CC BY
37
Тверьянович К.Ю. Русский стих 1735-1810-х годов.
Метрика и строфика: Антология. СПб.: Филологический факультет
СПбГУ, 2013. 320 с.
Предваряя это учебное пособие для высших учебных заведений Российской Федерации, его научный редактор П.Е. Бухаркин ставит книгу в ряд других учебных книг по русской литературе ХУШ в., изданных Петербургским университетом, и подчеркивает особую роль данного столетия в истории стиха: тогда возник, прежде всего благодаря В. К. Тредиа-ковскому и М.В. Ломоносову, русский вариант силлабо-тоники, на протяжении всего периода развивавшийся и совершенствовавшийся. Казалось бы, очевидно, что «при изучении истории русской литературы ХУШ века стиху должно уделяться подчеркнуто пристальное внимание; этого, однако, не происходит, более того, университетское образование не располагает соответствующими учебными пособиями» (с. 3). Помочь делу и призвана антология К. Ю. Тверьянович.
Это у нас третья стиховедческая антология. Первая - петербуржца В.Е. Холшевникова1 - была посвящена всему русскому стиху нового времени. Вторая - москвича М.Л. Гаспарова2 - строилась на материале одного периода, но богатейшего в отношении версификации. Две антологии прекрасно дополняют друг друга3. Теперь их обе дополняет третья, закономерно обращенная к ХУШ веку. Это не только начало величайшей в будущем русской поэзии. Как отмечает в предисловии автор-составитель, «вопреки "молодости" русского литературного стиха, вопреки рамкам жанрового канона - метрико-строфическое разнообразие русской поэзии ХУШ столетия вполне сопоставимо с разнообразием начала XX века: здесь можно найти образцы самых необыкновенных метрических и строфических форм - и вольного дольника, и тактовика, и трехсложни-ков с переменной анакрузой, пятисложников, разнообразных логаэдов и
1 Мысль, вооруженная рифмами. Поэтическая антология по истории русского стиха. 3-е изд., испр. и доп. СПб., 2005.
2 Итоговое издание: Гаспаров М. Л. Русский стих начала XX века в комментариях. М., 2001.
3 Наряду с огромными достоинствами в них есть и некоторые недостатки (см.: КормиловС. И. Стиховедческие хрестоматии В. Е. Холшевникова и М. Л. Гаспарова и проблема их комментированного переиздания // Отечественное стиховедение: 100-летние итоги и перспективы развития. Материалы Международной научной конференции... СПб., 2010. С. 407-420).
самых замысловатых строфических образований, твердых стихотворных форм, и даже свободного стиха, акростихов, фигурных стихов» (с. 6).
Понятно, почему нижняя граница привлеченного материала - 1735 г.: в этом году вышел «Новый и краткий способ к сложению российских стихов» Тредиаковского, первая заявка на «тонизацию» силлабики. И вполне убедительно отнесение верхней границы к двум первым десятилетиям XIX в.: учтены жившие тогда поэты, «чья творческая индивидуальность сложилась ранее, в русле поэтической традиции ХУШ столетия (например, стихотворения Г.Р. Державина, В.В. Капниста, И. И. Дмитриева)» (с. 12). Но Дмитриев умер в 1837 г. (хотя в старости почти ничего не писал). Дж. Смит ограничивает свой материал 1816 г.4 - годом смерти лучшего поэта ХУШ в. Державина. К.Ю. Тверьянович какой-то один год не называет. Тем не менее резон в выделении полных двух десятилетий XIX в. есть: в 1820 г. Пушкин, родоначальник русской классической поэзии, утвердил свое первенство на Парнасе «Русланом и Людмилой». Возникла наша поэзия XIX в. в полном смысле.
