CC BY
127
УДК 008
О. Ю. Астахов канд. культурологии, доцент, Кемеровский государственный университет культуры и искусств
E-mail: [email protected]
ТВОРЧЕСКАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ В ГНОСЕОЛОГИИ СИМВОЛИЗМА АНДРЕЯ БЕЛОГО (ПО МАТЕРИАЛАМ СТАТЬИ «ЭМБЛЕМАТИКА СМЫСЛА. ПРЕДПОСЫЛКИ К ТЕОРИИ СИМВОЛИЗМА»)
Рассматриваются вопросы становления русского символизма как нового мировоззрения начала ХХ в. Одним из теоретиков гносеологии символизма явился Андрей Белый. В работе «Эмблематика смысла» он указывает на необходимость определения предпосылок формирования новой теории, способной обратиться к усмотрению истины, не опираясь на одномерные доказательства. В поисках истинного познавательного принципа автор обращается к понятиям «символ» и «ценность», открывает новые возможности познавательных устремлений. Символ у А. Белого выступает как онтологический предел всех познаний и творчеств, что позволяет его представить как жизненную реальность, необходимую для созерцания идеи во всей ее полноте. В результате автор актуализирует гносеологию интуитивизма, которая реализуется через обращение к творчеству, преодолевающему пределы привычного дискурсивно-аксиоматического сознания. Но А. Белый предлагает новую разновидность интуитивизма - «окультуренный интуитивизм». Именно культура становится местом сосредоточения жизненно важных вопросов человеческой жизни, способных преодолеть раздробленность на пути к цельному знанию во всей полноте его ценностных смыслов и значений. Ориентированность на культуру определила необходимость обращения к символическому творчеству как возможному способу познания - «схватывания» действительности, не игнорирующей одновременно и самого субъекта познания, включенного в контекст множества отношений с миром. Актуальность этих идей несомненно связана с дальнейшим развитием принципов антро-подиции. Обоснованное оправдание человека в творчестве и через творчество стало основанием для открытия бесконечного ряда экспериментов в художественных практиках начала ХХ в., ориентированных в дальнейшем на слияние с жизнью, что одновременно способствовало становлению и развитию идей куль-туроцентризма в гуманитарном знании, открывающем новые возможности миропонимания.
Ключевые слова: гносеология символизма, творческая деятельность, символ, ценность, интуитивизм
Для цитирования: Астахов, О. Ю. Творческая деятельность в гносеологии символизма Андрея Белого (по материалам статьи «Эмблематика смысла. Предпосылки к теории символизма») / О. Ю. Астахов // Вестник Челябинской государственной академии культуры и искусств. - 2015. - № 1 (41). - С. 55-61.
Гносеология символизма А. Белого традиционно сопровождается его неоднозначной оценкой, что во многом определяется многообразием источников его идей. Автор обращается к философии И. Канта и неокантианства, А. Шопенгауэра, Ф. Ницше, Вл. Соловьева, Р. Штейнера в поисках предельных оснований символизма как нового мировоззрения, формирующегося в начале ХХ в. Такое полярное разнообразие источников символизма А. Белого вызывало к его воззрениям настороженное, а
иногда и отрицательное отношение со стороны отечественных философов и критиков. По этому поводу Н. Бердяев писал: «Одаренность А. Белого была огромная, и в его творчестве было что-то новое... А. Белый - самая характерная фигура эпохи, более характерная, чем В. Иванов, который был связан с культурными эпохами прошлого. А. Белый характерен для разных течений начала века, потому что он не мог оставаться в чистой литературе и в эстетическом сознании, его символизм носил мистический и ок-
55
культический характер, он отражал все духовные настроения и искания эпохи» [8, с. 443-444]. Главное, на что обращает внимание Н. Бердяев, это невозможность причисления А. Белого к уже состоявшимся философским течениям или направлениям, что порождало его непонимание и одиночество, которое в свою очередь оказывалось созвучно духу времени с его противоречиями и предчувствиями становящегося чего-то нового. Следствием подобных установок явилась сложность и неоднозначность оценки творчества автора, поэтому необходимость определения предпосылок развития содержания его идей сохраняет свою актуальность.
