CC BY
74
УДК 93/99:001.1+910(570.4)
ТУРКЕСТАНСКАЯ ЭКСПЕДИЦИЯ А.Ф. МИДДЕНДОРФА ГЛАЗАМИ ЕГО СЫНА
(ЛИСТАЯ СТАРЫЕ СТРАНИЦЫ)
И.Г. Печенкин
Всероссийский научно-исследовательский институт минерального сырья, Москва
Поступила в редакцию 19.02.16
Выдающийся российский ученый А.Ф. Миддендорф осуществил в 1878 г. научную экспедицию в Туркестан. Его сопровождали зоолог В.Ф. Руссов, ботаник С.М. Смирнов, инженер В. Перру и младший сын Макс. После завершения работ в свет вышла монография «Очерки Ферганской долины». Исследования экспедиции широко освещались в научных изданиях. Бюллетень Московского общества испытателей природы (МОИП) опубликовал в 1878 г. подборку писем Макса Миддендорфа к отцу и другим родственникам. Эти путевые заметки во многом дополняют опубликованную монографию.
Ключевые слова: Миддендорф, Туркестан, МОИП, экспедиция.
Pechenkin I.G. A.E Middendorfs son tells about Turkestan expedition (flipping through an old pages). Bulletin of Moscow Society of Naturalists. Geological Series. 2017. Volume 92, part 1. P. 71-81.
In 1878, the outstanding Russian scientist A.E Middendorf undertook a scientific expedition to Turkestan. He was accompanied by a zoologist VE Rousseau, botanist S.M. Smirnov, engineer V Perry and youngest son Max. After completion of the work the monograph «Essays in the Eerghana Valley» was published. Researches of expedition were widely covered by scientific editions. Bulletin of Moscow Society of Naturalists published in 1878 a selection of the letters of Max Middendorf for his father and other relatives. These travel notes largely are a supplement to the published book.
Key words: Middendorf, Turkestan, Moscow Society of Naturalists, expedition.
В 2015 г. научная общественность отметила 200-летие со дня рождения Александра Федоровича Миддендорфа (1815—1894), выдающегося ученого, «открывшего» эпоху замечательных путешествий XIX в. (Снытко, Широкова, 2016) (рис. 1). Он по праву стоит первым в ряду российских ученых — покорителей азиатских просторов.
Биография Александра Федоровича наиболее полно изложена в недавно опубликованной монографии (Сухова, Таммиксаар, 2015) и во многих предыдущих изданиях, поэтому приведем только ее краткое изложение.
А.Ф. Миддендорф окончил в 1832 г. петербургскую гимназию, а в 1837 г. — медицинский факультет Дерптского университета, получив степень доктора медицины. В 1840 г. молодой ученый успешно участвовал в Новоземельской экспедиции академика К.М. Бэра. Решающий в его жизни шаг был сделан в связи с предложением Академии наук принять руководство экспедицией, снаряженной в Северную Сибирь в 1842 г. Она оставила заметный след в истории отечественной науки. В марте 1845 г. путешественники вернулись в Петербург.
4 апреля 1845 г. состоялся праздничный обед в честь Миддендорфа, доложившего первые результаты проведенных работ. Этот обед стал не только фактом его биографии, но и послужил стимулом для появления в России Географического общества. В своем дневнике (11 октября 1845 г.) Федор Петрович Литке, один из организаторов общества,
написал: «Мысль о необходимости основания у нас Географического общества давно бродила у меня в голове. Особенно расшевелилась она после бан-
Рис. 1. Александр Федорович фон Миддендорф
кета, который мы дали возвратившемуся Мидден-дорфу» (Сухова, 1997, с. 1—2).
Сибирской экспедицией были собраны богатейшие разноплановые коллекции, привезены путевые дневники и записи наблюдений, картографические данные. Обработка огромного и разнообразного материала заняла 13 лет. В ней, кроме самого Мид-дендорфа, приняли участие многие видные ученые. Так, магнитные наблюдения обработал Э.Х. Ленц, геологические — Г.П. Гельмерсен, палеоботанические материалы — И.Г.Р. Гёпперт, ботанические — Р.Э. Траутфеттер и Э.Г.Ф. Майер, ископаемых моллюсков — А.А. Кайзерлинг, ископаемых рыб — И.П. Мюллер. Результаты исследований изложены в итоговом фундаментальном труде, ставшем для своего времени наиболее полным естественно-историческим описанием Сибири на немецком языке в четырех томах и на русском — не полностью, в двух томах (Middendorf, 1847—1875; Миддендорф, 1860-1878).
Впоследствии Миддендорф путешествовал преимущественно по южной и центральной Сибири, составив обширное этнографическое описание населения Таймыра, района Енисея, Приамурья и других районов. Им проведены исследования на Новой Земле и в Исландии. В результате океанографических наблюдений, выполненных в Баренцевом море, установлено влияние Гольфстрима на эти области и открыто Нордкапское течение (Миддендорф, 1871).
Рис. 2. Валериан Фридрихович Руссов
Позднее Александр Федорович уделил внимание комплексному общегеографическому изучению Барабинской степи (1871) и Ферганской долины (1878).
Много сделал Миддендорф и в области геологии. Он был первым, кто привез сведения о силурийских и пермских отложениях в Таймырском крае. Его якутская коллекция подтвердила существование триаса и юры на Оленеке. Он выявил палеозойские отложения на крайнем востоке Сибири, привез коллекцию третичных окаменелостей из Забайкалья, указал на угленосные отложения на Бурее и на распространение новейших изверженных пород в Восточной Сибири (Баранский, Дик, 1959).
В период экспедиционных исследований, по поручению Академии наук, А.Ф. Миддендорф занимался изучением многолетней мерзлоты. На р. Нижняя Таймыра, в названном им «Урочище Мамонт», он обнаружил скелет мамонта. Исследуя древних животных Заполярья, ученый пришел к выводу, что процесс вымирания реликтовых гигантов охватил большой временной период (Миддендорф, 1860).
Академик Александр Федорович Миддендорф был выдающимся географом своего времени. Императорское Русское географическое общество высоко оценило его труды, ему была присуждена высшая награда Общества — Константиновская медаль (1861).
Особое место среди его трудов занимает крупная монографическая работа на немецком языке, созданная на основе личных наблюдений и материалов своих спутников, посетивших Ферганскую долину, — «Einblicke in das Ferghana-Thal», опубликованная Императорской Академией наук в 1881 г. (Middendorf, 1881). Ее появление связано с последним крупным исследованием неутомимого путешественника. На деньги, присланные генерал-губернатором Туркестанского края К.П. Кауфманом, в 1882 г. был издан русский вариант книги под названием «Очерки Ферганской долины» (Мидден-дорф, 1882).
