CC BY
56
Публикации
О. С.Данилова (Екатеринбург)
•«Цивилизация духа и души»: русские глазами французского славянофила
На протяжении всей истории Россия пленяла европейцев как своим географическим и политическим весом, так и своей экзотикой и загадочностью обитателей. В середине XIX — начале XX вв. «свет с востока» озарил многих европейцев и в частности французов — политическая и социально-экономическая ситуация в Европе лишь подхлестнула интерес к изучению загадки «русской азиатчины». А. Леруа-Болье в письме к Гальперину-Кашинскому так объясняет мотивы, побудившие его взяться за изучение русской темы: «Печальные события 1870-1871 гг. придали России еще больший интерес в наших глазах... Мое внимание притягивалось к востоку этой огромной империи, походившей на наших картах на terra incognita». Другой ученый К. Куррьер писал: «Со времени последней войны в общественном мнении Франции совершилась резкая перемена в пользу России. Открыли, что она стоит того, чтобы ее изучать, и взялись за дело»
В 1892 г. вышла обстоятельная монография историка П. В. Бе-зобразова «О сношениях России с Францией», где были подробно освещены основные аспекты франко-русских отношений XIX столетия и где автор явно указывает, что «редкий француз не отзывался о Российской империи отрицательно». Он заключает: «Из всего ясно, что франко-русские симпатии были односторонние, т. е. русские увлекались Францией и французской культурой, а французы знали Россию очень плохо, а то, что они о нас знали, в большинстве случаев не представлялось им симпатичным» 2. Однако долголетняя франко-германская вражда и необходимость ее разрешения коренным образом меняет ситуацию. После почти векового затишья Россия вторгается в сознание французской интеллигенции, да и среднего француза вообще, уже не только как могучая военная держава, присутствие которой на европейской сцене неоспоримо и с которой надо было
считаться. При этом Россия напоминает о себе там, где еще совсем недавно это казалось неожиданным и почти невероятным 3.
Русский миф (загадочность силы русского духа) завладел умами многих вольнодумных иностранцев: «Россию не хотели воспринимать на слух, туда ездили»4. И если в середине XIX в. интерес больше наблюдался к славянскому миру как к целому, и был связан с распространением идей панславизма во Франции5, то с конца столетия намечается его сосредоточение на России в частности. Так, в декрете об открытии кафедры Коллеж де Франс в 1840 г., было определено что, «крайне важно постигнуть внутреннюю суть славянских народов, будущее которых неизвестно, но которые не останутся чуждыми нашей судьбе»6; а уже при открытии в 1876г. кафедры русского языка в Институте восточных языков министр Г. Депре предупреждает профессора Л. Леже, что следует остерегаться преподавания «излишнего панславизма»7.
Результатами такого неподдельного интереса стали диаметрально противоположные мнения: русофобский и постепенно вытеснивший его — русофильский8; различие мнений заключалось в подходе к толкованию и пониманию русской ментальности и определялось степенью глубины ее изучения. И если первый подход, возникший с подачи маркиза А. де Кюстина 9, не являлся неким целостным методом изучения русского духа и духовного склада, образа мышления и поведения азиатов, то второй10 — отнюдь. С некоторыми оговорками, используя современный понятийный аппарат, в частности школы «Анналов», его можно отнести к «ментальному исследованию».
Французские славянофилы, как исследователи русской менталь-ности, видели в ней связующее звено между духовной жизнью и социальными процессами. Изучая ментальность и поведение русского человека (его образ мышления, поведения, духовный склад), они пытались подойти- к целостному пониманию исторического как прошлого, так и настоящего. Национальные мировоззрение и идеи не рассматривались ими изолированно от социальной среды, в которой (и которой) они были порождены, распространены и которая давала им разносторонние выражения и употребления.
Представленный в данной работе перевод текста из дневников11 Пьера Паскаля — это попытка автора реконструировать синтез социального и ментального в коллективной психологии «русских» первой трети XX в. Новизну и необычность постижению «русского характера» придает тот факт, что автором этого своего рода микроисследования является француз-католик, Пьер (Петр Карлович) Паскаль (1890-1983). Воспитанный в духе интеллектуальных течений «французского славянофильства»12 и «католического возрождения» 13,
хронологически одновременно испытавших подъем на рубеже XIX-XX вв.; он также был сторонником консервативной и экуменической 14 идей, последователем исторической антропологии.
