CC BY
39
СОЦИАЛЬНАЯ СТРУКТУРА, СОЦИАЛЬНЫЕ ИНСТИТУТЫ И ПРОЦЕССЫ
УДК 316.353 001: 10.24412/2071-6141-2021-4-79-93
ЦИФРОВЫЕ ПОТОКИ РОССИЙСКОЙ РАДИКАЛЬНОЙ ОППОЗИЦИИ: ДИСКУРСЫ, ДИНАМИКА, СОЦИАЛЬНАЯ БАЗА (2021 год)
А.Ю. Домбровская
Представлены результаты автоматизированного социально-медийного анализа онлайн-потоков российской радикальной оппозиции в социальных медиа. Эмпирически проверяется гипотеза о том, что в условиях непризнания политиками ряда западных стран итогов российских выборов 2021 года, радикальная оппозиция Рунета целенаправленно стимулировала в цифровой среде массовый протест в постэлекторальный период. Предполагается, что ключевыми триггерами мобилизации служили контексты, вызывающие резонанс у социально депривированной части населения России и дискурсы, наиболее сентизивные для молодой части российского общества.
Для осуществления аккумулирования социально-медийных массивов использован сервис для мониторинга социальных медиа IQBuzz, объем выгрузки составил 100 000 сообщений, глубина анализа - сентябрь 2021 года, охват: 5 наиболее популярных бло-гохостингов и социальных медиа Рунета. Словари поисковых запросов составлялись для четырех типов информационных потоков радикальной оппозиции: поток про-тестной мобилизации, правозащитный поток, поток о «несвободе СМИ» и поток против ограничительных мер в период пандемии. Установлено, что в доминирующем потоке, нацеленном на протестную мобилизацию, превалируют дискурсы, подрывающие доверие к действующей власти и направленные на формирование убежденности интернет-пользователей в «фальсификации итогов голосования». Показаны эмпирические свидетельства активного использования оппозицией молодежи как социальной базы и опорной аудитории ряда радикальных информационных потоков.
Ключевые слова: интернет-коммуникация, социальные медиа, радикальная оппозиция, информационное влияние, социально-медийные потоки, социально-медийный анализ, социальная база цифровых потоков.
Статья поддержана грантом РФФИ и ЭИСИ «Цифровые сетевые структуры радикальной оппозиции в России» (№ 21-011-31161 опн) на 2021 год.
В условиях всё усиливающейся информационной войны и информационного противоборства России и стран западного мира обостряются вызовы, один из которых - радикализация весомого сектора русскоязычного сегмента Интернета. Цифровое представительство радикальной оппозиции активно осваивает потенциал масштабирования социально-медийной аудитории и создает условия для мобилизации ее протестных настроений [1 - 2]. Лидеры радикальной оппозиции создают деконсолидационную повестку в онлайн-пространстве, общественный резонанс которой обусловлен наличием в России значительной части социально депривированных граждан. Используя контексты нерешенных социальных проблем, усиливающихся на фоне экономического спада из-за пандемического кризиса,
радикальные акторы способствуют социальному расколу, обострению общественных противоречий, углублению фрустрации весомой доли граждан в восприятии социального неравенства. Радикальная риторика довольно часто камуфлируется под псевдорациональные доводы критического, по отношению к действующей власти, содержания, используются технологии манипуляции и стереотипизации массового сознания, подрывающие доверие российских граждан к действующей власти и формирующие ложную убежденность людей в невозможности конвенциональной коммуникации с ее представителями [1].
Исходя из этого, важным представляется измерение весовых и динамических, содержательных и социально-демографических характеристик радикальных цифровых потоков Рунета, изучение мобилизационного потенциала протестно-ориентированных социально-медийных массивов, циркулирующих в российском сегменте глобальной сети.