9 января 1878 г.1 А.Ф. Миддендорф в сопровождении ученого хранителя Зоологического музея Императорской Академии наук В.Ф. Руссова, инженера В. Перру и семнадцатилетнего сына Макса выехал из Петербурга. В Маргилане к ним присоединился ботаник С.М. Смирнов.
Познакомимся подробнее с менее известными участниками экспедиции — спутниками выдающегося ученого.
Руссов Валериан Фридрихович (Valerian Carl Michael Russow) (1842—1879) — зоолог, исследователь фауны Туркестана, уроженец Ревеля (рис. 2). Получил домашнее воспитание, но Ревельскую гимназию не смог окончить по слабости здоровья. С юности проявил склонность к коллекционированию и способность к таксидермии. Поступил на службу хранителем Зоологического кабинета Дерпт-ского университета.
1 Даты приводятся по старому стилю.
В 1871 г. он совершил первую поездку в Туркестан, сопровождая профессора Дерптского университета Александра Петцольда (Проскурин, 2013). Им был собран богатый зоологический материал. Орнитологические коллекции особенно выделялись по числу не только видов, но и экземпляров — не менее 1500. Обширным было и его собрание рыб.
В 1874 г. В.Ф. Руссов стал ученым хранителем отделов млекопитающих и птиц в Зоологическом музее Императорской Академии наук. Он систематизировал и описал многочисленные образцы и коллекции, поступившие в музей от ряда исследователей в предыдущие годы. Одновременно Руссов заведовал технической лабораторией музея. Часто он сам готовил чучела особенно редких и ценных экземпляров. Им предварительно проверено, определено и внесено в каталог свыше 3500 имеющихся в музее птиц, а также систематизированы гнезда и яйца, включая лично собранные в Ревеле и его окрестностях (Богданов, 1891, с. 265).
После доклада А.Ф. Миддендорфа о предстоящей Туркестанской экспедиции на заседании Физико-математического отделения Академии наук, где он обратился с просьбой рекомендовать ему опытного зоолога для изучения тогда малоизвестной фауны края, незамедлительно последовало предложение привлечь для этой работы именно В.Ф. Рус-сова (Записки..., 1878, с. 376—377).
Сергей Михайлович Смирнов (? —1924) — геоботаник, знаток флоры Туркестана. В юности, по свидетельству профессора А.Я. Гордягина, начал обучение в семинарии, но, не окончив курса, увлекся естествознанием и стал вольнослушателем в Казанском университете (Гордягин, 1933, с. 48). Большую роль в становлении С.М. Смирнова как ученого сыграл профессор Николай Федорович Леваковский, возглавивший в 1867 г. кафедру ботаники университета. Он активно привлекал к научной работе студентов и молодых ученых, которые впоследствии стали основоположниками Казанской геоботанической школы (Марков, 1952, с. 11).
С.М. Смирнов в 1868—1891 гг. был хранителем при Ботаническом кабинете университета и занимался преподаванием. Он оказывал большое влияние на студенческую молодежь, увлекая ее ботанико-географическими исследованиями. Его особенно интересовали проблемы взаимоотношения растений и окружающей среды.
Некоторое время С.М. Смирнов работал в гербариях Санкт-Петербурга и по рекомендации Императорского Ботанического сада был включен в качестве ботаника в состав Амударьинской экспедиции Императорского Русского географического общества 1874 г. Его маршруты первоначально осуществлялись с Н.А. Северцовым, а затем самостоятельно. Был собран обширный коллекционный материал. Более 25 лет он оставался необработанным в запасниках Императорского Ботанического сада. Постепенно часть сборов была приобщена к туркестанскому гербарию. По результатам экспедиции С.М. Смирнов опубликовал несколько ста-
тей и большой отчет (Липский, 1903, с. 181-182; Смирнов, 1875).
Амударьинская экспедиция стала для С.М. Смирнова началом его туркестанских поездок. Он совершал многочисленные маршруты в тяжелейших природных условиях, оставив нам прекрасные описания природы малоисследованных территорий. В качестве примера можно привести изображение Сергеем Михайловичем саксауловых зарослей. Он пишет: «...пустынный саксауловый лес, — он уже казался мне чем-то вроде того адского леса, который описывается в XIII песни Дантова "Ада". Впрочем адским этот лес мог казаться мне скорее потому, что сам я был тогда в адском положении. я должен был и дни, и ночи, с малыми перерывами, ехать, ехать и ехать, чтобы одолеть поскорее трудный, мучительный и для здоровых путь.» (Смирнов, 1875, с. 205).
В последующие годы С.М. Смирнов продолжил разноплановую работу по изучению природы Туркестанского края.
Вильгельм Перру (Wilhelm Perrou) (1845—1901) — гражданский инженер родом из Лифляндии. Окончил Рижский политехнический институт в 1872 г. С 1874 г. проводил геодезические работы в Северной Лифляндии, организованные Императорским Лифляндским общеполезным экономическим обществом, в результате которых в 1877 г. впервые была создана многокрасочная топографическая карта региона (Tammiksaar, 2013, с. 140). Видимо, именно в это время Перру был рекомендован А.Ф. Мид-дендорфу для участия в Туркестанской экспедиции как молодой, но уже опытный топограф.
По возвращении из Средней Азии Перру продолжил топогеодезические работы в Центральной и Южной Лифляндии, окончив их в 1881 г. Эта съемка была поддержана Корпусом военных топографов. Вероятно, 1882 г. стал последним в работе Перру в качестве топографа, когда он провел съемку островов Сааремаа и Муху Моонзундского архипелага (Tammiksaar, 2013, с. 141). Свою карьеру он завершил инженером путей сообщения.
Макс, младший сын Миддендорфа (1861—1926), сопровождал отца в ряде поездок по России будучи еще гимназистом. В 1876 г., когда поездка в Туркестан была только в проекте, Александр Федорович заключил с сыном «контракт», согласно которому тот должен был научиться тщательно умываться, рисовать и готовить пищу, а также хорошо учиться в гимназии. При выполнении всех эти условий он сможет отправиться в экспедицию. Видимо, условия оказались выполнены, и он в 1878 г. побывал в Туркестане, причем частично его расходы оплачивал отец (Сухова, Таммиксаар, 2015, с. 95).
Позднее Макс учился в Дерптском университете (1880—1888), где получил медицинское образование и стал врачом-офтальмологом (рис. 3). Некоторое время он работал окулистом в Петербурге, а с 1890 г. — в Ревеле. В 1893 г. вместе с несколькими коллегами основал в Ревеле глазную клинику, где служил до конца жизни.