На время Пьера Паскаля пришелся момент второго открытия России. Он, как и его учителя, считал очевидным кризис западного взгляда на Россию, заключающийся в том, что бедные понятия и трактовки не отражают на самом деле яркой, богатой и сложной действительности. Индивидуализм и буржуазность Запада подвели молодого Паскаля к знамению будущего: мир, благодаря особой благодати избранничества, дарованной России, сможет найти спасение через смиренную чистоту, скрытую в глубине сердца. В этой стране он, как и многие в то время, увидел избранницу истории, ведь она великая и славная уже только благодаря своему глубокому и истинному смирению. Паскаль полюбил Россию как страну, сохранившую дух соборности, облеченный в форму которой католицизм может вернуть свое призвание. Святая Русь, цивилизация духа и души15 — вот идеалы француза-католика. Святая Русь для него «это та сторона души русского народа, которою он воспринимает Христа и Церковь и которая по отношению ко всей народной жизни есть свет, светящийся во тьме» 16.
Во многом именно это и предопределило для Пьера Паскаля постановку и дальнейшую попытку своеобразного прочтения проблемы загадочности русской души. Русская ментальность явилась предметом непосредственного изучения русофильски настроенного француза, приехавшего в Россию в 1916 г.17 и имеющего возможность на практике разгадать загадку для европейца. Предметом исследования П. Паскаля, изначально не научного, но позднее в таковое оформившегося18, выступает «русский» (причем именно русский крестьянин) во всем богатстве своих жизненных проявлений.
Пьер Паскаль до конца своих дней оставался на позиции любви, веры и уважения к русскому крестьянству, которое в его глазах являлось «подлинной нацией». Намного позднее19, уже в 1969 г. в интервью со своим учеником Жоржем Нива, он пояснит свою позицию: «Я был глубоко поражен человечностью России. Вероятно, это слово наилучшим образом передает совокупность достоинств, которые я увидел в русских: чрезвычайная легкость и откровенность отношений, даже с иностранцами, тогда как во Франции я встречался со множеством предубеждений <...> В России нет нотариусов. То есть теоретически их не может не быть, но они где-то прячутся, их не видно. Русские не занимаются расчетами. Не знаю, плохо это или хорошо, но совершенно ясно, что такое может существовать лишь в стране, где есть обмен добрыми чувствами, великодушием. В России
это так — там можно быть непредусмотрительным, потому что знаешь: другие тебе помогут» 20.
Пьер Паскаль уникален тем, что смог постичь «самое трудное для изучающего историю чужой страны — за общественным строем, легко поддающимся описанию и анализу он смог обнаружить общество с его особой психологией, с его внутренней логикой, со всем тем, что согласует его с самим собой и приводит в недоумение иностранца» 21. Он, проживший в советской России 16 лет, а потому ставший скорее русским интеллигентом, чем французским интеллектуалом, не повторил (да и не мог бы сделать этого) ошибки А. де Кюстина и являет собой образчик истинного славянофила. Может быть поэтому, в апреле 1917 г. на одном из дружественных и свободолюбивых собраний, когда в очередной раз в пятницу вечером дома у Бердяева собрались те, кому небезразлична судьба России (там присутствовал и Паскаль с Д. Мальфитано22), Николай Бердяев сказал, что Паскаль более русский, чем он 23.
