CC BY
92
УДК 004.738.5:316.77
ЦИФРОВОЕ ПОКОЛЕНИЕ: КУЛЬТУРА УПРАВЛЕНИЯ МЕЖЛИЧНОСТНЫМИ КОММУНИКАЦИЯМИ В СОЦИАЛЬНЫХ СЕТЯХ
А. П. Глухов
Томский государственный университет
В статье рассматривается новая культура менеджмента коммуникаций цифрового поколения, анализируются тактики регулирования общения через социальные сети и мессенджеры в отношении настройки уровня приватности, уровня вовлечённости и уровня синхронии в виртуальной среде. Описывается критика виртуальных Интернет-коммуникаций с позиций консервативного романтизма аутентичных отношений. Акцентируются возможности экономии времени и коммуникационных издержек, которые предоставляют социальные платформы и мессенджеры. Регулирование форматов общения выделяется в качестве существенного фактора контроля пользователя за уровнем вовлечённости в коммуникацию.
Ключевые слова: сетевая коммуникативная культура, менеджмент режима коммуникаций, цифровое поколение, вовлечённость, квазисинхронность, приватность.
Социально-сетевая коммуникация и сетевые платформы, первоначально возникшие из потребностей пространственно-временной оптимизации межличностного общения и тайм-менеджмента коммуникаций, за короткий срок совершили экспансию («цифровую инкультурацию») во все сферы профессиональной коммуникации: журналистику (блогинг), маркетинг и рекламу ^ММ), науку и образование (краудсорсинг и МООС-обучение) - и транслировали свои паттерны общения на данные сферы активности. Когнитивный стиль и коммуникативный порядок виртуальных социально-сетевых коммуникаций провоцируют формирование новой сетевой субкультуры отношений, общения и совместной профессиональной активности как феномена полупубличной коммуникации.
Данная статья тематизирует промежуточные результаты исследовательского проекта сетевой коммуникативной культуры, основанного на мониторинге молодёжной культуры цифрового общения с использованием социологического инструментария глубинных и фокус-групповых интервью. Объектами наших исследовательских усилий выступили межличностные интернет-коммуникации типичных представителей сетевого поколения: студентов томских вузов с высоким уровнем цифровой компетенции («цифровых аборигенов» или поколения Y). В проекте использовались преимущественно качественные методы исследования: полуформализованные интервью и фокус-группы, как в офлайн-, так и в онлайн-формате (ссылка на материалы онлайн фокус-группы «Менеджмент режимов коммуникации»: https://vk. сот/еуепиб3852830). В исследовании приняли участие студенты нескольких томских вузов различных направлений подготовки, в основном магистранты (НИ ТГУ, ТГПУ, ТГАСУ); рекрутинг участников осуществлялся на основе принципа доступности, способности к саморефлексии высокой цифровой компетентности.
Вторжение социальных сетей и мессенджеров в профессионально-деловые и межличностные коммуникации изменяет не только контент дискурса, но и взращивает новую культуру организации коммуникаций как на групповом, так и на индивидуальном уровнях. В данной статье мы анализируем один из ключевых аспектов новой культуры коммуникаций - управление режимами межличностных коммуникаций в виртуальном пространстве социальных сетей и мессенджеров.
Аналитика виртуальных межличностных коммуникаций цифрового поколения (обзор подходов)
Проблема «пересборки» межличностных отношений в пространстве виртуальной коммуникации актуализируется многими зарубежными исследователями. Краут, Паттерсон и др. [1] обнаружили, что частое использование сайтов социальных сетей приводит к циклическим психологическим отклонениям.
Поколение Y (рождённое между 1980 и 2000 годами), похоже, теряет навыки реального социального взаимодействия и в основном коммуницирует через мессенджеры. Становится почти невозможным обнаружить людей, прогуливающихся без мобильных устройств в руках. Социологи [2] отмечают, что пользователи социальных сетей, как правило, не выпускают из рук свои гаджеты и используют сетевые мобильные приложения, даже если они проводят встречи лицом к лицу со своими друзьями. В. Уэлман и его коллеги описывают «семьи после семьи», которые взаимодействуют со своими устройствами больше, чем друг с другом (Wellman&Hogan, 2006) [3]. Некоторые исследователи указывают на то, что чрезмерное использование Интернета и социальных сетей может ограничить надлежащее развитие межличностных навыков ^о1ак, MitcheП&FmkeШor, 2003) [4]. Поколение Y предпочитает общаться через текстовые сообщения, хотя это и приводит к утрате качества общения, поскольку не хватает невербальных сигналов, которые способствуют прояснению ситуации и идентификации эмоций. Исследователи из Эссекса отмечают, что, обсуждение персонально значимых тем с использованием смартфона ставит под угрозу межличностные отношения. (Przybylski&Weinstein, 2013) [5]. Ш. Тёркл акцентирует внимание на компульсивно-навязчивом характере сетевого поведения современной молодёжи и подростков. Коммуникационные технологии заставляют их быть всегда подключёнными, всегда на связи; скорость и краткость виртуальных коммуникаций изменили правила социального взаимодействия [6, р. 143].
