CC BY
49
Оригинальная статья
УДК 338.124.4 © Л.В. Кусургашева, А.К. Муромцева, А.А. Баканов, Е.В. Прокопенко, 2020
Циклические факторы и системные ограничения развития угольной промышленности России
DOI: http://dx.doi.org/10.18796/0041-5790-2020-10-33-39 -
В статье рассмотрены факторы, влияющие на развитие угольной отрасли в кратко-, средне- и долгосрочной перспективе. С учетом Программы развития угольной промышленности России на период до 2035 года выделены циклические факторы и системные ограничения, анализ которых необходим для актуального и релевантного вывода о выполнении мероприятий Программы. Особое внимание уделено рассмотрению циклических колебаний российской экономики и их особенностям в угольной отрасли. Выделены стилизованные факты, указывающие на происходящую трансформацию господствующей парадигмы социально-экономического развития. Проведен теоретический анализ системных ограничений развития угольной отрасли на современном этапе. Рассмотрены аргументы о завершении сырьевого суперцикла и начала четвертого энергетического перехода. Сделан вывод о необходимости сочетания мер антикризисной, стабилизационной политики с новой индустриализацией угольной отрасли. Ключевые слова: ПРУП-2035, циклические факторы, особенность российских кризисов, специфика угольного цикла, системные ограничения, сырьевой суперцикл, энергетический переход, «идеальный шторм», новая индустриализация.
Для цитирования: Циклические факторы и системные ограничения развития угольной промышленности России / Л.В. Кусургашева, А.К. Муромцева, А.А. Баканов и др. // Уголь. 2020. № 10. С. 33-39. 001: 10.18796/0041 -57902020-10-33-39.
ВВЕДЕНИЕ
До сих пор угольная промышленность России развивалась в рамках экспортно-сырьевой модели, являясь одновременно и следствием функционирования, и несущей конструкцией, обеспечивающей ее прочность и устойчивость. По этой причине развитие угольной отрасли, с одной стороны, выступает (наряду с другими ресурсными отраслями) источником и движущей силой ее трансформации, а с другой - ограничено потенциалом экспортно-сырьевой модели. Такое противоречивое положение угольной отрасли усугубляется текущим состоянием мировой экономики. Через десятилетие после Великой рецессии 2008-2009 гг. торговая война Китая и США, регионализация глобальных рынков, обвалы финансовых рынков, замедление и уход в отрицательную зону темпов
КУСУРГАШЕВА Л.В.
Доктор экон. наук, доцент, профессор КузГТУим. Т.Ф. Горбачева, 650000, г. Кемерово, Россия, e-mail: [email protected]
МУРОМЦЕВА А.К.
Канд. экон. наук, доцент кафедры
производственного менеджмента КузГТУ им. Т.Ф. Горбачева, 650000, г. Кемерово, e-mail: [email protected]
БАКАНОВ А.А.
Канд. техн. наук, проректор по учебной работе КузГТУ им. Т.Ф. Горбачева, 650000, г. Кемерово, Россия, e-mail: [email protected]
ПРОКОПЕНКО Е.В.
Канд. физ.-мат. наук, начальник
учебно-методического управления КузГТУ им. Т.Ф. Горбачева, 650000, г. Кемерово, Россия, e-mail: [email protected]
роста и «черный лебедь» коронавируса усилили кризисную составляющую экономического развития не только на глобальном уровне, но и на макро-, мезо- и микроуровне национальных экономических систем.
Анализу состояния и тенденций развития угольной промышленности России, в том числе и в контексте глобальных трендов развития технологии, экономики и экологии, посвящен обширный массив публикаций; среди последних отметим [1, 2, 3, 4]. Для определения траектории развития угольной промышленности в долгосрочной перспективе необходима систематизация факторов, обуславливающих необходимость предотвращения кризисного сценария в кратко- и среднесрочном периоде и формирования новой парадигмы социально-экономического развития, связанной с четвертой промышленной революцией, формирующей предпосылки изменения отраслевой структуры, механизма воспроизводства национальной экономики, институциональной среды и системы государственного регулирования экономики.
ЦИКЛИЧЕСКИЕ ФАКТОРЫ РАЗВИТИЯ
УГОЛЬНОЙ ОТРАСЛИ
Угольная промышленность России прошла в своем развитии в постсоветский период несколько этапов вместе со взлетами, падениями и периодами стабилизации российской экономики, хотя ей была присуща определенная специфика. Основное содержание происходивших процессов в это время заключалось в ее реструктуризации, начало которой относят к 1993-1994 годам. Как отмечается в программных документах [5] и многими специалистами [6, 7], результатом проведенной реструктуризации явилось формирование угольной отрасли, полностью основанной на частной собственности, способной в финансовом и социальном плане эффективно функционировать в рыночных условиях, обеспечивая производство конкурентоспособной, качественной продукции, пользующейся спросом на внутреннем и внешнем рынках.
