CC BY
16публикационная активность
и библиометрическая оценка
УДК 001.8 + 001.811 + 001.38 цИТИРУЕМОСТЬ И БИБЛИОМЕТРИЧЕСКИЕ ПОКАЗАТЕЛИ
российских ученых и научных журналов
Михайлов Олег Васильевич
Доктор химических наук, профессор, главный научный сотрудник и профессор кафедры аналитической химии, сертификации и менеджмента качества Казанского национального исследовательского технологического университета (КНИТУ-КХТИ), Казань, Россия; e-mail: olegmkhlv@gmail.com
Представлены данные по цитируемости отдельных известных российских ученых, взятые из отечественной (РИНЦ) и международных (WoS и Scopus) баз данных цитируемости (число статей конкретного ученого в соответствующей базе данных, количество ссылок на них и индекс Хирша), а также общие сведения по импакт-факторам российских и зарубежных журналов. Отмечено, что величины импакт-факторов многих зарубежных журналов оказываются значительно выше таковых для аналогичных российских независимо от отрасли науки, к которой они относятся. Предложены меры, направленные на преодоление указанного выше неблагоприятного для российской науки фактора.
Ключевые слова: цитирование, цитируемость, библиометрические индексы.
В любой отрасли интеллектуальной деятельности, и тем более претендующей на то, чтобы называться словом «наука», существует два подхода для описания связанных с ней феноменов и объектов, а именно - качественный анализ и количественный
анализ. В такой междисциплинарной науке, как аналитическая химия, эти названия вообще являются основополагающими. Аналогичное положение дел должно иметь место и в той отрасли науки, которая изучает функционирование науки как таковой, науковедении, одной из ключевых проблем которой является адекватная оценка научной деятельности и вклада в ту или иную отрасль науки отдельно взятого индивида и научных коллективов. А раз так, то в общей методологии такой оценки должны присутствовать две составляющие — оценка качественная, базирующаяся на мнениях об этой самой деятельности со стороны других индивидов (в основном тех, что имеют моральное право считать себя представителями научной общественности), и оценка количественная, в основе которой лежит уже не «общественное мнение», а какие-то объективные показатели научной деятельности, от этого мнения уже никак не зависящие. Длительное время в любой отрасли науки для оценки научной деятельности и достижений ученого-исследователя как в России, так и везде в мире использовалась лишь качественная составляющая, механизм которой был по существу неизвестным (хотя и считалось общепризнанным, что, к примеру, вклад Зинина в химию, Эйлера — в математику, Ландау — в физику, Вавилова — в биологию и т. д. значительно превосходит вклад «среднестатистического» исследователя в соответствующую отрасль науки). «Засилье» качественной оценки научной деятельности и научных достижений существовало на протяжении столетий, но оно не могло быть вечным, ибо игнорирование ее количественной составляющей делало эту оценку, во-первых, однобокой, а во-вторых, субъективной, независимо от того, «авторитетным» или же «неавторитетным» лицом она давалась. Конечно, наука во все времена — хотим мы того или нет — базировалась, базируется и, видимо, всегда будет базироваться на власти авторитета ученых, однако это не есть основание для того, чтобы исключать количественную сторону дела. Но прежде чем вводить в действие количественную оценку научной деятельности, необходимо решить принципиальный вопрос о том, что конкретно (т. е. какой цифровой показатель) следует положить в основу такой оценки, дабы сделать ее действительно объективной, а не неким вариантом «игры в цыфирь». С другой стороны, тут уместно напомнить об изречениях двух совершенно разных людей, каждый
из которых достаточно хорошо известен в своей отрасли знания (и живших к тому же еще и в разные времена), а именно лауреата Нобелевской премии А. Эйнштейна («Все должно быть сделано как можно более простым, но не чересчур простым») и заслуженного профессора Лондонской школы экономики и политических наук Ч. Гудхарта («Когда достижение какого-либо показателя становится целью, он перестает быть хорошим показателем»), «бьющих», что называется, «в одну точку», и отмахиваться от которых, наверное, не следовало бы. Однако какие-то варианты решения этой проблемы — пока, впрочем, весьма несовершенные — по большому счету стали появляться лишь в нынешнем, XXI веке, так что здесь есть над чем работать.
