CC BY
1696
УДК 347.121 : 004 ББК 67.404
Овчинников Алексей Игоревич Ovchinnikov Alexey Igorevich
заведующий кафедрой теории и истории государства и права Южного федерального университета, профессор кафедры теории государства и права Ростовского юридического института МВД России доктор юридических наук, профессор,
Head of the Department of Theory and History of State and Law of the Southern Federal University, Professor of the Department of Theory of State and Law of the Rostov Law Institute of the Ministry of Internal Affairs of Russia, Doctor of Law, Professor. E-mail: [email protected]
Фатхи Валентина Игоревна Fathi Valentina Igorevna
начальник кафедры гражданско-правовых дисциплин Ростовского юридического института МВД России кандидат юридических наук.
Head of the Department of Civil Law Disciplines of the Rostov Law Institute of the Ministry of Internal Affairs of Russia, PhD in Law. E-mail: [email protected]
ЦИФРОВЫЕ ПРАВА КАК ОБЪЕКТЫ ГРАЖДАНСКИХ ПРАВ* Digital rights as objects of civil rights
Авторы статьи отмечают, что важнейшей законодательной новеллой настоящего времени является введение новых объектов гражданских прав - цифровых прав. В статье рассматриваются различные теоретико-правовые и гражданско-правовые аспекты данного нововведения, делается вывод о том, что к объектам гражданских прав могут относиться цифровые активы, которые обладают ценностью для субъекта, однако и сам термин «цифровой актив» указывает на имущественную ценность объекта.
Ключевые слова: цифровые права, цифровая парадигма права, цифровая экономика, электронная экономика, цифровая экосистема, цифровое право, цифровой императив.
The authors of the article note that the most important legislative novelty of the present is the introduction ofnew objects of civil law - digital rights. The article discusses various theoretical and civil aspects of this innovation, concludes that the objects of civil rights may include digital assets that are valuable to the subject, however, the term «digital asset» itself indicates the property value of the object.
Keywords: digital rights, digital paradigm of law, digital economy, electronic economy, digital ecosystem, digital law, digital imperative.
ТЪ и ^ ____
В современной юридическои литературе появляется все больше исследований, посвященных правовому регулированию цифровой экономики, которая в настоящее время достигла настолько стремительных темпов роста, что ни законодатель, ни исследователи самых различных областей права не успевают проанализировать тенденции ее развития. Сегодня цифровая экономика стала полноценной реаль-
ностью, в которой складываются совершенно новые, неизвестные ранее общественные отношения, требующие правового регулирования в новой парадигме права, которую смело можно назвать цифровой. Перед правовой доктриной стоит задача спрогнозировать, какие новые направления в развитии системы права будут появляться, какие отрасли и правовые институты способны к трансформации в но-
* Статья подготовлена при финансовой поддержке гранта РФФИ № 19-011-00820 (а) «Правовая политика российского государства, ее приоритеты и принципы в условиях цифровой экономики и цифрового технологического уклада: концептуальные, методологические, отраслевые аспекты цифровизации права и правового регулирования».
вых условиях, а какие требуют разработки, каковы приоритеты правовой политики в сфере цифровой экономики. Эти направления возникнут во всех отраслях системы права и структурных элементах правовой системы, затронут все важнейшие правовые темы, начиная от проблемы правопонимания и заканчивая цифровизацией правоприменительного процесса. Цифровые технологии полностью изменяют общественные связи, отношения и институты, приводят к тектоническим сдвигам в виде перехода к цифровой экономике, появления новых моделей и структур государственного управления. В самом деле, вряд ли можно представить планирование развития экономики, политики, культуры в отрыве от неизбежной цифровизации. Необходимо учитывать эти процессы и в сфере права.
В настоящее время в правовом пространстве России конструируется новая правовая политика по развитию основных институциональных форм сопровождения экономических отношений в цифровой форме. Такие изменения отражаются, прежде всего, в реализации концепции сервисного государства и цифрового государственного контроля - организации цифровых форм взаимодействия власти и бизнеса посредством государственных и муниципальных услуг, институтов фискального цифрового контроля. В Послании Президента РФ Федеральному Собранию 1 марта 2018 года отражен ряд задач по развитию цифровой экономики. Как в этой связи отметил Президент РФ В. В. Путин, в ближайшее время нам нужно создать передовую законодательную базу, снять все барьеры с разработки и широкого применения робототехники, искусственного интеллекта, беспилотного транспорта, электронной торговли, технологий обработки больших данных. Такая нормативная база должна постоянно обновляться, строиться на гибком подходе к каждой сфере и технологии.
