CC BY
19
ВЕСТНИК МОСКОВСКОГО УНИВЕРСИТЕТА. СЕРИЯ 7. ФИЛОСОФИЯ. 2024. Т. 48. № 2. С. 98-113 LOMONOSOV PHILOSOPHY JOURNAL. 2024. Vol. 48. No. 2. P. 98-113
СОЦИАЛЬНАЯ ФИЛОСОФИЯ ВЖ1
Научная статья
УДК: 101.1:316
doi: 10.55959^Ш201-7385-7-2024-2-98-113
ЦИФРОВАЯ ИДЕНТИЧНОСТЬ: ТЕОРИЯ И МЕТОДОЛОГИЯ
Р.В. Пеннер
Южно-Уральский государственный университет (национальный
исследовательский университет), 454080, просп. Ленина, 76,
г. Челябинск, Россия
Аннотация. Основное содержание статьи конституируется тремя ключевыми тезисами: действительность в актуальном социальном контексте (пост-пандемийный период) становится все более цифровой, в режим «онлайн» переходят различные практики социального взаимодействия, от работы и учебы до общения близких людей; исходным источником взаимодействия остаются социальные субъекты, которые могут быть представлены конкретными индивидами или социальными группами; идентичность социальных субъектов конституируется в синтезе онлайн и оффлайн, формируется во взаимодействии с другими социальными субъектами и иными актантами, в принципе не обладающими антропологической или социальной природой (в цифровом контексте роль актантов выполняет техника и технологические сети, к примеру, интернет). Все это позволяет проблематизировать феномен цифровой идентичности, актуализирующейся в современных социальных реалиях. В статье представлен обзор наиболее значимых современных концепций цифровой идентичности, в которых аккумулирована теоретическая аналитика по вопросам определения механизмов идентификации и проектирования идентичности в цифровой среде.
Ключевые слова: цифровое, цифровая идентичность, цифровая эпоха, цифровая грамотность, социальное проектирование, слабые социальные связи, умная толпа, цифровой субъект, цифровая философия
Благодарности/Финансирование
Работа выполнена при поддержке Российского научного фонда Конкурса «Проведение фундаментальных научных исследований и поисковых научных
© Р.В. Пеннер, 2024
исследований отдельными научными группами» (региональный конкурс) 2218-20011 «Цифровая грамотность: междисциплинарное исследование (региональный аспект)».
SOCIAL PHILOSOPHY
Original article
DIGITAL IDENTITY: THEORY AND METHODOLOGY
R.V. Penner
South Ural State University (National Research University), 76 Lenin str.,
454080, Chelyabinsk, Russia
Abstract. The main content of the article is constituted by three key theses: reality in the current social context (Post-COVID-19 era) is becoming more digital, various practices of social interaction, from work and study to communication of close people, are moving into the "online"; the initial source of interaction is social subjects, which can be represented by specific individuals or social groups; the identity of social subjects is constituted in the synthesis of online and offline, formed in interaction with other social subjects and other actors that, in principle, do not have an anthropological or social nature (in the digital context, the role of actors is played by technology and technological networks, for example, the Internet). All this makes it possible to problematize the phenomenon of digital identity, which is actualized in modern social realities. The article includes a review of theoretical materials related to the indicated phenomenon.
Keywords: digital, digital identity, digital age, digital literacy, social design, weak social ties, smart mobs, digital subject, digital philosophy
Acknowledgments/Financial Support
This work was supported by the Russian Science Foundation Competition "Conducting Basic Scientific Research and Search Scientific Research by Individual Scientific Groups" (regional competition) 22-18-20011 "Digital Literacy: Interdisciplinary Research (Regional Aspect)".
Понятие «цифровой» полидискурсивное. К примеру, «Научно-технический энциклопедический словарь» определяет «цифровой» как: «1) соотносящийся по значению с существительными цифра, цифры, связанный с ними; 2) выраженный в цифрах»1. «Краткий
1 Источник: https://efremova.slovaronline.com/118186-TSIFROVOY
толковый психолого-психиатрический словарь» дефиницирует цифровое как «имеющее дискретные (вкл./выкл.) значения, противопоставленное аналоговому, имеющему оттенки значения2. Несмотря на то что обе дефиниции представляют цифру в качестве «природных» границ цифрового, в контемпоральных социальных практиках мы наблюдаем выход цифрового из этих границ. В XXI в. оно становится характеристикой в обозначении времени (цифровая эпоха), человека и его «копий» (цифровой субъект, цифровой двойник), общения (цифровая коммуникация), вещей и вариантов их обмена (интернет вещей), топосов (цифровой город), самого общества в целом и отдельных его компонентов (цифровое общество, цифровая экономика, цифровая политика, цифровое государство), содержание которой указывает на преимущественно технологической характер коммуникации, подразумевающий дискретность коммуникативных процессов, определенную свободу пользователя в подключении к коммуникативным потокам и соответственно к возможности выхода из них. Вполне закономерным процессом в тотальности цифровиза-ции является то, что современный человек стремится встроиться в новые цифровые координаты и сообразоваться с ними.
Технологические перемены касаются не только окружающего пространства, но и самого человека, его социальных отношений. Социальная природа человека непосредственно связана с феноменом идентичности. Осмысление человеком себя и представление себя другому всегда происходит сквозь призму актуальных ему культуры и общества. Именно цифровое приобретает значительный масштаб в культуре и обществе XXI в.