За 2019 г. горняки добыли угля чуть более 440 млн т (прирост 30% за восемь лет), при этом экспорт вырос в два раза и составил 220 млн т, обеспечив 17 млрд дол. США в год валютных поступлений в страну (пятая позиция в общем объеме), налоговые отчисления составили более 100 млрд руб. Россия с 15% занимает третье место в мировом угольном экспорте, а российские угольные компании обеспечили почти 40% всего прироста международной торговли углем. Инвестиции угольных компаний в основные фонды составили более 1 трлн руб. Производительность труда в отрасли выросла за последние восемь лет в 1,5 раза, номинальная заработная плата выросла в 1,8 раза. Такие впечатляющие данные привел министр энергетики Российской Федерации А.В. Новак на заседании Правительства 27 февраля 2020 г., на котором обсуждался проект Программы развития угольной промышленности на период до 2035 г. (ПРУП-2035) в связи с достижением основных показателей предыдущей Программы, рассчитанной до 2030 г. [8].
Однако в проекте ПРУП-2035, как и любом другом программном документе, отмечены не только достижения угольной отрасли, но и вызовы, и основные системные проблемы. При этом под вызовами понимаются те фак-
торы, которые порождаются вне российской экономической системы и вне угольной отрасли России как ее части. Отсюда выводятся системные проблемы для развития угольной промышленности. В целом соглашаясь с такой постановкой вопроса, считаем все же необходимым разграничить циклические факторы и системные ограничения, которые не тождественны внутренним и внешним факторам и которые могут дать дополнительные основания для практических действий в области регулирования развития этой важнейшей отрасли российской экономики.
Циклическая динамика - закономерность развития рыночной экономики, теоретическое объяснение которой далеко от консенсуса [9]. Более того, господствующая точка зрения в экономической науке (теория реальных деловых циклов) состоит в том, что на экономическую динамику оказывает влияние множество случайных, непредсказуемых шоков, действие которых искажает «классическое» протекание цикла, вследствие чего выделение отдельных фаз цикла оказывается возможным только ex post с заметным опозданием [10]. Фактически это означает, что экономический цикл как регулярные колебания экономической активности, проходящие последовательно фазы кризиса, депрессии, оживления и подъема (или по современной терминологии - спада и подъема) в реальности не существует, а кризис - это отклонение от нормального состояния экономики. Соответственно, звучавшие в недавнем прошлом обвинения экономистов в том, что они не смогли предсказать самое глубокое и масштабное в послевоенной истории падение производства (Великую рецессию 2008-2009 годов), снимаются с актуальной повестки дня и переносятся в сферу методологических споров о функции и предназначении экономической теории. Однако последние события, включая негативное влияние на мировую экономику коронавируса, вновь заставляют обратиться к кризисной проблематике и возможностям прогнозирования циклических колебаний, особенно момента перехода от восходящей к нисходящей линии цикла.
Для развития экономики определяющее значение имеют большие циклы конъюнктуры Н.Д. Кондратьева и средние циклы (бизнес-циклы Маркса - Жугляра), между которыми существует зависимость, выражающаяся в том, что кризисы среднего цикла менее выражены, если они приходятся на повышательную волну, и наоборот, более выражены на понижательной волне большого цикла, общая продолжительность которого составляет 40-60 лет. Согласно гипотезе М.Г. Покидченко, в настоящее время мировая экономика находится в рамках пятого большого цикла (1985-2025 гг.), а именно, на его понижательной волне (2005-2025 гг.), в ходе которой отмечены особо тяжелые по своим последствиям кризисы. Следующий кризис - 2021-2022 гг. [11].
Очевидно, что российская экономика также подвержена колебаниям экономической конъюнктуры, хотя в литературе существует мнение, что ее цикличность «неправильная» [12], можно выделить общие факторы, резкое изменение которых приводит к кризису экономики в целом и ее отдельных отраслей, в частности.