Между тем правовые основания к урегулированию экономических отношений посредством цифровых форм по-прежнему остаются фрагментарными, а уже введенные институты сталкиваются с реальными проблемами цифровой доступности: цифровой грамотности, качества информационно-коммуникационных сообщений, аппаратного обеспечения, лишь частичным цифровым сопровождением экономических отношений органов власти.
Многие аспекты в области регулирования гражданско-правовых отношений в сфере бизнеса, от майнинга и цифровых валют до предоставления развлекательных услуг в кибер-пространстве, порядка изменения договорных отношений в пользовательских соглашениях программного обеспечения находятся в пограничном правовом состоянии, более урегулированном не правовыми, а экономическими механизмами.
Согласно Указу Президента РФ от 07.05.2018 № 204 одной из главных национальных целей развития Российской Федерации является ускорение технологического развития нашего государства и обеспечение ускоренного внедрения цифровых технологий в экономику и социальную сферу страны [1]. Современное законодательство России уже закрепило некоторые тенденции цифровизации экономики. В частности, законодатель проявляет активность в области фискального интереса государства. Например, принято изменение в Федеральный закон от 22.05.2003 № 54-ФЗ (ред. от 03.07.2018) «О применении контрольно-кассовой техники при осуществлении расчетов в Российской Федерации» об онлайн-кассах для цифрового контроля коммерческих сделок.
Изменению подверглось и существующее гражданское законодательство. С 1 октября 2019 года в силу вступает Федеральный закон от 18.03.2019 № 34-Ф3 «О внесении изменений в части первую, вторую и статью 1124 части третьей Гражданского кодекса Российской Федерации», определивший базовые положения о цифровых правах, цифровых способах заключения сделок и формирующий основу гражданско-правового регулирования отношений в цифровой сфере.
Принятый Закон был оценен специалистами в сфере права неоднозначно. Согласно экспертному заключению Совета при Президенте Российской Федерации по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства установление в кодификационном акте базовых понятий цифрового права «представляется преждевременным, поскольку они еще не являются устоявшимися не только в науке и юриспруденции, но и в экономике» [2]. По мнению Л. Новоселовой, «изменения в ст. 128 и некоторые другие ГК РФ выгодно отличаются технологической нейтральностью и
достаточно четким определением места цифровых активов в системе объектов гражданских прав» [3, с. 16-30].
Следует отметить, что сам термин «цифровые права» (англ. digital rights) используется в иностранной литературе для обозначения прав человека в цифровом пространстве. По мнению председателя Конституционного Суда Российской Федерации В. Зорькина, «под цифровыми правами понимаются права людей на доступ, использование, создание и публикацию цифровых произведений, на доступ и использование компьютеров и иных электронных устройств, а также коммуникационных сетей, в частности к сети Интернет. А также право свободно общаться и выражать мнения в сети и право на неприкосновенность частной информационной сферы, включая право на конфиденциальность, анонимность (обез-личенность) его уже оцифрованной персональной информации» [4].
Таким образом, практически каждая отрасль права испытывает влияние цифровиза-ции государственного управления, экономической и общественной жизни. Нет ни одной отрасли права, не затронутой воздействием новых информационных и иных технологий. Не является исключением и гражданское право: отдельного исследования требует проблема трансформации представлений об объектах гражданского права в связи с появлением цифровых объектов гражданского оборота. Новые объекты: доменные имена, электронные товары, Big Date, цифровые валюты - требуют осмысления.
В юридической литературе нет единства по отношению к пониманию содержания термина «объект права». Чаще всего используется синонимичный термин «объект правоотношений». Например, Б. М. Гонгало полагает, что «в самом общем виде объектами гражданских правоотношений можно назвать блага, в связи с принадлежностью и (или) передачей которых у субъектов возникают права и обязанности [5]. Однако в юридической литературе до сих пор продолжаются дискуссии о соотношении категорий «объект прав» и «объект правоотношений», а именно, что следует считать непосредственно объектом: материальные, духовные блага или действия, поведение субъектов.