В. Е. Холшевников не мог отвести в антологии «Мысль, вооруженная рифмами» слишком много места одному столетию. У него XVШ век представлен десятью поэтами. К.Ю. Тверьянович постаралась не повторять предшественника. Из десяти привлеченных им поэтов у трех - Державина, Муравьева, Богдановича - взяты только другие стихотворения. У Тредиаковского повторена басня «Ворон и Лисица», из «Тилемахиды» использован другой отрывок, восемь текстов «новых». У А.П. Сумарокова из холшевниковской антологии взяты два текста («Гимн Венере» - не полностью), 39 составительница подобрала сама. У Карамзина и Радищева повторено тоже по два текста (фрагмент из радищевского «Осьм-надцатого столетия» на пару стихов длиннее, чем у Холшевникова), «новых» - соответственно девять и три. У Ломоносова, Ржевского и Нелединского-Мелецкого «старых» текстов по одному, «новых» - 13, 17 и два. Причем ломоносовский перевод из Горация «Я знак бессмертия себе воз-двигнул...» нельзя было не повторить, и не только как начало большой поэтической традиции: это первое использование 5-стопного ямба, редчайшего в XVIII в., но ставшего в XX столетии ведущим размером наравне с ямбом 4-стопным5. Перевод безрифменный, как и античный оригинал.
4 Смит Дж. Строфика русской поэзии 1735-1816 гг. // Смит Дж. Взгляд извне: Статьи о русской поэзии и поэтике. М., 2002. С. 49-71.
5 См.: ГаспаровМ.Л. Очерк истории русского стиха. Метрика. Ритмика. Рифма. Строфика. М., 1984. С. 261-262.
Кроме десяти «холшевниковских» авторов привлечены еще 27 знаменитых и чаще забытых: А.П. Бунина, И.И. Дмитриев, Ф. И. Дмитриев-Мамонов, А.И. Дубровский, Г.П. Каменев, В.В. Капнист, П.М. Карабанов, А.И. Клушин, Я.Б. Княжин, Е.И. Костров, И.А. Крылов (не как баснописец: таковым он стал уже в XIX в.), Н.А. Львов, В.И. Майков, А.А. Нартов, А.В. Нарышкин, С.В. Нарышкин, неизвестный автор «Оды по примеру Анакреонта к живописцу» и «Рондо» («Нет правды в мире сем! торгуют все лукавством...»), Н.П. Николев, Я.В. Орлов, С.С. Пестов, В.П. Петров, М.И. Попов, П.П. Сумароков, С.А. Тучков, И.И. Хемницер, М.М. Херасков, Г.А. Хованский. Приведенные тексты интересны не только в стиховедческом отношении, например сатирический «Станс. Чем отличаются начальники от подчиненных» (1789) Пестова: «Когда начальники в пиру где подопьют, // Не пьяными тогда - веселыми зовут. // Коль на кого они сердиты, злы, брюзгливы, // Тогда все говорят: они в том справедливы. // Когда природа их обидела умом, // Не смеет и тогда никто сказать о том» и т.д. (с. 237) - или лапидарные терцеты стихотворения «Сонет и эпитафия» (1755) Хераскова, написанного от имени усопшего:
Всечасно был гоним я в свете роком строгим, Родился сиротой, живот скончал убогим, И видел множество различных счастья проб.
Как жизнь та ни гнусна, но я об ней жалею, Я небом был покрыт, а днесь покрыт землею, Мой дом был целый свет, а ныне тесный гроб (с. 279).