На основании переинтерпретации гофмановского подхода социологии повседневности [7] нами были сделаны предположения о том, что социальные платформы как новая коммуникационная инфраструктура, во-первых, способствуют трансформации близких сильных связей, сохраняя пространство интимной приватной коммуникации, благодаря настройкам приватности и наличию форматов общения в мессенджерах и личных
сообщениях, во-вторых, расширяют пространство полупубличных коммуникаций в виртуальную среду, масштабируют слабые связи и способствуют их превращению в социальный капитал.
Коммуникативные опции и сама коммуникативная инфраструктура общения различных сетевых платформ нацелены на 1) на получение пользователями возможности регулирования уровня своей вовлечённости и уровня доступности/недоступности для партнёров по общению за счёт настроек приватности и выбора форматов коммуникации (эмоционально-символический (эмотиконы), текстовый, аудиальный, аудио-визуальный); 2) «лёгкость» отношений и экономию временных, пространственных и эмоциональных издержек приватной межличностной и полупубличной коммуникации \
Перенос на социальные платформы близких межличностных отношений, не меняя ни структуры, ни последовательного алгоритма «входа» / «выхода» из отношений, привносит в их организацию совершенно новые возможности менеджмента отношений, большей управляемости и транспарентности. Возможности по перманентному обмену сообщениями с помощью мессенджеров и социальных платформ позволяют достичь интерактивности и квазисинхронности близкого межличностного контакта, отсутствие необходимости пространственно-временной координации и ресурсоёмких offline-встреч, позволяет контролировать приемлемый уровень вовлечённости и сохранять психо-эмоциональный символический обмен «знаками внимания».
Управление вовлечённостью в Сети
Уровень вовлечённости оказывается под контролем у пользователя за счёт регулирования выбора форматов общения, каждый из которых означает определённую градуировку эмоциональности и степени вовлечённости. Исходя из возрастающей степени вовлечённости, мы можем выделить следующие форматы: эмоционально-символический (обмен эмотиконами), текстовый (обмен сообщениями в л/с или мессенджерах), аудиальный (обмен звонками) и аудио-визуальный (видео в мессенджерах или Skype). Offline-встреча, голосовое общение по телефону, обмен сообщениями в мессенджерах, асинхронное общение в социальных сетях, обмен эмотико-нами - каждый из приведённых форматов общения по убывающей гарантирует меньшую вовлечённость и выбирается человеком исходя из сознательного решения о своем эмоциональном участии в общении. В случае нежелания проявлять глубокую вовлечённость в коммуникацию представители цифрового поколения предпочитают телефонному звонку или видеозвонку в Skype или мессенджере использование текстовых сообщений на социальных платформах или в мессенджерах.
Одна из участниц фокус-группы на вопрос об эмоциональной «затратности» разных форматов коммуникации ответила следующим образом: «Самые затратные - аудиосообщения. Когда я пишу письма и smsm, то у меня минимум поводов для беспокойства: запятые да падежи. Когда записываешь аудио, то начинает казаться, что голос не так звучит, что человеку будет неудобно слушать, что я часто 'экаю' и так далее. Это раздражает и нервирует» (П. С.)
Важной особенностью цифрового поколения является то, что оно оптимизирует общение с различными целевыми аудиториями по различным цифровым каналам. Одна из участниц фокус-группы следующим образом описывает данный процесс: «С друзьями, одногруппниками, знакомыми общаюсь во ВКонтакте через ЛС [личные сообщения]2, очень популярны стали беседы, состою в более чем 20, наверное, где постоянно протекает общение. Для родителей WhatsApp - оперативно, быстро. E-mail в последнее время практически не пользуюсь, только изредка с преподавателями» (К. Ч.)
