CC BY
102
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 13. ВОСТОКОВЕДЕНИЕ. 2012. № 3
ИСТОРИЯ И ЭКОНОМИКА П.В. Шлыков
ТУРЦИЯ ПОСЛЕ ВЫБОРОВ 2011 г.: ПАРАДОКСЫ ПОЛИТИЧЕСКОГО РАЗВИТИЯ
В 2011 г. правящая Партия справедливости и развития (ПСР) Реджепа Эрдогана выиграла очередные парламентские выборы с результатом почти 50% голосов, в два раза больше чем у главного соперника—кемалистской Народно-республиканской партии (НРП). В стране фактически установился режим электоральной гегемонии ПСР, с каждыми новыми выборами наращивающей свою социальную базу. Следствия этого процесса — переформатирование «старой» кемалистской политической системы и исключение из нее военной элиты, установление монополии на модернизацию и демократизацию путем вытеснения с политического поля конкурентов. Отсутствие у оппозиции реальной альтернативной программы и ее неспособность сформировать общую политическую платформу, популистская риторика, к которой все чаще прибегает ПСР, стремление Эрдогана заручиться «квалифицированным большинством» в парламенте, чтобы провести через него «свой» проект новой Конституции, неоднозначные внешнеполитические шаги правительства — все это внушает серьезные опасения в отношении будущего демократии в Турции.
Ключевые слова: Турция, выборы, демократия, гражданское общество, военная элита, Реджеп Эрдоган.
In 2011 the ruling Justice and Development Party (JDP) of Recep Erdogan again won a regular parliamentary elections with almost 50% of votes that is twice as much as the result of its main rival — the Republican People's Party. JDP has virtually established a regime of electoral hegemony: on every subsequent elections JDP managed to extend its social base. The consequences of these processes are reformation of the "old" Kemalist political system and exclusion of the military elite from it, establishment of the JDP's monopoly on the modernization and democratization by exclusion of political opponents from the political sphere. Inability of the opposition to give a real alternative socio-political program and found a common political platform, populist rhetoric of the JDP and Recep Erdogan's aspiration to get a "qualified majority" in the parliament in order to pass its "own" project of the new Constitution, ambiguous foreign policy steps of the government — all this fill us with apprehension on the future of the democracy in Turkey.
Key words: Turkey, elections, democracy, civil society, military elite, Recep Erdogan.
Победа правящей Партии справедливости и развития (ПСР) на парламентских выборах 12 июня 2011 г. была очевидной и вполне
3
предсказуемой. Результаты волеизъявления могли удивить лишь тем, что ПСР удалось не просто удержать показатели четырехлетней давности, но и увеличить их: ПСР получила без малого 50% голосов (на 3% больше, чем в 2007 г.1), ровно в два раза превзойдя своего ближайшего конкурента — Народно-республиканскую партию (НРП), хотя многие эксперты не давали ПСР больше 40%2. Высокие показатели симпатий избирателей к ПСР, по данныу соц-опросов, были обусловлены не текущей конъюнктурой политической борьбы, а оценкой достижений партии и правительства Эрдогана за последние 9 лет как в области политики (фактическая победа над политическими противниками в лице кемалистской элиты), так и экономики (относительно стабильные показатели роста и повышение уровня жизни населения).
Выборы 2011 г. интересны еще и тем, что ПСР в ходе них предстала своеобразным символом политической силы, гарантирующей исполнение чаяний своего электората, или, по крайней мере, заслуживающей наибольшего доверия избирателей с точки зрения исполнения обещаний и ответа на социально-экономические запросы населения. Эти факторы позволяют говорить о том, что ПСР за последние годы приобрела черты доминантной партии, популярность которой не теряется от долгого пребывания во власти. Неслучайно главным лозунгом ПСР в 2011 г. стал слоган «Турция готова. Цель — 2023 г.», демонстрирующий намерение оставаться у власти вплоть до столетнего юбилея республики и победить как минимум на трех ближайших парламентских выборах.
Накануне избирательной кампании Эрдоган был настолько уверен в устойчивости позиций ПСР и «силе бренда» своей партии, что отказался от традиционного выдвижения «сильных» кандидатов из числа местных племенных лидеров в юго-восточных провинциях (таких, как Урфа и Сиирт)3. И выборы показали способность ПСР побеждать, выступая даже в роли во многом «обезличенной» по-
1 На выборах 2002 г. за ПСР отдали голоса 10,8 млн (34,3%), в 2007 г. — 16,33 млн (46,6%), в 2011 г. — 21,4 млн избирателей (49,8%). При этом уровень участия на всех последних парламентских выборах был достаточно высоким: в 2002 г. он составил 79,1% (32,8 млн человек), в 2007 г. — 84,2% (36,1 млн), в 2011 г. — 83,2% (44 млн) [T.C. Yuksek Seçim Kurulu Baçkanligi. URL: http://www.ysk.gov.tr/ysk/index.html].
2 См., например: Toros E. Forecasting Elections in Turkey // International Journal of Forecasting. Amsterdam: Feb-2011. Vol. 27. Iss. 4. P. 1248.
3 В отношении всех кандидатов в независимости от статуса и занимаемого положения во властно-административной иерархии (включая действующих министров и «патриархов» — основателей ПСР), применялся одинаково жесткий «партийный принцип»: они рассматривались как «солдаты» партии, обязанные всем ПСР и согласные снимать свои кандидатуры в традиционных избирательных округах, где их хорошо знали, и баллотироваться от новых для них районов.
4
литической организации4, а не за счет авторитета и общественных заслуг выдвинутых от партии кандидатов.
Определенную роль в электоральном успехе ПСР сыграла высокая степень организованности в проведении избирательной кампании. В этом отношении ни одна другая политическая партия в стране не смогла составить ПСР реальную конкуренцию. В отличие от своих главных соперников — НРП, весной 2010 г. оставшейся без многолетнего лидера Дениза Байкала5 и переживающей раскол своих рядов, и Партии националистического действия (ПНД), в одночасье лишившейся нескольких вице-председателей прямо накануне выборов, — ПСР Эрдогана оказалась способна мобилизовать на выборы всю свою строго иерархизированную и разветвленную партийную структуру.
Активная фаза приготовлений к избирательной кампании началась еще феврале 2010 г., задолго до того как Высший избирательный совет официально объявил дату голосования и основных предвыборных процедур. Для подготовки к выборам ПСР поделила территорию страны на шесть секторов, назначив ответственных за каждый избирательный участок. Партийные координаторы были наделены широкими полномочиями и действовали непосредственно от лица вице-председателя ПСР Зелкифа Каздала, ответственного за проведение выборов. В некоторых илях, например, в Измире, Анталье и Мерсине, где прежде ПСР выступала весьма бледно, было заменено все руководство местных партийных ячеек. В ряде других округов председатели местных партийных организаций заблаговременно снимались со своих постов, чтобы во время избирательной кампании вновь назначенные руководители могли работать в полную силу, а не находились на стадии «вхождения в дела».
На этапе подготовки к выборам структура ПСР включала 957 партийных представительств по всем 81 илям, 1875 городских организаций и 53 375 деревенских ячеек. Для усиления контроля над выборным процессом Эрдоган инициировал создание специальных Руководящих советов избирательных округов, представители которых присутствовали на 45% избирательных участков страны. В общей сложности ПСР мобилизовала почти 742 тыс. партийцев
4 Особенность партийной структуры и «философии» ПСР заключается в том, что все баллотирующиеся по ее спискам кандидаты выступают не как автономные и самостоятельные политические фигуры, а как члены строго иерархической и упорядоченной партийной организации, выстроенной вокруг лидера — Реджепа Эрдогана и им непосредственно управляемой.
5 10 мая 2010 г. лидер НРП Дениз Байкал, занимавший этот пост в течение 18 лет, был вынужден подать в отставку из-за разгоревшегося в прессе «сексуального скандала». Накануне отставки в Интернет был выложен компрометирующий видеоролик, на котором пользователи могли наблюдать 71-летнего политика в компании своей соратницы по партии депутата парламента Несрин Байток.
5
для организации агитационной работы на местах. На завершающей фазе кампании Эрдоган «призвал под ружье» еще более 3 млн сторонников, разослав каждому смс на мобильные телефоны. Личное обращение «национального лидера» было воспринято позитивно и оказалось весьма эффективной формой мобилизации. Предвыборная кампания показала и устойчивость функционирования партийных структур, и относительно сильную внутрипартийную солидарность: так, большинство из 5,6 тыс. кандидатов, не прошедших праймериз (из которых 167 на тот момент были действующими депутатами ВНСТ), после схода с выборного марафона продолжили работу в избирательной кампании партии. Наконец, в течение трех последних месяцев перед днем голосования центральные и местные партийные штабы ПСР работали 24 часа в сутки6.
