CC BY
211
Лингвоконцептология и лингвопоэтика
УДК 821.161
Л.И. Донецких, Ю.Н. Кудрявцева
ЦВЕТОВОЙ ОБРАЗ МИРА В ПОЭТИКЕ А.БЛОКА: СИНИЙ
Представлено функционирование словообраза «синий», его смысловая динамика в трех циклах поэзии А.Блока.
Ключевые слова: теза - антитеза - синтез трилогии вочеловечивания, предметно-понятийная, образная, ассоциативная основы, эстетическая значимость слова.
Словообраз «синий» в творчестве Блока наделяется амбивалентностью смыслов. Его символика претерпевает значительные изменения от восторженного представления романтических идеалов в раннем творчестве до негативной семантики и выражения светлых надежд на заключительном этапе лирического пути поэта. Связано это в первую очередь с особым авторским заданием, обусловленным экстралингвистическими факторами. Созданные на основе синего цвета символы делают зримой его проекцию на внутреннее состояние лирического героя на разных этапах «романа в стихах».
Общелитературная норма, представленная в толковом словаре, фиксирует следующие значения слова «синий»:
1. Имеющий окраску одного из основных цветов спектра - среднего между голубым и фиолетовым; цвета цветков василька.
2. Сильно побледневший, приобретший оттенок этого цвета. О лице, коже [1. Т.3. С. 96].
В энциклопедии символов указано, что слово «синий» происходит от «сияние», но в отличие от белого это темное, непрозрачное, мрачное свечение. Как цвет ясного неба и моря, представляет и высоту, и глубину. Означает также постоянство, преданность, правосудие, совершенство, размышление и мир. В христианском искусстве синий символизирует набожность, искренность, благоразумие [2. С. 360,361].
Деву Марию и Христа часто изображают одетыми в синее. Синий цвет связан с милосердием в иудаизме и с мудростью в буддизме. Согласно народной традиции, в Европе он означает верность, в Китае - образованность и счастливый брак [3. С. 334].
Функциям цветового слова «синий» в художественном тексте посвятили работы многие исследователи: Р.В. Алимпиева (1969), М.Н. Везерова (1984), Н.А. Донец (1967), О.Н. Каленкова (1982),
Н.Л. Касимов (1983), Л.А. Качаева (1968), И.С. Куликова (1996), Б.А. Некрасова (1979), О. Тернов-ская (1973) и др. В их работах большое внимание уделяется эстетическим значимостям, возникающим у цветообозначения «синий» в творчестве разных писателей, выявляется роль данного слова в авторской картине мира.
По статистике Р.З. Миллер-Будницкой, сине-голубой цвет в колористической гамме Блока составляет 11 % и играет важную роль в его поэтике [4. С. 146]. Этот цвет, наряду с белым и черным, является наиболее активным в палитре Блока и самым любимым его цветом. Так, К. Тарановский определяет его процентное соотношение в каждом томе: I том - 26,1 %, II том - 20,6 %, III том - 14, 4 % [5. С. 328]. Наши подсчеты дают следующие результаты: I том - 68 употреблений, II том - 51 употребление, III том - 24 употребления.
В раннем творчестве Блока основная функция синего цвета романтическая. Значительное влияние на Блока оказала школа Иенских романтиков, которые рассматривали все земное в его отношении к небесному, божественному, исповедывали культ религии и мистики. Несомненно, Иенские романтики с их культом небесной любви, мистических откровений во многом предвосхитили теорию и практику русского символизма. В.М. Жирмунский в своей книге «Немецкий романтизм и современная мистика (1914) говорит, что иенские романтики «сделали чувственность основой своей мистики любви. Тем самым они освятили чувственность святостью, которою обладала в их произведениях любовь как чувство бесконечного». Они утверждали, что «в индивидуальной любви проявляется любовь мировая и сама любовь и ее восприятие как связи религиозно-мистического начала с плотским, чувственным родственно и близко раннему Блоку - Певцу и рыцарю Прекрасной Дамы, также стремившемуся пережить в чувственной любви приобщение к иному миру, божественному и бессмерт-
ному» [6. С.26]. Цитируя Г. Гейне, Блок писал о себе: «Несмотря на мои опустошительные походы против романтиков, сам я все-таки всегда оставался романтиком и был им даже в большей степени, чем сам подозревал. После самых смертоносных ударов, нанесенных мною увлечению романтической поэзией в Германии, меня самого вновь охватила тоска по голубому цветку» [7. Т. 6. С. 147].