Работы о радикализме, служащие теоретической базой настоящего исследования сегментированы следующим образом. Первая группа -работы основоположников осмысления природы радикализма: Р.К. Мер-тона о «бунте/мятеже» как социальной девиации [3] и Т.Р. Гарра о «вирусной природе» радикализма: «Агрессивные отклики имеют тенденцию к возникновению лишь тогда, когда они провоцируются внешним воздействием, т. е. когда разгневанный индивид видит перед собой объект достойный атаки или личность, которую он ассоциирует с источником фрустрации...» [4]. Вторая группа - труды исследователей, изучающих распространение радикальных идей в онлайн-сетевом пространстве. Ю. Вуйич обращает внимание на феномен усиления циркулирования в цифровом пространстве радикальных настроений в условиях сложной социально-экономической обстановки в стране [5]. К. Макколи и С. Москаленко выделяют «пирамиды мнений» и «пирамиды действий» в радикальном контенте, что позволило автору ранжировать радикальные цифровые потоки с активной и пассивной риторикой по интенсивности циркулирования в Рунете [6].
Я. Чае и Я. Ким доказывают прямую связь между Интернет-вовлеченностью и активностью политического участия [7], что значимо с точки зрения оценки мобилизационного потенциала радикальных потоков в социальных медиа.
Для изучения социальной базы радикальных цифровых потоков ценными служат положения Р.В. Пырмы [8], Е.О. Васильчук [9], С. Болиана и Я. Теохариса [10], а также Н. Кабреры [11] о накапливаемом молодежью в социальных сетях протестном потенциале.
Ставшие уже классикой труды М. Кастельса об интернет-коммуникации представляют ценность с точки зрения категории «горизонтальные связи», описывающей особенности интеракции оппозиционных лидеров и рядовых пользователей социальных медиа [12]. Работы К. Кларка проясняют связи между мобилизацией массового протеста и спецификой интернет-повестки [13].
Исследования Д. Гайноуса [14], В. Беннета [15] и Л. Боуда [16] свидетельствуют о радикализации общественных настроений в условиях распространения протестных дискурсов в цифровой среде, при этом триггером чаще всего служат политические ивенты, такие как референдумы.
Методология исследования основана на следующих взаимосвязанных подходах:
- Predictor Mining [17-18] как методология интеллектуального поиска цифровых маркеров социальных и политических процессов с применением специального программного обеспечения, которая позволила разработать поисковые запросы - речевые паттерны, репрезентирующие циркулирование радикальной риторики в социальных медиа Рунета;
- дискурсивный неоинституционализм [19, p. 138] позволил рассматривать идеи, обмен идеями в дискурсивной практике, выбор/одобрение идей в социально-медийной среде в системе факторов формирования политических установок и политического поведения интернет-пользователей;
- сетевой подход [20] обеспечил возможность интерпретации вовлеченности аудитории радикальных потоков в социальные сети как фактора значительного влияния этих сетей на формирование радикальных установок участников данных групп.
Исследовательские вопросы настоящего эмпирического анализа: 1) Каковы весовые и динамические показатели наиболее радикализированных дискурсов цифрового представительства радикальной российской оппозиции? 2) Какова социальная база радикальных потоков социальных медиа Рунета?
Базовая гипотеза исследования состоит в предположении о том, что на фоне официальных заявлений западных политических акторов о непризнании итогов российских выборов 2021 года, цифровое представительство радикальных сил Рунета предприняло попытку мобилизовать массовый протест в постэлекторальный период. Ключевыми триггерами мобилизации при этом послужили так называемые зоны социальной деприва-ции и фрустрации значительной части населения России и контексты социальной неудовлетворенности, наиболее сентизивные для молодой части российского общества.
Основным методом сбора информации исследования служил автоматизированный социально-медийный анализ с применением сервиса для мониторинга IQBuzz. Вспомогательный метод аккумулирования данных - когнитивное картирование содержания сообщений радикальных сообществ Рунета с целью обоснования словарей цифровых маркеров - поисковых запросов для программного обеспечения, осуществляющего автоматическую выгрузку релевантного массива. Объем выгрузки автоматизированного социально-медийного анализа составил 100 000 сообщений, охват блогохостингов и социальных медиа: «ВКонтакте», «Одноклассни-
ки», «Twitter», «Facebook», «Instagram», глубина анализа - сентябрь 2021 года. Словари поисковых запросов составлялись для четырех типов информационных потоков радикальной оппозиции: поток протестной мобилизации, правозащитный поток, поток о «несвободе СМИ» и поток против ограничительных мер в период пандемии.
