CC BY
156. Sven Lindquist. A History of Bombing. New York: The New Press, 2001.
7. Гаагская Конвенция по ведению сухопутной войны. См.: Der grosse Brockhaus. München/ Gütersloh 2010. S. 425; См. также: Genfer Protokolle vom 04.10.1922; Genfer Protokoll vom 02.10. 1924; Genfer Protokoll vom 17.06. 1925.
8. Siehe: Das Zeit Lexikon. Band 3. S. 594.
9. Das Zeit Lexikon. Hamburg, 2005. Band 16. S. 379.
10. Stargardt Nicholas. Der deutsche Krieg 1939 - 1945. Fischer Verlag, 2015. S. 848.
11. Süddeutsche Zeitung. 29.09.2015, S. 16 - 17.
Слова благодарности: Авторы благодарят редакцию журнала GEO, его сотрудников Христофа Куклика, Вольфганга Софски, Олафа Мишера, Еву Прадель и Юлию Шюрманн за возможность ознакомления с печатными материалами и фото. Сердечная благодарность авторам многочисленных работ и выступлений о воздушной войне («втором фронте») Виктору Клемпетеру, Урсуле фон Кардорф и Норберту Фрай.
РАУ ИОГАНН - доктор философии, профессор; Научный форум по международной безопасности при Академии штабных офицеров Бундесвера (Гамбург) и Академии защиты Отечества (Вена) ([email protected])
АБСАТТАРОВ РАУШАНБЕК - доктор философских наук, профессор, заведующий кафедрой социальной философии Казахского национального педагогического университета им. Абая, член-корреспондент Академии наук Казахстана ([email protected]) КОШЕРБАЕВ ЖАНБОЛАТ - Ph.D., докторант Казахского национального университета им. аль-Фараби, Алма-Ата ([email protected])
RAU, JOHANNES - Doctor of Philosophy, Professor; Scientific Forum on International Security at the Academy staff officers of the Bundeswehr (Hamburg) and the Academy of defending the Homeland (Vienna)
ABSATTAROV, RAUSHANBEK - Doctor of Philosophy, Professor, head of the Department of social philosophy, Kazakh National Pedagogical University named after Abai, a member of-korr. Academy of Scinces of Kazakhstan.
KOSHERBAEV, ZHANBOLAT - Ph.D., Kazakh National al-Farabi University, Almaty.
УДК 94(560)«20»
ЧМЫРЕВА В.А. «ТУРЕЦКАЯ МОДЕЛЬ» ДЛЯ БЛИЖНЕГО ВОСТОКА В АМЕРИКАНСКОЙ ВНЕШНЕПОЛИТИЧЕСКОЙ МЫСЛИ
Ключевые слова: внешнеполитическая мысль, научно-политическое сообщество США, «турецкая модель», региональное лидерство, «арабская весна», Турция, США, Ближний Восток.
В статье представлены основные подходы, разрабатываемые научно-политическим сообществом США касательно Турецкой Республики и ее роли на Ближнем Востоке. Результаты исследования позволяют сделать вывод о том, что происходящая в настоящее время трансформация политического пространства в ближневосточном регионе вызывает значительную обеспокоенность американских специалистов, и ведет к переосмыслению роли Турции в регионе. Тем не менее, страна продолжает позиционироваться в качестве модели развития для стран региона и остается ключевым союзником США и НАТО, однако требующим более пристального внимания. При этом становление государства в качестве региональной державы XXI
в. и модели развития для государств ближневосточного региона без поддержки США и инфраструктуры НАТО представляется невозможным.
CHMYREVA, V.A.
«TURKISH MODEL» FOR THE MIDDLE EAST
IN AMERICAN FOREIGN POLICY THOUGHT
Keywords: foreign policy thought, scientific-political community of US, «Turkish model», regional leadership, «Arab Spring», Turkey, USA, Middle East.