Свою психо-эмоциональную вовлечённость в отношения в онлайне пользователь социальной сети всегда может гибко регулировать, а его партнёр/партнёрша на другом конце коммуникации не может так же легко увериться в искренности и силе сопереживания, как это можно было сделать офлайн. Эта же тенденция на экономию психо-эмоциональных ресурсов и снижение степени вовлечённости в коммуникацию проявляется в распространённом тренде на замену телефонного голосового общения постингом сообщений через мессенджеры. Оборотной стороной простоты передачи эмоционального импульса на платформах социальных сетей и мес-сенджерах выступает редукция сложных эмоций и девальвация эмоциональной поддержки партнёров до использования смайликов/эмодзи. Этот тренд был замечен Ш. Тёркл: «Подростки бегут от общения с помощью телефонных звонков, но, что, возможно, ещё более удивительно, взрослые - тоже. Они заявляют об истощении и нехватке времени; всегда находясь в состоянии подключения, многозадачности, они избегают голосовой связи за пределами небольшого личного круга, потому что она требует их полной вовлечённости и внимания, которое они не хотят отдавать» [6, с. 155].
Отметим, что постинг текстовых сообщений с помощью мессенджеров даёт коммуникативные преимущества застенчивым людям, испытывающим тревожность при общении «лицом к лицу». Он предоставляет ресурс времени для лучшего обдумывания месседжа и позволяет брать стратегические паузы, отвечая не сразу на обращение партнёра, что было бы невозможно при общении offline или с помощью телефонного звонка.
Управление синхронностью в Сети
Facebook, Google+, ВКонтакте, Одноклассники, Viber, What'sApp и другие сети открывают новые возможности асинхронной (или, как можно ещё выразиться, квазисинхронной) коммуникации в рамках межличностных отношений, что позволяет пользователю осуществлять тайм-менеджмент своих коммуникаций и отвечать, или инициировать коммуникацию, когда это ему наиболее удобно. Подобного рода квазисинхронность меж-
1 При этом возникают опасения в отношении сохранения аутентичности отношений и их девальвации вследствие сокращения инвестиций в их развитие со стороны участников.
2 Примечание автора.
личностных отношений порождает множество новых коллизий и проблем, когда например, партнёр по отношениям ждет немедленного ответа/отклика, но не получает его, или, напротив, вынужден поддерживать непрерывную коммуникацию, когда это ему не совсем удобно. Наше полевое исследование показало, что в плане синхронизации сетевых коммуникаций у респондентов есть полярные установки. Кто-то чрезвычайно требователен в отношении оперативности к себе и другим: «Если нужно обсудить какую-либо тему, то пишу сразу. Если просто поговорить и узнать: «Как дела?», то пишу в тот момент времени, когда удобно мне, не смотрю, есть онлайн друг или нет... Отвечаю всегда сразу всем, как только захожу в соцсеть, считаю, что обратная связь должна быть оперативной (в ближайшие несколько часов 1-3). На сообщения в мессенджерах отвечаю быстрее (в течение нескольких минут), так как насмартфоне вулючены оповещения. Если человек онлайн и не отвечает - это неприемлемо, если не заходил в сеть, то логично, что и ответа нет. Необходимо отвечать на сообщения в первые несколько часов, как сообщение поступило, а не растягивать на несколько дней» (А. К.) Есть респонденты, которые регулируют скорость своего ответа степенью своей заинтересованности, а не этикетными требованиями: «Всё зависит от того, с какой целью мне нужно обратиться. Появится интерес или дело, я напишу. Отвечаю от степени важности и интереса к собеседнику. Время неответа - один день. За день можно прочитать и выделить время на ответ» (Р. Х.)
Тем не менее независимо от уровня требовательности к оперативности ответа в Сети к себе и другим, значительное количество респондентов держит в сознании или соблюдает подсознательно определённый ранжированный регламент приемлемой оперативности ответа различным целевым аудиториям: «Открываю Сообщения по порядку, но если что-то срочное и решаются какие-то рабочие вопросы, то открываю сначала самое актуальное. Для родителей - молчание приемлемо не более часа. Для друзей - не более 30 минут. Для знакомых - не более суток. Гендерный партнёр - не более 30 минут. Работодателя - не более двух часов» (И. У.) Управление доступом и приватность в Сети
Кроме того, социальные сети также характеризуются тем, что пользователь имеет техническую возможность, заложенную в функционале различных сетей, регулировать уровни своей доступности и доступа к персональной информации для различных типов пользователей (вплоть до полной для них недоступности) даже без их явного сетевого уведомления об этом. В отношении политики приватности наше полевое исследование показало наличие двух крайних позиций: одни пользователи воспринимают социальные сети как публичное пространство и исповедуют политику персональной открытости, другие - воспринимают аккаунт и пространство сети как возможное место уединения, приватности и общения только с близкими.
