CC BY
3
Вестн. Моск. ун-та. Серия 12. Политические науки. 2023. Т. 1. № 6. С. 100-123. Lomonosov Political Science Journal, Vol. 1, No. 6, 2023, pp. 100-123.
DOI: 10.55959/MSU0868-4871-12-2023-1-6-100-123 Научная статья / Research paper
Е.В. Бродовская
Финансовый университет при Правительстве Российской Федерации, Всероссийский научно-методический центр «Философия образования» (Москва, Россия)
Н.Ю. Склярова
Московский педагогический государственный университет, Всероссийский научно-методический центр «Философия образования» (Москва, Россия)
В.А. Лукушин
Институт научной информации по общественным наукам РАН, Финансовый университет при Правительстве Российской Федерации, Всероссийский научно-методический центр «Философия образования» (Москва, Россия)
ЦИФРОВАЯ АКТИВНОСТЬ РОССИЙСКОЙ МОЛОДЕЖИ В УСЛОВИЯХ НОВОЙ ПОЛИТИЧЕСКОЙ РЕАЛЬНОСТИ: КЛЮЧЕВЫЕ РИСКИ И ВОЗМОЖНОСТИ ИХ ПРЕОДОЛЕНИЯ1
В статье представлены результаты социально-политического исследования, посвященного цифровому активизму российской молодежи. Старт специальной военной операции на Украине и последующие за ним события выступили триггером для активизации различных цифровых практик со стороны молодежных групп. В период усиления глобальной напряженности масштаб и характер погруженности молодежи в цифровую среду формирует для государственных и общественных институтов как значимые риски, связанные с распространением деструктивных установок и управляемыми попытками протестной мобилизации, так и новые возможности, определяемые совершенствованием политической коммуникации и формированием «цифрового диалога» с молодежью. Теоретическая рамка исследования обусловлена постепенной трансформацией концепций «цифрового гражданства»
1 Статья подготовлена по результатам исследования, выполненного в Институте научной информации по общественным наукам РАН в рамках государственного задания Министерства науки и высшего образования Российской Федерации (тема № 122101100035-4) при поддержке Экспертного института социальных исследований.
© Бродовская Е.В., Склярова Н.Ю., Лукушин В.А., 2023 100
и «цифровой гражданственности», которые движутся в сторону обеспечения технологического и информационного суверенитета. Методология исследования базируется на комбинации положений сетевого и когнитивного подходов. Алгоритм сбора, обработки и анализа данных включил в себя использование когнитивного картирования контента для сбора маркеров гражданской и политической активности молодежи, автоматизированный социально-медийный анализ информационных потоков, а также последующую верификацию цифровых данных методом полиграфологического тестирования с элементами фокусированного интервью. По результатам исследования сделан вывод о доминировании в информационном пространстве потоков, поддерживающих текущий политический курс и реализуемую государственную политику. При этом их видимость ограничивается значительной дезинтеграцией аудитории и отсутствием конвертации их активности в реальные практики. Критикующие информационные потоки оппозиционной направленности, напротив, характеризуются управляемостью и функциональностью. Подобная ситуация создает условия для внешнего давления на уязвимые группы молодежи, распространения деструктивной, манипулятивной и фейковой информации. В ходе исследования определены также структурные тренды в развитии информационных потоков гражданской активности молодежи, а также особенности физиологических реакций на популярный политический контент. Базовые рекомендации по результатам работы сосредоточены вокруг совершенствования технологий взаимодействия с молодежью со стороны государственных и общественных институтов.
Ключевые слова: цифровой активизм, гражданский активизм, социальные медиа, молодежь, информационное пространство, информационные потоки, цифровые риски, цифровая безопасность.
Для цитирования: Бродовская Е.В., Склярова Н.Ю., Лукушин В.А. Цифровая активность российской молодежи в условиях новой политической реальности: ключевые риски и возможности их преодоления // Вестник Московского университета. Серия 12. Политические науки. 2023. Т. 1. № 6. С. 100-123. DOI: 10.55959/MSU0868-4871-12-2023-1-6-100-123.
E.V. Brodovskaya
Financial University under the Government of the Russian Federation; Federal
Scientific and Methodological Center "Philosophy of Education" (Moscow,
Russia)
N.Yu. Sklyarova
Moscow Pedagogical State University; Federal Scientific and Methodological
Center "Philosophy of Education" (Moscow, Russia)
V.A. Lukushin
Institute for Scientific Information of Social Sciences, Russian Academy of Sciences; Financial University under the Government of the Russian Federation; Federal Scientific and Methodological Center "Philosophy of Education" (Moscow, Russia)
DIGITAL ACTIVITY OF RUSSIA'S YOUTH
IN THE NEW POLITICAL REALITY:
THE MAIN RISKS AND WAYS TO OVERCOME THEM
The article presents the results of a socio-political study of digital activism of Russian youth. The launch of the special military operation in Ukraine and the events that followed acted as a catalyst for the activation of various digital practices by youth groups. At a time of heightened global tensions, the extent and nature of young people's immersion in the digital environment creates both significant risks for state and public institutions associated with the spread of destructive attitudes and controlled attempts at protest mobilization, and new opportunities determined by improved political communication and the formation of a digital dialogue with young people. The theoretical framework of the study is conditioned by the gradual transformation of the concepts of 'digital citizenship' which are moving towards technological and informational sovereignty. The methodology of the study is based on a combination of network and cognitive approaches. The algorithm of data collection, processing and analysis included the use of cognitive mapping of content to collect markers of youth civic and political activity, automated social media analysis of information flows, and subsequent verification of digital data through polygraph testing with elements offocused interviewing. According to the results of the study, the dominance in the information space of the flows supporting the current political course and the implemented state policy was concluded. At the same time, their visibility is limited by the significant disintegration of the audience and the lack of transformation of their activity into real practices. Critical information flows of an oppositional orientation are characterized by controllability and functionality. Such a situation creates conditions for external information pressure on vulnerable groups of young people, spreading destructive, fake and manipulative content. The study also identified structural trends in the development of information flows of youth civic engagement, the peculiarities of physiological reactions to popular political content. The basic recommendations based on the results of the work are focused on the improvement of technologies of interaction with young people by state and public institutions.