Особенно характерны романтические настроения для стихов Блока, составивших первый том его лирики («Ante lucem», «Стихи о Прекрасной Даме», «Распутья»), периода тезы. Уже в самых первых стихах Блока синий цвет занимает особое место. Слова с предметно-понятийным значением Блок включает с описательно-изобразительными целями, используя их в создании картин пейзажа и окружающего мира:
Синие горы вдали -Память горячего дня.
Тихо вечерние тени В синих ложатся снегах ...
(«Тихо вечерние тени ...», 1901)
Синий цвет в номинативном значении способен передать ощущение величия, безграничности и необъятности пространства, становясь символом ‘взволнованности, страстности, свободы ’: «синеют без границы», «моря, поля, и горы, и леса», «в свободной выси», «алеют небеса».
Благодаря использованию глагольной формы («синеют») пейзаж приобретает динамичность, пространство становится разнонаправленным, горизонт словно устремляется ввысь, к свету, к свободе. Это не просто конкретный пейзаж, где природа - фон, на котором разворачивается таинственный роман лирического героя и его прекрасной дамы, синий помогает поэту перевести реальные ощущения на язык грез, мистических переживаний, передать масштабность мира чувств и страстей.
Блок использует цвет в пейзажных зарисовках всех времен года: это и вешний цвет, радостный, и цвет тревоги, смутных предчувствий перемен. В этой многозначности, используемой для передачи разных ощущений, заключена одна из особенностей творческого метода Блока:
Я с мятежными думами Да с душою хмельной Полон вешними шумами Залит синей водой.
(«Вот река полноводнее ...», 1907)
В этом контексте словообраз «синий», соотносясь с предметно-понятийной основой, включает в себя дополнительно индивидуально-авторские семы - ‘мятежный, динамичный, свободный, необузданный, шумный ’. Это подтверждается на лексическом уровне: «река полноводнее», «тянет льды», «с душою хмельной», «с мятежными думами», «вешними шумами», «взыграют», «залит синей водой». Звукопись, несомненно, связана с содержанием: поэт использует музыкальные сонорные (л, м, н), оттеняя их шипящими и свистящими (ж, ш, с), напоминающими о шуме вешних вод. Отсюда и ощущение стремительности, полноты бытия, предчувствия долгожданных перемен. «Синяя вода» в сознании поэта - это не просто вешняя вода, окрашенная в определенный цвет, это символ ‘грядущих перемен, обновления мира, светлых и радостных свершений ’.
Кроме новых значений на номинативной основе, в ранний период творчества Блок реализует традиционно-образные представления о синем как о цвете ‘чистоты, свежести, радости’:
Верится и чудится:
Мы - в согласном сне.
Все, что хочешь, сбудется.
Наклонись ко мне.
Обними - и встретимся,
Спрячемся в траве,
А потом засветимся В лунной синеве.
(«Травы спят красивые», 1902)
На традиционно-символической основе рождается новое, авторское. В словаре символов дано значение: бесконечность, вечность, истина, преданность, вера, чистота, целомудрие, духовная и интеллектуальная жизнь. Эти смысловые ассоциации возникли во многих древних культурах и выражают общую мысль, что синий цвет неба - наиболее спокойный и в наименьшей степени «материальный» из всех цветов [3. С. 334]. В приведенном примере традиционно-символическое значение синего обогащается авторскими коннотациями: синий становится символом ‘очищения мира, светлой надежды на будущее ’. Актуализация эстетического значения происходит в контексте: «верится», «чудится», «в согласном сне», «все, что хочешь, сбудется», «встретимся». Сама любовь, в которой поэт видит начало, соединяющее его с божеством, отражает вселенские просторы. Эта необычайная масштабность мира чувств, переживаний, страстей является одной из самых существенных и неотъемлемых особенностей лирики Блока. Поэт живет предчувствием радостных перемен, которые даруют ему возможность воплощения своей мечты о слиянии с Таинственной, Непостижимой. И уже одна эта возможность наполняет сердце поэта непрерывным восторгом и предчувствием такого счастья, выше и полнее которого нет ничего ни на земле, ни в небесах. Отныне, приобщившись к неким тайнам, непостижимым для обычного «дневного» разума, поэт всему земному и тленному противопоставляет иное, сверхчувственное бытие - нетленное и неизменное, лишь смутно угадываемое.
Новые смыслы у слова «синий» появляются у Блока и на индивидуально-ассоциативной основе:
Она молода и прекрасна была И чистой мадонной осталась,
Как зеркало речки спокойна, светла.
Как сердце мое разрывалось!..
Она беззаботна как синяя даль,
Как лебедь уснувший казалась;
Кто знает, быть может, была и печаль...
Как сердце мое разрывалось!..