Наверное, не вызывает сомнений, что наиболее объективным критерием для оценки деятельности любого ученого является ценность тех научных работ, что были созданы при его личном участии, для развития как соответствующей отдельной отрасли науки, так и науки в целом. Но вот определить эту ценность на количественном уровне крайне затруднительно (и не факт, что вообще возможно), а потому приходится апеллировать к каким-либо иным показателям, так или иначе, с этой ценностью связанным. В качестве таковой в значительной степени может быть признана востребованность работ ученого, которая определяется мерой интереса к ним со стороны других его коллег. Однако и ее довольно трудно охарактеризовать каким-либо количественным параметром. Вместе с тем, известны не один и не два случая, когда востребованность и ценность работ ученого для развития соответствующей отрасли науки в тот или иной период времени оказывались совершенно противоположными (как, например, было в свое время с работами Демокрита по атомистике или Лобачевского по неэвклидовой геометрии). Следующим этапом на весьма непростом пути выявления общего нужного критерия количественной оценки научной деятельности является использование понятия цитируемость, которая характеризует степень упоминания работ соответствующего ученого в средствах массовой информации и прежде всего — в научной печати. Корреляция же между вышеуказанными показателями работ выглядит следующим образом:
ценность
I Корреляция: скорее да, чем нет ВОСТРЕБОВАННОСТЬ I Корреляция: скорее нет, чем да
цитируемость
В итоге, на наш взгляд, соотношение между востребованностью и цитируемостью оказывается сродни утверждению «Чем выше человек по росту, тем он и сильнее». И хотя в целом это действительно так, но если произвести сопоставление силы двух выбранных случайным образом людей, сравнивая их только по росту, то отнюдь не факт, что более высокий из них окажется и более сильным. Тем не менее, начиная со второй половины XX в. цитируемость и связанные с ней параметры (получившие собирательное название «библиометрические индексы») стали привлекать повышенное внимание, и отнюдь не только со стороны специалистов в области науковедения и социологии науки. Перечень таких индексов в настоящее время довольно-таки велик и насчитывает уже несколько десятков; наиболее распространенные из них можно найти, в частности, в статье (Штовба, Штовба, 2013, 262—278) и монографии (Михайлов, 2017, 96—97). В связи с этим стоит подробнее остановиться на природе цитируемости, которая так или иначе лежит в основе всех библиометрических индексов.
В общем случае цитирование — это факт упоминания имени автора (авторов) при описании или заимствовании материалов из принадлежащих ему работ, опубликованных в средствах массовой информации (печати, кино, телевидении, Internet и др.). По образному выражению одного из наших ведущих специалистов в области наукометрии В.А. Маркусовой: «Ссылки - это средство научной коммуникации и своеобразная валюта, которой современные исследователи оплачивают долг перед предшественниками» (Маркусова, 2003, 292). Частным случаем цитирования являются ссылки автора на свои собственные публикации (т. н. самоцитирование). Можно выделить пять разновидностей цитирования (Михайлов, 2012, 829-832; Mikhailov, 2012, 403-405):
• цитирование конкретной публикации кем-либо из тех исследователей, которые не являются соавторами и которые никогда не были таковыми ни для данного исследователя, ни для его соавторов;
• цитирование конкретной публикации кем-либо из тех исследователей, которые не являются соавторами и которые никогда не были таковыми для данного исследователя, но были таковыми для хотя бы одного из других соавторов;
• цитирование конкретной публикации кем-либо из других исследователей, которые не являются соавторами, но которые являются соавторами данного исследователя по каким-либо другим публикациям (независимо от срока их выхода в свет);
• цитирование конкретной публикации кем-либо из соавторов;
• цитирование конкретной публикации тем из соавторов, для которого в данный момент определяется какой-либо библиометри-ческий индекс (т. н. самоцитирование).
Количественный же параметр, в той или иной форме характеризующий уровень цитирования работ данного автора, и есть его цитируемость. С ним неразрывно связаны «системы отслеживания цитируемости», под каковыми понимают непрерывно обновляемые базы данных цитируемости как индивидуальных исследователей, так и научных изданий (в первую очередь — научных журналов), издаваемых ныне в мире. Эти базы данных можно разделить на две группы — национальные и международные. Первые отслеживают преимущественно цитируемость «своих» авторов и «своих» научных изданий, т. е. тех, которые работают в научных учреждениях и издаются на территории той страны, в которой эта база функционирует; при этом, как правило, в качестве рабочего языка используется государственный язык этой страны. Вторые же отслеживают цитируемость авторов и научных изданий, так сказать, в мировом масштабе, независимо от их национальной принадлежности; рабочим языком каждой их таких баз цитиру-емости является английский язык — современная «латынь» науки (Mikhailov, 2013). Сразу же отметим, что самыми авторитетными из существующих международных систем цитирования, чьи индексы цитирования ныне признаются во всем мире, являются Web of Science (сокращенно — WoS) и его конкурент — значительно более молодая, но уже не менее успешно функционирующая система Scopus. Первая из них фактически берет свое начало с 1960 г., когда основанный Ю. Гарфилдом в Филадельфии (США) Institute for Scientific Information (ISI) ввел в «научный обиход» первый по хронологии индекс цитирования для научных
