CC BY
6УДК 940.4
ЦИВИЛИЗАЦИЯ ВЕЛИКОЙ СТЕПИ - ХУННУ С. В. АДЕРИХИН
доцент кафедры социально-гуманитарных дисциплин Казахской академии спорта и туризма, кандидат философских наук, доцент.
И.В. Адерихина г. Алматы, Казахстан, преподаватель Педагогического колледжа иностранных языков
Аннотация. В данной статье дается краткая характеристика исторической эпохи существования племени хуннов (гуннов), которые в течение пяти веков (204г.до н.э. - 216г.н.э.) господствовали в степи. Рассмотиваются некоторые проблемы истории во многом таинственного, малоизученного народа хунну (гуннов). До сих пор неизвестен и язык гуннских племен Востока и Запада, хотя, по косвенным указаниям, можно предположить, что их основную массу составляли прототюркские племена. Авторы статьи предполагает, что с 11-У вв. на огромном пространстве казахстанских степей, вместе с племенами «северных» гуннов, появляется население, говорившее на древнем языке (языках?) из той же языковой семьи, что и казахский.
Ключевые слова: Хунну; империя; Великая степь; племена; тюрки; китайцы.
Актуальность данной темы обусловлена ведущимися сейчас в постсоветских государствах поисками своих истоков, необходимостью возвращать забытые страницы истории. Цель статьи: раскрыть особенности непростых отношений хунну с соседними племенами и Китаем, показать процесс создания Великой империи хунну.
Долгое время представления о хунну были основаны главным образом на сообщениях китайских летописцев, отражавших в своих сочинениях официальную политику китайского правительства. Поэтому неудивительно, что в их описаниях хунну предстают неотесанными и жадными варварами, имеющими «лицо человека и сердце дикого зверя». С точки зрения летописца, номады как бы воплощали в себе комплекс всех возможных и невозможных человеческих пороков: они не имеют оседлости и домов, письменности и системы летосчисления (а значит, и истории), земледелия и ремесла. Они едят сырое мясо и с пренебрежением относятся к старикам, не заплетают волосы по китайскому обычаю и запахивают халаты на противоположную сторону. Наконец они женятся даже на своих собственных матерях (!) и вдовах братьев [1, С. 237].
Археологические исследования позволили преодолеть тенденциозность древнекитайских хроник. Отсчет хуннской археологии ведется с 1896 г., когда врачом и краеведом Ю.Д.Талько-Грынцевичем были начаты раскопки погребальных памятников в окрестностях г. Кяхта. Всего им было исследовано около 100 хуннских могил. Впоследствии поиск и раскопки хуннских погребальных памятников пелись многими исследователями СССР/России (А.В.Давыдова, П.К.Козлов, П.Б.Коновалов, и др.), Монголии (Ц.Доржсурэн, Д.Цэвэндорж и др.), Китая (Го Сусинь, Сюн Суньжуй, и др.), Японии (Като Симпей) и ряда других стран. К настоящему времени на территории Монголии и Забайкалья обнаружено более 3,5 тыс. хуннских могил, более 500 из которых уже раскопаны. [3, с. 140].
Наиболее известный из хуннских погребальных памятников - могильник знати в Ноин-Уле (примерно в 90 км к северо — северо-западу от столицы Монголии Улан-Батора). Он исследовался в 1924 - 1925 гг. Монголо-Тибетской экспедицией под руководством известного русского путешественник и исследователя П.К.Козлова. В результате раскопок были получены
сенсационные археологические материалы, которые продемонстрировали всему миру предвзятость оценок китайскими хронистами культуры своих северных соседей. Особенно уникальные и хорошо сохранившиеся находки были обнаружены в кургане №6: изысканные ковры, одежды, шелковые ткани, золотые и бронзовые украшения, предметы труда и быта. Удалось даже точно определить дату сооружения этого кургана. На одной из находок (лаковой чашечке) была сделана надпись, которая указывала место (Шаилинь) и дату (2 г. до н.э.) ее изготовления. Не без оснований исследователи считают, что в этом кургане был похоронен хунннский шаньюй Учжу-лю (8 г. до н.э. - 13 г. н.э.), которому данная чашечка была преподнесена вместе с другими богатыми дарами во время его визита в Шанлинь в 1 г- до н.э.