Одна из респонденток описывает свою установку на ограничение доступа к виртуальному «я» следующим образом: «Ограничиваю доступ к личной информации, так как группы, музыка, фото и т. д. - это моё личное, то, что необходимо и нравится только мне, остальным об этом знать не обязательно. Не подписываюсь на паблики (добавляю их в закладки), потому что не нравится их отображение на моей странице. Так как аккаунт используется в рабочих целях, стараюсь выкладывать минимум личной информации. Считаю, что этим нужно делиться только с друзьями, а не рассказывать «по секрету всему свету»... Ограничения для всех, и близких друзей, семьи, и просто знакомых. Для меня соцсети - это скорее площадка для общения, получения новостей, обмена новостями и т. д., а не для публикации собственных данных и информации» (Н. А.). Но есть и радикально открытые пользователи с установкой на отсутствие онлайн-тайн: «Нет, доступ не ограничиваю, все материалы, которые публикую, открытые и доступны для просмотра абсолютно всем. Не ввожу ограничения, так как думаю, что на своих страницах могу писать и публиковать то, что считаю нужным. И ограничивать доступ к записям не собираюсь... Почему я именно за открытость? Мы выходим в соцсети, а соцсети - это массовые коммуникации всё-таки, где по идее вся информация должна быть открыта. Для личного общения - есть сообщения» (А. К.)
Некоторые наши респонденты «дирижируют» своими коммуникациями в Сети, градуируя доступ для различных целевых аудиторий и на различные платформы, исходя из необходимости выстраивания различных цифровых имиджей под ожидания каждого сегмента (родителей, друзей, работодателей и преподавателей): «Хм, могу назвать себя человеком публичным и очень многие деловые коммуникации я осуществляю через сети, поэтому в принципе не допускаю информации, утечка которой меня бы расстроила или напугала. Такой принцип переняла со временем от наставников). В Instagram от некоторых лиц истории (имеется ввиду функция Instagram Stories)1 скрываю. Но это скорее имиджевый момент. Если я знаю, что сейчас я сниму историю, которая прикольная, но слегка или сильно не соответствует моему имиджу в представлении какого-то серьёзного человека, подписанного на меня, то мне проще оградить его от этого и всё. А, ну и доступ к моему плейлисту у меня ограничен, просто потому, что это только моё дело» (М. К.)
Заключая наш анализ менеджмента межличностных отношений в сети, следует отметить, что трансфер близких отношений и приватных межличностных коммуникаций на новую коммуникационную платформу, не подрывая основ дружбы, любви, родства, всё же изменяет их проявления, делая, возможно, близкие отношения более рассудочными, контролируемыми и управляемыми, хотя и менее рискованными и непрозрачными.
Библиографический список
1. Kraut, R. Internet paradox: a social technology that reduces social involvement and psychological well-being? / R. Kraut, M. Patterson, V. Lundmark [et al.] // American Psychologist. - 1998. - 53(9). - Р. 1017-1031.
2. Busko, M. (2009). Cell phone crazy: anxiety linked with increased cell-phone dependence, abuse. Retrieved from. URL: http://cellphonecrazytech.blogspot.com/2009/08/anxiety-linked-withincreased-cell.html (дата обращения: 17.08.2018).
1 Примечание автора.
3. Wellman, B. Connected Lives: The Project / B. Wellman, B. Hogan // In P. Purcell (Ed.), Networked Neighbourhoods. London: Springer-Verlag. 2OO6.DOI: 10.1007/1-84628-601-8_8
4. Wolak, J. Escaping or connecting? Characteristics of youth who form close online relationships / J. Wolak, K. Mitchell, D. Finkelhor // Journal of Adolescence. - 2003. - 26 (1). - Р. 105-119.
5. Przybylski, A. K. Can you connect with me now? How the presence of mobile communication technology influences face-to-face conversation quality / A. K. Przybylski // Journalof Socialand Personal Relationships. - 2013. - 30 (3). - Р. 237-246.
6. Turkle, Sherry. Alone together : why we expect more from technology and less from each other / S. Turkle. PublishedbyBasicBooks. 2011.-Р. 384.
7. Гоффман, И. Представление себя другим в повседневной жизни / И. Гоффман. - М.: КАНОН-ПРЕСС, 2000. - 304 с.