Автоматические метрики массива, аккумулированного с применением сервиса для мониторинга социальных сетей IQBuzz, показали доминирование в социально-медийном пространстве Рунета в сентябре потока, связанного с контекстами всеобщей протестной мобилизации - см. рис. 1. Довольно заметными также были и другие радикализированные дискурсы: «незащищенность прав личности», «несвобода СМИ» и «осуждение ограничительных мер по коронавирусу» - рис. 1. Именно данные потоки были нацелены на накаливание цифрового пространства в предвыборный, выборный и послевыборный периоды.
80000 70000 60000 50000 40000 30000 20000 10000 0
70149
17347
7317
3008
Поток протестной Правозащитный поток Поток о "несвободе Поток против мобилизации СМИ" ограничительных мер
по пандемии
Рис. 1. Соотношение базовых радикальных информационных потоков в социальных медиа Рунета с сентября 2021 года (в 10 наиболее популярных в России социальных сетях и блогохостингах, в которых циркулируют радикальные дискурсы)
Анализ графиков перечисленных потоков показал специфику их динамики в предэлекторальный, электоральный и постэлекторальный периоды. Примечательно, что единственный из выявленных потоков радикального содержания, который развивался наиболее интенсивно в предвыборный период, - это правозащитный поток (300 сообщений в день до 16 сентября, спад до 65 документов в день после 19 сентября) (рис. 2.1-2.3).
Время
• http://vk.com, •http://"livejournal.com, •http://www.odnoklassniki.ru/,
• http://www.inosmi.ru, •http://twitter.com, •http://nashaplaneta.su,
• http://otvet.mail.ru, •http://www.opentown.org, •http://www.yaplakal.com/forum •http://dtf.ru/,
Рис. 2.1. Динамика правозащитного потока в сентябре 2021 года
(до 16 сентября)
Рис. 2.2. Динамика правозащитного потока в сентябре 2021 года
( с 17 до 19 сентября)
Рис. 2.3. Динамика правозащитного потока в сентябре 2021 года
(с 20 сентября)
Для остальных радикально ориентированных потоков характерна иная динамика. Так, наиболее весомый поток - поток протестной мобилизации численно рос с начала сентября до выборов, варьируя в коридоре от 60 до 120 постов в день, в электоральный период 17-19 сентября его интенсивность увеличилась до 750 сообщений в день, а в поствыборный после 20 сентября - до 850 документов в день (рис. 3.1. - 3.3). В числе контекстов, с помощью которых подогревался российский сегмент социальных медиа, наиболее заметны три темы: критика личности Президента РФ, призывы поддержать «политических заключенных», «осуждение несменяемости ведущей политической силы страны». Существенными контекстами анализируемого потока также служат обвинения представителей власти в нерешенности таких социальных проблем, как бедность, растущее социальное расслоение, низкое качество жизни россиян. Риторика этого потока обладает высоким уровнем мобилизации, то есть содержит речевые паттерны призывов к протестной активности. Совершенно очевидно, что постепенное нарастание интенсивности данного радикального потока в преддверии выборов и его резкий взлет после закрытия избирательных участков говорит о попытке радикальных оппозиционных акторов создать условия для массового выражения недоверия результатам выборов.