журналов — т. н. импакт-фактор IF. И появилась на свет система Science Citation Index (SCI), которая с появлением сети Internet приобрела современное название Web of Science (WoS). Ныне эта система цитирования учитывает более 9000 изданий на английском и отчасти на немецком языках (с 1980 г.) и включает в себя три базы данных, а именно Science Citation Index Expanded (по естественным наукам), Social Sciences Citation Index (по социальным наукам) и Arts and Humanities Citation Index (по искусству и гуманитарным наукам). В настоящее время сия база данных цитирования в полном объеме принадлежит компании Clarivate Analytics. Заметим, что у этой компании есть русскоязычный сайт, где даны все необходимые рекомендации по работе с системой Web of Science. В конце 2015 г. в ее рамках была даже создана специальная платформа русскоязычных журналов, в которой на данный момент представлено 650 различных научных изданий на русском языке, имеющих достаточно высокий авторитет в соответствующей отрасли науки; в частности, туда вошли многие журналы, издаваемые издательством «Наука» Российской академии наук. Именно русскоязычные, поскольку их англоязычные версии уже давно представлены в WoS. Доступ к этой базе данных в основном платный. База данных цитируемости Scopus возникла заметно позднее — в начале 90-х годов XX в. под эгидой одной из крупнейших тогда и сейчас издательской корпорации Elsevier (и находится под ее «патронажем» и поныне). Система цитирования Scopus представляет собой крупнейшую в мире единую мульти-дисциплинарную реферативную базу данных (с 1995 г.), которая обновляется ежедневно; на данный момент это самая обширная в современном мире база данных научных публикаций без полных текстов. В настоящее время Scopus охватывает свыше 15.000 научных журналов от 4.000 научных издательств мира, включая порядка 200 российских журналов, 13.000.000 патентов США, Европы и Японии, материалы научных конференций. В отличие от Web of Science эта база данных цитируемости в процентном отношении гораздо шире отражает естественные науки и технику (83%). В этой базе данных, однако, фигурируют лишь англоязычные версии российских журналов (понятно, при условии, если они вообще существуют в природе, например Russian Chemical Bulletin, Gravitation and Cosmology, Molecular Biology, Foresight), да и то
далеко не всех из них. Доступ к ней также в основном платный. В 2005 г. появился на свет и аналогичный отечественный продукт — Российский индекс научного цитирования (РИНЦ, RISC), который предназначен для отслеживания цитируемости российских ученых в российских научных изданиях (прежде всего — в журналах), которые не фигурируют в вышеуказанных международных базах данных в силу своей малой востребованности на международном уровне и соответственно имеют весьма низкие (0.05 и менее) значения импакт-фактора, практически исключающими их попадание в эти базы данных. Задумка эта a priori представляется хорошей, по крайней мере, для наших российских ученых, которые и по сей день в большинстве своем практически не публикуются не то что в международных, но даже и российских научных журналах с более или менее приличными импакт-факторами по WoS и Scopus (а к таковым фактически относятся лишь журналы, издаваемые под эгидой Российской академии наук, и прежде всего, журналы МАИК «Наука»). В ней представлено свыше 6.000.000 публикаций российских авторов, а также информация об их цитировании из более 4500 российских журналов. Из них более 3900 представлены в полнотекстовом виде на платформе eLIBRARY.RU, в том числе 2800 журналов — в открытом доступе, что позволяет в большинстве случае ознакомиться и с текстом оцениваемой публикации. РИНЦ позволяет на основе объективных данных оценивать результативность исследовательской работы и детально исследовать статистику публикационной активности более 600 тысяч российских ученых и 11 тысяч научных организаций, относящихся ко всем отраслям знаний. В отличие от двух упоминавшихся выше международных баз данных цитируемости, доступ к этой базе данных в основном бесплатный (Михайлов, 2016, 86—95).
При пользовании любой из этих трех (да и любых других) баз данных следует, однако, различать понятия «личная цитируемость исследователя», которая обычно характеризуется такими параметрами, как-то: а) общее число работ (статей) исследователя в соответствующей базе данных, б) число ссылок на конкретные статьи, находящиеся в этой базе данных, и общее число ссылок на эти статьи в ней же, в) h-индекс (индекс Хирша), и «цитируемость научных изданий» (в основном периодических), в которых опубликованы работы исследователя, характеризуемая в основном такими
параметрами, как импакт-фактор издания IF, время «полужизни цитирования» издания (cited half-life), и общее число ссылок на статьи данного издания. Именно они и являются ключевыми в каждой из этих трех вышеуказанных баз данных цитируемости. Рассмотрим подробнее и то и другое.