Для выяснения этого вопроса обратимся к теориям объекта правоотношений: мони-
^ _____ ________и /П
стическои и плюралистическои. С точки зрения монистической теории объект правоотношения должен обладать способностью к реагированию на правовое воздействие, но, так как только человеческое поведение способно к этому, то его и следует признать объектом прав и обязанностей [6; 7]. Однако большее число теоретиков права склонны к плюралистической теории, согласно которой в качестве объекта правоотношения признается множество предметов: социальные явления и блага, предметы материального мира, продукты духовного творчества, личные неимущественные блага, поведение участников правоотношений и результаты такого поведения. Среди цивилистов есть сторонники монистической теории, полагающие, что объектом гражданских прав являются вещи (блага), включая и продукты духовного творчества в объективированной форме, поведение людей (действия) [8; 9], однако сторонников плюралистической теории еще больше [10; 11; 12; 13]. Ю. К. Толстой указывал, что вещи и «продукты духовного творчества» обладают свойствами, «с которыми нормы права связывают определенные правовые последствия» [10, с. 65]. С точки зрения такого подхода цифровые права могут быть признаны объектом правоотношений, как, например, имущественные права.
В литературе встречаются мнения об отсутствии необходимости введения в гражданский оборот новых объектов гражданских прав. Е. А. Суханов считает достаточным перечень определений, указанный в ГК РФ, в том числе в сфере объектов гражданских прав, в полной мере обеспечивает основы регулирования для цифровой среды [14]. Л. Ю. Василевская считает, что «цифровизация прав приводит не к возникновению нового вида имущественных прав, существующему наряду с обязательственными, корпоративными, исключительными правами, а к их цифровому способу фиксации» [15, с. 111]. Иными словами, указанные права приобретают цифровую форму, электронное измерение.
Подвергается критике и сама формулировка введенной в ГК РФ статьи с позиции правильного построения предложений в русском языке. Профессор А. М. Эрделевский указывает на «очевидный дефект второго предложения п. 1 ст. 141.1 ГК РФ, где после слова "осу-
ществление" оказались пропущены слова "цифрового права", в результате чего подлежащее "осуществление" оказалось не связанным с каким-либо дополнением, в том числе с цифровым правом». Автор подчеркивает, что «такой дефект может быть легко исправлен, но то обстоятельство, что он допущен в очень небольшом по объему нормативном материале основного нормативного акта, регулирующего гражданские правоотношения, и касается нового и весьма дискуссионного объекта гражданских прав, не вселяет оптимизма по поводу качества тех специальных законов, которые будут называть те или иные права цифровыми, а также устанавливать признаки, которым должна отвечать информационная система, устанавливающая правила определения содержания цифрового права и условий его осуществления» [16].
Действительно ли есть необходимость признавать цифровые права новым объектом гражданских прав? Процесс цифровизации экономики породил большое число новых объектов, обладающих экономической ценностью, таких как криптовалюты, цифровой аккаунт, доменное имя, электронные товары (digital goods), персонажи и их снаряжение в виртуальной игровой реальности и так далее. Эти объекты получили общее название «цифровые активы» (digital assets), в широком смысле представляющие все, что может быть информационными объектами, имеющими нематериальную (бестелесную) природу, сохраненные в электронном виде и имеющие ценность. Цифровые активы непосредственно связаны с информацией, представленной в виде числового кода, однако вопрос о роли и месте информации в системе объектов российского права остается дискуссионным и требует отдельного исследования. При этом цифровыми активами можно назвать и те объекты гражданских прав, которые уже обрели свое правовое регулирование. В частности, фото-, аудио- и видеофайлы охраняются законом как результаты интеллектуальной деятельности.
Нельзя не согласиться с мнением Е. А. Суханова, что «смысл категории объектов гражданских прав заключается в установлении для них определенного гражданско-правового режима, т. е. возможности или невозможности совершения с ними определенных действий
(сделок), влекущих известный юридический (гражданско-правовой) результат» [17]. В научной литературе совокупность признаков объекта гражданских прав определяется по-разному, но общим для всех подходов является указание на способность объектов гражданских прав удовлетворять определенные частные потребности субъектов гражданских прав или, иначе говоря, их полезность или потребительская ценность. В связи с этим к объектам гражданских прав могут относиться лишь цифровые активы, которые обладают ценностью для субъекта, однако и сам термин «цифровой актив» указывает на имущественную ценность объекта.
