CC BY
0
МАССОВЫЕ ПРОТЕСТНЫЕ ДВИЖЕНИЯ И ПОЛИТИЧЕСКИЕ АКЦИИ
Пэн Нань
магистр Социологического факультета Московского государстенного университета
имени М.В. Ломоносова 912097389@qq.com
ЦИФРОВОЙ ВЕК ПРЕПЯТСТВУЕТ МАССОВЫМ ПРОТЕСТАМ
Аннотация , изучение факторов и процессов, влияющих на участие общественности в политической деятельности, впервые началось в начале 1900-х гг. с исследования и анализа «активной общественности» Робертом Парком (1904), представителем чикаголандской школы мысли. Он утверждал, что политически активная публика делится на две категории: «возбужденная и контролируемая толпа» и «рационально мыслящий гражданин», и что решения об участии в политической жизни часто в конечном итоге определяются социальными влияниями в итеративном процессе изменения идентичности этих двух групп. Пол Лазарсфельд, Бернард Берилсон и Герциг Голдт (1977), например, утверждали, что «участие людей в политической жизни - это вопрос социального влияния» и что это вопрос социального влияния.
Ключевые слова: массовые протесты, Иран, цифровизация
Пол Лазарсфельд, Бернард Берельсон и Герциг Годе (Lazarsfeld, Berelson and Gaude, 1948) отметили, что решения избирателей об участии в политической жизни зависят от влияния лидеров общественного мнения. Элмер Шаттшнайдер (Schattschneider, 1960) утверждал, что общественные политические решения принимаются в большей степени в соответствии с идеологией политических партий, а сами избиратели не обладают способностью мыслить самостоятельно, чтобы принимать рациональные решения. Можно сказать, что общественные политические решения принимаются в большей степени в соответствии с идеологией партии, а сами избиратели не обладают способностью принимать рациональные решения путем самостоятельного мышления. Можно сказать, что общественное принятие политических решений более лояльно к идеологии партии, а сами избиратели не обладают способностью принимать рациональные решения путем самостоятельного мышления. К ним относятся, пожалуй, Фридзон (Friedson, 1953), Кац и Лазарсфельд (Katz and Lazarsfeld, 1955), Лассуэлл (Lasswell, 1948), Ральф Тернер и Льюис Кэри. Тернер и Киллиан (Turner and Killian, 1972) и многие другие работали в Колумбийском университете в 1940-х и 1950-х годах. Ряд видных политических психологов из Колумбийского университета и Мичиганской школы в 1940-1950-х годах утверждали, что общественное мнение является наиболее важным фактором в развитии системы общественного мнения. Политические психологи 1940-1950-х гг., такие как Ральф Тернер и Луиза Киллиан (1972) и ряд других видных политических психологов Колумбийской и Мичиганской школ, признавали, что общественность - это «пассивный, не думающий зритель средств массовой информации». Общественность - это «пассивные, несамостоятельные зрители масс-медиа», большинство из которых не способны мыслить самостоятельно и полагаются исключительно на сообщения СМИ, чтобы сделать свой политический выбор. Большинство из них не способны к самостоятельному мышлению и при принятии политических решений полагаются исключительно на сообщения СМИ.
В 1930-х гг., когда правительства стали более активно использовать и контролировать средства массовой информации, в которых доминирует телевидение, Бернард Коэн (1963) углубил свое понимание функции СМИ по формированию повестки дня и образа публики как активного агента выбора. Он утверждал, что такие медиаканалы, как телевидение, не могут повлиять на то, как люди принимают политические решения, но они могут направить их
внимание. Фил Конверс (1964; 1966; 1970) уточнил и обобщил эту теорию и предложил новую модель рационального выбора для принятия политических решений. В ней говорится о том, что общественность будет активно собирать соответствующую информацию через различные каналы коммуникации (СМИ, личное общение, групповые сети и т. д.) и рационально оценивать свои личные интересы при принятии политических решений. Знаменитый политический деятель Герберт Саймон, лауреат Нобелевской премии, далее указал, что принятие политических решений является результатом такой рациональной оценки (Simon, 1972). В 1980-х гг., с массовым использованием Интернета и информационным взрывом, общественность стала неспособна оценивать кандидатов так же тщательно, как это предполагали лица, принимающие политические решения на основе рационального выбора, сталкиваясь с огромными объемами информации и данных. Джордж Маркус и Рассел Нойман (Marcus et al., 2005; Neuman et al., 2007) предложили модель принятия решений на основе общественного эмоционального интеллекта (PEDM) после тщательного анализа электоральных решений американских избирателей. Модель предполагает, что модели принятия политических решений и мышления людей не являются статичными, а скорее корректируются в зависимости от политических решений, с которыми они сталкиваются. Когда политическая обстановка спокойная, и люди уверены в принятых решениях или чувствуют себя более счастливыми, они обычно следуют своей инерции и принимают рутинные решения без дополнительного сбора и анализа информации. Однако, когда политическая обстановка незнакомая, и люди не уверены в принятых решениях, а последствия напрямую угрожают их личным интересам, они становятся более тревожными и бдительными и переходят в режим «наблюдения», когда они знают о соответствующих политических решениях и их последствиях. Они становятся более бдительными и переходят в режим «мониторинга», собирают, фильтруют, сопоставляют и анализируют большое количество политической информации, а затем принимают взвешенные решения. Они собирают, фильтруют, обобщают и анализируют большое количество политической информации, а затем принимают взвешенные решения. Появление Интернета и распространение большого количества информации сделало возможным для общества принимать рациональные решения. Появление Интернета и распространение большого количества информации создают основу и возможность для принятия обществом рациональных решений и решений, основанных на эмоциональном интеллекте. Появление Интернета и распространение большого количества информации создают основу и возможность для принятия рациональных и эмоционально-интеллектуальных решений.
