CC BY
15DOI 10.47643/1815-1337_2023_10_225
ЦИФРОВИЗАЦИЯ, ПРАВО И ГРАЖДАНСКОЕ ОБЩЕСТВО: НОВЫЕ ГОРИЗОНТЫ ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ DIGITALIZATION, LAW AND CIVIL SOCIETY: NEW HORIZONS OF INTERACTION
ПУЗЕНЦОВА Юлия Андреевна,
старший преподаватель кафедры «Государственно-правовые дисциплины», Пензенский государственный университет. 440026, Россия, г. Пенза, ул. Красная, 40. E-mail: julalvi@mail.ru;
PUZENTSOVA Yulia Andreevna,
Senior Lecturer of the Department of State and Legal Disciplines, Penza State University. 40 Krasnaya str., Penza, 440026, Russia. E-mail: julalvi@mail.ru
Краткая аннотация: Статья посвящена изучению влияния процесса цифровизации на формирование новых возможностей общественного контроля институтов гражданского общества за деятельностью исполнительных органов власти. Анализ взаимодействия институтов гражданского общества в новых реалиях. Законность применения и обоснованность норм цифрового регулирования. Применение достижения цифрового мира в правовом сегменте.
Abstract: The article is devoted to the study of the impact of the digitalization process on the formation of new opportunities for public control of civil society institutions over the activities of executive authorities. Analysis of the interaction of civil society institutions in the new realities. The legality of the application and validity of the norms of digital regulation. Application of the digital world achievement in the legal segment.
Ключевые слова: общественный контроль, самоорганизация, цифровизация, институты гражданского общества, нормы цифрового регулирования.
Keywords: public control, self-organization, digitalization, civil society institutions, norms of digital legulation.
Для цитирования: Пузенцова Ю.А. Цифровизация, право и гражданское общество: новые горизонты взаимодействия // Право и государство: теория и практика. 2023. № 10(226). С. 225-228. http://doi.org/10.47643/1815-1337_2023_10_225.
For citation: Puzentsova Yu.A. Digitalization, law and civil society: new horizons of interaction // Law and state: theory and practice. 2023. No. 10(226). pp. 225-228. http://doi.org/10.47643/1815-1337_2023_10_225.
Статья поступила в редакцию: 21.08.2023
На сегодняшний день главной движущей силой применения на практике прорывных информационных технологий является, в том числе, государственное и муниципальное управление. Информационные технологии при этом дают возможность повышения качества предоставления государственных услуг и результативности и эффективности государственного управления, а также более полно задействовать потенциал удаленных территорий. Безусловно, развивая информационные технологии в современной среде, в обществе, мы обязаны задумываться, и задумываемся над их правовыми аспектами, над их правовым регулированием. Цифровые реалии диктуют новые уровни взаимодействия государства и общества.
Цифровая трансформация является одной из национальных целей развития Российской Федерации на период до 2030 года. Цифровая трансформация, согласно принятому и утверждённому подходу, должна содействовать: прорывному развитию страны, повышению уровня жизни граждан, созданию комфортных условий для их проживания, раскрытию таланта каждого человека. Однако совершенно очевидно, что цифровая трансформация будет способствовать развитию государства, общества и каждого отдельного человека только при соблюдении прав и свобод человека и гражданина. По крайней мере, такова «конституционная философия» нашего общества и государства. В стратегии развития цифровых технологий и права есть много граней. Рассмотри же стыки взаимодействия цифровизации и государственного управления на современном этапе.
Использование цифровых технологий в государственном управлении обеспечивает решение множества задач, а именно: коммуникационной - поиска и сбора информации, ее хранения и распространения, информирования граждан; управленческой - информационного обеспечения принятия управленческих решений и их доведения до нижестоящих руководителей и подчиненных; образовательной - обучения кадрового состава министерств и ведомств через вебинары, видео-лекции, образовательные порталы и контроля знаний служащих при помощи систем электронного тестирования; административной - электронного документооборота и делопроизводства; контрольной - расширения измеримых показателей работы, организации видеофиксации и онлайн параметрального контроля; хранения - архивирования данных; исследовательской -поиска новой информации и обработки релевантного опыта; безопасности - защиты информации с ограниченным доступом и секретных данных, предотвращения и нейтрализации угрозы кибератак.