Широко известно, что в разных науках исторически сложились разные подходы, как к самому процессу цитирования, так и его отображению (Михайлов, 2011, 624; Mikhailov, 2011, 417; Михайлов, 2016, 109-112). На то есть ряд причин — от традиций данной отрасли науки до социальной мобильности исследователей, работающих в этой самой отрасли (Ащеулова, 2010, 7—11; Ащеулова, Душина, 2014; Шматко, 2011, 18—32). Поэтому, говоря о той проблематике, которая обозначена в заголовке данной статьи, следует, по крайней мере для определенности, ограничиться какой-то одной из отраслей науки, и автор этих строк остановил свой выбор на науке химии. Не столько потому, что сам является ее полноправным представителем (у него лично свыше тысячи разнообразных публикаций в этой области), и, что, как справедливо говаривал еще в XVIII в. один из величайших российских ученых и фактический основатель Московского государственного университета М.В. Ломоносов: «Широко распростирает химия руки свои в дела человеческие», сколько потому, что в недрах народных масс именно химики стали неким олицетворением научного сообщества. В самом деле, ведь когда далекие от науки люди высказывают какие-либо критические замечания в адрес любых ученых, они говорят: «Опять эти самые ученые что-то там нахимичили!» Заметьте, именно нахимичили, а не, скажем, нафизичили, набиологичили, наисторичили или наэкономичили. Некогда «некоронованный король» наших отечественных бардов, незабвенный В.С. Высоцкий, обращаясь к «научному люду», пел дословно следующее: «Так приезжайте, милые, рядами и колоннами, хотя вы все там химики и нет на вас креста...». Именно химики, а опять-таки не физики, не биологи, не географы, ни прочие представители этого «люда». И в высшей степени примечательно, что в истории науки известны алхимики, но нет, и никогда не было ни алфизиков, ни алматематиков, ни албиологов, ни алсоциологов, ни каких бы то ни было иных псевдонаучных личностей с префиксом «ал». Так что уже хотя бы поэтому об-
ращение автора к цитируемости и библиометрическим показателям именно российских ученых-химиков и научных химических журналов кажется вполне оправданным....
Хотя автор и решился ограничиться лишь химиками, однако в России их превеликое множество. С учетом этого обстоятельства (а также и рамок данной статьи) после долгих сомнений и колебаний мы посчитали целесообразным привести данные по конкретным персоналиям из числа тех представителей этой науки, которые ныне работают в ее столицах, а именно в Москве (нынешней столице), в Санкт-Петербурге (ныне «второй столицы», а некогда и официальной) и в Казани (получившей согласно принятому в 2009 г. решению Российского Патентного Ведомства (sic!) статус «третьей столицы») (Михайлов, 2009, 1140—1143). Данные на этот счет на начало 2017 г. представлены в таблицах 1—3. Как можно видеть из этих данных, цитируемость немалого числа наших химиков, по крайней мере, ведущих, в целом не так уж и плоха, однако этому в немалой степени способствует то обстоятельство, что каждый из тех, чье имя фигурирует в этих таблицах, имеет не одну и не две публикации в зарубежных научных журналах с достаточно приличным уровнем цитируемости (и соответственно — научным авторитетом). И хотя в общем случае факт публикации какой бы то ни было статьи в подобных журналах еще не означает автоматически, что ссылки на нее пойдут как из рога изобилия, но, во всяком случае, ее прочитают (или, по крайней мере, пробегут глазами) гораздо больше исследователей, нежели в случае ее публикации в практически любом из отечественных (российских) журналов. А соответственно — и вероятность ее цитирования также значительно возрастет.
В связи со сказанным выше возникает законный вопрос — почему наши журналы сравнительно мало цитируют по сравнению с аналогичными по тематике «западными», и тот, кто публикуется лишь в российских журналах, имеет сравнительную низкую цитируемость своих работ, что в Web of Science, что в Scopus? На то есть, по крайней мере, две группы причин, которые с некоторой долей условности можно назвать «идеолого-генетическими» и «идеолого-техническими». Рассмотрим далее каждую из этих групп по порядку.
Говоря об «идеолого-генетических» причинах, стоит, во-первых, обратить внимание на то, что мы сами сравнительно мало ссыла-
Таблица 1
цитируемость наиболее цитируемых химиков «первой столицы России» по разным базам данных (показатели членов РАН выделены жирным шрифтом)
Фамилия, И.О. цитируемость по Scopus цитируемость по РИНЦ цитируемость по Web of Science
Число статей в базе данных ^-индекс (индекс Хирша) Число ссылок на статьи Число статей в базе данных ^-индекс (индекс Хирша) Число ссылок на статьи Число статей в базе данных ^-индекс (индекс Хирша) Число ссылок на статьи
Золотов ю.А. 413 24 1982 642 21 4449 580 32 6372
Лунин В.В. 574 25 2817 825 27 4897 622 26 3767
Кузнецов Н.Т. 337 12 1114 619 16 2533 444 19 2463
Еременко И.Л. 425 23 2858 659 22 3553 404 28 3698
Мясоедов Б.Ф. 344 17 1977 656 24 3775 436 22 3866
Белецкая И.П. 846 53 17620 1402 50 18254 920 56 22325
Нефедов О.М. 569 21 1941 862 20 3162 482 28 4470
