CC BY
82
Вестник ПСТГУ.
Серия II: История. История Русской Православной Церкви.
Реброва Мария Ивановна аспирант ПСТГУ 127051, г. Москва, Лихов пер. д. 6/1 maria_volosyuk@mail.ru
2017. Вып. 76. С. 107-120
Церковная жизнь на территории Сталинской (Донецкой) области
в 1944-1953 гг.
М. И. Реброва
Статья посвящена изучению церковной жизни в Сталинской (Донецкой) области в 1944-1953 гг. В ней рассматриваются положительные тенденции в церковной жизни региона (образование епархии, открытие богословских курсов, увеличение уровня религиозности населения и т. д.). Вместе с тем автор акцентирует внимание на том, что практически сразу после освобождения Донбасса в области начался обратный процесс изъятия церковных зданий, занятых в период немецкой оккупации. Автор полагает, что таким образом, используя особенности промышленной области (разрозненность пришлого населения, немногочисленность приходов), государство уже в эти годы начало серьезное наступление на Церковь в Донбассе. Тем самым подтверждается, что улучшение церковно-государственных отношений в военный период носило временный характер. Об этом, по мнению автора, свидетельствуют запрет на миссионерскую деятельность Церкви в регионе, ограничение деятельности правящего архиерея (епископа Никона (Петина)) и проч.
Обстоятельства церковной жизни послевоенного времени в Сталинской (Донецкой) области до сих пор изучены недостаточно. В имеющихся на эту тему публикациях присутствует большое количество неточностей1. Многие исследования (даже те, в которых заявляется о «внеконфессиональном подходе») отличаются заметной предвзятостью по отношению к Русской Православной Церкви2. Ввиду указанных обстоятельств очевидна необходимость более глубокого изучения церковной жизни на Донетчине в 1944-1953 гг.
В сентябре 1943 г., после освобождения Донбасса от немецко-фашистских захватчиков, в регионе закономерно встал вопрос об официальном подчинении открытых в годы оккупации приходов. 21 мая 1944 г. на территории Ворошилов-градской и Сталинской областей была образована Ворошиловградская епархия Русской Православной Церкви. На момент создания она включала в себя 21 бла-гочиннический округ, 13 из них находились на территории современной Донец-
1 Исиченко С. В. Образовательная и миссионерская деятельность Донецкой епархии Русской Православной Церкви в послевоенное десятилетие // Государство, общество, Церковь в истории России ХХ века: Материалы VIII Междунар. науч. конф. Иваново, 11-12 февр. 2009: В 2 ч. Иваново, 2009. Ч. I. С. 115-119.
2 См., напр.: Луковенко I. Г. Радянська держава и росшська православна церква на Донеччиш у 1943-1964 роках. Донецьк, 2011.
кой области. Первым управляющим Ворошиловградской епархией стал епископ Никон (Петин)3.
Согласно материалам личного дела, заведенного на епископа органами НКВД, будущий архиерей в дореволюционные годы окончил Екатеринодарское духовное училище и Ставропольскую духовную семинарию, затем учился в Кубанском государственном университете и Кубанском политехническом университете. Там же, в Краснодаре, в 1928 г. местным обновленческим епископом был рукоположен во иерея (целибатом). Согласно материалам дела, в 1943 г. будущий архиерей уже являлся клириком Московского Патриархата. В апреле—мае 1944 г. он был вызван в Москву Святейшим Патриархом Сергием (Страгородским) для принятия монашества и хиротонии во епископа Ворошиловградского. 21 мая 1944 г. был хиротонисан во епископа Ворошиловградского, а 26 июня 1944 г. ему было также поручено управление «Сталинской епархией» и усвоен титул «епископ Донецкий и Ворошиловградский». В марте 1945 г. Священный Синод Русской Православной Церкви рекомендовал епископа Никона для замещения архиерейской кафедры в г. Львове. Причиной такого решения стало наличие во Львове униатского митрополита: образованный православный архиерей должен был стать противовесом униатскому иерарху. Но вскоре выяснилось, что епископ Никон не знает украинского языка. Владыку было решено оставить на прежнем месте, а на Львовскую кафедру Синод определил профессора, магистра богословия протоиерея Михаила Оксиюка, впоследствии архиепископа Макария4.
Все уполномоченные Совета по делам Русской Православной Церкви, с которыми довелось иметь дело епископу Никону, отмечали в первую очередь его организаторские способности, благодаря которым ему удалось быстро привести в порядок приходы своей епархии и установить строгую дисциплину среди духовенства и верующих. Кроме того, епископ Никон хорошо знал «настроения и чувства верующих» и очень любил богослужение. Все это снискало ему авторитет у большей части духовенства и мирян5.
Становление и развитие Сталинско-Ворошиловградской епархии шло параллельно с формированием аппарата уполномоченного. Первым уполномоченным Совета по делам Русской Православной Церкви по Сталинской области стал К. Ф. Черноморченко6. Его аппарат сразу же заявил о себе как о структуре, не только регламентирующей взаимоотношения Церкви и государства, но и ограничивающей сферу влияния Церкви. Основным показателем этого стал в первую очередь обратный процесс изъятия государственных и общественных зданий, переданных в период оккупации под храмы и молитвенные дома. В 1943 г. в Сталинской области было взято на учет 231 (или 232) церкви и молитвенных дома, 107 из которых размещались в бывших церковных зданиях, а 124 — в общественных7. С ноября по декабрь 1943 г. в Сталинской области были изъяты занятые при немцах под церковные здания три школы и один клуб, а с
3 ГАДО. Ф.Р.-4022. Оп. 1. Д. 1. Л. 6-7.
