CC BY
185
ГОСУДАРСТВО и ПРАВО В СОВРЕМЕННОМ МИРЕ: ПРОБЛЕМЫ ТЕОРИИ И ИСТОРИИ
DOI: 10.12737/jrl.2019.12.1
Циклические нормативные массивы в праве
ХАБРИЕВА Талия Ярулловна, директор Института законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве Российской Федерации, заместитель Президента РАН, член Венецианской комиссии Совета Европы, академик РАН, действительный член Международной академии сравнительного права, доктор юридических наук, профессор, заслуженный юрист Российской Федерации, заслуженный юрист Республики Татарстан
Россия, 117218, г. Москва, ул. Большая Черемушкинская, 34
E-mail: office@izak.ru
В настоящее время система права под воздействием множества факторов претерпевает определенные трансформации. В связи с этим доктрина стремится осмыслить происходящие изменения и тенденции, новые вопросы теории системы права, положения которой подвергаются проверке на прочность с позиций современной науки и практики.
Исследования динамики системы права зафиксировали переход к ее новой структурной организации. Особое место в ней занимают нетипичные нормативные массивы, которые не могут быть идентифицированы в прежней категориальной матрице и отнесены к числу известных элементов системы права (отраслей, подотраслей, институтов). В то же время «традиционный» подход к категорированию правовых массивов не позволяет раскрыть природу этого явления и адекватно отразить его роль в системе права. Такие правовые массивы были названы «циклическими» по причине схожести их визуализированной модели с химическими соединениями, образованными в результате реакции циклизации. Первичным элементом этих массивов являются «кросс-отраслевые» юридические нормы, которые нестандартно ведут себя внутри системы права, создают специфические связи и занимают в ней особое место. В своем развитии они не проявляют тенденции к обособлению подобно отраслям или институтам права, а наоборот, демонстрируют способность проникать в большинство элементов системы права, взаимодействовать с ними, определять их содержание, функционирование, а также векторы и темпы преобразований. Происходит перенастройка права на достижение определенных социально и государственно значимых целей, решение соответствующих им задач и удовлетворение общественных потребностей, вызвавших к жизни циклические соединения в праве.
Автор статьи развивает идею о циклических нормативных массивах в праве, их роли в интеграции и дифференциации содержания и элементного состава права, предлагает новый взгляд на систему права, обосновывает теоретические положения, раскрывающие закономерности формирования рассматриваемых нетипичных нормативных массивов, отстаивает свою точку зрения на систему права и перспективы ее развития.
Ключевые слова: законодательство, право, правовое регулирование, правовой массив, система права, структура права, циклический нормативный массив.
Для цитирования: Хабриева Т. Я. Циклические нормативные массивы в праве // Журнал российского права. 2019. № 12. С. 5—18. DOI: 10.12737/jrl.2019.12.1
Cyclic Normative Arrays in Law
T. Y. KHABRIEVA, Institute of Legislation and Comparative Law under the Government of the Russian Federation, Moscow 117218, Russian Federation
E-mail: office@izak.ru
Currently, a legal system under influence of many factors undergoes certain transformations. In this regard, the doctrine seeks to comprehend on-going changes and trends, new issues in the theory of the legal system, which provisions are tested for strength from the standpoint of modern science and practice.
Studies of the legal system's dynamics record a transition to its new structural organization. A special place in it is occupied by atypical normative arrays that cannot be identified in the previous categorical matrix and are assigned to the number of known elements of the legal system (branches, sub-sectors, institutions). At the same time, the "traditional" approach to the categorization of legal arrays does not allow revealing the nature of this phenomenon and adequately reflect its role in the legal system. Such legal arrays are called "cyclic" due to the similarity of their visualized model with chemical compounds formed as a result of the cyclization reaction. The primary element of these arrays is "cross-sectoral" legal norms that behave sub-standardly within the legal system, create specific ties and occupy a special place in it. In their development, they do not show a tendency toward isolation, like branches or institutions of law, but rather demonstrate the ability to penetrate into most elements of the legal system, interact with them, determine their content, functioning, and also the vectors and rates of transformation. There is a reconfiguration of the right to achieve certain socially and stately significant goals, the solution of the tasks corresponding to them and the satisfaction of social needs that have brought to life cyclic connections in the law.
The article develops the idea of cyclic normative arrays in law, their role in the integration and differentiation of the content and elemental composition of law. It offers a new look at the legal system, substantiates theoretical provisions that reveal the formation patterns of the considered atypical normative arrays, defends the author's point of view on the system of law and prospects for its development.
Keywords: legislation, law, regulation, legal array, system of law, structure of law, cyclic normative array.
For citation: Khabrieva T. Y. Cyclic Normative Arrays in Law. Zhurnal rossijskogo prava = Journal of Russian Law, 2019, no. 12, pp. 5—18. (In Russ.). DOI: 10.12737/jrl.2019.12.1
В одной из ранее опубликованных Постнеклассическая наука ори-
статей1 была сформулирована гипо- ентирует на изучение права как
теза о функционировании в системе сложной саморазвивающейся си-
права нетипичных нормативных характеризуемой иерархи-
массивов, получивших название ческой °рганизацией агентов от-
«циклические» («циклические пра- крытостью по отношению к окру-
жающей среде, а также наличием программы воспроизводства и са-
морегуляции4.
вовые массивы», «циклические нормативные массивы в праве»). Методологическими основаниями для ее Современная юриспруденция вос-выдвижения и проверки стали уста- приняла концепции самоорганиза-новки постнеклассической науки2 и ции сложных открытых нестабиль-положения системно-правовой тео- ных систем, часто именуемых обоб-рии, разработанной советскими уче- щенным термином «синергетика»5.