In the article presents the main approaches developed by scientific and political community of US concerning the Turkish Republic and its role in the Middle East. The results of study leads to the conclusion that occurring in this time transformation of political environment in the region of Middle East causes excessive concern of the American experts and leads to the rethinking of the role of Turkey in the region. Nevertheless country is still positioned as a development model for the countries of region and a stays a key ally of the US and NATO, although requiring more attention; thus establishment of the state as regional power of XXI century and a development model of the states of the region of Middle East without the support of the US and infrastructure of NATO is impossible.
Широкое отражение в современной американской внешнеполитической мысли получило направление, изучающее Турцию в качестве модели политического развития для мусульманских государств ближневосточного региона. С окончанием «холодной войны» в сознании американского политического истеблишмента и научного сообщества принципиально трансформировалось представление о роли и месте Турции в будущей системе евроатлантических отношений. По заявлению Дж. Буша, эта страна должна служить «моделью новым независимым ... тюркским государствам в качестве возможного транзитного пути энергоресурсов из Каспийского моря на международные рынки в обход России» [1].
Профессор истории из Университета Флориды М. Джейкобс, изучая эволюцию американской научной мысли о Турции, пришел к заключению, что Республика, начиная еще с середины XX в., представлялась американцами как модель страны, олицетворявшей понятие «современность», пример того, как может реализовываться сочетание «современности» и «традиций» на Ближнем Востоке [2, с.70]. Известный аналитик Г. Фуллер - экс-сотрудник ЦРУ и аналитик корпорации РЭНД с богатым опытом работы в Турции и Иране, в этой связи отметил, что с момента создания Республики турецкая элита «идентифицировала себя с Западом по стратегическим, культурным, экономическим и психологическим причинам». Это привело к тесному «военно-стратегическому сотрудничеству и с Европой, и с США, которые осознали геополитическую важность Турции, особенно после окончания Второй мировой войны и роста советской угрозы» [3, с.7].
В данном контексте, основными являются вопросы - обладает ли страна реальными возможностями и перспективами для становления в качестве лидера в ближневосточном регионе, и сможет ли турецкая модель быть использована в арабском и мусульманском мире в целом. В основе дискуссии о роли Турции в качестве образца политического устройства для стран ближневосточного региона и перспектив лидерства страны лежит вопрос о возможностях сочетания ислама и либеральной демократии в условиях многонационального государства.
Большинство американских специалистов сходятся во мнении, что современные исламистские движения в Турции стали более прозападными и не угрожают существованию светского государства. Аналитики американского Совета по международным отношениям в этой связи подчеркивают, что «подъем религиозно ориентированной ПСР не является несовместимым с демократией, модернизацией и экономической либерализацией» [4, с.9]. В течение последнего десятилетия Турция совершила мощный рывок в развитии, став «одновременно более европейской, более мусульманской, более демократической и более современной» [4, с.14].
Профессор С. Чагаптай - директор программы турецких исследований Вашингтонского института ближневосточной политики, определил «рецепт» востребованности турецкой модели в современном мире, который, по его мнению, определяется успешным экономическим развитием страны, в основе которого лежит «политическая стабильность, европейские деньги и доступ к развивающимся рынкам и мусульманским экономикам» [5, с.9]. Другими словами, формула турецкого «глобального политического величия» заключается в синтезе ислама и западной составляющей и определяет реальные возможности становления «новой Турции» в качестве мощной мусульманской державы на Ближнем Востоке [5, с.13].
При этом «главный консерватор Америки» П. Бьюкенен предостерегает, что «демократизация на Ближнем Востоке означает исламизацию» и в случае свободных выборов «союзники США могут быть сметены»: «утопично верить, что мы можем установить систему, основанную на западных светских ценностях, среди людей, живших в течение десяти веков в исламе» [6, с.384]. Контраргументом звучат слова Б. Льюиса, который, выражая мнение части научной элиты, отметил необходимость американского участия в регионе: «или мы принесем им свободу, или они разрушат нас ..., но попытка должна быть нами сделана» [7, с.169].
Арабская весна на Ближнем Востоке и война в Сирии заставили американских исследователей пересмотреть перспективы турецкого лидерства в регионе и переосмыслить внешнеполитические приоритеты турецкого руководства в целом.