Внедрение цифровых технологий в государственное управление является нацелено на предоставление гражданам и организациям доступа к приоритетным государственным услугам и сервисам в цифровом виде, создание национальной системы управления данными, развитие инфраструктуры электронного правительства («Умное правительство», smart government), применение сквозных платформенных решений в государственном управлении. Наиболее востребованными в системе государственного управления являются такие технологии, как: большие данные (Big Data). В государстве данные могут использоваться в первую очередь для принятия решений, оценки позитивных и негативных по-
следствий этих решений, определения ранее скрытых зависимостей. На основании анализа данных (аналитика также проводится с помощью нейронных сетей) ставятся гипотезы и формулируются решения, предоставляемые ответственным должностным лицам; искусственный интеллект (ИИ), который делится на сильный и слабый. В области слабого искусственного интеллекта сейчас наиболее популярны технологии распознавания образов, распознавания и синтеза речи, распознавания паттернов промышленных и других данных, а также нейросети. Эта технология в госуправлении выступает инструментом работы с большими данными: нейронные сети и другие методы машинного обучения на основании данных, собранных за прошедший период, пытаются спрогнозировать ближайшее будущее. Сильный ИИ находится в стадии разработки; системы распределенного реестра (блокчейн). Технология блокчейн в госуправлении позволяет существенно упростить управление доверенной информацией о физических лицах, организациях, активах и осуществляемой деятельности, повысить защиту систем государственных услуг и государственных баз данных от злоумышленников, повысить прозрачность бюджетного процесса и снизить коррупционный риск, облегчить и ускорить взаимодействие граждан с органами власти и межведомственное взаимодействие; интернет вещей (Internet of Things, IoT) и цифровая прослеживаемость. Интернет вещей применяется для сбора данных об эксплуатации, для мониторинга исполнения работ, выявления нарушений, контроля условий в системах государственного управления, а также для встраивания финансовых операций в потребительские действия (которое осуществляется устройствами интернета вещей). Цифровая прослеживаемость - это практически реализуемые проекты, работающие на повышение доверия к товарам и транзакциям и производящие данные о них; квантовые коммуникации (квантовые сети). На основании квантовых эффектов возможно построение и вычислительных систем, которые рассматриваются как перспективные схемы связи и информационной защиты. В «государственном» аспекте существует целый ряд применений квантовых технологий: создание надежной защиты для IoT, организация квантового интернета, развитие новой элементной базы (переход государственных дата-центров на оптическую связь). Цифровые технологии в так называемом «новом государственном управлении» позволяют эффективно принимать решения, разрабатывать цифровые административные кодексы и машиночитаемые законы, выстраивать сообщества государственных IT-разработчиков. Процессы внедрения цифровых технологий в государственное и муниципальное управление требуют задействования специализированных команд цифровой трансформации, построенных на ролевой модели управления проектами - каждый участник такой команды имеет конкретную квалификацию, компетенции и зону ответственности.
Цифровизация современного гражданского общества - это, своего рода, новая реальность, охватывающая постепенно все институты гражданского общества (это и некоммерческие организации, и средства массовой информации и работа уполномоченного по правам человека по взаимодействию с гражданами). Взаимодействие НКО, организаций, СМИ выражается в их постоянном непрерывном сотрудничестве. Информационные технологии могут внедряться в работу организаций. Мир меняется быстрее, чем мы, мы уже не успеваем, НКО тоже претерпевают изменения, поэтому тема сессии очень актуальна, поскольку трансформации позволяют посмотреть на гражданский актив с разных сторон. Активны исследования на тему «Роль корпоративных органов управления НКО в интенсификации цифрового развития». Вопрос корпоративного управления в НКО — популярная тема, которая, тем не менее, не получает должного внимания в поле зрения российских исследователей. В России закон требует создания попечительских советов в НКО, имеющих правовую форму фонда. Этот совет обязан осуществлять надзор за деятельностью фонда, принимать решения и обеспечивать их исполнение, управлять финансовой деятельностью фонда и следить за соблюдением фондом законодательства.
