CC BY
48
Научная статья С. 164-172
УДК 341.1/8
DOI: 10.47475/2311-696Х-2023-10224
ЦИФРОВЫЕ ТЕХНОЛОГИИ И ПРАВА ЧЕЛОВЕКА: ЭПОХА ВЗАИМОЗАВИСИМОСТИ ИЛИ КРИЗИС МЕЖДУНАРОДНОЙ СИСТЕМЫ ЗАЩИТЫ ПРАВ ЧЕЛОВЕКА?
Наталья Алексеевна Чернядьева
Российский государственный университет правосудия, Крымский филиал, Симферополь, Россия chernyadnatalya@yandex.ru ф Ъttps://orcid.org/0000-0003-2222-1886
Аннотация. Анализируется современное состояние международно-правового управления виртуального пространства в аспекте обеспечения и защиты прав человека. С развитием компьютерных технологий к всемирной сети присоединяется все большее количество пользователей, число трансграничных связей возрастает ежегодно, что актуализирует вопрос о способах защиты прав и свобод человека в виртуальной среде. Соотношение международно-правового регулирования цифровой сферы и обеспечения прав человека представляет новую и актуальную проблему международного права, которой в научной юридической литературе пока не уделяется должного внимания. Автор анализирует доктринальные взгляды ученых в сфере международного права и реализованные в международно-правовых документах подходы, связанные с международно-правовым управлением интернетом и защитой прав человека в виртуальном пространстве.
Метод системного анализа позволил выявить пробелы в международной правовой системе, которые препятствуют созданию эффективного механизма защиты прав человека в цифровом пространстве. Показано отсутствие в современном международном праве адекватных механизмов как для общего регулирования ^/дЫ-сферы, так и для ее отдельного вопроса — защиты прав человека в киберпространстве. С учетом глобальности и мульти-юрисдикционности интернета это создает условия для юрисдикционной фрагментации и для международно-правовых «разрывов» в универсальной системе защиты прав человека.
По мнению автора пока рано говорить о взаимном влиянии и взаимодействии реального и виртуального миров. Скорее мы наблюдаем этап становления, выработки способов этого взаимодействия и попытки определить контуры общего существования. Существующий сейчас международно-правовой механизм управления цифровой средой характеризуется как многопрофильный, фрагментарный, неэффективный, не предусматривающий реально работающего инструментария, в том числе в сфере мониторинга и контроля за обеспечением и защитой прав человека. Именно права человека способны стать лакмусовой бумажкой, «унифицирующей целевой перспективой» цифрового пространства в плане его развития и управления.
Ключевые слова: ООН, международно-правовая защита, безопасность, защита прав и свобод человека, цифровизация, международно-правовое регулирование интернета
Для цитирования: Чернядьева Н. А. Цифровые технологии и права человека: эпоха взаимозависимости или кризис международной системы защиты прав человека? // Правопорядок: история, теория, практика. 2023. № 2 (37). С. 164-172. DOI: 10.47475/2311-696Х-2023-10224
© Н.А.Чернядьева
Research article
DIGITAL TECHNOLOGIES AND HUMAN RIGHTS: THE ERA OF INTERDEPENDENCE OR THE CRISIS OF THE INTERNATIONAL HUMAN RIGHTS SYSTEM?
Natalya A. Chernyadeva
Crimean Branch, Russian State University of Justice, Simferopol, Russia chernyadnatalya@yandex.ru (g https://orcid.org/0000-0003-2222-1886
Abstract. The current state of the international legal governance of the virtual space in terms of ensuring and protecting human rights is analyzed in the article. With the development of computer technology, an increasing number of users are joining the World Wide Web. The number of cross-border connections is increasing every year. This actualizes the question of how to protect human rights and freedoms in a virtual environment. The ratio of international legal regulation of the digital sphere and ensuring human rights is a new and urgent problem of international law, which has not yet been given due attention in legal science. The author analyzes the doctrinal views of scientists in the field of international law and the approaches implemented in international legal documents related to the international legal governance of the Internet and the protection of human rights in the virtual space.
The method of system analysis made it possible to identify gaps in the international legal system that impede the creation of an effective mechanism for the protection of human rights in the digital space. The author shows the lack of adequate mechanisms for the general regulation of the digital sphere in modern international law and for a separate issue — the protection of human rights in cyberspace. Given the global and multi-jurisdictional nature of the Internet, this creates conditions for jurisdictional fragmentation and for international legal "gaps" in the universal system of human rights protection.