Внешний вид гробниц хуннской аристократии весьма внушителен. Для погребения покойного выкапывалась глубокая яма, как правило, прямоугольной формы, которая сужалась уступами на глубину 10—15 м. С южной стороны в яму вел пологий шлейф-дромос. На дно ямы ставился двойной деревянный сруб, внутри которого помещался гроб. Изнутри сруб и гроб украшались коврами и шелковыми драпировками, на пол ставился многочисленный богатый сопроводительный инвентарь, ритуальная пища. На поверхности после засыпки ямы сооружалась каменная кладка. [3, с. 142].
В середине II - начале I тыс. до н.э. на востоке Евразии окончательно сформировались два отличных друг от друга хозяйственно-культурных региона - собственно китайский, в среднем и нижнем течении Хуанхэ, и центральноазиатский, охватывающий огромную территорию от Восточного Туркестана на западе до Южной Маньчжурии на востоке, от Гоби и Ордоса в излучине Хуанхэ, до Тувы и Забайкалья. На большей части этой территории основой хозяйственной деятельности было кочевое и полукочевое скотоводство, сочетавшееся с примитивным земледелием и охотой. В начале I тыс. до н.э. племена, населявшие Центральную Азию, создали кочевую культуру скифского типа. Они освоили металлургию бронзы и железа, металлообработку, колесные повозки и всадничество. Жилищем им служила полусферическая с коническим верхом войлочная кибитка, которую при перекочевке укрепляли на большой повозке, влекомой быками.
Облик «скифской» культуры Центральной Азии, восстановленный археологами, мало дополняется письменными источниками, созданными в древнем Китае. В иньских гадательных надписях на панцирях черепах и лопаточных костях животных (Х1У-Х1 вв. до н.э.) северовосточные соседи протокитайских племен обычно именуются цянами или, позднее, уже в исторических трактатах, жунами. Они названы в надписях «лошадиными цянами» и «во множестве разводящими лошадей цянами». Северные соседи китайских государств У111-У11 вв. до н.э., именовавшиеся ди, также относились к кругу «скифских» племен, что археологически засвидетельствовано находками так называемых «ордосских бронз» - великолепных памятников «скифского» искусства Центральной Азии.
Ранние рассказы о «северных соседях» собрал в своих «Исторических записках» создатель нормативной китайской историографии Сыма Цянь (135-67 гг. до н.э.). Все его сведения по этому сюжету отрывочны, не систематичны, предельно кратки.
Кочевники, населяющие Центральную Азию в 7-6 вв. до н.э. именуются Сыма Цянем жуанами и ди. Позднее их стали называть ху. В ту же эпоху в степях внутренней Монголии, Южной Маньчжурии и в отрогах Большого Хингана жили «горные жупы» и дунху («восточные варвары»).
Северные племена были постоянными участниками политической жизни древнекитайских царств, то, сражаясь с ними, то, вступая в коалиции воюющих друг с другом государств и получая за это вознаграждение.
Сыма Цянь ярко описывает их «варварский» образ жизни и общественное устройство. Жуны и дунху не были политически объединены, «все они были рассеяны по горным долинам, имели собственных вождей, и, хотя нередко собиралось свыше ста племен жунов, они не сумели объединиться в одно целое». Источники отмечают у жунов и дунху посевы проса, но главным их занятием было скотоводство: «переходят со скотом с места на место, смотря по достатку в траве и воде. Постоянного пребывания не знают. Живут в круглых юртах, из коих выход обращен к востоку. Питаются мясом, пьют кумыс, одежду делают из разноцветных щерстянных тканей... Кто храбр, силен и способен разбирать спорные дела, тех поставляют старейшинами. Наследственного преемствия у них нет. Каждое стойбище имеет своего начальника. От ста до тысячи юрт составляют общину ... От старейшины до последнего подчиненного каждый сам пасет свой скот и печется о своем имуществе, а не употребляют друг друга в услужение ... В каждом деле следуют мнению женщин, одни военные дела сами решают ... Войну ставят важным делом» [4, с. 256].