Приоритетными направлениями цифровой трансформации российских НКО информанты называли цифровизацию бизнес-процессов и работу с данными. У большинства приобретение таких компетенций вызывало сопротивление, но существовали и мнения, что цифровизация — это новая реальность, и сопротивление бесполезно, за этим процессом будущее. Исследователями были выделены основные характеристики лидеров цифровой трансформации: открытость новым технологиям и поиск инноваций, высокий уровень мотивации и поддержка топ-менеджмента и управляющих советов НКО, высокий уровень цифровизации бизнес-процессов и аналитики данных, применение принципов культуры и постоянное развитие компетенций сотрудников, проведение системной работы над развитием всей цифровой экосистемы организации. Исследователем было отмечено, что сегодня уход в виртуальность — новая реальность для многих активистов, а для экологического просвещения становится важным создание мощного информационного экологического поля.
Организациями начали вводиться новые практики: обучающие видео по сбору и переработке вторсырья, онлайн-трансляции в социальных сетях, а также новые форматы старых практик — онлайн-премии, онлайн марафоны, вебинары и т.д. Экологическое просвещение в период перехода в онлайн для всех встало на первое место. Отвечая на вопрос об онлайн-активности экологических активистов, на начальном этапе изоляции все активизировались в Интернете, а потом произошел отток гражданского активизма, но активность тем не менее продолжилась, появились онлайн-пожертвования, начали развиваться новые форматы онлайн-мероприятий, и без этих практик ее исследование не было бы возможным.
Вместе с тем, исключение информации в структурированном массиве документов на федеральном законодательном уровне не есть еще выведение ее из делового оборота на практическом уровне. Более того, из состава предмета научных дискуссий на теоретическом уровне. Известны роль и значение информационных ресурсов в деловой практике принятия управленческих решений. Без структурированных информационных комплексов они просто невозможны, либо превращаются в некие подобия результата той или иной управленческой операции. Острота проблемы «информационного голода» становится очевидной для многих руководителей особенно тогда, когда им необходимо принимать управленческие решения в короткий промежуток времени, т.е. в состоянии цейтнота. Мировая практика информатизации последних лет свидетельствует о ценностных оценках информационных ресурсов. Согласимся с мнением П. У. Кузнецова о том, что наука информационного права только
формируется и переживает состояние «преднауки» и что ее новое качество «зрелости» будет зависеть от того, как будет она обустраиваться на теоретическом уровне, как будут решаться возникающие проблемы жизни. Решение проблемы правового режима информационных ресурсов является, как представляется, одним из фундаментальных элементов нового качества науки информационного права. Однако ее решить невозможно усилиями одного или нескольких авторов. Здесь усматривается целое научное направление исследований. Предпосылкой для формирования правового института является наличие комплекса обособленных общественных отношений, требующих самостоятельного правового регулирования. Тот или иной правовой институт имеет право на самостоятельное существование, если он отличаются структурной целостностью и логической стройностью (во-первых), способностью взаимодействовать с другими правовыми институтами (во-вторых), а также потенциальной возможностью образования структуры следующего, более высокого уровня развития. Каждый правовой институт выделяется из множества других структурных частей системы права и обособляется в самостоятельную единицу также по своей роли в обеспечении регулирования общественных отношений, по фактической и юридической однородности, по своеобразию юридических конструкций. Существует мнение ряда правоведов о том, что постепенно необходимо вводить некие «паспорта» технических ресурсов и информационных баз, чтобы по этим паспортам уже определять уровень правовой ответственности за информационные правонарушения. Основным характеризующим признаком совокупности норм, определяющих правовое обеспечение формирования и использования информационных ресурсов, является ее комплексность. Правовое регулирование общественных отношений в рассматриваемой области человеческой деятельности осуществляется нормами и методами конституционного, административного, государственного и гражданского права, а также иных отраслей права. В настоящее время, как уже отмечалось выше, в Федеральном законе «Об информации, информационных технологиях и защите информации» отсутствует