Key words: digital activism, civic activism, social media, youth, information space, information flows, digital risks, digital security.
For citations: Brodovskaya, E. V., Sklyarova, N. Yu., and Lukushin, V. A. "Digital Activity of Russia's Youth in the New Political Reality: The Main Risks and Ways to Overcome Them," Lomonosov Political Science Journal, Vol. 1, No. 6, 2023, pp. 100-123. (In Russ.) DOI: 10.55959/MSU0868-4871-12-2023-1-6-100-123.
Постановка проблемы
Стремительное развитие цифровых сервисов и платформ трансформирует политические практики и основные модели гражданского участия. При этом наибольшее внимание приковано к молодежи, которая занимает центральное место в структуре современных цифровых коммуникаций, а значит, испытывает их наибольшие влияние. По данным статистики, в 2022 г. среди 130 млн российских интернет-пользователей наиболее активно себя проявляют именно молодежные аудитории2. Пользователи «младшей молодежи» (12-17 лет) являются наиболее активными по времени ежедневного использования цифровых платформ. Представители «студенческой молодежи» (18-26 лет) отличаются наибольшим разнообразием видов цифровой активности. «Старшая молодежь» (27-35 лет) характеризуется наибольшей вовлеченностью в тематические информационные потоки, включая информационный и политический сегменты3.
Старт специальной военной операции на Украине и последующие за ним социально-экономические и общественно-политические события во внутреннем и внешнем контуре выступили крупнейшим триггером для активизации гражданских практик, реализуемых преимущественно в пространстве цифровых коммуникаций. В период резкого усиления глобальной политической напряженности масштаб и характер погруженности российской молодежи в данную среду формирует для государственных и общественных институтов как значимые риски, связанные с эффектами внешнего информационного давления, распространением деструктивного контента, управляемыми попытками протестной мобилизации, так и новые возможности, определяемые совершенствованием политической коммуникации и формированием «цифрового диалога» с молодежью.
Рассмотренные факторы актуализируют направления исследований, связанных с определением доминирующих стратегий цифровой активности российской молодежи в условиях новой политической реальности, выявлением базовых сегментов аудитории и информационных повесток вокруг центральных событий, связанных с проведением специальной военной операции, а также обнаружением ключевых тенденций в развитии гражданских и политических практик в социальных медиа и их структурных изменений под влиянием политических процессов.
2 Kemp S. Digital 2022: The Russian Federation // Datareportal. 2022. February 15. URL: https://datareportal.com/reports/digital-2022-russian-federation
3 АчкасоваК. Медиапотребление — 2022 // Mediascope. URL: https://mediascope. net/upload/iblock/fd8/RIF_mediapotreblenie.pdf
Теоретический обзор
С развитием цифровых площадок и сервисов, включая популярные социальные сети, внимание исследователей приковано к трансформации гражданской активности и формированию новых практик активизма в пространстве онлайн-коммуникаций. Рассматривая причины превращения интернета и социальных сетей в площадки политизации молодежи, А.А. Малькевич обращает внимание на вариативность действий и возможность использовать разнообразные инструменты, включая онлайн-петиции, краудфандинговые и краудсорсинговые платформы, сервисы цифровых обращений и жалоб, цифровые комьюнити4. По мнению Р.В. Пырмы, создаваемые молодежью нормы цифрового гражданства имеют зачастую творческую и развлекательную природу, динамично расширяются и приобретают новые формы, охватывая весь спектр политической жизни5. Согласно исследованиям Т.А. Невской, цифровые площадки подкупают молодежь возможностью ощутить собственное влияние на процесс принятия решений6. Впрочем, исследователь указывает, что жестко регламентированные механизмы работы социальных сетей и противоречивые эффекты для реальной, а не виртуальной жизни формируют, скорее, иллюзию гражданского участия.
Прослеживаемый в научной сфере на протяжении многих лет технологический оптимизм в контексте изучения гражданского активизма молодежи является следствием доминирования западно-центричных моделей, сформированных на ранних этапах развития цифровых коммуникаций. В частности, согласно подходу, предложенному Дж. Коэном и Э. Шмидтом, так называемые цифровые граждане имеют наибольший потенциал участия и влияния. Действуя рационально и с наибольшим прагматическим интересом, пользователи могут достигать «впечатляющих результатов» в политической сфере, благодаря использованию различных цифровых сервисов7. В свою очередь, К. Моссбергер выделяет собственные
4 Малькевич А.А. От электронного голосования к протестной мобилизации: как интернет трансформирует политическое участие // Управленческое консультирование. 2019. № 11. С. 39-46.
5 Пырма Р.В. Влияние цифровых коммуникаций на политическое участие // Гуманитарные науки. Вестник Финансового университета. 2019. № 9. С. 63-69.
6 Невская Т.А. Гражданский активизм как ресурс политического администрирования медиапространства: российский и международный опыт // Социодинамика. 2020. № 9. С. 18-29.
7 Коэн Дж., Шмидт Э. Новый цифровой мир. Как технологии меняют жизнь людей, модели бизнеса и понятие государств. М.: Манн, Иванов и Фербер, 2013.
критерии эффективности цифровой коммуникации, основанные на ответственном использовании технологических достижений, а также различные стратегии использования веб-инструментов8. В большинстве работ западных кибероптимистов происходит намеренная универсализация цифровых практик и акцентируется внимание лишь на позитивных эффектах цифровизации и сетевизации для политической системы.
Исследования А. Вромен доказывают, что радикальные эффекты социальных медиа и высочайший уровень политической мобилизации граждан определяются не столько технологическим прогрессом, сколько появлением разветвленной структуры политических акторов, включая правозащитные, межправительственные и иные организации, зачастую выступающие центрами социального и политического недовольства9. В эпоху расцвета рекомендательных систем и механизмов обработки больших данных на первый план выходят не только сетевые акторы, но и создатели подобных алгоритмов и иных технологий встраивания информации в актуальные ожидания и запросы пользователей10. А. Аниш называет современную систему «альгократией», т.е. политикой, основанной на власти алгоритмов и их разработчиков11. М. Квет дополняет этот вывод, заявляя о развитии глобального «цифрового колониализма», где технологические гиганты конкурируют за контроль над масштабными цифровыми сегментами, поведением и действиями пользователей12.