Трудно нарисовать более выразительную картину родо - племенного общества, еще не знавшего классового расслоения и насильственного авторитета. По словам китайского наблюдателя VII в. до н.э., у жунов «высшие сохраняют простоту в отношении низших, а низшие служат высшим, (т.е. выборным старейшинам и вождям), руководствуясь искренностью и преданностью» Война и набег с целью захвата добычи - важная сторона их жизни. По словам китайского сановника VI в. до н.э., северные варвары «ценят богатства и с пренебрежением относятся к земле»; слово «богатство» объясняется здесь как «золото, яшма, полотно и шелк». Однако; даже во времена наибольшей слабости мелких китайских царств, жуны никогда не угрожали им завоеванием. Набеги кочевников сдерживались или ограничивались военными мерами, дарами, подкупом вождей, торговлей. В ходе военных столкновений китайцы не раз убеждались в достоинствах варварской конницы, а иногда даже перенимали одежду и оружие своих противников. Правитель царства Чжао, Улинь-ван (325-299 гг. до н.э.), «изменив существовавшие обычаи, стал носить варварскую одежду, обучаться верховой езде и стрельбе из лука». Впрочем, Улинь-ван, как и другие правители, более полагался на строительство длинных стен и укреплений вдоль пограничной линии, чем на полевую армию. Вместе с тем, сами китайцы не только сдерживали жунов у своих границ, но и захватывали их земли. Первое такое сообщение относится к 623 г. до н.э., когда правитель царства Цинь, Мугун, напал на жунов и захватил «двенадцать их владений».
Радикальное изменение общей ситуации в Центральной Азии произошло, согласно Сыма Цяню, в «период воюющих царств» (403-221 гг. до н.э.). Вместо прежних жунов на севере и западе появляются сильные объединения кочевых племен сюнну (хунну) и юэчжей, а про дунху сообщается, что они «достигла расцвета» и у них появился единый правитель. В IV в. до н.э. китайцы впервые называют хунну среди своих противников; позднее те начинают ожесточенную борьбу за Ордос с царством Чжао. Война шла с переменным успехом, но в составе гуннского объединения оказались в это время те жунские племена, которые прежде были независимы. На западе соседями хунну были юэчжи - восточиоскифские (сакские) племена, занимавшие, вместе с родственными им усунями, огромную территорию от Тянь-Шаня до Центральной Монголии. Тамги (геральдические знаки) вождей юэчжийских племен, недавно обнаруженные на черных скалах ущелья Цаган-год в Гобийском Алтае, фиксируют южную границу юэчжийских земель.
Численность сюнну, оказавшихся на китайских землях, быстро росла. В основном рост происходил за счет пленных, захватываемых в войнах с северными сюнну, а также за счет перебежчиков; к 90 г. южных сюнну уже насчитывалось 34 тыс. семейств общей численностью 237300 человек, способных выставить 50170 отборных воинов. Приведенные цифры вызывают значительный интерес. Они показывают, во-первых, что в среднем каждая семья состояла из семи
человек, а во-вторых, что количество боеспособных мужчин составляло приблизительно 20% населения.
В эру правления Цзянь-ань (196 - 200) Цао Цао, будущий вэйский император У-ди, разделил сюнну на пять частей, поставив во главе каждой части наиболее знатного из них в качестве вождя, назначил ханьцев на посты командующих войсками и поставил их надзирать за вождями. Всего в это время на китайских землях находилось 29 тыс. юрт. Считая, что в каждой юрте жила малая семья, состоящая из семи человек, общая численность сюнну превышала 200 тыс. человек.
В начале правления цзиньского императора У-ди (265 - 290) в связи с сильным наводнением более 20 тыс. юрт явилось в Китай, и им было указано жить под уездным городом Иян, лежавшим в 70 ли к юго-западу от современного Лояна в пров. Хэнань. С учетом новых переселенцев численность сюнну возросла как минимум до 49 тыс. юрт, или до 340 тыс. человек.
Помимо сюнну и относившихся к ним цзесцев на территории Северного Китая, находившейся под властью созданной Ши Лэ династии Поздняя Чжао, проживали и другие кочевые племена, именовавшиеся вместе с цзесцами и сюнну шестью инородческими племенами. К ним помимо сюнну и цзесцев относились ухуани, сяньбийцы, дисцы и цяны. Появление их на китайских землях, так же как и появление сюнну, было связано, во-первых, с политикой переселения, проводимой китайским двором с целью использования изъявивших покорность, кочевников в борьбе с внешними врагами, а во-вторых, с вооруженными вторжениями, которые совершали кочевые соседи Китая в периоды его ослабления.