В 1909 г. А. Белый подготовил для сборника «Символизм» статью «Эмблематика смысла», материалы которой отчасти уже были представлены в его публичной лекции для религиозно-философского общества в Москве «Религия и символизм», однако содержание его работы требовало дополнительной рефлексии. Сам автор по поводу статьи в предисловии к сборнику отмечал: «Здесь я не стараюсь строго обосновать символизм; обоснование - цель отдельной книги, которую я надеюсь предложить вниманию читателя в ближайшем будущем» [6, с. 1]. Таким образом автор указывает на необходимость определения предпосылок формирования теории символизма и преследует в основном цель, связанную с критическим вскрытием аберраций символического мировоззрения. «В "Эмблематике смысла", - пишет А. Белый, - я даю негативное обоснование доктрины символизма; положительное ее раскрытие я откладываю» [Там же]. В дальнейшем можно считать антропософской транскрипцией статьи «Эмблематика смысла» книгу А. Белого «Рудольф Штейнер и Гёте в мировоззрении современности», которая была написана в 1915 г.
Ключевой вопрос, с которого начинается «Эмблематика смысла»: «В чем смысл эстетики символизма? В чем ее идеологическое оправдание?» [5, с. 25]. При внешнем взгляде на символическое искусство и с точки зрения его формы и используемых приемов, и с точки зрения идейного содержания оно не является принципиально новым, отличающимся от вечного ис-
кусства. Но одновременно А. Белый отмечает, что в этом неослабевающем стремлении сочетать художественные приемы разнообразных культур, в этом порыве создать новое отношение к действительности путем пересмотра серии забытых миросозерцаний - вся сила, вся будущность так называемого нового искусства [Там же, с. 26]. Обращенность к новому открывает потенциальную возможность символизма как миросозерцания, отмечает автор, но для этого необходимо его определение в контексте существующих гносеологических установок.
Пытаясь выявить пролегомены этого нового миросозерцания, А. Белый обращается к мировоззренческим поискам, актуализируя вариант реализации интуитивной гносеологии, позволяющей автору перейти к прямому усмотрению истины, не опираясь на доказательство [1, с. 9]. Подобные выводы явились результатом критического анализа логики формирования и развития научного знания. А. Белый отмечает, что первоначально знание произошло путем ограничения объекта знания; прежде таким объектом была вселенная; потом - вселенная, изучаемая с какой-либо определенной точки зрения; точка зрения породила науку; точка зрения развилась в метод [5, с. 26]. Дальнейшая логика эволюции знания определялась раздроблением наук, совокупность выводов которых совершенно не была способной формировать целостность знания. И кроме того, интенсификация развития отдельных наук содействовала разрушению системности, так как в центре научного мировоззрения не могут стоять частные выводы, они неизбежно оказываются в противоречии с другими выводами, даже понятия, вынесенные за пределы частных наук, теряют свою определенность и оказываются многосмыс-ленными и неясными. Таким образом, А. Белый делает заключение: «Научного мировоззрения в смысле мировоззрения, выведенного из системы точных наук, не может существовать в наши дни; развитие любой науки ведет к централизации ее в определенном методе; принципы метода образуют частную логику любой науки; язык этой логики таков, что он способен истолковать все явления действительности на языке частной науки; но частных наук много; истолкований действитель-
56
ности столько же, сколько и методов» [Там же, с. 27]. В этой ситуации любое обобщение оказывается условным и более того - сама жизнь подменивается эмблемой, «соединяя результаты многих методических путей и называя это соединение "научным мировоззрением", мы получаем глубокомысленный, правдоподобный "винегрет " понятий» [Там же, с. 28]. Соответственно догматы научных мировоззрений представляются А. Белому утопическими фантазиями, которые не решают вопросы жизненного смысла явлений.