Интерес представляет мнение В. А. Лапа-ча, согласно которому объекты гражданских прав характеризуются такими признаками, как дискретность, юридическая привязка и системность [18]. Общим признаком объектов гражданских прав является дискретность (от лат. diskretus - разделенный, прерывистый), то есть, как отмечает В. А. Лапач, их качественная, а также физическая и/или учетная определенность и обособленность от всех других объектов. Иначе говоря, дискретность представляет собой свойство объекта, позволяющее отделить его от всего иного. Физическое (пространственное) обособление, которое мы можем наблюдать в вещах, к цифровым правам, очевидно, не применимо. Обособленность в данном случае будет проявляться в особом учете этого объекта - наличии записи в соответствующем реестре. Однако, согласно мнению авторов внесенных в гражданское законодательство изменений, цифровые права заменяют термин «токен» и представляют собой новую юридическую фикцию, сущность которой близка к сущности ценной бумаги.
Само понятие токена (англ. token - знак, жетон, символ) является многозначным, используется в совершенно различных областях, в большинстве случаев связанных с онлайн-бизнесом. В данный момент не существует единой системы классификации токенов. Согласно классификации, предложенной американской Комиссией по ценным бумагам и биржам (SEC), можно выделить инвестиционные токены, являющиеся специальным видом ценных бумаг. Существуют также служебные то-кены, которые не предназначены для инвести-
ций, а только лишь дают доступ к платформе, продукту или услуге компании; платежные или валютные токены, которые и являются крип-товалютой. Чаще всего токеном называют учетную единицу, своего рода цифровой аналог какого-либо актива, который представлен в виде записи в базе данных, функционирующей на основе технологии блокчейн. Как отмечает А. М. Лаптева, в юридической доктрине токен характеризуется рядом признаков: удостоверение им права на объект гражданских прав; существование в блокчейне или иной распределенной информационной системе [25, с. 30].
Опираясь на терминологию российской правовой доктрины ценных бумаг, можно сказать, что токен, так же как и ценная бумага, удостоверяет имущественные права. В научной литературе встречались предложения о необходимости адаптации уже существующего института ценной бумаги к реальностям цифровой экономики. В частности, Л. А. Новоселова характеризует токены по своему правовому режиму как бездокументарные ценные бумаги [19, с. 29-44]. А. И. Савельев токен как цифровое обозначение права на объект права называет «цифровой ценной бумагой» [3]. Встречается определение токена как «единицы учета, не являющейся криптовалютой, предназначенной для представления цифрового баланса в активе, выполняющей функцию эквивалента ценных бумаг в цифровой сфере». Однако подход о признании токена ценной бумагой также подвергается и критике со стороны ученых [20]. Следует отметить, что в зарубежных системах правопорядка, в частности в США, токены на законодательном уровне признаны ценной бумагой. Согласно позиции SEC применимость к токенам законодательства о ценных бумагах зависит от природы токенов и решается в каждом конкретном случае с применением теста Howey, предполагающего три ключевых элемента для определения, является ли токен ценной бумагой: присутствие факта инвестирования средств, зависит ли судьба инвестиций от вашей деятельности или от действий других сторон, ожидание прибыли в результате деятельности других лиц.
В России законодатель закрепил норму, в соответствии с которой обязательственные и иные права могут создаваться и обращаться
в качестве цифровых прав только в случае прямого указания на это закона, то есть «перевести в цифру» можно будет не все права, а только те, которые разрешит закон. Аналогичная конструкция содержится в п. 2 ст. 142 ГК РФ относительно ценных бумаг, а именно: «Ценными бумагами являются акция, вексель, закладная, инвестиционный пай паевого инвестиционного фонда, коносамент, облигация, чек и иные ценные бумаги, названные в таком качестве в законе или признанные таковыми в установленном законом порядке». Таким образом, представляется возможным говорить о том, что определение цифровых прав было сформулировано по модели описания ценной бумаги.