В цифровую эпоху под вопрос попадает идея субъектности. Ю. Хабермас еще во второй половине ХХ в. обозначил, что субъект покинул социальную арену с окончанием проекта модерна [1]. Место концепта «субъект» с конца ХХ в. занимают альтернативные социальные конструкты, в том числе социальные актанты (АСТ), в принципе не обладающие антропологической или социальной природой.
В центре внимания в статье находится феномен цифровой идентичности. В концептуальной рамке субъектности цифровая идентичность указывает на реального человека; де-факто люди используют соответствующие технологии для самообозначения и заявления о собственном существовании. Цифровая идентичность есть социально-технологический конструкт, который указывает, с одной стороны, на единство социального субъекта и его цифровых следов,
2 Источник: http://med.niv.ru/doc/dictionary/psycho-psychiatric/fc/slovar-214. htm#zag-925
с другой стороны, на растущую в цифровом контексте значимость социальных ролей актантов-«нечеловеков».
Все большее внимание исследователи социально-гуманитарного толка обращают на цифрового субъекта. Он есть тот, кто находится между миром реальных предметов и его цифровых проекций [2]. Связь с реальным субъектом у цифровой «копии» остается. Однако в контексте Big Data актуализируется вопрос: кто из них (реальный или цифровой) определяет поведенческие (в том числе покупательные и политические) практики другого?
На рубеже XX-XXI вв. в тематике социально-гуманитарных исследований наблюдается сдвиг с проблем информатики и информационных технологий к вопросам о цифре и цифровых технологиях. Составители и авторы первой хрестоматии по Digital Humanities (с англ. — цифровые гуманитарные науки) зафиксировали переход от информационных технологий и гуманитарной информатики к цифровым технологиям и цифровой гуманитаристике [3]. Речь идет не только о растущих в геометрической прогрессии объемах информации и прикладных вопросов о том, как эту информацию каталогизировать и обрабатывать, но и о чем-то более масштабном — о смене эпох, о переходе общества из информационной в цифровую эпоху.
С конца XIX в. мыслители обосновывали подобные переходы в том числе через отношения человека и техники. По Дж. Вайсман, техника уже встроена в современное общество, она оказывает значительное влияние на трансформации в обществе, но не предопределяет его развитие [4]. Стремление к дискреционному, все более ускоряющемуся времени есть результат социотехнического курса, который порождает общество, а не техника. В этом Вайсман принципиально расходится со сторонниками идеи технологической сингулярности (Р. Курцвейл, Э. Юдковский) убежденными в том, что будущее человеческой цивилизации будет определять именно техника.
В контексте исследования особую важность имеет даже не столько идея самой цифровой эпохи, сколько общества, в контексте этой эпохи существующего. Признанным пионером, обратившимся к цифровой призме в исследованиях общества, является М. Кастельс. Его работа «Галактика Интернет», изданная в далеком 2001 г., до сих пор оставляет за собой статус некой базовой разметки для тех, кто впервые вступает в поле Digital Humanities [5]. В начале XXI в. Кастельс позиционирует интернет как меритократическое пространство, где власть — в руках его разработчиков. Однако многое за первую четверть века изменилось; в интернет зашли и основательно там обосновались массы людей. Возможность под-
ключения огромного количества людей к интернету программист Т. О'Райли связывает с появлением технологии Web 2.0. Принципиальное отличие между Web 1.0 и Web 2.0 О'Райли видит в появлении и распространении открытого программного обеспечения, благодаря которому, во-первых, так называемые внешние для корпорации-разработчика программисты могли дорабатывать исходный код программы, во-вторых, начиная с 2001 г. веб-разработчики создают сайты с ориентацией на их интуитивное наполнение так называемыми юзерами [6]. Все это позволило интернет-предпринимателю Дж. Калаканису предложить Web 3.0 — следующую эволюционную ступень в развитии интернета, некую новую «версию digg, в которой эксперты проверяют обоснованность утверждений, исправляют ошибки и переформулируют заголовки, чтобы они были более точными» [7].
Пока происходит становление Web 3.0, а анонимные массы продолжают находиться в интернете, социальные исследователи пересматривают феномен «толпы». Вдохновляясь классическим концептом толпы (Г. Лебон, Г. Тард), Г. Х. Рейнгольд (H. Rheingold) предложил идею умной толпы, что посредством мобильных гадже-тов сама становится мобильной и гибкой, а главное, в сравнении со своим предшественником из XIX-XX вв., значительно поумневшей, овладевшей основами грамотности [8]. Сегодня эта идея разрабатывается зарубежными [9; 10] и отечественными авторами [11; 12], которые по результатам исследований подтверждают тезис о том, что пользование новейшей техникой для реализации протестных или развлекательных акций есть то, что делает толпу умной.
В 2009 г. Кастельс сформулировал идею сетевого общества, которая призвана синтезировать трансформации, случившиеся с обществом после появления интернета. Эту идею он развил в последующих работах со своими коллегами [13]. Сетевое общество базируется, в том числе, на идее социальных сетей, что была предложена еще в 1960-е гг. [14; 15]. Теория шести рукопожатий и иные вариации социальных сетей используются в различных направлениях науки и в XXI в.: компьютерные технологии [16; 17], естественные науки [18], прогностика [19]. Нахождение все большего количества людей в онлайн статистически подтверждает гипотезу о том, что потенциально можно вступить в контакт с кем угодно, достигая своей цели через 4-6 посредников [20]. Условием успеха такой опосредованной коммуникации являются слабые социальные связи, что установлены между посредниками. Теорию слабых связей предложил М. Грано-веттер. В ней он продемонстрировал отношения между микровзаимодействиями и макрофеноменами.