Конечно, отличительной особенностью выборов 2011 г. стали отнюдь не прогнозируемый успех ПСР, на который, как видим, работало беспрецедентное количество людей, а надежды на коренные перемены в общественно-политической жизни. Надежды эти были связаны с реальным расширением сферы гражданской политики и принятием новой Конституции, призванной закрепить новые параметры общественно-политической жизни и расширение гражданских свобод и демократии7. Подобные ожидания были вызваны не только риторикой правящей партии, но и рядом мер по вытеснению кемалистской элиты8 из сферы реальной политики. При всей неоднозначности этих мер, которые вполне можно рассматривать как факты политических репрессий, одно из важных их следствий — попытки переформатировать существующую политическую систему и изменить политическую культуру.
6 См. интервью вице-председателя ПСР Экрема Эрдена, ответственного за внутрипартийные структуры, газете «Стар»: Yuzde 50'nin Sirrini Star'a Anlatti // Star. 15/07/2011.
7 Среди предвыборных ожиданий можно было отметить и надежды на создание более эффективной инфраструктуры для разрешения внутриполитических проблем и социальных конфликтов, среди которых все более остро встает проблема этнокон-фессиональных меньшинств и связанные с ней вопросы идентичности, и создания административно-политических и общественных институтов, способных решать подобные проблемы на базе компромисса и консенсуса.
8 К условной категории кемалистской элиты можно отнести значительную часть чиновничества, политиков, ученых, судей и прежде всего офицеров высшего и среднего звена, выступающих за сохранение не только кемалистской идеологии (и активно защищающих ее базовые принципы, в частности, государственный лаицизм), но прежней политической системы, главной характеристикой которой является гипертрофированная роль армии и военной элиты (причем не всегда формализованная и институционализированная). В Турции на стороне кемалистской элиты и защищаемых ею ценностей находится существенная часть общества, немало неправительственных организаций (НПО), ряд исследовательских институтов, не говоря уже о политических организациях (пионером среди которых, очевидно, можно считать НРП и левые партии).
6
Традиционно сфера гражданской политики была сильно ограничена, и одним из главных сдерживающих факторов выступала как раз армия или шире — кемалистская элита, де-факто регулирующая систему сдержек и противовесов в политической жизни страны. Гражданская политика в Турции на протяжении десятилетий (а в целом это отличительная черта всей республиканской истории) функционировала в довольно «урезанном» виде, что не могло не создавать внутренних проблем и не приводить к росту политической напряженности.
С ослаблением влияния кемалистской элиты, сведением роли армии до инструментального уровня — иными словами разрушением фундамента выстроенной кемалистами политической системы — начался процесс ее распада, что создало условия для появления новой матрицы политических отношений и новой конфигурации политической власти. Именно на эти процессы, развернувшиеся в последние 3-5 лет и ставшие очевидными для массового избирателя, многие возлагали большие надежды.
Построение новой модели политических отношений: противостояние ПСР и кемалистской элиты. Одна из важных особенностей политической системы Турции до последнего времени заключалась в том, что правительство, сформированное победившей на выборах партией или партиями, де-факто не обладало достаточными ресурсами власти и влиянием, чтобы самостоятельно управлять страной. Победившие на выборах политические силы получали не власть, а возможность ее делить с кемалистской элитой. Роль последней была институциализирована в рамках Совета национальной безопасности и других формальных и неформальных структур, которые способствовали тому, чтобы военная элита могла активнее влиять на текущую политику.
Если исходить из этого тезиса, то многие моменты в судьбе ПСР и политической стратегии и тактике Эрдогана становятся более понятными. ПСР с самого начала — неожиданной для многих победы на парламентских выборах 2002 г.9 — не воспринималась кемалист-ской элитой как достойный и легитимный партнер, способный разделить бремя власти. Даже наоборот, несмотря на внушительный перевес по сравнению с ближайшими конкурентами (у ПСР 34,3% и 363 мандата, у НРП — 19,4% и из-за специфики избирательного законодательства только 178 мандатов) партия Эрдогана оказалась в положении «мальчика для битья»: деятельность партии и правительства Эрдогана стали приниматься «в штыки» кемалистской элитой и открыто трактоваться как угроза светским основам республики.
9 Накануне выборов 3 ноября 2002 г. только исследовательская группа «Конда» предсказывала ПСР победу и стала единственным экспертным институтом, чьи социологические исследования и прогнозы оправдались.
7
Армия четко противопоставила себя правительству и недвусмысленно высказывала сомнения в том, что ПСР действует в интересах Турции, а не вынашивает планы превращения страны в исламскую республику. И довольно либеральный Хильми Озкёк, возглавлявший Генштаб с 2002 по 2006 г., и пришедший ему на смену «ястреб» Яшар Бююканыт действовали в рамках установившейся в 2002 г. конфронтационной парадигмы10.
Оказавшись в политической осаде, ПСР должна была отстаивать свое право на власть и, даже больше, на политическое настоящее и будущее, в некотором смысле бороться за статус легитимно сформированного правительства. В этих условиях политика «самоусиления» стала для ПСР неким синонимом и олицетворением процесса демократизации, дальнейшее расширение которого в представлении Эрдогана непосредственно связано с «выживанием» ПСР как самостоятельной политической силы11. Важный аспект политической стратегии партии заключается также в укреплении своей легитимности. Это, с одной стороны, достигается за счет конкретных успехов в социальной сфере и при следовании известной аксиоме о прямой пропорциональности улучшений в повседневной жизни рейтингу власти. С другой — постоянным продвижением тезиса о приоритете «воли народа» и закона — и соответственно сил, пришедших к власти по итогам выборов — над подконтрольным кемалистской элите государственным аппаратом, армией и аналогичными институтами. Эти две довольно удачно выбранные линии должны были обеспечить «материальную» и «нормативную» базу популярности ПСР.
Еще одним каналом усиления политической легитимности и повышения популярности для правительства ПСР стала внешняя политика12. ПСР четко взяла курс на «прозападную ориентацию», сделав одним из приоритетов внешне- и внутриполитической активности программу вступления Турции в Евросоюз. Все это в начале 2000-х гг. вселяло большой оптимизм и надежды на европейское «светлое будущее», серьезно скорректировало негативный имидж Турции как государства с «плохо работающей демократией», улучшило инвестиционный климат. Но главное, пожалуй, позволило ПСР откреститься от наследия Партии Благоденствия (ПБ) Неджметтина Эрбакана (и в принципе партий, вышедших из движения «Милли Гёрюш»), в определенном смысле доказать, что ПСР — это отнюдь
10 См.: Шлыков П.В. Военная элита в политической системе Турецкой Республики // Элиты стран Востока. М., 2011. С. 31-60.
11 Çinar M. Turkey's Present Ancien Regime and the Justice and Development Part // Nationalism and Political Islam in Turkey. L., 2010. P. 13-27; Çinar M. Anti-Vesayetçiligin Otesinde Bir Demokrasi Gündemi Olacak mi? // Birikim. N 266 (2011). S. 10-25.
12 Duran B. AKP and Foreign Policy as an Agent of Transformation // The Emergence of a New Turkey. Salt Lake City, 2006.
8
не очередная реинкарнация открыто «антизападнической» и нелиберальной исламистской ПБ13.
Не вызывает сомнений то, что и общая стабилизация экономического положения Турции, наступившая после кризисного периода конца 1990 — начала 2000-х гг., также способствовала укреплению положения ПСР. В стране произошло выравнивание показателей экономического роста, что ПСР занесла в актив исключительно себе, хотя еще более весомый вклад в этот процесс внесло правительство Бюлента Эджевита (1999-2002), так и не успевшее воспользоваться плодами своей экономической программы. Между тем вплоть до кризисного 2008 г. экономика Турции росла, а в 2010 г. вернулась к показателям докризисного уровня (8,9% роста) [диаграмма 1]. Кривая показателей дохода на душу населения за время правления ПСР также демонстрировала положительные тенденции. Эти показатели быстро восстановились после кризисного 2008 г. [диаграмма 2]. При этом приоритетом для ПСР была социальная сфера, поэтому упор правительство сделало на повышение ее качества и на создание более благоприятных условий в трех ключевых областях — образовании, здравоохранении и социальном обеспечении.