Хотя растущее число участников усиливающихся протестов в Иране представляет собой серьезный вызов правительству страны, оно также может отражать глобальную тенденцию, которая не благоприятствует этому движению в Иране.
Массовые протесты, подобные иранским, которые участники начинают, ссылаясь на экономические трудности, репрессии правительства и коррупцию, когда-то считались мощной силой, и даже самые могущественные диктаторы не могли удержать эти восстания. Однако исследование показало, что во всем мире шансы на успех таких протестов резко упали.
Согласно данным, собранным исследователями Гарварда, вероятность провала таких движений сегодня выше, чем когда-либо, по крайней мере, с 1930-х гг.
Но беспорядкам в Иране предшествовали десятки народных протестов, вспыхнувших в других странах в последние месяцы - на Гаити и в Индонезии, в России и Китае, даже в Канаде и США, - которые, хотя и оказали влияние, в основном не привели к тем изменениям, к которым стремились многие протестующие. и не привели к тем переменам, к которым стремились многие протестующие, или к тем переменам, которые когда-то были обычным делом.
Этот относительно недавний и резкий сдвиг может означать конец эпохи, когда так называемая народная власть представляла собой главную силу в распространении демократии на протяжении десятилетий.
На протяжении большей части XX в. массовые протесты становились все более распространенными и чаще приводили к успеху, и во многих случаях они сыграли свою роль в свержении диктаторов или установлении большей демократии.
Согласно вышеупомянутым данным, к началу 2000-х гг. две трети протестных движений, призывавших к системным изменениям, в конечном итоге увенчались успехом. Ближе к середине 2000-х гг. эта тенденция начала меняться. К концу 2010-х гг., несмотря на то, что протесты продолжали становиться все более распространенными, коэффициент успешности сократился вдвое - до одного к трем. Данные начала 2020-х гг. свидетельствуют о том, что он может сократиться еще вдвое - до одного к шести. «Коэффициент успешности ненасильственных кампаний находится на самой низкой отметке за более чем столетие», -пишет в своей недавней статье Эрика Ченовет, политолог, следящая за проектом Protest Tracker Project. Доктор Ченовет добавила, что 2020 и 2021 гг. «станут худшими в истории для народной власти». Причины этой тенденции остаются спорными. С одной стороны, поляризация становится все более распространенной во всем мире: неравенство доходов, националистические настроения, фрагментарные СМИ и другие силы углубляют разногласия по социальным и политическим линиям.
Иран не является исключением, и даже в условиях авторитарного правления между его политическими партиями существует жесткая конкуренция. Некоторые аналитики видят все больше признаков поляризации между экономикой, городскими и сельскими районами, а также раскола между умеренными и сторонниками жесткой линии, который имеет как партийный, так и культурный подтекст. В моменты потрясений поляризованные общества с большей вероятностью будут расколоты массовыми протестами. Даже презираемые правительства могут использовать это для своей консолидации, помогая представить протестующих как представителей узкой группы интересов, а не граждан в целом. Согласно теории, выдвинутой социологом Колумбийского университета Зейнеп Тифекчи, социальные сети позволили протестам организовываться и объединять протестующих друг против друга в немыслимых ранее масштабах, так что у протестов обычно нет или мало формальных лидеров, что может парадоксальным образом подорвать эти движения.