4 ГА РФ. Ф. 6991. Оп. 7. Д. 92. Л. 1-4, 6-7.
5 Там же. Л. 12.
6 ЦГАВОВУ. Ф. 4648. Оп. 7. Д. 319. Л. 105.
7 Там же. Оп. 1. Д. 148. Л. 257.
1 января по 1 октября 1944 г. — еще 29 зданий8. Процесс изъятия храмов и молитвенных домов продолжился и в дальнейшем9.
Согласно инструкции для уполномоченных Совета изъятию подлежали «те здания, что заняты общинами в период немецкой оккупации». Процедура изъятия была следующей. «По мере потребности» исполкомы городских районных советов возбуждали ходатайства об изъятии занятого под храм здания. После этого уполномоченный выяснял, представляет ли исполком общине помещение взамен, и вызывал к себе настоятеля храма и представителей общины. Если исполком не мог предоставить общине новое здание, прихожанам предлагалось самим найти себе частный дом10. Если община к установленному сроку здания не находила, приход или объединяли с соседним, или упраздняли, а церковь снимали с регистрации11. С января 1945 г. решения облисполкома об изъятии у общин бывших государственных и общественных зданий с Советом по делам Русской Православной Церкви не согласовывались, а только принимались к сведению, то есть вопрос полностью перешел в компетенцию областной исполнительной власти.
В январе 1945 г. была утверждена разработанная уполномоченным Совета по делам Русской Православной Церкви по Украине П. С. Ходченко совместно с Г. Г. Карповым инструкция по регистрации православных храмов на Украине. Согласно инструкции в марте 1945 г. уполномоченные Совета при облисполкомах УССР обязывались сообщить в Совет о районах, в которых не было действующих церквей12.
Одним из основных предлогов для закрытия храмов (особенно сельских) в этот период стала их «малообеспеченность». В селах приходы были настолько бедны, что общины нередко были не в состоянии содержать священника. Как следствие, сельские церкви снимали с регистрации в первую очередь13.
Складывавшаяся ситуация не могла не вызвать ответной реакции со стороны прихожан. Верующие начали обращаться к уполномоченному с просьбами о приостановке изъятия зданий, занятых в период немецкой оккупации, и об открытии новых церквей и молитвенных домов14. Несмотря на это, в Сталинской области создавалась видимость того, что приходы изымаются или объединяются по желанию верующих15.
Помимо решения вопросов, связанных с храмами, в компетенции уполномоченного было разрешать или запрещать проведение епархиальных собраний, благотворительных церковных концертов и т. д. Уже в конце войны в Сталинской области наметилась определенная тенденция: те мероприятия, которые могли каким-то образом продемонстрировать миру свободу совести в СССР, властями одобрялись, в то время как любые проявления церковной жизни, которые мог-
8 ГАДО. Ф.Р.-4022. Оп. 1. Д. 1. Л. 36.
9 Там же. Д. 3. Л. 24-25.
10 Там же. Д. 11. Л. 23.
11 ЦГАВОВУ. Ф. 4648. Оп. 1. Д. 73. Л. 75.
12 Там же. Д. 12. Л. 3-4; Д. 10. Л. 3.
13 Там же. Д. 8. Л. 6.
14 Там же. Д. 12. Л. 1.
15 Там же. Д. 8. Л. 1.
ли бы иметь миссионерский эффект, попадали под запрет. Когда зимой 1945 г. в связи с предстоящим Поместным Собором Русской Православной Церкви в Ворошиловградско-Сталинской епархии было запланировано совещание благочинных, из Москвы пришла разнарядка: «чинить препятствие» совещанию не следует. Но в то же время, когда летом 1945 г. священники обратились к Черно-морченко с просьбой дать разрешение на проведение благотворительного концерта, им сообщили, что «Совет не видит какой-либо необходимости в проведении таких концертов, особенно на Украине» 16.
Иногда дело доходило до абсурда: под запретом оказывалось даже появление правящего архиерея на улице в облачении и в окружении верующих. Епископ Никон был вынужден подчиниться запрету. Но сами уполномоченные признавали, что причиной «хождений» верующих с епископом была отнюдь не их экзальтированность, а личные качества правящего архиерея. К примеру, многолюдная торжественная встреча иерарха в Мариуполе объяснялась тем, что епископ собрал для Мариупольского детского дома 13 тыс. руб.17
Помимо этого, в означенный период уже пресекались попытки духовенства и верующих служить вне храма молебны, проводить крестные ходы и т. д. Несмотря на это, епископ Никон не содействовал запрещению служить молебны вне храма. В оправдание он указывал на то, что иконы несли к месту совершения молебна закрытыми. В то же время он следил за тем, чтобы такие молебны совершались не на открытой улице18. Недовольство властей в этот период могло вызывать все что угодно, даже стремление прихожан отремонтировать и украсить свои храмы. Считалось, что это повышает «религиозное настроение верующих»19.