ными3. — __сеев С. С. Структура советского права. М.,
1 См.: Хабриева Т. Я., Черногор Н. Н. Право 1975).
в условиях цифровой реальности // Жур- 4 См.: Постнеклассика: философия, на-
нал российского права. 2018. № 1. С. 85—102. ука, культура / отв. ред. Л. П. Киященко,
2 См.: Степин В. С. Теоретическое знание. В. С. Степин. СПб., 2009. С. 249—295; Сте-М., 2003. С. 626. пин В. С. Современные цивилизационные
3 В частности, идеи о полиструктурно- кризисы и проблема новых стратегий раз-сти права, «удвоении», «утроении» и т. д. вития. М., 2018. С. 24.
структур в системе права, формировании 5 См., например: Белкин П. Г. и др. Кон-
в ней помимо отраслей межотраслевых и цепции самоорганизации: становление но-
кросс-отраслевых образований (см.: Алек- вого образа научного мышления: учеб. по-
Эти концепции уже прошли апробацию в работах правоведов6 и пропагандируются их сторонниками от юридической науки с привязкой к «постклассической юриспруденции»7.
собие для студентов и аспирантов. М., 1994; Курдюмов С. П., Малинецкий Г. Г. Синергетика — теория самоорганизации: идеи, методы, перспективы. М., 1983; Пригожин И. Р., Гленсдорф П. Термодинамическая теория структуры, устойчивости и флуктуаций. М., 1973; Пригожин И., Стенгерс И. Порядок из хаоса. Новый диалог человека с природой. М., 2000; Николис Г., Пригожин И. Самоорганизация в неравновесных системах. От диссипативных структур к упорядоченности через флуктуации / пер. с англ. В. Ф. Пастушенко; под ред. Ю. А. Чизма-джева. М., 1979; Хакен Г. Синергетика. М., 1980; Эйген М. Самоорганизация материи и эволюция биологических макромолекул. М., 1973.
6 См., например: Венгеров А. Б. Синергетика, юридическая наука, право // Советское государство и право. 1986. № 10; Бачи-нин В. А. Основы социологии права и преступности. СПб., 2001; Сорокин В. В. Концепция эволюционного преобразования правовых систем в переходный период. Барнаул, 2002; Ветютнев Ю. Ю. Синергетика в праве // Государство и право. 2002. № 4; Мицкевич Л. А. Синергетические основы государственного управления // Новая правовая мысль. 2004. № 2; Шишкин В. В. Синергетический подход в теории права: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Н. Новгород, 2007; Мальцев Г. В. Социальные основания права. М., 2007; Веле-жев С. И. Юридическая синергетика как методологическая основа познания правовых явлений // Вопросы экономики и права. 2012. № 44; Шундиков К. В. Синер-гетический подход в правоведении. Проблемы методологии и опыт теоретического применения. М., 2013; Шундиков К. В. Синергетика и правовое регулирование // Ленинградский юридический журнал. 2013. № 1(31).
7 См., например: Честнов И. Л. Правопо-
нимание в эпоху постмодерна. СПб., 2002;
Пашенцев Д. А. Теория функций права в
контексте современной методологии // Го-
сударство и право. 2016. № 9. С. 87—90; Ци-
Применение данных методологических установок обусловливает формирование качественно нового представления о праве. Для объяснения его природы и эволюции используются закономерности функционирования упомянутого типа систем. В числе этих закономерностей — иерархия уровневой организации элементов, способность создавать в процессе развития новые уровни8.
фровизация правотворчества: поиск новых решений / под общ. ред. Д. А. Пашенцева. М., 2019; Язык правотворчества в условиях ци-фровизации общественных отношений / под общ. ред. Д. А. Пашенцева, М. В. Залоило. М., 2019; Трансформация правовой реальности в цифровую эпоху / под общ. ред. Д. А. Пашенцева, М. В. Залоило. М., 2019.
8 Так, в исторической ретроспективе можно проследить, как с течением времени в праве образовывались новые уровни и структуры. Примером может послужить становление международного права (в условиях уже существовавшего «национального»). В современной литературе все чаще отмечается развитие новых уровней права — «мирового» (см.: Bederman D. Globalization and International Law. London, 2008), «глобального» (см.: Domingo R. The New Global Law. Cambridge, 2010; Capaldo Z. The Pillars of Global Law. London, 2008), «транснационального» (см.: Jessup P. C. Transnational Law. New Haven, 1956; César A. Transnational Law as an Excuse. How Teaching Law without the State Makes Legal Education Better // ESADE Working Paper. No. 219. October 2011. P. 20), «негосударственного» (см: Мажорина М. В. Международное частное право в условиях глобализации: от разгосударствления к фрагментации // Право. Журнал Высшей школы экономики. 2018. № 1. С. 193—217) и др. Под этим же углом зрения можно рассматривать усложнение национального права, например, процесс возникновения конституционного права, занятия им доминирующего положения в национальных системах права и иерархии отраслей внутригосударственного права.
С появлением новых уровней организации право все более дифференцируется, в нем формируются новые, относительно самостоятельные подсистемы. Усложнение происходит и в подсистемах права — национальном и международном, их отраслях и других структурных элементах.
Каждый новый уровень оказывает обратное воздействие на ранее сложившиеся, перестраивает их, в результате чего система обретает новую целостность9. Вместе с тем в праве возникают новые параметры порядка, развиваются новые типы прямых и обратных связей10.
Изучение этих процессов привело к выводу о принципиальных изменениях в системе национального права и появлению в ней новых структур, которые не могут быть идентифицированы в прежней категориальной матрице и отнесены к числу известных элементов системы права (отраслей, подотраслей, институтов), а «традиционный» подход к категориро-ванию правовых массивов не позволяет раскрыть природу рассматриваемого явления и адекватно отразить его место в системе права11. Не обеспечивает решение этой задачи в полной мере и теоретическая концепция комплексного правового регулирования, нацеливающая на идентификацию в системе права комплексных образований (например, регулирующих отношения в сферах образования, науки, культуры и др.) посредством использования критерия сочетания мето-
9 Этот тезис хорошо иллюстрирует влияние международного права на национальное, конституционного права на другие отрасли.