К таким факторам относятся, прежде всего, колебания совокупного спроса, снижение которого вызывает стаг-
нацию экономическом активности, падение инвестиций, уровня дохода и занятости. В то же время цикл в российской экономике обладает определенными особенностями, которые определяются местом России в системе мирохозяйственных связей и спецификой сложившейся модели роста. В литературе отмечается, что все три кризиса постсоветского периода (1998, 2008-2009, 2014-2016 гг.), исключая специфический трансформационный спад 1990-х годов, имели внешнюю природу, что, очевидно, не может рассматриваться как особенность развития российской экономики в условиях глобализированного мира. Российское своеобразие этим кризисам придает механизм распространения внешних импульсов от финансовой системы к реальному сектору, который можно изобразить в виде следующей цепочки: падение нефтяных цен ^ глубокая и резкая девальвация рубля ^ повышение процентных ставок центральным банком ^ сжатие ликвидности банковского сектора ^ стабилизация курса рубля ^ удорожание и снижение доступности кредита для предприятий реального сектора ^ трансформация финансового кризиса в экономический [13].
Суммируя, получаем, что к циклическим факторам развития российской экономики относятся: влияние внешних факторов, связанных с волатильностью цен на сырьевые товары (прежде всего на нефть); дести-мулирующая макроэкономическая политика (прежде всего центрального банка), сокращение валового потребления (совокупного спроса).
В отношении угольной промышленности все эти факторы также действуют, хотя мы можем наблюдать относительную самостоятельность динамики некоторых ее показателей, в частности: добыча угля и его экспорт почти непрерывно возрастали на протяжении рассматриваемого периода, усилилась волатильность цен на уголь, хотя заметен тренд на их увеличение (рис.1).
Динамика показателей российской угольной промышленности за длительный период времени (рис. 2) также показывает значительное усиление экспортного вектора, при том что потребление российского угля на внутреннем рынке практически не изменяется.
Последнее, с одной стороны, может быть объяснено постоянным перераспределением потоков угля между разными группами потребителей: предприятиями энергетики, ЖКХ, металлургией, коксохимией и т.д. С другой стороны, такая динамика потребления угля может свидетельствовать и о «цементировании» сложившейся структуры производства и стагнации российской экономики, о чем говорят многие экономисты [14].
Рис. 1. Динамика мировой добычи угля, млн т Fig. 1. Dynamics of global coal mining, MT
Рис. 2. Динамика развития угольной промышленности РФ, млн т Fig. 2. Dynamics of the Russian Coal Industry Development, MT
Объяснение этим противоречивым тенденциям кроется в системных ограничениях, которые уже определяют и будут определять развитие угольной промышленности России в долгосрочном периоде.
СИСТЕМНЫЕ ОГРАНИЧЕНИЯ
Под системными ограничениями, как правило, понимаются глобальные (планетарные) проблемы, касающиеся всего человечества в целом, такие как рост народонаселения и его старение, климатические изменения, загрязнение окружающей среды, терроризм и т.д. Естественным образом эти проблемы, касаясь всех сторон жизни общества, так или иначе, с одной стороны, вытекают из хозяйственной деятельности человека, а с другой - воздействуют на нее и на все ее сферы, отрасли и виды, в том числе и на угольную промышленность.
В проекте ПРУП-2035 в качестве глобальных вызовов, которые оказывают существенное влияние на развитие
угольной промышленности России, названы: нестабильность конъюнктуры угольных рынков в мире; усиление конкуренции на мировых региональных угольных рынках среди стра н-экспортеров; снижен ие потребления угля в связи с декарбонизацией энергетики, ростом доли возобновляемых источников энергии и развитием водородной энергетики [5]. Представляется, что названные вызовы являются порождением более глубоких процессов, происходящих в современной мировой экономике, обусловленных ее системными качествами, выступающими в настоящий момент ограничениями дальнейшего ее развития на основе инклюзивного и устойчивого экономического роста.
Несмотря на то, что мировая экономика, начиная с 2010 г. демонстрирует положительные темпы роста, ее перспективы не вызывают оптимизма. В январском докладе ООН «Мировое экономическое положение и перспективы, 2020 год» констатируется, что мировая экономика выросла за 2019 г. на 2,3%, что является минимальным значением за последние 10 лет. Также прогнозируется, что при неблагоприятном сценарии (обострение напряженности в торговых отношениях, финансовые потрясения или эскалация геополитической напряженности) глобальный рост в 2020 г. может замедлиться до 1,8% [15]. Однако проблема заключается не в самом по себе замедлении темпов роста ВВП, а в том, что это есть отражение более глубоких изменений в характере (парадигме) социально-экономического развития, имеющих в своей основе кардинальные изменения производительных сил и переход к новому технологическому укладу. Уже сейчас можно указать на стилизованные факты, которые выступают как внешние проявления происходящих изменений пока еще господствующей парадигмы: снижение темпов роста и нормы накопления в развитых странах, нестабильность экономического роста бедных и среднеразвитых стран, факт быстрого развития Китая и Индии и Азии в целом, накопление «плохих» долгов в развивающихся странах [16]. Представляется, что все эти и другие современные тенденции формируют системные ограничения для развития угольной промышленности России и в целом российской экономики. В этом ряду следует выделить, прежде всего, завершение сырьевого суперцикла начала 2000-х годов, пик которого пришелся на 2008- 2011 годы. Если еще в 2013 г. крупнейшая международная консалтинговая компания McKinsey & Company писала о том, что «слухи о смерти данного суперцикла сильно преувеличены» [17], то уже в 2017 г. - констатировала его конец [18]. Сырьевой суперцикл - это достаточно длительный промежуток времени, в течение которого сохраняются высокие цены на сырье, обусловленные состоянием реальной экономики (шоки совокупного спроса на сырьевые товары); название самого термина и первичный эмпирический анализ этого феномена фактически дали Б. Эртен и Х. Окам-по, показавшие наличие четырех суперциклов в течение 1865-2009 гг. в диапазоне 30-40 лет с амплитудами на 20-40% выше или ниже долгосрочного тренда [19].