Протокол собрания во Французском институте в Петрограде от 27 октября 1917 года
ПРИСУТСТВУЮТ:
АВЕНАР ЭТЬЕН (Avenard Etienne), художник по керамике ШЕЙНИС ЛЕВ (Cheinisse Leon), доктор медицины и права ДУБЯНСКАЯ МАРИЯ (Doubianskaia Marie), доктор медицины ФИШЕЛЬ АЛЬФРЕД (Fichelle Alfred), лектор Французского института КРУКЕР ЭЛИ (Krouker Elie), студент факультета права МАЛЬФИТАНО ДЖОВАННИ (Malfitano Giovanni), руководитель
лаборатории института Пастера в Париже МЕТАЛЬНИКОВ СЕРГЕЙ (Metalnikov Serge), директор биологической лаборатории в школе Лесгафта МОШКОВА АННА (Mochkov Anna), химик института путей сообщения ПАСКАЛЬ ПЬЕР (Pascal Pierre), преподаватель словесности Парижского университета САКЕТТИ АЛЕКСАНДР (Sacchetti Alexandre), приват-доцент Петроградского университета СЕЛИБЕР ГРИГОРИЙ (Seliber Grégoire), бактериолог Петроградского института экспериментальной медицины ВИГЕР ПЬЕР (Viguier Pierre), лектор Французского института Г-Н ПАТУЙЕ (M. Patouillet), директор Французского института, председательствующий
Зачитывают краткий итог предыдущего собрания и обещают, что более подробное резюме будет разослано тем, кто принимал участие в дискуссии, а для того, чтобы их мысль была верно изложена, просят высказаться добровольно. Мальфитано настаивает на этих резюме; они позволяют обеспечить непрерывность и единство наших усилий, дают возможность воспользоваться ими ДРУГИМ, в особенности НАШИМ ПАРИЖСКИМ ДРУЗЬЯМ.
Г-н Паскаль предложил обсудить тему, которую он выбрал «Русская душа глазами латинянина».
Он начинает с утверждения, что среди русских существует духовное единение; оно становится более очевидным, если из общей массы исключить проявляющийся в ней слой интеллектуалов, душа которых отличается элементами, приобретенным извне. События Революции могут быть лучше объяснены, только принимая во внимание данное единство. Ничего не побуждает к единению лучше, чем народные песни, которые распевает рота солдат, маршируя по улицам.
Это единение образовано тремя характерными чертами, которые так прекрасно согласуются: СОЛИДАРНОСТЬ (коллективизм) — НЕОПРЕДЕЛЕННОСТЬ (вольность) - МАКСИМАЛИЗМ (стремление к абсолюту). Первая является основной, вторая представляет в этом единстве негативную сторону, а последняя — позитивную. По мнению Паскаля, каждая из этих трех характерных черт имеет явные проявления в повседневной жизни. Итак, по порядку:
СОЛИДАРНОСТЬ
— «Соборы» как образ множественности святых
— непрерывные вереницы повозок на улицах Петрограда
— самоорганизация людей в очередях
— голосование «чохом» целыми полками
— вкус к артелям, кооперативам и их объединениям
— обращения: «Товарищ», «Вперед, православные1»
— в философии и религии: теория «соборности» или союза всех верующих
— чувство коллективной ответственности как в момент отступления в 1915 году
Недостаток гордости является следствием этого коллективного сознания. Русский смирен; подозрителен по отношению к выскочкам — русский народ демократичен; власть ему была навязана как крышка.
НЕОПРЕДЕЛЕННОСТЬ
— отвращение к строгому соблюдению правил и принуждению
— важность отмены обязательной отдачи воинской чести
— русский не делает карьеры; он одновременно берется за многое и меняет профессии
— беспечность к бережливости и отвращение к расчету
— пренебрежение логикой
— презрение к тому, что является традиционным
— склонность к странствованию и бродяжничеству
Вследствие такого характера, Русский подчиняется не столько закону, сколько влиянию того, кому удается завоевать его доверие.
— сентиментальный патриотизм, без оттенка национализма
— религиозность, лишенная догматизма
— интуитивная, без четких правил мораль
— легкость разводов
— трезвость, прерываемая пьянством
Все эти проявления объединяет слово воля («volia»), которое не означает «volonte».
МАКСИМАЛИЗМ
— потребность по любому вопросу восходить к сотворению мира
— полное воплощение принципов (например, толстовство)
— отвращение к смертной казни и войне
— непонимание разницы между моралью индивидуальной и моралью Государства
— на Западе следуют правилу «своя рубашка ближе к телу», Русский же отдаст свою душу ради спасения других
— большевизм в политике
— в философии — малое значение, придаваемое объективной реальности
— в практической жизни — средство отвергается, как только в нем обнаруживается малейшее несовершенство
Следствием такого характера являются меланхолия и склонность к отчаянию; моральная капитуляция; будучи не в силах достичь абсолютного блага, Русский погружается в абсолютное зло.