(«Она молода и прекрасна была. », 1898)
В данном примере у словообраза «синий» актуализируются смыслы ‘беззаботность, легкость, возвышенность, устремленность к свету, к чистой мечте Окружающий контекст: набор атрибутивов с однонаправленной семантикой - «молода и прекрасна», «спокойна, светла», «чистой мадонной», «беззаботна» - актуализирует эстетические сдвиги. Поклонение непостижимой Душе Мира, Прекрасной Даме соединялось с живой любовью - восторгом, нежностью, сомнением, ревностью. Однако гармония оказалась мнимой - не цельностью, а началом раздвоения. Уже в этот пример заложена непонятная тревога, скрытое волнение, выраженные модально («кто знает, быть может»), лексически («была и печаль»), эмоциональным повтором, интонационно (как сердце мое разрывалось!»).
Со временем все очевидней становится и иная, гораздо более реальная подоплека чувств, желаний, влечений поэта. «Боялся я моих невольных сил», - говорит он, чувствуя неодолимый прилив жизненных страстей и стремлений, но эта боязнь уже не могла сдержать их, они все более властно вторгались в его внутренний мир, вытесняя молитвенные мотивы и настроения. Они настойчиво заявляют о себе уже в Стихах о Прекрасной Даме. Начинают мелькать иные, двоящиеся образы, сквозят страхи, сомнения. Облик возлюбленной, кажущийся поэту божественным, вместе с тем пробуждает и иные желания, которые пугают и самого поэта. Переживания отрока, который находил высшее свое назначение в том, чтобы служить своей возлюбленной, сменяются иными страстями - бурными, земными, непокорными. Вот почему стихи Блока утрачивают свой идиллически безмятежный и молитвенно-созерцательный характер. Образы на основе синего цвета теперь окрашиваются эмоциями непонятной тревоги, сомнения, скрытого волнения, печали:
Кто поймет, измерит оком,
Что за этой синей далью?
Лишь мечтанье о далеком С непонятною печалью.
(«Ярким солнцем, синей далью.», 1902)
Словообраз «синяя даль» начинает вбирать в себя новые ассоциативные смыслы: ‘непонятный, печальный, наполненный сомнениями, волнением, недоверием’. Окружающий контекст - смысловые маркеры («непонятною печалью», «терзаться», «кто поймет, измерит оком?», «лишь мечтанье о далеком»), их повторная номинация - поддерживают, объективируют этот вывод. Синий, то есть ‘бесконечный, непознаваемый ’, а потому ‘таинственный и скрытый’, передает состояние душевной неопределенности, внутреннего разлада. Актуализатором символического значения становится риторический вопрос «что за этой синей далью?», который вскрывает подтекст стихотворения, передает глубину чувств лирического героя, его раздвоенность, мучительную безвыходность состояния, зыбкость его ощущений. Такая смысловая аура цветообозначения «синий» связана с настроениями поэта. Неопределенность, таинственность, волнение. Предчувствие перемен, смутное ожидание каких-то свершений - вот атмосфера, в которой возникали коннотации: ‘синий - прекрасный’, ‘синий - неясный’, ‘синий - печальный’, ‘синий - ожидание спасительных перемен ’.
Растерянность перед сложностью жизни и мира своих переживаний приходит на смену былой цельности и покорности, не оставляющей места для каких-нибудь сомнений и колебаний, для той пытливости, которая становится у художника все острее. Стремясь выразить всю непосредственность, сложность, противоречивость своих чувств, переживаний, настроений, Блок, хотя и робко, очень издалека идет к реализму, пусть «фантастическому», по его собственным словам, но приближающемуся к подлинной действительности, что особенно явственно сказалось в цикле «Распутья» (1902 - 1904 гг.). Усталость от крайнего мистицизма, стремление избавиться от «чрезмерной сказочности, от всего, что уводит от подлинной жизни и противоречит ей, оказались тем началом, которое заставляло поэта искать противовес мистическим видениям в предметах и явлениях реальной действительности - какою бы безобразной ни представлялась она поэту [6. С. 85]. Синий в этот период становится цветом ‘воспоминаний о прежней цельности и идеальности мира и в то же время символом надежды на воскресение этого мира ’:
Ушли в туман мечтания,
Забылись все слова,
Вся в розовом сиянии Воскресла синева.
Умчались тучи грозные,
И пролились дожди.
Великое, бесслезное!..
Надейся, верь и жди.