Последний суперцикл, о котором идет речь (20002010 гг. - повышательная волна), был обусловлен такими факторами, как индустриализация, урбанизация, бурный
рост экономики и рост энергопотребления Китая и некоторых других развивающихся стран. В настоящее время действие всех этих факторов заметно ослабевает, замедляя экономический рост в мире, и, соответственно, наступает понижательная волна сырьевого суперцикла, и перспективы развития угольной отрасли ухудшаются. Международное энергетическое агентство (МЭА) прогнозирует, что мировой спрос на уголь составит к 2024 г. 5645 млн т нэ (для сравнения: 2018 г. - 5458 млн т нэ) [20], то есть за шесть лет увеличение составит чуть больше 3% - это не резкое повышение, но и не «угольный коллапс», как пишут во многих СМИ. Соответственно, следует ожидать снижения цен на уголь: индекс спотовых цен на уголь с поставкой в Северо-Западную Европу по итогам 2019 г. потерял 33% (рис. 3.), снизившись с 92 дол. США за 1 т в 2018 г. до 62 дол. США за 1 т в 2019 г., - констатируют аналитики Уральской горно-металлургической компании (УГМК), считая основной причиной «идеальный шторм», сведший вместе несколько факторов, каждый из которых может оказать крайне негативное влияние на состояние и тенденции развития угольной отрасли [21].
Ситуация усугубляется в связи с пандемией коронави-руса, уже приведшей из-за ограничительных мер к глубокому падению глобального спроса. Ведущие международные организации, экспертные сообщества пересматривают прогнозы роста мировой и национальных экономик. Так, по прогнозу Банка России, в целом за 2020 г. ВВП снизится на 4-6%, хотя еще зимой его оценки были другими: рост экономики на 1,5-2% [22].
Снижение спроса на энергетический уголь и снижение цены на него совпали с началом четвертого энергетического перехода, когда под влиянием развития новых технологий (возобновляемых источников энергии (ВИЭ)) и изменений в энергополитике многих стран мировая энергетическая система претерпевает фундаментальные изменения. По прогнозу Института энергетических исследований АН и Центра энергетики Московской школы управления СКОЛКОВО уже к 2040 г. 35-50% мирового производства электроэнергии и 19-25% всего энергопотребления будет обеспечено ВИЭ. Из ископаемых топлив только газ сможет нарастить свою долю в мировом энергобалансе с 22 до 24-26%. Уголь снизит свою долю с 28 до 19-23% [23]. Следует сказать и о политической подоплеке энергетического перехода, связанной с подписанием Парижского соглашения в рамках Рамочной конвенции ООН об изменении климата. Целью его является «удержание прироста глобальной средней температуры намного ниже 2°С сверх доиндустриальных уровней и приложение усилий в целях ограничения роста температуры до 1,5 °С» в период до 2100 г., что инициировало принятие подписавшими его государствами ряд мер по улучшению экологических показателей промышленной деятельности, особенно в области угледобычи, поскольку считается, что именно использование угля в энергетике несет в себе наибольший вред с точки зрения экологии планеты. Так, в Германии правительство и власти ряда земель согласовали план отключения угольных электростанций. Документ предусматривает полный отказ от использования угля в электроэнергетике Германии не ранее 2035 г. и не позднее 2038 г. [24]. Добыча
каменного угля на территории Германии полностью завершена: в декабре 2018 г. закрылась последняя угольная шахта Prosper-Haniel, хотя зависимость Германии от импорта угля остается достаточно высокой, она входит в топ-10 стран - импортеров угля.