Но несмотря на неутихающие в научной среде и средствах массовой информации споры о правовой природе цифровых активов, с 1 октября 2019 года ст. 128 Гражданского кодекса Российской Федерации дополнится новым видом объектов гражданских прав, а именно цифровыми правами, которые поименованы как разновидность имущественных прав среди безналичных денежных средств и бездокументарных ценных бумаг. В соответствии с п. 1 ст. 141.1 ГК РФ цифровыми правами признаются названные в таком качестве в законе обязательственные и иные права, содержание и условия осуществления которых определяются правилами информационной системы, отвечающей установленным законом признакам. Согласно пояснительной записке к законопроекту, закрепление в Гражданском кодексе Российской Федерации термина «цифровые права» позволит определить место цифровых прав в системе объектов гражданских прав; указать, что оборот такого объекта осуществляется только посредством внесения записей в информационную систему; описать оборотоспособность такого нового объекта гражданских прав; предоставить защиту гражданам и юридическим лицам по сделкам, совершаемым с этим объектом.
Действительно, имея форму записей в реестре блоков транзакций, токен дает его владельцу право требовать, как правило, от эмитента этого токена или иного определенного лица передачи вещи, выполнения работ, оказания услуг и т. п., а соответственно, в таком контексте токен действительно близок к его пониманию как имущественного права. Пере-
ход цифрового права на основании сделки не требует согласия лица, обязанного по такому цифровому праву.
Цифровое право может удостоверить права на вещи, иное имущество, результаты работ, оказание услуг, исключительные права. Материализация данных имущественных прав осуществляется электронными средствами в информационной системе. Объектами цифровых прав не признаются неотчуждаемые и непередаваемые нематериальные блага. Таким образом, цифровые права хоть и названы в законе в качестве особого объекта гражданских прав, фактически они будут лишь удостоверять права на привычные нам объекты гражданских прав. Это, безусловно, можно считать плюсом с точки зрения фискального интереса государства, поскольку подразумевается применение к цифровым правам и сделкам с ними существующих правил налогообложения.
Однако норма, определяющая цифровые права, по сути носит декларативный и отсылочный характер. В Гражданском кодексе РФ отсутствует указание на то, какие именно обязательственные и иные права признаются цифровыми, однако они есть в Федеральном законе от 02.08.2019 № 259-ФЗ «О привлечении инвестиций с использованием инвестиционных платформ и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации». Согласно этому Закону инвестор сможет приобрести утилитарные цифровые права, которые предоставят ему:
1) право требовать передачи вещи (вещей);
2) право требовать передачи исключительных прав на результаты интеллектуальной деятельности и (или) прав использования результатов интеллектуальной деятельности;
3) право требовать выполнения работ и (или) оказания услуг.
Утилитарными цифровыми правами не может являться право требовать имущество, права на которое подлежат государственной регистрации, и (или) право требовать имущество, сделки с которым подлежат государственной регистрации или нотариальному удостоверению [21].
Таким образом, на сегодняшний день существуют цифровые права и утилитарные цифровые права, которые, видимо, являются разновидностью цифровых прав. При этом согласно ст. 9 Федерального закона от
02.08.2019 № 259-ФЗ удостоверить принадлежность утилитарных цифровых прав владельцу призвано цифровое свидетельство -неэмиссионная бездокументарная ценная бумага, не имеющая номинальной стоимости, распоряжаться которой может депозитарий, и закрепляющая право ее владельца требовать от этого депозитария оказания услуг по осуществлению утилитарного цифрового права и (или) распоряжения им определенным образом. Цифровое свидетельство выдается депозитарием обладателю утилитарного цифрового права, учет которого осуществляется этим депозитарием.
Так же как и в ст. 141.1 ГК РФ, термин «цифровые права» тесно связан с понятием «информационная система», по сути цифровое право упрощенно - это право, которое предусмотрено «информационной системой». В соответствии со ст. 2 Федерального закона от 27.07.2006 № 149-ФЗ «Об информации, информационных технологиях и о защите информации» под информационной системой понимается совокупность содержащейся в базах данных информации и обеспечивающих ее обработку информационных технологий и технических средств. При этом содержание и условия осуществления цифровых прав будет определять именно информационная система, а закон только установит ее признаки, которым подобная информационная система должна отвечать. Утилитарные цифровые права возникают только на инвестиционной платформе, которая представляет собой информационную систему в информационно-телекоммуникационной сети Интернет, используемой для заключения с помощью информационных технологий и технических средств данной информационной системы договоров инвестирования, доступ к которой предоставляется оператором инвестиционной платформы.