По мнению Г. Фуллера, «монументальная задача» достижения «ноля проблем с соседями» оказалась нереализованной; более того, пришло убеждение, что Турция по-прежнему «живет с . опасными последствиями войн, развязанных внешними державами» [8, с.137], от которых уже неоднократно страдала в прошлом. Данные факторы ставят под сомнение возможности лидерства государства на Ближнем Востоке. На «провал» ближневосточной политики Турции в своем исследовании указывала также профессор Дж. Вайт из Бостонского Университета [9].
К тому же, война в Сирии создала условия, при которых проведение независимой внешнеполитической линии оказалось для Турции невозможным. Сирийская война превратилась в «глобальное геополитическое противостояние», затронув интересы США, России, ЕС, Ирана, Ирака, Саудовской Аравии, Израиля и фактически «разрушив внешнеполитическую концепцию страны» [8, с.200]. В итоге, Турции пришлось признать необходимость использования силы против режима Б. Асада и поддержать западную военную интервенцию.
В целом, арабская весна продемонстрировала, что «падение диктаторских режимов и движение в сторону демократизации открывает ящик Пандоры; это глубоко дестабилизационный процесс» [8, с.206], который запущен и будет неминуемо продолжаться, угрожая стабильности всех государств региона.
В данной связи, В. Наср - экс-сотрудник госдепартамента США по проблемам Афганистана и Пакистана, член Совета по международным отношениям и декан
Школы углубленных международных исследований при университете Дж. Хопкинса в своем исследовании отметил, что если регион захлестнет межрелигиозная волна насилия, то это скажется прямым образом на Турции. Во время сирийского кризиса алавиты, проживающие в стране, выступали с критикой ПСР за поддержку оппозиции Сирии, а «споры о роли Турции в этом конфликте имеют ярко выраженный межрелигиозный подтекст» [10, с.205]. Автор также констатирует, что произошедшие революционные события принесли разочарование: «сегодня очевидно, что «арабская весна» превратилась в «котел нестабильности» [10, с.135]; в перспективе произошедшие перевороты «приведут к созданию новых нелиберальных режимов, смешанных правительств ... с поднимающимися различными исламскими партиями...» [10, с.163], ввергнув регион в состояние гражданской войны. В этой связи аналитики опасаются, что, в конечном итоге, арабская весна приведет к власти политические силы, не признающие лидерство США в регионе [8, с.289].
По замечанию экспертов РЭНД, несколько лет назад казалось, что Турция в большей мере может выиграть от происходящих в регионе дестабилизационных событий, став не только «локомотивом» политических и экономических перемен в Ливии, Сирии и Египте, но и моделью внутриполитического развития для арабских стран. В настоящее время ситуация изменилась. Активное участие в сирийском военном конфликте и открытая поддержка сирийской оппозиции кабинетом Р. Эрдогана негативно отразились на внешнеполитическом имидже Турции в арабских странах, привели к эскалации внутриполитической конфликтности в стране [11, с.35].
Г. Фуллер также признает, что «сирийский кризис разделил арабский мир по политическим, стратегическим и религиозным вопросам . и серьезно навредил с трудом выстроенным отношениям Турции с Ираком и Ираном» [8, с.201]. При этом Турция, несмотря на риторику руководства о политике, направленной на поддержание демократических изменений на Ближнем Востоке, на протяжении последнего времени придерживалась принципа «поживем-увидим» [8, с.201]. Вместе с тем, исследователь настаивает на огромном потенциале турецкой модели развития для государств региона [8, с.360].
Эту позицию разделяет Дж. Фридман, подчеркивающий, что будущее лидерство Турции в ближневосточном регионе, определяющееся военной мощью и динамикой экономического развития страны, не зависит от американской внешней политики. В случае усиления шиитского Ирана, арабский мир будет вынужден искать «защитника». В этой ситуации именно суннитская Турция является лучшим кандидатом на эту роль, «несмотря на тяжелые воспоминания о турецком господстве при Османской империи» [12, с.159]. Однако опасностью для американской политики может явиться союз Турции и Ирана «с целью господства и раздела арабского мира» [12, с.160]. Верным шагом в этом направлении в краткосрочной перспективе может стать американо-иранское сближение, которое временно «успокоит иранцев» [12, с.160], - заключает Дж. Фридман.