According to the author, it is still too early to talk about the mutual influence and interaction of the real and virtual worlds. We are witnessing the stage of formation of ways of interaction and attempts to determine the contours of a common existence. The existing international legal mechanism for managing the digital environment is characterized as multidisciplinary, fragmented, inefficient, and does not provide for really working tools, including in the field of monitoring and control over the provision and protection of human rights. It is human rights that can become a litmus test, "a unifying target perspective" of the digital space in terms of its development and management.
Keywords: UN, international legal protection, security, protection of human rights, digitalization, international legal regulation of the Internet
For citation: Cherniadeva NA. Digital technologies and human rights: the era of interdependence or the crisis of the international human rights system? Pravoporyadok: istoriya, teoriya, praktika [Legal and Order: History, Theory, Practice]. 2023;(2):164-172. DOI: 10.47475/2311-696X-2023-10224 (In Russ.)
Введение
Соотношение международно-правового регулирования й1дИа/-сферы и обеспечения прав человека представляет новую и актуальную проблему международного права, которой в научной юридической литературе пока не уделяется должного внимания [1, с. 232; 2, р. 3]. Недостаточность исследований частично объясняется стремительным внедрением цифровых технологий в нашу жизнь.
Только за последние десять лет в мире почти в три раза выросло количество
пользователей интернета и достигло более 60 % населения планеты; за это же время социальные сети стали элементом повседневной действительности для почти 3 млрд людей1.
В период пандемии СОУЮ-19 в условиях вынужденных социальных ограничений произошел резкий скачок (почти в четыре раза)
1 The COVID-19 Crisis: Accentuating the Need to Bridge Digital Divides 6 April 2020. URL: https://unctad.org/en/ PublicationsLibrary/dtlinf2020d1_en.pdf (дата обращения: 10.12.2022).
стоимости В2С-платформ онлайн-торговли; а в России лишь сегмент С2С онлайн-торгов-ли (между частными лицами) вырос на 87 %г. В связи с этим вопрос о правовом статусе человека, способах защиты его прав и свобод в виртуальной среде приобрел еще большую злободневность.
Digital-сфера, и это не вызывает сомнений, представляет глобальную систему, нуждающуюся в международно-правовом регулировании [3, с. 44-45]. «Золотым стандартом» [4], регулирующим интернет-пространство, называют Конвенцию Совета Европы о преступности в сфере компьютерной информации от 23 ноября 2001 г. (Будапештская конвенция), участниками которой на январь 2022 г. являются 66 государств2. Однако эксперты в сфере защиты прав человека уже давно критикуют эту Конвенцию за отсутствие четких правил обеспечения прав человека [5, с. 125; 6, p. 6-7], обосновывают необходимость ее замены более эффективным международно-правовым инструментом [7, с. 445; 8].
Одним из значимых шагов по конкретизации международно-правового режима digital-сферы следует назвать Доклад 2019 г., подготовленный группой высокого уровня Генерального секретаря ООН по цифровому сотрудничеству «Эпоха цифровой взаимозависимости»3 (Доклад ООН).
Основным посылом авторов Доклада ООН стала идея о взаимном влиянии двух миров (реального и виртуального) друг на друга — не о техническом их пересечении, а о глубоком идейном воздействии друг на друга; о вторжении цифровых технологий в социально-экономическую, политическую и культурные сферы жизни [9].
Назовем некоторые последствия этого процесса. Профессор М. Шпитцер отмечает резкое ухудшение физических показателей детского здоровья из-за плотного взаимодействия с интернет-технологиями (катастрофическое по последствиям развитие близорукости, депрессивные состояния, функциональные
1 Covid-19 аnd E-Commerce а Global Review. UNCTAD / DTL/STICT/2020/13. 2021. United Nations. Р. 28, 35-37 и т.д. URL: https://unctad.org/system/files/official-document/ dtlstict2020d13_en_0.pdf (дата обращения: 10.12.2022).
2 Chart of signatures and ratifications of Treaty 185. Convention on Cybercrime (ETS No. 185). Status as of 09/01/2022 // Council of Europe : [сайт]. URL: https:// www.coe.int/en/web/conventions/full-list?module=sig-natures-by-treaty&treatynum=185 (дата обращения: 10.12.2022).
3 The age of digital interdependence Report of the UN
Secretary-General's High-level Panel on Digital Cooperation. June 2019 г. URL: https://www.un.org/en/pdfs/DigitalCooper-
ation-report-for%20web.pdf (дата обращения: 10.12.2022).
нарушения работы головного мозга, снижение эмпатии и др.) [10, р. 224-239].
Неожиданные результаты цифровизации средней школы в государствах Европейского Союза были выявлены по результатам проекта «PISA» (2000-2015 гг.): оказалось, что существует обратная зависимость между объемом инвестиций в школьные цифровые технологии и успеваемостью подростков4.