Антицерковная политика государства явно усиливалась. Признаки «церковности» удалялись даже из лексики уполномоченного К. Ф. Черноморченко. Когда в 1945 г. в одном из писем П. В. Ходченко, уполномоченному по Украине, Черноморченко назвал епископа Никона «преосвященным», ему было незамедлительно предложено избегать «церковных наименований» и называть владыку исключительно «епископом Ворошиловградским»20.
Тем не менее устанавливаемые властями запреты и ограничения не касались богослужений, которые в те годы оставались едва ли не единственным неподконтрольным государству «способом воздействия» Церкви на верующих. Богослужения в храмах епархии проходили не только в праздничные и воскресные дни, но и в будни. Архиерей требовал от благочинных и священников «улучшить качество служения» и благословил священнослужителям неизменно находиться в пределах своего прихода21. При этом и духовенство, и миряне сходились во мнении, что сам владыка «хорошо служит, умело управляет епархией, говорит... хорошие проповеди, ласково относится к верующим и духовенству»22.
16 ЦГАВОВУ. Ф. 4648. Оп. 1. Д. 13. Л. 6; Д. 8. Л. 4; Д. 10. Л. 6.
17 Там же. Д. 13. Л. 4.
18 ГА РФ. Ф. 6991. Оп. 7. Д. 92. Л. 8.
19 Там же. Оп. 1. Д. 235. Л. 39.
20 ЦГАВОВУ. Ф. 4648. Оп. 1. Д. 8. Л. 4.
21 ГА РФ. Ф. 6991. Оп 7. Д. 92. Л. 11-12.
22 Там же. Л. 41.
Епископ Никон многое делал и для оказания помощи пострадавшим в годы Великой Отечественной войны. Уже в 1944-1945 гг. в храмах Донетчины на Пасху собирали пожертвования на помощь Красной армии, на детские дома, госпитали, помощь сиротам23. С окончанием войны патриотическая проповедь духовенства продолжилась. В условиях засухи, постигшей Донбасс в 1945 г., епископ Никон в письме к благочинным, настоятелям церквей и верующим епархии благословил всех принять участие в уборке зерновых. Совпавшее с периодом сбора зерновых празднование второй годовщины освобождения Донбасса от немецких оккупантов в сентябре 1945 г. сопровождалось совершением благодарственных молебнов в храмах. Священники произносили проповеди с призывом жертвовать средства на восстановление Донбасса и помощь семьям погибших24. Только за один месяц верующие епархии пожертвовали 200 072 руб.25
Уже наметившиеся отрицательные тенденции в государственно-церковных отношениях не помешали в 1947 г. предпринять внутриепархиальные нововведения: в епархиальном доме был создан медико-санитарный уголок, устроена библиотека и проч. Но главным епархиальным событием года стало проведение пастырско-богословских курсов с миссионерским уклоном. Донбасс был издавна засорен сектами. В военный период их деятельность активизировалась, в связи с чем требовалась хорошая подготовка священнослужителей. Курсы были созданы не на пустом месте. Их открытию предшествовало проведение так называемых миссионерских вечерен с противосектантскими проповедями, создание Миссионерского совета. Планировалось создание миссионерских библиотек, проведение бесед с разъяснениями богослужений и т. д.26 Но всего этого было недостаточно. В связи с этим по благословению Патриарха Московского и всея Руси Алексия (Симанского) в Ворошиловградско-Сталинской епархии с 20 июля по 10 августа 1947 г. действовали богословские курсы.
При организации богословских курсов возникло много трудностей: недостаток книг, подготовленных педагогов. Но все же курсы состоялись. Всего на курсах прошел обучение 51 курсант. Несмотря на начинавшееся возобновление антицерковной политики, в первое время курсам оказывали содействие даже уполномоченный К. Ф. Черноморченко и городские власти.
Курсанты жили в епархиальном доме, питались на епархиальные средства. На курсах изучали Священное Писание, «историю домостроительства спасения людей», сектоведение и методику противосектантской деятельности, общую церковную историю, историю Русской Церкви, церковное пение, церковное право, практическое руководство для пастырей, гомилетику и литургику.
После начала первых занятий интерес к ним настолько вырос, что священнослужители сами приезжали в управление и просили записать их на курсы. Всем желающим пообещали, что они будут приняты на курсы при первой же возможности. В дальнейшем проведение богословских курсов было внесено в
23 ГА РФ. Ф. 6991. Оп 7. Д. 92. Л. 25.
24 ГАДО. Ф. Р.-4022. Оп. 1. Д. 3. Л. 61, 62.
25 Указанная в документе Совета по делам Русской Православной Церкви сумма была собрана частью приходов епархии — без пяти благочиний (Там же. Л. 61).
26 ГАДО. Ф. Р-4022. Оп. 1. Д. 1. Л. 5, 9, 15-16.
епархиальный план как одна из первоочередных задач27. Тем не менее повторное проведение курсов так и не состоялось. Возможно, что одной из причин этого стал охвативший в 1947 г. Донетчину голод. Продовольственным снабжением священнослужителей занимался в том числе уполномоченный К. Ф. Черномор-ченко. Как отмечал сам уполномоченный, поток посетителей по вопросу хлебных пайков в этот период практически не прекращался. При этом по-прежнему особенно тяжелым было положение верующих и духовенства в сельских прихо-дах28. Но, несмотря на испытываемые трудности, на один «показательный» курс изучения богословских наук средства были выделаны.