10 О закономерностях динамики рассматриваемого типа систем подробнее см.: Сте-пин В. С. Цивилизация и культура. СПб., 2011.
11 См.: Хабриева Т. Я., Черногор Н. Н. Право в условиях цифровой реальности. С. 90.
дов публичного и частного права, а также более детальных методов регулирования12.
Для обоснования этих выводов были использованы в том числе положения системно-правовой теории, разработанной отечественной юридической наукой в советский период. Все советские дискуссии о системе права пронизаны идеями о том, что она: а) объемная и полиструктурная; б) не статичная, изменяется вслед за изменением системы общественных отношений, на которой она построена; в) демонстрирует «удвоение», «утроение» и т. д. структур13.
При этом учитывалось новое расширение смыслов категорий «части» и «целого». В частности, идеи о том, что включение элементов (частей) в систему и их свойства внутри системы определяются характером ее целостности. В сложных системах целое обладает особым системным качеством, нередуцируемым к свойствам составляющих его частей. Оно не только зависит от свойств составляющих частей, но и определяет эти свойства14.
Результаты проведенного исследования подтвердили ранее выдвинутое предположение о существовании и функционировании в системе права нетипичных нормативных массивов и переходе системы права к новому типу структурной организации. Они позволили сформулировать и обосновать некоторые выводы, характеризующие природу такого рода правовых массивов, их место в системе права, роль в интеграции и дифференциа-
12 См.: Научные концепции развития российского законодательства. 7-е изд. / отв. ред. Т. Я. Хабриева, Ю. А. Тихомиров. М., 2015.
13 См.: Алексеев С. С. Указ. соч. С. 23, 29 и др.
14 См.: Постнеклассика: философия, на-
ука, культура / отв. ред. Л. П. Киященко,
В. С. Степин. С. 249—295.
ции15 его содержания и элементного состава.
Циклические правовые массивы получили такое необычное для правовой теории название по причине схожести их визуализированной модели с химическими соединениями, образованными в результате реакции циклизации. Первичным элементом этих массивов являются «кросс-отраслевые» юридические нормы, которые своеобразно ведут себя внутри системы права, создают специфические связи и занимают в ней особое место.
В развитии эти правовые массивы не проявляют тенденции к обособлению, подобно отраслям или институтам права, а, наоборот, демонстрируют способность проникать в большинство элементов системы права, взаимодействовать с ними, определять их содержание, функционирование, а также векторы и темпы преобразований16.
Одним из следствий этого процесса является перенастройка права на достижение определенных социально и государственно значимых целей, решение соответствующих им задач и удовлетворение общественных потребностей, вызвавших к жизни «кросс-отраслевые» юридические нормы, выступающие «вершиной» в создании циклических соединений в праве17.
Процесс «циклизации» в праве выглядит следующим образом:
1) появление юридических норм, нацеленных на удовлетворение об-
15 О дифференциации и интеграции в праве подробнее см.: Петров Д. Е. Система права // Отрасли законодательства и отрасли права Российской Федерации: общетеоретический, межотраслевой, отраслевой и историко-правовой аспекты: монография / под общ. ред. Р. Л. Хачатурова. М., 2017. С. 34—63.
16 Подробнее см.: Хабриева Т. Я., Черно-гор Н. Н. Право в условиях цифровой реальности. С. 90.
17 Там же.
щественных потребностей, состоящих в числе приоритетов общественного или государственного развития, деятельности органов публичной власти18;
2) их имплементация в уже сложившиеся нормативные комплексы (отрасли, институты права);
3) предопределение направлений эволюции нормативных комплексов, изменения их содержания;
4) возникновение нового элемента системы права (циклического правового массива);
5) перенастройка законодательства на решение задач и удовлетворение общественных потребностей, обусловивших появление соответствующего регулирования19.
Такой экстравертный характер носят нормы, образующие, например, антикоррупционное законодательство20, развитие которого сейчас во многом определяет динамику других отраслей права, даже подчиняет задачи их обновления целям собственной эволюции.
Так, в России в результате «антикоррупционной прививки» изменения претерпели уголовное, административное (в первую очередь законодательство о гражданской и муниципальной службе), финансовое, гражданское и другие отрасли права (см. рис. 1).
18 Этому может предшествовать формирование устойчивой практики применения юридических норм в процессе казуального регулирования приоритетных общественных отношений, рассчитанных на схожие или близкие отношения с помощью их толкования, а также в процессе применения аналогии закона.
19 Хабриева Т. Я., Черногор Н. Н. Право в условиях цифровой реальности. С. 90—91.
20 Об антикоррупционном законодательстве подробнее см.: Хабриева Т. Я., Черногор Н. Н. Укрепление правопорядка и противодействие коррупции в условиях евразийской интеграции // Общественные науки и современность. 2017. № 1. С. 5—19.
30-г
25
20
15
10
25
25
0 0 0
14
22
П1П.0
2008 2009 2010 2011 2012 2013 2014 2015 2016 2017 2018
■ Изменения, внесенные в Федеральный закон «О противодействии коррупции» 1Ш Изменения, внесенные в иные законодательные акты
Рис. 1. Изменения, внесенные в российское законодательство в целях противодействия коррупции
Коррекции были подвергнуты в первую очередь права, обязанности, ограничения и запреты, установленные для отдельных категорий граждан в целях противодействия коррупции.