Материал оригинально расклассифицирован. Холшевников на первый план выдвигал творческую индивидуальность, у него рубрики выделены по именам поэтов в хронологической последовательности от Тре-диаковского до Карамзина с Нелединским-Мелецким. Гаспаровские рубрики основаны на стиховедческих понятиях теории литературы: раздел «Стих и проза» делится на параграфы «Стихотворение в прозе», «Свободный стих» и др., раздел «Стихораздел и рифма» - на параграфы «Параллелизм и анжамбман», «Нерифмованный (белый) стих нестрофический», «Нерифмованный (белый) стих строфический» и др.; так же построены остальные разделы антологии. Поэты разбросаны по разным рубрикам. К.Ю. Тверьянович, хотя и сообщает, что стиховедение опровергло дилетантские представления об очень тесной связи в ХУШ в. размера, строфы и жанра, все же выстраивает свою антологию по жанровому принципу: «Духовная ода», «Гимн», «Торжественная ода», «Гораци-
анская ода», «Анакреонтическая ода», «Оды разные», «Эпическая поэма», «Баллада», «Трагедия, комедия, мелодрама», «Арии, хоры и дуэты», «Басня и притча», «Сатира», «Элегия», «Идиллия и эклога», «Эпистола», «Песня», «Стансы», «Сонет», «Рондо», «Триолет», «Надпись», «Эпиграмма», «Эпитафия», «Мадригал», «Загадка». Единый критерий выделения жанров не соблюден, но он вряд ли и возможен, во всяком случае в поэтиках XVIII в. его тоже нет6, а составительница антологии стремится учитывать прежде всего жанровые определения самих авторов и свойственное тому столетию последовательное расположение произведений по «адресатам», «согласно формуле «Богу - царю - человеку»: сначала духовные оды и гимны, затем торжественные оды, а затем прочие жанры» (с. 14). В советское время, когда выходили первые издания стиховедческих антологий, применение этого принципа было бы затруднено. Сонет у К. Ю. Тверьянович закономерно предстает не только как жанр, эта твердая форма может использоваться в разных жанрах. К разделу «Сонет» сделано примечание: «См. также: Херасков "Сонет и эпитафия", Ржевский "Сонет и мадригал Либере Саке, актрице италианского вольного театра"» (с. 244).
Пожалуй, к рубрикации жанров можно сделать только одно замечание. «Эпическая поэма», естественно, представлена фрагментами, выбранными составительницей или созданными поэтами как отрывочные переводы (М. В. Ломоносовым из Вергилия и Овидия, М.Н. Муравьевым из Гомера). Среди них помещен фрагмент из произведения И.Ф. Богдановича «Добромысл. Старинная повесть в стихах» (конец 1780-х), выполненного вольным ямбом, как и более известная «Душенька. Древняя повесть в вольных стихах», единственная у этого автора, которую привлек В. Е. Хол-шевников (Тверьянович не стала его повторять). Между тем иерархические различия между поэмой, высокой или травестированной, и более свободной, не столь регламентированной повестью в стихах были актуальны не только для Богдановича, согласившегося на то, «чтоб "Душеньки" писатель, // Старинных вымыслов простой повествователь, // Вступил в широкий путь забавнейших творцов» (с. 131), но даже еще для Пушкина и Лермонтова, это мы привыкли называть поэмой любое большое стихотворное произведение7 (а после Гоголя необязательно и сти-
6 См.: КуриловА. С. Литературоведение в России XVIII века. М., 1981.
7 См.: Кормилов С.И. Забытые и упущенные аспекты теории эпических жанров // Эпические жанры в литературном процессе XV[II-XXI веков: забытые и «второстепенное»: VII Майминские чтения 5-9 октября 2011 г. Т. I. Псков, 2011. С. 18-20, 32-33.
хотворное). Если разделены «Надпись» и «Эпитафия», то лучше было бы разделить и крупные поэтические произведения.