Между тем, богословские курсы были крайне необходимы для епархии: большая часть священнослужителей Ворошиловградско-Сталинской епархии не имела среднего духовного (семинарского) образования. В условиях отсутствия духовных учебных заведений вновь рукоположенные священники и диаконы Донетчины были вынуждены заниматься самообразованием. Это было тем более сложно, что в епархии, как уже отмечалось, катастрофически не хватало учебных пособий. Но, несмотря на это, священники и диаконы получали надлежащую церковно-практическую подготовку. Она включала в себя знание богослужебного устава, практику церковного чтения и пения и проч. А для борьбы с сектами в епархии была разработана программа антисектантской проповедническо-профилактической деятельности29.
Тем временем во второй половине 1940-х гг. взаимоотношения Церкви и государства явно менялись в худшую сторону. Донбасса эта тенденция коснулась, пожалуй, даже в большей степени, чем другие регионы СССР. В 1947 г. верующим Донетчины запрещалось приглашать священника на дом; не разрешалось обращаться в церкви за материальной помощью; а в храмах епархии был запрещен сбор средств на патриотические цели (кружечный сбор на «Красный крест» еще проводился)30. Но даже в этих условиях Церковь занимала активную патриотическую позицию и призывала соотечественников «на труд великий» по восстановлению экономики и сельского хозяйства31. Это не уберегло епархию от репрессивных мер со стороны государства. Несмотря на то что в целом по стране в этот период церкви почти не закрывались32, на территориях, находившихся в оккупации, ситуация была другая — здесь закрытие церквей было явлением распространенным. Донецкий регион не стал исключением, в послевоенные годы здесь активно снимали с регистрации храмы и молитвенные дома. В основном это делалось под предлогом того, что под храмы в период оккупации были заняты здания общественного назначения. Однако в реальности большинство из этих построек в прошлом являлись храмами, которые в довоенное время были отобраны у Церкви государством и приспособлены для общественных нужд. Уже к 1947 г. из 120 таких занятых православными общинами общественных
27 ГАДО. Ф. Р-4022. Оп. 1. Д. 1. Л. 9-11, 29.
28 ГА РФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д. 235. Л. 12, 19.
29 ГАДО. Ф.Р.-4022. Оп. 1. Д. 1. Л. 12, 15; Д. 14. Л. 33.
30 ГА РФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д. 235. Л. 15.
31 ГАДО. Ф.Р.-4022. Оп. 1. Д. 1. Л. 84.
32 См., напр.: Шкаровский М. Русская Православная Церковь в ХХ веке. М., 2010. С. 143.
строений было изъято 47. При этом взамен изъятых церковным общинам было представлено только 16 зданий, а три общины вообще были ликвидированы. По состоянию на 1-й квартал 1947 г. в Сталинской области осталось в общей сложности 211 действующих церквей и молитвенных домов33.
В 1948 г. уполномоченный по УССР П. А. Вильховый дал в Сталинскую область официальное указание, согласно которому закрытие и открытие церквей и молитвенных домов, перемена адреса и слияние приходов должны были осуществляться по одной схеме, а инициатором всех «манипуляций» с храмами становился уполномоченный. Именно он должен был подавать в областной исполком мотивированное заключение по храму или молитвенному дому, на основании которого исполком выносил решение, в дальнейшем утверждаемое Советом34.
Описанным способом в марте 1948 г. государством было изъято помещение Николаевского молитвенного дома в пос. Авдеевка № 1, затем — «бывшие церковные здания» в с. Щурово, с. Октябрьское, пос. Яровая и т. д. При этом лишь в Яровой общине компенсировали утрату молитвенного дома другим зданием. Как и в 1930-е гг., церковные здания изымались для «культурно-просветительских» целей35.
В 1949 г. областным уполномоченным УССР был направлен перечень оснований для закрытия храмов:
1) распад религиозной общины или невыполнение верующими условий договора на пользование молитвенным зданием;
2) систематические нарушения общиной советского законодательства;
3) необходимость сноса молитвенного здания при перепланировке населенных пунктов36.
Как невыполнение договора могло квалифицироваться обнищание сельских приходов. Так, например, отсутствие в 1949 г. в церкви с. Рубцы ремонта стало для властей предлогом для предъявления общине обвинения в невыполнении обязательств типового договора. Храм в селе закрыли37.
К концу 1940-х гг. положение сельских храмов стало катастрофическим. Привычной становилась ситуация, когда прихожане были не в состоянии не только ремонтировать храм, но и содержать священника. Не выдерживая нищеты, священнослужители уходили с приходов. Например, в с. Андреевка с обедневшего прихода ушли шесть священников. В таких случаях верующие сами ходатайствовали о том, чтобы им прислали священника38. Но, как правило, государство предпочитало храмы без священников закрывать, как, например, храм в с. Калинино39. Еще одним основанием для снятия храма с регистрации могла быть невыплата общиной арендной платы. Другими поводами для снятия церкви с регистрации стали: 1) окончание срока аренды храма; 2) прекращение дея-
33 ГА РФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д. 235. Л. 16, 34.