Всего на уровне Российской Федерации принято 106 федеральных законов, к предмету которых прямо или косвенно относятся общественные отношения, связанные с противодействием коррупции. Общее количество нормативных правовых актов, нацеленных на противодействие коррупции, составляет 679. В субъектах РФ количественные показатели следующие: 126 законов, в рамках реализации которых действует более 3 тыс. нормативных правовых актов.
Изучение правового развития зарубежных стран показало, что нормы антикоррупционной направленности получили и конституци-
онное закрепление. Они включены в тексты конституций 38 государств: в Африке и Азии — 15 стран от каждого континента; в странах Карибского региона — 4; в государствах Европы — 2; в Южной Америке — 2.
Эти новеллы конституционного регулирования неоднородны. Прослеживается несколько направлений конституционализации норм антикоррупционной направленности:
провозглашение противодействия коррупции в качестве конституционной цели, «учреждение» соответствующих функций и обязанностей государства21;
21 Например, в Конституции Республики Маврикий зафиксировано, что государственная власть и все ее органы обязаны направлять свою политику и реализовывать программы в целях уничтожения всех форм несправедливости, принуждения, дискриминации, коррупции, притеснения или фа-
5
3
0
включение антикоррупционной деятельности в предметы ведения государства22;
указание на закон, который обязательно должен быть в национальной правовой системе23;
оформление борьбы с коррупцией в качестве одного из принципов международного сотрудничества24;
включение соответствующего императива в состав конституционных обязанностей должностных лиц и граждан25.
В настоящее время государства еще только «нащупывают» способы и технико-юридические приемы конституционализации норм антикоррупционной направленности. Поиск идет в широком диапазоне — от включения в текст конституции норм-целей и норм-принципов до закрепления в нем регулятивных норм, причем в разных конституционно-правовых институтах. О формировании моделей конституционного оформления противодействия коррупции говорить пока преждевременно. В то же время можно ожидать, что по мере дальнейшей эволюции рассматриваемого правового массива, в том числе конституционных основ противодействия коррупции, такие модели будут созданы и, возможно,
воритизма. В Конституции Катара указывается, что государство заботится о подрастающем поколении и защищает его от коррупции. В качестве функции государства противодействие коррупции закреплено в конституциях Туниса, Египта, Марокко, Судана, Чада, Непала, Вьетнама.
22 Например, в Конституции Федеративного государства Малайзия противодействие коррупции отнесено к предметам ведения Федерации.
23 Например, в Конституции Таиланда закреплен перечень из девяти органических законов, которые обязательно должны быть приняты. В их числе — закон о противодействии коррупции.
24 См., например, Конституцию Анголы.
25 См., например, конституции Судана,
Южного Судана, Уганды, Бурунди, Бутана.
стандартизированы усилиями международных органов и организаций. Впоследствии они станут «тиражироваться» по всему миру, как это происходит с антикоррупционными стандартами.
Данное обстоятельство позволяет предположить, что рассматриваемый правовой массив при устойчивом воспроизводстве его программы саморегуляции в перспективе продемонстрирует более ощутимое влияние на конституционное право и конституционное развитие этих стран (возможно, не только этих).
Таким образом, нормы антикоррупционной направленности способны проникать во все уровни национальной правовой системы. Эволюция антикоррупционного законодательства отражает установление специфических внутренних и внешних связей его элементов, обеспечивающих их институциональное и функциональное единство, а также обусловливающих особое место и роль этого правового массива в системе российского права и законодательства. Аналогичным образом проявляет себя так называемое ан-тиотмывочное законодательство (законодательство о противодействии отмыванию доходов и финансированию терроризма (ПОД/ФТ)).
В данный момент идет процесс синхронизации антикоррупционного и антиотмывочного законодательства, что по прогнозам приведет к возникновению «макроциклического соединения в праве». Это предположение подтверждается современными тенденциями правового регулирования ПОД/ФТ26.
26 См.: Доклад Т. Я. Хабриевой на тему «Законодательство о противодействии коррупции: феномен, эволюция и современные тренды» на VIII Евразийском антикоррупционном форуме «Право против коррупции: миссия и новые тренды» (Москва, ИЗиСП, 20 марта 2019 г.). URL: https:// izak.ru/institute/events/viii-evraziyskiy-antikorruptsionnyy-forum-pravo-protiv-korruptsii-missiya-i-novye-trendy/.
На первый взгляд свойствами циклических правовых массивов обладает экологическое право. Экологизация конституций ряда стран27, наполнение неэкологических отраслей права эколого-правовыми нормами свидетельствуют в пользу этого предположения. Данный процесс рассматривается учеными как проявление природоохранного подхода ко всем без исключения событиям и явлениям общественного бытия, ко всем аспектам человеческого поведения, как проникновение всемирной глобальной задачи охраны окружающей среды во все сферы общественных отношений, регулируемых государством и осуществляемых без его участия28.
Вследствие экологизации нормы экологического права включаются в иные отрасли права и законодательства: уголовное, административное, бюджетное, финансовое, гражданское, о местном самоуправлении29. В результате практически все отрасли по крайней мере российского права содержат в той или иной степени эколого-правовые предписания.
Однако экологическое право строится на иных началах, чем циклический правовой массив. Последний является результатом масштабирования юридических норм, имеющих кросс-отраслевой характер (как правило, закрепленных в базовых законодательных актах; в примере с антикоррупционным законодательством — в Федеральном законе от 25 декабря 2008 г. № 273-ФЗ
27 См.: Конституции государств Азии: в 3 т. / отв. ред. Т. Я. Хабриева. Т. 1. М., 2010.
28 См.: Боголюбов С. А. Экологизация законодательства, государства и общественной жизни // Право и экология: материалы VIII Международной школы-практикума молодых ученых-юристов (Москва, 23— 24 мая 2013 г.) / отв. ред. Ю. А. Тихомиров, С. А. Боголюбов. М., 2014. С. 33.