Также в своем исследовании он подчеркивает, что стратегия США по поддержанию баланса сил в ближневосточном регионе «должна быть направлена на предотвращение появления угрожающих американским интересам региональных гегемонов». Она определяется, с одной стороны, необходимостью американского присутствия на Ближнем Востоке, с другой - настоящим положением Турции, стремящейся к неподконтрольному США внешнеполитическому курсу, что в корне противоречит американским интересам. По всей видимости, это понимание определяет политику Республики: «Турция не станет ввязываться в конфликты и
продолжит проводить осторожную внешнюю политику, свойственную ей в последнее время . США должны рассматривать Турцию в долгосрочной перспективе и избегать давления, которое может подорвать ее развитие» [12, с. 161].
Директор программы экономического роста Фонда «Новая Америка» Ш. Швеннингер, в свою очередь, не видит потенциала у Турции в качестве образца развития для стран Ближнего Востока, подчеркивая, что в мусульманском (арабском) мире страна продолжает рассматриваться как «бывшая империя, которая является союзником Израиля» и «стала олицетворением американской внешней политики»
[13].
В этом контексте В. Наср подвергает критике отсутствие у американского руководства четкой разработанной стратегии по трансформации политических режимов стран ближневосточного региона, а также политику «умывания рук» -дистанцирования от разрешения возникающих социально-политических и военных конфликтов в регионе [10, с.163]. В конечном итоге, данная политика может привести к изменению политической карты региона и потере возможности оказания влияния на своих союзников. Так, «поспешный выход из Ирака подготовил почву для цунами, которое беспрепятственно пройдет по региону» [10, с. 158].
Следует отметить, что в свое время Н. Хомский предупреждал, что «суверенный, мягко-демократический Ирак будет абсолютной катастрофой для стратегов США» [14, с.30]. По его оценкам, на Ближнем Востоке «единственной реальной альтернативой войне является не мир, а сотрудничество, которое представляет собой «активное стремление к миру» [15, с.86].
В этой связи, Турция ожидает большую вовлеченность США в решение ближневосточных проблем. Однако очевидно нежелание Белого дома вмешиваться в их решение, которое объясняется «усложнением природы конфликтующих сторон в ближневосточной гражданской войне» [16, с.219].
Одновременно усложняется роль Турции в качестве союзника США в регионе: страна все более ориентируется на свои национальные интересы, выстраивая собственный вектор внешнеполитического развития. ПСР и ее лидер Р. Эрдоган остаются уверенными в стабильном экономическом развитии государства, даже в случае ухудшения европейской экономической ситуации.
По мнению Г. Фуллера, в перспективе Турция будет вынуждена «сбалансировать влияние и силу внешних великих держав с собственными региональными интересами - Ближний Восток для народов Ближнего Востока . не новая концепция, хотя и нежеланная для внешних держав» [8, с.361]. Автор принципиально не соглашается с В. Насром, считая, что США необходимо принципиально менять стратегию на Ближнем Востоке, учитывая политику таких держав, как Россия и Китай, которые, несомненно, будут ограничивать стремление Америки к глобальной интервенции, особенно на территории «Хартленда Азии» [8, с.362].
Специалисты Фонда политических, экономических и социальных исследований подчеркивают, что США следует пересмотреть роль Турции как региональной державы. Однако, по их оценкам, страна явно демонстрирует, что не стремиться подвергать риску тесные связи с США и ЕС, а это означает, что «независимый подход Турции ко многим региональным вопросам может быть «проглочен» [17, с.12] американским руководством.
Другими словами, «Турция не отвергает Запад» [8, с.360], однако страна, сохраняя исторические связи с Европой и США, становится культурно, экономически
и политически интегрированной частью мусульманского мира, стремящегося к усилению сотрудничества и кооперации [8, с.41].