Наибольшие риски связаны с реализацией потенциала социальных медиа для организации неконвенциональных форм протестной активности и последующей дестабилизации общественно-политической обстановки. За последние 10-15 лет цифровые площадки выступили основным инструментом управляемой и целенаправленной дестабилизации политической власти во множестве государств,
8 MossbergerK., Tolbert C.J., McNealR.S. Digital Citizenship: The Internet, Society, and Participation. Cambridge: MIT Press, 2007.
9 Vromen A. Digital Citizenship and Political Engagement. London: Palgrave Macmillan, 2017.
10 Володенков С.В., Артамонова Ю.Д. Информационные капсулы как структурный компонент современной политической интернет-коммуникации // Вестник Томского государственного университета. Философия. Социология. Политология. 2020. № 53. С. 188-196.
11 Aneesh A. Virtual Migration: The Programming of Globalization. Durham: Duke University Press, 2006.
12 Kwet M. Digital Colonialism: US Empire and the New Imperialism in the Global South // Race & Class. 2019. Vol. 60. No. 4. P. 3-26.
в ряде которых «протестная волна» достигла своих конечных целей в виде государственных переворотов, гражданских войн, дезорганизации и деконсолидации общества. Е.В. Бродовская и Т. Хуанг обращают особое внимание на тот факт, что именно развитие цифровых сервисов и расширение спектра их возможностей определяют повышенный протестный потенциал молодежи относительно других возрастных групп13. Авторы убеждены, что данная характеристика не является поколенческой, но тесно связана с образом жизни и личностными характеристиками молодых граждан. Анализируя практику гражданского активизма российской молодежи в последние годы, В.В. Титов приходит к выводу о деидеологизации основных информационных потоков активистов и фактическом сращивании политических и социальных дискурсов14. Исследователь утверждает также о феномене кристаллизации молодежного протеста под влиянием современных цифровых технологий, а также «омоложении», уменьшении возрастной планки вовлечения в протестные информационные потоки.
Опасной тенденцией развития гражданских информационных потоков молодежи является их постепенная радикализация. А.Ю. Домбровская отмечает, что сетевой радикализм среди молодежных групп в России расширяет свое представительство и охватывает порядка 800 тыс. молодых пользователей15. В направленности радикальных и оппозиционных информационных потоков наблюдается серьезное противоречие между сфокусированностью на защите прав человека и использованием правозащитных триггеров, с одной стороны, и циркуляцией контекстов сопротивления государственным и правоохранительным органам, призывами к нарушению действующего законодательства и проявлениями агрессии — с другой.
На фоне усиления информационного противоборства между государствами такие информационные потоки становятся объектом пристального внимания внешних акторов, нацеленных на использование их для решения геополитических задач. По мнению
13 Бродовская Е.В., Хуанг Т. Цифровое поколение: гражданская мобилизация и политический протест российской молодежи // Мониторинг общественного мнения: экономические и социальные перемены. 2019. № 5. С. 3-18.
14 Титов В.В. Стратегии социального протеста молодежи в Рунете: сравнительный анализ поколений У и Z // Мониторинг общественного мнения: экономические и социальные перемены. 2020. № 3. С. 139-158.
15 Домбровская А.Ю. Репрезентация гражданской активности российской молодежи в социальных медиа // Мониторинг общественного мнения: экономические и социальные перемены. 2021. № 6. С. 203-225.
А.В. Манойло и других исследователей, подобное внешнее воздействие направлено на распространение среди уязвимых групп фей-ковой и манипулятивной информации, а также антагонистических мировоззренческих позиций16.
Таким образом, в условиях цифровой трансформации общества и государства довольно бессмысленно отказываться от принципов «цифровой гражданственности». Вместе с тем, с учетом изменения политической реальности, они должны развиваться по направлению суверенизации. При формировании цифровых компетенций современной молодежи и освоении ими различных цифровых практик, в том числе гражданско-политических, необходимо учитывать текущий контекст, актуальные угрозы, а также стоящие перед государством и обществом задачи обеспечения национальной безопасности.
Дизайн исследования
В основу методологии и методики эмпирического исследования заложена гибридная стратегия, сочетающая интерпретаторскую и позитивистскую традицию. Данная комбинация продиктована использованием качественных и количественных методов, необходимых для сбора и обработки цифровых данных и их дальнейшей верификации.
Базовым для представленного исследования является сетевой подход, использование которого обусловлено анализом процессов сетевизации гражданской активности, т.е. переноса различных гражданских практик в сетевое пространство17. В политической плоскости развитие современных сетевых структур определено двумя разнонаправленными тенденциями: с одной стороны, построением глобального безграничного пространства, свободного от регулирования и стремящегося к унификации любых сетевых проявлений; с другой — фрагментацией интернета на национальные сегменты, установлением жестких барьеров и правил, созданных для сохранения собственного технологического и информационного суверенитета и недопущения внешнего давления и контроля.
Использование в исследовании положений когнитивного подхода связано с изучением особенностей восприятия сетевой
16 Манойло А.В., Петренко А.И., Рожин Б.А., Стригунов К.С. Фейки: траектория лжи. Информационный фронт специальной военной операции. М.: Горячая линия — Телеком, 2023.
17 Сморгунов Л.В. Сетевой подход к политике и управлению // Полис. Политические исследования. 2001. № 3. С. 103-112.
политической реальности, а также выбора виртуальных стратегий поведения. Особенности обработки политической информации и принятия решений, определяющие степень оказываемого медиа-воздействия, в таком случае рассматриваются через призму когнитивных процессов18. Актуальным направлением в исследованиях виртуального политического поведения является имплицитная когнитивистика, основанная на определении неявных психических процессов19. В экспериментальной психологии и социологии данное направление связано с обнаружением неосознаваемых механизмов путем фиксации психофизиологических параметров: частоты дыхания, пульса, артериального давления, окуломоторной активности,
" 20 электродермальной активности20.