34 ЦГАВОВУ. Ф. 4648. Оп. 2. Д. 50. Л. 92.
35 Там же. Оп. 1. Д. 34. Л. 153. Л. 163, 170, 159; Д. 46. Л. 66-67.
36 Там же. Оп. 2. Д. 61. Л. 26
37 ГАДО. Ф.Р.-4022. Оп. 1. Д. 15. Л. 62.
38 ЦГАВОВУ. Ф. 4648. Оп. 1. Д. 73. Л. 135, 143.
39 Там же. Д. 88. Л. 13; Д. 59. Л. 180.
тельности храма; 3) изъятие церковного здания для общественных нужд; 4) несчастный случай (например, пожар)40 и т. д.
При снятии церкви или молитвенного дома с регистрации его имущество или передавалось в близлежащую церковь, или реализовывалось, или забиралось нуждающимися. Так, в с. Комарь председатель сельсовета взял для личных нужд принадлежавшие молитвенному дому ковры, медный таз, аналой, свечной ящик и т. п.41
Было очевидно, что храмы в Донецком регионе снимались с регистрации целенаправленно и без всякой перспективы восстановления в будущем. Чтобы уменьшить количество церквей в регионе, использовались любые ситуации, в том числе чрезвычайные. Например, если в храме случался пожар, церковь автоматически оказывалась в числе недействующих и снималась с регистрации. Построить взамен сгоревшего другое здание уполномоченный прихожанам не разрешал (как в пос. Софьино-Бродское, где заявление с просьбой разрешить строительство нового церковного здания взамен сгоревшего отвозила в Киев прихожанка М. И. Крыжановская). Случаи предоставления верующим храмового здания взамен изъятого по-прежнему были немногочисленны, а предоставляемые государством здания оказывались значительно меньше изъятых. Это также вызывало недовольство верующих, которые пытались добиться справедливости. Но все их обращения в вышестоящие органы либо оставались без ответа, либо подводились под категорию необоснованных42.
Между тем приходам, которые покупали частные дома под молитвенные дома на свои средства, по благословению правящего архиерея оказывалась финансовая помощь. Несмотря на это, приобретаемые прихожанами здания были значительно меньше изъятых, и в общей сложности Донецкая епархия потеряла 1481 кв. м храмовой площади, уполномоченному регулярно поступали ходатайства как о расширении имеющихся молитвенных зданий, так и об открытии новых43.
Количество храмов в регионе продолжало уменьшаться. Как уже указывалось, в 1943 г. в Сталинской области было храмов и молитвенных домов 231 (232), на 1 кв. 1947 г. — 21144; на 1 января 1950 г. — 19945, а к концу правления И. В. Сталина, на 1 января 1953 г., — 19446 (в городах — 50, в поселках — 54, в селах — 9047). К 1 января 1954 г. количество храмов и молитвенных домов в Сталинской области сократилось до 19148.
В то же время общее количество священников и диаконов в регионе оставалось стабильным. В епархии по-прежнему рукополагали новых священнослужителей. Например, с 1944 по 1949 г. в целом по епархии было рукоположено
40 ЦГАВОВУ. Ф. 4648. Оп. 1. Д. 59. Л. 170, 172-173, 179; Д. 73. Л. 87-89.
41 Там же. Оп. 1. Д. 59. Л. 78-81.
42 ЦГАВОВУ. Ф. 4648. Оп. 1. Д. 73. Л. 41, 83-84, 119, 120-121, 144.
43 ГАДО. Ф.Р.-4022. Оп. 1. Д. 23; Л.12, 37; Д. 21. Л. 5.
44 ГА РФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д. 235. Л. 34.
45 ГАДО. Ф.Р.-4022. Оп. 1. Д. 17. Л. 77.
46 Там же. Д. 21. Л. 3.
47 Там же. Л. 4.
48 Там же. Д. 24. Л. 3.
87 священников и 46 диаконов, в 1949 г. — 10 священников и 8 диаконов49. Вместе с тем начиная с 1947 г. в Сталинской области стало уменьшаться количество священнослужителей со средним духовным образованием: в 1947 г. их было 51, в 1948 г. — 41, в 1949 г. — 36, в 1950 г. — 29, в 1951 — 22. Все имевшие среднее духовное образование священники были пожилыми людьми, служившими на приходах еще до начала массовой кампании по закрытию церквей или же пришедшие на службу в период немецкой оккупации. Особенно серьезной ситуация была в сельской местности: в 1951 г. в 59 из 92 сельских церквей служили священнослужители с низшим духовным образованием, рукоположенные в период с 1942 по 1951 г.50
Тем не менее, несмотря на все сложности, верующие Донецкого региона продолжали жить церковной жизнью. Согласно отчетам уполномоченных, среди новокрещеных, помимо детей, было немало молодежи, представителей интеллигенции, офицеров51. В городских храмах Сталинской области было довольно много причастников, особенно в период постов. Несмотря на преобладание сельских храмов, наиболее активной церковная жизнь была в городах Сталино, Жданов, Макеевка, Енакиево, Старобешево, Горловка, Краматорск. В селах церковная жизнь была менее интенсивной, так как людей зачастую отвлекали сельскохозяйственные работы52.