Цифровые и аналоговые социальные сети формируются через социальные связи, которые «плетут» агенты в процессе социального взаимодействия. Долгое время в фокусе социальных исследований были преимущественно сильные социальные связи: родители, родственники, друзья, соседи, коллеги и проч. — все те, кто изо дня в день поддерживал контакт с исследуемым субъектом. В 1973 г. на страницах журнала "The American Journal of Sociology" Грановеттер предложил иной подход к исследованию субъектов социального взаимодействия, названный теорией слабых социальных связей. Он писал: «То, что обычно на интуитивном уровне понимается под силой межличностной связи, скорее всего соответствует следующему определению: сила связи — это комбинация (вероятно, линейная) продолжительности, эмоциональной интенсивности (emotional intensity), близости, или взаимного доверия (confiding), и реципрокных услуг, которые характеризуют данную связь» [21, 32]. В разработке теории Грановеттер обратился к сетевому анализу для установления логики между взаимодействиями на двух разных социальных уровнях, микро- и макро-, указав на связь между частным агентом социальных процессов и макрофеноменами, такими как «диффузия, социальная мобильность, политическая организация и социальная сплоченность в целом» [21, 32]. Грановеттер сформулировал гипотезу, согласно которой социальная мобильность обратно пропорциональна силе социальных связей. Иными словами, если человек поддерживает только сильные социальные связи, ему будет сложнее поменять работу, место жительства или сферу деятельности в сравнении с тем, кто активно взаимодействует со случайными знакомыми (слабые связи).
С.В. Тихонова и Д.С. Артамонов являются теми отечественными авторами, кто последовательно утверждает цифровую тематику в современном философском дискурсе. В совместной книге и отдельных статьях, в числе прочего, они задаются вопросом о влиянии интернет-сетей на властную вертикаль [22-24]. Свое вопрошание они заключают тезисом о том, что интернет не внес значительные коррективы во властные отношения в обществе. Однако произошло так называемое мягкое обрастание властной вертикали горизонталями сетей. Потому агенты макроуровня вышли на прямую связь с агентами микроуровня. К подобным выводам в исследовании wiki-правительства пришла Б.С. Новек. Тем не менее результаты ее работы выглядят более радикально: управленческая модель wiki должна быть реализована в меритократической разметке, когда власть, в том числе политическая, потенциально открыта каждому; в удаленном режиме реализуют ее те, кто обладает уникальными компетенциями [25].
В условиях коррекции властных отношений и кризисности классических «вертикалей» актуализируется проблема идентичности, неразрывно связанная с концептом цифрового субъекта. Согласно данным из международных баз данных, тематика цифрового субъекта появилась на страницах научных изданий уже в 1920-е гг. [26], но антропологическую оптику она обретает только на рубеже ХХ-ХХ1 вв., прежде всего в библиотечном дискурсе [27; 28]. Разрабатывает идею цифрового субъекта как конструкта, который оформляется по цифровым следам социального актора и, вместе с тем, «вдохновляется» идеальным субъектом, то есть распространяющимися маркетологами по сети интернет и за ее пределами моделями, О. Горюнова [2]. Проблему цифрового субъекта развивают в рамках пересмотра понятий «субъект», «объект» и «интерсубъективность» в условиях цифровых технологий [29] как отечественные исследователи, размышляющие о трансформации дискурсов власти в цифровом пространстве [30], так и зарубежные ученые, занимающиеся изучением изменения физиологии человека в цифровой реальности
[31] в контексте влияния цифровых данных на поведение человека
[32]. Отдельный блок исследований посвящен цифровым следам [33; 34]. В свою очередь, Е.О. Труфанова продолжает пролонгированное исследование практик эскапизма в сеть и, обратно, из сети [35; 36].
Феномен идентичности человека представлен в отечественном философском дискурсе как серьезная проблема. В частности, Е.Г. Трубина обозначила, что тема персональной идентичности входит в философский дискурс в эпоху Нового времени. В это время происходит формирование нового типа субъекта, который обладает экономической свободой, политическими правами и ответственностью. По мнению Трубиной, такое понимание субъекта обнаруживается, к примеру, в трудах Дж. Локка и Д. Юма [37]. Ю.М. Резник говорит об идентичности в концептуальной рамке многогранного человека [38]. Среди прочего, он обращается к идее «человека гражданского» [39] и к проблеме цивилизационной идентичности, указывая на неразрывную связь между человеком и обществом, на потенцию человека «выступать субъектом проектирования собственных оснований цивилизационного бытия» [40, 5]. Г.Л. Тульчинский, в свою очередь, в последних работах ставит проблему идентичности человека в контексте цифровизации современной культуры и общества [41; 42]. Он пишет: «Современная цифровизация создает искусственную среду, которая втягивает и биологическую природу человека. Сам человек превращается в артефакт. Более того, сама культура превращается в условиях цифровизации в подобие машины, когда реальность предстает реализацией "трансцендентного"
цифрового кода, который выступает оригинальным источником для любого количества артефактов как своих копий» [42, 112]. Все это, по Тульчинскому, открывает перед философами ряд антропологических вопросов.