Рис. 3. Макс фон Мидцендорф в студенческие годы
Остались письма Макса к отцу и другим родственникам, написанные в дни туркестанского путешествия и опубликованные в одном из выпусков Бюллетеня МОИП на немецком языке (Middendorf, 1878). Нами сделан перевод этого интересного эпистолярного наследия, которое дополняет часто сухой текст монографии А.Ф. Миддендорфа и живописно повествует о подробностях экспедиционных будней (рис. 4).
Туркестанская экспедиция
Путь экспедиции начался из Санкт-Петербурга до Оренбурга по железной дороге и далее проходил по степному тракту до Ташкента. По образному описанию Н.Н. Каразина: «Только от Оренбурга начинается ваше настоящее путешествие. До сих пор вы не путешествовали. Что за путешествие в вагоне, по независящему от воли вашей маршруту! Вас просто везут так-же точно, как и ваш чемодан в багажном вагоне... От Оренбурга — другое дело! Отсюда вы едете сами, вы останавливаетесь где и когда вам угодно, вы двигаетесь со скоростью, от вас самих зависящей. Вы уже не дышите более кухонною вонью станций, едким дымом кокса, промозглою, пыльною атмосферою вагонных обивок. Вы полною грудью вдыхаете ароматный степной воздух» (Каразин, 1886).
Рис. 4. Обложка выпуска Бюллетеня МОИП № 3 за 1878 г. и первая страница статьи Макса Миддендорфа
Из Оренбурга Макс посылает родным первое письмо.
Оренбург. 14 января 1878 г. «К счастью, мне удалось довезти сюда 1125 баллончиков с чернилами. В Петербурге я ежедневно проводил в Центральной обсерватории от восьми с половиной до пяти с половиной часов. Дорандт2, который создал себе хорошую научную репутацию в Аму и в настоящее время является сотрудником упомянутой выше обсерватории, самоотверженно обучал меня как нужно обращаться с метеорологическим оборудованием, необходимым для нашего путешествия. Приобретенные мною знания я передам инженеру-строителю Перру в Туркестане, а также ботанику Смирнову, который нас еще застанет, возможно, здесь, в Оренбурге...»
Казалинск3, 26 января 1878 г. «Не считая нескольких простоев на южных склонах Урала, в Гу-берлинских горах и в других бесснежных местах и износа наших железных саней, вынуждавшего нас останавливаться на ремонт, все проходит удачно. Хуже всего то, что бедная снегом зима рушит наши надежды: замечательные сани, купленные в Оренбурге, мы были вынуждены оставить и вторую половину пути сюда проделать в почтовых каретах (тарантасах). Тряска по замерзшей земле при —28° Я4 и сильном северо-восточном ветре отняли у нас последнюю надежду, так как мы всячески старались выбрать самое благоприятное время для нашей поездки. У меня все еще звон в ушах. Сегодня поднялась такая сильная буря, что нам пришлось ее здесь переждать. Чем дальше мы продвигаемся, тем меньше становится снега, так что здесь земля совершенно голая, и поднимается ужасная пыль. Предметы едва можно различить на расстоянии 20 шагов...
.Город выглядит совершенно по-восточному: мазанки с плоскими камышовыми крышами. Однако новые здания, сложенные из обожженного кирпича и крытые железом, говорят о бурном развитии этого населенного пункта, где пересекаются дороги на Хиву и Ташкент.
Кроме того, здесь зимует Аральская флотилия. На улице, и в особенности на базаре, царит суматоха из-за спешащих русских, киргизов, татар, каракалпаков, сартов, евреев и даже китайцев. Все бегут, едут и скачут в беспорядке; верблюды, лошади, ослы и быки перегоняют друг друга. Один маленький ослик вез вчера долговязого и грузного киргиза, которому пришлось высоко задрать колени, чтобы его ноги не волочились по земле. Но и на этом не закончились мучения бедного ослика. Пятипудовый парень к тому же прихватил с собой толстозадую овцу, взвалив ее перед собой на седло».
Приехав в Ташкент, А.Ф. Миддендорф встретился с генерал-губернатором К.П. фон Кауфманом. Был намечен план работ экспедиции.
Ташкент, 21 февраля 1878 г. «Мы здесь всего несколько дней, а уже пережили два землетрясения. Это нас не очень затронуло, потому что чувствуются они лишь слегка; зато нас не донимал шум в ушах от бесконечной тряски в тарантасах, но трубки у барометра, который берегли как зеницу ока, все же разбились... Там и сям в степи лежал снег, на котором каждое утро весьма внушительно смотрелись тигриные следы. Вскоре после этого, 9 февраля, мы увидели, как степь возле Чимкента покрылась цветущими крокусами».
23 февраля 1878 г. часть экспедиции, возглавляемая А.Ф. Миддендорфом, собирается в Новом Маргелане (ныне г. Фергана). При посредничестве военного губернатора Ферганской области, Александра Константиновича Абрамова, подбирается переводчик, отряд местных джигитов сопровождения, приобретаются собственные лошади. Начинаются верховые маршруты. А.Ф. Миддендорф в сопровождении С.М. Смирнова, занимающегося ботаническими сборами и описанием сельскохозяйственных культур, и В. Перру, ведущего топографические работы, дважды пересек всю долину. На западе они посетили Коканд и Ходжент, на востоке маршруты охватили Андижан, Ош, Узген и другие города и поселки.
В.Ф. Руссов с Максом Миддендорфом проводили исследования самостоятельно. Они организовали базовый лагерь в Чиназе. Используя опыт, приобретенный в первой туркестанской поездке, Валериан Фридрихович считал это место наиболее удобным для сбора птиц и наблюдений над ними во время пролета.
Чиназ, 3 марта 1878 г. «На расстоянии двухсот шагов от нас протекает Сырдарья, в которую, на полверсты выше Чирчика, вливается горный поток с Каратау. За версту от реки (Сырдарьи) начинаются необозримые заросли тростника; наше Эльдорадо. Место для нашей стоянки выбрано превосходно. Нам открывается вид на высокие горы на востоке и юго-востоке, хотя непосредственно от левого берега Сырдарьи начинается бесконечная Голодная степь.
28 февраля в 8 часов вечера у нас была гроза при +13° Я (+16,5°С). Тем не менее природа здесь только начинает просыпаться. У нас на родине при такой температуре сразу после теплых дождей зелень показалась бы волей-неволей. Здесь же ее и не видно, и вообще кажется, что весна не собирается наступать, ощущается отсутствие прекрасного свежего весеннего воздуха, оживленного песнями
2 Дорандт Фердинанд Богданович (ВоИгапЛ) (1846—1878) — метеоролог, заведовавший метеорологическим отделом аму-дарьинской экспедиции, снаряженной в 1874 г. Являлся старшим наблюдателем Главной физической обсерватории (1873). Утвержден директором Тифлисской обсерватории (1878).