легальное определение понятия «информационные ресурсы», однако в науке оно уже устоялось и не вызывает особых дискуссий. Информационный ресурс представляет собой преимущественно массив документов, а также другой сформированный по определенным признакам и оформленный для визуального восприятия информационный объект, которые аккумулируют информацию об определенных и имеющих общественное значение операциях существующей действительности. В этом определении, не претендующем на конечное значение, выделяются несколько важных признаков понятия «информационный ресурс». Во-первых, это всегда документ или их система (строго структурированный по определенным признакам массив документов). Во-вторых, информационный ресурс имеет определенную форму (вовсе не обязательно воспринимаемую человеком), но удобную для формирования, хранения, передачи и, в конечном итоге, предназначенную для целей его визуального восприятия. Иначе говоря, в связи с массовым применением информационно-коммуникационных технологий, изменений состояния и формы информации может быть множество, но всякий раз для использования ресурса в социально значимых целях он принимает такую форму, которую может воспринимать человек с его чувствительными сенсорными органами (вывод информации на экран дисплея или на бумажном носителе и др.). В-третьих, информационный ресурс имеет сколько-нибудь существенное значение тогда, когда он представляет не абстрактную информацию, а отражает те фрагменты жизни, которые наиболее значимы для общества, государства или отдельно взятой личности, когда на основе такой информации можно принимать управленческие решения. В-четвертых, деятельность по формированию и использованию информационного ресурса - это всегда или почти всегда результат деятельности по созданию новых сведений, либо компиляции старых с определенными целями и задачами, т.е. это некоторая целенаправленная материализация информации. Причем, материализация и по форме, и по существу. По форме, потому что происходит ее «переоформление» в ходе преобразования в наиболее удобную для использования. По существу, потому что на основе информационного ресурса чаще всего формируется новые решения, оформленные в форме документа, либо преобразуются (изменяются) прежние в новое качество. Значимые фрагменты жизни (политические, социально-экономические, персональные и др.) в информационном ресурсе концентрируются в виде образа, который, в свою очередь, может приобретать самостоятельную «материальную» форму в зависимости от того, в каком значении он будет использован (в понятном для человеческого восприятия или в технологическом). Таким образом, в информационном ресурсе как материальном объекте (документе) и информационном продукте (имеющем потребительскую ценность) соединяются отраженный образ существующей действительности и материальная форма такого образа. Специфика информационного ресурса при этом проявляется в сочетании интеллектуальных и вещных признаков информационного объекта как «образного» фрагмента действительности, а также в свойствах формы как носителя конкретной жизненной ситуации.
В информационную сферу деятельности человека в силу ее открытости и неформализованности вносятся и негативные процессы. В нее проникают разные субъекты, мотивы которых определяются не сразу, а последствия использования ими технологических возможностей, к сожалению, ощущаются только постфактум, когда отрицательный эффект уже наступил и его невозможно предотвратить. Достаточно упомянуть хотя бы о характере «информационного противостояния» во время избирательных компаний. Креативность (новизна) использования информационных технологий отдельными представителями средств массовой информации (СМИ) нередко приводит их к нарушению границ дозволенного и принятых в обществе норм нравственности. Массовая информация становится опасным оружием в достижении цели владельца СМИ, неадекватной интересам общества. Вместе с тем, информационная телекоммуникационная среда только тогда становится привлекательной для человека, когда она не имеет жестких правил и условий ее использования. Иначе и быть не может, так как в противном случае пользователь ищет другое место приобретения знаний. Свобода информации обычно понимается как всеобщая вольность в поиске, получении, передаче и использовании абсолютно любой информации в обществе. В то же время свобода информации должна пониматься как естественная необходимость человека в получении наиболее адекватного отражения существующей действительности с тем, чтобы ориентироваться в жизненных ситуациях и находить для себя наиболее правильные варианты адаптации в окружающем мире или наиболее оптимального выхода из кризиса.
