CC BY
20
президентом. После смерти Ниязова он отстранил от должности и арестовал председателя Меджлиса О. Атаева, «второго» человека в стране, и в спешном порядке изменил порядок передачи власти президента - не к спикеру парламента, а к заместителю Председателя Кабинета министров коим Бердымухаммедов в тот момент являлся. Это позволило ему стать временно исполняющим обязанности президента, а затем и выиграть выборы. При этом ставка делалась на союз с руководством правоохранительных органов, тайной политической полиции и вооруженных сил.
В марте 2007 г. Президент Бердымухаммедов дополнил Конституцию Туркменистана нормой, учитывавшей недавний опыт передачи власти: «В случае если Председатель Халк Маслахаты Туркменистана или Президент Туркменистана по тем или иным причинам не может исполнять свои обязанности, Халк Маслахаты Туркменистана созывается на основании решения Государственного совета безопасности». Последний возглавляется президентом. Конституционное «возвышение» Государственного совета безопасности вписывается в логику закрытого режима, природа которого не претерпела серьезных изменений при новом президенте.
Во время президентства Ниязова Туркмения отказалась от выборов как способа подтверждения полномочий первого лица, чем стала напоминать монархию (т.е. бессрочное пожизненное правление одного лица). Смена президентов в 2006 г. была осуществлена в «лучших» традициях монаршего двора: закрыто, келейно, без участия общественности, с устранением конкурентов и, возможно, «по крови» (как утверждают некоторые, Бердымухаммедов -сын Ниязова).
«Ученые записки Казанского государственного университета», Казань, 2008 г., кн. 7, с. 16-28.
А.И. Гушер,
генерал-майор, директор Центра стратегического развития ТУРЦИЯ: КАВКАЗСКОЕ ПРОЗРЕНИЕ
Решительные действия России по отпору агрессии режима Саакашвили против Южной Осетии и российских миротворцев кардинально изменили геополитическую картину Южного Кавказа (КЖ). За этим последовало признание Россией независимости Юж-
100
ной Осетии и Абхазии и заключение с ними союзных договоров. Стало ясно, что Вашингтон не может ни спасти нынешний режим в Грузии от ответственности за его авантюристические действия, ни серьезно повлиять на ряд других важных аспектов геополитического расклада сил и динамики событий в этом регионе. Новая расстановка сил привела к определенному сдвигу в застарелом нагорно-карабахском конфликте: впервые почти за 15 лет президенты Армении и Азербайджана при содействии Москвы начали переговоры о мирном политическом решении этого конфликта. Соседняя Турция, еще до августовских событий прошлого года разочаровалась в политике Вашингтона, в том числе и на Южном Кавказе. В течение нескольких столетий Турция являлась главным военно-политическим оппонентом и противником России в этом регионе. С момента образования военно-политического блока НАТО в 1949 г. Турция вошла в его состав, взяв на себя соответствующие обязательства. Турецкая армия, самая многочисленная в составе Объединенных вооруженных сил альянса, составляла главную ударную группировку НАТО на кавказском направлении. С развалом СССР военно-политическая активность Турции на Кавказе значительно возросла. Однако ситуация быстро меняется, как и внешнеполитические императивы Турции.
Партнерство Турции с Вашингтоном и НАТО приносило Анкаре ощутимые военно-политические и экономические дивиденды, и питало надежды на принятие ее в состав Европейского союза (ЕС). Но Евросоюз так и не зажег зеленый свет перед турецким политико-экономическим экспрессом, готовым к отправке в Европу. Формальные причины отказа ЕС Анкаре хорошо известны: участие Турции в захвате в 1975 г. Северного Кипра и провозглашении на оккупированной турецкими войсками части острова Турецкой Республики Северного Кипра (ТРСК), конфликтное состояние турецко-греческих отношений, а также неразрешенность курдской проблемы Турции, регулярно напоминающей о себе масштабными террористическими актами курдских боевиков и военными операциями турецкой армии в населенных курдами районах страны, антитурецкими акциями курдов в самой Европе. Объединенная Европа также опасается больших экономических издержек от приема в свой состав Турции. Не последнюю роль сыграл здесь и исламский фактор: Европа политически и психологически не готова к приему в ЕС крупного мусульманского государства со всеми существующими проблемами исламского мира. Вступление Турции в единую
101
Европу заблокировали референдумы во Франции и Голландии, а также сдвиг в общественных настроениях внутри Евросоюза против иммигрантов. В итоге у Турции, особенно после ускоренного принятия в ЕС ряда восточноевропейских государств, стало нарастать разочарование Европой. В последние годы Анкара стала проявлять больше интереса к Ближнему и Среднему Востоку и проведению самостоятельной активной политики на кавказском направлении. Корректировка внешней политики Турции проявилась с приходом к власти в 2001 г. исламистской Партии справедливости и развития (ПСР), лидеры которой считают, что интересы их страны не всегда совпадают с позицией и интересами США. Так, Вашингтон сформировал де-факто независимое курдское государство в Ираке, нанеся колоссальный удар по стратегической стабильности в турецком Курдистане. Разогрев ситуацию на Кавказе до войны в Южной Осетии, американцы создали угрозу дестабилизации северо-востока Турции. В случае же войны США против Ирана - а такие угрозы регулярно раздавались со стороны право-консервативной администрации Дж. Буша - возникла бы угроза полной дестабилизации всего региона, что явно не отвечает интересам Анкары. В Турции стремительно растут антиамериканские настроения и критика «аморальности» западного общества. И все же Анкара продолжает оставаться союзницей Запада, участвуя во многих глобальных проектах США, Европы и НАТО.