29 См.: Боголюбов С. А. Потенциал эколо-
гических норм Конституции России // Журнал российского права. 2018. № 5. С. 19.
«О противодействии коррупции»), детализированных с учетом специфики общественных отношений, составляющих предмет той отрасли права или законодательства, в которую они включены. «Имплантируемые» нормы не сливаются с предписаниями и структурами «принимающей» отрасли.
В то же время «экологизированные» юридические нормы различных отраслей права не коррелируют ни между собой, ни с базовыми законами экологической отрасли. Они не образуют единый массив и служат цели отражения специфики эколого-правового регулирования в каждой конкретной отрасли права и законодательства. Так, едва ли могут быть соотнесены эколого-правовые нормы гражданского, уголовного, бюджетного, налогового законодательства. Иными словами, в экологическом законодательстве, за некоторыми исключениями, отсутствуют нормы «сквозного» действия, которые пронизывают другие отрасли права и законодательства.
Эколого-правовые механизмы строятся по принципу пирамиды: эколого-правовые нормы отдельных отраслей права и законодательства, как правило, фрагментированы и являются по сути элементами («кирпичиками»), в совокупности составляющими соответствующие правовые институты и субинституты. Циклические правовые массивы устроены по-другому: основные институты уже закреплены в базовом законе, а прочие отрасли права и законодательства наполняются соответствующими предписаниями, направленными на решение общих задач конкретного вида государственной политики и законодательства.
Наконец, еще одна особенность экологического права состоит в том, что, несмотря на процессы экологизации законодательства, не происходит перенастройки системы права под цели и задачи экологиче-
ского права. Отсутствие этого эффекта объясняется, наряду с отмеченными признаками генезиса и функционирования экологического права, спецификой культуры и базовыми культурными ценностями техногенной цивилизации30, в парадигме которой в настоящее время развивается российское общество. До тех пор, пока культурные коды не изменятся и новые ценности не будут сформированы, необходимой перенастройки не произойдет.
Циклические правовые массивы — явление не новое. Возникновение и развитие таких массивов в праве происходит с появлением самого права, но в силу особенностей (и в какой-то мере ограниченности) философских оснований методологии юридической науки массивы и процессы их формирования до последнего времени оставались не в полной мере освоенными правовой доктриной.
В современных условиях формируется новое миропонимание, более многомерное, чем в предшествующие периоды истории. Кроме того, становление нового типа научной рациональности (постнеклассической науки) создает предпосылки для выявления процессов циклизации в праве и циклических правовых массивов, доктринального осмысления их природы и механизмов образования, закономерностей развития и функционирования, а также влияния на общественные отношения, право, его систему и структуру, правоприменительную практику и др.
Циклические процессы в праве протекают с разной скоростью31. Не-
30 О типах цивилизаций и цивилизацион-ного развития см., например: Степин В. С. Современные цивилизационные кризисы и проблема новых стратегий развития.
31 В настоящее время скорость этих процессов существенно увеличивается в связи с действием такого фактора, как межгосударственная интеграция. Об этом см.: Хаб-риева Т. Я., Лукьянова В. Ю. Евразийская интеграция: особенности динамики // Биз-
которые из них заметны одному поколению исследователей, формирование других растягивается на века и тысячелетия. Кристаллизация таких функций, как противодействие коррупции и финансовый мониторинг, служит примером того, как новое правовое образование формируется с удивительной скоростью. Принимая во внимание темпоральную характеристику эволюции правовых массивов, можно разделить все их многообразие не на основные и комплексные, не на базовые и иные, а на устойчивые и си-туационные32.
В последние годы в научном сообществе все более настойчиво звучат призывы к переосмыслению обоснованных в советский период теоретических положений, отражающих систему права33, в связи с тем что они не удовлетворяют потребности науки и практики. В то же время предложенные подходы и критерии к дифференциации элементов системы права34, несмотря на свою оригинальность, по сути, находятся в парадигме советской теории права, сохраняя все ее базовые черты.
Советские ученые подчеркивали, что система права не сводится
нес и власть в России: регуляторная среда и правоприменительная практика. М., 2017. С. 69—81. Можно предположить, что со временем «скорость» станет важной и неотъемлемой характеристикой правообразования, динамики права, правовой интеграции.
32 См.: Хабриева Т. Я., Черногор Н. Н. Право в условиях цифровой реальности. С. 92.
33 См.: Радько Т. Н., Головина А. А. Современная системно-правовая теория: новый этап развития или методологический кризис // Государство и право. 2017. № 2. С. 34—40.
34 Подробнее см: Радько Т. Н., Головина А. А. Указ. соч. С. 34—40; Отрасли законодательства и отрасли права Российской Федерации: общетеоретический, межотраслевой, отраслевой и историко-правовой аспекты: монография / под общ. ред. Р. Л. Ха-чатурова. М., 2017.
только к предмету и методу, имеет полиструктурный характер, не может быть статичной и должна отражать динамику общественных отношений. Соответственно, идея циклических правовых массивов не противоречит накопленному научному знанию о системе права, а развивает и обогащает его35.
Обнаружение в праве циклических массивов позволяет по-новому взглянуть на систему и структуру права. Предлагаемый подход учитывает вызовы нашего времени. Его можно охарактеризовать как объемный и динамичный36.