В ряду наук особое положение занимает критическая философия, определяя себя как теория познания. Область ее исследования должна быть связана с рассмотрением предпосылок опытных знаний, т. е. внимание должно акцентироваться на единообразии познавательных категорий, что способствует постановке гносеологических проблем в аспекте формирования подлинной теории знания. Но в поисках принципов этого единообразия А. Белый указывает на дуализм отношения содержания и формы познания: «С одной стороны - бесформенный материал познания, лишь относительно систематизированный наукой; с другой стороны - необходимо предопределяющая этот материал форма» [5, с. 31]. Существуют различные попытки решения этого дуализма, но любая максима подвергается автором серьезной критике. В решении этой проблемы А. Белый пытается соединить возможные направления гносеологических установок. «Теория знания возможна лишь в том случае, если она, во-первых, есть восхождение от путей знания к формам, предопределяющим эти пути, во-вторых, есть норма или связь познавательных форм, в-третьих, есть отношение между познавательной формой и ее содержаниями, независимое от путей, внеопытной предпосылкой которых явилась данная форма» [Там же, с. 32]. В отношении к этой теории знания философия И. Канта - постановка проблемы, связанная с дуализмом данности опытного материала и данности самой познавательной деятельности.
В поисках истинного познавательного принципа после «Критик» Канта сформировалось два направления, преодолевающих дуализм суждений. К одному А. Белый относит Фихте,
Шеллинга, Гегеля, к другому - Шопенгауэра и Гартмана. Но в любом случае, по мнению А. Белого, мыслители были ориентированы на поиск методов образования всевозможных метафизических единств, которые, наоборот, в конечном итоге выхолащивают гносеологическую проблематику без тщательного анализа отношений форм и содержания подлинной причинности явлений. Одновременно превращение гносеологии в метафизику неизбежно привносит в познавательную деятельность этический компонент, и практический разум осуществляет вмешательство в науку, не ограничивая свободы развития любой науки, он ограничивает пределы истолкования результатов методического знания; он указывает на то, что без ограничения смысл человеческой деятельности подменяется бессмыслицей; в процессе ограничения методических познаний практический разум воздвигает критическую философию, в которой он, ограничивая себя, является как разум теоретический [Там же]. Таким образом, А. Белый, следуя логике исследований Г. Риккерта, обосновывает необходимость обращения в гносеологии к вопросам этики, что в новом свете представляет основные проблемы познания. Если должное познание определяется императивами практического разума, оно неизбежно порождает аксиологическую проблематику. Ссылаясь на суждение Г. Риккерта о том, что «истинное есть ценное», А. Белый определяет понятие ценность как абсолютный предел гносеологии.
Но познавательная ценность не может быть результатом познавательной активности, скорее наоборот, так же как ценность познания не заключается в его объекте. И в связи с этим А. Белый делает очередной вывод: «Если смысл определить ценностью, то падают твердыни теоретической философии; мировоззрение становится творчеством; философские системы приобретают символический смысл; в познавательных терминах символизируют они представление о ценности и смысле жизни; нечего в них искать теоретической значимости; теоретическая значимость остается только за гносеологией; сама же теория знания в своей метафизической форме есть ликвидация твердынь чистого разума; в результате
57
такой ликвидации мировоззрение как теория переходит в творчество» [Там же, с. 36]. В рассуждениях автора актуализируется идея, связанная с рассмотрением познавательной ценности как творчества, ориентированного на создание идей-образов, опознание которых в свою очередь образует объективную действительность. Подобные идеи-образы для А. Белого выступают как символы, соответственно процесс творчества -это процесс символизации.
