в этом нет ничего странного — А.М. Эфрос описал «всяческие варианты декора-тивизма» еще у дореволюционных художников — у В.И. Сурикова, И.Е. Репина, Ф.А. Малявина, А.Е. Архипова, А.А. Рылова, И.Э. Грабаря, Н.А. Тархова, К.Ф. Юона, К.А. Коровина [9, с. 264; 265]. Часто в живописной практике декоративность, как средство активизации художественного образа, реализовывалась путем использования художниками элементов стилистики модерна, что проявлялось в придании самостоятельной эстетической ценности мазку, цветовому пятну, линии, в утверждении плоской изобразительной поверхности, в красивом, гармоничном распределении цветовых пятен на плоскости холста [5, с. 220; 7, с. 182]. Проведенный анализ живописного пейзажного наследия 1950—1990-х годов, показал, что такие известные и разные по живописной манере ленинградские художники, как Е.Е. Моисеенко, А.А. Мыльников, В.И. Рейхет, Н.Е. Тимков, П.Т. Фомин, регулярно использовали в своем творчестве элементы стилистики модерн, впрочем, как и многие другие ленинградские художники. Персональный выбор перечисленных выше художников для проведения сравнительного анализа с творчеством Б.С. Угарова объясняется тем, что стилистические поиски 1950—1990-х годов наиболее характерно проявились в ленинградской пейзажной живописи именно у этих художников.
В соответствии с логикой эволюции стиля А.А. Федорова-Давыдова [7], такие художники, как Е.Е. Моисеенко, А.А. Мыльников, Н.Е. Тимков, П.Т. Фомин, продвинулись дальше, чем Б.С. Угаров, в направлении противоположном объективному отображению видимой природы.
Так, например, цвет на картинах ленинградского художника-пейзажиста П.Т. Фомина «вышел из плена пленэризма», приобрел эстетическую самостоятельность, но при этом перестал соответствовать объективно-видимому цвету. Б.С. Угаров в отличие от П.Т. Фомина не пошел по пути искусственного, субъективного увеличения цветности, а сохранил верность традициям европейского реалистического колоризма, заложенным венецианской живописной школой, которые проявляются в использовании колористической системы, основанной на стремлении художника правдиво отображать реальные цветовые тона предметов на основании натурного видения.
Другой известный ленинградский художник, Е.Е. Моисеенко усилил графичность до такой степени, что пейзажи художника достигли границы, разделяющий живопись и графику. Усиление графичности автоматически привело к резкому повышению условности при отображении объективно видимой природы. При этом цвет в работах Е.Е. Моисеенко стал более условным даже в сравнении с работами П.Т. Фомина и Н.Е. Тимкова. В отдельных пейзажах Б.С. Угаров также использовал элементы графики — линия в соответствии со стилистикой модерна стала декоративным украшением картинной плоскости, однако художник всегда тяготел к живописному стилю, основанному на желании объективно отобразить цветовую палитру природы, и рисунок никогда не доминировал в его произведениях, — именно в этом состоит кардинальное отличие живописной системы Б.С. Угарова от живописной системы Е.Е. Моисеенко.
В работах, отнесенных к пейзажному жанру, А.А. Мыльников ставил перед собой задачу прежде всего усилить поэтическое чувство восприятия природы и этим продолжал эстетическую линию мирискусников. А.А. Мыльников не стремился колористически точно передать объективно видимую природу — на пути усиления поэтического восприятия природы художник писал свои пейзажи по памяти, по воспоминаниям и жертвовал колористической точностью ради усиления поэтической составляющей. Б.С. Угаров, используя в своем пейзажном творчестве элементы стилистики модерна для декоративной переработки и отображения объективно видимой природы, прежде всего стремился усилить живописную потенцию своих картин, а поэтическая составляющая при этом часто отходила на второй план. Можно утверждать, что пейзажи Б.С. Угарова уступают пейзажам А.А. Мыльникова в степени поэтизации природы, но превосходят в колористической точности и живописности.