Несмотря на общие разочарования, связанные с процессом политических трансформаций на Ближнем Востоке, характеризуемых американскими исследователями как демократические, Г. Фуллер отмечает возросший потенциал Турции в качестве образца демократического развития для государств региона. В этом контексте, автор четко разделяет такие понятия, как потенциал турецкого лидерства, который осложнен целым комплексом причин исторического характера, и возможности Турции играть роль модели сочетания ислама и демократии в регионе. По его мнению, единственной страной, которая предлагает надежную, убедительную и эффективную модель успешного управления для мусульманских государств в современном мире является Турция. И, несмотря на то, что ответ на вопрос о ее лидерстве в мусульманском мире является трудно прогнозируемым, именно Турецкая Республика имеет право выступать от имени мусульманского мира [8, с.40]. Исследователь отрицает наличие у Турции «нео-османистских» претензий на воссоздание халифата, но отмечает, что Республика озабочена проблемами и перспективами развития мусульманского мира в целом. Более того, либерализация, демократизация и модернизация очень привлекательны для стран Ближнего Востока, а западные ценности будут более спокойно приняты, если они приносятся Турцией, а не поступают напрямую с Запада, или предлагаются вестернизированными правящими элитами [8, с.32].
Точку зрения о необходимости прекращения прямого западного вмешательства в дела региона в целом поддерживает также Б. Льюис, подчеркивающий, что процесс демократизации должен созреть внутри арабских государств, а США следует беспокоиться не о смене существующих режимов, а о том, «что придет им на смену» [18].
Тем не менее, существуют объективные препятствия для турецкого лидерства на Ближнем Востоке. Среди прочих - историческая память арабов об османской истории, а также общее недоверие к турецкому кемализму. «Давняя подозрительность сохраняется в отношении того, не является ли Турция - с риторикой о независимой политике - вводящим в заблуждение троянским конем, скрывающимся под исламской маской, внедряющим западное влияние и интересы на Ближнем Востоке» [8, с.53], - замечает Г. Фуллер. Также негативным фактором для арабских стран являются турецкие отношения с организацией «Братья мусульмане», которая оценивается элитами стран Ближнего Востока как дестабилизационная сила, провоцирующая массовые протестные акции.
Неоднозначными представляются американским специалистам также внутриполитические изменения, происходящие в Турции, трактующиеся как недемократические.
Американские исследователи подчеркивают, что консервация политического режима не только дискредитируют «турецкую модель», как образец стратегического развития государств Ближнего Востока, но и доверие Запада к турецким политическим лидерам. По их мнению, президент Турции не готов отказаться от понятий прошлого века о единоличном правителе своего народа в пользу искусного руководителя, способного управлять государством в условиях демократических процедур. По этой причине, Вашингтону необходимо обратить пристальное внимание на Турцию, а также продолжать политику активного продвижения собственных
интересов «в виде закулисной, непубличной дипломатии, «избегая «открытого давления и выкручивания рук» [19, с.ХУП], - считает аналитик Ф. Ларраби из РЭНД.
Более категорично в этой связи высказывается директор по научной работе в Израильском институте в Вашингтоне М. Коплоу, отмечающий, что США слишком долго обращались с Турцией в «лайковых перчатках», надеясь на то, что страна будет служить демократическим примером для мусульманских государств региона, а также являться посредником между Западом и Ближним Востоком [20]. Однако после победы на досрочных парламентских выборах в 2007 году, ПСР фактически консолидировала государственную власть в своих руках и инициировала политические репрессии в отношении оппонентов: имели место задержания и аресты политических оппозиционеров и офицеров полиции и армейских структур, заключались в тюрьму журналисты, открыто высказывавшие недовольство Р. Эрдоганом.
По мнению эксперта, подобные проявления политического развития свидетельствуют о том, что Анкара неуклонно совершает разворот от США. В этой связи, М. Коплоу призывает прекратить риторику о прочности турецкой демократии и настаивает на необходимости более жесткого подхода со стороны администрации Белого Дома по отношению к Турции, учитывая ее стремление к проведению независимого внешнеполитического курса и к изменению во внутренней политике страны.