«Объемность» подхода состоит в том, что предмет и метод рассматриваются не как абсцисса и ордината на плоскости, а как относительно независимые взаимодействующие плоскости. Число таких плоскостей, определяющих систему права, постоянно увеличивается. В этом качестве могут представать также признанные общественные ценности, принципы, парадигмы, цели правового регулирования и т. п. Связи между отдельными точками на этих плоскостях и определяют место и статус соответствующего правового образования (нормы, института, отрасли) в системе права37. Эти связи можно визуализировать через аналогию с кристаллической решеткой, характеризующей состояние вещества, хотя она не отражает в полной мере всей специфики права. Соединения в кристаллической решетке постоянны, они могут быть изменены только в результате внешнего воздействия. Право же — саморазвивающаяся система. Связи между ее плоскостями упорядочиваются самопроизвольно сообразно общественным потребностям. Этот процесс протекает в правовой реально-
35 См.: Алексеев С. С. Указ. соч. С. 23, 29 и др.
36 См.: Хабриева Т. Я., Черногор Н. Н. Право в условиях цифровой реальности. С. 93.
37 Там же.
сти перманентно, что и предопределяет динамику системы права.
Процессы установления связей между различными плоскостями правовой реальности цикличны и аналогичны образованию бензольных колец. Этот механизм в корне отличается от генезиса комплексных правовых образований, которые используют юридические нормы из основных (базовых) отраслей права. Цикличные правовые массивы, напротив, внедряются в уже сформировавшиеся правовые образования, прогрессируют в них, обусловливают их последующую динамику, а когда преодолевают определенный рубеж собственного роста, то разрушают «материнскую» среду, давая начало процессам генерации новых структур в системе права.
Практическая значимость открытия циклических правовых массивов имеет несколько аспектов:
1) можно прогнозировать, что в перспективе именно циклические правовые массивы станут главным драйвером и основным направлением интеграции и дифференциации права. Поэтому в целях модернизации права сообразно новым реалиям надлежит разрабатывать и применять в правотворчестве док-тринальное знание об этом феномене;
2) научные воззрения о циклических правовых массивах могут способствовать генерации и внедрению нового подхода к реализации права, прежде всего к правоприменению, обусловливающего выбор и анализ правовой нормы, юридическую квалификацию конкретного правоотношения, подбор способа разрешения коллизий и восполнения пробелов в праве. Уяснение роли и значения циклических правовых массивов в системе права, механизме его действия открывает перспективу для конструирования новых способов преодоления противоречий между юридическими нормами, принадлежащими к различным цикличе-
ским образованиям, а также между элементами одного и того же циклического соединения. В последнем из названных случаев коллизия может быть преодолена путем обнаружения «вершины» (в терминологии химиков) циклического массива — в определенном смысле «основной нормы» (по Г. Кельзену) и презю-мирования ее юридического верховенства в границах циклического правового массива. Эта теоретическая схема может эффективно применяться и в процессе толкования права, стать основой его новых способов;
3) знание о циклических правовых массивах в новом ракурсе открывает видение закономерностей возникновения, развития и функционирования права, правообразова-ния, систему и структуру права и др. В сущности, оно составляет теоретический подход в исследовании права и законодательства, который может обогатить методологию правовых ис-следований38;
4) понимание особенностей циклических правовых массивов, закономерностей их генезиса и действия позволяет избирать верные решения, касающиеся стратегии и так-
38 Хотя можно прогнозировать и неизбежные риски, связанные с утверждением концепции циклических правовых массивов, выраженные, в частности, в возможных конфликтах и непримиримых дискуссиях между представителями различных отраслевых юридических наук относительно пересмотра отраслевой структуры права и доктринального юридического знания.
тики упорядочения и систематизации юридических норм, образующих эти элементы системы права39.
Полагаем, что концепция циклических правовых массивов может помочь, наконец, найти выход из тупика, в котором находится отечественная системно-правовая теория, и продолжить разработку современной версии теории системы права. Перспективным направлением научного поиска видится изучение «генетических», предметных, функциональных и иных связей ее структурных элементов, механизмов интеграционного образования новых правовых общностей, укрепления единства внутри уже существующих элементов системы права40.
Таким образом, перед юридической наукой открывается широкий спектр возможностей поиска ответов на возникающие в юридической теории и практике вопросы, постановки и решения научных и практических задач в части совершенствования правового регулирования общественных отношений.
39 Имеющееся знание о циклических правовых массивах уже апробировано при разработке предложений по систематизации антикоррупционного законодательства Российской Федерации. См.: Доклад Т. Я. Хаб-риевой на тему «Законодательство о противодействии коррупции: феномен, эволюция и современные тренды» на VIII Евразийском антикоррупционном форуме «Право против коррупции: миссия и новые тренды» (Москва, ИЗиСП, 20 марта 2019 г.).
40 См.: Петров Д. Е. Указ. соч. С. 62.
Библиографический список
Bederman D. Globalization and International Law. London, 2008. Capaldo Z. The Pillars of Global Law. London, 2008.
César A. Transnational Law as an Excuse. How Teaching Law without the State Makes Legal Education Better // ESADE Working Paper. No. 219. October 2011. Domingo R. The New Global Law. Cambridge, 2010. Jessup P. C. Transnational Law. New Haven, 1956. Алексеев С. С. Структура советского права. М., 1975. Бачинин В. А. Основы социологии права и преступности. СПб., 2001.
Белкин П. Г. и др. Концепции самоорганизации: становление нового образа научного мышления: учеб. пособие для студентов и аспирантов. М., 1994.
Боголюбов С. А. Потенциал экологических норм Конституции России // Журнал российского права. 2018. № 5.
Боголюбов С. А. Экологизация законодательства, государства и общественной жизни // Право и экология: материалы VIII Международной школы-практикума молодых ученых-юристов (Москва, 23—24 мая 2013 г.) / отв. ред. Ю. А. Тихомиров, С. А. Боголюбов. М., 2014.
Вележев С. И. Юридическая синергетика как методологическая основа познания правовых явлений // Вопросы экономики и права. 2012. № 44.