В послевоенный период пик посещаемости храмов пришелся на 1948— 1951 гг., причем это было характерно как для сельских, так и для городских приходов. В 1950 и в 1951 гг. на воскресные службы в городские храмы приходило в среднем от 300 до 1500 человек; в поселковые — от 200 до 1000; в сельские — от 100 до 300 человек53.
Активизация церковной жизни не могла приветствоваться местными властями, и уже в последние годы правления Сталина в Сталинской области были зафиксированы первые признаки новой антицерковной кампании. В частности, уполномоченный Черноморченко счел недопустимым поступление в торговую сеть области куличей накануне праздника Пасхи: он посчитал, что продажа куличей «укрепляет положение Церкви». А чтобы отвлечь людей от церковного праздника, в предпасхальные и пасхальные дни в регионе проводились развлекательные мероприятия, в том числе демонстрация кинофильмов. Киносеансы использовались и для того, чтобы выявить общее отношение населения области к священнослужителям. Так, например, в III кв. 1951 г. в Сталинской области демонстрировался фильм «Странный брак», одним из негативных персонажей которого был католический священнослужитель. Мнения о нем тщательно собирались и фиксировались уполномоченным54.
Власти области негласно стремились ограничить влияние духовенства и верующих на население. Особенно ревностно они следили за тем, чтобы свя-
49 ГАДО. Ф.Р.-4022. Оп. 1. Д. 14. Л. 12.
50 Там же. Д. 20. Л. 119.
51 ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д. 235. Л. 27; ГАДО. Ф.Р.-4022. Оп. 1. Д. 11. Л. 44.
52 ГАДО. Ф.Р.-4022. Оп. 1. Д. 1. Л. 10—11.
53 Там же. Д. 21. Л. 124; Д. 24. Л. 12.
54 ГАДО. Ф.Р.-4022. Оп. 1. Д. 18. Л. 5; Д. 20. Л. 72, 99.
щенники не контактировали с молодежью и не привлекали ее в Церковь. Но, несмотря на это, в начале 1950-х гг. случаи «привлечения духовенством детей» были «не единичны», и это «вынуждало» уполномоченного применять против священнослужителей меры. Когда в 1951 г. К. Ф. Черноморченко стало известно, что священник Яковлев готовит 15-летнего ученика средней школы к поступлению в семинарию, это было расценено им как «совращение... юноши». Священника сняли с регистрации55.
Контролировались и абитуриенты семинарий. Уже в 1951 г. уполномоченный собирал на будущих семинаристов целые дела. Когда в 1951 г житель г. Зугрэса Н. Горшков обратился в редакцию газеты «Советская Украина» с просьбой сообщить, есть ли в Киеве учебные заведения, готовящие священнослужителей56, его письмо было сразу же передано Черноморченко. Аналогичным образом складывалась в 1952 г. ситуация с абитуриентом семинарии П. Харчевиным57. Но сведений о том, что против таких молодых людей в 1951-1952 гг. принимались какие-либо репрессивные меры, в документах обозначенного периода обнаружено не было.
В начале 1950-х гг. в Сталинской области продолжилось начавшееся после войны пресечение «внешней», вне ограды Церкви, деятельности священнослужителей. Священникам было запрещено освящать куличи на кладбищах, собирать по домам деньги и продукты для церквей, устраивать трапезы в престольные праздники, ходить по домам с молитвой и т. д.58 За выполнением этих требований тщательно следили, хотя запреты нередко нарушались. Не в последнюю очередь это касалось трапез на престольные праздники59.
Уполномоченный стремился ограничить в Сталинской области и соборное совершение богослужений60. Между тем правящий архиерей, напротив, целенаправленно увеличивал количество священнослужителей в городских храмах. Так, в церкви Горловки было два священника, а стало четыре, в одном из молитвенных домов Сталино число пастырей также увеличилось с двух до четырех, в пос. Рутченково вместо одного священника стало служить двое и т. д.61 Такая «концентрация» белого священства крайне тревожила уполномоченнного.
Но особенно недопустимым он считал распространение влияния монашества. В этом уполномоченный опережал даже политику центральной власти. Так, например, в последние годы правления Сталина Черноморченко активно боролся с тем, что в других регионах стало объектом гонений уже при Н. С. Хрущеве, — с православными сестричествами, фактически являвшимися в то время наиболее массовой формой организации женского монашества. Православные сестричества создавались при храмах Донецкого региона в послереволюционный период (например, в г. Мариуполе), а после почти полного уничтожения в 1920-х гг. возродились в годы немецкой оккупации. Костяком сестричеств были
55 ГАДО. Ф.Р.-4022. Оп. 1. Д. 20. Л. 79.
56 ЦГАВОВУ. Ф. 4648. Оп. 1. Д. 88. Л. 47.
57 ГАДО. Ф.Р.-4022. Оп. 1. Д. 21. Л. 48.
58 Там же. Л. 125.
59 Там же. Л. 126; Д. 20. Л. 67.
60 Там же. Д. 20. Л. 68.
61 Там же. Д. 17. Л. 79.