Надо отметить, что здесь мы сталкиваемся с еще одним парадоксом политической стратегии Эрдогана -симбиозом неолиберализма и патернализма. Приверженность ценностям свободного рынка у ПСР не превратилась в «рыночный фундаментализм». Правительство ПСР довольно часто вопреки установкам на рыночный либерализм действует в духе социального государства, адресно решая проблемы бедности и материальной поддержки граждан, лишенных возможности удовлетворять «базовые потребности». Один из наиболее разработанных каналов социальной поддержки малообеспеченных — благотворительные организации, которые нередко даже открыто выступают в роли агентов партийно-политических структур. ПСР широко использует эту тактику для создания и поддержания образа политической силы, способной обеспечить не только развитие, но и социальную справедливость. «Государственная» благотворительность, нацеленная на сглаживание неравномерности распределения социальных благ, играет одну из ключевых ролей в укреплении социальной базы ПСР и налаживании каналов взаимодействия с обществом14.
13 Подробнее см.: Шлыков П.В. Политический ислам в Турции: поиски новой идентичности // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 13. Востоковедение. 2008. № 4.
14 В 2007 г. на одном из предвыборных митингов можно было увидеть красноречивый лозунг «От ваших слов сыт не будешь!», и таково было настроение значительной части электората оппозиционных ПСР партий.
9
Диаграмма 1. Показатели экономического роста Турции под властью ПСР (2002-2010 гг.)
Составлено по: URL: http://data.worldbank.org/indicator/NY.GDP.MKTP. KD.ZG?page=5 ; http://www.dtr-ihk.de/tr/uelke-bilgileri/
Диаграмма 2. Показатели роста душевого дохода Турции в 1980 — 2000-е гг. (в долл. США)
Все эти реальные и «статистические» достижения ПСР широко использовались в пропагандистских целях во время предвыборной кампании 2011 г. В газетах публиковались полосные постеры с броскими партийными слоганами «Было мечтою, стало реальностью» (ИауаМг, Овгдвк ОМи!)15, означавшими, что ПСР выполнило свое обещание, данное еще в 2002 г., — повести Турцию по пути новой
15 Примечательно, что Интернет моментально отреагировал на новую рекламную кампанию ПСР. И в сети стали множиться коллажи, где к официальному лозунгу о «сне, ставшем явью» стали добавляться всевозможные инвективы в адрес политики ПСР: «Бензин по 4,5 лиры [почти 3 долл. США. — П.Ш.]. Нам это снилось, теперь это — реальность!», «Ставить скрытые камеры в спальни... Нам это только снилось, теперь это — реальность!», «Газовый баллон стоил 23 лиры, теперь 64. Нам это лишь снилось, теперь это — реальность!», «Раскол общества на турок и курдов, алевитов и суннитов. Было ли это десять лет назад? Не было. Мы начали. Было сном, стало реальностью!», «Было реальностью, стало мечтой!».
10
модернизации, понимаемой как реформирование социальной инфраструктуры и доведение ее до «европейского уровня», а не культурная вестернизация в духе кемалистских преобразований.
Относительные успехи экономической и социальной политики, разрекламированные на страницах лояльных СМИ и в новостных программах близких ПСР телеканалов, помогли партии сохранить популярность в обществе, при этом правительство ПСР избежало незавидной судьбы слабых коалиционных центристских правительств, вынужденных по ключевым вопросам следовать указаниям военной элиты, институционально встроенной в структуру государственного аппарата.
За последние пять лет ПСР удалось в целом одержать верх над старой кемалистской элитой, отодвинув ее от рычагов реального влияния и власти и серьезно дискредитировав ее в глазах общества.
Во-первых, все попытки кемалистской элиты ограничить власть ПСР фактически провалились. Ни к чему не привел «интернет-меморандум» Генштаба правительству 27 апреля 2007 г.16, провисевший три дня, а затем снятый и даже удаленный из архива. Бесполезным оказалось и решение Конституционного суда о необходимом кворуме во время первых туров президентских выборов в парламенте. Обе акции не смогли помешать ПСР провести в президенты своего кандидата — второго человека в партии Абдуллаха Гюля. На интернет-меморандум — эту недвусмысленную угрозу вмешательства армии в политический процесс — ПСР публично ответила, ссылаясь, с одной стороны, на нормы Конституции, а с другой — на опыт «западных стран», тезисом о подчиненном положении армии в рамках демократических обществ и назначением досрочных парламентских выборов, по результатам которых ПСР увеличила показатель 2002 г. на 12%, набрав 47%. Что же касается решений Конституционного суда, то они были фактически дезавуированы осенью 2007 г. принятием поправок к Основному закону, вводивших прямые президентские выборы.
В буквальном смысле слова развалилось дело о запрете ПСР за деятельность, подрывающую светские устои турецкого государства, возбужденное генеральным прокурором Высшего кассационного
16 Суть «интернет-меморандума» сводилась к тому, что армия не позволит правительству попирать светские принципы устройства Турецкой Республики и готова выступить, если на пост президента страны будут проталкивать происламского кандидата Абдуллаха Гюля.
11
суда Абдурахманом Ялчынкая 16 марта 2008 г. в Конституционном суде17, так и не удовлетворившим требования прокурора18.
ПСР не только провела на пост президента одного из основателей партии, но и замкнула на себя многие другие ключевые административно-политические должности, прежде жестко подконтрольные кемалистской элите и занимаемые соответствующими кадрами. Так, ПСР поставила своего человека во главу Высшего совета по образованию — органа, контролирующего все высшие учебные заведения страны и играющего решающую роль в назначении ректоров университетов. Следующим шагом стала фактическая кадровая реформа в судейском корпусе — традиционном бастионе кемалистов наряду с высшим и средним офицерством. Конституционные поправки, принятые на референдуме 12 сентября 2010 г.19, вводили новые принципы формирования персонала судов, вводили нормы правовой и административной ответственности военных перед гражданскими судами, таким образом, упразднялась правовая автономия армии, ранее неподсудной гражданским судам. Лишилась армия и возможности «самоочищения»: увольнение со службы обросло новыми бюрократическими процедурами и выводилось из непосредственной компетенции армейских служб, а любой уволенный мог опротестовать это решение в судебном порядке.
Главный орган политического влияния военной элиты — Совет национальной безопасности стал в результате реформ более
17 В обвинительном акте Абдуррахман Ялчынкая потребовал запретить на ближайшие пять лет Абдуллаху Гюлю, Реджепу Эрдогану и еще 71 депутату — членам ПСР участвовать в политической жизни страны. При этом сам 162-страничный документ оказался написан неквалифицированно, содержал много голословных обвинений. На страницах турецких газет как сторонники, так и противники ПСР недоумевали по поводу содержания обвинительного акта, который, казалось, был составлен на основе поисковых запросов в сети Интернет, а не опирался на серьезный политико-правовой анализ деятельности ПСР (Kardag The Turkish Constitutional Court and Civil Liberties: Question of Ideology and Accountability // SETA Policy Brief. June 2008. N 16. URL: http://www.setav.org/document/Policy_Brief_N_16_Saban_Kar-das.pdf).
18 В течение четырех месяцев, пока дело ПСР рассматривалось в КС, турецкий политический класс находился в крайне напряженном состоянии. Складывающейся в Турции ситуацией были сильно обеспокоены европейские и американские политики, которые видели в возможном запрете партии Эрдогана серьезную угрозу стабильности не только в Турции, но и во всем ближневосточном регионе. В результате суд отверг требования закрыть ПСР, но постановил наказать партию материально, урезав на 50% ее финансирование из госбюджета. За роспуск ПСР проголосовали пять судей из одиннадцати, для принятия решения не хватило одного голоса. Решение КС, казалось, удовлетворило обе стороны. Кемалисты увидели в «наказании лирой» желание сделать ПСР последнее предупреждение, для сторонников Эрдогана важно было то, что деятельность партии не была запрещена.
19 Символической была даже дата проведения всенародного референдума — в день 30-й годовщины военного переворота 1980 г.
12
гражданским по составу и лишился значительной части влияния на текущий политический процесс.
В этот ряд можно поставить и отмену 4 февраля 2010 г. «Протокола о безопасности, общественном порядке и взаимопомощи» (ЕМЛБУЛ), подписанного еще в 1997 г. вслед за отстранением от власти правительства Неджметтина Эрбакана и долгое время вызывавшего ожесточенные споры. Этот документ, санкционировавший «при необходимости» установление режима военного правления в неспокойных провинциях, фактически подводил правовую базу под возможный военный переворот20.