Тема идентичности в западных исследованиях неразрывно связана со спектром цивилизационных вызовов и социальных пертурбаций, трансформирующих привычный жизненный уклад. В частности, подобная трансформация показана в книгах С. Хантингтона [43] и П. Бьюкенена («Смерть Запада») [44]. В фокусе внимания авторов находится проблема миграции и угроза утраты западными американцами национальной идентификации. В широкой концептуальной рамке З. Бауман писал о трансформации идентичности современного человека («текучая идентичность») [45].
Оригинальную интерпретацию идентичности предложил Ф. Фу-куяма в контексте анализа практик признания и политики неприятия через проблему тимоса. Как известно из диалогов Платона, (в переводе с др.-греч. — «честь») есть та часть души, что требует признания человеческого достоинства [46, 19]. Из идеи тимоса Фукуяма определил два режима в формировании человеком своей идентичности: «изотимия — это требование уважения наравне с другими людьми; мегалотимия — это стремление к публичному признанию своей исключительности» [46, 20]. При наличии у идентифицирующегося технического «минимума» пространство цифры по-своему сопутствует обеим практикам устройства с выходом в интернет.
Работа Хабермаса «Философский дискурс о модерне» интересна как оплот доцифрового в понимании социальной идентичности человека. В анализе модерна философ обратился к фигуре субъекта, порожденного эпохой, и конституировал ее [2]. Основателями и классиками видения человека как разумного субъекта были, по Хабермасу, немецкие классики И. Кант и Г. Гегель, противниками идеи, стоявшими на пути пересмотра проекта «монологического разума», были Ф. Ницше, М. Хайдеггер и Ж. Батай.
В конце ХХ в., в тех условиях, когда кажется, что только турбулентность осталась стабильной (как стабильный источник дестабилизации общества), картина человека и его идентичностей вновь претерпела значительные изменения. На смену субъекту пришли социальный конструкт [47; 48] и агент, социальный актор [49]. Если в эпоху модерна человек хотя и не был посажен на трон бытия, но такую перспективу рассматривал, то в контексте акторно-сетевой теории человека ставят в один ряд с животными, ландшафтом, а также артефактами и технологиями. Социальное видение человека расфокусировано сетью, в которой он выступает в роли как про-
водника, так и посредника. В отличие от проводника, посредник определяется в качестве активной, интегрированной в сеть единицы.
Формирование социального видения человека происходит в контексте актуальных социальных реалий. Рынок был и остается одной из ключевых перспектив в понимании человека и общества. Сегодня ориентация на целевую аудиторию определяет само общество и формат коммуникации социальных агентов. Свою целевую аудиторию должны знать все — от предпринимателей до научных сотрудников, потому что в противном случае их целевая аудитория не будет знать о них. Однако в реальном мире, состоящем из множества социальных агентов и связей между ними, вряд ли найдется образец целевой аудитории, на который так жадно устремлены разноплановые искатели клиентов. Поэтому в социальной реальности утверждается истина: если искомого образца нет, значит, его нужно создать, спроектировать и сконструировать.
Это один из вариантов социального проектирования, который повсеместно реализуется сегодня. Он может быть назван капиталистическим, так как в самом расширительном смысле речь идет о так называемом рыночном треугольнике: тот, кто продает (1); то, что продают (2); тот, кто покупает (3). При этом продаваемое/покупаемое может быть в виде товара, услуги или идеи.
В контексте цифровой эпохи отношения покупки-продажи во многих случаях переносятся в пространство интернета. Речь идет не только о рынке С2С (с англ. "шшитег Ш шшитег", потребитель — потребителю), где разворачиваются отношения между конечными продавцами и потребителями. Речь идет о всех возможных формах рыночных отношений. Все чаще в последнее время университет включается в рыночные отношения. Включается не только как тот, кто предоставляет образовательные услуги. В программе «Приоритет 2030» современный российский университет позиционируется как лидер «в создании нового научного знания, технологий и разработок для внедрения в российскую экономику и социальную сферу». Не последнюю роль в этом позиционировании играет то, как университет представлен в цифровой среде. Согласно новому «приоритету», он должен позиционировать себя как особый агент, который предоставляет нужные образовательные услуги (умения и навыки профессий будущего), научные и высокотехнологические разработки, он включен в социальные связи со студентами и абитуриентами, государством и бизнесом. Университет фактически требует от сотрудников и студентов интенсификации формирования цифровых компетенций, меняющих «традиционные» образы эксперта, специалиста и обучающегося.
В логике социального проектирования в цифровую эпоху важным становится даже не только соответствие образцу в мире социальных конструкций, сколько презентирование своего следования этому образцу в цифровом пространстве (в социальных сетях, на страницах официальных ресурсов, в электронной почте или мессен-джерах). Вплоть до того, что если субъект не оставляет цифровых следов, под вопрос попадает само его существование. Также важным становится то, какие каналы цифровой коммуникации (например, официальный или частный) использует социальный агент в этом презентировании.
Отсюда актуализируется феномен дисперсии человека в цифровом пространстве. Активный пользователь интернета оставляет множество информационных следов в сети: куда он «ходил», что ел, кого обнимал. Эти следы могут одновременно быть результатом сознательного акта (оформить пост, выложить фото или видео, оставить комментарий), так и случайной фиксацией того, где был (в географических (геолокация) и цифровых координатах (файлы cookie)) и сколько заплатил (магазины онлайн и оффлайн (электронный платеж)).