Статья подготовлена при финансовой поддержке Российского фонда фундаментальных исследований, проект «Культура сетевых полупубличных коммуникаций цифрового поколения» (№ 18-011-00225, 2018). © Глухов А. П., 2018
УДК 13+16
«ОПРОВЕРЖЕНИЕ КОНВЕРГЕНТНОГО РЕАЛИЗМА» Л. ЛАУДАНА И «ТРОПИЧЕСКИЙ» РЕАЛИЗМ Д. РОССА
Н. В. Головко
Новосибирский государственный университет Институт философии и права Сибирского отделения РАН
Цель работы — показать, что отрицание сходимости старых и новых теорий (старая теория полагается предельным случаем для новой) не влечёт с необходимостью отрицания научного реализма. Если принять во внимание концепцию «тропического» (rainforest) реализма Д. Росса, то для неё будут справедливы, одновременно: (а) рассуждения Л. Лаудана о том, что реальная история науки противоречит идее сходимости научных теорий, и (б) канонический тезис Х. Патнэма о том, что «только научный реалист готов рассматривать науку такой, какая она есть (at face value)».
Ключевые слова: пессимистическая мета-индукция, тропический реализм, Л. Лаудан, ДРосс, Х. Патнэм
Работа Л. Лаудана «Опровержение конвергентного реализма» заканчивается весьма неутешительным для сторонников научного реализма выводом: «Принимая во внимание современное состояние исследований, только исполнение желаний может служить основанием для утверждения, что реализм и только реализм объясняет то, почему работает наука» (курсив автора - Н. Г.) [1, с. 48]. Один из аргументов Л. Лаудана - реальная история науки не подтверждает один из ключевых тезисов научного реализма (см.: [2]). Согласно Х. Патнэму, научные теории обязаны «сходиться»: «Бойд показывает, что из стандартной (позитивистской) философии науки следует, что более поздние теории, если они лучше, чем те, преемником которых они являются, должны включать (must imply) большое число предложений наблюдения своих предшественниц (в особенности истинных предложений наблюдения более ранних теорий). ... То, что учёные пытаются делать так - сохранять (preserve) закон сохранения энергии, а не постулировать его нарушения - является фактом, и то, что подобная стратегия [сохранение механизмов, постулированных более ранними теориями, демонстрация того, что они являются "предельными случаями" новых механизмов] приводит к важным открытиям, это тоже факт. ... Поскольку мне нужны теории, которые не просто "приближённо истинные", но теории, у которых есть шанс быть истинными, я буду рассматривать только теории, кандидаты на роль Т2 [преемница Т;], которые обладают свойством - содержать законы Т] как предельный случай» (курсив автора - Н. Г.) [3, с. 20-21]. Как отмечает Л. Лаудан, опираясь на конкретные примеры из истории науки: «подобное утверждение ["в большинстве случаев последующая теория содержит свою предшественницу в качестве предельного случая"] является заведомо (patently) ложным. [В частности, в силу того, что] T; может быть предельным случаем Т2 только если все объекты, постулированные Т], появляются в онтологии Т2» (курсив автора - Н. Г.) [1, с. 39-40]. Можно ли построить такую концепцию развития научного знания, для которой отсутствие «сходимости» старых и новых научных теорий по Х. Патнэму - это эмпирический факт, но при этом, сама концепция остаётся научным реализмом?
Не нарушая общности рассуждений (см.: [4; 5]), в качестве фундаментальной концепции существования примем концепцию «тропического» (rainforest) реализма Д. Росса: «Существовать - значит быть реальным паттерном; паттерн является реальным, если (i) он может быть проекцией (projectible) относительно, по крайней мере, одной физически возможной перспективы; (ii) он содержит [нетривиальную] информацию относительно, по крайней мере, одной структуры события или об объекте S. При этом эта информация (закодированная в теоретико-информационных терминах) является более продуктивной (efficient), чем тривиальное представление (bit-map encoding) S, в том смысле, что в рамках заданной проекции, отвечающей выбранной физически возможной перспективе, существует такой аспект S, который невозможно было бы обнаружить (track), если бы данная перспектива не была бы зафиксирована» [6, с. 161]. Дж. Лэдимен отмечает: «Паттерны определяются как определённые интерпретации физических данных в определённых физических же условиях. Существование паттернов интерпретируется в терминах теоретико-информационного содержания проекций в рамках физически (но не логически или математически) возможных перспектив... Паттерн, который нельзя зафиксировать (track) с точки зрения перспективы, которую считает возможной современная физика, нельзя эмпирически верифицировать» [7, с. 234-235]. Будут ли «сходиться» теории, если мы примем подобную концепцию существования? Нет, поскольку Х. Патнэм, сравнивая Т} и Т2, очевидно, имеет в виду именно «парадигмальный сдвиг»