Наконец, ПСР превратила армию и военную элиту в объект публичной критики. В подконтрольных правительству СМИ публиковались многочисленные материалы, в которых приводились примеры произвола и безответственного поведения личного состава, рассказывалось о подготовке различных заговоров и планов по дестабилизации политической обстановки в стране и свержению правительства. Образ армии, обладавшей в Турции традиционно высоким авторитетом и считавшейся государственным институтом, пользующимся наибольшим доверием общества21, откровенно порочился, а военная элита дискредитировалась.
Когда в 2008 г. начались первые аресты среди высокопоставленных отставных военных, обвиняемых в подготовке антиправительственных выступлений и заговоров, Генштаб никак не заступился за «своих», даже когда последовала вторая волна арестов, что в прежние времена было трудно себе даже представить. Судебные процессы и уголовные разбирательства 2009-2010 гг. серьезно подпортили образ вооруженных сил в глазах общества и поставили под вопрос обоснованность политических амбиций военной элиты.
Трудно не согласиться с известным политическим обозревателем Али Бирандом, тонко чувствующим настроения в турецком обществе: «Прежние времена прошли. и армии нужно это понять. сейчас ей уже не избежать контроля гражданских властей и СМИ. и в своих действиях она уже не может этого не учитывать»22. Действительно, если в 2007 г. за публикацию информации о предотвращенном военном перевороте либеральный журнал «Нокта» заплатил
20 Yem ^ак. 25/01/2010; Yeni ^ак. 26/01/2010.
21 Уровень доверия к армии колеблется от 76% до 91%, по этому показателю она оставляет далеко позади судебные органы, полицию и парламент. Так, весной 2006 г. международная исследовательская организация О/К провела опросы в 22 странах, согласно которым в Турции о своем доверии к армии заявили 91% опрошенных (МИНуе! 04.10.2006).
Для сравнения в Западной Европе этот показатель составляет 68% — и по степени доверия военные уступают врачам, учителям и полиции (политики в этой иерархии занимают последнее место) (МЛИуе! 04.10.2006).
22 Ыитуег. 05/05/2010.
13
тем, что прекратил свое существование (на следующий же день после выхода скандального номера в редакции прошли обыски, а журналисты подверглись репрессиям), то в 2009 г. вслед за выходом аналогичных материалов в газете «Тараф» обыски стали проводиться уже на квартирах попавших под подозрение отставных офицеров и генералов, а репрессиям подверглись бывшие военачальники.
В последние годы по мере раскручивания дел против «неугодных» представителей военной элиты (Эргенекон, «План клетка», операция «Кувалда» и др.) правительство ПСР все активнее наступает на позиции армии. На сегодняшний день под арестом находятся 77 отставных и 173 действующих офицеров (причем в большинстве своем это отнюдь не младший командный состав, а генералы, адмиралы, полковники и майоры, высшие чины жандармерии). По количеству политических заключенных Турция выходит на одно из первых мест на Ближнем Востоке.
Поражение кемалистской элиты в противостоянии с ПСР оказало сильное влияние на трансформацию политического ландшафта в Турции. Лояльные оппонентам Эрдогана СМИ и главная оппозиционная партия — НРП — вынуждены были если не принять, то учитывать навязанные им правила игры и упразднение принципов сдержек и противовесов прежней кемалистской политической системы.
Продемонстрированные ПСР методы борьбы со своими оппонентами из числа кемалистской элиты, самыми яркими из которых стали массовые аресты уважаемых и публичных фигур, заставили усомниться в оправданности повышенных ожиданий на демократизацию и расширении сферы гражданской политики. Вместо консолидации общества политика ПСР фактически лишь приводили к углублению «линий раскола», в том числе и по линии поддержки или категорического неприятия ПСР, что явно не способствует формированию компромиссных подходов к решению внутриполитических проблем.
Более того, ПСР фактически намеренно усиливала эффект социального отчуждения в рамках своей предвыборной кампании. Скажем, взяв на вооружение лозунг о «развитой демократии», довольно аморфно сформулированный и плохо обоснованный, впрочем, как и многие другие идеологические конструкты партии23, ПСР облекла его в популистскую форму. Смысл тезиса о «развитой демократии» был сведен к сомнительному утверждению, что ПСР — единственная политическая сила, способная обеспечить развитие демократии и демократических институтов и соответственно все остальные субъекты политической сферы к этому не способны, не заслуживают доверия избирателей и, по-видимому, в конечном
23 Например, такие как «консервативная демократия».
14
итоге должны оказаться на обочине публичной политики в Турции. Иными словами, авторитарный подход Эрдогана к власти как в партии, так и в стране в целом был незаметно экстраполирован и на процесс демократизации и модернизации: ПСР открыто монополизировала право на демократизацию Турции и проведение любых других реформ. При подобной конфигурации политической системы вероятность консолидации и кооперации в рамках политического класса становится еще более затруднительной, чем в рамках прежней кемалистской системы сдержек и противовесов. В этом, пожалуй, заключается один из главных парадоксов политического развития Турции последнего десятилетия.
Издержки демократизации по Реджепу Эрдогану. Сильное ослабление позиций кемалистской элиты предсказуемо привело к изменению расстановки сил в политическом классе в пользу ПСР и команды Эрдогана. Военная элита, особенно после кадровых чисток июля-августа 2011 г., демонстративной отставки высшего командования армии и прихода на их место лояльных власти руководителей24, оказалась лишенной права голоса по многим внутриполитическим вопросам, ранее де-факто находившимся под их контролем.
Однако опрометчиво было бы утверждать, что установление режима относительной автономии гражданского правительства означает развитие турецкой демократии и выход ее на новый уровень институционализации25. Вряд ли сложившаяся на данный момент ситуация свидетельствует о готовности военной элиты к «полной капитуляции». Факты говорят об обратном. Так, недавно руководство армии публично высказало опасения в связи с высказываемыми в СМИ планами признать курдский язык вторым государственным, а также распространением альтернативных версий республиканской истории Турции26. Появились и комментарии в отношении новых арестов по делу «Эргенекон»: командование вооруженных сил критически расценило заключение под стражу и задержание действующих офицеров, более того, даже публично выразило солидарность с «узниками совести»27.
Нельзя упускать из виду и то обстоятельство, что установленный ПСР баланс власти и влияния между, условно, гражданской и
24 Подробнее см.: ШлыковП.В. «Военный переворот наоборот»: отставка высшего командования Вооруженных сил Турции. URL: www.rusorient.ru; http://www. rusorient.ru/page.php?vrub=rm&vparid=14&vid=3170&lang=rus
25 О возможном противостоянии военной элиты установлению принципа примата гражданской власти над армией см. статью Чагкана Сайина: Sayin Q. Exploring the Military Mindset: Phenomenological Insights for Security Sector Reform in Turkey // New Perspectives on Turkey. N 43 (2010). P. 97-133.
26 Genelkurmay: iki Dilden Endi§eliyiz // Hurriyet. 18/12/2010; Tarih Muhtirasina Tepki // Taraf. 21/05/2011.
27 TSK'dan Balyoz £iki§i // Vatan. 7/04/2011.
15
военной элитой напрямую завязан на политический вес самой партии и лично на Эрдогана. Во многом это конъюнктурная ситуация, детерминированная исключительно текущим положением ПСР как доминантной партии. Сам Эрдоган, конечно, расценивает ее именно как начало долговременного процесса, окрашенного «прочной верой в демократию... а не сломом сопротивления тех, кто стремится столкнуть страну с демократического пути»28. Однако вряд ли можно вполне разделить оптимизм лидера ПСР. Ведь и сам Эрдоган фактически признает, что для полноценной демократии и демократических институтов многое еще нужно сделать. И здесь встает вопрос, пойдут ли ПСР и Эрдоган на реальные демократические реформы, которые неизбежно придут в противоречие с авторитарными подходами к власти самого Эрдогана, или удовлетворятся сохранением status quo — продолжат заниматься укреплением своей власти и упрочением наметившейся диспозиции.
«Демократизация» политической системы, которую ПСР практически свела к устранению кемалистской элиты, кроме прочего вызвала нагнетание напряженности в турецком обществе. Существовавшие ранее «разломы» (турки — курды, сунниты — алевиты, мусульмане — немусульмане и др.) ощутимо углубились параллельно росту политической поляризации, обострившейся в середине 1990-х гг. с началом активной фазы противостояния исламистов и лаицистов. Эти проблемы рельефно проявились во время формирования нового состава Высшего совета судей и прокуроров, Государственного совета и Высшего кассационного суда в соответствии с процедурой, установленной конституционными поправками 2010 г. Во время выборов в эти структуры адвокаты, прокуроры и юристы разделились на две условные группы, каждая из которых четко голосовала за «своих» кандидатов. Шорт-лист одной из них составляло подконтрольное ПСР министерство юстиции из лояльных власти правоведов, которые, оказавшись выдвинуты при непосредственной поддержке ПСР, в дальнейшем попадали в зависимое от нее положение и были вынуждены отстаивать ее интересы.