монахини, занимавшиеся обустройством открывавшихся церквей и входившие в «церковный актив». После войны члены сестричеств перешли в приходские органы управления, несли послушания в храмах и трапезных. В Сталинской области сестричества образовывались большей частью на приходах, соседствовавших со Святогорским Успенским мужским монастырем, в Ясиноватском и Краматорском районах. Особо следует отметить сестричества в с. Ново-Экономическое и в с. Торское. В Торском основу сестричества составили 30 монахинь. Они собирали деньги на поминание умерших, распространяли крестики, иконы и написанные от руки молитвы и т. д. Кроме того, монахини вели и просветительскую работу среди прихожан, рассказывая, например, о монастырях и святынях. Благодаря монахиням многие верующие совершали паломничества в монастыри. В связи с этим уполномоченный небезосновательно считал, что сестричества создавались «для активизации церкви», и опасался, что в дальнейшем они «будут возобновляться и расширяться», чему будет намеренно способствовать духовен-ство62, особенно из числа монашествующих.
Исключением, совершенно нетипичным для деятельности Черноморченко, стало назначение настоятелем в Покровский молитвенный дом г. Краматорска архимандрита Варсонофия (Юрченко), который в прошлом принадлежал к числу «непоминающих». Архимандрит Варсонофий прибыл в Краматорск еще в 1946 г. Вместе с ним в город приехали около 40 монахинь. К образовавшейся при архимандрите женской монашеской общине присоединились монахини, уже жившие к тому времени в Краматорске63. В Краматорске образовалось се-стричество64, в котором служили по монастырскому уставу65. Деятельность архимандрита определенно вызывала негативную реакцию властей, с чем, вероятно, было связано организованное на него покушение. И в дальнейшем архимандрит Варсонофий обратился с прошением о переводе его в город Херсон66.
Власти всячески препятствовали активизации церковной жизни в Донецком регионе. Но особенно недопустимым, с их точки зрения, было возрождение церковной жизни в сельской местности, где в силу бедности и занятости населения на полевых работах приходская активность была гораздо менее выраженной, чем в городах. Активизация церковной жизни в селах обычно наблюдалась лишь тогда, когда в них переселялись выходцы из западных областей Украины, традиционно отличавшиеся более высоким уровнем религиозности в силу более позднего времени присоединения Западной Украины к СССР. Именно эти переселенцы часто ходили на службы, причащались и т. д.67.
В связи с этим любая миссионерская деятельность среди селян резко пресекалась, поскольку шла вразрез с установкой на окончательное «затухание» цер-
62 ГАДО. Ф.Р.-4022. Оп. 1. Д. 25. Л. 36—38, 82.
63 Там же. Л. 37.
64 Овсянникова Н. Преподобный Варсонофий (Юрченко) в Краматорске. URL: http:// www.ortodox.donbass.com/text/ovsyanik_varsonofiy.htm) (дата обращения 20.01.2017).
65 ГАДО. Ф.Р.-4022. Оп. 1. Д. 25. Л. 38.
66 Житие преподобноисповедника Варсонофия (Юрченко) архимандрита, Херсонского. URL: http://newmartyros.ru/life/zhitie-prpisp-varsonofiya-yurchenko-arhimandrita-hersonskogo. html (дата обращения 20.01.2017).
67 ГАДО. Ф.Р.-4022. Оп. 1. Д. 21. Л. 7.
ковной жизни в селе. Но, несмотря на принимаемые советскими властями меры, миссионерская деятельность в селах Донбасса имела место. Одним из ее наиболее ярких примеров стало служение священника Блошицы из пос. Яровая. С появлением этого священника, имя которого установить пока не удалось, в поселковом храме резко увеличилось количество прихожан. Прихожанами священника Блощицы стали школьные учителя, их родители, дети, другие родственники. Все они ходили в церковь, причащались, крестили детей, венчались. В нарушение установленного уполномоченным порядка смелый пастырь общался с односельчанами не только в храме, но и на улице, и в домах, особенно перед Пасхой и Рождеством. Он призывал людей чаще ходить в церковь и причащаться, говорил о том, что верующим надо учиться и нести другим православную веру. Священника неоднократно вызывали в поселковый совет, делали предупреждения, но, несмотря на это, пастырь продолжал вести себя по-прежнему68.
Такое поведение священника-миссионера выглядит особенно мужественным, когда в обозначенный период в Донецком регионе уже предпринимались попытки снимать священников с регистрации якобы за «антисоветскую агитацию», в качестве которой могли трактовать, по сути, любую фразу или высказывание. Так, например, священника молитвенного дома с. Знаменовка Петра Целуевского сняли с регистрации за то, что он якобы говорил прихожанам, что «советская власть чуждая для верующего человека». При этом каких-либо документальных доказательств того, что подобные высказывания действительно имели место, в бумагах уполномоченного не имеется69.
В то же время власти стремились создать видимость защищенности православных людей в рамках «Сталинской» Конституции. Так, весной 1952 г. из Совета по делам Русской Православной Церкви в отдел пропаганды и агитации ЦК КП(б)У перенаправили письмо А. И. Токаревой, жительницы Ждановского порта. В письме Токарева жаловалась на «общественных работников» за то, что женщина пела в церковном хоре, ее высмеяли в одной из стенных газет санэпидстанции, где она восемь лет проработала бухгалтером. Ссылаясь на Конституцию, женщина безуспешно пыталась найти защиту у председателя райисполкома. Когда Токарева обратилась за помощью в Совет, против нее начался новый виток гонений, и женщина была вынуждена подать заявление на увольнение. К тому времени когда она написала жалобу в Совет вторично, в санэпидстанции сменилось руководство, и женщину вернули на прежнее место работы70.