Что касается отечественных специалистов, то они считают, что, несмотря на наличие серьезных экологических проблем, у угля есть будущее. В своем выступлении на третьем Международном форуме «Российская энергетическая неделя» (октябрь 2019 г.) Генеральный директор АО ХК «СДС-Уголь» Г.Ф. Алексеев указал на возможные и уже действующие технологии чистого угля -CLEAN COAL [2]. Проблема здесь заключается в том, чтобы создать мотивацию для проведения научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ в области разработки и внедрения экологически безопасной технологии угольной энергетики. А такой мотивации, похоже, нет ни у частных угольных компаний, ни у государства (пока). Поэтому необходима смена сложившейся в российской экономике модели роста, к настоящему моменту исчерпавшей свой положительный потенциал. Основной вектор смены модели должен быть направлен на структурную перестройку и развитие реального сектора экономики на базе самых передовых технологий и инноваций [25], а именно: необходима новая индустриализация угольной отрасли.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Как показывает анализ проекта ПРУП-2035, угольная отрасль России готова к серьезным переменам как с точки зрения формулирования четких целей, задач, направлений, конкретных мероприятий, так и структурной взаимосвязи с другими программными документами государственной политики. Вместе с тем для реализации направлений ее модернизации необходимо различать краткосрочные циклические факторы и системные ограничения развития угольной промышленности. В первом случае достаточными представляются известные антикризисные меры, основанные на кейнсианских рекомендациях. Преодоление системных ограничений возможно путем смены сложившейся модели роста путем формирования институтов и механизмов, способствующих технологическому рывку и переходу к новому технологическому укладу в угольной отрасли.
Список литературы
1. Яновский А.Б. Результаты структурной перестройки и технологического перевооружения угольной промышленности России и задачи по перспективному развитию // Уголь. 2019. № 8. С. 8-16. 001: 10.18796/0041-5790-20198-8-16.
2. Глинина О.И. Третий Международный форум «Российская энергетическая неделя». РЭН-2019 // Уголь. 2020. № 1. С. 4-19. 001: 10.18796/0041-5790-2020-1-4-19.
Рис.3. Динамика цен на уголь, дол. США/т Fig. 3 Dynamics of coal prices, $/t
3. Таразанов И.Г., Губанов Д.А. Итоги работы угольной промышленности России за январь-декабрь 2019 года // Уголь. 2020. № 3. С. 54-69. DOI: 10.18796/0041-5790-20203-54-69.
4. Плакиткина Л.С., Плакиткин Ю.А. Угольная промышленность мира и России. Анализ, тенденции и перспективы развития. М.: ЛИТТЕРРА, 2017. 374 с.
5. Проект Программы развития угольной промышленности России на период до 2035 года (редакция от 22.01.2020). URL: https://minenergo.gov.ru/node/433 (дата обращения: 15.09.2020).
6. Краснянский Г.Л., Сарычев А.Е., Скрыль А.И. Экономические кризисы и уголь России. М.: НИТУ «МИСиС», 2017. 77 с.
7. Саенко В.В. Угольная отрасль России: вызовы и современные тенденции развития // Окружающая среда и энерговедение. 2019. № . 3. С. 70-96. DOI: 10.5281/ zenodo.3539137.
8. О Программе развития угольной промышленности на период до 2035 года // Уголь. 2020. № 3. С. 6-9.
9. Lisy J. The impact of fiscal and monetary policy on economic growth and cyclical development of the economy // Вестник Российского университета дружбы народов. Серия: Экономика. 2018. Т. 26. № 3. С. 439-446.
10. Дробышевский С., Синельников-Мурылев С. Особенности роста экономики России в 2017 и 2018 гг.: стимулы и ограничения // Экономическое развитие России. 2018. Т. 25. № 2. С. 3-7.
11. Покидченко М.Г. Существует ли экономический цикл? // Вопросы теоретической экономики. 2017. № 1 (1). С. 66-73.
12. Илюхин А.А., Пономарева С.И. Теории экономических циклов и современная российская хозяйственная эволюция // Human Progress. 2018. Т. 2. № 6. С. 4.
13. Лякин А.Н. Три кризиса по одному сценарию // Вестник Санкт-Петербургского университета. Экономика. 2018. Т. 34. № 1. С. 4-25.
14. Аганбегян А.Г. О преодолении стагнации, рецессии и достижении пятипроцентного роста // Экономическое возрождение России. 2019. № 2 (60). С. 17-24.
15. World Economic Situation and Prospects 2020. URL: https://unctad.org/en/pages/PublicationWebflyer. aspx?publicationid=2619. (дата обращения: 15.09.2020).