В разделе «Эпическая поэма» К. Ю. Тверьянович еще и как будто отступила от своего принципа - вполне удачного - расположения текстов внутри разделов. Он не хронологический. «Каждый раздел, объединяющий тексты одного жанра, открывают произведения, в которых представлена стихотворная форма, считающаяся для данного жанра канонической. Далее следуют примеры прочих, иногда самых экзотических вариантов его верификационного воплощения» (с. 14). Конечно, непривычно то, например, что перед «Сонетом» В. К. Тредиаковского 1735 г. («Боже мой! твои судьбы правости суть полны!..»8) напечатан написанный на 27 лет позже «Сонет. Три разные системы заключающий...» А. А. Ржевского (с. 248-249), но с точки зрения стиховедения это оправдано: второй выполнен нормальным для сонета 6-стопным ямбом (хотя по цезуре разделяется на два самостоятельных в 3-стопном ямбе), а первый - не получившим распространения после Тредиаковского «стопным логаэдом на основе 7-стопного хорея с цезурным усечением» (с. 249). Однако в разделе «Эпическая поэма» вольный ямб Богдановича вклинился между фрагментом из поэмы Хераскова «Чесмесский бой» и переводами из античных поэтов Ломоносова и Муравьева, выполненными 6-стопным ямбом (с. 130-133). Правда, строго формально избранный составительницей принцип все-таки соблюден, так как у Хераскова шести-стопник самый распространенный, с парной рифмовкой, а в переводах -редкий безрифменный, вольный же ямб в поэзии XVIII в. вообще (но не в поэмах) был самым распространенным размером (точнее, сочетанием размеров одного метра), за ним следовали 6-стопный и 4-стопный.
Наименее оригинальна в книге вступительная статья «Метрика и строфика русской поэзии 1735-1810 годов: Краткий обзор» (с. 16-50), «по заданию» наиболее авторская. Но в данном случае неоригинальность - не недостаток, а даже скорее достоинство. Перед нами прекрасная, действительно краткая и емкая, компиляция содержания лучших работ предшественников: К.Д. Вишневского, М.Л. Гаспарова, К.Ф. Тарановского, Дж. Смита, В.Е. Холшевникова, С.А. Матяш, М.И. Шапира и др. При этом работы Вишневского, который жил в Пензе, а для изучения стиха XVIII в. многое сделал раньше и в большем объеме, чем остальные, не переизда-
8 Список «Источники» в основном включает советские издания, из которых составительница буквально переносит принятую тогда орфографию («твои» вместо «Твои», как, естественно, было в оригинале).
вались и малодоступны. Читатели, не являющиеся стиховедами, наверно, только из петербургской антологии узнают, например, что трехсложники в русской поэзии начинают развиваться лишь с 1760-х гг. и в XVIII в. вообще распространены меньше, чем логаэды (первых чуть более 2% метрического репертуара, вторых, самых разнообразных, - чуть более 3%), отчего их в ряде случаев не отличали друг от друга (с. 32-34); пример тому - стихотворение Богдановича «Не стремись, добродетель, напрасно...» с подзаголовком «(Дактилическими стихами)», чередующее анапест и амфибрахий (пояснение К.Ю. Тверьянович на с. 235: «Нечетные стихи 3-стопного дактиля регулярно чередуются с четными стихами 3-стопного амфибрахия. Под «дактилическими стихами» поэт в данном случае подразумевает вообще стихи, написанные трехсложниками» - в начале, к сожалению, ошибочно несмотря на приведенную перед ним правильную схему: дактиля здесь вовсе нет). Широкоупотребительные сейчас 5-стопные ямб и хорей в XVIII столетии крайне редки: зафиксировано соответственно 14 случаев первого и семь - второго в чистом виде. «Никакой определенной традиции жанрового прикрепления 5-стопного ямба или его строфической сочетаемости в интересующий нас период не складывается: так, ломоносовская ода написана астрофическим белым стихом, ода Тредиаковского - 4-стишиями перекрестной рифмовки, стихотворение Муравьева - астрофическим стихом вольной рифмовки» (с. 35). Распространенные размеры и строфы имели жанровые тяготения, но лишь как тенденцию. Так, 10-стишная одическая строфа, употреблявшаяся далеко не только в одах, восходит к Ф. де Малербу, «а в русскую поэзию перенесена Ломоносовым, который воспринял ее через посредство немецкой одической традиции» (с. 41). В 1735-1746 гг. разные 10-сти-шия употреблялись более чем в половине всех строфических произведений. Но уже в следующем десятилетии их обгоняют 4-стишия, поныне остающиеся самой употребительной строфой. В среднем 10-стишиями написано 24,8% строфических произведений XVIII в., «хотя по числу строк эта форма вдвое опережает 4-стишия. Дело в том, что произведения, написанные 10-стишиями, имеют, как правило, существенно больший объем: в среднем более 130 стихов; в то время как средняя длина произведения, написанного 4-стишиями, составляет около 40 стихов» (с. 40). Ясно, что, скажем, песни были гораздо короче торжественных од.