(«Ушли в туман мечтания. », 1902)
Синий цвет в условиях контекста: «ушли в туман мечтания», «забылись все слова», «умчались тучи грозные», «пролились дожди», «великое, бесслезное» - приобретает эстетическую значимость: «синева» - это ‘светлая память о былых чаяниях и мечтах, о мистической наполненности жизни ’. Эти воскресшие в условиях напряженной, новой и неведомой жизни воспоминания о прошедшем увлечении, о прошлых идеалах помогают лирическому герою не утратить надежды, сохранить веру в жизнь. Об этом свидетельствует и последняя фраза стихотворения: «надейся, верь и жди», которая в полной мере актуализирует новые символические смыслы образов стихотворения и заключает в себе весь пафос произведения - ожидание новых свершений и перемен, вера в торжество светлых сил жизни. Синий на основе метафоро-метонимического переноса приобретает новое индивидуальноавторское осмысление: это цвет ‘надежды, веры, ожидания лучшего ’. Лирический герой все еще жаждет неземного, он погружен всеми своими чувствами, переживаниями, ощущениями в какой-то идеальный мир, который, - он ждет и верит в это, - утвердится на земле. Пафос ожидания, которым пронизано большинство стихотворений этого периода, разрешится на втором этапе лирического пути Блока, в лирике периода «антитезы».
Во втором томе жизнь открылась перед поэтом со всеми своими острыми и непримиримыми противоречиями, в угрюмых, горьких и грозных чертах, казавшихся ему тем более ужасными, чем меньше они походили на видения и иллюзии прежних лет и чем меньше он был внутренне подготовлен к этому зрелищу. По словам Б. Соловьева, поэт из мечтательного уединения и радостного сада вышел на свои распутья и очутился перед реальной действительностью, тем более ужасной в глазах
поэта, чем меньше отвечала она его юношеским фантазиям и иллюзиям [6. С. 89]. Дни революции были для Блока тем важным, великим временем, когда могут разрешиться все трагические противоречия жизни, исполниться все, о чем раньше можно было только мечтать; вот почему таким мраком, отчаянием, ужасом обернулась в его глазах окружавшая его действительность в годы реакции, когда казалось, что революция не принесла изменений к лучшему, что все осталось по-прежнему. Пришла пора разочарования. Это нашло отражение и в символике синего цвета.
Словообраз «синий» теперь становится спутником печали, тревоги, томительных, болезненных ощущений, горьких предчувствий. В этом плане его можно соотнести с черным цветом, используемым Блоком в значении ‘тяжелый, безрадостный, страшный, губительный ’. Исследователь В. Кандинский в работе «О духовном в искусстве» отмечает главное свойство синего - его глубину, которая вызывает весьма серьезные мысли и чувства: «Углубленное синее дает элемент покоя. Опущенное до пределов черного, оно получает призвук человеческой печали. Оно делается подобным бесконечному углублению в серьезную сущность, где нет конца и быть конца не может» [8. С. 73].
Прекрасная Дама постепенно меняет свой облик. Прежний мир «светлой лазури», «розовых зорь», «голубых видений» оказался разрушенным. Синий становится спутником тревоги, боли, томления. Вместо молитвенного и божественного теперь в душе поэта господствует тварное, зловещее, гнетущее. Это можно выявить на уровне лексического окружения: «над священными следами почивает синий мрак». Сама любовь в лирике Блока преобразилась. Священный образ Возлюбленной, Непостижимой уходит в прошлое, оставляя за собой горечь несбывшейся мечты, он больше не вызывает у героя неодолимого восторга. Оказывается, безмятежный покой «тихого сада», переживания юноши, погруженного в сны, мечты и молитвы, обращенные к возлюбленной, - все это не так цельно и ясно, как казалось ему сначала. Переосмыслению идеала способствовали и события личной жизни поэта, несоответствие между опоэтизированным образом возлюбленной и ее реальным воплощением. «Душа Мира» оказалась просто земной женщиной, далекой от его мистических фантазий. Синий на метафорической основе репрезентирует индивидуально-авторские ассоциации, связанные с эмоциональным воздействием цвета, и актуализирует семы ‘горечьутраты идеала, неопределенность, тревога, боль’.
Что же изменилось и в самом поэте, и в окружающем мире? Рассеялись обманы, которые когда-то владели душой поэта, возлюбленная предстала перед ним такою, какой была наяву, а не только в его восторженном воображении. И то, что казалось ему сначала неземной страстью, неисповедимой красотой, каждый раз низменно оборачивалось чем-то бездушным, непознаваемым, тяжелым. Реалью стала Незнакомка, явившаяся, воплотившаяся в быте современного города. Позже Блок скажет: «Незнакомка - это вовсе не просто дама в черном платье со страусовыми перьями на шляпе. Это дьявольский сплав из многих миров, преимущественно синего и лилового» [9. С. 133]. Ассоциации поэта, вызванные синим цветом, новые: - «бесстыдная», порочная женщина, но она же «земное чудо», сохраняющая в своем облике таинственное, Вечно Женственное, никогда до конца неизъяснимое:
И перья страуса склоненные В моем качаются мозгу,
И очи синие, бездонные Цветут на дальнем берегу.