Прокемалистски настроенная часть общества также не демонстрирует готовность принять навязанные ПСР правила политической игры. Как показывают социологические опросы, немало людей по-прежнему видят в армии и военной элите главных защитников Турецкой Республики, нахождение которых над гражданской властью оправданно, и, более того, поддерживают идею совершения военного переворота для «защиты Турции от диктатуры ПСР». По данным одного из последних общенациональных опросов общественного мнения, 29% населения страны считают, что следствие
28 Herkes Konumunu Gayet iyi Biliyor // Yeni §afak. 29/05/2011.
16
по делу «Эргенекон» (его фигуранты обвиняются в подготовке в 2003-2004 гг. антиправительственного заговора) — это акция для запугивания оппозиции; 52,3% респондентов убеждены, что подобные дела («Эргенекон», «Молот», «План клетка» и т.д.) явно никак не связаны с демократией и не приведут к укреплению демократических институтов власти; 44,7% отказывают судьям в беспристрастности при рассмотрении подобных «политических дел»; 46% в принципе убеждены, что расследование и суд по делу «Эргенекон» неспра-ведливы29. Поэтому позиция НРП, последовательно утверждающей, что «Эргенекон» — это заговор ПСР с целью арестовать своих оппонентов и парализовать оппозицию30, выглядит не как трансляция позиции кемалистской элиты, а как выражение мнения значительной части турецкого общества.
Раскол турецкого общества ощущается даже в среде крупных бизнесменов и бизнес-ассоциаций, в частности, самой старой и влиятельной среди них — ТЮСИАД. Руководство ТЮСИАД, всегда поддерживавшее инициативы по принятию новой более либеральной конституции, перед лицом назревающего внутри ассоциации конфликта публично заявило об отказе от какой-либо консолидированной позиции по политическим вопросам и принятия на себя функций «неангажированной платформы для разных инициатив»31.
Вместе с тем масштабная интеграция «умеренно исламистских» кадров в государственный аппарат и различные властно-административные структуры — чем ПСР занимается с первых дней пребывания во власти — привела к тому, что турецкие исламисты в целом отказались от критических суждений в отношении государства и заняли позицию безоговорочной поддержки курса правительства Эрдогана32.
Исчезновение условий для реализации традиционной схемы отстранения от власти той или иной политической силы путем непосредственного вмешательства армии потребовало от оппонентов ПСР разработки новых стратегий политической борьбы. Идеологи главной оппозиционной партии — НРП — выступили с лозунгом «новой НРП», идеологически более правоцентристской33. С этой
29 Bayramoglu A. Ergenekon, Yargi ve Toplum // Yeni §afak. 26/03/2011; также см. интервью с Бекиром Агадыром: Türkiye Alarm Veriyor // Özgür Gündem. 30/05/2011.
30 Bila F. Kilifdaroglu: Kadin ve Genflik Devrimi Yaptik // Milliyet. 12/04/2011.
31 Dik Duracagiz // Milliyet. 24/04/2011; 13 Maddeli Geri Adim // Taraf 29/04/2011.
32 Duran B. The Experience of Turkish Islamism: Between Transformation and Islamism // Journal of Balkan and Near Eastern Studies. Vol. 12. N 1 (2010). P. 5-22.
Интервью Мурата Токая с Али Булачем и Этьеном Махджупьяном: Islamcilar Kendileriyle Yüzle§mekten Kaifiyor mu? // Zaman 5/06/2011; интервью Эмети Сарухана с Ахметом Арсланом: Kamusal Alan Dindarlari A§indirdi // Yeni §afak. 19/06/2011; Muhafazakarlar AKP'nin Yaptiklarini Sorgulamiyor // Cumhuriyet. 21/05/2011.
33 Bila F. Kilifdaroglu: Kadin ve Genflik Devrimi Yaptik // Milliyet. 12/04/2011.
17
целью в НРП в качестве кандидатов стали привлекать известных правых политиков, а к обычной риторике партийных лидеров добавились призывы к новым формам военно-гражданских отношений, расширению демократии и т.п.
С целью расширения социальной базы НРП, традиционный электорат которой — высокообразованные люди, населяющие экономически развитые районы, Кылычдароглу пошел на включение в предвыборную программу конкретных инициатив по улучшению положения малообеспеченных слоев, а также по введению семейного страхования и всеобщего бесплатного образования. Однако, когда лидера НРП стали спрашивать о ресурсах для выполнения предвыборных обещаний, Кылычдароглу повел себя как политик эпохи коалиционных правительств 1990-х гг.: отвечая на подобные вопросы заверениями в том, что он лично найдет ресурсы хотя бы «потому, что его имя — Кемаль», или публичными «клятвами» уйти в отставку, если за четыре послевыборных месяца ему не удастся реализовать программные обещания34. Иными словами, публичные действия НРП все больше стали походить на предвыборные технологии Партии Отечества и Партии верного пути в 1990-е гг.: броские лозунги и нереальные обещания, продиктованные исключительно привлечением голосов избирателей. НРП даже стала использовать характерные клише для критики своих оппонентов, обвиняя ПСР в неспособности выдвинуть реальную программу развития страны, распространении коррупции и превращении в безответственного рантье35.
В свою очередь ПСР сделало одним из стержневых пунктов предвыборной кампании 2011 г. создание образа партии как единственной в стране реальной политической силы, способной повести Турцию по пути демократии и модернизационных реформ. Главными аргументами в пользу этого утверждения ПСР помимо констатации успехов в противостоянии с кемалистской элитой и переформатировании военно-гражданских отношений выдвигала тезис о «развитой демократии», построить которую в Турции она намерена в ближайшие годы. Однако дальше провозглашения этого броского лозунга о «продвинутой» демократии ПСР не пошла и не только четко не сформулировала свою трактовку этого понятия, но и не предложила конкретной программы развития демократических институтов в стране. Более того, с окончанием выборного периода ПСР как будто забыла о своих обещаниях дать Турции «развитую демократию» и больше уделяет внимание борьбе с оппонентами, чем реализации своих идей и проектов.
34 Yapamazsam Бой Луёа Вггактт // МПНуе! 26/05/2011.
35 Ye Ye Doymaz Випкг // МШуе! 1/05/2011; АКР ИлОт, СНР ШГкт Partisi // Vatan. 30/05/2011; Нойиткпш Kesecegiz // СитЬипуе! 30/05/2011.
18
Попытка монополизировать право на демократизацию страны без предъявления какой-либо конкретной политической программы, пытаясь на этом просто заработать дополнительные голоса, выглядит довольно неуклюже и в принципе противоречит общепринятым нормам демократии. В случае ПСР это усугублялось еще рядом обстоятельств. Во-первых, в оправдание своих авторитарных наклонностей ПСР прибегла к вполне популистскому шагу — публично стала отказывать другим партиям и политическим силам в способности участвовать в проведении демократических реформ. Во-вторых, сам по себе призыв «доверьтесь нам, и мы обеспечим демократическое развитие» вряд ли отвечает духу демократической политики. Конечно, сторонники ПСР видят в электоральном доминировании партии знак особого доверия общества, которое экстраполируется на все проекты, представляемые под «знаком ПСР». Однако электоральный успех Эрдогана очевидно становится преградой на пути расширения демократии, поскольку этот процесс не может быть прерогативой какой-то одной партии или политической силы.
ПСР же, напротив, позиционирует себя единственной дееспособной политической силой, готовой представлять интересы нации и удовлетворять ее потребности: будь то модернизация в форме повышения уровня и качества жизни или демократизация в форме деполитизации армии и монополизации политической сферы. Вера идеологов ПСР в то, что их партия обладает неким особым мандатом на социально-политические реформы, а главная задача — преодоление дефицита демократии, приводит к утверждениям, что только ПСР по силам решить острые социально-политические вопросы, включая и курдскую проблему36. Между тем демократия — это все-таки продукт коллективного действия и усилий, и ее столь откровенная «приватизация» — довольно парадоксальный ход, явно не соответствующий традиционным представлениям о ней.