3 Здесь и далее местные названия в современной транскрипции.
4 Температура приведена по шкале Реомюра, что соответствует —35°С.
и ликованием приезжих. И все же в долине днем уже жарко.
Дожди не так редки, как можно было бы предположить; напротив, я уже неоднократно был свидетелем веселого зрелища починки жилищ. Дело в том, что сарты используют лужи на улицах для размягчения глинистого лёсса, которым пользуются для замазки и как строительным материалом. Это живо напоминает витье гнезд ласточками и контрастирует своей опрятностью и упорядоченностью в планировке, зеленых насаждениях и дорогах с русским городом, возвышающимся над городом сар-тов, где в хаотичном беспорядке стены без окон разбросаны вдоль улиц. Там — Азия, здесь — Европа прислонились друг к другу.
Большая часть европейских поселенцев состоит из бывших солдат, которые после прохождения воинской службы селятся здесь надолго. Так, например, я встретил в Ташкенте несколько эстонцев, которые очень неохотно оставили свою родину. Один из них, сын главы общины соседнего с нами имения (Унипихта), устроился городским извозчиком и привел уже 10 лошадей. Двое других были пекарями, четвертый — заместителем заведующего конным заводом».
Чиназ, 21 марта 1878 г. «Позавчера местные, еще не возделанные рисовые поля затопило из-за разлившихся рек. В более высоких местах пшеница уже на ладонь от земли, как и люцерна.
Перелет птиц происходит здесь совсем в другое время, нежели в Ливонии, так как ласточки прилетают позже всех; уже и черные стрижи показались, а бекасы все еще заставляют себя ждать, но большинство птиц уже прилетели. А первые кроншнепы показались только позавчера».
В конце апреля экспедиция собирается в полном составе и проводит исследования на севере Ферганской долины, где изучается горное обрамление с поездками в Учкурган, Яныкурган и Наманган. Особое внимание в маршруте было уделено исследованию верховьев р. Нарын. Эти дни восторженно описал Макс при возвращении в Ташкент.
Ташкент, 9 мая 1878 г. «Мы вернулись из нашей поездки в Фергану. Решающей стала для нас четырехдневная поездка верхом в горы, которые теснят Ферганскую долину с севера, чьи вершины и ущелья еще покрыты снегом. Мы получили неописуемое удовольствие: удалившись всего на один градус широты от Намангана, уже в предгорье мы встретили зеленые деревья и кустарники. На высоте 20 футов боярышник, сирень и каприфоли сменили нашу любимую березу или, по крайней мере, ее сестру-близнеца. Земля была усеяна разнообразными цветами, напоминающими нашу ливонскую флору; особенно красивы были различные ирисы. Заросли дикого лука-порея были настолько буйные, что не нашлось ничего подходящего, чтобы покормить наших лошадей. Повсюду
токовали фазаны и каменные куропатки (Perd. Chucar)5, и те, и другие очень быстро бегающие; первые — в колючих зарослях, вторые — на отвесных скалах. Один охотник-киргиз с длинным фитильным ружьем присоединился к нам. Привычную рябину сменила, углубляясь в горы, пихта, а также белая пихта, но наш постоянный спутник, громадный можжевельник, показал, что хвойные деревья более темных пород отличаются от наших родных видов. В Ферганской долине жара достигала +31°С, но все же здесь повсюду еще лежало много снега. Наши поиски горных козлов были тщетны, и нам пришлось довольствоваться найденными до этого рогачами. Наш товарищ, киргиз, застрелил «улара», то есть огромную горную куропатку (Megaloperdix, вероятно, Nigellii). Мы ночуем в овраге, укрывшись под палаткой. Последняя нам очень пригодилась, так как ночью шел дождь, а утром термометр показывал температуру воздуха лишь +5°С, а горных потоков +4. На обратном пути мы увидели на крутых склонах известняковых гор сурка, лису, позже косулю и множество кабанов, из которых одного мне удалось убить. Мы с отцом с большим трудом стащили его с горы, потому что киргиз, будучи мусульманином, не решился себя осквернить.
Поперечная долина, по которой мы шли, привела нас на другой день к предгорью, густо поросшему фруктовыми деревьями всех сортов: персиковыми, абрикосовыми, миндальными, грецким орехом и, как говорят, также фисташковыми деревьями. Во многих местах были непроходимые чащи. Великолепие уже царит повсюду, как будто регалии, взятые напрокат. И так как все это — дело рук Бога, арендная плата и монопольное владение, на которые претендуют киргизы, не совсем ясны. Упавшими фруктами здесь кормятся многочисленные стада свиней, которые с большой ловкостью взбираются на самые крутые утесы.
Дома я слышал лишь о неизменно голубом небе и негаснущем ярком солнечном свете Туркестана; ничего подобного мы, однако, не заметили. Конечно, мы уже ощутили 33°С в тени еще до начала мая и, следовательно, можем предположить, что принесут июнь и июль, но почти каждый день здесь была гроза, можно даже сказать, что каждый, если прибавить те дни, когда мы видели зарницу. Время от времени шли приличные ливни, и дождливая погода держалась всю ночь напролет и даже дольше. Впрочем, этот год, должно быть, выдался совсем необычным».
В середине мая А.Ф. Миддендорф в Ташкенте доложил предварительные результаты своих работ и вместе с В. Перру отправился в обратный путь в Россию. По дороге он ознакомился с состоянием сельского хозяйства на берегах Сырдарьи и возможностью освоения Голодной степи. В Фергану А.Ф. Миддендорф не вернулся. Остается только
5 Каменные куропатки, или кеклики — род птиц подсемейства куропатковых, семейства фазановых.
сожалеть, что трехлетний план экспедиции не был осуществлен в полной мере. В Фергане остался С.М. Семенов «с целью проследить полный год в растительной жизни страны» (Отчет., 1879).
В середине мая В.Ф. Руссов и М.А. Миддендорф направились в Заамин, где собрали в его окрестностях значительные фаунистические коллекции. Затем они вернулись в Чиназ, откуда Макс информировал отца о продолжающемся изучении природы Туркестана.