16. Григорьев Л.М., Макарова Е.А. Норма накопления и экономический рост: сдвиги после Великой рецессии // Вопросы экономики. 2019. № 12. С. 24-46. DOI: 10.32609/00428736-2019-12-24-46.
17. Resource revolution: Tracking global commodity markets. McKinsey Global Institute. Report. September 2013. [Электронный ресурс]. URL: https://www.mckinsey. com/business-functions/sustainability/our-insights/resource-revolution-tracking-global-commodity-markets# (дата обращения: 15.09.2020).
18. How technology is reshaping supply and demand for natural resources. McKinsey Global Institute. Report. February 2017. [Электронный ресурс]. URL: https://www.mckinsey. com/business-functions/sustainability/our-insights/how-technology-is-reshaping-supply-and-demand-for-natural-resources (дата обращения: 15.09.2020).
19. Erten B., Ocampo J.A. Super cycles of commodity prices since the mid-nineteenth century // World Development. Vol. 44. P. 14-30. URL: https://www.sciencedirect.com/ journal/world-development/vol/44/suppl/C (дата обращения: 15.09.2020).
20. Coal 2019. Analysis and Forecasts to 2024. Fuel report. IEA. December 2019. [Электронный ресурс]. URL: https:// www.iea.org/reports/coal-2019#abstract (дата обращения: 15.09.2020).
21. Динамика и прогноз мировых цен на уголь // Уральская горно-металлургическая компания. Обзоры основных рынков. [Электронный ресурс]. URL: https://www. ugmk.com/analytics/surveys_major_markets/coal/ (дата обращения: 15.09.2020).
22. Заявление Председателя Банка России Эльвиры Набиуллиной по итогам заседания Совета директоров 24 апреля 2020 года. [Электронный ресурс]. Банк России. URL: https://www.cbr.ru/press/event/?id=6674 (дата обращения: 15.09.2020).
23. Прогноз развития энергетики мира и России на 2019 г. М.: ИНЭИ РАН-Московская школа управления СКОЛ-КОВО, 2019. 210 с.
24. Никифоров О. Германия выходит из угольной генерации // НГ-Энергия. 11.02.2019. URL: http://www.ng.ru/ energy/2019-02-11/15_7504_germany.html (дата обращения: 15.09.2020).
25. Ленчук Е.Б. Готова ли Россия к технологическому рывку? // Экономическое возрождение России. 2020. № 1(63). С. 43-49.
ECONOMIC OF MINING
Original Paper
UDC 338.124.4 © L.V. Kusurgasheva, A.K. Muromtseva, A.A. Bakanov, E.V. Prokopenko, 2020
ISSN 0041-5790 (Print) • ISSN 2412-8333 (Online) • Ugol' - Russian Coal Journal, 2020, № 10, pp. 33-39
DOI: http://dx.doi.org/10.18796/0041-5790-2020-10-33-39
Title
Cyclic factors and system restrictions for coal industry development in Russia Authors' Information
Kusurgasheva L.V.1, Muromtseva A.K.1, Bakanov A.A.', Prokopenko E.V.1
' Gorbachev Kuzbass State Technical University (KuzSTU), Kemerovo, 650000, Russian Federation
Authors' Information
Kusurgasheva L.V., Doctor of Economic Sciences, Associate Professor, Professor at Economics department, e-mail: [email protected] Muromtseva A.K., PhD (Economic), Associate Professor of Industrial Management department, e-mail: [email protected] Bakanov A.A., PhD (Engineering), Vice-rector for academic Affairs, e-mail: [email protected]
Prokopenko E.V., PhD (Physical and Mathematical), Head of the Educational-Methodological department, e-mail: [email protected]
Abstract
The factors affecting coal industry development in the short, medium and long term are considered in the paper. Taking into account the coal industry development Program of Russia for the period until 2035, the cyclical factors and systemic constraints are identified; the analysis of which is necessary for the relevant activities implementation conclusion of the Program. The consideration of cyclical fluctuations in Russian economy and their features in the coal industry is done in the article. The stylized facts indicating to the ongoing prevailing paradigm transformation of social-economic development are highlighted. The theoretical systemic limitations analysis of coal industry development at the present stage is carried out. The arguments about the completion of the raw material supercycle and the beginning of the fourth energy transition are considered. The conclusion that it is necessary to combine anti-crisis stabilization policies with the new coal industry industrialization was done in the paper.
Keywords
The Coal Industry Development Program-2035, Cyclic factors, Peculiarity of Russian crises, Coal cycle specificity, Systemic constraints, Raw material supercycle, Energy transition, "Ideal storm", New industrialization.