В моей душе лежит сокровище,
И ключ поручен только мне!
Ты право, пьяное чудовище!
Я знаю: истина в вине.
(«Незнакомка», 1906)
Номинативное значение слова «синий» обросло новыми контактными семами, которые вскрываются эмоциональным подтекстом: «синий» на основе предметно-понятийной соотнесенности
приобретает эстетическое значение ‘таинственный, загадочный, страшный ’. Индивидуальноавторские приращения смысла реализуются в условиях образного контекста - в метафорическом окружении: это и «очи .. бездонные», которые не просто оставляют след в сознании лирического героя, а «цветут на дальнем берегу», это и «перья . склоненные» , которые «качаются в мозгу», и обращение «пьяное чудовище», заключающее в себе прямую негативную оценку. Сочетание элементов
высокой лексики («очи синие») со словами разговорными («пьяное чудовище») помогает подчеркнуть двойственность облика героини: ее божественную привлекательность и в то же время пугающую приземленность. Большое количество восклицательных знаков в стихотворении передает напряженность чувств героя, выполняет роль актуализаторов его эмоционального состояния. В забвении всех унизительных мерзостей «страшного мира», хотя бы и дарованном вином, Блок искал выход в мир иной, сказочно влекущий и спасительный.
Новое эстетическое значение на ассоциативной основе подчеркивает раздвоенность между пошлостью жизни и тайной мечтой, вызывающей недоуменные вопросы, на которые нет ответов:
Средь этой пошлости таинственной,
Скажи, что делать мне с тобой -Неповторимой и единственной,
Как вечер дымно-голубой?
(«Там дамы щеголяют модами. », 1906)
Использование не чисто синего цвета, а его «мутного» оттенка («вечер дымно-голубой») подчеркивает неясность облика героини, ее загадочность и неопределенность: пошлость и человечность, прекрасное и безобразное соединяются в ее облике («пошлости таинственной», «неповторимой», «единственной»). Форма риторического вопроса способствует раскрытию состояния растерянности героя. Таким образом, взятый опосредованно синий цвет становится символом ‘неповторимой красоты, таинственности, неопределенности ’.
В поэзию второго тома напористо вторгается начало демоническое, стихийное, что эксплицируется фоновым контекстом. Это прежде всего исторические события в стране (назревающий политический кризис, революция 1905 г., годы реакции) и внутренний конфликт поэта со своими былыми идеалами. Синий цвет теперь становится спутником стихии, носителем ослепительной страсти, разрушающей все на своем пути.
Предметно-понятийная основа слова «синий» (синие снега, синий лед, синий иней) образно и ассоциативно подвергается семантическим сдвигам. Синий цвет, соотнесясь с цветом снега в сумерках, приобретает эмоционально-экспрессивную окрашенность: синий, актуализируя семы ‘бездонный, стихийный, мрачный, страшный, угнетающий ’, становится символом ‘холода мира, стихийных проявлений быта’. Герой словно погружен в бездну «страшного мира», из плена которого вырваться невозможно. Метафорический контекст подчеркивает стихийность, демоничноть мира, размытость его границ: «дальние города линии», «поля снеговые», «бесцельный холод», «снежных вихрей подъятый молот», «бросил нас в бездну», «искры неслись», «снежинки пугливо вились». «Снежные вихри», кружась и подчиняя своему бесконечному движению человека, уже не позволяют ему вырваться из своих объятий. Но было что-то странно влекущее в этой смене теней и красок. В тревоге жизни, еще непонятной, но властной, Блок ощущал себя поэтом стихии, а не созерцательной мудрости. И самое главное - сквозь это фантастическое мелькание смутно почувствовался ему дух времени - мир пришел в движение.
Во втором томе символика синего цвета, как и других цветов, связывается с образами «страшного мира», врывающегося в душу современного человека. В стихах Блока возникают жуткие образы города, где наступает «последний день», где человека ждут обманы и соблазны, где нестерпимо страшно. «Черная ночь», «синяя ночь» висит над городом. В этом городе все мимолетно, он полон обманов, теней, призраков. Городская хроника соединяется с видениями апокалипсиса, и повседневная пошлость граничит с самой мрачной фантазией, с поэзией кошмаров и ужасов. Это четко просматривается в стихотворении «Невидимка».