Чиназ, 13 мая 1878 г. «После того, как я сопровождал отца в нашей поездке по окрестностям Ферганы, Чиназ с его рисовыми болотами кажется мне почти невыносимым. По дороге сюда из Ташкента я взял образец лёсса с бывшего берега Чир-чика. Еще один я взял с большого лёссового холма (кургана), стоящего посреди зарослей тростника близ Чиназа. Несомненно, рассказы о том, что еще один подобный холм в Голодной степи мог быть насыпан человеком, неверны. Это геологические образования, которые лишь случайно используются при сооружении укреплений. Сырдарья и Чирчик недавно сильно разлились, так что все вокруг затопило. Наш двор находится под водой, наш дом подмывает, он оседает, по стенам пошли трещины, так что двери больше не закрываются... »
Чиназ, 18 мая 1878 г. «Жизнь здесь сделалась невыносимой. Сырдарья и Чирчик начинают входить в берега, но из-за воды вокруг нашего дома стены и особенно пол так отсырели, что в комнате все плесневеет, гниет, и воздухом невыносимо тяжело дышать. Днем я спешу выйти наружу, а ночью за крепостные стены, где наши солдаты горнострелкового войска (крепостные солдаты) соорудили себе из тростниковых циновок летние домики.
Руссов взял к себе на службу на лето татарина, который вместе с двухколесной повозкой (арбой) и лошадьми обойдется нам всего лишь в 25 рублей в месяц. Вместе с тем он нам заменит переводчика, так как одинаково хорошо говорит по-русски и по-сартски.
Наши академические коллекции выросли колоссально — тем более недостает нам запасов свинца, которые находятся в разлившемся Арысе. Мы даже раздобыли здесь мелкую дробь, но она довольно плоха и все равно стоит по 10 рублей за пуд.
Как дела у господина Перру? Во время последней поездки его настроение менялось совершенно необъяснимо, безо всякой видимой причины6».
Джизак, 11 июня 1878 г. «Вчера мы добрались сюда из Чиназа. Наша группа состоит из 6 человек: Руссов, я, наш несравненный извозчик-татарин (арбакеш), который также является переводчиком, еще один возница второй двухколесной повозки и 2 казака.
Для меня это как будто выход в открытое море, так как в беспредельной Голодной степи сразу направляешься к Заамину на восток-юго-восток. Ко-
лодцы здесь отстоят друг от друга самое большее на 30 верст, однако нам пришлось раздобыть бурдюк, чтобы наполнить его водой из Сырдарьи.
Само собой разумеется, мы путешествовали лишь ночью. Когда я окидывал взором Голодную степь первого апреля, передо мной расстилалось зеленое море трав; теперь же все засохло или, по крайней мере, пожелтело. Амфибий, особенно ящериц, было огромное количество. В первое утро нашей поездки я намеревался, после того как мы наполним специальные бутылочки со спиртом, каждую фалангу, которую увижу, все-таки убивать, так как мы до тех пор ловили только скорпионов, и то по необходимости. По мере того как становилось все жарче, появилось огромное количество таких страшного вида пауков, что я скоро устал их прихлопывать и топтать и ехал, больше не обращая на них внимания. Там можно было увидеть 4, 5 и более этих созданий сразу. Все яснее становится, что укус скорпиона, каким бы он болезненным ни был, никогда не бывает смертельным. А вот с укусом фаланги дело обстоит совсем не так. Она питается главным образом саранчой, которую несложно поймать. Впрочем, как-то раз блуждая по степи, я повстречал скорпиона.
Из птиц показываются лишь хохлатый жаворонок и просянка, сизоворонка — около колодца, время от времени какая-нибудь хищная птица, но это, пожалуй, все. Близ Чиназа мы встретили большие колонии зеленых щурок, которые за неимением обрывов роют свои норки в плоской степи, в земле, но не прямо, а под углом.
Голодная степь несет отчетливые следы прежнего орошения: она изборождена множеством еще различимых соединительных каналов (арыков) внушительных размеров. Кроме того, в Голодной степи возвышаются отдельные холмы (барханы). Мне они показались слишком большими для курганов, но, как гласит легенда, они берут свое начало во времена калмыков. Мы также встретили сотни черепах, но большинство этих животных уже зарылись в преддверии летней спячки. Когда мы в палящий зной расположились на отдых возле колодца, одно из этих созданий с пеной у рта спешно побежало прямо к нам. Мы повели себя спокойно. Она направилась прямо к арбе и осталась спокойно лежать в ее тени. Я совершенно не предполагал, что черепахи столь разумны.
В Заамине, добравшись до места, мы разбили палатку под тутовыми деревьями у прудов перед Медресе. Если бы мы не нашли защиту в лице нашего татарина, собравшиеся жители деревни раздавили бы нас. Он не ограничился словами, а пустил в ход плеть. Если бы Вы (мой отец) могли поменять Вашего официального переводчика на этого безукоризненно честного неутомимого в работе проворного татарина, вы были бы избавлены от многих неприятностей и еще больших расходов.
6 У В. Перру разыгралась сильнейшая дизентерия, продолжившаяся и в пути (Миддендорф, 1882, с. IV).
Напротив, наши защитники в основном лениво валяются и годятся лишь для охраны. К нам постоянно бегают за лекарствами.
Заамин находится еще в степи, однако уже в районе гор, сложенных конгломератом и лёссом, которые, однако, вскоре лишаются растительности. Здесь всего несколько полей и садов.
29 мая мы идем вдоль Ям-Арыка к горам, для чего я купил за 20 рублей лошаденку для горных походов и путешествий. При покупке снаряжения для нее оказалось, что нас в Фергане обманули, взяв с нас втридорога. Содержание клячи, которая каждый день нравится мне все больше, обходится очень дорого.
Заамин вместе с окрестностями населен узбеками, которые, однако, летом переселяются в горы, чтобы пасти там скот. Целые деревни пустуют. Войлочные юрты, которые они забирают с собой в горы, гораздо ниже киргизских.
Мы следовали вдоль упомянутой выше реки 50 верст по направлению к горам, так что мы оставили позади не только узбекские деревни (аулы), но и киргизские. Так высоко стоят лишь немногочисленные отдельные юрты, но, насколько позволяет каменистая почва, вдоль реки простираются поля с ячменем, просом и преимущественно люцерной. Оросительные каналы были довольно часто высечены в скалах. Выше, над предгорьями, расположены неорошенные пшеничные поля. Анероид Голдсмита показывал в Заамине уже больше 4000 футов высоты над уровнем моря, и, тем не менее, на расстоянии 22 верст вверх по течению мы увидели прекрасный сад, в котором зрели даже персики и абрикосы, так что мне пришлось оценить высоту в 6000—7000 футов. Поля, однако, простираются еще выше.
Близ заснеженных полей мы разбили лагерь. Анероид показывал около 10 000 футов высоты. Сначала нам было очень зябко, но вскоре мы привыкли. Нередко, однако, днем нам приходилось кутаться в овечьи шкуры. Ежедневно была гроза с градом и дождем. Пихтовых и лиственных лесов, как и в окрестностях Ферганы, я здесь не встречал, здесь их сменяет арча (Ц?шт), нередко достигающая диаметра больше 11 футов и высоты в 30—40 футов.