Методика исследования подчинена следующему алгоритму сбора, обработки и анализа данных. В первую очередь были отобраны цифровые сообщества и аккаунты, популярные среди молодежной аудитории и репрезентирующие актуальные общественно-политические события в сервисах «ВКонтакте» и "Telegram". Критериями отбора выступили: масштаб аудитории в возрасте до 35 лет, публикационная и пользовательская активность, тематическое разнообразие контента. В выборку вошли 60 релевантных страниц. Далее реализовано когнитивное картирование контента, размещенного в период с 1 февраля по 1 ноября 2022 г. В выборку вошли 1200 документов, качественный анализ которых позволил составить перечень лингвистических маркеров, разделенных на два сегмента: поддерживающие и критикующие текущий военно-политический курс.
На втором этапе исследования проведен автоматизированный социально-медийный анализ с использованием мониторингового сервиса "IQBuzz". В выборку вошли не менее 30 наиболее популярных среди российских интернет-пользователей в возрасте от 14 до 35 лет цифровых площадок. Совокупный собранный материал составил 2 313 080 сообщений, опубликованных за аналогичный период. Материалы были проанализированы использованием пакета
18 Пушкарева Г.В. Когнитивные механизмы конструирования политической реальности // Полис. Политические исследования. 2015. № 1. С. 55-70.
19 Подшибякина Т.А. Имплицитная когнитивистика в политической науке: методологические возможности исследования идеологии // Политика и общество. 2018. № 9. С. 76-82.
20 Фарахутдинов Ш.Ф., Панова А.В. Айтрекинг в маркетинговых и социологических исследованиях // Социология. 2019. № 5. С. 189-198.
статистической обработки данных "IBM SPSS Statistics" посредством осевого и кросс-табуляционного видов анализа.
Верификация цифровых данных реализована на третьем этапе исследования путем проведения полиграфологического тестирования. В исследовании приняли участие 100 респондентов в возрасте от 18 до 30 лет, обеспечено квотирование участников по полу и обозначенным ранее возрастным группам. В ходе тестирования применялся портативный полиграф «КРИС» и соответствующее программное обеспечение "Sheriff 7" в части использования датчиков мгновенной фиксации кожно-гальванических реакций (электродермальной активности кожи) на отобранные визуальные стимулы — распространенные в социальных медиа изображения на актуальную повестку, включая государственную символику, а также популярные политические и военные образы21. Обязательным компонентом тестирования стало послетестовое фокусированное интервью с самоанализом респондентами полученных данных.
Результаты исследования
Реализация представленной методики позволила выявить основные тенденции в имплементации гражданских цифровых практик российской молодежи и особенности ее развития под влиянием специальной военной операции на Украине. В общей структуре информационного потока в исследуемый период доминируют поддерживающие (патриотические) публикации, составляющие 67,9 % от общего объема документов. Соответственно, доля критикующих (оппозиционных) составляет 32,1 %. Показатель оппозиционности молодежных информационных потоков гражданского активизма в 2022 г. достигает своих пиков в феврале и сентябре, демонстрируя устойчивое снижение в течение весны — лета (рис. 1).
Полученные результаты демонстрируют развитие традиционного для современного цифрового пространства феномена «крикливого меньшинства», который заключается в перехвате информационной повестки и использовании эффективных технологий управления информационными потоками, позволяющими сформировать образ доминирования в цифровой публичной плоскости дискурсов и контекстов, не являющихся в реальности преобладающими и распространенными среди отдельных групп
21 Brodovskaya E.V., Dombrovskaya A.Y., Lukushin V.A. et al. The Use of Cardiometric and Electrodermal Activity Indicators for the Attestation of Visual Online Content // Cardiometry. 2023. No. 26. P. 122-126.
Поддерживающий (абс. зн.) Критический (абс. зн.) — — Показатель оппозиционности (отн. зн.)
Рис. 1. Сопоставление объемов различных типов информационных потоков гражданской активности молодежи в социальных медиа, число документов
аудитории. Противопоставлением «крикливому меньшинству» является «молчаливое большинство» молодежи, которое хоть и фиксирует свою гражданскую и политическую позицию, но не демонстрирует реальной активности в условиях слабой политической мобилизации и коммуникации со стороны государственных институтов. Деятельность патриотически настроенных и связанных с ним конструктивных групп молодежи, которые не отождествляют себя с протестными и антигосударственными сообществами, в таком случае не конвертируется в различные типы цифровой активности, а значит, остается слабо заметной в информационном пространстве.
Критикующий информационный поток является крайне неоднородным по содержанию и направленности. В его структуре можно выделить не менее пяти крупных сегментов, объединяющих разную по масштабу и форматам активности оппозиционную аудиторию. Наиболее крупные сегменты связаны с критикой частичной мобилизации (32,8 %), критикой военных действий (26,3 %), эмигрантских настроений (23,5 %). В меньшей степени представлены оппозиционные контексты, посвященные присоединению новых территорий и регионов (11,0 %) и так называемой международной изоляции России, обусловленные интенсификацией процессов культурного и социального разрыва со странами Запада (6,4 %). Таким образом,
наибольший отклик аудитории в цифровой среде вызывают события общественной жизни, имеющие принципиальное значение для выстраивания жизненных траекторий, которые требуют мировоззренческого и ценностного выбора.
В ходе анализа динамических характеристик критикующего потока зафиксирована его крайняя неравномерность во времени. Например, единичные пики антимилитаристской («пацифистской») риторики приходятся на конец февраля. Краткосрочность пацифистских контекстов и лавинообразный характер их репрезентации в социальных медиа указывает на отсутствие интереса к теме мирного и дипломатического урегулирования военно-политического кризиса на Украине со стороны оппозиционных аудиторий, а также администраторов и технологов подобных информационных потоков. Использование темы мирного разрешения ситуации и соответствующие слоганы и символы в социальных медиа резко потеряли спрос и сменились более резкими и агрессивными контекстами уже к концу марта 2022 г. По мере продолжения военных действий на первый план выходят эмигрантские настроения, которые становятся основной темой для оппозиционных активистов в социальных сетях на протяжении весны и лета. Информационные и медийные факторы оказали значительное влияние на несколько волн эмиграции молодых граждан в страны ближнего зарубежья. К осени политическая активность молодежи в сети была полностью перестроена под внутреннюю повестку, центральным элементом которой стала частичная мобилизация граждан.