В прошлом активисты могли тратить месяцы или годы на создание организационных структур и связей с реальным миром, необходимых для проведения масштабных протестов. Это также позволяло поддерживать движения, постепенно устанавливая дисциплину и подчинение. Социальные сети позволили потенциальным протестующим пропустить эти этапы и вдохновить друг друга на действия всего лишь одним широко распространенным сообщением. В результате тысячи или даже миллионы людей собираются на улицах за одну ночь - но так же быстро расходятся.
Не имея традиционной инфраструктуры для действий, протесты в социальных сетях не могут противостоять правительственным репрессиям. Без лидера они более склонны к фрагментации и испытывают трудности со стратегической координацией. Традиционно, помимо закулисных переговоров с политическими лидерами или альянсов с влиятельными игроками, протесты часто служили для правозащитных движений инструментом давления на правительства. Использование социальных сетей привело к тому, что народная энергия ушла от таких организованных мероприятий, а значит, массовые протесты стали единственным доступным инструментом, который зачастую сам по себе неэффективен.
«Мы живем в эпоху цифрового авторитаризма, - пишет гарвардский ученый доктор Ченоуэт. Авторитарные режимы используют Интернет и другие инструменты для разработки новых методов, от прямой слежки за коммуникациями активистов до киберпреследования и запугивания, быстрого распространения государственной пропаганды, проникновения в кампании и выборочной цензуры». Этого недостаточно для того, чтобы правительство уничтожило все инакомыслие. Но чтобы победить, им достаточно создать подозрительность,
раскол или ошеломляющее безразличие к страданиям, и протестующие не смогут заручиться достаточной поддержкой. Правительство все чаще ищет союзников среди населения, чтобы противостоять протестам. Растущие антилиберальные настроения, которые склонны считать правление сильного человека желательным, а протесты - беззаконием, иногда проявляются в поддержке правительством репрессий против этих движений. Исследование показало, что наблюдатели также склонны считать движения более легитимными, если в них принимают заметное участие женщины. Силы безопасности могут реагировать на это с меньшей жестокостью. Хотя в современном мире массовые протесты не обязательно проваливаются, снижение их шансов на успех может иметь последствия, которые перевесят даже упадок демократии. Например, данные Гарвардского университета показывают, что эффективность вооруженного восстания, которое активисты демократии долгое время считали контрпродуктивным, снижалась медленнее, чем эффективность ненасильственного протеста, в результате чего шансы на успех этих двух методов сегодня практически равны.
«Ненасильственное сопротивление не имеет статистически значимого преимущества перед вооруженным восстанием, что произошло впервые с 1940-х гг. - десятилетия, в котором преобладало спонсируемое государством сопротивление в партизанском стиле против нацистской оккупации», - говорится в докладе.
Литература:
1. Bovaird T. The Public Governor: Balancing Stakeholders International Review of Administrative Sciences. International Review of Administrative Sciences, 2005. № 71(2).
2. Cheong P., Jie Gong. Cyber vigilantism, transmediacollective intelligence, and civic participation. Chinese Journal of Communication, 2010. № 3(4).
3. Fischer F. Reframing Public Policy: Discursive Politics and Deliberative Practices. Oxford: Oxford University Press, 2003.
4. Hajer M., Versteeg W. The Limitsto Deliberative Governance. Proceedings of Annual Meeting of the American Political Science Association Conference, Boston. August 28 - 31, 2008.
5. Macnamara J. Public communication practices in theWeb 2.0 - 3.0 mediascape: The case for PRevolution. prism journal, 2010. № 7(3).
THE DIGITAL AGE HINDERS MASS PROTESTS
Peng Nan
Master of the Faculty of Sociological Faculty of Moscow State University named after M.V. Lomonosov 912097389@qq.com
Abstract: The study of the factors and processes that influence public participation in political activity first began in the early 1900s with the study and analysis of the "active public" by Robert Park (1904), a representative of the Chicago school of thought. He argued that the politically active public falls into two categories: the "excited and controlled mob" and the "rational citizen," and that decisions about political participation are often ultimately determined by social influences in an iterative process of identity change between these two groups. Paul Lazarsfeld, Bernard Berylson, and Herzig Goldt (1977), for example, have argued that "people's political participation is a matter of social influence" and that. Key words: protest movement, Mass protests, Iran
Для цитирования: Пэн Нань. Цифровой век препятствует массовым протестам// Архонт, 2023. № 6(39). С. 52-55.