Все эти обстоятельства и подтолкнули Анкару к поиску новых направлений и сфер применения своего внешнеполитического и экономического потенциала в интересах утверждения ее собственных геополитических и экономических позиций. В последнее время турецкая дипломатия демонстрирует значительную активность на восточном - иранском и кавказском, и южном - ближневосточном направлениях своей внешней политики. Активизация военной деятельности США значительно усложнила обстановку в регионе. По инициативе США в 2001 и 2003 гг. в Афганистане и Ираке развязаны и продолжаются вооруженные конфликты. Вашингтон непосредственно причастен к подготовке вооруженной агрессии Грузии против Южной Осетии в августе 2008 г. Кроме того, американская администрация не раз грозила применить военную силу и против Ирана. Очевидно, что Вашингтон преследует в регионе исключительно собственные интересы, сотрудничество с другими странами все чаще сводит к получению от них поддержки воинскими контингентами в зонах вооруженных конфликтов и ис-
102
пользованию их военной инфраструктуры при осуществлении своих военных акций, как это сегодня происходит в Ираке и Афганистане. США часто вторгаются в сферы стратегических интересов Турции, оттесняя ее на вторые-третьи роли. Это относится и к сфере военного сотрудничества Турции с Грузией и Азербайджаном. Объективно Турция не может быть заинтересованной и в настойчивом лоббировании Вашингтоном расширения НАТО на Украину и в зону Южного Кавказа. В Анкаре не могут не понимать, что окружение Черного моря странами - членами Североатлантического альянса неизбежно ослабило бы законное право Турции на регулирование судоходства в зоне Черноморских проливов. Принятие в НАТО Грузии и Азербайджана также чревато снижением роли Турции как наиболее ценного военного партнера и союзника на южном фланге НАТО. В таком случае Анкара подвергается риску лишиться самостоятельной военно-политической роли на Кавказе.
Для Анкары одним из самых актуальных вопросов обеспечения ее безопасности является борьба с курдским сепаратизмом. Как известно, эта проблема также остро стоит перед Ираном и Ираком. Анкара всегда находила взаимопонимание с Багдадом и с Тегераном в вопросах борьбы с движением курдов за независимость. Сама Турция жестко подавляла любые сепаратистские выступления политических организаций и групп курдов на своей территории и периодически (с согласия Багдада и Ирана) проводила специальные военные операции против курдских политических и вооруженных структур в приграничной полосе на территориях Ирака и Ирана. Одним из последствий охлаждения турецко-американских отношений стало наращивание связей Анкары с Тегераном. Вопреки протестам Вашингтона Анкара планирует подписать с Ираном крупные соглашения о поставках природного газа. Явно наметилось смещение акцентов и в политике Анкары на важном для нее кавказском направлении. В 90-е годы XX в. и в начале XXI в. Турция была уверена в том, что ей удастся создать себе серьезные позиции для дальнейшего расширения влияния на молодые государства, возникшие на пространстве Центральной Азии. Для обслуживания этих амбициозных замыслов из турецких идеологических архивов был извлечен лозунг так называемого пантюркизма. Одновременно турецкие власти не гнушались попытками подрывной деятельности против РФ. Об этом свидетельствует тот факт, что турецкая, грузинская и азербайджанская территории стали перевалочной базой для международных террористов, направлявшихся в Чечню.
103
Но, как показал дальнейший ход событий, расчеты турецких политиков были слишком наивными.