Время
•http://vk.com, •http://www.odnoklassniki.ru/, •http://twitter.com,
• http://livejoumal.com, •http://www.ixbt.com, •http://www.yaplakal.com/forum
• http://otvet.mail.ru, • http://nashaplaneta.su, •http://www.inosmi.ru,
• http://www.prado-club.su/forum,
Рис. 3.1. Динамика потока протестной мобилизации в сентябре 2021 года (до 16 сентября)
Рис. 3.2. Динамика потока протестной мобилизации в сентябре 2021 года (с 17 до 19 сентября)
Рис. 3.3. Динамика потока протестной мобилизации в сентябре 2021 года (с 20 сентября)
Еще один информационный поток, который радикализировался в течение последних полутора лет, начиная с лета 2020 года - периода наиболее чувствительных ограничительных мер по нераспространению корона-вируса, - это, так называемый, «антиковидный поток» (рис. 4.1. - 4.3). Ключевым смыслом этого социально-медийного потока служит конструирование в Сети убеждения об отсутствии объективных условий для пандемических ограничений, а главная причина этих мер усматривается в усилении контроля власти над населением. Динамика «антиковидного потока» свидетельствует о том, что данная информационная волна была нацелена на раскачивание общественных настроений и использование недовольства части населения ограничениями в целях формирования условий для выражения недоверия выборам, в которых победила политическая партия, установившая данные ограничительные меры (старт показателя ежедневной публикационной активности составил 30 сообщений в начале сентября и возрос до 150 постов после выборов).
Рис. 4.1 Динамика потока против ограничительных мер по коронавирусу в сентябре 2021 года (до 16 сентября)
Рис. 4.2 Динамика потока против ограничительных мер по коронавирусу в сентябре 2021 года (с 17 до 19 сентября)
Рис. 4.3. Динамика потока против ограничительных мер по коронавирусу в сентябре 2021 года (с 20 сентября)
Такую же динамику демонстрировал и поток о «несвободе СМИ». Это один из давних контекстов, используемых радикальной оппозицией для общественной дезинтеграции, формирования неконвенциональных установок пользователей социальных медиа по отношению к политическому режиму страны. При значении всего 30 постов в день интенсивность данного потока достигает 100 сообщений в день после выборного периода (рис. 5.1. - 5.3). Этот дискурс, имеющий радикальную природу, также составляет репертуар триггеров развития деконструктивных политических установок российских интернет-пользователей.
30.0 27.5 25.0
Время
• http://vk.com, •http://livej ournal.com, •http://nashaplaneta.su,
• http: //www. odnoklassniki. ru/, • http: //dtf . ru/, • http: //forum. penzainform. ru, •http://fishki.net, •http://otvet.mail.ru, »http://pikabu.ru,
• http://twitter.com.
Рис. 5.1. Динамика потока о «несвободе СМИ.» в сентябре 2021 года
(до 16 сентября)
Рис. 5.2. Динамика потока о «несвободе СМИ.» в сентябре 2021 года
(с 17 до 19 сентября)
Рис. 5.3. Динамика потока о «несвободе СМИ» в сентябре 2021 года
(с 20 сентября)
Социальная база проанализированных потоков имеет сходные характеристики. Типичный половозрастной профиль авторов радикальных сообщений - пользователи мужского пола, пребывающие в возрасте 26 - 45 лет. Наиболее молодые генераторы - у потоков о «несвободе СМИ» - 73,2 %.
Заключение
Анализ информационных потоков в социальных медиа Рунета, репрезентирующих наиболее активно радикализируемые контексты в предвыборный, выборный и поствыборный периоды 2021 года показал, что радикальная оппозиция сделала ставку на два основных триггера: дискурс «незащищенности прав личности в РФ», который был адресован молодежи как наиболее сензитивной к этой теме части общества и способной к мобилизации своего протестного потенциала, и контексты, подрывающие доверие граждан к действующей власти, социальной базой (аудиторией) которых выступили разновозрастные группы российских пользователей. Таким образом, эксплуатация наиболее чувствительных проблем, являющихся причиной депривации и фрустрации для значительной части российского населения и предъявление в социально-медийном пространстве в качестве источника этих проблем работу действующей власти была рассчитана на вирусное распространение радикальных установок в онлайн-среде (по Гарру [4]) накануне и, главное, - в первые дни после выборов в Государственную Думу. Логично предположить, учитывая официальную риторику лидеров западных стран о заведомом непризнании итогов выборов в РФ в
2021 году, выявленные информационные потоки работали на протестную мобилизацию российских интернет-пользователей в постэлекторальные дни. Одна из известных технологий по Дж. Шарпу [21] - конструирование чувства классовой ненависти в обществе с высоким уровнем социального расслоения. В качестве стимульного материала в национальном сегменте онлайн-пространства предъявляется резонансный контент о сверхдоходах чиновников и представителях финансовой элиты страны. В аккумулированных потоках из социальных медиа Рунета доминируют сообщения, призванные деконсолидировать и дезориентировать российских граждан, убедить их в социальной несправедливости существующего общественного устройства, а главное - сформировать установки на недоверие действующему курсу в стране.