Соединяя понятия символ и ценность, автор открывает новые возможности познавательных устремлений, перерастающих в творческую деятельность, в которой символ выступает как предельное понятие. «Символ, - отмечает А. Белый, - есть всегда символ чего-нибудь; это "что-нибудь " может быть взято только из областей, не имеющих прямого отношения к познанию (еще менее к знанию); символ в этом смысле есть соединение чего-либо с чем-либо, т. е. соединение целей познания с чем-то находящимся за пределом познания; мы называем это соединение символом, а не синтезом» [5, с. 36]. И эта ориентированность символа на органическое соединение различных смысловых значений ставит в тупик теорию знания. Класс символических понятий порождает встречу художника и философа, и в этом случае теория знания должна стать теорией творчества, поскольку только в творчестве возможно сохранение реальности, ценности и смысла жизни [3].
Но одновременно А. Белый предостерегает себя от прямолинейных выводов; так же, как и в теории познания, в творчестве систематика форм может подчинить искусство гносеологическим принципам, и эти принципы так же могут быть предопределены метафизикой. «И на этот раз противоречие, по-видимому, безысходно; сущность познания, как и сущность творчества в их смысле; смысл же отсутствует и тут, и там; или же отыскание смысла и ценности жизни подкидываются: со стороны познания - в творчество, со стороны творчества - в познание; познание и творчество вытаскивают друг друга из одной бездны, в которую тем не менее оба они погружены» [5, с. 43]. Подобного рода противоречие -результат монистического решения проблем, по-
этому всякое суждение должно быть ориентировано на его символическую эмблематику, способствующую преодолению локализации его смысла. «Так освещаем мы в свете ценности пирамиду воздвигнутых познаний и творчеств; в углах оснований пирамиды ложится хаос и управляющее им число; в числе и хаосе разорвано бедное наше бытие; и только символическое единство бытию возвращает и ценность, и смысл; преображается бытие - возносится бытие», - отмечает А. Белый, решая проблему установления возможного единства, открывающегося через обращение к Символу, способного соединить крайние стороны пирамиды познаний и творчеств [Там же, с. 66]. Более того, автор пытается наглядно сконструировать полярные отношения мироустройства в его символическом единстве. С одной стороны, он выделяет число и обусловленные им соответствующие уровни форм символизации: физика - механика, форма познания -психология, норма познания - гносеология, метафизическое единство - метафизика; с другой -хаос и обусловленные им соответствующие уровни форм символизации: содержание образов - примитивный символизм, форма симво-лизаций - эстетическое творчество, образ творчества - религиозное творчество, образ логоса - теургия, где пирамида стремится к завершению в синтезе с метафизикой. Пирамиду деятельностей должен увенчать Символ, в противном случае дуализм неизбежен с усугублением существующих противоречий.
Таким образом, перечисляя и подробно анализируя отношения трехчастных образований форм символизаций видов деятельности, А. Белый делает очередной вывод о том, что «в представлении бытия как нормы суждения, в утверждении, что любое суждение осуществимо не как истинное, но как должное, в совпадении истины с долженствованием и ценностью мы уже покидаем строгую почву гносеологического анализа; теория знания сближается здесь с метафизикой единства» [Там же, с. 67]. В итоге автор актуализирует значимость категории данности, что способствует утверждению онтологических суждений как исходных в понимании гносеологической проблема-
58
тики: символ есть единое, единое есть ценность, ценность есть долженствование, долженствование есть истинность [Там же, с. 71].
Символ у А. Белого выступает как онтологический предел всех познаний и творчеств, и в соответствии с этим автор перечисляет его основные характеристики, определяющие предпосылки всякой теории творчества.
Символ есть единство.
Символ есть единство эмблем.
Символ есть единство эмблем творчества и познания.
Символ есть единство творчества содержаний переживаний.
Символ есть единство творчества содержаний познания.
Символ есть единство познания содержаний переживаний.
Символ есть единство познания в творчестве содержаний этого познания.
Символ есть единство познания в формах переживаний.