В информационной сфере деятельности человека всегда должно действовать разумное соотношение категорий «свобода» и «необ-
ходимость», тогда и другая категориальная пара «свобода» и «ответственность» будет соответствовать рациональной юридической конструкции в форме состава правонарушения. Информационная сфера является наименее формализованной средой жизнедеятельности человека в силу природы информации и свойств сознания, которые трудно поддаются жестким внешним алгоритмам, за исключением тех случаев, когда человек как носитель сознания находится в состоянии несвободы. Тысячелетиями установленные принципы и правила должны быть возложены в основание здания гражданского общества и его культуры особенно в информационной сфере. Информационная культура предполагает не только овладение информационными знаниями, но и обязанность современного человека помнить о том, что любое его действие в общем информационном пространстве, связанное со злоупотреблением своими правами и свободами может вызвать ущемление либо уничтожение аналогичных прав и свобод других людей. Нравственный императив «необходимости поступать так, как ты хотел бы, чтобы остальные поступали аналогично по отношению к тебе» как принцип в наше время нашел свое место в тексте ст. 30 Всеобщей декларации прав человека (ничто в настоящей Декларации не может быть истолковано как 34 предоставление какому-либо государству, группе лиц или отдельным лицам права заниматься какой-либо деятельностью или совершать действия, направленные к уничтожению прав и свобод, изложенных в настоящей Декларации) и в Конституции Российской Федерации, п. 3 ст. 17 которой закрепил фундаментальное правило-принцип: осуществление прав и свобод человека и гражданина не должно нарушать права и свободы других лиц. Это требование в настоящее время закреплено в ст. ст. 10, 15 и др. Федерального закона «Об информации, информационных технологиях и защите информации». Участникам информационных отношений ничего не остается, как только соблюдать исторический постулат конструкции свободы, а потому самим непосредственно участвовать в организации правил поведения, используя всеобщую конструкцию поведения, основным содержанием которого должны быть разум и добрая воля.
Компьютерная революция способна содействовать развитию правовой культуры в обществе, а следовательно, и развитию самого гражданского общества, объединяя его посредством культурно-правового (кросс-культурного понимания истины бытия) признания высшей ценностью человека, его прав и свобод на основе верховенства права в правоприменительной деятельности. Полагаем, что правовая культура, в том числе познаваемая гражданским обществом через цифровизацию прав, призвана обеспечить сбалансированное противостояние власти при узурпировании конституционных прав гражданского общества государством.
Кросс-культурный подход выходит далеко за рамки простых методологических изменений в изысканиях, проводимых для проверки гипотез, связанных с истиной и знанием. Представляется целесообразным права человека рассматривать как основу межкультурной коммуникации. Именно такой подход позволяет определить требуемый государственно-правовому развитию в век цифровизации права механизм гармоничного интегрирования институциональных систем государственных органов и институтов гражданского общества по обеспечению высшей ценности всего общества — конституционных прав и свобод человека, позволяющий сохранить в процессе информационной революции "человеческое лицо" у общества в целом.
Можно сделать вывод, что современное информационное общество — общество, в котором большинство работающих занято производством, хранением, переработкой и реализацией информации, особенно высшей ее формы — знаний. В информационном обществе изменяется весь уклад жизни, система ценностей, возрастает значимость культурного досуга по отношению к материальным ценностям. По сравнению с индустриальным обществом, где все направлено на производство и потребление товаров, в информационном обществе производятся и потребляются интеллект, знания, что приводит к увеличению доли умственного труда.
Библиография:
1. Белалов М.И. Глобальное гражданское общество как цивилизационный ориентир России // Век глобализации. 2018. № 2. С. 126-139.