Особая работа по мобилизации неприятия, критических установок в отношении власти ведется в социальных медиа с молодыми российскими пользователями. Эффективным триггером протестных настроений у молодежи служит формирование радикальными акторами в онлайн-пространстве дискурса «отсутствия или дефиците демократии в стране». По К. Кларку, активное циркулирование контекстов несвободы в медийной среде - мощный стимул протестных настроений [13].
Опираясь на основные положения трудов В. Беннета [15], Л. Боуда [16] и ряда других авторов о ключевой роли онлайн-дискурсов в конструировании социальных установок, следует утверждать, что информационные потоки, циркулируя в социальных сетях, способны придать определенный характер не только онлайн-сегменту политической коммуникации, но и массовому сознанию россиян и, в первую очередь, молодой части российского социума.
Список литературы
1. Бродовская Е.В., Домбровская А.Ю., Карзубов Д.Н. Цифровые сообщества гражданских и политических активистов в России: интегриро-ванность, управление и мобилизационный потенциал // Вестник Московского государственного областного университета. 2020. № 4. С. 3-27.
2. Домбровская А. Ю. Правозащитные информационные потоки в социальных медиа в структуре цифровой репрезентации гражданской активности россиян в 2020 году: результаты социально-медийного анализа // Гуманитарные науки. Вестник Финансового университета. 2021. № 11(2). С. 102-110.
3. Мертон Р. Социальная структура и аномия / Социология преступности (Современные буржуазные теории) / перев. с франц. Е.А.Самарской: ред. перевода М.Н. Грецкий. М.: Издательство «Прогресс», 1966. С. 299-313.
4. Гарр Т.Р. Почему люди бунтуют. СПб.: Питер, 2005. 461 с.
5. Vujic J. Radikalna misao. Fenomenologija politickog radikalizma. Zagreb, 2016. 294 p.
6. Moskalenko S. & McCauley C. Measuring Political Mobilization: The Distinction Between Activism and Radicalism, Terrorism and Political Violence. 2009. No. 21(2). P. 239-260.
7. Chae, Y., Lee, S., Kim, Y. Meta-Analysis of the Relationship between Internet Use and Political Participation: Examining Main and Moderating Effects. Asian Journal of Communication. 2018. Vol. 29. No 1. P. 35-54.
8. Пырма Р.В. Восстание поколения Z: новые политические радикалы // Гуманитарные науки. Вестник Финансового университета. 2017. № 2 (26). Том 7. С. 43-50.
9. Васильчук Е.О. Социокультурное содержание молодежного политического радикализма и экстремизма на Украине // PolitBook. 2014. №3. С. 93-100.
10. Boulianne S., Theocharis Y. Young People, Digital Media, and Engagement: A Meta-Analysis of Research. Social Science Computer Review. 2020. Vol. 38. No 2. P. 111-127.
11. Cabrera N. L., Matias C. E., Montoya, R. Activism or Slacktivism? The Potential and Pitfalls of Social Media in Contemporary Student Activism. Journal of Diversity in Higher Education. 2017. Vol. 10. No 4. P. 400-415.
12. Castells M. Networks of outrage and hope: Social movements in the Internet age. John Wiley & Sons, 2015.
13. Clarke K., Kocak K. Launching Revolution: Social Media and the Egyptian Uprising's First Movers. British Journal of Political Science. 2020. Vol. 50. P. 1024-45.