Автоматизация рабочих мест в мировых масштабах, по подсчетам ООН, к 2030 г. приведет к сокращению 800 млн рабочих мест, что создаст еще больший, чем сейчас, разрыв между бедными и богатыми5.
Приведенные примеры демонстрируют, что digital-сфера подчиняется основным законам диалектического развития, не может оцениваться исключительно как положительный или отрицательный фактор. Но в любом случае цифровизация не должна стать инструментом для вытеснения и замены реальной жизни на виртуальную.
Описание исследования
В Докладе ООН делается вывод о «взаимозависимости» цифровых технологий и современного мира. Авторы Доклада ООН называют пять базовых проблем международного права, без решения которых невозможно действительно эффективное взаимодействие цифрового и реального миров в международной правовой системе.
Первая проблема — отсутствие универсальной модели управления цифровой сферой. Правовое управление интернет-сферой осуществляется прежде всего национальным правом [11, с. 120]. Отдельные вопросы регулируются международным правом (например, уже упомянутой конвенцией Совета Европы 2001 г.). Дополнительным инструментом могут считаться международные неправительственные инициативы, в основу которых положен принцип саморегулирования интернета: NetMundial, Global Commission on Internet Governance, Charter of Trust и др. С 2006 года действует Форум по управлению интернетом (Internet Governance Forum, IGF), который объединяет представителей государств,
4 OCDE/Pisa. Connectés pour apprendre? Les élèves et les nouvelles technologies. 2015. Р. 7-10. URL: http:// www.oecd.org/fr/education/scolaire/Connectes-pour-ap-prendre-les-eleves-et-les-nouvelles-technologies-princi-paux-resultats.pdf (дата обращения: 10.12.2022).
5 Последствия использования цифровых технологий // Организация Объединенных Наций : [сайт]. URL: https://www.un.org/ru/un75/impact-digital-technologies (дата обращения: 10.12.2022).
неправительственных организаций, коммерческого сектора и науки [12, p. 8].
В настоящее время в силу присущих им регулятивных особенностей ни один из указанных уровней не в состоянии взять на себя функцию полного обеспечения деятельности кибер-пространства по нормам международного права.
Вторая проблема — слабая инклюзивность стандартов digital-сферы, препятствующая полноценному участию уязвимых групп в интернет-отношениях.
Так, по данным ООН, в наименее развитых странах доля женщин-пользователей Интернетом на 30-33 % меньше, чем мужчин-поль-зователей1. Неравный доступ к виртуальным ресурсам отмечен по территориальному признаку, по доступности новейших технических средств2.
В связи с этим намечается новая опасная мировая тенденция: социумы и группы, обладающие большими возможностями по доступу к интернету, могут стать новой «элитой» с претензией на ведущую роль в общественных процессах3.
Третья проблема — наличие «догоняющей» модели международно-правового регулирования, которая не успевает за скоростью изменений и все возрастающей, экспоненциальной, сложностью цифровизации.
Представляется, что динамичность цифрового развития стала проблемой не только международного права, но и иных социальных регуляторов. Большинство людей не чувствуют себя уверенно, когда речь заходит о личных паролях и логинах для различных интернет-ресурсов, о степени защищенности нашей личной информации в on-line пространстве, о надежности и актуальности приобретенных технических носителей и т. п.
1 Последствия использования цифровых технологий. URL: https://www.un.org/ru/un75/impact-digital-technologies (дата обращения: 10.10.2022).
2 48/2 Equal participation in political and public affairs. 7 October 2021. URL: https://digitallibrary.un.org/ record/3945489 ; Report of the Human Rights Council Thirty-first special session (24 August 2021). URL: https:// www.ohchr.org/en/hr-bodies/hrc/special-sessions/ses-sion31/31st-special-session ; Forty-eighth session (13 Sep-tember—11 October 2021) General Assembly. URL: https:// www.ohchr.org/en/hr-bodies/hrc/regular-sessions/ses-sion48/regular-session ; Official Records Seventy-sixth Session Supplement No. 53 A. URL: http://undocs.org/A/76/53/ Add.1 ; International Telecommunications Union (ITU), Measuring Digital Development. Facts and figures 2019. URL: https://www.itu.int/hub/2020/05/measuring-digital-devel-opment-facts-figures-2019/ (дата обращения: 10.12.2022).
3 Доклад Совета при Президенте Российской Федерации по развитию гражданского общества и правам человека. Москва, 2021. С. 13.