Один из главных пунктов так до конца и не сформулированной программы «развитой демократии» — принятие новой конституции, взамен действующей, «навязанной» обществу после военного переворота 12 сентября 1980 г. ПСР говорит о ней с 2007 г., причем непременно подчеркивая необходимость ее общественного обсуждения и нахождения компромиссных формулировок наиболее дискутируемых норм и статей. При этом на выборах ПСР ставит перед собой задачу получить квалифицированное большинство мест в Великом национальном собрании Турции (ВНСТ) — от 330 до 367 — для того, чтобы иметь возможность разрабатывать и принимать новую конституцию без участия других политических сил. Это противоречие — следствие стремления ПСР монополизировать
36 Тигйуе ЫаЕгт Hedef 2023. 12 НаЕкап 2011 Оепе1 8е<;т1ей Бе^т Beyannamesi. Б. 9, 13.
19
политический процесс в стране и показатель недоверия правящей партии к другим политическим силам, которое не носит латентный характер, а постоянно проявляется в негативном отношении к любым проектам, выдвигаемым оппозицией37.
Отстаивая тезис о своих достижениях в области демократизации Турции за девять лет пребывания у власти и характеризуя их как «нормализацию страны», ПСР взяла на себя обязательства превратить Турцию за время своего третьего срока в «продвинутую демократию», не обращая внимания на доктринальную и практическую уязвимость этого проекта. Две главные задачи для развития демократии, которые Эрдоган обозначил во время предвыборной кампании, — новая конституция и решение курдского вопроса. Поскольку Конституция 1982 г. на сегодняшний момент на 60% переписана (17 раз в нее вносились поправки, в общей сложности было изменено 113 статей из 177), и многие черты первоначального текста в ней выхолощены, на первый план было выдвинуто решение курдского вопроса, и именно оно стало своего рода лакмусовой бумажкой для проекта будущей демократизации под властью ПСР.
С первых дней пребывания во власти правительство ПСР пыталось выработать новые подходы к курдской проблеме и отказаться от его военного и силового решения, реальной альтернативы которому коалиционные кабинеты 1990-х гг. да и военная элита не видели. ПСР признала важность вопроса «курдской идентичности» и дала ход его открытому общественному обсуждению, при этом отношение правительства ПСР к прокурдской Партии мира и демократии (ПМД) Селяхаттина Демирташа постоянно колебалось от готовности к партнерству с ней до неприятия ее как таковой. Наконец, в 2010 г. ПСР выдвигает «курдскую программу», которая, по сути, направлена не на конкретное решение проблемы, а на «отвлечение внимания общества» в том числе и от очевидных «недоработок» правительства в этом вопросе. Более того, необходимость в подобных инициативах — популистских по своему характеру — возникла в связи с институционализацией и ростом электорального веса этнона-ционального курдского движения, с одной стороны, тесно связанного
37 Показательна в этом отношении реакция Эрдогана на инициативу НРП переподчинить начальника Генерального штаба министру обороны (сейчас он подчинен напрямую главе правительства), поскольку на должность руководителя Минобороны с 2004 г. назначается гражданское лицо. Предложенная НРП мера стала бы логическим продолжением действий по установлению примата гражданской власти над военной и правительственного контроля над армией. Однако Эрдоган не только не подержал НРП, но недвусмысленно обвинил ее в предвыборном политиканстве, заявив, что «многие политические деятели говорят о вещах, которые они едва ли когда-нибудь смогут осуществить...» (Hala Reformcu Erdogan'im // Taraf. 7/06/2011).
20
с Рабочей партией Курдистана (РПК), а с другой — представляемого в публичном политическом пространстве ПМД38.
Хотя открытые дебаты по поиску новых подходов к решению курдского вопроса создали видимость демократического процесса, ПСР справедливо обвинили в попытках решить его, исключительно исходя из своих представлений, не признавая право на участие в этом процессе других политических сил и, прежде всего, ПМД. Откровенно говоря, ПСР считала ПМД не потенциальным партнером и союзником в решении курдской проблемы, а скорее препятствием на этом пути39. И в целом «курдская инициатива» Эрдогана выглядела как попытка выбить почву из под ног своего главного соперника в борьбе за голоса этнических курдов — ПМД. Еще со времен кампании 2007 г. ПСР выдвигает тезис о том, что она на самом деле является главным «агентом» курдов и реальной защитницей их интересов (все это вполне соответствует притязаниям ПСР на роль единственного дееспособного субъекта демократического процесса)40. ПСР заявила о том, что «курдский вопрос» давно исчерпал себя, и поэтому нет необходимости в наличии особой «курдской партии», т.е. ПМД. Эта заслуга, по мнению ПСР, принадлежит именно кабинету Эрдогана, положившему конец политике отрицания, отчуждения и ассимиляции курдов41. При этом для подтверждения своих слов Эрдоган не преминул воспользоваться традиционным тезисом начальников Генштаба 1990-х гг. о том, что курды могут избираться в парламент, становиться президентами42. Иными словами, если перевести лозунги на практический язык, то это будет означать, что никаких дальнейших административно-правовых и социально-экономических преобразований для решения «курдской проблемы» и соответственно реформ не требуется, а главное для ПСР — сохранение существующего положения43.
Кроме того, ПСР недвусмысленно высказывала сомнения, учитывая прошлое и настоящее положение ПМД, в способности этой партии дать что-либо «осязаемое» для курдов в Турции (скажем,
38 Cassier M., Jongerden J., Walker N. Fruitless Attempts? The Kurdish Initiative and the Containment of the Kurdish Movement in Turkey // New Perspectives on Turkey. N 44 (2011). P. 103-128.
39 Adalet ve Kalkinma Partisi 12 Haziran 2011 Genel Setfimleri Setfim Beyannamesi. S. 13.
40 См.: Шлыков П.В. Эволюция концепции политического ислама в Турции // Турция накануне и после парламентских и президентских выборов 2007 г. М., 2008. С.115-148.
41 Apo'yu Peygamber ilan Ediyorlar // Milliyet, 1/05/2011.
42 ATV TV (Aktüel Televizyonu). 9/06/2011. URL: http://www.atv.com.tr/
43 "Size Soracak Degiliz" // Hürriyet, 4/04/2011.
Благодаря 10-процентному барьеру для прохождения в парламент партии Эрдогана удалось перетянуть на себя значительное число курдских избирателей, симпатизирующих ПМД.
21
инициировать социально-экономические реформы или улучшить материальное положения курдского населения)44. ПСР представляла ПМД как политическую силу, зацикленную на публичном продвижении идеи об исключительности курдов и курдской идентичности, и поэтому якобы подконтрольной и подотчетной только РПК, вынуждающей курдов голосовать за ПМД (даже с использованием военной силы). Закономерно, что подобная партия и не способна, и не стремится дать какие-то материальные блага курдам. Однако ПСР, желая свести все к экономике и финансовому обеспечению и предать забвению культурно-идеологические притязания курдов, конкурировала с идеями и концепциями Партии националистического действия (ПНД) Девлета Бахчели45.
Подчеркивая, что курды и турки — единоверцы и преимущественно люди религиозные, ПСР указывала на «ложную религиозность» ПМД. Апеллируя к высказываниям представителей партии Демирташа, критикующим ПСР за политизацию ислама, сама ПСР настаивала на том, что ПМД на самом деле антирелигиозная и антиисламская партия и поэтому не заслуживает доверия правоверных курдов. Более того, в юго-восточных провинциях активизировалась деятельность Управления по делам религии, мобилизующего в интересах правительства местных имамов-хатибов (подобные методы «мобилизации» электората широко использовались еще в 1980-е гг.). ПМД ответила на активность властей призывом к своим сторонникам не участвовать в акциях «государственных имамов» и организовала альтернативные проповеди. И Эрдоган, и другие деятели ПСР вместе с исламистскими СМИ раскритиковали действия ПМД, обратив внимание на провокационные заявления близких к этой партии политиков о том, что лидер РПК Абдулла Оджалан — пророк для курдов, а их подлинная религия — зороа-стризм46. ПСР обвинила также партию Селяхаттина Демирташа в стремлении воспрепятствовать получению религиозного образования курдскими детьми и даже в поджогах общежитий слушателей
44 По данным исследовательской группы «Конда», 53% курдского населения Турции находится за чертой бедности, 23% голодает [Kürtler Aiflik ve Yoksulluk i9inde // Radikal. 03/12/2010].