Наибольшие различия в организации и координации сетевой деятельности патриотических и оппозиционных аудиторий проявляются в сравнении динамики их активности. Критикующий поток является наименее интенсивным, но крайне управляемым и адаптивным к актуальным событиям. Фактором большей репрезентации оппозиционных контекстов и информационных повесток является их оперативное продвижение в кризисные периоды. Так называемый прогрев массовой аудитории в промежуточные периоды сменяется искусственными всплесками активности за счет множественных информационных вбросов, распространения фейков, целенаправленного использования манипулятивных практик, а также адресного воздействия на отдельные группы аудиторий, которые испытывают потребность в получении определенной информации или, напротив, испытывают страх и тревогу в отношении определенных сигналов. Такие группы могут выделяться не только по возрастным критериям, но и по региону проживания, национальным и социально-
14000 12000
10000 ft I
: И*
2000 Г ^W^JW^
0
2.1.22 3.1.22 4.1.22 5.1.22 6.1.22 7.1.22 8.1.22 9.1.22 10.1.22 11.1.2 -Поддержив ающ и и (абс. зн.) Критикующий (abe. зн.)
Рис. 2. Динамика информационных потоков гражданской активности молодежи различного типа, число документов
культурным признакам. Поддерживающий поток демонстрирует стихийность и неустойчивость во времени, что негативно сказывается на его функциональности и возможности оперативного информационного сопровождения политических процессов в наиболее рискованные периоды (рис. 2).
Функциональность оппозиционного информационного потока обеспечивается также диверсификацией используемых инструментов реализации гражданской онлайн-активности, которая равномерно распределена между наиболее популярными среди молодежи цифровыми площадками: «ВКонтакте» (28 %), "Twitter" (15 %), "Facebook" (14 %), "Instagram" (10 %)22. Среди патриотических аудиторий крупнейшая социальная сеть «ВКонтакте», напротив, формирует более половины всей цифровой активности, остальные сервисы представлены довольно слабо, включая узкие тематические сегменты (рис. 3).
После вынужденной блокировки на территории России ряда зарубежных сервисов в марте 2022 г. их охват среди протестных групп молодежи практически не изменился. В частности, доля "Facebook"
22 Здесь и далее в тексте статьи речь идет о "Facebook" и "Instagram" — проектах Meta Platforms, Inc., которая признана экстремистской организацией и деятельность которой запрещена на территории Российской Федерации.
50 Ч
\
40 \
\
Кришка военных действий Кришка частичной мобилизации
Кришка присоединения новых территории Эмигрантские настроения
Дискурсы международной изоляции — — Среднее, критикующий поток
— —Среднее, поддерживающий поток
Рис. 3. Локализация информационных потоков гражданской активности молодежи в различных сегментах социальных медиа, по типам в %
в общей структуре потока в октябре по сравнению с мартом сократилась только на 2 пункта, доля "Instagram" и "Twitter" выросла на 1 и 2 пункта соответственно. Процессы так называемой цифровой миграции не затронули оппозиционные группы молодежи, которые остались вовлечены в привычные для них сетевые структуры, которые после блокировки площадок были в значительной степени радикализированы. Об этом свидетельствует не только устойчивость структуры протестного потока в течение года, но и кратный рост использования в России VPN-сервисов и прокси-серверов для обеспечения доступа к заблокированным сервисам. Данный факт может являться свидетельством большого числа иностранных аккаунтов, повышенной активности эмигрировавших пользователей, а также ботов, не встречающих ограничений в процессе использования данных сервисов. Кроме того, среди активистских групп протестной молодежи распространено использование в качестве пространства коммуникации и информирования мессенджеров (в частности, "Telegram").
К концу года зафиксирована ориентация протестных пользователей на узкие тематические социально-медийные площадки, представленность которых выросла к концу года с 7 до 14 пунктов
в общей структуре. Наиболее показательным является высокий уровень таких ресурсов по теме критики мобилизации и развития эмигрантских настроений. К таким можно отнести разнообразные женские форумы — "Woman.Ru", "^отапШк" (группа 27-35 лет), блоги по новым технологиям, играм и 1Т-сфере — «Хабр», "DTF", "УС", "4PDA" (группы 18-26 и 27-35 лет), развлекательные платформы для детей и подростков — "Ыкее", «Пикабу», "4сИап". Использование данных площадок позволяет коммуницировать с новыми не вовлеченными аудиториями, которые сознательно или инстинктивно отстранились от политического контента в крупных социальных медиа. Постепенно развиваемая адаптивность протестного потока под установки аудитории еще раз указывает на высокий уровень его технологичности и контролируемости. При дальнейших попытках масштабировать протестную повестку на новые группы молодежи при помощи социальных медиа политические риски могут выйти на новый уровень, что требует пристального внимания со стороны государства и гражданского общества.
В рамках исследования определены половозрастные различия в стратегиях цифровой политической активности молодежи (рис. 4). Так, младшая молодежь в наибольшей степени вовлечена в контексты критики военных действий и обозначенные «пацифистские» дискурсы (36 %). Даже после значительного сокращения данной
Рис. 4. Возрастные характеристики пользователей, вовлеченных в оппозиционные информационные потоки различного типа, в %
7-16 лет
17-26 лет
27-35 лет
Критика военных действий
Критика присоединения новых территорий
Дискурсы международной изоляции
Критика частичной мобилизации Эмигрантские настроения — — Общая представленность соцгруппы
темы в общей повестке среди подростковой группы она сохраняет доминирование в течение всего года. Достаточно велика представленность подростков в теме международной изоляции России (29 %). Именно подростки формулировали наибольшее недовольство в социальных медиа массовым уходом из страны западных брендов одежды и продовольствия, ограничением целого ряда интернет-технологий. Достаточно показательным является и тот факт, что подростки показали максимальное недовольство ограничением визовой поддержки россиян, закрытием воздушного пространства, ограничением банковских услуг, несмотря на отсутствие финансовой самостоятельности.
Оппозиционная часть поколения Z продемонстрировала в кризисной ситуации аффективную стратегию поведения и сложность в отказе от привычных ресурсов и потребительских практик, обозначающих комфорт и удобство. Более старшие группы молодежи восприняли санкционное давление и ограничения с большим равнодушием. В то же время протестный потенциал зумеров среди всех возрастных групп остается на низком уровне (10 %) в силу более высоких барьеров, выстраиваемых родительской и образовательной средами, а также большей конформностью как универсальной по-коленческой характеристикой.