Любое программное обеспечение не воспринимается как стабильное и безопасное: чем сложнее и многофункциональнее программный продукт, тем чаще с ним происходят рабочие (случайные или вызванные внешним умышленным воздействием) сбои и ошибки. Осенью 2021 г. наблюдались многочасовые провалы в работе ведущих глобальных цифровых площадок: Facebook4, Google, YouTube, Instagram5, Discord, Twitter, показавшие уязвимость лидеров виртуального мира, несмотря на их высочайший, исключительный, профессионализм и лучшие команды программистов [13]. По мнению Совета при Президенте Российской Федерации по развитию гражданского общества и правам человека, «любые заверения в "абсолютной надежности" цифровых систем — либо наивность, либо откровенная ложь и манипуляция»6.
Кроме того, совокупность особых условий существования цифровой среды создает широкие возможности для злоупотреблений и преступлений, включающих создание вирусных программ, хищение данных и денег, подмену контента, распространение информации неправомерного характера. Все это приводит к ежедневному нарушению прав человека.
Поэтому требуется адекватная правовая, в том числе международно-правовая, защита прав и законных интересов пользователей и разработчиков.
Четвертая проблема обусловлена проникновением цифровизации в сферы, регулирование которых не подходит для виртуального мира. Эта проблема напрямую связана с международно-правовым механизмом защиты прав человека. Как справедливо заметил Генеральный секретарь ООН, все «...существующие соглашения по правам человека были подписаны в доцифровую эпоху»7. «Перенос» механизмов защиты прав человека в виртуальный мир пока не отличается системностью и логичностью, что не соответствует общему принципу международного права — уважение и защита прав человека.
4 Социальная сеть запрещена в России.
5 Социальная сеть запрещена в России.
6 Доклад Совета при Президенте Российской Федерации по развитию гражданского общества и правам человека. С. 20.
7 The United Nations Secretary-General's Roadmap for Digital Cooperation. Ensuring the Protection of Human Rights. May 2020. Doc. A/70/174. URL: https://www.un.org/ techenvoy/sites/www.un.org.techenvoy/files/general/Dig-ital_Human_Rights_Summary_PDF.pdf (дата обращения: 10.12.2022).
Цифровое пространство предоставляет человечеству новые возможности для реализации прав человека1, но в то же время оно создает и условия для подавления, ограничения или нарушения этих прав2.
Специальный докладчик ООН по вопросу о поощрении и защите права на свободу мнений и их свободное выражение Франк Ла Рю и Совет по правам человека ООН согласованно признают право на неприкосновенность частной жизни и свободу выражения мнений особенно уязвимыми в цифровой среде3. Думается, что к этим правам необходимо добавить право на безопасное хранение, использование информационных данных (персональные данные, сообщения, иные результаты деятельности в кибер-пространстве), которые в виртуальной мире уже трансформировались в «универсальный товар», ставшим особым объектом права, но не имеющим должной правовой защиты [14, с. 140].
Озабоченность ООН вызывает то, что современный уровень 1Т позволяет не просто собирать информационные данные, но и вычислять их4, что создает абсолютно новую, не знакомую о/-1юе системе защиты прав человека, проблему.
В связи с отсутствием нормативно-правовой определенности особую роль в разрешении конфликтов, связанных с защитой «цифровых прав», приобретают судебные учреждения. Однако немногочисленная (пока) международная судебная практика демонстрирует
1 Report of the Special Rapporteur on the promotion and protection of the right to freedom of opinion and expression, Frank La Rue. Human Rights Council. Seventeenth session. Doc. A/HRC/17/27. 16 May 2011. Para 19-23 and next. URL: https://www2.ohchr.org/english/bodies/hrcouncil/ docs/17session/A.HRC.17.27_en.pdf ; The Promotion, Protection and Enjoyment of Human Rights on the Internet. HRC. Doc. A/HRC/20/L.13 29 June 2012. URL: https://digi-tallibrary.un.org/record/730486?ln=ru (дата обращения: 10.12.2022).
2 The United Nations Secretary-General's Roadmap for Digital Cooperation. Ensuring the Protection of Human Rights. May 2020. Doc. A/70/174.
3 Report of the Special Rapporteur on the promotion and protection of the right to freedom of opinion and expression, Frank La Rue. Para 44-46. Human Rights Council. Seventeenth session. Doc. A/HRC/23/40 17 April 2013. URL: https://www.ohchr.org/Documents/HRBodies/HRCoun-cil/RegularSession/Session23/A.HRC.23.40_EN.pdf (дата обращения: 10.12.2022) ; Business and Human Rights in the Digital Environment. Accompanying notes. February 2020. Р. 10. URL: https://www.gp-digital.org/wp-content/ uploads/2020/02/BHR-in-the-Digital-Environment_.pdf (дата обращения: 10.12.2022).