Репрезентантом выступает широкий контекст стихотворения: «веселье в ночном кабаке», «гуляет в полях Невидимка», «танцует над топью болот», «кто небо запачкал в крови?», «кто вывесил красный фонарик?», «воет как брошенный пес», «ломится в черный притон ватага веселых и пьяных», «каждый во мглу увлечен толпой проституток румяных», «в тени гробовой фонари», «беззвучный качается хохот», «вечерняя надпись пьяна». Невидимка, гуляющий в полях, танцующий над тенью болот, становится воплощением ужаса, охватившего жизнь современного города. Так образы апокалипсиса врываются в жизнь огромного города, по улицам города идет Смерть, и призраки безумия преследуют лирического героя на каждом шагу.
Эти мотивы нашли свое отражение в третьей части «трилогии вочеловечения» Блока. Мотивы разрушения, дикой страсти, смерти воплощаются во многих стихотворениях этого периода. «Страшный мир», вторгаясь в лирику Блока уже безо всяких покровов и масок, вносил в нее черты и мотивы необычайно мрачные, жестокие, горькие. Здесь жизнь человека, самая простая и обычная, вместе с тем оказывается и невыносимо тягостной, словно в каком-то мучительном бреду или наваждении. И напрасно человек пытается уйти от них - они повсюду и неотвязно преследуют его. Лирический герой теперь - человек уже безусловно трагической судьбы. Он блуждает по лабиринтам «страшного мира» и ищет спасения то в любовном, то в винном угаре. Его иллюзии оказались разрушенными суровой действительностью. При этом намечается и один из возможных вариантов завершения пути лирического героя - гибель как возмездие за утраченные идеалы.
На основе номинативного значения у прилагательного «синий» в этот период появляется новое эстетическое значение ‘безграничный, стихийный, бездонный ’.
И снежные брызги влача за собой,
Мы летим в миллионы бездн.
Ты смотришь все той же плененной душой И купол все тот же - звездный.
И смотришь в печали,
И снег синей.
Темные дали,
И блистательный бег саней.
(«Снежная вязь», 1907)
«Синий снег» соотносится с сумерками, темными далями, бездонной глубиной души героя и окружающего мира. Это подтверждается окружающими контекстами: «снежные брызги», «мы летим в миллионы бездн», «смотришь плененной душой», «темные дали», «смотришь в печали». Состояние напряженности, полета, падения в бездну лирического героя отображено и на уровне архитектоники текста. Так, большое количество многоточий передают неупорядоченность, обрывочность впечатлений героя, их стихийный характер, возникающий при непрерывном, неуправляемом движении, когда не хватает слов и дыхания выразить свои мысли чувства. Он словно не успевает откликнуться на стремительную смену картин. Не случайно стихия представлена ночным временем, соотносимым со всемирным Хаосом, Мглой. Таким образом, стихия как ведущий мотив на данном этапе творчества находит отражение в образах стихотворения, и «синий», опрокинутый до пределов «темного», «черного», вбирает в себя индивидуально-авторские семы ‘темный, бездонный, непредсказуемый
На номинативной основе в позднем творчестве Блока словообраз синий используется и как символ ‘безвозвратно потерянного Идеала ’, ‘памяти, воспоминаний о прошлой гармоничной наполненности жизни, о светлых мирах, о лазурных мечтаниях ’. Контекст подтверждает такие предположения: «в плащ печально завернулась», «в сырую ночь . ушла», «не знаю, где приют своей гордыне ты . нашла», «я крепко сплю», «мне снится плащ твой»:
Я звал тебя, но ты не оглянулась,
Я слезы лил, но ты не снизошла.
Ты в синий плащ печально завернулась,
В сырую ночь из дома ты ушла.
(«О доблестях, о подвиге, о славе .», 1908)
Герой, сожалея о прошедшей жизни, о позабытых «доблестях, о подвиге, о славе», находится на грани отчаяния, вызванного одиночеством. Как бы поэт ни стремился воскресить свой Идеал, возродить его он не может: «Я звал тебя, но ты не оглянулась», «я слезы лил, но ты не снизошла». Цветовая характеристика помогает поэту конкретизировать образ утраченной мечты о прекрасном. Синтаксический прием параллелизма подтверждает это. Детали внешнего мира у зрелого Блока символич-ны, не равны самим себе: «Он всегда шел от общего, охватывающего человека, историю и вселенную. Конкретное у него как бы сквозит мировым» [10. С. 21].
Новые эстетические значимости, основанные на сближении с символическими образами, традиционно используемыми в художественной литературе, усложняются у Блока в ассоциативной сфере.