Группы студенческой и поствузовской молодежи наибольшим образом вовлечены в дискурсы эмиграции из России (28 % и 26 % соответственно). Обладая разветвленными социальными контактами, профессиональными умениями и навыками, представители данной возрастной когорты продемонстрировали большую прагматичность и желание конвертировать уже накопленные ресурсы в комфорт и личную безопасность, что является отличительной чертой микросоциалов. В обеих возрастных группах показатель вовлеченности в эмигрантские потоки коррелирует с критикой частичной мобилизации и доказывает наличие сильных пересечений аудиторий, погруженных в данные повестки в социальных медиа.
Оппозиционная часть поколения У проявила, скорее, апатию и стремление ухода от сложившихся политических обстоятельств, несущих личные проблемы и ограничения. При этом именно группа 27-35 лет выступила драйвером протестной активности молодежи на фоне проведения спецоперации и усиления глобального политического кризиса (32 %). Если активность студенческой молодежи еще ограничена отдельными рамками, продвигаемыми образовательной и научной средой, то по завершении обучения данные группы значительно радикализуются и активнее включается в оппозиционные
и радикальные информационные потоки. На это влияет совокупность факторов, связанных с трудностями государственных и общественных институтов по работе с представителями этого поколения, кризисом самоидентификации миллениалов, вызванным средой развития, включая условия «дикой» свободы, а также навязанные извне ценности гиперглобализма и индивидуализма.
Распределение пользователей, вовлеченных в оппозиционный информационный поток, по полу также показывает дисбаланс как по отдельным темам и повесткам, так и по временным интервалам. Представленность женской аудитории увеличивается в течение года по мере усиления военных действий и военно-политической эскалации. Женская аудитория наиболее вовлечена в «жертвенные» информационные потоки, посвященные критике военных действий как таковых (47 %), обозначаемых ими как «античеловечные», «антиморальные» и неправильные по своей сути, а также критике частичной мобилизации (52 %). Парадоксально, но именно потоки критики частичной мобилизации обеспечили довольно редкое для политических сегментов социальных медиа доминирование женской аудитории над мужской. Несмотря на то что недовольство фактом мобилизации охватывает преимущественно мужское население, обсуждение и фиксация критики в молодежной среде принадлежит именно женщинам. Среди младших групп, склонных к аффективным моделям, эта критика сводится преимущественно к страху за родственников. В более старших и прагматичных аудиториях — к возможным бытовым, хозяйственным и финансовым трудностям вследствие мобилизации партнеров, а также отсутствию постоянства и уверенности в завтрашнем дне (рис. 5).
Наиболее частотный цифровой контент из различных сегментов социальных медиа был отобран для проведения полиграфологического тестирования посредством автоматической фиксации кожно-гальванической (электродермальной) реакции с элементами послетестового фокусированного интервью. Важным результатом тестирования патриотически настроенных респондентов стало выявление особенностей реагирования на политическую символику, коррелирующих с уровнем вовлеченности в информационные потоки (рис. 6). С увеличением использования социальных сетей и мессенджеров для потребления информации о текущих событиях формируется склонность к иронизации происходящих процессов, ограничивается мотивация к соучастию и диалогу. Высочайший уровень физиологической реакции на любые политические изображения в данном случае является не эмоциональным откликом,
60
57
40
Февраль Март Апрель Май Июнь Июль Август Сентябрь Октябрь Мужчины Женщины
Рис. 5. Распределение пользователей, вовлеченных в оппозиционный информационный поток, по полу, в % по месяцам
I ш | т| мз| ш1 И | М | м| н»|ш»|ни| я. ицщичмицхпа ни
Рис. 6. Сопоставление типов реакций на политическую символику при высоком (слева) и низком (справа) уровне вовлеченности в информационные потоки
а лишь отражением регулярности подобных практик. В ходе тестирования такие респонденты чаще вспоминают популярные мемы, чем значимые для государства и общества победы и достижения. Таким образом, активность данных групп молодежи носит скорее «кликтивистский» характер и редко конвертируется в реальные гражданские практики.
Респонденты, слабо погруженные в информационную повестку и узнающие о событиях в мире из разных источников, в том числе путем межличностного общения, напротив, демонстрируют более спокойную физиологическую реакцию, но крайне серьезное
и ответственное отношение к происходящим событиям. Самые высокие показатели реагирования фиксируются на изображениях российских солдат, которые вызваны, с одной стороны, регулярными переживаниями и чувством тревоги за свою семью, с другой стороны, чувством гордости и ощущением личной безопасности. Данная группа респондентов чаще вовлечена в реальные общественные практики, включая добровольческую активность.
Респонденты с выраженными оппозиционными взглядами и установками продемонстрировали большую однородность физиологических реакций, а также схожие объяснительные модели в рамках послетестового интервью. Несмотря на высокую погруженность в политическую повестку и регулярное использование цифровых сервисов для получения информации, среди респондентов не фиксируется снижение уровня восприимчивости и ответственности. Скорее, их реакция выражается в игнорировании, распространяемом на любые политические образы и символы, включая протестно-ори-ентированные. Принципы игнорирования, отторжения, закрытости также доминируют и среди обоснований гражданской активности. Кроме того, для большинства респондентов данной группы подобный контент является стресс-фактором.
Для группы аполитичных респондентов характерны самые однородные реакции, а также слабая узнаваемость значительного числа политических образов и символов. Данная группа практически не погружена в актуальную информационную повестку, поверхностно высказывается о текущих событиях, демонстрирует нежелание обсуждать политические темы, высказывает запрос на так называемый цифровой детокс (сознательный отказ от использования социальных медиа с целью снятия напряжения). Многие респонденты данной группы утверждают о персональной деполитизации и ориентируются на решение преимущественно личных проблем, что свидетельствует об увеличении среди них тренда на «бегство от политики» в условиях колоссальной информационной нагрузки.
Выводы
Теоретические и методологические подходы к исследованию гражданской и политической активности молодежи в цифровой среде переживают кардинальные изменения, вызванные установлением новой политической реальности и растущим запросом на суверенизацию цифрового гражданства и цифровой гражданственности.