США и другие западные страны также имели свои виды и на Кавказ, и на Центральную Азию. Приоритетное внимание уделялось странам, обладающим крупными углеводородными и иными стратегическими ресурсами, а также занимающим важное геостратегическое положение. Вашингтону нужны были здесь политические режимы, ориентированные на Запад как в военно-политическом и экономическом, так и в идеологическом отношении. США и их ближайшим союзникам по НАТО нужны были военные базы для поддержки войны в Афганистане и для продвижения своих долгосрочных военно-стратегических и военно-политических интересов в этой части постсоветского пространства. За последнее десятилетие страны Южного Кавказа и Центральной Азии серьезно продвинулись вперед в осознании своих национальных интересов и собственного места в мировой политике. Они приобрели возможность выбора партнеров в своей внешней политике, и турецкие предложения и пожелания стали для них уже не столь актуальными и привлекательными, как это, видимо, было в 90-х годах прошлого столетия, а экономические возможности Турции не могут удовлетворить аппетиты постсоветских элит стран региона. Все это тоже вынуждает Анкару вносить коррективы в свои долгосрочные геополитические установки и программы. Турецкая политика на Кавказе становится более гибкой и избирательной. Особенно заметно эти коррективы стали проявляться под влиянием событий августа 2008 г. в зонах грузино-южноосетинского и грузино-абхазского конфликтов. Разгром грузинской армии войсками Северо-Кавказского военного округа России стал тем событием, которое подсказало Анкаре, где находятся пределы ее военно-политических возможностей. Главным объектом внешней политики Турции на Кавказе, как и прежде, является Азербайджан. На этом направлении Анкара добилась наибольших успехов, что обусловлено этнической, языковой и в какой-то степени религиозной близостью этих двух стран, полным или частичным совпадением ряда военно-политических интересов и даже наличием общего исторического соперника и противника - Армении. Турция полностью находится на стороне Азербайджана в вопросе о Нагорном Карабахе. Обе страны прочно связал стратегический нефтепровод Баку-Тбилиси-Джейхан и трубопроводы Баку-Тбилиси-Эрзерум и Баку-Супса, по которым добываемая на каспийском шельфе азербайджанская
104
нефть подается на внешние рынки, в том числе и в Турцию. Турецкая сторона внесла большой вклад в подготовку азербайджанских военных кадров и в военное строительство Азербайджана. Сегодня Турция и Азербайджан вышли на высокий уровень двустороннего сотрудничества, содержащего некоторые элементы стратегического партнерства. Последнее относится в основном к взаимодействию двух стран по проблеме Нагорного Карабаха и отношению с Арменией. Неясным остается вопрос об истинном отношении турецкого руководства к возможному членству Азербайджана в НАТО.
Большое место в турецкой политике на Кавказе занимает Грузия. В момент выхода из состава СССР Тбилиси не нашел для себя ничего лучшего, как обратиться к Турции - ближайшему представителю западного блока с предложениями дружбы и сотрудничества. Этот шаг не был обусловлен ни этнокультурными, ни языковыми и религиозными факторами, ни историей отношений народов. Но ненависть к России пришедших к власти грузинских националистов была столь велика, что их это не смутило. Для Анкары было важно, чтобы происшедшие в Грузии политические изменения стали необратимыми, и она с готовностью откликнулась на просьбы новых грузинских властей оказать им помощь в становлении грузинской армии. Начиная с 1998 г. Турция оказала Министерству обороны и департаменту по охране границы Грузии безвозмездную помощь на сумму около 45 млн. долл. Турки оказали содействие Грузии в доведении до стандартов НАТО аэродрома в Марнеули. Таким образом, территория Грузии стала своего рода экономическим мостом между Турцией и Азербайджаном. Однако правительство Турции не стало солидаризироваться с западными странами в осуждении России за «непропорциональное» применение силы против Грузии в августе 2008 г. Практически сразу после завершения проведения российскими войсками активной части операции по принуждению Грузии к миру турецкий премьер-министр Р. Эрдоган прибыл в Москву, чтобы выразить готовность обеспечить всю необходимую поддержку для скорейшего урегулирования ситуации в регионе. Тогда же он предложил проект «Платформа мира и стабильности на Кавказе» с участием Азербайджана, Армении, Грузии, России и Турции.