Если в первых книгах синий мог реализовываться в поэтической передаче психологических контрастов, символизируя устремленность к добру, свету, мечте, то в третьем томе синий чаще всего приобретает негативную окраску. Употребление синего, как и любого другого образа, в определенной эмоционально-экспрессивной функции можно объяснить особыми экстралингвистическими причинами, фоновым контекстом. Трагические события в жизни страны, разочарованность и неудачи в личной жизни поэта привели к возникновению в его творчестве образа огромного, многолюдного, а вместе с тем и пустынного города, который кажется страшным именно потому, что в нем все бросает враждебный вызов человеку. В это время действительность воспринималась поэтом не только в зримых образах, но и в тайном демоническом мраке. Летом 1909 г. он писал матери: «Более, чем когда-нибудь, я вижу, что ничего из жизни современной я до смерти не приму и ничему не покорюсь. Ее позорный строй внушает мне только отвращение. Переделать уже ничего нельзя - не переделает никакая революция ...» [6. С. 462]. Поэтому в третьем томе синий все чаще приобретает негативную окраску, сближаясь по своей семантике с черным цветом, становится символом ‘вечности ’, спутником смерти.
В позднем творчестве Блока индивидуальные значимости у слова «синий» возникают и на отвлеченно-ассоциативной основе:
Я, наконец, смертельно болен,
Дышу иным, иным томлюсь,
Закатом солнечным доволен И вечной ночи не боюсь ...
Мне вечность заглянула в очи,
Покой на сердце низвела,
Прохладной влагой синей ночи Костер волненья залила ...
(«Она, как прежде захотела .», 1908)
На основе данного примера можно предположить, что синий связывается в сознании поэта с вечным покоем. Синий позволяет углубиться в некую сущность мира, провоцирует глубину размышлений. «Синяя ночь» при этом аккумулирует семы ‘спокойный, непреходящий ’, становясь символом ‘погружения в мир собственной души, растерзанной на дорогах «страшного мира» ’: «я смертельно болен», «иным томлюсь», «вечной ночи не боюсь», «мне вечность заглянула в очи», «покой на сердце низвела», «костер волненья залила». Покой, тишина, вечность ощущаются на уровне звучания текста. Так, при прочтении стихотворения вслух можно заметить, что звуки [ч], [с], [л], [о], [и] создают ощущение тихого журчания, переката шорохов, успокаивающих напряженную, раздраженную мысль.
Все более отчетливо начинает звучать мотив памяти, раздваивая сознание, восстанавливая былое, противопоставляя прошлое и настоящее. «Память» в понимании Блока - это неизменное присутствие в душе знания о высоком, выходящем за пределы индивидуальности: об идеале, о мире, о людях, о долге. «Человек для Блока, - писал Д. Максимов, - это помнящий, органически связанный с миром, поскольку это единение с миром без памяти невозможно» [11. С. 126].
Синий становится знаком ‘воспоминаний, творческой памяти, идеализированной мечты ’:
Но в зацветающей лазури Уже боролись свет и тьма,
Уже металась в синей буре Одежды яркая кайма ...
Щит, ослепительно сверкучий Сиял в разрыве синих туч,
И светлый меч, пронзая тучи,
Разил, как неуклонный луч.
(«Когда я создавал героя .», 1907)
Реализуя традиционно-символическое значение (тяжелый, мрачный), в условиях лингвистического контекста синий актуализирует и ассоциативно-авторские смыслы: ‘мрачный, тяжелый, неуправляемый, подавляющий человеческую сущность ’. Но теперь этот мир «синей бури», «синих туч» оказывается преодолимым через воспоминание. Герой вспоминает мир гармонии, синие и голубые тона периода «Стихов о Прекрасной даме», звучат мелодии прошлого - благословение мира юности, и именно через любовь и красоту возможен выход из кризиса, продолжение пути лирического героя: «в зацветающей лазури», «боролись свет и тьма», «металась . одежды яркая кайма», «щит, ослепительно сверкучий», «сиял . светлый меч», «пронзая тучи», «неуклонный луч». По словам Б. Соловьева, память помогла поэту одолевать ужасы и соблазны «страшного мира», быть «верным - сквозь всю свою неверность» [6. С. 434].
Крайняя противоречивость Блока, сказавшаяся в темах и мотивах «двойничества», в борьбе символических и реалистических тенденций, в конце концов в творчестве поэта определилась как победа добра и света, жизненного начала и того общественного человека, которого с годами все яснее и несомненнее видел в себе поэт. Через все жизненные перипетии и испытания поэт все отчетливее приходит к теме России как спасительницы человеческой души в «страшном мире». Только в решении этой темы видит он возможность обновления жизни, и, как утверждает Блок, если мы откроем ей сердце, то она «исполнится восторгом, новыми надеждами, новыми снами, опять научит свергнуть проклятое «татарское» иго сомнений, противоречий, отчаяния, самоубийственной тоски, «декадентской иронии», все то иго, которое мы, «нынешние», в полной мере несем» [6. С. 448].