Необходимо обратить внимание на то, что Б.С. Угаров не использовал условный цвет, имеющий сильнейшее эмоциональное воздействие на зрителя, не придавал живописи графическую выразительность, и это лишило творчество художника внешней эмоциональности и эффектности. Тем не менее принципиальной особенностью творчества Б.С. Угарова является широта диапазона и универсальность таланта живописца при сохранении традиций реалистической живописи — в работах художника присутствуют почти все известные элементы стилистики модерна, кроме использования условного, эмоционального цвета [4, с. 115], в то время, как другие ленинградские художники использовали только отдельные черты стилистики модерна. Парадоксальность ситуации состоит в том, что, несмотря на большое количество используемых элементов стилистики модерна, в целом пейзажное творчество Б.С. Угарова менее радикально в стилистических поисках и ближе к традициям «Мира искусства», чем творчество многих других ленинградских художников 1950—1990-х годов. В этом Б.С. Угаров продолжал традиции русского модерна в исполнении мирискусников, которые не обладали радикальностью, свойственной европейскому модерну. Это внутренняя преемственность пейзажного творчества Б.С. Угарова по отношению к мирискусникам, проявляющаяся в верности натурному видению, в рафинированности скупой цветовой гаммы, в способности художника немногословно, но выразительно подчеркнуть красоту отдельной линии, отдельного цветового пятна, действительно не была свойственна более радикальному модерну ленинградских художников второй половины XX века.
Единомышленником Б.С. Угарова был другой ленинградский живописец В.И. Рейхет, и трудно представить иное — оба художника проработали в одной творческой мастерской не один десяток лет. Однако творчество В.И. Рейхета в отличие от творчества Б.С. Угарова не отличалось широким диапазоном использования элементов стилистики модерна — как правило, В.И. Рейхет работал в направлении усиления живописности на основе импрессионистического видения для придания самостоятельной эстетической ценности картинной плоскости. В этом направление творческих поисков В.И. Рейхета совпадало с вектором поисков Б.С. Угарова — пейзажи обоих художников отличались высокой живописно-плоскостной культурой.
Подводя итоги проведенного исследования, можно констатировать общее устремление ленинградских художников 1950—1990-х годов к повышению декоративности пейзажа за счет использования элементов стилистики модерна. Тем самым ленинградские художники
успешно продолжали эстетическую линию художественного объединения «Мир искусства». При этом ленинградских пейзажистов 1950—1990-х годов, использующих в своем творчестве элементы стилистики модерна, возможно разделить на художников, тяготеющих к линейному стилю (Е.Е. Моисеенко, А.А. Мыльников, П.Т. Фомин), и на художников, использующих более живописный стиль (В.И. Рейхет, Б.С. Угаров).
В соответствии с логикой эволюции стиля А.А. Федорова-Давыдова такие художники, как Е.Е. Моисеенко, А.А. Мыльников,
H.Е. Тимков, П.Т. Фомин, в большей степени отошли от сугубо реалистической живописи, чем Б.С. Угаров. Отказ от использования для декоративной переработки традиционного реалистического пейзажа таких элементов стилистики модерна, как условный цвет и повышенной графическая выразительность, лишило пейзажи Б.С. Угарова внешней декоративной эмоциональности и внешней броскости, свойственной пейзажной живописи таких ленинградских художников, как Е.Е. Моисеенко, А.А. Мыльников, Н.Е. Тимков, П.Т. Фомин. Однако творчеству Б.С. Угарова присуща внутренняя преемственность по отношению к творчеству художников «Мира искусства». Такая достигаемая минимальными художественными средствами специфическая декоративность, присущая мирискуссникам и проявляющаяся в творчестве Б.С. Угарова, не была характерна творчеству ленинградских художников второй половины XX века.
Список литературы:
I. Кутейникова Н.С. О творческом методе профессора Б.С. Угарова. — Л.: Вопросы художественного образования, 1977, вып. 18, С. 9—15.
2. Леняшин В.А. Борис Сергеевич Угаров. — Л.: Художник РСФСР, 1984. 192 с.
3. Манин В.С. Русский пейзаж. — М.: Белый город, 2001. 631 с.
4. Попов А.В. Стилистика модерна в пейзажном творчестве Бориса Угарова. СПб.: Петербургские искусствоведческие тетради, 2015, вып. 33. С. 111—115.
5. Сарабьянов Д.В. Русская живопись XIX века среди европейских школ. — М.: Советский художник, 1980. 261 с.
6. Сурис Б.Д. Борис Угаров. — Л.: Художник РСФСР, 1965. 63 с.
7. Федоров-Давыдов А.А. Природа стиля. Живопись. В кн. «Русское и советское искусство. Статьи и очерки» — М.: Искусство, 1975, С. 126—183.
8. Филиппов В.А. Импрессионизм в русской живописи. — М.: Белый Город, 2004. 320 с.
9. Эфрос А.М. Два века русского искусства. — М.: Искусство, 1969. 302 с.