Символ есть единство познания в формах познания.
Символ есть единство творчества в формах переживаний.
Символ есть единство в творчестве познавательных форм.
Символ есть единство форм и содержания.
Символ раскрывается в эмблематических рядах познания и творчества.
Эти ряды суть эмблемы (символы в переносном смысле).
Символ познается в эмблемах - образных символах.
Действительность приближается к Символу в процессе познавательной или творческой символизации.
Символ становится действительностью в этом процессе.
Смысл познания и творчества в символе.
Приближаясь к познанию всяческого смысла, мы наделяем всяческую форму и всяческое содержание символическим бытием.
Смысл нашего бытия раскрывается в иерархии символических дисциплин познания и творчества.
Система символизма есть эмблематика чистого смысла.
Такая система есть классификация познаний и творчеств как соподчиненной иерархии символизаций.
Символ раскрывается в символизациях; там он и творится, и познается [5, с. 75].
Представленная серия модуляций понятия Символ демонстрирует значимость творческой деятельности в его определении, которая необходима в связи с преодолением одномерно-плоскостного мировосприятия. Более того, А. Белый заявляет, что сам символизм -это и есть творчество. Подобные утверждения указывают на понимание автором жизненной реальности Символа, что необходимо для созерцания идеи во всей ее полноте. А. Белый в этом отношении развивает идеи Н. О. Лосско-го о том, что «мы должны прибегнуть к крайне своеобразному методу, именно строить философские теории, и притом прежде всего теорию знания, не опираясь ни на какие другие теории, т. е. не пользуясь утверждениями других наук как посылками. Говоря точнее, этот необычайно своеобразный метод состоит в следующем: теорию знания нужно начинать прямо с анализа действительных в данный момент наблюдаемых переживаний. Тот, кто хочет произвести этот анализ, не опираясь ни на какие теории, не имеет права даже и определять как-либо знание, например, не имеет права подходить к своему исследованию с мыслью, что "знание есть мысленное воспроизведение действительности" и т. п.» [10, с. 9]. Обоснование идей, связанных с актуализацией гносеологии интуитивизма, реализуется А. Белым через обращение к творчеству, преодолевающему пределы привычного дискур-сивно-аксиоматического сознания. По мнению С. А. Колесникова, А. Белый предлагает новую разновидность интуитивизма - «окультуренный интуитивизм», в отличие от А. Бергсона, который обращался к витальному интуитивизму [9, с. 26]. Философия А. Бергсона была обращена к пониманию человеческой личности через ее «переживание жизни» в непосредственных очевидностях обыденного соз-
59
нания [7]. Для А. Белого именно культура становится местом сосредоточения жизненно важных вопросов человеческой жизни [4]. Как справедливо отмечал А. Малафеев, для автора ценным было преодоление раздробленности на пути к цельному знанию в культуре [2]. Ориентированность на культуру определила необходимость обращения к символическому творчеству как возможному способу познания -«схватывания» действительности во всей полноте ее смыслов и значений, не игнорирующей одновременно и самого субъекта познания, включенного в контекст множества отношений с миром. В свою очередь Символ -это есть возможность осуществления синтеза в творчестве, охватывающем все виды человеческой жизнедеятельности, формирующем живое содержание культуры.
Таким образом, А. Белый, обращаясь к проблеме определения гносеологических пределов символизма, приходит к выводу о необходимости обращения к творчеству, способному к осуществлению жизненно
важных идей не в противопоставление человеку, а с учетом его возможностей «схватывания» бытия во всей его целостности. Актуальность этих идей несомненно связана с дальнейшим развитием принципов антропо-диции, что было представлено в работах Н. Бердяева. Обоснованное оправдание человека в творчестве и через творчество стало основанием для открытия бесконечного ряда экспериментов в художественных практиках начала ХХ в., ориентированных в дальнейшем на слияние с жизнью, что одновременно способствовало становлению и развитию идей культуроцентризма в гуманитарном знании, открывающем новые возможности миропонимания. И подобного рода обоснование символизма неизбежно актуализировало значимость обращения автора к культуре. В дальнейшем эти выводы явились фундаментом для построения куль-туротворческих идей и в контексте конкретных практик, и в контексте понимания специфики мировосприятия человека.