Теоретики АСТ утверждают, что современную науку и общество невозможно рассматривать сквозь чистые природные или антропологические оптики. Понимание мира и общества комплексное. Немалую роль в нем играют агенты разного уровня значимости и различной очевидности. Научные и эпохальные парадигмы, географические особенности среды, отдельные предметы — все это имеет отголосок в конкретном научном открытии или техническом изобретении. В понимании человека и общества цифровой эпохи на первый план выходят гаджеты, что делает возможным пребывание человека онлайн 24/7 и получение доступа к тому информационному пулу, который наполняет и формирует цифровую среду. Границы между мирами, реальным и цифровым, становятся все менее ощутимыми и, вместе с тем, зримо присутствуют в сознании социальных агентов, человека и групп. Идентичность человека в цифровом мире оформляется сквозь более утонченную и оттого менее осязаемую сеть воздействия проектировщиков на проектируемых.
Отсюда внимание представителей разных областей социально-гуманитарных наук фокусируется на проблеме цифрового субъекта, который, с одной стороны, подвешен между мирами, но, с другой стороны, окончательно обосновался в мире цифры. Сложность в понимании цифрового субъекта объясняется тем, что он оказывается частным случаем из сферы Big Data, поэтому обработка информа-
ции о нем становится задачей не только для исследователя, но для суперкомпьютера.
Тем не менее, всякий раз, когда речь идет о сборе и обработке большого объема информации, нужно точно понимать, какая именно нужна информация и по какому алгоритму она будет обрабатываться. В этом состоит потенциал цифровой философии:
1) очертить теоретические и методологические рамки в исследованиях цифрового;
2) определить основные направления социального проектирования в цифровую эпоху;
3) обозначить ключевых агентов социального проектирования в цифровой среде.
СПИСОК ИСТОЧНИКОВ
1. Хабермас Ю. Философский дискурс о модерне. М.: Издательство «Весь Мир»,
2003. 248 с.
2. Goriunova O. The digital subject: People as data as persons // Theory, Culture and Society. 2019. Vol. 36 (6). P. 125-145.
3. Цифровые гуманитарные науки: Хрестоматия / Под ред. М. Террас, Д. Най-хан, Э. Ванхутта, И. Кижнер. Красноярск: Сибирский федеральный ун-т, 2017. 352 с.
4. Вайсман Дж. Времени в обрез: Ускорение жизни при цифровом капитализме. ЛитРес, 2020. 304 с.
5. Кастельс М. Галактика Интернет: Размышления об Интернете, бизнесе и обществе. Екатеринбург: У-Фактория (при участии изд-ва Гуманитарного ун-та),
2004. 328 с.
6. O'Reilly T. What is web 2.0. URL: https://www.oreffly.com/puWa/web2/archive/ what-is-web-20.html
7. Calacanis J. Web 3.0, the "official" definition. URL : https://calacanis. com/2007/10/03/web-3-0-the-official-definition/
8. Rheingold H. Smart mobs: The next social revolution. Cambridge, Mas.: Basic Books, 2002. 266 p.
9. Al-khateeb S., Agarwal N. Flash mob: a multidisciplinary review // Social Network Analysis and Mining. 2021. Vol. 11 (1).
10. Brejzek T. From social network to urban intervention: On the scenographies of flash mobs and urban swarms // International Journal of Performance Arts and Digital Media. 2010. Vol. 6 (1). P. 109-122.
11. Bylieva D., Lobatyuk V., Rubtsova А. Evolution of smart mob: From flash mob to smart city element. Conference: RPTSS 2017. International Conference on Research Paradigms Transformation in Social Sciences.Vol.: European proceedings of social and behavioural sciences. 2018. Vol. XXXV (35). Р. 225-235.
12. Rebrina L., Shamne N., Milovanova M., Malushko E. Smart technologies in protest communication: Current practices and trends in book: "Smart technologies" for society, state and economy. 2021. DOI: 10.1007/978-3-030-59126-7_17.
13. Castells M. The rise of the network society. Information age. 2nd ed. with a new preface. Oxford: Wiley-Blackwell. 2009. 625 р.
14. Milgram S. The Small World Problem // Psychology Today. 1967. Vol. 2. P. 60-67.
15. Sola Pool deI., Kochen M. Contacts and influence // Social Networks. 1978-1979). Vol. 1(1). P. 5-51.
16. Kleinberg J. The small-world phenomenon: An algorithmic perspective // Proceedings of the Annual ACM Symposium on Theory of Computing. 2000. P. 163-170.
17. Lawrence E.E., Latha R. Analysis of six degrees of separation in Facebook using Ant colony optimization // IEEE International Conference on Circuit, Power and Computing Technologies, ICCPCT 2015. 2015. Р. 1011-5279.
18. Hunter T., Cooper J.A. Protein-tyrosine kinases // Annual Review of Biochemistry 1985. Vol. 54. P. 897-930.
19. Ke X.-H. A social networking services system based on the "six degrees of separation" theory and damping factors // 2nd International Conference on Future Networks, ICFN 2010. 2010. P. 438-441.
20. Dodds P., Muhamad R., Watts D.J.. An experimental study of search in global social networks // Science. 2003. Vol. 301 (5634). P. 827-299.