Несмотря на то, что современное законодательство России уже закрепило некоторые тенденции цифровизации экономики, в настоящее время требует правового закрепления такой финансовый актив, как виртуальная валюта. Нормативное закрепление правового статуса криптовалюты, несмотря на существующие риски в связи с анонимностью, отсутствием контроля и обеспечения, в условиях цифровизации экономики имеет ряд преимуществ для государства. Во-первых, виртуальные ва-
люты могут рассматриваться как источник дохода в национальный бюджет от предпринимательской деятельности, связанной с оборотом криптовалют, что требует строгого законодательного закрепления возможности осуществления контроля за использованием крип-товалют для целей налогообложения, взимания иных сборов и платежей. Во-вторых, легальное определение криптовалюты, возможность проведения операций с ней повлечет снижение доли теневой экономики, будет способствовать противодействию отмывания и легализации доходов, неконтролируемому выводу капитала за пределы Российской Федерации. В частности, согласно отчету Росфинмо-ниторинга о национальной оценке рисков легализации преступных доходов в 2017 году установлены факты использования криптова-люты «биткойн» в финансовой структуре незаконного оборота наркотиков на территории 23 субъектов РФ [22]. В-третьих, несомненным достоинством использования виртуальных валют является ускорение расчетов и платежей, что влечет возможность минимизации временных и стоимостных препятствий на пути к экономическому росту субъектов предпринимательской деятельности.
Сегодня законодателем практически не затрагиваются права граждан на виртуальные объекты гражданских прав, не учитываются национальным правом и особенности общественных отношений в цифровой среде, затрагивающих конституционные права и свободы, серьезный вопрос по-прежнему лежит в области экстерриториального характера сетевых отношений внутри информационно-коммуникационной системы сети Интернет, системно не выстроен юридико-цифровой контроль, порядок наложения юридической ответственности на государственных служащих за нарушения порядка цифровой коммуникации. Очевидно, что подобные пробелы и противоречия правовой политики государства в большей степени указывают на попытку построения фискального контроля за экономическими отношениями в сети Интернет, чем создания предпосылок для развития цивилизованной цифровой экономики.
Отдельного рассмотрения требует вопрос о Big date: являются ли они особым объектом гражданских прав или нет; как определить их обо-ротоспособность; каковы параметры соотнесе-
ния «больших данных» с нематериальными благами; следует ли проводить различие между базами данных как объектами авторских либо смежных прав и Big date и так далее [23]. Некоторые авторы предлагают относить «большие данные» к цифровым (информационным) активам наряду с криптовалютой, так как «предпринимательский оборот на современном уровне свободно оперирует понятием информации не только в публично-правовых целях, отраженных в Федеральном законе от 27.07.2006 № 149-ФЗ "Об информации, информационных технологиях и о защите информации", но и в целях рыночного оборота» [24].
Развитие технологий электронного контроля, осуществляемого с помощью цифровых технологий и Big Date, в ближайшее время в корне изменит представление о государстве и праве. Сегодня практически каждый госорган, организация или даже физическое лицо формирует различные варианты цифрового образа граждан. Мы подаем данные о себе как о гражданине с указанием средств индивидуализации физического лица, как о собственнике имущества, как о родителе или просто приобретателе вещей в магазине для внесения в информационную систему. Создан банк кредитных историй, осуществляется сбор информации о жизни каждого гражданина. Мы заводим аккаунты в социальных сетях, указывая подробные сведения о себе, формируя свой цифровой образ самостоятельно. При этом данные о нас нам не принадлежат, наш аккаунт в соцсетях может быть заблокирован без нашего разрешения, удаленные или измененные данные могут быть восстановлены. Однако развитие в данном направлении современных государств и их правовых систем заслуживает отдельного рассмотрения.