45 ПСР в своем внимании к курдской проблеме стремилась превзойти не только ПМД, но и ПНД — своего главного соперника в борьбе за голоса турецких националистов (иногда даже претендуя на большую «националистичность» своих лозунгов и программ). Это проявлялось в обвинениях Девлета Бахчели и его сподвижников в молчаливой поддержке отсрочки исполнения смертного приговора лидеру РПК Абдулле Оджалану в 1999 г. При этом сам Эрдоган высказывался в том духе, что он бы предпочел, чтобы Оджалана повесили [Biz Öcalan'i Asardik // Radikal. 10/06/2011]. ПМД и ПНД при этом представлялись вторичными политическими силами, поскольку они пытались взяться за проекты, которые уже реализовывала ПСР.
46 Apo'yu Peygamber ilan Ediyorlar // Milliyet. 1/05/2011.
22
школ имамов-хатибов47. Происламские газеты добавили к этому публикацию информации о том, что ПМД выступает за оглашение эзана — призыва к мусульманской молитве — на курдском языке. ПСР сразу же провела аналогию с политикой кемалистов в «однопартийный период» (1923-1946), когда в 1938 г. официально было запрещено чтение эзана на арабском, и заявила, что ПМД столь же антирелигиозна, как и НРП, и стоит на антиисламских позициях48.
В целом поведение ПСР в предвыборный период вполне отвечало задаче отстаивания тезиса об исключительности партии Эрдогана как двигателя модернизационных реформ и единственной силы, способной обеспечить демократическое развитие страны и, более конкретно, повышение уровня жизни курдских районов и курдов в Турции. Для того чтобы отобрать часть электората и симпатии избирателей у своего основного конкурента за голоса курдов — ПМД, Эрдоган фактически представил партию Демирташа как часть курдской проблемы, которую правительство ПСР отчаянно пытается решить без малого десять лет, как политическую организацию, не заботящуюся о благосостоянии курдов и не принимающую во внимание их религиозность, иными словами, бесконечно далекую от ожиданий и подлинных нужд курдов.
Опробованную на ПМД стратегию дискредитации оппонентов ПСР применила и в отношении других партий, которым ПСР также отказывала в праве на участие в демократическом процессе и дальнейшей общественно-политической модернизации Турции. В этом случае существенных различий между ПМД, НРП и ПНД не делалось, все они ставились в один ряд, и им навешивался ярлык беспомощных субъектов политической сферы, мешающих единственной «реальной партии» служить интересам народа (ПСР в данном случае использовала популистские стереотипы, к которым часто прибегали ее политические предшественники)49.
Модель разделения политической сферы на два лагеря — ПСР и «все остальные» — стала отличительной чертой турецкой политики в 2010 г., и это произошло одновременно с проведением референдума по конституционным поправкам, в рамках которого оппоненты Эрдогана солидаризовались в своем неприятии реформы Конституции. Подобную модель в середине 1990-х гг. широко эксплуатировала Партия Благоденствия (ПБ) Неджметтина Эрбакана, от наследия которой так отчаянно открещиваются и Эрдоган, и идеологи ПСР. Именно ПБ рисовала предвыборную борьбу как противостояние
47 Müslüman Yetiçmesin Diye Kürt Çocuklanni Yakiyorlar // Hürriyet. 30/05/2011.
48 Krntçe Ezan Tek Parti Zülmü // Star. 9/06/2011.
49 См., например, речь Эрдогана на предвыборном митинге в Гиресуне 14 мая 2011 г. URL: http://www.akparti.org.tr/site/haberler/bizim-kitabimizda-ayrimcilik-yoktur/7728
23
двух «партий-лагерей»: с одной стороны, «правильной» партии, представляющей подлинные интересы нации (собственно ПБ), с другой — ее коллективного антипода, стоящего на страже интересов империалистического Запада (остальные партии)50.
В 1980-е гг. Партия Отечества Тургута Озала также придерживалась схожей популистской тактики. Озал широко использовал риторику «режима 12 сентября», установившегося после переворота 1980 г. и просуществовавшего вплоть до выборов 1983 г. Он характеризовал политических оппонентов как «идеологически одержимых», неспособных отстаивать интересы народа и к тому же ответственных за политическую нестабильность конца 1970-х гг. и всплеск насилия во время уличных столкновений, приведших к вмешательству армии.
Конечно, ПСР не стала полностью воспроизводить подходы ПБ, поскольку это бы опровергало программную установку Эрдогана на отказ от политической традиции исламистских партий. Однако это не помешало ПСР широко использовать антидемократический лексикон правых партий 1980-х и 1990-х гг.
ПСР представляла кампанию 2011 г. как фундаментальный выбор между «новой политикой» Эрдогана и его команды, дееспособной и отвечающей потребностям Турции, и «грязной» «старой политикой», выстраивающей свой электоральный ресурс на несбыточных предвыборных обещаниях и обмане избирателей. ПСР обвиняла своих оппонентов в безответственном подходе к политике и готовности ради свержения режима ПСР и развенчания ее политики
пожертвовать даже экономической стабильностью.
* * *
За десять лет пребывания у власти ПСР удалось придать новый импульс процессу модернизации Турции, который был синхронизирован с программой вступления страны в Евросоюз, вывести страну на относительно стабильные показатели экономического роста, переформатировать традиционные центры политической власти, практически лишив влияния суды и военную элиту, обладавшую особым статусом со времен кемалистских реформ. Кроме того, ПСР потеснила «кемалистский истеблишмент» буквально на всех уровнях (от министерств и муниципалитетов до вузов и силовых структур), превратить Турцию в привлекательную для всего ближневосточного региона модель социально-политического развития, умело сочетающую почтение к исламу и мусульманской культуре и дистанцированность от исламского радикализма.
50 Подробнее см.: Шлыков П.В. Политический ислам в Турции: поиски новой идентичности // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 13. Востоковедение. М., 2008. № 4. С. 56-79.
24
Парламентские выборы — и 2007, и 2011 гг. — отчетливо показали, как страна относится к политике ПСР и правительству Эр-догана. Однако здесь кроется одна опасность, о которой вскользь начинают говорить и в самой Турции: за четыре года работы нового состава парламента ПСР и кабинет Эрдогана вряд ли смогут привнести в турецкую политику что-то новое.
Политический ландшафт в сегодняшней Турции, отличительной чертой которого можно считать электоральную гегемонию ПСР51 на фоне слабости и ограниченности оппозиционных сил, позволил правящему режиму Эрдогана претендовать на определенную монополию как на политическую власть, так и на процесс модернизации и демократизации. Главная цель выборов 2011 г., открыто обозначенная и Эрдоганом и его соратниками, состояла в создании инфраструктуры для реализации этих амбиций правящего режима или, говоря конкретно, в завоевании конституционного большинства в парламенте, обладание которым позволит принимать законы и выступать с инициативами в обход бесплодных, с точки зрения ПСР, процедур обсуждения и достижения консенсуса52.
Парадокс заключается в том, что даже если правительство Эрдо-гана попытается продвинуться в решении наиболее острых вопросов (касающихся не только курдов, но и соблюдения прав человека, коррупции и т.д.), продолжит изменять привычные контуры турецкой политики, то для решения ключевых проблем внутриполитического развития электорального ресурса ПСР и высокого уровня поддержки со стороны населения окажется недостаточно.
51 Один из главных ресурсов правящей партии — ощутимый рост электората и поддержки правительственного курса. На выборах 2011 г. команду Эрдогана поддержали на 5 млн больше, чем в 2007 г., и она улучшила свой показатель четырехлетней давности почти на 4 пункта с 46,6% до 49,8%, ПСР лидировала в 58 провинциях (71%).
Однако, несмотря на почти 50% голосов, полученных на выборах, в новом составе меджлиса у ПСР только 326 депутатских кресел, т.е. на 4 мандата меньше необходимого минимума для выхода с проектом новой конституции без кооперации с другими политическими силами. Это обстоятельство заставляет ПСР искать союзников в разработке новой конституции, а главное — в слушаниях и голосовании по ее проекту. В условиях открытой конфронтации с оппозицией и агрессивного нивелирования любых конкурентов как слева, так и справа, задача поиска конструктивных союзников существенно осложняется.
52 1 ноября 2011 г. конституционная комиссия начала работать, однако очевидно, что процесс согласования нового текста Основного закона вряд ли будет гладким и быстрым и не приведет к новому витку политического кризиса в стране. Достаточно вспомнить разразившийся после выборов «кризис принятия присяги» (Увшт Кпи!) — отказ депутатов от НРП, ПНД и ПМД принимать присягу и официально вступать в должность в знак протеста против судебного преследования ряда избранных депутатов и связанного с этим аннулирования избрания аффилированного с ПМД независимого депутата от Диярбакыра Хатипа Диджле и отказа в освобождении ряда других кандидатов от НРП и ПНД, обвиняемых по делу Эргенекон и избранных по партийным спискам.