21. Грановеттер М. Сила слабых связей // Экономическая социология. 2009. Т. 10, № 4. С. 31-51.
22. Тихонова С.В. Философский манифест в цифровую эпоху // Долженствование, норма и научное знание в прогнозируемом будущем. Материалы Всероссийской научной конференции. Симферополь, 2021. С. 67-69.
23. Тихонова С.В., Артамонов Д.С. Историческая память в социальных медиа. СПб.: Алетейя, 2021. 264 с.
24. Тихонова С.В., Фролова С.М. Цифровое общество и цифровая антропология: трансдисциплинарные основания социально-эпистемологических исследований // Известия Саратовского университета. Новая серия. Серия: Философия. Психология. Педагогика. 2019. Т. 19, № 3. С. 287-290.
25. НовекБ.С. Wiki-правительство: Как технологии могут сделать власть лучше, демократию — сильнее, а граждан — влиятельнее. М.: Интеллектуальная литература, 2012. 296 с.
26. Porter L.C., Prideaux G.F. What happens when a headlight is out of focus // SAE Technical Papers. 1926. P. 521-551.
27. Lin Z.-Y. Classification practice and implications for subject directories of the chinese language web-based digital library // Journal of Internet Cataloging. 2000. Vol. 3 (4). P. 29-50.
28. Zavalina O.L. Contextual metadata in digital aggregations: Application of collection-level subject metadata and its role in user interactions and information retrieval // Journal of Library Metadata. 2011. Vol. 11(3-4). P. 104-128.
29. Spahn A. Digital objects, digital subjects and digital societies: Deontology in the age of digitalization // Information (Switzerland). 2020. Vol. 11 (4). 228 p.
30. Gavra D., Dekalov V., Naumenko K. Digital subjects as new power actors: A critical view on political, media-, and digital spaces intersection // Studies in Computational Intelligence. 2020. Vol. 868. P. 233-243.
31. Taj F., Klein M.C.A., Halteren A. van. Digital health behavior change technology: Bibliometric and scoping review of two decades of research // JMIR Mhealth Uhealth. 2019. Vol. 7 (12). P. e13311.
32. Wark S. The subject of circulation: on the digital subject's technical individuations // Subjectivity. 2019. Vol. 12 (1). P. 65-81.
33. Pavlenko D., Barykin L., Dadteev K. Collection and analysis of digital footprints in LMS // Procedia Computer Science. 2021. Vol. 190. P. 666-669.
34. Nawi A., Hussin Z., Ren C.C., NorsaidiN.S., MohdPozi M.S. Identifying the types of digital footprint data used to predict psychographic and human behavior // Lecture
Notes in computer science (including subseries Lecture Notes in artificial intelligence and Lecture Notes in bioinformatics). 2020. P. 287-296.
35. Труфанова Е.О. Эскапизм: бегство в поисках смысла. Психология и психотехника. 2014. № 6 (69). С. 597-608.
36. Труфанова Е.О. Эскапизм: между природой и культурой // Вестник Северного (Арктического) федерального университета. Серия: Гуманитарные и социальные науки. 2021. № 1. С. 125-134.
37. Трубина Е.Г. Расказанное Я: проблема персональной идентичности в философии современности. Екатеринбург: Уральское отделение РАН, 1995. 150 с.
38. Резник Ю.М. Концепция многогранного человека как основание изучения его идентичностей // Вопросы социальной теории. 2010. Т. 4. С. 481-493.
39. Резник Ю.М. Человек гражданский: проблемы идентичности // Вопросы социальной теории. 2010. Т. 4. С. 305-325.
40. Резник Ю.М. Человек и его цивилизационная идентичность (введение) // Вопросы социальной теории. 2018. Т. 10. С. 5-14.
41. Тульчинский Г.Л. Цифровизация: возможности и социально-гуманитарные издержки // Ведомости прикладной этики. 2021. № 57. С. 34-47.
42. Тульчинский Г.Л. Человек-машина и машина-человек в искусстве: встреча в цифре // Художественная культура. 2021. № 3 (38). С. 112-127.
43. Хантингтон С. Кто мы? Вызовы американской национальной идентичности. М.: ACT, 2004. 632 с.
44. Бьюкенен П. Смерть Запада. М.: АСТ, 2007. 444 с.
45. Бауман З. Индивидуализированное общество. М.: Логос, 2005. 390 с.
46. Фукуяма Ф. Идентичность. Стремление к признанию и политика неприятия. М.: Альпина, 2019. 256 с.
47. Berger P.L., Luckmann T. The social construction of reality: A treatise in the sociology of knowledge. L.: Penguin Books, 1991. 219 р.
48. Bijker W. The social construction of technological systems: New directions in the sociology and history of technology / W. Bijker et al. (eds). Cambridge, MA; L.: MIT Press, 1987. 417 р.
49. Латур Б. Пересборка социального: Введение в акторно-сетевую теорию. М.: Издательский дом Высшей школы экономики, 2020. 384 с.
REFERENCES
1. Habermas J. Filosofskij diskurs o moderne [The philosophical discourse of modernity]. Moscow: Izdatel'stvo "Ves' Mir", 2003. 248 р. (In Russ.)
2. Goriunova O. The digital subject: People as data as persons. Theory, Culture and Society. 2019. Vol. 36 (6). P. 125-145.