Венгеров А. Б. Синергетика, юридическая наука, право // Советское государство и право. 1986. № 10.
Ветютнев Ю. Ю. Синергетика в праве // Государство и право. 2002. № 4.
Доклад Т. Я. Хабриевой на тему «Законодательство о противодействии коррупции: феномен, эволюция и современные тренды» на VIII Евразийском антикоррупционном форуме «Право против коррупции: миссия и новые тренды» (Москва, ИЗиСП, 20 марта 2019 г.). URL: https://izak.ru/institute/events/viii-evraziyskiy-antikorruptsionnyy-forum-pravo-protiv-korruptsii-missiya-i-novye-trendy/.
Конституции государств Азии: в 3 т. / отв. ред. Т. Я. Хабриева. Т. 1. М., 2010.
Курдюмов С. П., Малинецкий Г. Г. Синергетика — теория самоорганизации: идеи, методы, перспективы. М., 1983.
Мажорина М. В. Международное частное право в условиях глобализации: от разгосударствления к фрагментации // Право. Журнал Высшей школы экономики. 2018. № 1.
Мальцев Г. В. Социальные основания права. М., 2007.
Мицкевич Л. А. Синергетические основы государственного управления // Новая правовая мысль. 2004. № 2.
Научные концепции развития российского законодательства. 7-е изд. / отв. ред. Т. Я. Хаб-риева, Ю. А. Тихомиров. М., 2015.
Николис Г., Пригожин И. Самоорганизация в неравновесных системах. От диссипатив-ных структур к упорядоченности через флуктуации / пер. с англ. В. Ф. Пастушенко; под ред. Ю. А. Чизмаджева. М., 1979.
Отрасли законодательства и отрасли права Российской Федерации: общетеоретический, межотраслевой, отраслевой и историко-правовой аспекты: монография / под общ. ред. Р. Л. Хачатурова. М., 2017.
Пашенцев Д. А. Теория функций права в контексте современной методологии // Государство и право. 2016. № 9.
Петров Д. Е. Система права // Отрасли законодательства и отрасли права Российской Федерации: общетеоретический, межотраслевой, отраслевой и историко-правовой аспекты: монография / под общ. ред. Р. Л. Хачатурова. М., 2017.
Постнеклассика: философия, наука, культура / отв. ред. Л. П. Киященко, В. С. Степин. СПб., 2009.
Пригожин И., Стенгерс И. Порядок из хаоса. Новый диалог человека с природой. М., 2000.
Пригожин И. Р., Гленсдорф П. Термодинамическая теория структуры, устойчивости и флуктуаций. М., 1973.
Радько Т. Н., Головина А. А. Современная системно-правовая теория: новый этап развития или методологический кризис // Государство и право. 2017. № 2.
Сорокин В. В. Концепция эволюционного преобразования правовых систем в переходный период. Барнаул, 2002.
Степин В. С. Современные цивилизационные кризисы и проблема новых стратегий развития. М., 2018.
Степин В. С. Теоретическое знание. М., 2003.
Степин В. С. Цивилизация и культура. СПб., 2011.
Трансформация правовой реальности в цифровую эпоху / под общ. ред. Д. А. Пашен-цева, М. В. Залоило. М., 2019.
Хабриева Т. Я., Лукьянова В. Ю. Евразийская интеграция: особенности динамики // Бизнес и власть в России: регуляторная среда и правоприменительная практика. М., 2017.
Хабриева Т. Я., Черногор Н. Н. Право в условиях цифровой реальности // Журнал российского права. 2018. № 1.
Хабриева Т. Я., Черногор Н. Н. Укрепление правопорядка и противодействие коррупции в условиях евразийской интеграции // Общественные науки и современность. 2017. № 1.
Хакен Г. Синергетика. М., 1980.
Цифровизация правотворчества: поиск новых решений / под общ. ред. Д. А. Пашенцева. М., 2019.
Честнов И. Л. Правопонимание в эпоху постмодерна. СПб., 2002.
Шишкин В. В. Синергетический подход в теории права: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Н. Новгород, 2007.
Шундиков К. В. Синергетика и правовое регулирование // Ленинградский юридический журнал. 2013. № 1(31).
Шундиков К. В. Синергетический подход в правоведении. Проблемы методологии и опыт теоретического применения. М., 2013.
Эйген М. Самоорганизация материи и эволюция биологических макромолекул. М., 1973.
Язык правотворчества в условиях цифровизации общественных отношений / под общ. ред. Д. А. Пашенцева, М. В. Залоило. М., 2019.
References
Alekseev S. S. Structure of Soviet law. Moscow, 1975. 264 p. (In Russ.)
Bachinin V. A. Fundamentals of sociology of law and crime. St. Petersburg, 2001. 305 p. (In Russ.)
Bederman D. Globalization and International Law. London, 2008.
Belkin P. G. et al. Concepts of self-organization: Formation of a new way of scientific. Moscow, 1994. 207 p. (In Russ.)
Bogolyubov S. A. The greening of the legislation of the state and public life. Law and ecology: proceedings of the VIII international school of young legal scholars (Moscow, 2013, 23—24 May). Ed. by Yu. A. Tikhomirov, S. A. Bogolyubov. Moscow, 2014. (In Russ.)
Bogolyubov S. A. The Potential of Environmental Norms of the Russian Constitution. Zhurnal rossijskogo prava = Journal of Russian Law, 2018, no. 5, pp. 16—25. (In Russ.)
Branches of legislation and branches of law of the Russian Federation: General theoretical, intersectoral, sectoral and historical-legal aspects. Ed. by R. L. Khachaturov. Moscow, 2017. 584 p. (In Russ.)
Capaldo Z. The Pillars of Global Law. London, 2008.
César A. Transnational Law as an Excuse. How Teaching Law without the State Makes Legal Education Better. ESADE Working Paper, no. 219. October 2011.