1. Асмус, В. Ф. Проблемы интуиции в философии и математике. Очерк истории: XVII - начало ХХ века /
B. Ф. Асмус. - Москва: Мысль, 1965. - 312 с.
2. Асоян, Ю. Открытие идеи культуры (опыт русской культурологии середины Х1Х - начала ХХ века) / Ю. Асоян, А. Малафеев. - Москва: ОГИ, 2000. - 344 с.
3. Астахов, О. Ю. Жизнетворческое содержание слова в эстетике Андрея Белого (на материале статьи «Магия слов») / О. Ю. Астахов // Вестник Кемеровского государственного университета культуры и искусств. - 2014. - № 26. - С. 118-121.
4. Астахов, О. Ю. Культуроцентричность эстетики русского символизма конца Х1Х - начала ХХ века (по материалам статьи Андрея Белого «Проблемы культуры») / О. Ю. Астахов // Вестник Кемеровского государственного университета культуры и искусств. - 2014. - № 29/1. - С. 24-27.
5. Белый, А. Символизм как миропонимание / А. Белый. - Москва: Республика, 1994. - 528 с.
6. Белый, А. Символизм. Книга статей [С предисловием и примечаниями автора] / А. Белый. - Москва: Мусагет, 1910. - 635 с.
7. Бергсон, А. Опыт о непосредственных данных сознания. Материя и память: собрание сочинений в 4 т. / А. Бергсон. - Москва: Московский клуб, 1992. - Т. 1. - 336 с.
8. Бердяев, Н. А. Самопознание: Сочинения / Н. А. Бердяев. - Москва: ЭКСМО-Пресс; Харьков: Фолио, 1999. - 624 с.
9. Колесников, С. А. Стадиальные характеристики интуитивно-символической гносеологии Андрея Белого /
C. А. Колесников // Гуманитарные и социально-экономические науки. - 2006. - № 1. - С. 25-28. 10. Лосский, Н. О. Обоснование интуитивизма / Н. О. Лосский. - Москва: Правда, 1991. - 624 с.
Получено 19.12.2014
60
O. Astakhov
Candidate of Culture Studies, Associate Professor, Kemerovo State University of Culture and Arts E-mail: [email protected]
CREATIVITY IN EPISTEMOLOGY OF SYMBOLISM OF ANDREI BELYI (ON THE ARTICLE "SENCE EMBLEMATICS. BACKGROUNDS FOR SYMBOLISM THEORY")
Abstract. The article is devoted to the issues offorming Russian symbolism as a new outlook in the early of the twentieth century. One of the theorists of the epistemology of symbolism was Andrew Belyi. In his work "Emblematic of meaning" he points to the need of defining the prerequisites for forming a new theory that can appeal to the discretion of the truth, without relying on one-dimensional proof. In searching a true cognitive principle the author refers to the concepts of "symbol" and "worth", opens up new possibilities for cognitive aspirations, growing into a creativity in which the symbol appears as a limiting concept. The symbol of A. Belyi acts as an epistemology limit of all knowledge and creativity that allows presenting it as the vital reality necessary for contemplation of idea in all its completeness. As a result the author actualizes epistemology intuitionalism which is realized through the appealing to the creativity, overcoming limits of habitual discourse and axiomatic consciousness. But A. Belyi offers a new kind of intuitionalism - "the cultivated intuitionalism". The culture becomes a place of concentrating the vital questions of human life capable to overcome dissociation on the way to integral knowledge in all completeness of its valuable meanings and values. Focus on culture defined need for appealing to symbolical creativity as to a possible way of knowledge - "catching" the reality, which isn't ignoring at the same time the subject of the knowledge included into a context of the relations with the world. Relevance of these ideas is undoubtedly connected with further development of the antropodition principles. The reasonable justification of the person in creativity and through creativity became the basis for opening series of experiments in the art practices of the beginning of the twentieth century focused further on merging to life that at the same time promoted forming and developing the ideas of a centrist culture view in the humanitarian knowledge opening new opportunities for outlook.