Уже очевидно, что необходимо создание «Концепции правовой политики России в условиях цифровой экономики», разработка законопроекта «Цифровой кодекс РФ». Проект позволит сформулировать теоретические основания правового обеспечения цифровой экономики, разработать механизм комплексного правового регулирования отношений, возникающих в связи с развитием цифровой экономики, создать правовую основу для ее развития. Важным представляется вопрос выявления того, как цифровизация затрагивает и трансформирует и само право, влияет на пра-
вопонимание, правовую культуру, правосознание, систему права, его отрасли и институты. Проблемной задачей видится определение возможности, состояния и перспектив цифрови-зации судебной, нотариальной, правозащитной
Литература
1. Указ Президента РФ от 07.05.2018 № 204 «О национальных целях и стратегических задачах развития Российской Федерации на период до 2024 года». URL: https://mvd.consultant. ru/documents/1056500.
2. Экспертное заключение Совета при Президенте Российской Федерации по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства по проекту федерального закона № 424632-7 «О внесении изменений в части первую, вторую и четвертую Гражданского кодекса Российской Федерации». URL: http://www. consultant.ru/cons/cgi/online.cgi?req=doc&base= PRJ&n=173392#06868700062298851.
3. Гузнов А., Михеева Л., Новоселова Л., Авакян Е. и др. Цифровые активы в системе объектов гражданских прав // Закон. 2018. № 5.
4. Зорькин В. Д. Право в цифровом мире. Размышление на полях Петербургского международного юридического форума // Российская газета. 2018. 29 мая.
5. Гражданское право: учебник в 2-х т. / под ред. Б. М. Гонгало. 3-е изд., перераб. и доп. М., 2018. Т. 1.
6. Магазинер Я. М. Заметки о праве // Вестник юстиции Узбекистана. 1925. № 4, 5.
7. Иоффе О. С. Правоотношение по советскому гражданскому праву // Избранные труды по гражданскому праву. М., 2000.
8. Агарков М. М. Обязательство по советскому гражданскому праву. М., 1940.
9. Халфина Р. О. Общее учение о правоотношении. М., 1974.
10. Толстой Ю. К. К теории правоотношения. Л., 1959.
11. Шершеневич Г. Ф. Учебник русского гражданского права (по изданию 1907 г.) / вступ. статья Е. А. Суханова. М., 1995.
12. Мейер Д. И. Русское гражданское право: в 2-х ч.: по испр. и доп. 8-му изд. 1902. 3-е изд., испр. М., 2003.
13. Российское гражданское право: учебное пособие в 2-х т. / отв. ред. Е. А. Суханов. М., 2011. Т. I. Общая часть. Вещное право.
деятельности, использования информационных технологий в правоприменительной деятельности. Важно определить и установить возможности и перспективы цифровизации правоохранительной функции государства.
Bibliography
1. Decree of the President of the Russian Federation of07.05.2018 № 204 «On national goals and strategic objectives of the development of the Russian Federation for the period until 2024». URL: https://mvd.consultant.ru/documents/1056500.
2. Expert opinion of the Council under the President of the Russian Federation on the codification and improvement of civil law on draft federal law № 424632-7 «On amendments to parts one, two and four of the Civil Code of the Russian Federation». URL: http://www.consultant.ru/ cons/cgi/online.cgi?req=doc&base=PRJ&n= 173392#06868700062298851.
3. Guznov A., Mikheeva L., Novoselova L., Avakyan E. and others. Digital assets in the system of civil rights // Law. 2018. № 5.
4. Zorkin V. D. Law in the digital world. Thinking on the sidelines of the St. Petersburg International legal forum // Rossiyskaya gazeta. 2018. May 29.
5. Civil law: textbook in 2 volumes / ed. by B. M. Gongalo. 3rd edition, revised and supplemented. Moscow, 2018. Vol. 1.
6. Magaziner Ya. M. Notes on the law // Bulletin of justice of Uzbekistan. 1925. № 4, 5.
7. Ioffe O. S. Legal relationship in Soviet civil law // Selected works on civil law. Moscow, 2000.
8. Agarkov M. M. Obligation under Soviet civil law. Moscow, 1940.
9. Halfina R. O. General doctrine of legal relationship. Moscow, 1974.
10. Tolstoy Yu. K. To the theory of legal relationship. Leningrad,1959.
11. Shershenevich G. F. Textbook of Russian civil law (1907 edition) / introductory article E. A. Sukhanov. Moscow, 1995.