Chestnov I. L. Legal understanding in the postmodern era. St. Petersburg, 2002. 269 p. (In Russ.)
Constitutions of Asian States. Ed. by T. Y. Khabrieva. Vol. 1. Moscow, 2010. (In Russ.)
Domingo R. The New Global Law. Cambridge, 2010.
Eigen M. Self-organization of matter and evolution of biological macromolecules. Moscow, 1973. 224 p. (In Russ.)
Haken G. Synergetics. Moscow, 1980. 405 p. (In Russ.)
Jessup P. C. Transnational Law. New Haven, 1956.
Khabrieva T. Y., Chernogor N. N. Strengthening the rule of law and combating corruption in the context of Eurasian integration. Obshchestvennye nauki i sovremennost', 2017, no. 1, pp. 5—19. (In Russ.)
Khabrieva T. Y., Chernogor N. N. The Law in the Conditions of Digital Reality. Zhurnal rossijskogo prava = Journal of Russian Law, 2018, no. 1, pp. 85—102. (In Russ.) DOI: 10.12737/ art_2018_1_7
Khabrieva T. Y., Lukyanova V. Yu. Eurasian integration: features of dynamics. Business and power in Russia: regulatory environment and law enforcement practice. Moscow, 2017. Pp. 69— 81. (In Russ.)
Kurdyumov S. P., Malinetskiy G. G. Synergetic-theory of self-organization: ideas, methods, prospects. Moscow, 1983. (In Russ.)
Mal'tsev G. V. Social foundations of law. Moscow, 2007. P. 800. (In Russ.)
Mazhorina M. V. Private international law in the context of globalization: from denationalization to fragmentation. Pravo. Zhurnal Vysshey shkoly ekonomiki = Law. Journal of the Higher School of Economics, 2018, no. 1, pp. 193—217. (In Russ.)
Mitskevich L. A. Synergetic foundations of public administration. Novaya pravovaya mysl', 2004, no. 2, pp. 13—18. (In Russ.)
Nikolis G., Prigozhin I. Self-organization in nonequilibrium systems. From dissipative structures to ordering through fluctuations. Ed. by Yu. A. Chizmadzhev. Moscow, 1979. (In Russ.)
Pashentsev D. A. Theory of functions of law in the context of modern methodology. Gosudarstvo i pravo, 2016, no. 9, pp. 87—90. (In Russ.)
Petrov D. E. System of law. Branches of legislation and branches of law of the Russian Federation: General theoretical, intersectoral, sectoral and historical-legal aspects. Ed. by R. L. Khachaturov. Moscow, 2017. 584 p. (In Russ.)
Post-non-classics: philosophy, science, culture. Ed. by L. P. Kiyashchenko, V. S. Stepin. St. Petersburg, 2009. 671 p. (In Russ.)
Prigozhin I. R., Glansdorf P. P. Thermodynamic theory of structure, stability and fluctuations. Moscow, 1973. 281 p.
Prigozhin I., Stengers I. Order out of chaos. A new dialogue between man and nature. Moscow, 2000. 432 p. (In Russ.)
Rad'ko T. N., Golovina A. A. Modern system-legal theory: a new stage of development or methodological crisis. Gosudarstvo i pravo, 2017, no. 2, pp. 34—40. (In Russ.)
Report by T. Y. Khabrieva on "Anti-corruption legislation: phenomenon, evolution and current trends" at the VIII Eurasian anti-corruption forum "Law against corruption: mission and new trends" 2019. Available at: https://izak.ru/institute/events/viii-evraziyskiy-antikorruptsionnyy-forum-pravo-protiv-korruptsii-missiya-i-novye-trendy/. (In Russ.)
Shishkin V. V. Synergetic approach in the theory of law. Cand. diss. thesis. Nizhny Novgorod, 2007. 35 p. (In Russ.)
Shundikov K. V. Synergetic approach in law. Problems of methodology and experience of theoretical application. Moscow, 2013. 254 p. (In Russ.)
Shundikov K. V. Synergetics and legal regulation. Leningradskiy yuridicheskiy zhurnal, 2013, no. 1, p. 31. (In Russ.)
Sorokin V. V. The concept of evolutionary transformation of legal systems in transition. Barnaul, 2002. 541 p. (In Russ.)
Stepin V. S. Civilization and culture. St. Petersburg, 2011. 407 p. (In Russ.) Stepin V. S. Modern civilizational crises and the problem of new development strategies. Moscow, 2018. 27 p. (In Russ.)
Stepin V. S. Theoretical knowledge. Moscow, 2003. 744 p. (In Russ.)
The digitalization of law-making: the search for new solutions. Ed. by D. A. Pashentsev. Moscow, 2019. 234 p. (In Russ.)
The language of law-making in the conditions of digitalization of public relations. Ed. by D. A. Pashentsev, M. V. Zaloilo. Moscow, 2019. 273 p. (In Russ.)
The scientific concept of development of the Russian legislation. Ed. by T. Y. Khabrieva, Yu. A. Tikhomirov. 7th ed. Moscow, 2015. 544 p. (In Russ.)
Transformation of legal reality in the digital age. Ed. by D. A. Pashentsev, M. V. Zaloilo. Moscow, 2019. 213 p. (In Russ.)
Velezhev S. I. Legal synergetic as a methodological basis of knowledge of legal phenomena. Voprosy ekonomiki i prava, 2012, no. 44. (In Russ.)
Vengerov A. B. Synergetic, the science of law. Sovetskoe gosudarstvo i pravo, 1986, no. 10, p. 261. (In Russ.)
Vetyutnev Yu. Yu. Synergetic in law. Gosudarstvo i pravo, 2002, no. 4, pp. 64—72. (In Russ.)
o