Прежний образ мысли являлся «ошибочным» [21], - считает С. Чагаптай. Он утверждает, что, несмотря на победу Р. Эрдогана на президентских выборах в 2014 г., «его эра подходит к концу»: Турция расколота и ПСР более не ассоциируется с будущим страны. Консервативные исламистские настроения у элиты должны смениться либеральной политикой: Р. Эрдоган «войдет в историю как лидер, который трансформировал Турцию экономически, но либералы реформируют ее политически» [21].
Исследователь также отмечает, что, по данным социологического опроса, проведенного Институтом Брукингса в арабских странах региона, Турция была признана большинством респондентов страной, сыгравшей наиболее «конструктивную роль» в период арабской весны [5, с.63]. Определяющим фактором при этом явилась политическая стабильность Турции при Р. Эрдогане в условиях хаотизации политического пространства на Ближнем Востоке. Именно политическая стабильность позволила стране претендовать на роль лидера в развитии либеральной экономики и модели демократии для государств региона. Более того, как отмечает С. Чагаптай, для становления в качестве региональной державы Турции необходимо сначала «одержать победу в битве за либеральную демократию внутри страны» [5, с.64], которая вряд ли возможна при дальнейшем сохранении гегемонии ПСР.
Следует заметить, что к концу первого десятилетия правления ПСР наблюдалось принципиальное изменение турецкой политики по курдскому вопросу, что получило отражение в работах американских специалистов. «Нравится, или нет, но будущее Турции сейчас неразрывно связано с будущим курдского народа ..., не только внутри, но и вне Турции» [8, с.327], - утверждает Г. Фуллер, добавляя, что если Анкара не сможет грамотно урегулировать этот вопрос, под угрозой окажется будущее всей страны. Грамотное же решение, напротив, усилит влияние Турции в регионе. Республика имеет шанс предложить региону модель взаимоотношений с большой этнической группой внутри одного государства, чего не может сделать ни одна другая страна.
В целом, логика происходящих событий на арабском Востоке предопределяет стремление Турецкой Республики к проведению самостоятельной и независимой внешней политики, продиктованной собственными национальными интересами, в основе которой лежит эффективность и прагматизм. Тактика самоизоляции и пассивного наблюдателя недопустимы для турецкого руководства, так как создают непосредственную угрозу обострения внутриполитической обстановки в стране, а также в виду заявленных амбициозных претензий на геополитическое лидерство в мусульманском мире. По этой причине, с окончанием «холодной войны» Турция начала диверсифицировать отношения в области безопасности и уменьшать свою зависимость от США, а также усиливать собственное присутствие на Кавказе, в Центральной Азии, на Балканах и Ближнем Востоке, которое было недоступно несколько десятилетий назад.
Однако, несмотря на существующую в американском научно-политическом сообществе риторику о стремлении Турции к проведению независимого от США внешнеполитического курса, Республика остается американским стратегическим союзником на Ближнем Востоке, планомерно выполняя возложенные на нее задачи в рамках членства в Североатлантическом альянсе [22]. В этом контексте достаточно упомянуть подписание в начале 2015 г. первым заместителем министра иностранных дел Турции Ф. Синирлиоглу и послом США в Анкаре Дж. Бассом соглашения по подготовке сил сирийской оппозиции. В рамках данного соглашения, предусматривается не только полная экипировка, перевооружение и обучение повстанцев антиправительственной Свободной сирийской армии, но и размещение на базе турецкой военной базе «Инджирлик» американских боевых беспилотных летательных аппаратов и т.д. Последние будут использованы в целях координации при проведении военно-разведывательных операций НАТО и стран региона против группировки «Исламское государство» в Ираке и Сирии [23].
Также в течение последнего десятилетия Турция являлась важным союзником США в Ираке и Афганистане. Вооруженные силы Турции возглавляют кабульский контингент НАТО с 2009 г. Всего в столице Афганистана насчитывается более 1 тыс. турецких военных. Они не принимают участия в военных операциях, однако выступают в качестве инструкторов местных воинских объединений и вспомогательных сил по обеспечению безопасности. Ранее предполагалось, что вывод войск коалиции НАТО из Афганистана начнется в 2014 г., однако позднее было принято решение усилить американское присутствие в Афганистане. По словам высокопоставленного военного офицера США, в проведении новой операции «решительная поддержка» Пентагон планирует взять на себя координирующую роль в подготовке и консультировании афганских сил, при поддержке также Италии, Германии и Турции, с зонами ответственности на востоке, севере Афганистана и в Кабуле, соответственно [24].