В Заамине даже базар огорожен бревнами из арчи. Арбакеши приезжают из самого Ташкента, чтобы закупить арчу. Я осведомлялся о ценах на дерево и выяснил следующее:
1. Бревна, которые можно нагрузить на одного верблюда (каждое вытесано 13 футов высотой, 8 1/5 дюймов шириной и 4 дюйма толщиной), по 4 штуки, стоят 120 копеек; более крепкие колоды, но такие же по весу, стоят 140—160 копеек за одну верблюжью ношу.
2. Дрова, нагруженные на одну лошадь, 9 футов длиной, 2—6 футов толщиной, 35—40 копеек.
3. Сартские опоры-поперечины, 2 фута 1 дюйм длиной, 2 дюйма шириной, % дюйма толщиной, сотня — 40—50 копеек.
Если подумать, что дерево достают в горах, на вьючных животных 40—50 верст везут на базар и из-за плохих дорог у каждого животного должен быть собственный проводник, то цены кажутся удивительно низкими. В Ташкенте подобные колоды (№ 1), которые здесь продаются по 35—40 копеек за штуку, уже обойдутся в 100—120 копеек, несмотря на то что на каждую арбу нагружают12 колод и они находятся в пути около 5 дней.
Узбеки различают 3 вида арчи: кара-, сара- и саур-арча, которые я, как и мой отец, по внешнему виду отличить друг от друга не в состоянии, но сарты, разумеется, могут.
Арча растет здесь высоко, достигая тех мест, где на горах лежит снег, и там ей, наконец, приходит на смену ползучий кустарник, который прелестно украшает камни. И все же на высоте 13 000 футов я видел еще довольно высокие деревья.
Конечно, уже много леса вырублено, но также много и остается. Больше всего деревьев погибло из-за пожара. 200 лет назад, как говорят, здесь охотился бек Ура-Тюбе и лес подожгли, чтобы выгнать добычу. Стволы, валяющиеся на земле, на самом деле довольно старые, и новый красивый лес уже подрос на этом кладбище деревьев.
Наши коллекции пополнились здесь некоторыми ранее не встречавшимися видами. Олени и кабаны удалились в менее многолюдную местность. Мы тщетно посылали нашего охотника за горным козлом, однако оленьи рога нам принесли, так что в том, что здесь живет олень (марал?), сомневаться не приходится. Нам посчастливилось убить удивительного серого зайца с огромными длинными и широкими ушами, но, как и бывало в Чиназе, кошка украла его прекрасную шкурку.
Из нашего лагеря мы направились верхом к перевалу Кумбель (анероид показывал 11 700 футов) и поднялись выше, оказавшись среди камней. Мы неоднократно видели гималайских уларов. Они дразнили нас своими криками, то кудахча, то свистя, как кроншнепы, так что нам казалось, что перед нами были серпоклювы.
В горах мы оставались до шестого июня. Лефоше двенадцатого калибра совершенно испорчен из-за приклада. Жаль служившего нам верой и правдой оружия. Кажется, что при зарядке приклад стал доставлять неприятности. Наши часы тоже остановились, и мы ориентируемся по направлению стрелки компаса по отношению к солнцу».
Самарканд, 21 июня 1878 г. «Сильно разлившаяся между Джулеком и Туркестаном Сырдарья уже задержала четыре почты, поэтому мы так долго ждем патронов. Утром, наконец-то, отправляемся в путь».
Пенджикент, 30 июня 1878 г. «Мы все еще не двигаемся дальше: мы должны дождаться базарного дня, чтобы приобрести осла для нашего багажа и еще некоторые вещи. Теперь наш караван, пополнившийся погонщиком осла, а также включающий пять верховых лошадей и четыре вьючных осла, направляется вверх, в горы.
Наиболее любезный прием нам оказал глава уезда. Я сопровождал его на нескольких прогулках верхом в деревни. Однажды вечером мы проехали 40 верст к Ургуту. Прелестно расположенное место. Моего отца больше всего порадовали бы прекрасные платаны, которые в двух местах растут там в значительных количествах. Я затруднился бы определить их высоту, но, во всяком случае, птице, сидящей на верхушке одного из деревьев, не о чем беспокоиться, когда снизу в нее стреляют. Толщину самого большого платана можно наиболее точно представить себе, если я скажу, что диаметр круглой комнаты муллы, устроенной в одном из дупел, равен шести шагам. Пруд с чистыми ключами украшает площадку с платанами; рыба там (усачи) настолько ручная, что хватает хлеб с ладони».
В июле—августе исследователи предприняли длительную поездку в горы через Пенджикент, Мар-гузар, Рават к оз. Искандеркуль. Пробыв месяц на озере и в его окрестностях, они вернулись в Чиназ.
Самарканд, 2 июля 1878 г.7 «Первого июля мы отправились в путь из Пенджикента, очень медленно продвигаясь вперед, так как мы останавливались в многочисленных кишлаках (деревнях), сулящих дополнительный материал.
7 июля мы добрались до плато Куликалон. Оно небольшое, поросло многочисленными арчами, несколькими лиственными кустарниками. Находится плато на высоте 11 000 футов и пересекается 9 прекрасными озерами. Дорога туда была необычайно трудна и не без опасностей. Очень узкая, она вела нас над ужасными безднами по свободно ходящим под ногами камням или под нависающими грудами камней. Сначала мне было немного жутко, тем более что моя лошадь была еще не испытана. Теперь пропасти стали мне безразличны, так как лошадка моя вполне надежна или, точнее говоря, была надежна, ибо, к моему великому сожалению, мне ее пришлось продать, хоть и с прибылью, как и нашего славного осла — его уже с убытком мы сбыли в Пенджикенте.
На плато Куликалон мы провели лишь три дня, потому что недостаток корма вынудил нас двигаться дальше. Там мне посчастливилось подстрелить молодого темнобрюхого улара, тогда как подстреленная фон Руссовым старая птица, несмотря на дробь, нашла в себе достаточно сил, чтобы удалиться на недоступную для нас скалу. Здесь же мы встретили первых сурков, но овчарка стащила шкурку первого зверька, которого убил Руссов.
Ночи были ощутимо холодными, и всего лишь на 50 футов выше нас лежали огромные сугробы, которые росли каждый день за счет снежных обвалов с более высоких областей. Так что вода в озере, где мы ежедневно купались, казалась нам гораздо теплее.
С плато мы отправились (10 июля) круто вверх, на перевал Лаудан (12 000 футов), затем вниз, вдоль горной реки Пасрут, и после нескольких дневных переходов мы добрались до Ягноба. Справа от нас, не очень далеко, начинались горы высотой до 18 000 футов, ведущие к пику Чапдара. При спуске с перевала мы подстрелили несколько сурков.