12. Meyer D. I. Russian civil law: in 2 volumes: according to the amended and supplemented 8th ed. 1902. 3rd ed., revised. Moscow, 2003.
13. Russian civil law: textbook in 2 volumes / executive ed. E. A. Sukhanov. Moscow, 2011. Vol. I. General part. Property law. Inheritance law. Intellectual rights. Personal non-property rights.
Наследственное право. Интеллектуальные права. Личные неимущественные права.
14. Белицкая А. В., Белых В. С., Беляева О. А. и др. Правовое регулирование экономических отношений в современных условиях развития цифровой экономики: монография / отв. ред. В. А. Вайпан, М. А. Егорова. М., 2019.
15. Василевская Л. Ю. Токен как новый объект гражданских прав: проблемы юридической квалификации цифрового права // Актуальные проблемы российского права. 2019. № 5.
16. Эрделевский А. М. О цифровых правах. URL: http://www.consultant.ru/cons/cgi/online.cgi?
14. Belitskaya A. V., Belykh V. S., Belyaev O. A. and others. Legal regulation of economic relations in modern conditions of development of the digital economy: monograph / executive ed. V. A. Waipan, M. A. Egorova. Moscow, 2019.
15. Vasilevskaya L. Yu. Token as a new object of civil rights: problems of the legal qualification of digital law // Actual problems of Russian law. 2019. № 5.
16. Erdelevsky A. M. On digital rights. URL: http://www.consultant.ru/cons/cgi/online.cgi? req=doc&base=CJI&n=122169#08341457871907578.
17. Civil law: textbook in 2 volumes / execu-
tive ed. by E. A. Sukhanov. 2nd ed., revised and req=doc&base=CJI&n=122169#08341457871907578.added. Moscow, 2000. Vol. I.
17. Гражданское право: учебник в 2-х т. / 18. Lapach V. A. System of objects of civil отв. ред. Е. А. Суханов. 2-е изд., перераб. rights: theory and judicial practice. St. Petersburg,
и доп. М., 2000. Т. I.
18. Лапач В. А. Система объектов гражданских прав: теория и судебная практика. СПб., 2002.
19. Новоселова Л. А. «Токенизация» объектов гражданского права // Хозяйство и право. 2017. № 12.
20. Нагродская В. Б. Новые технологии (блокчейн / искусственный интеллект) на службе права: научно-методическое пособие / под ред. Л. А. Новоселовой. М., 2019.
21. Федеральный закон от 02.08.2019 № 259-ФЗ «О привлечении инвестиций с использованием инвестиционных платформ и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации». URL: http://www.consultant.ru/ document/c ons_doc_ LAW_330652/.
22. Информационное письмо Банка России от 14.08.2018 № ИН-014-12/54 «О национальной оценке рисков ОД/ФТ». URL: http://www. consultant.ru/document/cons_doc_LAW_304897/.
23. Сергеев А. П., Терещенко Т. А. Большие данные: в поисках места в системе гражданского права // Закон. 2018. № 11.
24. Санникова Л. В., Харитонова Ю. С. Цифровые активы как объекты предпринимательского оборота // Право и экономика. 2018. № 4.
25. Лаптева А. М. Правовой режим токе-нов // Гражданское право. 2019. № 2.
2002.
19. Novosyolova L. A. «Tokenization» of objects of civil law // Economy and law. 2017. № 12.
20. Nagrodskaya V. B. New technologies (blockchain / artificial intelligence) in the service of law: scientific and methodological manual / ed. by L. A. Novoselova. Moscow, 2019.
21. Federal law dated 02.08.2019 № 259-FL «On attracting investments using investment platforms and on amending certain legislative acts of the Russian Federation». URL: http://www. consultant.ru/document/cons_doc_LAW_ 330652/.
22. Information letter of the Bank of Russia dated 08.14.2018 № IN-014-12/54 «On the national ML/FT risk assessment». URL: http:// www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_ 304897/.
23. Sergeev A. P., Tereshchenko T. A. Big data: in search of a place in the civil law system // Law. 2018. № 11.
24. Sannikova L. V., Kharitonova Yu. S. Digital assets as objects of entrepreneurial turnover // Law and economics. 2018. № 4.
25. Lapteva A. M. The legal regime of tokens // Civil law. 2019. № 2.