Новоторцев В.М. 345 20 1953 521 20 2848 336 23 2654
Егоров М.П. 130 15 926 190 16 1237 147 20 1405
Пасынский А.А. 213 17 1154 308 11 959 186 22 2184
цивадзе А.ю. 466 18 2120 716 20 3926 538 23 3578
Моисеев И.И. 375 27 2561 712 27 4533 354 32 5116
Алдошин С.М. 374 16 1361 646 20 3024 372 20 2435
Лисичкин Г.В. 120 13 726 261 15 1875 156 19 2012
Антипов Е.В. 344 34 5466 431 29 4149 355 23 5674
Тартаковский В.А. 201 22 1839 616 22 3289 297 24 3135
Бучаченко А.Л. 280 26 2398 493 27 5355 220 39 7578
Берлин А.А. 713 12 1495 681 18 5045 366 29 7345
Горбунова ю.Г. 79 12 524 170 18 1307 127 20 1308
Губин С.П. 304 28 2878 489 26 4051 211 31 4376
Зефиров Н.С. 937 31 6977 1655 30 9850 1204 43 15739
Лапидус А.Л. 453 12 825 672 23 3575 287 14 1675
Мелихов И.В. 190 10 407 349 13 1434 200 13 1271
Нефедов В.И. 236 25 2547 323 17 2926 482 28 4470
Петрий О.А. 179 21 2822 423 25 4673 237 35 7440
Бельский В.К. 257 12 610 770 24 4058 596 31 5787
Темкин О.Н. 112 13 522 291 16 1666 138 16 1490
Устынюк Ю.А. 299 30 3678 473 22 3700 404 34 5007
Волошин Я.З. 129 22 1591 210 21 2129 162 23 2080
Сергиенко В.С. 619 12 1485 749 16 2835 474 19 3027
Казанский В.Б. 196 40 5140 629 32 4826 439 46 9236
Нефедов С.Е. 210 20 1560 327 21 2220 205 19 1788
Шибаев В.П. 393 35 4851 631 34 6570 434 42 9367
Грибов Л.А. 404 17 1225 409 17 3501 297 28 5179
Левашов А.В. 178 26 3372 277 21 2318 206 36 6163
Ярославцев А.Б. 279 16 1255 336 21 2665 260 19 1948
Хохлов А.Р. 756 57 14161 1033 56 16346 738 60 17221
Шубина Е.С. 136 26 2479 190 25 2565 207 27 2515
Шашков А.С. 1016 42 9934 1145 37 10074 1141 46 14713
Таблица 2
цитируемость наиболее цитируемых химиков «второй столицы России» по разным базам данных (показатели членов РАН выделены жирным шрифтом)
Фамилия, И.О. цитируемость по Scopus цитируемость по РИНЦ цитируемость по Web of Science
Число статей в базе данных ^-индекс (индекс Хирша) Число ссылок на статьи Число статей в базе данных ^-индекс (индекс Хирша) Число ссылок на статьи Число статей в базе данных ^-индекс (индекс Хирша) Число ссылок на статьи
Русанов А.И. 287 20 1760 559 23 5075 306 28 5700
шевченко В.Я. 138 12 471 197 16 1419 99 14 974
Кукушкин В.ю. 240 41 5678 341 40 6289 273 40 6640
Смирнова Н.А. 72 15 750 90 14 761 76 20 1628
Москвин Л.Н. 253 14 723 427 14 1650 254 15 1606
Власов Ю.Г. 180 37 3804 281 35 4276 238 36 4689
Львов Б.В. 157 30 3130 222 24 2331 156 39 6888
Бирштейн Т.М. 221 26 3347 264 24 3203 172 36 6281
Целинский И.В. 138 12 443 427 14 1940 291 17 2149
Иванчев С.С. 237 12 795 271 15 1650 230 18 2160
Зенкевич И.Г. 197 19 1294 414 20 2856 258 23 2757
Борисов О.В. 196 44 6443 229 38 5276 158 38 5911
Денисов Г.С. 136 30 2971 223 29 3274 122 33 4183
Жулина Е.Б. 158 48 6825 236 41 5994 188 51 8726
Эварестов Р.А. 198 24 2633 245 22 2854 226 29 4178
Голубев Н.С. 72 26 2537 124 26 2765 95 27 3247
Гусаров В.В. 174 15 1075 254 19 2037 190 18 1637
Костиков Р.Р. 143 16 1027 297 19 1989 200 19 2062
Кривовичев С.В. 392 33 4520 467 33 5317 355 30 4522
Легин А.В. 170 38 3641 222 37 4047 171 34 3536
Рудницкая А.М. 88 31 2910 113 31 2812 87 29 2464
Цыганенко А.А. 86 23 2081 138 23 1719 92 24 2674
Таблица 3
цитируемость наиболее цитируемых химиков «третьей столицы России» по разным базам данных (показатели членов РАН выделены жирным шрифтом)
Фамилия, И.О. цитируемость по Scopus цитируемость по РИНЦ цитируемость по Web of Science
Число статей в базе данных ^-индекс (индекс Хирша) Число ссылок на статьи Число статей в базе данных ^-индекс (индекс Хирша) Число ссылок на статьи Число статей в базе данных ^-индекс (индекс Хирша) Число ссылок на статьи
Коновалов А.И. 713 25 4069 1186 29 7730 780 28 6270
Синяшин О.Г. 379 20 1939 530 22 2862 374 21 2215
Антипин И.С. 195 20 1596 313 23 2348 209 23 2163
Миронов В.Ф. 309 10 764 551 16 2514 356 13 1590
Будников Г.К. 323 21 2211 704 25 4829 396 24 3719
Галяметдинов Ю.Г. 152 24 1957 334 26 2855 176 24 2571
Михайлов О.В. 238 16 1099 570 28 3256 236 17 1959
Соломонов Б.Н. 138 20 1186 255 19 1747 178 22 2221
Назмутдинов Р.Р. 103 18 987 146 18 1072 90 17 1011
Черкасов Р.А. 298 15 1391 651 21 3050 433 22 3632
Литвинов И.А. 535 19 2220 739 23 4233 584 19 3037
Катаева О.Н. 257 24 2056 315 21 1900 112 24 2276
емся на публикации своих же соотечественников, опубликованных в российских журналах. Так, согласно данным, приведенным в статье (Маркусова, 2003, 291—298), в период 1990—2010 гг. американцы в среднем ссылались на работы своих соотечественников в американских же журналах в 67 % случаев. Занимающие в этом отношении вторую позицию японцы за этот же самый период ссылались на работы своих авторов лишь в 37 % случаев, англичане — в 30 %, французы — в 24 %. Что касается россиян, то они цитировали публикации своих сограждан еще реже — лишь в 17 % случаев. (Примечательно, что в публикациях ученых из стран бывшего СССР доля ссылок на российские журналы значительно больше — почти 33 %). Российские ученые цитировали публикации в американских журналах (и в основном, естественно, американ-