В общей сложности эти три характерные черты обуславливают иерархию ценностей, в которой душа преобладает над разумом и силой воли. Это объясняет, почему русский народ может поддаться иностранным влияниям, не позволяя им глубоко изменить себя. Петр Великий навязал ему иноземный порядок, который мог длить-
ся веками, но оставил нетронутой прежнюю душу. Понятна та форма лени Русских, которая является не наслаждением и отдыхом, а смирением перед бессилием и бесполезностью усилий.
В покорности и бездействии Русский не теряет смысла того, чего он хочет, и никакое влияние из вне не разрушит его глубокой воли. Разум подчинен душе, и это совсем не как на Западе, где принято считать, что в человеке более важен рассудок, чем доброта.
Принцип непротиворечивости теряет свои права в русской мысли, которая терпима к любому мнению и скептична по отношению к рационализму. Она охотно соглашается с тем, что истина имеет две стороны. Отсутствие предубеждений, а так же частенько и способности различать добро и зло. Принципу причинности Русский предпочитает принцип целесообразности, который он применяет с тонкостью, достигая, таким образом, истины более глубокие, чем истины рационализма. Так, в действительности, ответственность за войну лежит на всех, и когда говорят, что это вина капитализма, то подразумевают — материализма. Именно Русский питает большее расположение к душевным качествам, нежели разуму. И доказательство тому нежность, которой они окружают блаженных, душевно больных, называя их при этом безгрешными.
Русский народ добр к ближнему. У него ненависть не привилась. Он снисходителен к беспомощному виновному. Он предается бессознательно чувству сострадания и чувству справедливости. Этим и объясняются братания на фронте. Русский народ самый проникнутый христианством и в особенности его соблазняют социалистические принципы. Именно он больше других сознает человеческую слабость и в особенности слабость индивида.
ОБСУЖДЕНИЕ
Доктор СУЛИМА в восторге от услышанного из уст Француза столь тонкого и точного понимания русской души. Однако стоит заметить, что русским не то, чтобы недостает индивидуальности, а наоборот задаться вопросом, не слишком ли чрезмерны проявления в современной жизни этой самой индивидуальности. Ему ответят, что индивидуальность и коллективизм (как первое, так и второе) преувеличены в результате несовершенности индивидуальности и отсутствия отчетливой грани между личностью и обществом.
Г-н САКЕТТИ сожалеет, что в своем весьма верном докладе отстранился от анализа интеллектуалов, которые выделяются, отличаясь, из массы, потому что на самом деле именно они являют собой эманацию массы и более сильно выражают ее качества. Если принимать во внимание интеллектуалов, можно найти мотивы, объясняю-
щие некоторые противоречия, например, между духом индивидуальности и духом коллективизма, которые оба встречаются у русского народа.
Г-н СЕЛИБЕР находит, что характеристики, данные г-ном Паскалем, приложимы к любому примитивному народу.
Д-р ШЕЙНИС в основном будучи согласным с г-ном Паскалем, признает, что существуют факты, которые противоречат некоторым из его утверждений. Нельзя говорить, что Русский не питает уважения к личному авторитету, так как наоборот некоторые личности, такие как Толстой, Ленин, Плеханов, играют большую роль в менталитете народа и деятельность партий свидетельствует о влиянии некоторых личностей. Тем более нельзя утверждать, что Русский не уважает закон, но необходимо, чтобы этот закон удовлетворял его чувство справедливости.
М-м ДУБЯНСКАЯ полагает, что г-н Паскаль проявляет симпатию по отношению к русскому народу, которая доходит до того, что он приукрашивает худшие черты его характера.
М-ль МОШКОВА оспаривает положение, что у русских вечно слабая воля. Напротив, весьма часто проявляют себя слишком упорными.
Д-р СУЛИМА разделяет эту же точку зрения и напоминает о том, сколько русских посвятили всю свою жизнь одной идее и проявили силу воли.
Г-н САКЕТТИ подчеркивает, что г-н Паскаль говорил не о том, что русским не хватает именно воли, а о том, что воля отличается от того, что выражает «воля», которое означает скорее сильное желание, слишком спонтанную волю, которая не терпит притеснения своих устремлений.