При рассмотрении сложившихся в данных условиях различных практик цифрового активизма молодежи и анализе формируемых
ими информационных потоков в социальных медиа следует обратить внимание на большую видимость критических повесток, в то время как реальный объем их представленности на протяжении года практически вдвое меньше.
Оппозиционные потоки в социальных медиа отличаются наибольшей управляемостью и функциональностью, способностью адаптироваться к динамике политического процесса. Несмотря на крайнюю неравномерность, в критические моменты под влиянием внешних событий наблюдается их взрывной рост посредством множественных информационных вбросов. Подобная внешняя активность сопровождается попытками протестной мобилизации, что представляет значительные риски, которые нуждаются в лимитировании путем выстраивания адресной системы коммуникации с молодежью и оперативного реагирования на события и темы-триггеры.
Процессы «цифровой миграции» в меньшей степени затронули протестные группы молодежи, которые остались вовлечены в существующие и привычные сетевые структуры. Наиболее радикальный и деструктивный контент продолжает циркулировать в заблокированных сегментах соцмедиа, а вовлечение в такие потоки происходит в открытых цифровых средах. Попытки масштабировать деструктивные молодежные потоки, включая радикалистские и экстремистские повестки, должны находить мгновенный отпор путем совершенствования и расширения инструментов мониторинга социальных медиа со стороны профильных государственных структур.
Наибольший протестный потенциал в социальных медиа демонстрирует поствузовская молодежь, которая не находит себе место в текущей системе коммуникации с государством. Если активность школьной и студенческой молодежи еще ограничена отдельными рамками, продвигаемыми родительской и образовательной средами, то по завершении обучения данные группы значительно радикали-зуются. На это влияет совокупность факторов, в том числе кризис их самоидентификации, вызванный средой их развития, обусловленный принципами «дикой» свободы, навязанными ценностями гиперглобализма и индивидуализма.
Значительная часть молодежи демонстрирует усталость от политических информационных потоков. Пользователи все чаще склонны игнорировать распространенные военно-политические символы и образы, ориентируются на микросоциальные аспекты, а также выдвигают запрос на так называемый цифровой детокс. У патриотической молодежи при более глубоком погружении в цифровые политические потоки снижается восприимчивость и усиливается
ироничное восприятие актуальных процессов. Оппозиционные и аполитичные группы демонстрируют апатию и стресс, что нуждается в контроле с учетом повышенной уязвимости данных аудиторий.
Перспективы проведенного исследования связаны с определением технологий противодействия внешнему информационному давлению на российскую молодежь, выработкой при активном участии государственных и общественных институтов механизмов реализации информационной политики в социальных медиа, обладающих ценностной и мировоззренческой согласованностью, а также соответствующих задачам обеспечения национальной безопасности и развития в условиях новой политической реальности.
ЛИТЕРАТУРА
Бродовская Е.В., Хуанг Т. Цифровое поколение: гражданская мобилизация и политический протест российской молодежи // Мониторинг общественного мнения: экономические и социальные перемены. 2019. № 5. С. 3-18.
Володенков С.В., АртамоноваЮ.Д. Информационные капсулы как структурный компонент современной политической интернет-коммуникации // Вестник Томского государственного университета. Философия. Социология. Политология. 2020. № 53. С. 188-196.
Домбровская А.Ю. Репрезентация гражданской активности российской молодежи в социальных медиа // Мониторинг общественного мнения: экономические и социальные перемены. 2021. № 6. С. 203-225.
Коэн Дж., Шмидт Э. Новый цифровой мир. Как технологии меняют жизнь людей, модели бизнеса и понятие государств. М.: Манн, Иванов и Фербер, 2013.
Малькевич А.А. От электронного голосования к протестной мобилизации: как интернет трансформирует политическое участие // Управленческое консультирование. 2019. № 11. С. 39-46.
Манойло А.В., Петренко А.И., Рожин Б.А., Стригунов К.С. Фейки: траектория лжи. Информационный фронт специальной военной операции. М.: Горячая линия — Телеком, 2023.
Невская Т.А. Гражданский активизм как ресурс политического администрирования медиапространства: российский и международный опыт // Социодинамика. 2020. № 9. С. 18-29.
Подшибякина Т.А. Имплицитная когнитивистика в политической науке: методологические возможности исследования идеологии // Политика и общество. 2018. № 9. С. 76-82.
Пушкарева Г.В. Когнитивные механизмы конструирования политической реальности // Полис. Политические исследования. 2015. № 1. С. 55-70.
Пырма Р.В. Влияние цифровых коммуникаций на политическое участие // Гуманитарные науки. Вестник Финансового университета. 2019. № 9. С. 63-69.
Сморгунов Л.В. Сетевой подход к политике и управлению // Полис. Политические исследования. 2001. № 3. С. 103-112.
Титов В.В. Стратегии социального протеста молодежи в Рунете: сравнительный анализ поколений У и Z // Мониторинг общественного мнения: экономические и социальные перемены. 2020. № 3. С. 139-158.
Фарахутдинов Ш.Ф., Панова А.В. Айтрекинг в маркетинговых и социологических исследованиях // Социология. 2019. № 5. С. 189-198.
Aneesh A. Virtual Migration: The Programming of Globalization. Durham: Duke University Press, 2006.
Brodovskaya E.V., Dombrovskaya A.Y., Lukushin V.A. et al. The Use of Cardiometric and Electrodermal Activity Indicators for the Attestation of Visual Online Content // Cardiometry. 2023. No. 26. P. 122-126.
Kemp S. Digital 2022: The Russian Federation // Datareportal. 2022. February 15. URL: https://datareportal.com/reports/digital-2022-russian-federation
Kwet M. Digital Colonialism: US Empire and the New Imperialism in the Global South // Race & Class. 2019. Vol. 60. No. 4. P. 3-26.
MossbergerK., Tolbert C.J., McNealR.S. Digital Citizenship: The Internet, Society, and Participation. Cambridge: MIT Press, 2007.
Vromen A. Digital Citizenship and Political Engagement. London: Palgrave Mac-millan, 2017.
REFERENCES
Aneesh, A. Virtual Migration: The Programming of Globalization. Durham: Duke University Press, 2006.