Сяньбийцы, относившиеся к монголоязычной группе народов, делились на племена, из которых наиболее сильным было племя мужун, создавшее четыре династии: Ранняя Янь (337 -370), Поздняя Янь (384 - 409), Западная Янь (386 - 394) и Южная Янь (398 - 410), и племя тоба, которое за обычай заплетать волосы в косы китайцы называли «косоплетами». Племя тоба создало династию Северная Вэй (386—556), которая в дальнейшем сумела объединить под своей властью весь Северный Китай. Дисцы явились создателями династий Ранняя Цинь (351 - 394) и Поздняя Лян (385 - 403), а цяны - династии Поздняя Цинь (384 - 417).
Между кочевыми племенами, относившимися к различным этническим группам, не было, да и не могло быть согласия и мира. Оказавшись под властью могущественной династии Поздняя Чжао, связанные между собой лишь общим укладом хозяйства, они отличались по языку, психологическому складу и обычаям. Каждое племя стремилось сбросить с себя власть более удачливого соперника и самому добиться господства.
В китайских летописях говорится о народе дунху, которые потерпели сокрушительное поражение от сюннуского правителя Маодуня, в результате которого им пришлось вообще покинуть монгольские степи. Одна часть бежавших дунху осела у горы Ухуань, а другая - у горы Сяньби, от которых и возникли племенные названия ухуань и сяньби. Гора Ухуань, как уже говорилось, была расположена в верхнем течении Амура. Около 100 лет ухуани находились в зависимости от сюнну, принося им дань в виде крупного рогатого скота, лошадей и овечьих шкур. Так продолжалось до 119 г. до н.э., когда ханьский военачальник Хо Цюйбин нанес поражение сюнну в их левых землях, после чего часть ухуаней была переселена к укрепленной линии пяти округов - Шангу, Юйян, Юбэйпин, Ляодун и Ляоси - и им было поручено следить за передвижениями сюнну [3, с. 159]. Таким образом, монголоязычные дунху в лице представителей племени ухуань вновь появились на ранее принадлежавших им землях, вблизи границ Китая. С этого времени они становятся известными в Китае, и китайские историки создают первые описания их нравов и обычаев.
Переселены были, конечно, не все ухуани; большая часть по-старому жила на своих землях, причем так продолжалось, по крайней мере, до периода династии Тан. Цель переселения ухуаней ясна: они издавна враждовали с сюнну, поэтому ханьский император У-ди, более 30 лет
непрерывно воевавший с последними, хотел иметь в лице кочевников ухуаней своих разведчиков, которые могли бы своевременно предупреждать его о передвижениях сюнну.
Несколько иначе сложилась судьба сяньбийцев. В отличие от ухуаней они появились на территории современной Монголии и вблизи границ Китая путем не насильственного, а постепенного, естественного переселения. Поселившись у горы Сяньби, сяньбийцы соседствовали сухуанями, не поддерживая отношений с Китаем. Можно полагать, что сяньбийцы, как и ухуани, занимали земли в бассейне верхнего Амура. В дальнейшем начинается продвижение сяньбийцев на юг, и уже в правление позднеханьского императора Гуан-у (25 - 58) они вместе с сюнну совершают набеги на пограничные земли Китая. В 49 г. сяньбийцы впервые прислали к ханьскому двору послов, установив, таким образом, отношения с Китаем [3, с. 161].
Впоследствии сяньбийцы нанесли поражение сюнну и частью изгнали их с обжитых мест. Другая их часть была ассимилировано завоевателями.
1. Гумилёв Л.Н. История народа хунну, в 2т. - М., 1998.
2. Гумилёв Л.Н. Хунны в Азии и Европе //Вопросы Истории, 1989, № 6-7. [Электронный ресурс] https://www.booksite.m/fuПtext/0/001/005/171/012.htm (дата обращения: 07.06.2024).
3. Материалы по истории кочевых народов в Китае, в 4 вып. - М., 1990.
4. Кляшторный С.Г. Султанов Т.И. Казахстан. Летопись трёх тысячелетий. -А., 1992.
5. Лозовик Д.С. Образ жизни империи гуннов //Сибирский торгово экономический журнал, 2016, №3. [Электронный ресурс] https://cyberleninka.ru/article/n/obraz-zhizni-imperii-gunnov/viewer (дата обращения: 04.06.2024).
ЛИТЕРАТУРА