До Ягноба мы проезжали долины, поросшие красивыми травами и цветами, но в то же время местами совершенно каменистые. Вдоль реки росло много лиственных деревьев, среди них и березы. Сам Ягноб протекает в узкой долине, между голых лишенных растительности камней.
Бросалось в глаза то, насколько разноцветны были горы вокруг Ягноба — в горизонтальных пластах друг друга сменяли всевозможные цвета. Там и сям пласты также круто поднимались вверх. До Ягноба породы состояли лишь из лёсса, конгломерата и, наконец, следовали известняковые горы. У самого Ягноба начинается постоянная смена многочисленных массивов. Вскоре появился мелкозернистый песчаник, он становился все крупнее и крупнее, в конце концов переходя в конгломерат. Глина, известняк, мрамор, угольные месторождения сменяют друг друга. Кристаллические породы нигде не выходят на поверхность. Окаменелости я встретил лишь в одном небольшом выходе породы, за 40 верст от Педжикента, в кишлаке Таштут, расположенном еще в предгорьях. Это были гри-феи, заключенные в глину. Эта порода выходила из нескольких трещин, а не залегала на поверхности.
По узкой дороге — такой узкой, что поклажу подчас приходилось сгружать и нести в руках, — мы шли вдоль Ягноба за реку Искандер, к кишлаку Рават. Оттуда мы иногда предпринимали вылазки в урочище Кухи-Малик. На различных высотах обнаружили каменный уголь8. Также на различных высотах здесь добывают шуру (очевидно, сернокислые соли), из которой в соединении с добытой напротив калькапой получают квасцы.
Пройдя четыре пятых пути вверх по Кухи-Ма-лик, мы добрались до печи, сложенной из камней (изготовленной сартами), которая нагревается с помощью тепла из-под земли, пробивающегося сквозь расселину в скале. Наш хлеб был готов через 10 минут. Еще на 50 футов выше повсюду из расщелин пробивался дым, который ночью сопровождался отчетливым заревом. Пары сильно пахли серой и так удушающе действовали на наши легкие, что нам пришлось сбежать, хотя сарты продолжали спокойно работать, так как самые большие расщелины были завалены грудами камней, на которых осаждаются сера и нашатырь. Первой мы не уделяли внимания, второй же соскабливали, собирали на войлок и использовали для чистки самых грязных вещей. За год здесь можно добыть ношу для
7 Видимо, далее указываются даты начала написания писем, так как в них речь идет и о более поздних маршрутах.
8 Фан-Ягнобское угольное месторождение.
12 ослов, то есть около 50 пудов нашатыря. Его происхождение и т.д. выяснить не удалось, так что мне показалось, что здесь дело нечисто, как и с озокеритом, который мы обнаружили в Майли9.
...Так жарко, что невозможно стоять на одном месте и не осталось почти никакой растительности.
Из Равата мы вернулись на 4 версты назад, вдоль р. Искандер до озера Искандеркуль. Оно составляет примерно 8 верст в окружности. Мы надеялись обнаружить еще одно плоскогорье, но вместо этого нашли скалу в сотни футов высотой, отвесно падающую в озеро, а в двух других местах — обрывы. Только в трех местах на берегу озера, где в него впадают 4 реки, аллювиальные отложения которых образовали плоский ландшафт: частично прекрасные поля, частично — местность, поросшую лиственными деревьями. Наши лошади и ослы так быстро откормились на пышной траве, что когда мы снова отправились в путь, им постоянно приходилось останавливаться, чтобы передохнуть.
Мы разбили лагерь на западном берегу озера и оставались там целый месяц (до 14 августа).
Продовольствием нас обеспечивали два соседних кишлака и множество аулов — хлебом (лепешками), молоком, овцами и т. д. Нам даже несколько раз доставались фрукты из Гиссара. Так как перелет птиц уже начался, мы обнаружили и поймали 109 видов, из них, возможно, 2 новых. Из крупных горных животных часто встречались лишь медведи, которые, однако, приближались к нашему лагерю только по ночам, чтобы полакомиться ягодами.
После долгой охоты нам принесли двух горных козлов, старую козу и трехлетнего козла. Наши казаки принесли гигантский рог. Руссов думает, что это не Сарга $1Ыг1са, а Сарга саисаи1са. Сурков огромное множество, но они быстро юркают в свои норки при встрече, не желая быть убитыми.
14 августа мы отправились в путь с озера «Александра Великого», остановились до 19-го в Каракуле в приветливой долине, поросшей березовым и, немного выше, — арчовым лесом, и вернулись назад по гораздо лучшей дороге, располагавшейся на 60 верст ближе. Эта дорога, о существовании которой до сих пор местная администрация не подозревала, была за неделю до того обнаружена одним топографом.
В целом нам удалось преодолеть путь от озера Искандеркуль до Пенджикента за три дня.
31 августа генерал Столетов10 с афганскими посланниками добрался сюда, как и ожидалось, если союз11 будет заключен. В Самарканде строят новую крепость. Однако никому не понятно, как они смогут это осуществить, если воду надо искать за ее пределами. Кроме того, на этом месте
раньше находился пороховой погреб. После Джама многие заболели дизентерией; на данный момент состояние здоровья улучшилось».
В сентябре В.Ф. Руссова пригласили принять участие в экспедиции полковника Павла Павловича Матвеева12, организованной в связи с обострением англо-русских отношений вокруг Афганистана. Ее цель — определение и исследование кратчайшего пути от границ России до Индии. Направившись из Самарканда к югу, экспедиция прибыла в Китаб, где имела честь представиться Бухарскому эмиру. Благодаря его любезности дальнейшее путешествие по бухарским владениям проходило без приключений. В Байсуне расстались с В.Ф. Руссовым, который, убедившись, что позднее время года и быстрое движение отряда крайне затрудняют его зоологические экскурсии, отказался от дальнейшей поездки и вернулся в Самарканд (Поездка..., 1883, с. 2-4).
Чиназ, 9 сентября 1878 г. «Вчера вечером мы добрались сюда, в нашу штаб-квартиру. Мы подождали нашу арбу, а потом отправились, следуя вниз по Сырдарье, в Кызылкумские степи. Мы вернемся примерно через две недели.
Все это время мы были здоровы, только вот мой желудок с тех самых пор, как я простудился в Фергане, не многое может вынести, поэтому мне пришлось наслаждаться местным урожаем фруктов с осторожностью.
Шестого октября в Ташкенте начались частые ночные заморозки, так что с тополей начали опадать листья; ивы же все еще совершенно зеленые. Великолепный перелет птиц, когда можно было наблюдать невероятное множество разнообразных видов, пролетающих над Чиназом, уже закончился.