Keywords: epistemology of symbolism, creativity, symbol, worth, intuitionism
For citing: Astakhov, O. Creativity in epistemology of symbolism of Andrei Belyi (on the article "Sence em-blematics. Backgrounds for symbolism theory") / O. Astakhov // Vestnik Chelyabinskoy gosudarstvennoy akademii kul'tury i iskusstv [Herald of the Chelyabinsk State Academy of Culture and Arts]. - 2015. - № 1 (41). - P. 55-61.
References
1. Asmus, V. F. Problemy intuitsii v filosofii i matematike. Ocherk istorii: XVII - nachalo ХХ veka [The problems of intuition in philosophy and mathematics. History sketch: the XVIIth - beginning of the ХХth centuries] / V. F. Asmus. - Moscow: Mysl', 1965. - 312 p.
2. Asojan, Ju. Otkrytie idei kul'tury (opyt russkoj kul'turologii serediny ХIХ - nachala ХХ veka) [Discovering culture idea (the experience of Russian culture sciences of the middle ХIХ - the beginning of the ХХth centuries)] / Ju. Asojan, A. Malafeev. - Moscow: OGI, 2000. - 344 p.
3. Astakhov, O. Ju. Life creating contents of speech in aesthetics of Andrei Bely (on the article "Magic Words") / O. Ju. Astahov // Vestnik Kemerovskogo gosudarstvennogo universiteta kul'tury i iskusstv [Bulletin of Kemerovo State University of Culture and Arts]. - 2014. - № 26. - P. 118-121.
4. Astahov, O. Ju. Cultural centrism of aesthetics of the Russian symbolism of the late XIX - early XXth centuries (on the article of Andrei Bely "A problem of culture") / O. Ju. Astahov // Vestnik Kemerovskogo go-s-udarstvennogo universiteta kul'tury i iskusstv [Bulletin of Kemerovo State University of Culture and Arts]. -2014. - № 29/1. - P. 24-27.
5. Belyj, A. Simvolizm kak miroponimanie [Symbolism as world realizing] / A. Belyj. - Moscow: Respublika, 1994. - 528 p.
6. Belyj, A. Simvolizm. Kniga statej (S predisloviem i primechaniyami avtora) [Symbolism. The book of articles (With author's introduction and notes)] / A. Belyj. - Moscow: Musaget, 1910. - 635 p.
7. Bergson, A. Opyt o neposredstvennyh dannyh soznanija. Materija i pamjat': sobranie sochinenij v 4 t. [The experience on spontaneous consciousness data. Matter and memory: collected works in 4 v.] / A. Bergson. - Moscow: Moskovskij klub, 1992. - Vol. 1. - 336 p.
8. Berdyaev, N. A. Samopoznanie: sochineniya [Self-knowledge: works] / N. A. Berdyaev. - Moscow: EKSMO-Press; Har'kov: Folio, 1999. - 624 p.
9. Kolesnikov, S. A. Stadial characteristics of intuitive and symbolical gnoseology of Andrey Belyi / S. A. Kolesnikov // Gumanitarnye i social'no-ekonomicheskie nauki [Humanities and social and economic sciences]. - 2006. - № 1. - P. 25-28.
10. Losskij, N. O. Obosnovanie intuitivizma [Justification of intuitionalism] / N. O. Losskij. - Moscow: Pravda, 1991. - 624 p.
Received 19.12.2014
61