Такое завершение «трилогии вочеловечения» знаменательно: лирический герой наконец обретает объективное и значимое - Родину, Россию. На протяжении всего жизненного пути лирический герой Блока, стремясь найти свою трудную, сложную, но единственно возможную дорогу, пытается вновь и вновь понять, осознать и путь страны. Тема Родины и ее будущего - самое заветное для поэта - связана, как правило, с поэтическим образом синей дали времен. В записных книжках поэт писал: «Это Россия летит неведомо куда - в сине-голубую пропасть времен - на разубранной и разукрашенной своей тройке. Видите ли вы ее звездные очи - с мольбою обращенные к нам: «Полюби меня, полюби красоту мою!» Но нас от нее отделяет эта бесконечная даль времен, эта синяя морозная мгла, эта снежная звездная сеть» [7. С. 117].
Синева как символ родимой стороны становится типичной для стихотворений цикла «Родина»:
Видишь день беззакатный и жгучий И любимый, родимый свой край,
Синий, синий, певучий, певучий,
Неподвижно-блаженный, как рай.
(«Ты - как отзвук забытого гимна. », 1914)
Проникновенное чувство любви к Родине соотносится у Блока с юношеской влюбленностью, памятной на всю жизнь. Синий и голубой цвета ассоциируются в его понимании с нежностью, трепетом, чистым первым волнением, лично-интимным чувством. И любовь поэта к Родине именно такая. Россия - «синий рай», предназначенный лирическому герою небом, богом, соединение земного и небесного, смертного и Вечного, Святого, Непорочного. При этом эпитет «синий» выполняет функцию поэтизации образа России. На индивидуально-ассоциативной основе синий наделяется новым, по сравнению с предыдущими периодами, эстетическим значением: ‘светлый, чистый, спасительный, несущий облегчение и избавление от земных тягот ’. Контекст выявляет семантические сдвиги: «день беззакатный и жгучий», словно победивший наконец вселенскую тьму и ужас, «любимый, родимый свой край», «певучий», «неподвижно-блаженный, как рай». Традиционно рай понимается как иной мир, прекрасный, светлый, спокойный, несущий долгожданное облегчение от тяжелой земной жизни, освобождающий человека от страданий и мучений. И Россия, сравниваясь в приведенном примере с раем, наделяется теми же чертами. При этом повторная номинация («синий, синий», «певучий, певучий») аккумулирует указанные эстетические смыслы эпитета «синий», способствует усилению эмоционального фона стихотворения.
По словам В. Альфонсова, «тайна» блоковской России - явление в известном смысле историческое. В ней выразился на языке искусства дух переломного, смутного времени, выразился неизмеримо полнее и глубже, чем в иных злободневных стихах и картинах [10. С. 29].
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Словарь русского языка: в 4 т. / под ред. А.П. Евгеньевой. М.: Русский язык, 1985 - 1988.
2. Энциклопедия символов / под ред. Е.Я. Шейниной. М.: Изд-во АСТ, 2001. 591 с.
3. Словарь символов / под ред. Дж. Тресиддера. М.: ФАИР - ПРЕСС, 1999. 448 с.
4. Краснова Л.В. Поэтика Александра Блока. Очерки. Львов: Изд-во Львовского ун-та, 1973. 230 с.
5. Тарановский К. О поэзии и поэтике. Некоторые черты символики Блока. М.: Языки русской культуры, 2000. 232 с.
6. Соловьев Б. Поэт и его подвиг. Творческий путь Александра Блока. М.: Сов. писатель, 1980. 784 с.
7. Блок А. Записные книжки. 1901 - 1920. М.: Худ. лит., 1965. 663 с.
8. Кандинский В. О духовном в искусстве. М.: Наука, 1992. 132 с.
9. Луцевич Л.Ф. «Серебряный век» русской поэзии. Кишинев: Штиинца, 1994. 241 с.
10. Альфонсов В. Слова и краски. М.; Л.: Сов. писатель, 1966. 241 с.
11. Максимов Д. Поэзия и проза А. Блока. Л.: Наука, 1981. 468 с.
Поступила в редакцию 15.03.10
L.I. Donetskikh, doctor ofphilology, professor, head of the department Yu.N. Kudryavtseva. student
Blue as a Coloured Jmage of the World in Alexander Blok’s Poetry
The article depicts the way the word “blue” functions and shows its semantic dynamics in three cycles of A.Blok’s poetry.
Keywords: thesis, antithesis, synthesis, conceptual, figurative, associative foundations, esthetic meaning of a word.
Донецких Людмила Ивановна, доктор филологических наук, профессор
Кудрявцева Юлия Николаевна, студентка
ГОУВПО «Удмуртский государственный университет»
426034, Россия, г. Ижевск, ул. Университетская, 1 (корп. 2)