Г-н КРУКЕР согласен с г-ном Паскалем, за исключением нескольких пунктов. Он напоминает историю Бабушки * по случаю ее выступления перед моряками Кронштадта. Последние только из чувства противоречия соглашались с ней по поводу красоты оскорбительных извинений, находя напротив справедливой их злобу по отношению к офицерам. Что касается презрения к традициям, Кру-кер не допускает этого у русских и приводит факт, который произошел в Совете крестьянских депутатов в момент поражения под Тер-нополем, когда решили туда послать самых старых депутатов с сединами в бороде чтобы убедить солдат вести себя достойно. Он так же не согласен с точкой зрения, которая приписывает русским отсутствие воли, и цитирует в качестве примера непрерывность усилий Тол-
* «Бабушка революции»: Е. К. Брешко-Брешковская, высокочтимая социалист-ре-волюционер.
стого, Брешковской, Чайковского, Мечникова. Тех, которые дали неоднократные подтверждения благородству, сопротивлению их окружению, то, что противоречит заявлению Паскаля о том, что русская душа легко подчиняется.
Г-н ВИГЕР думает, что Паскаль избежал бы некоторых противоречий, которые ему вменяют, если бы не обошел вниманием людей, которые выделяются из серой массы, как он выражается. На самом деле, по мнению г-на Вигера, русские интеллектуалы более русские люди, чем крестьяне, и утонченность образования делает еще очевиднее национальные достоинства и недостатки. Правильно говорят, что у русских не воля, а скорее желания, потому что истинная воля — это воля, которая заставляет себя следовать методу и напряжение которой неослабно, тогда, как порыв русских зачастую разбивается о первое же препятствие.
Доказательство тому, в том значении, которое приобрели в русской национальной жизни немецкие и еврейские инородцы. Последние благодаря своей методичности и непрерывной деятельности образуют некую связь, и которые сохраняют и поддерживают целостность русской жизни.
Г-н МАЛЬФИТАНО отмечает тот факт, что более серьезное разногласие заключается в двух различных подходах в понимании воли. По его мнению, русский народ наделен очень сильной волей, которая опирается на веру, и которая никогда не позволяет себе разбиться о препятствия, хотя часто, в сущности, этой волей движет не разум и она не умеет самоорганизовываться в практической деятельности. Существует мнение, что русские твердо верят в то, чего они хотят, но подчас сами не знают, чего же они хотят.
Наконец, думается, что если бы мы заблаговременно договорились о значении, которое придавать основным словам, используемым этим вечером, то различные мнения были бы завершенными и лучше согласованными с пониманием русской души, которое изложил г-н Паскаль и с которым мы в общих чертах все согласны.
(Pascal Pierre Mon journal de Russie (à la mission militaire française) 1916— 1918. Lauzanne, 1975. P. 233-237).
Примечания
1 Цит. по: МанфредА.З. Образование русско-французского союза. М., 1975. С. 35.
2 Цит. по: Буянов М. Маркиз против империи или путешествия Кюстина, Бальзака, Дюма в Россию. М., 1990. С. 129.
3 Например, на улицах Парижа горели электрические фонари, которые назывались в просторечии «jabloskoff», это непривычное для французского слуха название, связанное с именем русского изобретателя Яблочкова, так прочно вошло в разговорный обиход, что позднее с улицы перешло на сцену театра. Так, Парижская Академия наук, присуждая в 1888 г. премию Бордена за лучшую математическую работу, постановила дать ее первой женщине-математику, которой и оказалась С. Ковалевская, в этом же году И. Мечников становится одним из руководителей лаборатории Института Пастера в Париже и пр.
4 Шлегель К. Немецкий образ России в первой трети XX столетия: попытка реконструкции //Вопросы философии. 1994. № 5. С. 51.
5 Подробнее см.: БернарА. Несколько особенностей панславизма во Франции //Славяноведение. 1998.№ 5. С.38-42.
6 Цит. по: CadotM. La Russie dans la vie intellectuelle française (1839-1856). Paris, 1967. P. 477.
7 Léger L. Souvenirs d'un slavophile. Paris, 1905. P. 47.
8 Самыми видными представителями русофильства стали французские славянофилы. Подробнее см.: Данилова О. С. Французские -«славянофилы» конца XIX — начала XX века // Славянский альманах 2001. М., 2002. С. 217-233.
9 Астольф де Кюстин (1790-1857), автор книги «Николаевская Россия в 1839 году», положившей начало русофобскому подходу.