Анкара и Вашингтон действовали совместно, отвечая на вызовы в Ливии и Сирии. В 2011 г. Турция согласилась на размещение системы ПРО НАТО на своей территории, что является важнейшим компонентом обеспечения системы европейской безопасности [4, с.8]. В ноябре 2014 г. появилось сообщение о том, что Генеральный секретарь НАТО Йенс Столтенберг назначил турецкого дипломата И. Арамаза новым представителем НАТО в Афганистане [25]. Все это свидетельствует о возрастающей роли Турции в операциях НАТО, а также актуализирует выводы американских экспертов о том, что Турция, действительно, имеет шансы стать
мощной региональной державой на Ближнем Востоке, однако исключительно как член Североатлантического альянса.
В целом, если в течение последнего десятилетия представители американского научно-политического сообщества рассматривали Турцию как модель развития для стран ближневосточного региона, доказывая, что исламистская политика ПСР может являться демократичной, то в начале второго десятилетия XXI в. приходит переосмысление. При этом Республика продолжает позиционироваться в качестве модели развития для стран ближневосточного региона и ключевого союзника США на Ближнем Востоке, однако требующим более пристального внимания.
В этом контексте целесообразно согласиться с тем, что становление Турции в качестве региональной державы XXI в. и модели развития для государств ближневосточного региона без поддержки США и инфраструктуры НАТО представляется невозможным. При сохранении настоящих темпов экономического развития, Республика способна стать региональным лидером, однако исключительно при поддержке США, действуя в кильватере блоковой политики Североатлантического альянса, обеспечивающего гарантии ее безопасности. В этом контексте, несмотря на стремление турецкого государства к независимому внешнеполитическому курсу, направленному на защиту собственных национальных интересов, говорить о самостоятельном векторе развития страны в настоящее время можно лишь относительно взаимовыгодного экономического сотрудничества со странами-соседями, не противоречащего генеральной линии политического и стратегического развития государства.
Вместе с тем, события политических трансформаций, военной и миграционной эскалации на Ближнем Востоке за последние годы оказали существенное влияние на всю архитектуру евроатлантической безопасности. Череда революционных переворотов в арабских странах, в том числе в Египте, при Х. Мубараке, проводившем взвешенную внешнюю политику, учитывая интересы США в регионе, не могла не оказать соответствующего влияния на турецкую политическую элиту, и способствовала выработке новых подходов во внешней политике, диверсифицировав сотрудничество с рядом стран региона и Россией. Турция, как член НАТО, обязана учитывать позицию Вашингтона по различным вопросам евроатлантической безопасности. Однако Турецкая Республика все активнее стремится к выработке собственной внешнеполитической стратегии с целью расширения геополитического влияния в ближневосточном и черноморско-средиземноморском регионах. Эта активность вызывает растущую озабоченность американской научно-политической элиты.
Литература и источники
1. U.S.-Turkish Relations. A review at the beginning of the third decade of the post-cold war era. November 2012. Center for Strategic and International Studies (CSIS) and the Center for Strategic Research (SAM). P.5. Available at: http://csis.org/files/publication/121107_ Aliriza_USTurkishRelations_Web.pdf
2. Jacobs, Matthew F. Imagining the Middle East: The Building of an American Foreign Policy, 1918-1967. The University of North Carolina Press, 2011.
3. Fuller, Graham E. The new Turkish republic: Turkey as a pivotal state in the Muslim world. United States institute of Peace Process, 2008.
4. Madeleine K Albright, Stephen J. Hadley, Steven A Cook. U.S.-Turkey Relations: A New Partnership. Independent Task Force Report №69. Council on foreign relations, 2012.