4 Последствия использования цифровых техно-
логий. URL: https://www.un.org/ru/un75/impact-digital-
technologies (дата обращения: 10.12.2022).
нам неоднозначный, противоречивый подход в их оценке. В постановлениях Европейского Суда по правам человека5, решениях Суда ЕС6 массовая слежка в интернете, перехват персональных данных в целях обеспечения национальной безопасности per se не признаны нарушением прав человека, в частности права на частную жизнь.
По мнению профессора В. Н. Русиновой, снижение правозащитных стандартов в виртуальном пространстве отражает смещение баланса между частным и публичным интересом и «...может оказаться фатальным» [15, с. 18].
Наконец, пятой проблемой ООН называет de-facto бесконтрольность информационной сферы. Несколько основных элементов, определяющих возможность применения права в реальной жизни (соответственно, и возможность правового контроля), не работают должным образом в виртуальном пространстве:
• трансграничность киберпространства, невозможность территориальной локализации правового поведения в нем;
• отсутствие четких правил юрисдикции, позволяющих установить пределы государственной власти в отношении интернета;
• неочевидность идентификационных характеристик участника кибер-отношений. Виртуальная личность достаточно часто, если не в большинстве случаев, заметно отличается от реальной; анонимность и скрытость заложены в основу виртуальной системы и слабо согласуются с концепцией субъекта правоотношения.
Пространственная и личностная иллюзорность, множество способов избежать ответственности создают условия для, как писал Ф. М.Достоевский, «административного восторга»: ощущения всевластия и развязанных рук, возможность безнаказанной манипуляции и управления. Все это способно
5 Ex.: ECtHR. Big Brother Watch and Others v the United Kingdom. Applications nos. 58170/13, 62322/14 and 24960/15. Judgment of 13 September 2018 ; ECtHR. Centrum for râttvisa v Sweden. Application no. 35252/08. Judgment of 19 June 2018.
6 CJEU. Grand Chamber. Joined Cases C-293/12 and C-594/12. Digital Rights Ireland Ltd v Minister for Communications, Marine and Natural Resources and Others and Kärntner Landesregierung and Others. Requests for a preliminary ruling from the High Court (Ireland) and the Verfassungsgerichtshof Electronic communications. Judgment of 8 April 2014 ; Joined Cases C-203/15 and C-698/15. Tele2 Sverige AB v Post- och telestyrelsen and Secretary of State for the Home Department v Tom Watson and Others. Requests for a preliminary ruling from the Kammarrätten i Stockholm and the Court of Appeal (England & Wales) (Civil Division). Judgment of 21 December 2016.
привести к многогранным нарушениям прав пользователей и профессиональных участников кибер-отношений.
Группа высокого уровня — авторы Доклада ООН «Эпоха цифровой взаимозависимости» — сформулировала рекомендации «для улучшения цифрового сотрудничества, основанного на общечеловеческих ценностях»:
— инклюзивная цифровая экономика и общество (всеобщее подключение к интернету, широкий альянс с участием ООН для доступа к цифровым общественным благам, цифровое равенство);
— человеческий и институциональный потенциал (создание региональных и глобальных цифровых службы поддержки);
— права человека и человеческая деятельность (адаптация системы прав человека к цифровому пространству, сотрудничество социальных сетей и государства, ответственность человека за решения машин);
— доверие, безопасность и стабильность (сохранение открытых стандартов и операционной совместимости);
— глобальное цифровое сотрудничество (подчеркивается ведущая роль ООН в создании общемировой прозрачной цифровой среды)1.
Недостаточность рекомендаций была очевидна и авторам Доклада ООН, и иным лицам, представившим свои замечания Генеральному секретарю ООН2. Все предложения носят достаточно общий, декларативный и неправовой характер, по содержанию они не учитывают те предписания по поводу digital-сферы, которые уже внедрены в международно-правовую практику ООН и показывают свою результативность (например, борьба в сети с детской порнографией, с кибер-мошенничеством).
В то же время в Докладе ООН признается связь процедуры должной осмотрительности (due diligence) и цифровой среды в аспекте защиты и уважения прав человека3.
В международном праве, в рамках концепции due diligence, государство обязано использовать все имеющееся в его распоряжении средства для предотвращения вреда другому
1 The age of digital interdependence Report of the UN Secretary-General's High-level Panel on Digital Cooperation. June 2019. Р. 29-32. URL: https://www.un.org/en/pdfs/Dig-italCooperation-report-for%20web.pdf (дата обращения: 10.12.2022).