References
1. Yanovsky A.B. Rezultaty strukturnoy perestroyki i tekhnologicheskogo per-evooruzheniya ugol'noy promyshlennosti Rossii i zadachi po perspektivnomu razvitiyu [Results of structural reorganization and technological re-equipment of the coal industry of the Russian Federation and objectives for prospective development]. Ugol' - Russian Coal Journal, 2019, No. 8, pp. 8-16. (In Russ.). DOI: 10.18796/0041-5790-2019-8-8-16.
2. Glinina O.I. Tretiy Mezhdunarodnyi forum "Rossiyskaya energeticheskaya nedelya" REN-2019 [Russian Energy Week International Forum 2019 outcomes. REW-2019]. Ugol' - Russian Coal Journal, 2020, No. 1, pp. 4-19. (In Russ.). DOI: 10.18796/0041-5790-2020-1-4-19.
3. Tarazanov I.G. & Gubanov D.A. Itogy raboty ugol'noy promishlennosty Rossii za yanvar - dekabr 2019 [Russia's coal industry performance for January - December, 2019]. Ugol' - Russian Coal Journal, 2020, No. 3, pp. 54-69. (In Russ.). DOI: 10.18796/0041-5790-2020-3-54-69.
4. Plakitkina L.S. & Plakitkin Yu.A. International and Russian coal industry. Analysis, trends and development prospects. Moscow, LITTERRA Publ., 2017, 374 p. (In Russ.).
5. Draft program of the Russian coal industry development for the period until 2035 (Revision as of 22.01.2020). Available at: https://minenergo.gov. ru/node/433 (accessed 15.09.2020). (In Russ.).
6. Krasnyansky G.L., Sarychev A.E. & Skryl A.I. Economic crises and Russian coal. Moscow, National University of Science and Technology 'MISiS, 2017, 77 p. (In Russ.).
7. Saenko V.V. Coal industry of Russia: challenges and modern development trends. Okruzhajuschaya sreda i energovedenie - Journal of Environmental Earth and Energy Study, 2019, No. 3, pp. 70-96. (In Russ.). DOI: 10.5281/zen-odo.3539137.
8. About the program of development of the coal industry for the period up to 2035. Ugol' - Russian Coal Journal, 2020, No. 3, pp. 6-9. (In Russ.).
9. Lisy J. The impact of fiscal and monetary policy on economic growth and cyclical development of the economy. Bulletin of the Peoples' friendship University of Russia. Series: Economics, 2018, Vol. 26, No. 3, pp. 439-446.
10. Drobyshevsky S. & Sinelnikov-Murylev S. Features of Russia's economic growth in 2017 and 2018: incentives and constraints. Ekonomicheskoe razvitie Rossii - Russian Economic Developments, 2018, Vol. 25, No. 2, pp. 3-7. (In Russ.).
11. Pokidchenko M.G. Does the economic cycle exist? Voprosy teoreticheskoy ekonomiki - Theoretical Economics, 2017, No. 1 (1), pp. 66-73. (In Russ.).
12. Ilyukhin A.A. & Ponomaryova S.I. Theories of economic cycles and modern Russian economic evolution. Human Progress, 2018, Vol. 2, No. 6, pp. 4. (In Russ.).
13. Lyakin A.N. Three crises following the same scenario. Vestneyk Sankt-Peterburgskogo universiteta. Ekonomika - St. Petersburg University Journal of Economic Studies, 2018, Vol. 34, No. 1, pp. 4-25. (In Russ.).
14. Aganbegyan A.G. On overcoming stagnation, recession and achieving five percent growth. Ekonomicheskoe vozrozhdenie Rossii - Economic Revival of Russia, 2019, No. 2 (60), pp. 17-24. (In Russ.).
15. World Economic Situation and Prospects 2020. Available at: https:// unctad.org/en/pages/PublicationWebflyer.aspx?publicationid=2619 (accessed 15.09.2020).
16. Grigoriev L.M. & Makarova E.A. Saving ratio and economic growth: shifts after the Great Recession. Voprosy Ekonomiki, 2019, No. 12, pp. 24-46. (In Russ.). DOI: 10.32609/0042-8736-2019-12-24-46 .
17. Resource revolution: Tracking global commodity markets. McKinsey Global Institute. Report. September 2013. [Electronic resource]. Available at: https:// www.mckinsey.com/business-functions/sustainability/our-insights/resource-revolution-tracking-global-commodity-markets# (accessed 15.09.2020).
18. How technology is reshaping supply and demand for natural resources. McKinsey Global Institute. Report, February 2017. [Electronic resource]. Available at: https://www.mckinsey.com/business-functions/sustainability/ our-insights/how-technology-is-reshaping-supply-and-demand-for-natural-resources (accessed 15.09.2020).