14. Gainous, Jason & Wagner K. & Ziegler Ch. Digital media and political opposition in authoritarian systems: Russia's 2011 and 2016 Duma elections // Democratization. 2017. Vol. 25. P. 1-18.
15. Bennett W.L., Segerberg A., Walker Sh. Organization in the Crowd: Peer Production in Large-Scale Networked Protests. Information, Communication & Society. 2014. Vol. 17. No 2. P. 232 - 260. https://doi.org/10.1080/1369118x.2013.870379).
16. Bode L. Pruning the News Feed: Unfriending and Unfollowing Political Content on Social Media. Research & Politics. 2016. Vol. 3. No 3. https://doi.org/10.1177/2053168016661873
17. Бродовская Е.В., Домбровская А.Ю., Карзубов Д.Н., Синяков А.В. Развитие методологии и методики интеллектуального поиска цифровых маркеров политических процессов в социальных медиа // Мониторинг общественного мнения: экономические и социальные перемены. 2017. № 5 (141). С. 79-104.
18. Brodovskaya E., Dombrovskaya A., Synyakov A., Batanina I. Online social activity in Latin America (Mexico, Chile and Uruguay) and Russia: cross-national research // Communications in Computer and Information Science. 2016. Т. 674. P. 26-34.
19. Schmidt V. Comparative Institutional Analysis // The Sage Handbook of Comparative Politics / Ed. by T. Landman, N. Robinson. L., Thousand Oaks, New Delhi, Singapore: Sage, 2009.
20. Howard Ph.N., Parks M.R. Social Media and Political Change: Capacity, Constraint and Consequence // Journal of Communication. 2012. № 62. P. 359-362.
21. 198 methods of non violent action from the Politics of Nonviolent Action by Gene Sharp (1973). - Boston: Porter Sargent.
22. Davidson I., Gourru A., Velcin J., Wu Y. Behavioral differences: insights, explanations and comparisons of French and US Twitter usage during elections // Social Network Analysis and Mining. 2020. No. 10(1).
23. Shcheglova T., Gradoselskaya G., Karpov I. Methodology for measuring polarization of political discourse: case of comparing oppositional and patriotic discourse in online social networks В сборнике: Springer Proceedings in Mathematics and Statistics. 8th. Issue "Network Algorithms, Data Mining, and Applications, NET 2018". 2020. P. 219-230.
Домбровская Анна Юрьевна, д-р социол. наук, проф., an-doc@yandex.ru, Россия, Москва, Финансовый университет при Правительстве РФ
DIGITAL FLOWS OF THE RUSSIAN RADICAL OPPOSITION: DISCOURSES, DYNAMICS, SOCIAL BASE (2021)
A.Yu. Dombrovskaya
The article shows the results of an automated social media analysis of online streams of the Russian radical opposition in social media. The hypothesis is being tested empirically that in the context of the non-recognition of the results of the Russian elections in 2021 by politicians in a number of Western countries, the radical opposition of the Runet purposefully stimulated a mass protest in the digital environment in the post-electoral period. It is assumed that the key triggers of mobilization were contexts that resonate with the socially deprived part of the population of Russia and discourses that are most sentimental for the young part of Russian society.
To implement the accumulation of social media massive, the service for monitoring social media IQBuzz was used, the number of unloading posts was 100,000, the depth of analysis - September 2021. Search query dictionaries were compiled for four types of information flows of the radical opposition: the flow of protest mobilization, the human rights flow, the flow about "media freedom" and the flow against restrictive measures during a pandemic. It has been established that in the dominant stream, aimed at mobilizing protest, discourses prevail, undermining confidence in the current government and aimed at shaping the conviction of Internet users in "falsifying the voting results". Empirical evidence of the opposition's active use of youth as a social base and support audience of a number of radical information flows is shown.
Key words: Internet communication, social media, radical opposition, information influence, social media flows, social media analysis, social base of digital flows.
Dombrovskaya Anna Yurievna, doctor of sociological sciences, professor, an-doc@yandex.ru, Russia, Moscow, The Financial University under the Government of the Russian Federation