Brodovskaia, E. V., and Huang, T. "Tsifrovoe pokolenie: grazhdanskaia mobilizatsiia i politicheskii protest rossiiskoi molodezhi," Monitoring obshchestvennogo mneniia: ekonomicheskie i sotsial'nyeperemeny, No. 5, 2019, pp. 3-18.
Brodovskaya, E. V., Dombrovskaya, A. Y., Lukushin, V. A. et al. "The Use of Cardiometric and Electrodermal Activity Indicators for the Attestation of Visual Online Content," Cardiometry, No. 6, 2023, pp. 122-126.
Cohen, J., and Schmidt, E. Novyi tsifrovoi mir. Kak tekhnologii meniaiut zhizn' liudei, modeli biznesa i poniatie gosudarstv. Moscow: Mann, Ivanov i Ferber, 2013.
Dombrovskaia, A. Iu. "Reprezentatsiia grazhdanskoi aktivnosti rossiiskoi molodezhi v sotsial'nykh media," Monitoring obshchestvennogo mneniia: ekonomicheskie i sotsial'nye peremeny, No. 6, 2021, pp. 203-225.
Farakhutdinov, Sh. F., and Panova, A. V. "Aitreking v marketingovykh i sotsio-logicheskikh issledovaniiakh," Sotsiologiia, No. 5, 2019, pp. 189-198.
Kemp, S. "Digital 2022: The Russian Federation," Datareportal, February 15, 2022, URL: https://datareportal.com/reports/digital-2022-russian-federation
Kwet, M. "Digital Colonialism: US Empire and the New Imperialism in the Global South," Race & Class, Vol. 60, No. 4, 2019, pp. 3-26.
Mal'kevich, A. A. "Ot elektronnogo golosovaniia k protestnoi mobilizatsii: kak internet transformiruet politicheskoe uchastie," Upravlencheskoe konsul'tirovanie, No. 11, 2019, pp. 39-46.
Manoilo, A. V., Petrenko, A. I., Rozhin, B. A., and Strigunov, K. S. Feiki: traek-toriia lzhi. Informatsionnyi front spetsial'noi voennoi operatsii. Moscow: Goriachaia liniia — Telekom, 2023.
Mossberger, K., Tolbert, C. J., and McNeal, R. S. Digital Citizenship: The Internet, Society, and Participation. Cambridge: MIT Press, 2007.
Nevskaia, T. A. "Grazhdanskii aktivizm kak resurs politicheskogo administrirova-niia mediaprostranstva: rossiiskii i mezhdunarodnyi opyt," Sotsiodinamika, No. 9, 2020, pp. 18-29.
Podshibiakina, T. A. "Implitsitnaia kognitivistika v politicheskoi nauke: meto-dologicheskie vozmozhnosti issledovaniia ideologii," Politika i obshchestvo, No. 9, 2018, pp. 76-82.
Pushkareva, G. V. "Kognitivnye mekhanizmy konstruirovaniia politicheskoi real'nosti," Polis. Politicheskie issledovaniia, No. 1, 2015, pp. 55-70.
Pyrma, R. V. "Vliianie tsifrovykh kommunikatsii na politicheskoe uchastie," Gu-manitarnye nauki. Vestnik Finansovogo universiteta, No. 9, 2019, pp. 63-69.
Smorgunov, L. V. "Setevoi podkhod k politike i upravleniiu," Polis. Politicheskie issledovaniia, No. 3, 2001, pp. 103-112.
Titov, V. V. "Strategii sotsial'nogo protesta molodezhi v Runete: sravnitel'nyi analiz pokolenii Y i Z," Monitoring obshchestvennogo mneniia: ekonomicheskie i sotsial'nye peremeny, No. 3, 2020, pp. 139-158.
Volodenkov, S. V., and Artamonova, Iu. D. "Informatsionnye kapsuly kak struk-turnyi komponent sovremennoi politicheskoi internet-kommunikatsii," Vestnik Tomsk-ogo gosudarstvennogo universiteta. Filosofiia. Sotsiologiia. Politologiia, No. 53, 2020, pp. 188-196.
Vromen, A. Digital Citizenship and Political Engagement. London: Palgrave Macmillan, 2017.
ОБ АВТОРАХ
Елена Викторовна Бродовская — доктор политических наук, профессор, главный научный сотрудник центра политических исследований Финансового университета при Правительстве Российской Федерации (Ленинградский просп., д. 49, 125993, Москва, Россия), ведущий аналитик Всероссийского научно-методического центра «Философия образования» (просп. Вернадского, д. 88, 119571, Москва, Россия), e-mail: [email protected].
Наталья Юрьевна Склярова — кандидат педагогических наук, первый проректор Московского педагогического государственного университета, директор Всероссийского научно-методического центра «Философия образования» (просп. Вернадского, д. 88, 119571, Москва, Россия), e-mail: [email protected].
Владимир Андреевич Лукушин — научный сотрудник отдела глобальных проблем Института научной информации по общественным наукам РАН (Нахимовский просп., д. 51/21, 117418, Москва, Россия), исследователь центра политических исследований Финансового университета при Правительстве Российской Федерации (Ленинградский просп., д. 49, 125993, Москва, Россия), e-mail: [email protected].
ABOUT THE AUTHORS
Elena Viktorovna Brodovskaya — Doctor of Political Science, Professor, Chief Researcher, Center for Political Studies, Financial University under the Government of the Russian Federation (Leningradsky prospect 49, 125993 Moscow, Russia); Leading Analyst, Federal Scientific and Methodological Center "Philosophy of Education" (Ver-nadsky prospect 88, 119571 Moscow, Russia), e-mail: [email protected].
Natalya Yurievna Sklyarova — Kandidat of Pedagogic Sciences, First Vice-Rector, Moscow Pedagogical State University, Head of the Federal Research and Methodological
Center "Philosophy of Education" (Vernadsky prospect 88, 119571 Moscow, Russia), e-mail: [email protected].
Vladimir Andreevich Lukushin — Research Fellow, Department of Global Problems, Institute for Scientific Information of Social Sciences, Russian Academy of Sciences (Nakhimovsky prospect 51/21, 117418 Moscow, Russia); Researcher Fellow, Center for Political Studies, Financial University under the Government of the Russian Federation (Leningradsky prospect 49, 125993 Moscow, Russia), e-mail: [email protected].