3. Cifrovye gumanitarnye nauki: Hrestomatija [Digital humanities]. Pod red. M. Terras, Ju. Nyhan, E. Vanhoutte, I. Kizhner. Krasnojarsk: Sibirskij federal'nyj un-t, 2017. 352 р.
4. Wajcman J. Vremeni v obrez: Uskorenie zhizni pri cifrovom kapitalizme [Pressed for time: The acceleration of life in digital capitalism]. LitRes, 2020. 304 p. (In Russ.)
5. Castells M. Galaktika Internet: Razmyshlenija ob Internete, biznese i obshhestve [The Internet Galaxy: Reflections on the Internet, business, and society]. Ekaterinburg: U-Faktorija (pri uchastii izd-va Gumanitarnogo un-ta), 2004. 328 p. (In Russ)
6. O'Reilly T. What is web 2.0. URL: https://www.oreilly.com/pub/a/web2/archive/ what-is-web-20.html
7. Calacanis J. Web 3.0, the "official" definition. URL: https://calacanis. com/2007/10/03/web-3-0-the-official-definition/
8. Rheingold H. Smart mobs: The next social revolution. Cambridge, Mas.: Basic Books, 2002. 266 p.
9. Al-khateeb S., Agarwal N. Flash mob: a multidisciplinary review. Social Network Analysis and Mining. 2021. Vol. 11 (1).
10. Brejzek T. From social network to urban intervention: On the scenographies of flash mobs and urban swarms. International Journal of Performance Arts and Digital Media. 2010. Vol. 6 (1). P. 109-122.
11. Bylieva D., Lobatyuk V., Rubtsova A. Evolution of smart mob: From flash mob to smart city element. Conference: RPTSS 2017. In: International Conference on Research Paradigms Transformation in Social Sciences.Vol.: European proceedings of social and behavioural sciences. 2018. Vol. XXXV (35). P. 225-235.
12. Rebrina L., Shamne N., Milovanova M., Malushko E. Smart technologies in protest communication: Current practices and trends in book: "Smart technologies" for society, state and economy. 2021. DOI: 10.1007/978-3-030-59126-7_17.
13. Castells M. The rise of the network society. Information age. 2nd ed. with a new preface. Oxford: Wiley-Blackwell. 2009. 625 p.
14. Milgram S. The Small World Problem. Psychology Today. 1967. Vol. 2. P. 60-67.
15. Sola Pool de I., Kochen M. Contacts and influence. Social Networks. 1978-1979). Vol. 1(1). P. 5-51.
16. Kleinberg J. The small-world phenomenon: An algorithmic perspective. In: Proceedings of the Annual ACM Symposium on Theory of Computing. 2000. P. 163-170.
17. Lawrence E.E., Latha R. Analysis of six degrees of separation in Facebook using Ant colony optimization. In: IEEE International Conference on Circuit, Power and Computing Technologies, ICCPCT 2015. 2015. P. 1011-5279.
18. Hunter T., Cooper J.A. Protein-tyrosine kinases. Annual Review of Biochemistry. 1985. Vol. 54. P. 897-930.
19. Ke X.-H. A social networking services system based on the "six degrees of separation" theory and damping factors. In: 2nd International Conference on Future Networks, ICFN 2010. 2010. P. 438-441.
20. Dodds P., Muhamad R., Watts D.J. An experimental study of search in global social networks. Science. 2003. Vol. 301 (5634). P. 827-299.
21. Granovetter M. Sila slabyh svjazej [Strength of weak ties]. Jekonomicheskaja sociologija. 2009. Vol. 10, N 4. P. 31-51. (In Russ.)
22. Tikhonova S.V. Filosofskij manifest v cifrovuju jepohu [Philosophical manifesto in the digital age]. In: Dolzhenstvovanie, norma i nauchnoe znanie v prognoziruemom budushhem. Materialy Vserossijskoj nauchnoj konferencii. Simferopol, 2021. P. 67-69. (In Russ.)
23. Tikhonova S.V., Artamonov D.S. Istoricheskaja pamjat' v social'nyh media [Historical memory in social media]. SPb.: Aletejja, 2021. 264 p. (In Russ.)
24. Tikhonova S.V., Frolova S.M. Cifrovoe obshhestvo i cifrovaja antropologija: transdisciplinarnye osnovanija social'no-jepistemologicheskih issledovanij [Digital society and digital anthropology: Transdisciplinary foundations of social and epistemological research]. Izvestija Saratovskogo universiteta. Novaja serija. Serija: Filosofija. Psihologija. Pedagogika. 2019. Vol. 19, N 3. P. 287-290. (In Russ.)
25. Noveck B.S. Wiki-pravitel'stvo. Kak tehnologii mogut sdelat' vlast' luchshe, de-mokratiju — sil'nee, a grazhdan — vlijatel'nee [Wiki government: How technology can make government better, democracy stronger, and citizens more powerful]. Moscow: Intellektual'naja literatura, 2012. 296 p. (In Russ.)
26. Porter L.C., Prideaux G.F. What happens when a headlight is out of focus. In: SAE Technical Papers. 1926. P. 521-551.
27. Lin Z.-Y. Classification practice and implications for subject directories of the chinese language web-based digital library. Journal of Internet Cataloging. 2000. Vol. 3 (4). P. 29-50.