ских авторов) примерно в 35 % случаев (т. е. в два раза чаще, чем статьи своих соотечественников), тогда как американцы в российских — не более чем в 5 %. Во-вторых, российские журналы издаются в основном на русском языке, который, хотя и является одним из международных языков (как язык страны — постоянного члена Совета Безопасности ООН), но не является «латынью» современной науки и едва ли станет таковой в перспективе. Еще в конце 80-х годов прошлого века почти 85 % (!) всей мировой научной литературы было опубликовано на английском языке и лишь 15 % — на других языках. Ныне же процент «англоязычных» статей является еще более высоким; соответственно и цитируе-мость «англоязычных» статей в целом значительно выше, нежели статей, опубликованных на других языках. Согласно статистике, у «англоязычных» статей выше и средний уровень цитируемо-сти: средняя цитируемость одной такой статьи составляет 3.7, тогда как средняя цитируемость одной «русскоязычной» — 0.9, «немецкоязычной» — 0.6, «франкоязычной» и «японоязычной» — около 0.5; средняя же цитируемость статей, опубликованных на других языках (в том числе и на наиболее распространенных в мире испанском и арабском) еще ниже. В-третьих — и это, возможно, главное — в большинстве своем зарубежные специалисты не привыкли читать ни советские, ни российские научные журналы: кто-то — потому, что считает публикуемые в них материалы недостаточно современными и важными для соответствующей отрасли науки, а кто-то — по сугубо политическим соображениям. Причем сказанное относится даже к тем нашим журналам, которые переводились и переводятся ныне на английский язык. С учетом уже этого становится понятным, почему цитируемость наших журналов, а соответственно, и их импакт-факторы явно ниже «англоязычных аналогов».
К «идеолого-техническим» причинам следует, прежде всего, отнести то, что стиль изложения материала статей в российских журналах, как правило, излишне сжатый, а то и «закодированный»; иногда складывается впечатление, что пишут наши авторы не для читателя, а для рецензента и (или) редактора, и подчас причиной такого стиля является позиция самой редколлегии журнала. Это, во-первых. Во-вторых, для наших журналов характерно весьма незначительное, по сравнению с западными, число статей
дискуссионного характера, откликов на работы коллег, рецензий, что является свидетельством слабого коммуникативного отклика. В-третьих, в российских журналах информация об авторах статей и членах редколлегий, как правило, весьма скупа — нередко не указывается даже город, где они проживают, или же приводятся лишь малопонятные аббревиатуры места их работы (типа ИПТМ, ИГМ, НИИМ и т. д.), что затрудняет, а то и делает невозможным прямой контакт как с теми, так и с другими; в западных же журналах обязательно указываются места работы и авторов статей, и членов редколлегии, а довольно часто — и соответствующие их личные адреса (хотя бы E-mail). В-четвертых, если в западных журналах рецензенты обычно получают «заготовки-опросники», где работа оценивается по строго очерченному (пусть и часто весьма формализованному) набору параметров (хотя распространены и отзывы, которые рецензенты пишут, так сказать, «свободным стилем»), то у нас подобные опросники практически не используются, что связано с общей «нелюбовью» отечественной системы к поддающимся учету технологиям оценки научной работы. (Заметим в этой связи, что в некоторых иностранных журналах публикуются даже списки рецензентов с благодарностью за их труд (!), чего в российских журналах нет и никогда не было). И наконец, библиометрические показатели, в частности импакт-фактор журнала, до сих пор слабо используются российскими журналами, тогда как западные издатели внимательно их отслеживают: при благоприятных библиометрических характеристиках журнала они даже рекламируются ими, при неблагоприятных — делаются соответствующие выводы, вплоть до закрытия журнала. Впрочем, у противников использования этих характеристик есть и весьма сильные аргументы, которые особенно усилились после того, как Международный Математический Союз выпустил специальный труд под названием «ИГРА В ЦЫФИРЬ», в котором де-факто предал библиометрические индексы если не анафеме, то чему-то не очень от нее далекому. (Вообще стоит отметить, что наиболее серьезные возражения по поводу целесообразности использования библиометрических индексов с самого начала их появления исходили именно со стороны математиков, которые вполне обоснованно заявили о необходимости весьма осторожного и при этом — грамотного и корректного их применения в отношении
оценки научной деятельности любого деятеля науки и прежде всего т. н. решателей трудных задач типа Г. Перельмана). Среди этих возражений фигурируют, в частности, такие:
• Опора на статистические данные не является более точной, если эти данные неправильно используются. Данные статистики и в самом деле могут вводить в заблуждение, если их неправильно используют или неправильно понимают. Представляется, что интерпретация и обоснованность статистик цитирования в современной библиометрике основывается большей частью на субъективном опыте и интуиции.