2 Road map for digital cooperation: implementation of the recommendations of the High-level Panel on Digital Cooperation Report of the Secretary-General. 29 May 2020 Doc. A/74/821. P. 3-4.
3 The age of digital interdependence Report of the UN Secretary-General's High-level Panel on Digital Cooperation. June 2019. Р. 30.
государству. В связи с тем, что due diligence — это обязательства поведения, а не результата [16, с. 176], степень ответственности государства зависит от того, насколько добросовестно и полно были предприняты им все возможные меры для устранения опасности от действий находящегося под его ответственным контролем субъекта. Если государство действовало надлежащим образом, оно не может считаться нарушившим свои первичные обязательства. Соответственно, его ответственность будет направлена лишь на возмещение вреда, без привлечения иных предусмотренных общим международным правом последствий (responsibility).
Несмотря на то, что пока в международном праве отсутствует теоретическая ясность в том, какая может быть применена ответственность к виновному государству за нарушение обязательства due diligence, какой объем властного поведения по недопущению правонарушения может считаться достаточным для того, чтобы можно было счесть, что государство в полном объеме исполнило свои обязанности, эта концепция может стать эффективным инструментом по защите прав человека в digital-сфере.
Применимость концепции due diligence в правозащитной сфере подтверждена Комитетом по правам человека в Замечании общего порядка № 31 на основе анализа Международного пакта о гражданских и политических правах4.
В качестве международно-правовой основы процедуры due diligence в цифровой сфере следует применять положения, сформулированные Рабочей группой по вопросу о правах человека и транснациональных корпорациях и других предприятиях5 (2018 г.). Все крупные интернет-компании, как коммерческие организации, подчинены национальным юрисдик-циям и, позиционируя себя как «ответственный и социально-ориентированный бизнес», они должны придерживаться Руководящих принципов предпринимательской деятельности в аспекте прав человека6.
4 Комитет по правам человека. Замечание общего порядка № 31 Характер общего юридического обязательства, налагаемого на государства-участники Пакта от 26 мая 2004 г. URL: https://documents-dds-ny. un.org/doc/UND0C/GEN/G04/419/58/PDF/G0441958. pdf?0penElement (дата обращения: 10.12.2022).
5 Обязательная процедура должной осмотрительности в области прав человека. URL: https://www.ohchr. org/ru/business/mandatory-human-rights-due-diligence-mhrdd (дата обращения: 10.12.2022).
6 Руководящие принципы предпринимательской деятельности в аспекте прав человека. 2011. UN Doc. HR/PUB/11/04. URL: https://www.ohchr.org/documents/ publications/guidingprinciplesbusinesshr_ru.pdf (дата обращения: 10.12.2022).
Заключение
По мнению внушительного числа международных организаций цифровые технологии способны обеспечить более эффективное межгосударственное сотрудничество по любым вопросам, что соответствует основной цели международного права — достижению международного мира и безопасности [17, р. 26-27]. Однако, современное международное право не предлагает адекватных механизмов как для общего регулирования й1дИа/-сферы, так и для ее отдельного вопроса — защиты прав человека в киберпростран-стве. Пока относительно качественное правовое обеспечение прав человека в цифровом пространстве предусмотрено в ряде национальных законодательств [18, р. 191]1. Причем два наиболее распространенных в мире варианта законодательного закрепления юрисдикции в киберпространстве (мульти-стейкхолдеризм и «суверенный интернет») в равной мере основаны на признании государственного механизма судебной защиты прав человека в киберпространстве. С учетом глобальности и мультиюрисдикционности интернета это создает условия для юрисдик-ционной фрагментации и для международно-правовых «разрывов» в универсальной системе защиты прав человека. По словам Генерального секретаря ООН А. Гутерриша, вектор на сохранение национальных границ в киберпространстве грозит возникновением «цифровой Берлинской стены»2.
Существующий международно-правовой механизм управления цифровой средой характеризуется как многопрофильный, фрагментарный, неэффективный, не предусматривающий реально работающего инструментария, в том числе и в сфере мониторинга и контроля. В его основу положен иллюзорный принцип доверительных отношений между государствами.
Предлагаемая ООН концепция развития международно-правового управления
1 См.: Об информации, информационных технологиях и о защите информации : Федеральный закон от 27 июля 2006 г. № 149-ФЗ // Российская газета. 2006. 29 июля (№ 165) ; Clarifying Lawful Overseas Use of Data Act or the CLOUD Act. 02/06/2018. H.R.4943. URL: https://www. congress.gov/bill/115th-congress/house-bill/4943 (дата обращения: 10.12.2022) ; Peraturan Menteri Komunikasi dan Informatika Nomor 5 Tahun 2020 tentang Penyelenggara Sistem Elektronik Lingkup Priva. 24-11-2020. URL: https:// jdih.kominfo.go.id/produk_hukum/view/id/759/t/peratu ran+menteri+komunikasi+dan+informatika+nomor+5+ta hun+2020 (дата обращения: 10.12.2022).