28. Zavalina O.L. Contextual metadata in digital aggregations: Application of collection-level subject metadata and its role in user interactions and information retrieval. Journal of Library Metadata. 2011. Vol. 11(3-4). P. 104-128.
29. Spahn A. Digital objects, digital subjects and digital societies: Deontology in the age of digitalization. Information (Switzerland). 2020. Vol. 11 (4). 228 p.
30. Gavra D., Dekalov V., Naumenko K. Digital subjects as new power actors: A critical view on political, media-, and digital spaces intersection. Studies in Computational Intelligence. 2020. Vol. 868. P. 233-243.
31. Taj F., Klein M.C.A., Halteren A. van. Digital health behavior change technology: Bibliometric and scoping review of two decades of research. JMIR Mhealth Uhealth. 2019. Vol. 7 (12). P. e13311.
32. Wark S. The subject of circulation: on the digital subject's technical individuations. Subjectivity. 2019. Vol. 12 (1). P. 65-81.
33. Pavlenko D., Barykin L., Dadteev K. Collection and analysis of digital footprints in LMS. Procedia Computer Science. 2021. Vol. 190. P. 666-669.
34. Nawi A., Hussin Z., Ren C.C., Norsaidi N.S., Mohd Pozi M.S. Identifying the types of digital footprint data used to predict psychographic and human behavior. In: Lecture Notes in computer science (including subseries Lecture Notes in artificial intelligence and Lecture Notes in bioinformatics). 2020. P. 287-296.
35. Trufanova E.O. Jeskapizm: begstvo v poiskah smysla [Escapism: an escape in search of meaning]. Psihologija ipsihotehnika. 2014. N 6 (69). P. 597-608. (In Russ.)
36. Trufanova E.O. Jeskapizm: mezhdu prirodoj i kul'turoj [Escapism: between nature and culture]. Vestnik Severnogo (Arkticheskogo) federal'nogo universiteta. Serija: Gumani-tarnye i social'nye nauki. 2021. N 1. P. 125-134. (In Russ.)
37. Trubina E.G. Raskazannoe Ja: problema personal'noj identichnosti v filosofii sovremennosti [The told self: The problem of personal identity in the philosophy of modernity]. Ekaterinburg: Ural'skoe otdelenie RAN, 1995. 150 p. (In Russ.)
38. Reznik Yu.M. Koncepcija mnogogrannogo cheloveka kak osnovanie izuchenija ego identichnostej [The concept of a multifaceted person as a basis for studying his identities]. Voprosy social'noj teorii. 2010. Vol. 4. P. 481-493.
39. Reznik Yu.M. Chelovek grazhdanskij: problemy identichnosti [Civilian man: Problems of identity]. Voprosy social'noj teorii. 2010. Vol. 4. P. 305-325. (In Russ.)
40. Reznik Ju.M. Chelovek i ego civilizacionnaja identichnost' (vvedenie) [Man and his civilizational identity (introduction)]. Voprosy social'noj teorii. 2018. Vol. 10. P. 5-14. (In Russ.)
41. Tulchinsky G.L. Cifrovizacija: vozmozhnosti i social'no-gumanitarnye izderzhki [Digitalization: opportunities and social and humanitarian costs]. Vedomosti prikladnoj jetiki. 2021. N 57. P. 34-47. (In Russ.)
42. Tulchinsky G.L. Chelovek-mashina i mashina-chelovek v iskusstve: vstrecha v cifre [Man-machine and machine-man in art: a meeting in digital]. Hudozhestvennaja kul'tura. 2021. N 3 (38). P. 112-127. (In Russ.)
43. Huntington S. Kto my? Vyzovy amerikanskoj nacional'noj identichnosti [Who are we? The challenges to America's national identity]. Moscow: AST, 2004. 632 p. (In Russ.)
44. Buchanan P. Smert' Zapada [Death of the West]. Moscow: AST, 2007. 444 p. (In Russ.)
45. Bauman Z. Individualizirovannoe obshhestvo [Individualized society]. Moscow: Logos, 2005. 390 p. (In Russ.)
46. Fukuyama F. Identichnost'. Stremlenie k priznaniju i politika neprijatija [Identity. The desire for recognition and the politics of rejection]. Moscow: Al'pina, 2019. 256 р. (In Russ.)
47. Berger P.L., Luckmann T. The social construction of reality: A treatise in the sociology of knowledge. L.: Penguin Books, 1991. 219 р.
48. Bijker W. The social construction of technological systems: New directions in the sociology and history of technology / W. Bijker et al. (eds). Cambridge, MA; L.: MIT Press, 1987. 417 р.
49. Latour B. Peresborka social'nogo. Vvedenie v aktorno-setevuju teoriju [Reassembling the social: An introduction to actor-network theory]. Moscow: Izdatel'skij dom Vysshej shkoly jekonomiki, 2020. 394 p. (In Russ.)
Информация об авторе: Пеннер Регина Владимировна — кандидат философских наук, доцент, доцент кафедры философии Южно-Уральского государственного университета (национального исследовательского университета), тел.: +7 (919) 330-80-09; pennerrv@susu.ru
Information about the author: Regina V. Penner — Candidate of Philosophical Sciences, Associate Professor, Associate Professor, Department of Philosophy, South Ural State University (National Research University), tel.: +7 (919) 33080-09; pennerrv@susu.ru
Поступила в редакцию 05.09.2023; принята к публикации 21.11.2023