25
До последнего времени ни одно из «положительных качеств» и достижений ПСР — ее популярность, эластичность политической стратегии правительства, стабильно высокие показатели экономического роста, дипломатические успехи, позволившие Турции выйти на новый уровень влияния как в региональной, так и мировой политике, отсутствие программы превращения Турции в исламскую республику, фактическое создание широкой коалиции из либералов, исламистов, анатолийских бизнесменов и курдских националистов, лояльных в той или иной степени правящей партии, — все вместе или взятые по отдельности не позволили ПСР реально приступить к решению главных внутриполитических проблем, тормозящих и процесс демократизации, и препятствующих «отказу от старого курса в пользу нового».
Широкомасштабные реформы 2000-х гг. не смогли серьезно изменить ситуацию «разделенности» турецкого общества (да и как либо повлиять на социальные стереотипы и ментальность), поэтому отношение к «другому» и тесно связанный с этим уровень терпимости не только не повысился, но даже, как показывают серьезные социологические исследования, за последнее время ощутимо сни-зился53.
ПСР фактически оказалась неспособна основательно уменьшить социальную напряженность в национальном вопросе, даже переставить акценты в методах его решения, не говоря уже о выработке долговременной программы несилового урегулирования курдского конфликта.
Административно-политические реформы не снизили плохо скрываемый антагонизм и подозрение оппозиции, обвиняющей ПСР в наличии «скрытой программы» исламизации Турции и в стремлении установить авторитарную власть. Партия Эрдогана в свою очередь не смогла стать политической силой, консолидирующей все прогрессивные движения в стране, ратующие за демократию, плюрализм и свободу слова (ПСР нередко становилась объектом критики именно с точки зрения этих базовых либеральных ценностей), а также за установление демократического контроля над вооруженными силами и военной элитой (с этой задачей ПСР так до конца и не справилась, а неуклюжесть ее решения вызывает справедливое недоумение как внутри страны, так и за ее пределами).
С июня 2011 г. — времени последних всеобщих выборов — обозначенные внутриполитические проблемы стали только обостряться: курдский конфликт вошел в горячую фазу54; упреки в адрес ПСР
53 Qarkoglu A., Kalaycioglu E. The Rising Tide of Conservatism in Turkey. N.Y., 2009. P. 84.
54 Правовое решение курдского вопроса все более очевидно отходит на второй и даже третий план, а его место занимают довольно жесткие силовые решения,
26
за ее стремление к авторитаризму (несмотря на колоссальную поддержку общества — по данным соцопросов осени 2011 г., она составила 52%55) не смолкали; противостояние правящего режима с военной элитой и кемалистами еще больше обострилось (достаточно вспомнить демонстративную отставку высшего руководства турецкой армии в конце июля 2011 г. или арест Илькера Башбуга, возглавлявшего Генштаб в 2008-2010 гг., и возбуждение дела против экс-президента Кенана Эврена в январе 2012 г.).
Косвенным симптомом опасного снижения уровня толерантности в турецком обществе, наверное, может служить факт повышенного внимания властей к 301-й статье УК, квалифицирующей оскорбление «турецкого национального достоинства» («турецкости», если дословно) как серьезное уголовное преступление. Не вызывает оптимизма и ситуация с соблюдением гражданских свобод и прав человека: с весны 2007 г. именно по 301-й статье закрыты более 6 тыс. интернет-сайтов, в числе которых и всемирно известный видеопортал «YouTube» (доступ к нему в Турции заблокирован).
Список литературы
Киреев Н.Г. «Серые кардиналы» исламизации: турецкие духовные лидеры осваивают постсоветское пространство // НГ-Религии. 01/09/2010. URL: http://religion.ng.ru/politic/2010-09-01/6_islam.html Киреев Н.Г. Ислам как двигатель реформ: Турция пытается совместить мусульманские ценности и партнерство с Западом // НГ-Религии. 02/06/2010. URL: http://religion.ng.ru/politic/2010-06-02/5_islam.html Киреев Н.Г. История Турции. XX век. М., 2007.
Шлыков В.И. Турция на пути в Евросоюз: надежды и разочарования Анкары.
URL: http://www.perspektivy.info/oykumena/vector/ Шлыков П.В. «Военный переворот наоборот»: отставка высшего командования Вооруженных сил Турции. URL: www.rusorient.ru;http://www.rusorient.ru Шлыков П.В. Вакфы в Турции: трансформация традиционного института. М., 2011.
Шлыков П.В. Военная элита в политической системе Турецкой Республики //
Элиты стран Востока. М., 2011. Шлыков П.В. Политический ислам в Турции: поиски новой идентичности //
Вестн. Моск. ун-та. Сер. 13. Востоковедение. 2008. № 4. Шлыков П.В. Эволюция концепции политического ислама в Турции // Турция накануне и после парламентских и президентских выборов 2007 г. М., 2008.
AK Partisi 12 Haziran 2011 Genel Sefimleri.
неизбежно вызывающие негативный общественный резонанс и резкую критику со стороны либералов, правозащитников и большинства общественных деятелей — как турецких, так и курдских. Более того, расширяющаяся гражданская война против курдов в последнее время становится все более ожесточенной и все менее привлекательной и оправданной.
55 МПНуй. 02/10/2011.
27
Qarkoglu A., Kalaycioglu E. The Rising Tide of Conservatism in Turkey. N.Y., 2009.
Cassier M., Jongerden J., Walker N. Fruitless Attempts? The Kurdish Initiative and the Containment of the Kurdish Movement in Turkey // New Perspectives on Turkey. N 44 (2011).
Qinar M. Anti-Vesayetgiligin Otesinde Bir Demokrasi Gundemi Olacak mi? //
Birikim. N 266 (2011). Qinar M. Turkey's Present Ancien Regime and the Justice and Development Party //
Nationalism and Political Islam in Turkey. L., 2010. Duran B. AKP and Foreign Policy as an Agent of Transformation // The Emergence
of a New Turkey. Salt Lake City, 2006. Duran B. The Experience of Turkish Islamism: Between Transformation and Isla-
mism // Journal of Balkan and Near Eastern Studies. Vol. 12. N 1 (2010). Karda§ §. The Turkish Constitutional Court and Civil Liberties: Question of Ideology
and Accountability // SETA Policy Brief. June 2008. N 16. Sayin Q. Exploring the Military Mindset: Phenomenological Insights for Security
Sector Reform in Turkey // New Perspectives on Turkey. N 43 (2010). Toros E. Forecasting elections in Turkey // International Journal of Forecasting. Amsterdam: Feb-2011. Vol. 27. Iss. 4.
Периодические издания
Birikim. — Eri^im modu: http://www.birikimdergisi.com/
Cumhuriyet. — Eri^im modu: http://www.cumhuriyet.com.tr/
Hurriyet. — Eri^im modu: http://www.hurriyet.com.tr/
Milliyet. — Eri^im modu: http://www.milliyet.com.tr/
Ozgur Gundem. — Eri^im modu: http://www.ozgur-gundem.com/
Radikal. — Eri^im modu: http://www.radikal.com.tr/
Resmi Gazete. — Eri^im modu: http://www.resmigazete.gov.tr
Sabah. — Eri^im modu: http://www.sabah.com.tr/; http://arsiv.sabah.com.tr
Star. — Eri^im modu: http://www.stargazete.com/
Taraf. — Eri^im modu: http://www.taraf.com.tr/
The Econimist. — Mode of access: http://www.hurriyet-dailynews.com Turkish Daily News. — Mode of access: http://www.hurriyet-dailynews.com Vatan. — Eri^im modu: http://www.gazetevatan.com/ Yeni §afak. — Eri^im modu: http://yenisafak.com.tr/ Zaman. — Eri^im modu: http://www.zaman.com.tr/
Интернет-ресурсы
Turkiye Cumhuriyeti Yuksek Segim Kurulu Ba^kanligi. — Eri^im modu: http://
www.ysk.gov.tr/ The World Bank. — Mode of access: http://data.worldbank.org/ Toplumsal Ekonomik Siyasal Ara^tirmalar Vakfi — TESAV. Eri^im modu: http:// www.tesav.org.tr/
Сведения об авторе: Шлыков Павел Вячеславович, канд. ист. наук, доцент кафедры истории стран Ближнего и Среднего Востока ИСАА МГУ имени М.В. Ломоносова. E-mail: [email protected]