19. Erten B. & Ocampo J.A. Super cycles of commodity prices since the mid-nineteenth century. World Development, Vol. 44, pp. 14-30. Available at: ht-
tps://www.sciencedirect.com/journal/world-development/vol/44/suppl/C (accessed 15.09.2020).
20. Coal 2019. Analysis and Forecasts to 2024. Fuel report. IEA, December 2019. [Electronic resource]. Available at: https://www.iea.org/reports/coal-2019#abstract (accessed 15.09.2020).
21. Dynamics and forecast of world coal prices. Ural Mining and Metallurgical Company. Surveys major markets. [Electronic resource]. Available at: https://www.ugmk.com/en/analytics/surveys_major_markets/ (accessed 15.09.2020).
22. Statement by Bank of Russia Governor Elvira Nabiullina in follow-up to Board of Directors meeting on 24 April 2020. [Electronic resource]. Bank of Russia. Available at: https://www.cbr.ru/eng/press/event/?id=6676 (accessed 15.09.2020).
23. Forecast of global and Russian energy sector development for 2019, Moscow, Energy Research Institute of the Russian Academy of Sciences -SKOLKOVO Business School, 2019, 210 p. (In Russ.).
24. Nikiforov O. Germany withdraws from coal generation. Nezavisimaya Gazeta-Energia - Independent Newspaper-Energy, 11.02.2019. Available at: http://www.ng.ru/energy/2019-02-11/15_7504_germany.html (accessed 15.09.2020). (In Russ.).
25. Lenchuk E.B. Is Russia ready for a technological leap? Ekonomicheskoe vozrozhdenie Rossii - Economic Revival of Russia, 2020, No. 1 (63), pp. 43-49. (In Russ.).
For citation
Kusurgasheva L.V., Muromtseva A.K., Bakanov A.A. & Prokopenko E.V. Cyclic factors and system restrictions for coal industry development in Russia. Ugol' -Russian Coal Journal, 2020, No. 10, pp. 33-39. (In Russ.). DOI: 10.18796/00415790-2020-10-33-39.
Paper info
Received May 16,2020 Reviewed June 4,2020 Accepted September 9,2020
Около 40 красноярских студентов пройдут практику в крупнейшей угледобывающей компании страны
Около 40 студентов красноярских вузов, техникумов и профессиональных училищ в 2020 г. пройдут производственную практику в Сибирской угольной энергетической компании (СУЭК, основной акционер - Андрей Мельниченко). В числе ключевых партнерских учебных заведений СУЭК - Институт горного дела, геологии и геотехнологий Сибирского федерального университета, На-заровский энергостроительный техникум, Техникум промышленных технологий и сервиса в городе Зеленогорске и Техникум горных разработок имени В.П. Астафьева в п. Ирша Рыбинского района.
Производственная практика является одним из направлений комплексной программы СУЭК по подготовке квалифицированных кадров не только для предприятий компании, но и для угледобывающей промышленности страны. Программа профориентации охватывает все образовательные ступени - от средней школы до повышения квалификации и получения профессии на базе учебно-курсовых комбинатов, действующих на предприятиях.
Так, в шахтерских городах с 2013 г. формируют профильные классы СУЭК с акцентом на углубленное изучение точных наук (в Бородино для учащихся выпускных классов также реализована возможность получения актуальных рабочих профессий в учебно-курсовом комбинате
СУЭК
СИБИРСКАЯ УГОЛЬНАЯ ЭНЕРГЕТИЧЕСКАЯ КОМПАНИЯ
Бородинского разреза), трудовые отряды СУЭК с развитием в направлении профессиональной ориентации. В регионах присутствия компания активно взаимодействует с техникумами, а ее специалисты входят в состав государственных аттестационных комиссий при сдаче экзаменов. Ряд проектов разработан также для детских садов при поддержке СУЭК и Фонда «СУЭК - РЕГИОНАМ».
В компании также действует практика целевого обучения в вузах. Среди востребованных специализаций - «Горное дело» и «Электрификация и автоматизация горного производства». В течение всего обучения студенты получают дополнительную стипендию от СУЭК. Таким учащимся обеспечено прохождение производственной практики на предприятиях СУЭК, а после завершения обучения они получают возможность трудоустройства на вакантное рабочее место, соответствующее уровню и профилю их профессионального образования.
В СУЭК добавляют: на темпы и объемы производственной практики в текущем году в значительной мере повлияла сложная эпидемиологическая ситуация в стране и в мире. В предыдущие годы ежегодно практику на красноярских предприятиях проходили свыше ста студентов вузов и техникумов как края, так и соседних регионов, Москвы и Санкт-Петербурга.