• Числа вроде бы объективны, но их объективность может быть иллюзорной. Оценка смысла цитирования может быть даже более субъективной, чем экспертная оценка. Поскольку в области цитирований субъективный характер оценки менее очевиден, те, кто использует данные цитирований, имеют меньше шансов осознать их ограниченность.
• Использование только данных цитирований дает в лучшем случае неполное, а зачастую поверхностное понимание научного исследования, понимание, пригодное только тогда, когда оно подкрепляется другими оценками. Числа, по сути, отнюдь не лучше, чем разумное суждение.
Как тут не вспомнить известное — пусть и не бесспорное — изречение известного английского писателя и видного политического деятеля Б. Дизраэли: «Есть просто ложь, наглая ложь и статистика». Но не могут не обратить на себя внимание и, так сказать, «социально-научные» последствия, связанные с широким внедрением библиометрических индексов — причем отнюдь не только в российской науке. По этому поводу очень хорошо выразился П.Е. Чеботарев в статье «Наукометрия: как с ее помощью лечить, а не калечить?» (Чеботарев 2013, 14—31): «Даже в лучших международных журналах стандарты медленно, но верно ползут вниз. Статьи выходят с ошибками: от ложных «теорем» до неверной атрибуции результатов, не говоря о «ляпах». Этого безобразия становится всё больше не только в абсолютном, но и в относительном выражении. Научный приоритет всерьез не проверяется: в областях с мощным потоком публикаций это затруднительно. Качество рецензирования падает». Но как бы то ни было, нельзя не признать, что в настоящее время авторитет
любого научного журнала среди исследователей самых разных наук определяется, прежде всего, его импакт-фактором, который напрямую связан с цитируемостью публикуемых в нем статей, вследствие чего исследователи и стремятся по возможности публиковать результаты своих исследований в журналах с высокими значениями этого показателя.
Как же можно повысить импакт-факторы наших журналов? На этот счет автору статьи представляются перспективными два подхода, которые можно осуществлять как по отдельности, так и в симбиозе.
Во-первых, осуществить кардинальный пересмотр своего отношения к цитируемости. Для повышения импакт-фактора (и соответственно, авторитетности) наших российских изданий есть простой и доступный всем нам путь: стараться цитировать, прежде всего, работы своих соотечественников, особенно те из них, которые опубликованы в отечественных научных журналах под эгидой Российской академии наук. И делать это надо при публикациях своих статей, как в российских, так и в международных научных журналах. (При этом, возможно, будет разумным при публикации статьи в любом конкретном российском журнале делать ссылки на работы российских исследователей, опубликованных в других российских журналах, по возможности не ссылаясь при этом на статьи, опубликованные в данном журнале, хотя бы с целью сокращения доли самоцитирования). Кроме того, следует до минимального уровня сократить цитирование работ авторов из англо-саксонского мира, и прежде всего США и Великобритании (а в идеале — вообще не ссылаться на них), учитывая, с одной стороны, то, что они сами ссылаются, прежде всего, на самих себя (во многом благодаря чему и импакт-факторы их журналов, как уже упоминалось выше, оказываются более высокими по сравнению с таковыми журналов других стран), с другой стороны, существовавшее всегда и в последние годы резко обострившееся противостояние русского и англо-саксонского миров, где нам решительно незачем оказывать нашим противникам какую бы то ни было помощь и поддержку. Пора, наконец, научиться уважать самих себя больше, чем англосаксов... Тут, кстати, стоит напомнить кое-что из опыта нашего великого восточного соседа. Как известно, в настоящее время Китай является едва ли не самым быстро раз-
вивающимся государством мира (по мнению ряда экономистов, по валовому национальному продукту он уже превзошел США). Весьма быстрыми темпами Китай догоняет американцев и по показателям цитирования: в 2014 году (последний год, данные по которому обрабатывались) американские публикации цитировали в 35 % случаев, китайские — уже в 19,6 %, оттеснив публикации английских авторов по этому показателю на третье место (РИА Новости https://ria.ru/analytics/20171024/1507427460.html). А все потому, что китайцы (которые, кстати, заметно чаще публикуются в иностранных журналах, нежели в своих собственных) придают цитируемости работ своих авторов уж точно не меньшее значение, нежели цитированию работ авторов, работающих за пределами «Поднебесной империи».