2 Последствия использования цифровых технологий. URL: https://technozill.com/techno-http-www.un.org/ ru/un75/impact-digital-technologies (дата обращения: 10.12.2022).
интернетом слабо связана с действительностью и не предлагает конкретные меры по борьбе с уже имеющимися угрозами, не решает вопросы международной безопасности в кибер-про-странстве. Согласимся с А.А. Щербовичем, что на универсальном уровне обсуждение проблем интернета еще не вышло за пределы политических дискуссий, представляет собой «... средство содействия диалогу и достижению консенсуса...» [12, p. 10], а не инструмент правового управления.
Констатируем необходимость специального международно-правового документа, посвященного регулированию киберпространства. Для многих очевидна запоздалость решения этого вопроса. Интересную параллель провел эксперт East West Institute Ф. Гади: он указал на сходство с ситуацией 20-30-х гг. прошлого века, когда международные договоры не затрагивали аспекты использования авиации в боевых действиях, не принимая всерьез военный потенциал данной техники. Вторая мировая война показала ущербность зафиксированной правовой позиции и недальновидность международных организаций [цит. по 19, c. 150-159].
Международно-правовые механизмы многостороннего сотрудничества в сфере защиты прав человека, выработанные в системе ООН, сейчас проходят серьезнейшие испытания на прочность, а их цифровая деформация, по мнению экспертов ООН, «.только усугубит риски и усилит непредсказуемость международной среды»3. Можно прогнозировать в будущем рост международно-правовых трансформаций в связи с бурным развитием международных цифровых правоотношений. В ООН осознается неизбежность этого процесса и уже продекларирована необходимость новых «гибких механизмов, с помощью которых можно будет направлять изменения в позитивное русло, способствовать реализации Целей устойчивого развития ООН до 2030 года»4.
Имеющийся международно-правовой опыт управления цифровой средой показывает уязвимость международно-правовых механизмов защиты прав человека в виртуальном пространстве. Необходимо подчеркнуть, что эйфория от возможностей ки-бер-пространства в контексте обеспечения и защиты прав человека должна остаться в прошлом. Цифровизация должна восприниматься не как самоцель, а как средство
3 Доклад Группы высокого уровня Генерального секретаря ООН по цифровому сотрудничеству. URL: https://www.un.org/en/pdfs/DigitalCooperation-report-for%20web.pdf (дата обращения: 10.12.2022).
4 Там же.
достижения благополучия и процветания нашего мира [20].
Выскажем еще одно опасение. Цифровая деформация прав человека и беспомощность международно-правовых механизмов их защиты перекликается с недопустимой идеей о якобы устаревшем «социальном конструкте» прав и свобод человека, их несоответствии социально-экономическому и технологическому развитию, их утрате аксиологической значимости, об «идеологически нейтральном интернете» [17, р. 36]. С этим нельзя согласиться! Наоборот, именно права человека способны стать лакмусовой бумажкой, «унифицирующей целевой перспективой» [14, с. 144] цифрового пространства в плане его развития и управления.
Анализируемый в настоящей работе Доклад ООН посвящен вопросам взаимозависимости цифровой среды и социума. Исследование
показало, что пока рано говорить о взаимном влиянии и взаимодействии реального и виртуального миров. Мы наблюдаем скорее этап становления, выработки способов этого взаимодействия и попытки определить контуры общего существования. Возможно, обсуждаемый Генеральной Ассамблеей ООН проект предложенного Россией международного соглашения, устанавливающего международно-правовые контуры интернета и меры по глобальной защите прав человека в цифровом пространстве1, станет основой для действительно нового, взаимозависимого сотрудничества в цифровом пространстве.
1 Предупреждение преступности и уголовное правосудие. Доклад Третьего комитета : 28 November 2018. A/73/590. URL: https://documents-dds-ny. un.org/doc/UND0C/GEN/N18/402/86/PDF/N1840286. pdf?0penElement (дата обращения: 10.12.2022).
Список источников
1. Мажорина М. В. Киберпространство и методология международного частного права // Право. Журнал Высшей школы экономики. 2020. № 2. С. 230-253.