Тем не менее до зимы еще далеко, поэтому днем мне слишком жарко в летнем пиджаке, а между старым Ташкентом и Ниязбашем только позавчера посеяли озимую пшеницу. Впрочем, до сих пор не выпали урожайные дожди, которых ожидают каждый день».
В декабре все работы экспедиции были завершены, коллекции упакованы и В.Ф. Руссов и М.А. Мид-дендорф выехали в Петербург. По дороге в Оренбурге 18 января 1879 г. Валериан Фридрихович скончался от черной оспы в возрасте 36 лет. В зрелые годы Макса Александровича дальние путешествия перестали интересовать.
Автор благодарит за помощь сотрудников Научно-технической библиотеки им. В.В. Аршинова Н.А. Серпер и И.Е. Любимову, а также В.М. Коро-стелеву, оказавшую содействие в переводе писем М.А. Миддендорфа.
9 На юге Ферганской долины.
10 Генерал Н.Г. Столетов возвращался из Кабула после завершения военно-дипломатической миссии.
11 с эмиром Афганистана.
12 Об экспедиции П.П. Матвеева см.: Басханов М.К. Русские военные востоковеды до 1917 г.: Библиографический словарь. М.: Восточная литература, 2005. С. 159-160.
ЛИТЕРАТУРА
Баранский Н.Н., Дик Н.Б. (ред.). Отечественные фи-зико-географы и путешественники. М.: Учпедгиз, 1959. 784 с.
Богданов А.П. Материалы для истории научной и прикладной деятельности в России по зоологии и соприкасающимся с нею отраслям знания, преимущественно за последнее 35-летие (1850—1888). Т. III // Известия Имп. Общества любителей естествознания, антропологии и этнографии при Императорском Московском Университете. Т. LXX. Труды Зоологического отделения. Т. VI. M.: Тип. М.Г. Волчанинова, 1891. 335 с.
Гордягин А.Я. Из истории ботанического кабинета // Уч. зап. Казанского гос. ун-та им. В.И. Ульянова-Ленина. Ботаника. 1933. Год издания 93. Кн. 6, вып. 1. С. 46—65.
Записки Императорской Академии наук. 1878. Т. 32, кн. 1. 522 с.
Каразин Н.Н. От Оренбурга до Ташкента. Путевой очерк. СПб., 1886. 14 с.
Липский В.И. Флора Средней Азии т.е. Русского Туркестана и ханств Бухары и Хивы. Часть II. История ботанического исследования Средней Азии. СПб.: Типолитография «Герольд», 1903. 337 с.
Марков М.В. Из истории создания казанской геоботанической школы // Уч. зап. Казанского гос. ун-та им.
B.И. Ульянова-Ленина. Биология. 1952. Т. 112, кн. 7.
C. 3-22.
Миддендорф А.Ф. О сибирских мамонтах // Вестн. естественных наук. 1860. № 26-27. С. 843-867.
Миддендорф А.Ф. Путешествие на север и восток Сибири А. Миддендорфа. СПб., 1860. Ч. 1. Отд. 1. География и гидрография; 1861. Ч. 1. Отд. 2. Орография и геогнозия; 1862. Ч. 1. Отд. З. Климат Сибири; 1867. Ч. 1. Отд. 4. Растительность Сибири; 1869. Ч. 2. Отд. 5. Сибирская фауна; 1877. Ч. 2. Отд. 5. Сибирская фауна (окончание); 1878. Ч. 2. Отд. 6. Коренные жители Сибири.
Миддендорф А.Ф. Гольфстрим на востоке от Нордкапа // Зап. Имп. Академии наук. 1871. Т. 19, кн. 1. С. 1-29.
Миддендорф А.Ф. Очерки Ферганской долины. С при-лож. «Химических исследований почв и вод» К. Шмидта (пер. с нем. В.И. Ковалевского). СПб.: Тип. Имп. Акад. наук, 1882. 605 с.
Отчет Императорского географического общества за 1878 г. СПб., 1879. 115 с.
Поездка по бухарским и афганским владениям Генерального штаба полковника Матвеева // Сб. географических, топографических и статистических материалов по Азии. Вып. V СПб.: Изд. Военно-учетного ком. Главного штаба, 1883. С. 1-57.
Проскурин В.Н. Поездка в Туркестанский край // Deuts!^ Allgemeine Zeitung (Общая немецкая газета) 8 марта 2013 г.
Смирнов С.М. Аму-Дарьинская экспедиция, в Арало-Каспийском крае. Ботанические исследования // Изв. Имп. Русск. геогр. о-ва. 1875. Т. 11. С. 190-219.
Снытко В.А., Широкова В.А. (ред.). История наук о Земле. Сб. статей. Вып. 5. М.: ООО «Акколитъ», 2016. 140 с.
Сухова Н.Г. Первый вице-председатель Русского географического общества // Изв. РГО. Т. 129, вып. 5. СПб.: Наука, 1997. С. 1-13.
Сухова Н.Г., Таммиксаар Э. Александр Федорович Миддендорф: к двухсотлетию со дня рождения. Изд. второе, переработанное и дополненное. СПб.: Нестор-История, 2015. 384 с.
Middendorf A.Th. von. Reise in den äussersten Norden und Osten Sibiriens während der Jahre 1843 und 1844 mit Allerhöchster Genehmigung auf Veranstaltung der Kaiserlichen Akademie der Wissenschaften zu St. Petersburg ausgeführt und in Verbindung mit vielen Gelehrten herausgegeben von St. Pbg., 1847-1875. 4 Bde.
Middendorf A.Th. von. Einblicke in das Ferghana-Thal. Nebst chemischer Untersuchung der Bodenbestandtheile v. C. Schmidt. // Mem. Acad. Sci. St. Petersburg. 1881. Ser. VII. T. 29. № 1.
Middendorf M. von. Kurzgefasster auszug aus reisebriefen, geschrieben während einer Rundreise aus Orenburg (über Taschkent und Tschinas) durch das Ferghana Thal (das frühere Kokand) // Bull. Soc. Imp. Natur. Moscou. 1878. T. 53, N 3. S. 217-235.
Tammiksaar E. Liivimaa Üldkasulik ja Ökonoomiline Sotsieteet ning teadmiste areng Eesti ala körgussuhete kohta 19. sajandil // Teadusinnovatsiooni tee praktikasse. Tartu Ülikooli ajaloo küsimusi. XLI. Tartu: Tartu Ülikooli ajaloo museum, 2013. Р. 130-144.
Сведения об авторе: Печенкин Игорь Гертрудович — докт. геол.-минерал. наук, зам. ген. директора ВИМС, e-mail: pechenkin@vims-geo.ru