2. Гайнутдинова Л.А. Гражданское общество в условиях глобализации (анализ современных политологических концепций): Дисс.... докт. политич. наук: 23.00.04. - СПб., 2010. - 399 с.
3. Кирдина С.Г. Гражданское общество: уход от идеологемы // Социологические исследования. - 2012. - № 2. С. 63-73.
4. Иванов А.В. Гражданское общество и цифровизация: новые возможности общественного контроля // Вторые декабрьские социально-политические чтения «Как живешь, Россия?». Российское социальное государство и гражданское общество в 2020 г.: реализация национальных проектов в условиях постпандемической реальности: материалы научно-практической конференции (Москва, 10 декабря 2020 г.) / Отв. ред. О.П. Новоженина; ФНИСЦ РАН. - М.: ФНИСЦ РАН, 2020. C. 34.
5. Халий И.А. Институты гражданского общества в современной России. К методологии изучения // Россия реформирующаяся. Ежегодник / Отв. ред. М.К. Горшков. - Вып. 6. - М.: Институт социологии РАН, 2007. С. 265-280.
6. Никовская Л.И., Якимец В.Н. Индексный подход к оценке публичной политики // Публичная политика: Институты, цифровизация, развитие / Под ред. Л.В. Сморгунова. — М.: Изд-во «Аспект Пресс», 2018. С. 73-102.
7. Люблинский В.В. Социальная политика в новой реальности сетевого общества. Мировые тренды // Социально-гуманитарные знания. 2018. № 5. С. 127-134.
8. Галкин К.А. Цифровизация практик волонтерства пожилых людей. Контекст пандемии // Жизнь старшего поколения в современном обществе: социокультурные и экономико-демографические аспекты. Сборник материалов международной научно-практической конференции / Под общ. ред.С.А. Баркова, А.В. Мар-кеевой. - М.: МАКС Пресс, 2022. - 185 c. - 2,2 Мб. (Электронное издание сетевого распространения). С. 86-88.
References:
1. Belalov M.I. Global civil society as a civilizational landmark of Russia // The age of globalization. 2018. No. 2. pp. 126-139.
2. Gainutdinova L.A. Civil society in the context of globalization (analysis of modern political science concepts): Diss.... Doctor of Political Sciences: 23.00.04. - St. Petersburg, 2010. - 399 p.
3. Kirdina S.G. Civil society: departure from the ideologeme // Sociological research. - 2012. - No. 2. pp. 63-73.
4. Ivanov A.V. Civil society and digitalization: new opportunities for public control // The second December socio-political readings "How are you living, Russia?". The Russian Social State and civil society in 2020: the implementation of national projects in a post-pandemic reality: materials of a scientific and practical conference (Moscow, December 10, 2020) / Ed. by O.P. Novozhenin; FNISTC RAS. - M.: FNISTC RAS, 2020. p. 34.
5. Khaliy I.A. Institutions of civil society in modern Russia. To the methodology of studying // Russia is reforming. Yearbook / Ed. by M.K. Gorshkov. - Issue 6. - M.: Institute of Sociology of the Russian Academy of Sciences, 2007. pp. 265-280.
6. Nikovskaya L.I., Yakimets V.N. Index approach to public policy assessment // Public Policy: Institutions, digitalization, development / Edited by L.V. Smorgunov. — M.: Publishing House "Aspect Press", 2018. pp. 73-102.
7. Lyublinsky V.V. Social policy in the new reality of the network society. World trends // Socio-humanitarian knowledge. 2018. No. 5. pp. 127-134.
8. Galkin K.A. Digitalization of volunteering practices of elderly people. The context of the pandemic // The life of the older generation in modern society: socio-cultural and economic-demographic aspects. Collection of materials of the international scientific and practical conference / Under the general editorship of S.A. Barkov, A.V. Markeeva. - M.: MAX Press, 2022. - 185 p. - 2.2 Mb. (Electronic edition of network distribution). pp. 86-88.