5. Cagaptay, Soner. The Rise of Turkey: The Twenty-First Century's First Muslim Power/ Soner Cagaptay, Potomac Books, 2014.
6. Buchanan, Patrick J. Suicide of a superpower: will America survive to 2025. New York, 2011.
7. Lewis, Bernard. Faith and power: religion and politics in the Middle East. Oxford University Press, New York, 2010.
8. Fuller, Graham E. Turkey and the Arab Spring: leadership on the Middle East. Bozorg Press, 2014.
9. См.: White, Jenny. Muslim nationalism and new Turks. Princeton University Press, 2014.
10. Nasr, Seyyed Vali Reza. The dispensable nation: American foreign policy in retreat. Doubleday, New york, 2013.
11. Larrabee, F. Stephen. Turkish-Iranian Relations in a changing Middle East / F. Stephen Larrabee, Alireza Nader. RAND Corporation, 2013.
12. Фридман Дж. Следующие 10 лет / Фридман Джордж; [пер. с англ. А. Калинина]. - М.: Эксмо, 2011.
13. Schwenninger, Sherle R. Cyprus, Turkey, and the Crescent of Crisis: the Question of American Strategy // http://erpic.org/wp-content/uploads/2014/05/Cyprus-Turkey-and-the-Crescent-of-Crisis.
14. Chomsky, Noam. What we say goes: conversations on U.S. power in a changing world/ Noam Chomsky interviews with David Barsamian. Metropolitan Books, New York, 2007.
15. Chomsky, Noam. Peace in the Middle East? Vintage Books, New York, 1974.
16. Byman, Daniel L. States in Civil War: Challenges for the Unites States. P. 219// The Arab Awakening: America and the Transformation of the Middle East/ Kenneth M. Pollack ...The Brookings Institution, 2011.
17. Kadir Ustun, Kilig Bugra Kanat. US-Turkey Relations in the AK Party Decade. SETA Foundation for Political, Economic and Social Research | January, 2013 | www.setav.org | Brief No: 62 // http://www.setadc.org/pdfs/SETA_Policy_Brief_No_62_US_Turkey_Relations_in_the_AK_Party_ Decade.pdf
18. The Tyrannies Are Doomed. The West's leading scholar of the Middle East, Bernard Lewis, sees cause for optimism in the limited-government traditions of Arab and Muslim culture. By Bari Weiss// http://www.wsj.com/articles/SB10001424052748703712504576234601480205330
19. Larrabee, F. Stephen. Troubled partnership : U.S.-Turkish relations in an era of global geopolitical Change/ F. Stephen Larrabee. RAND Corporation, 2010.
20. Michael J. Koplow. False Friends. Why the United States Is Getting Tough With Turkey. February 20, 2014. //http://www.foreignaffairs.com/articles/140952/michael-j-koplow/false-friends
21. Cagaptay, Soner. After Erdogan, Turkey's FutureWill Be Libera l// http: //www.washingtoninstitute.org/policy-analysis/view/after-erdogan-turkeys-future-will-be-liberal
22. Madeleine K Albright, Stephen J. Hadley, Steven A Cook. U.S.-Turkey Relations: A New Partnership. Independent Task Force Report №69. Council on foreign relations, 2012.
23. См.: US and Turkey agree to train, equip Syrian rebels against ISIS. February 20, 2015// http://rt.com/news/233927-us-turkey-train-equip-rebels/.
24. См.: Ina Shift, Obama Extends U.S. Rolein Afghan Combat // http://www.nytimes.com/2014/11/22/us/politics/in-secret-obama-extends-us-role-in-afghan-combat.html?hp&action=click&pgtype=Homepage&module=first-column-region®ion=top-news&WT.nav=top-news
25. Turkish diplomat appointed to top NATO position in Afghanistan// http://www.todayszaman.com/diplomacy_turkish-diplomat-appointed-to-top-nato-position-in-afghani stan_364564.html
ЧМЫРЕВА ВЕРА АЛЕКСАНДРОВНА - аспирант Российского Университета Дружбы Народов ([email protected]).
CHMYREVA, VERA A. - Ph.D. student of Peoples' Friendship University of Russia.