В условиях быстро меняющегося мира меняется и Турция, находящаяся в состоянии поиска своего места в мире, поскольку приоритеты турецкой внешней политики - вступление в ЕС и стратегическое партнерство с США - подвергаются в Анкаре сомне-
105
нию. Очевидно, что эта страна будет вынуждена искать новых союзников. А ведь она является геополитическим перекрестком Азии и Европы, Севера и Юга, христианского и мусульманского мира, что делает ее важной транзитной страной для энергоносителей. Выстроенная Вашингтоном и Анкарой политическая конструкция на Кавказе дала трещину после августовских событий 2008 г. вокруг Южной Осетии и Абхазии. Турция и другие страны региона понесли в этот период серьезные экономические потери. В Анкаре обратили внимание и на то, что во время визита Президента РФ Д. Медведева в Баку в июле 2008 г. И. Алиеву было сделано предложение о готовности России выкупать весь газ каспийского шельфа по европейским ценам. Возможная переориентация на Россию газовых потоков Азербайджана не может не беспокоить Анкару. Главным фактором, учитываемым Анкарой в своей политике на Кавказе, являются политика и стратегия России, ее растущий потенциал и продемонстрированная в августе 2008 г. решимость отстаивать свои интересы на Кавказе. Немаловажную роль играет и то, что Россия сегодня - один из важнейших торгово-экономических партнеров Турции. Взаимный товарооборот двух стран в 2007 г. составил 27 млрд. долл. 29% нефти и 63% газа, потребляемых в Турции, имеют российское происхождение. Значительная часть иностранных туристов, посещающих Турцию, - граждане России. В такой ситуации уместно говорить даже о серьезной экономической и энергетической российско-турецкой взаимозависимости.
Сегодня еще трудно представить, во что выльется геополитический проект турецкой стороны «Платформа мира и стабильности на Кавказе». В Москве эту идею восприняли благосклонно, чего нельзя сказать о Вашингтоне. Там посчитали, что создание такого альянса будет фактически означать начало вытеснения американской дипломатии из региона и раздел влияния на Южном Кавказе между Россией и Турцией. Озадачило американцев и требование Анкары строго соблюдать конвенцию в Монтрё (Конвенция Монтрё 1936 г. о режиме Черноморских проливов). Государства Кавказского региона, кроме Грузии, дали принципиальное согласие на участие в кавказском альянсе, предложенном Турцией. Впрочем, имеющиеся между кавказскими государствами противоречия не дают особых надежд на быструю реализацию турецкого проекта. И все же нет никаких сомнений в том, что Россия в результате принятых мер по защите Южной Осетии и признания двух
106
новых независимых государств - Южной Осетии и Абхазии - укрепилась в качестве ключевого кавказского игрока. Москве интересно предложение Р. Эрдогана, ибо оно способно снизить уровень вовлеченности США в кавказские дела и сделать этот регион зависимым только от региональных государств. В Анкаре стало понятно, что США не могут и не желают защищать турецкие политические и энергетические интересы на Кавказе. Поэтому Анкара и склоняется к выводу, что региональную стабильность и безопасность на Кавказе следует укреплять на основе договоренностей с соседями, прежде всего с Россией. Объективно у России и Турции имеются большие возможности для дальнейшего расширения их сотрудничества. Может быть настало время, чтобы Россия предложила Турции стратегическое экономическое и политическое партнерство. Оно могло бы строиться вокруг предложенной Турцией «Платформы мира и стабильности на Кавказе». А что если пойти на смелый шаг: предложить Турции войти в Единое экономическое пространство России, Белоруссии, Казахстана (ЕЭП)? После вхождения Турции в ЕЭП с большой долей вероятности туда войдет и Азербайджан, а потом может спохватиться и Украина... Таким образом, в данный исторический момент значительно возрос солидный потенциал развития отношений России с Турцией, новых форм и направлений взаимовыгодного сотрудничества. Главное -вовремя и по-хозяйски им распорядиться.
«Азия и Африка сегодня», М., 2009, № 2, с. 18-24.
Юрий Рубцов,
доктор исторических наук
СОВЕТСКИЙ СОЮЗ В «НЕОБЪЯВЛЕННОЙ»
ВОЙНЕ В АФГАНИСТАНЕ (1979-1989 ГОДЫ):
ОСМЫСЛЕНИЕ ПРОШЛОГО. (Окончание)
Приход к власти в СССР в 1985 г. нового руководства позволил посмотреть на проблему Афганистана свежим взглядом. Необходимость возвращения ОКСВ на Родину давно назрела. Но в то же время в Кремле не могли отказаться и от концепции оказания «братской помощи» дружественному режиму с целью его сохранения. Отдавая себе отчет в том, что эти две цели по существу исключали друг друга, Политбюро ЦК КПСС попыталось найти выход в переносе акцентов с военных на политические меры,
107