2. Yu R., Ali G. What's inside the black box? AI challenges for lawyers and researchers // Legal Information Management. 2019. No. 19 (1). Р. 2-13.
3. Капустин А. Я. К вопросу о международно-правовой концепции угроз международной информационной безопасности // Журнал зарубежного законодательства и сравнительного правоведения. 2017. № 6. С. 44-51.
4. BurrusG. The Budapest Convention on Cybercrime— 15th Anniversary (November 17, 2016). URL: https:// www.microsoft.com/security/blog/2016/11/17/the-budapest-convention-on-cybercrime-15th-anniversary (дата обращения: 10.12.2022).
5. Батуева Е. В. Американская концепция угроз информационной безопасности и ее международно-политическая составляющая : дис. ... канд. полит. наук. Москва, 2015. 207 с.
6. Juneidi S. J. Council of Europe Convention on Cyber Crime // Fifth European Intensive Programme on Information and Communication Technologies Security (IPICS 2002) (Samos, Greece 08-19 July 2002). 9 р. URL: https://www.researchgate.net/publication/261363049_Council_of_Europe_Convention_on_Cyber_Crime (дата обращения: 10.12.2022).
7. Карчаева К. А. Киберпреступность как угроза безопасности обществу на современном этапе // Евразийский юридический журнал. 2021. № 9 (160). С. 433-435.
8. Brown D. Cybercrime is Dangerous, But a New UN Treaty Could Be Worse for Rights (August 13, 2021). URL: https://www.hrw.org/news/2021/08/13/cybercrime-dangerous-new-un-treaty-could-be-worse-rights (дата обращения: 10.12.2022).
9. Сорокова Е. Доклад ООН «Эпоха цифровой взаимозависимости»: игра без правил или «эра милосердия»? URL: https://d-russia.ru/doklad-oon-epoha-tsifrovoj-vzaimozavisimosti-igra-bez-pravil-ili-era-miloserdiya. html (дата обращения: 10.12.2022).
10. Spitzer M. Digitale Demenz. Wie wir uns und unsere Kinder um den Verstand bringen. Droemersche Verlagsanstalt Th. Knaur Nachf. GmbH & Со. KG. 2012. 368 p.
11. Tchinaryan E., Kuchenin E., Slesarev V. et al. Human rights in the age of digitalization // Laplage em Revista. 2021. No.7. Р. 119-125.
12. Shcherbovich A. A. Multistakeholder approach and human rights in Internet Governance // Business Informatics. 2017. No.1 (39). Р. 7-13.
13. Lawler R. Facebook is back online after a massive outage that also took down Instagram, WhatsApp, Messenger, and Oculus (5 October. 2021). URL: https://www.theverge.com/2021/10/4/22708989/instagram-facebook-outage-messenger-whatsapp-error (дата обращения: 10.12.2022).
14. Талапина Э. В. Эволюция прав человека в цифровую эпоху // Труды Института государства и права Российской академии наук. 2019. Т. 14, № 3. С. 122-146.
15. Русинова В. Н. Легализация «массовой слежки» Европейским судом по правам человека: что стоит за Постановлением по делу «Биг Бразер Вотч и другие против Соединенного Королевства»? // Международное правосудие. 2018. № 4. С. 3-20.
16. Кожеуров Я. С. Дифференциация международной ответственности: тенденции и перспективы // Будущее международного права. Москва : Проспект, 2016. С. 166-178.
17. Sidorenko E. L., von Arx, P. Transformation of Law in the Context of Digitalization: Defining the correct priorities // Digital Law Journal. 2021. No.1. Р. 24-38.
18. Aho B., Duffield R. Beyond surveillance capitalism: Privacy, regulation and big data in Europe and China // J. Econ. Soc. 2020. No. 49. Р. 187-221.
19. Чернядьева Н. А. Международный терроризм: происхождение, эволюция, актуальные вопросы правового противодействия. Москва : Проспект, 2017. 336 с.
20. Huppert F., Marks N., Clark A., et al. Measuring Well-being Across Europe: Description of the ESS Well-being Module and Preliminary Findings // Social Indicators Research. 2008. No. 91 (3). URL: https://www. researchgate.net/publication/24117882_Measuring_Well-being_Across_Europe_Description_of_the_ESS_Well-being_Module_and_Preliminary_Findings (дата обращения: 10.12.2022).
КОНФЛИКТ ИНТЕРЕСОВ CONFLICT OF INTEREST
Конфликт интересов отсутствует. There is no conflict of interest.
Дата поступления статьи / Received: 24.01.2023. Дата рецензирования статьи / Revised: 12.02.2023. Дата принятия статьи к публикации / Accepted: 20.04.2023.