10 Одним из основоположников «французского славянофильства» считается Анатоль Леруа-Болье (1842-1912). С 1869 г. он публиковался на страницах журнала «Revue des Deux Mondes», автор известного много-томника «Царская империя и русские», основатель «Комитета защиты и социального прогресса» (1895 г.), был лично знаком с П. Столыпиным и с Ю. Самариным. В 1886 г. для него В. Соловьев написал работу «Философия Вселенской церкви».
11 «Русский дневник» П. Паскаля состоит из четырех объемных томов, изданных усилиями его учеников Ж. Нивы и Ж. Катто во Франции-Швейцарии после 1975 г., хронологически охватывающих период с 1916 по 1928 гг. Пятый том, в котором описываются события до 1933 г., находится в стадии дешифровки.
12 Зарождение и расцвет «французского славянофильства» совпадает с периодом сближения России и Франции и заключением между ними в 1892 г. военно-политического союза. Начавшись с русофильски настроенных научных обществ и периодических изданий, оно явилось логическим ответом на русофобские настроения и на рубеже XIX-XX вв. оформилось в направление интеллектуальной мысли Франции. Его видными представителями были: А.Леруа-Болье, Ф.Порталь, Ш.Кене, А. Грасье, П. Буайе, Ж. Легра, А. Лирондель, А. Мазон, П. Паскаль.
13 Религиозно-нравственное течение конца XIX — начала XX в., оживлявшее мотивы янсенизма и галликанства, для которого были характерны искания в русле антикапитализма и христианского социализма. «Като-
лическое возрождение» стало интеллектуальной реакцией на «повторную революцию» и выразилось в волне новообращения в католичество целого ряда представителей интеллектуальной элиты Франции: Л. Блуа, П. Верлен, Ш. Гюисманс, Ж. Маритен, Ш. Пеги и др.
14 В духовном созревании П. Паскаля важнейшую роль сыграл аббат Ф. Пор-таль — член Конгрегации лазаристов, основатель в Париже на улице Гренель Центра по изучению России и перспектив соединения церквей.
15 Pascal P. Mon journal de Russie (à la mission militaire française) 1916-1918. Lauzanne, 1975. P. 178.
16 Христианский социализм (С.Н.Булгаков): Споры о судьбах России. Новосибирск, 1991. С. 191.
17 Впервые П. Паскаль в Россию приезжает в 1910 г. Он посещает Киев, лицей в Нежине, окрестности Полтавы, крестьянскую коммуну в Воздвиженском. Его маршрут определил аббат Ш. Кене. В 1911 г. он работает в Петербурге над дипломным проектом «Жозеф де Местр и Россия», общается с А. Мазоном и А. Лиронделлем под эгидой Французского Института. В апреле 1916 г. Паскаль приезжает в Россию в составе Французской военной миссии, и уже только в марте 1933 г. он покинет СССР.
18 К государственной службе Паскаль был допущен только спустя 4 года. В 1936 г. он получил назначение в Лилль, в 1937 — в Школу восточных языков в Париже. В 1938 г. он защищает две докторские диссертации, посвященные протопопу Аввакуму. С 1950 г. и до выхода на пенсию работает в Сорбонне на кафедре русского языка и литературы. Его исследовательские работы можно разделить на несколько групп: основная — посвящена истории религии в России и во Франции XVII в.; вторая — истории, как Российской Империи, так и советского периода; третья — истории литературы; всем им сопутствовала переводческая деятельность. Полный список работ Паскаля см.: Bibliographie des ouvrages et articles de P. Pascal // Revues des études slaves. Paris, 1982. T. 54. P. 255-270.
19 Паскаль долгое время не комментировал свою жизнь в СССР. Только после событий 1968 г. в Университете в Нантере он начал общаться с прессой. Так он вступил на путь известности гораздо более грюмкой, чем слава переводчика и слависта. Данное интервью до сих пор не опубликовано.
20 Niva G. Rossie-Europe. La fine de shisme. Études litéraires et politiques. Lauzanne, 1993. P. 277.
21 Tapié V.-L. Les cours du vendredi // Revues des études slaves. Paris, 1961. P. 195.
22 Джованни Мальфитано, руководитель лаборатории института Пастера в Париже; друг Паскаля, один из присутствующих, на собрании во Французском институте 27 октября 1917 г.
23 Pascal P. Mon journal de Russie 1916-1918. P. 270.