Таким образом, положение в церковной жизни Сталинской области дает основание сделать следующие выводы. Несмотря на то что в целом в церковной жизни региона в 1943-1953 гг. наблюдались те же внешние положительные тенденции, что и во всем СССР (образовалась епархия, работали богословские курсы), власти сразу же по освобождении области от немецко-фашистских захватчиков попытались использовать особенности промышленного региона (малочисленность приходов, концентрация разрозненного, нерелигиозного населения в городах и поселках) для наступления на Церковь. Начался и процесс
68 ГАДО. Ф.Р.-4022. Оп. 1. Д. 21. Л. 50-51
69 Там же. Д. 15. Л. 57.
70 ЦГАВОВУ. Ф. 4648. Оп. 1. Д. 90. Л. 50-56, 61.
изъятия молитвенных домов и храмов у верующих, как переданных Церкви в годы немецкой оккупации. Планомерный процесс изъятия храмов продолжался в Сталинской области вплоть до смерти Сталина, причем после 1948 г. храмы начали закрывать по надуманным причинам, например из-за отсутствия ремонта. Тогда же священников стали снимать с регистрации за антисоветскую деятельность или привлечение молодежи в Церковь (хотя количество священнослужителей в целом оставалось стабильным). Можно утверждать, что в области уже со времени ее освобождения от немецких оккупантов осуществлялось весьма серьезное по масштабам планомерное наступление на Церковь.
Ключевые слова: церковная жизнь, церковно-государственные отношения, изъятие церквей, сокращение приходов, богословские курсы, миссионерская деятельность, священники, епископ, правящий архиерей.
Список литературы
Житие преподобноисповедника Варсонофия (Юрченко) архимандрита, Херсонского. URL: http://newmartyros.ru/life/zhitie-prpisp-varsonofiya-yurchenko-arhimandrita-hersonskogo.html
Исиченко С. Образовательная и миссионерская деятельность Донецкой епархии Русской Православной Церкви в послевоенное десятилетие // Государство, общество, Церковь в истории России ХХ века: Материалы VIII Междунар. науч. конф. Иваново, 11—12 февраля 2009 г.: В 2 ч. Иваново: Иван. гос. ун-т, 2009. Ч. I. С. 115—119. Луковенко I. Радянська держава и росшська православна церква на Донеччиш у 1943—
1964 роках. Монографiя. Донецьк, 2011. Овсянникова Н. Преподобный Варсонофий (Юрченко) в Краматорске. URL:http://www.
ortodox.donbass.com/text/ovsyanik_varsonofiy.htm Шкаровский М. Русская Православная Церковь в ХХ веке. М., 2010. С. 143.
St. Tikhon's University Review.
Series II: History. Russian Church History.
2017. Vol. 76. P. 107-120
Rebrova Maria Graduate Student St. Tikhon's Orthodox University 6/1 Likhov pereulok, Moscow 127051, Russian Federation maria_volosyuk@mail.ru
Church Life in the Stalinskiy (Donetsk) Region in 1944-1953
M. Rebrova
This article discusses positive trends in church life in Donetsk region during the period of 1944-1953. These are establishment of the diocese, inception of theological education, increase in the level of religiosity of the population, etc. However, it should
be emphasised that after Donbass had been released after the war, it started to suffer again from confiscation of church buildings seized during the German occupation. The paper argues that the state initiated a massive attack against the church in Donbass taking advantage of characteristic features of this industrial region, namely the disunity of the newly-arrived population and a small number of church parishes. This attack proves that the improvement in the relationship between the church and the state during the war was temporary. This is also confirmed by such facts as forbidding missionary activity in this region, restricting activities of the ruling archpriest — Bishop Nikon (Petin).
Keywords: church life, church-state relationships, confiscation of church buildings, decrease in church parishes, theological education, missionary activities, priest, bishop, ruling archpriest.
References
Zhitie prepodobnoispovednika Varsonofija (Jur-chenko) arhimandrita Hersonskogo, available at: http ://newmartyros. ru/life/zhitie-prp -isp-varsonofiya-yurchenko-arhimandrita-hersonskogo.html Isichenko S., "Obrazovatel'naja i missioner-skaja dejatel'nost' Doneckoj eparhii Russkoj Pravoslavnoj Cerkvi v poslevoennoe desjati-letie", in: Gosudarstvo, obshhestvo, Cerkov' v istorii Rossii HH veka: Materialy VIII Mezh-dunar. Nauch. Konf. Ivanovo, 11—12 fevralja 2009g.: v 2ch. Ivanovo, Ch. I, 115-119.
Lukovenko I., Radjans'ka derzhava i rosijs'ka pravoslavna cerkva na Donechchini u 1943— 1964 rokah, Donec'k, 2011.
Ovsjannikova N., "Prepodobnyj Varsonofij (Jurchenko) v Kramatorske", available at: http://www.ortodox.donbass.com/text/ ovsyanik_varsonofiy.htm.
Shkarovskij M., Russkaja Pravoslavnaja Cerkov' v XXveke, Moscow, 2010.