Во-вторых, параллельно с указанными выше мерами по повышению цитируемости российских научных периодических изданий следует совместно со странами БРИКС и шОС вести целенаправленную работу по созданию альтернативных структур, аналогичных существующим ныне «западным» базам данных цитируемости Web of Science и Scopus и научных издательств Elsevier, wiley и Springer. Эта мера в любом случае будет способствовать продвижению если не в мировом, то по крайней мере в евразийском масштабе наших отечественных научных изданий (как русско-, так и англоязычных), материалы которых в большинстве своем ныне неизвестны за пределами России (причем как в «западном», так и «восточном» мире). При этом следует ни в коем случае не сворачивать, а напротив, активнее развивать сотрудничество с вышеуказанными структурами «западного» научного мира, в частности, постепенно расширять перечень тех русскоязычных изданий, которые ныне фигурируют на «российской платформе» базы данных цитируемости Web of Science (650 наименований на начало 2016 г.), а также вести работу по созданию аналогичной «платформы» и в базе данных цитируемости Scopus. С учетом того, что «латынью» современной мировой науки является английский язык (который, нравится нам это или нет, сохранит этот статус и в перспективе), надо, основываясь на опыте МАИК «Наука/ Интерпериодика», издавать параллельные англоязычные версии не только журналов, находящихся под «патронажем» Российской академии наук (как это ныне осуществляет издательство Springer),
но и тех наших российских журналов, которые выпускаются другими издательствами. При этом выпуск таких англоязычных версий может быть налажен уже сейчас каким-либо зарубежным (как «западным», так и «восточным») издательством, не дожидаясь того момента, пока появится на свет евразийское международное научное издательство (ибо его создание наверняка потребует немало времени, да и усилий тоже).
Настоящая статья подготовлена при поддержке Российского Фонда фундаментальных исследований (РФФИ) в рамках финансируемого Фондом проекта № 14-06-00044.
Список литературы
Ащеулова Н.А. Мобильность ученых как механизм включения России в мировое научное сообщество // Инновации. 2010, № 3 (137), с. 7—11.
Ащеулова Н.А., Душина С.А. Мобильная наука в глобальном мире. -СПб.: Нестор-История. 2014.
ИГРА В ЦЫФИРЬ, или как теперь оценивают труд ученого (сборник статей о библиометрике). - М., МЦНМО, 2011.
Маркусова В.А. Цитируемость российских публикаций в мировой научной литературе // Вестник Российской академии наук. 2003. Т. 73, № 4. С. 291-298.
Михайлов О.В. «Сказанием встает Казань», или сказ о новоиспеченной «Третьей столице России» // Вестник Российской академии наук. 2009. Т. 79, № 12. С. 1140-1143.
Михайлов О.В. Критерии и параметры объективной оценки научной деятельности // Вестник Российской академии наук. 2011. Т. 81, № 7. С. 622-625.
Mikhailov O.V. Criteria and Parameters of an Objective Assessment of the Quality of Scientific Activity // Herald of Russian Academy of Sciences. 2011. V. 81, N 4. P. 415-418.
Михайлов О.В. Новый индекс цитирования исследователя // Вестник Российской академии наук. 2012. Т. 82, № 9. С. 829-832.
Mikhailov O.V. A New Citation Index for Researches // Herald of Russian Academy of Sciences. 2012. V. 82, N 5. P. 403-405.
Михайлов О.В. РИНЦ: первые 10 лет развития // Социология науки и технологий. 2016. Т. 7, № 1. С. 86-95.
Михайлов О.В. Парадоксы цитирования в современной научной литературе // Социология науки и технологий. 2016. Т. 7, № 4. С. 106115.
Михайлов О.В. Цитирование и цитируемость в науке. - М.: УРСС-ЛЕНАНД. 2017. С. 96-97.
Mikhailov O.V. Russian Science Citation Index. The Opinion of an Interested User // Herald of Russian Academy of Sciences. 2013. V. 83, N 3. P. 292-296.
РИА Новости - [Электронный ресурс] - URL: https://ria.ru/ analytics/20171024/1507427460.html
Чеботарев П.Ю. (2013) Наукометрия: как с ее помощью лечить, а не калечить? // Управление большими системами. Т. 44, С.14-31.
Шматко Н.А. Научный капитал как драйвер социальной мобильности ученых // Форсайт. 2011. Т. 5, № 3. С.18-32.
Штовба С.В., Штовба Е.В. Обзор наукометрических показателей для оценки публикационной деятельности ученого // Управление большими системами. 2013. Т. 44. С. 262-278.