Существовали и совсем редкие формы, такие, как «вольный двуслож-ник с переменной анакрузой»: «Что? Десять работают.» Н. А.Львова (с. 35), где, правда, строки 3-стопного ямба и 4-стопного хорея разведены
по 2-стишиям, отчего предложенное определение «вольный» не вполне точно: «Что? Десять работают, // А двое надзирают; // Ничего ж никто не знает, // Как один не управляет» (с. 283). Отмечены случаи, когда «строфу, имеющую рифмованное начало, завершают один или несколько холостых стихов (Державин «Пчелка», Дмитриев «Старинная любовь»). Подобные структуры проникли в русскую поэзию из немецкой, где безрифменные концовки рифмованных строф получили название «вайзе», что буквально значит «сирота» - одинокая строка, оставшаяся без пары». В России этот прием «оказался непродуктивным и остался одной из специфических примет XVIII века» (с. 49). Можно было бы оговорить, что таких строф немало у Державина, знавшего немецкий язык. Это все же фигура особенная, не ординарная.
Как в хрестоматии Холшевникова, стиховедческие комментарии даются сразу под публикуемыми текстами. В некоторых приходится констатировать ошибки, особенно нежелательные в учебной книге. «Наставление сыну» А. П. Сумарокова - не 6-стопный (с. 179), а вольный ямб, хотя и с преобладанием 6-стопного. В полиметрическом послании Н. А. Львова «Ивану Матвеевичу Муравьеву...» верно определено первое звено -«81 стих: 2-стопный пентон III - "кольцовский пятисложник"», а определение второго - «15 стихов: вольный хорей 1-6» (с. 217) - неверно, здесь первый стих «Тут меня уж как пронял смех какой!» (с. 210) представляет собой все тот же пятисложник, и за ним без пробела следует вольный ямб, а не хорей. «Отрывок из письма к Ал. Вас. Нарышкину.» Ю.А. Нелединского-Мелецкого - не просто 6-стопный ямб (с. 214), в трех его первых стихах соответственно пять, шесть и три стопы (с. 213).
«Редкий для русской поэзии случай бесцезурного 6-стопного ямба» (с. 230), - сказано о стихотворении А.П. Сумарокова, начинающемся строфой «Прости, моя любезная, мой свет, прости, // Мне сказано назавтрее в поход ийти; // Не ведомо мне то, увижусь ли с тобой, // Ин ты хотя в последний раз побудь со мной» (с. 229). Ошибки здесь нет, но редкий размер допускает и другую интерпретацию - как непоследовательно выдержанное сочетание неравных полустиший 3-стопного ямба с дактилическим окончанием и 2-стопного с мужским. По жанру это песня, а спеть ее, по сути, можно было только с цезурой между такими полустишиями, бесцезурный шестистопник - слишком «спотыкающийся». Послание В.В. Капниста «Старому другу моему Алексею Николаевичу Оленину» («Русский, друг мой! уроженец ты, хоть немного экзаметрствуешь. // Русскими тебя я виршами поздравляю с днем рождения. // В коловрате
шумной жизни сей, пожелав тебе несчетно лет, // В мире доброго житья-бытья, счастий всех с семьей любезною <...>» - с. 203) определено как изощренная «9-ударная структура» (с. 32) и как «стопный логаэд на основе 9-стопного хорея с цезурным усечением» (с. 204). Думается, этот размер можно определить проще и точнее. Перед нами цезурованное сочетание полустиший 4-стопного хорея с дактилическими окончаниями и частыми переакцентуациями. В первой строке слово «экзаметрствуешь» (т.е. пишешь гекзаметрами на древнегреческий лад) ударение имеет на третьем слоге.
Наверно, не стоит признавать термины «свободный стих» и «верлибр» абсолютными синонимами и применять второй из них к XVIII, даже к XIX веку. Сумароковское переложение 27-го псалма ритмически не отличается от современных верлибров, и все-таки комментарий к нему исторически неточен: «Свободный стих - верлибр (в русской поэзии XVIII в. такие структуры были неупотребительны и не имели терминологического наименования; обращаясь к ним, Сумароков ссылается на иноязычную версификационную традицию, указывая, что пишет "точно как по-еврейски")» (с. 63). На верификационную ли традицию ссылается А. П. Сумароков? Или подразумевает «стих» в библейском смысле? Тогда для него строчки, хоть и записанные столбиком, - вообще не стихи как антоним прозы, а нечто вроде подстрочника. Про стих державинского гимна «К Бахусу» К.Ю. Тверьянович, прямо определившая его как «свободный» во вступительной статье (с. 36), в комментарии пишет: «От современного верлибра метрическую структуру этого произведения отличает лишь выделение 4-стиший, обособленных графически и интонационно» (с. 66). Нет, не «лишь». Скорее, строфы такого типа - «Вакха вдали (верь мне, потомство!) я видел. // Меж диких он скал сидящий, петь учил песни // Нимф, стоявших вокруг, внимавших его, - и вверх // Завостренных ушьми козлоногих Сатиров» (с. 66) - можно считать дериватом гекзаметра, пятииктным расшатанным логаэдом. С другой стороны, переведенный Державиным с немецкого гимн «Богине здравия» для XVIII в. - не просто «переходная метрическая форма к белому вольному дольнику: в 5-м, 8-м, 11-м, 17-м стихах объем междуударных интервалов колеблется от 1 до 2 слогов» (с. 65). Четыре несиллаботонических стиха из 18-ти раз-ноиктных безрифменных - уже основание для того, чтобы считать эту форму свободным стихом по меркам XVIII в. В античности ей соответствовал сложный логаэд, но в новое время, когда слоги перестали быть долгими и краткими, метрическая природа такого стиха перестала осоз-
наваться, хотя он все равно оставался «классическим», поскольку пришел из Древней Греции.
Кроме обычного «Содержания» в книге есть «Алфавитный индекс авторов и произведений», сильно облегчающий читателю поиск нужных текстов. Помимо списка источников произведений имеются «Библиографические материалы по русскому стихосложению XVIII века» из трех частей: «Статьи и трактаты XVIII - первой трети XIX века», «Научная литература» и «Справочная литература». Первая и третья части, естественно, небольшие, а во второй 133 названия не только на русском языке, рекомендуемые в первую очередь работы отмечены звездочкой. Существенных упущений нет; тем, кому мало, предложен список источников библиографических сведений. Два недосмотра: сборник стиховедческих исследований В.М. Жирмунского «Теория стиха» вышел не в 1968 г. (с. 300), а в 1975 г. (в 1968-м вышел коллективный сборник статей под тем же названием); в заглавии одной из работ В.С. Совалина с опечаткой дан первый инициал Н.А. Львова - В. А. (с. 304).
Несмотря на отмеченные недостатки антологии К.Ю. Тверьянович (они перечислены все в отличие от достоинств), нужно радоваться тому, что книга издана тиражом хотя бы в 1000 экземпляров. Всего через год тот же Петербургский университет выпустил замечательный учебник «Теория литературы» И.Н. Сухих и хрестоматию к нему вдесятеро меньшим тиражом, по сути всего лишь для сотни профессоров-теоретиков. Студентам читать современный учебник, стало быть, необязательно. Но по крайней мере в стиховедении они теперь, надо надеяться, будут разбираться получше.
С. И. Кормилов
Сведения об авторе: Кормилов Сергей Иванович, доктор филол. наук, профессор кафедры истории новейшей русской литературы и современного литературного процесса филологического факультета МГУ имени М.В.Ломоносова. E-mail: profkormilov@mail.ru
