CC BY
84
MODUS BE FORMING IN INCLUSIVE EDUCATION
© 2015
E.L. Yakovleva, doctor of philosophy sciences, candidate of Culturology, professor of the chair «Philosophy»
Institute of economy, management and low, Kazan (Russia).
Abstract. The object of research articles have become common in today's consumer society two modes of existential manifestation of personality, first announced in the concept of Erich Fromm - a man and a man having bytiystvuyuschy. Both types, expressing itself in the social space, have a different metaphysics that is displayed on the mental level, the perception of knowledge, interacting with people, with regard to power and sense of status, the transformation of leisure and sacred sphere. Analysis of the human person and having bytiystvuyuschego reveals their positive and negative traits, which ultimately gives the right to approve: a man in the mode to have is a Kazhim and crises of life, and the man in the mode has to be potential for development and overcoming obstacles. It is the system of inclusive education and training can shape a person in the mode to be, which makes it the actual value. Therefore, the dissemination of inclusive education can lead to the identification of a new kind of society - a society inclusive, able to overcome crises, total alienation and the situation of the "war of all against all." The unit of an inclusive society is a human bytiystvuyuschy acting as the value of the highest order.
Keywords: modus have, modus be, a person having, a man bytiystvuyuschy, consumer society, changes in mental level, inclusive environment, the perception of knowledge, interaction with people, the attitude to power, the transformation of leisure, understanding of status, transforming the sacred sphere, inclusive education and training.
УДК 281.93 (470.43)
ЦЕРКОВНАЯ ЖИЗНЬ И ПРАВОСЛАВНАЯ КУЛЬТУРА В САМАРСКОМ КРАЕ В XVI - ХХ ВВ.
В.Н. Якунин, доктор исторических наук, профессор, проректор по инновационной и научно-исследовательской деятельности
Поволжский государственный университет сервиса, Тольятти (Россия)
Аннотация: Изучается история Самарской епархии Русской православной церкви в XVI - ХХ вв.
Ключевые слова: Самарская епархия, Русская православная церковь, религия, храмы, соборы, церкви, монастыри, духовенство, архиереи, подвижники, мученики, святые.
В 1850 г. императорскими указами были образованы Самарская губерния и территориально совпадавшая с ней Самарская епархия. Активное церковное храмостро-ительство дореволюционной России и последующее за ним закрытие и разрушение почти всех храмов епархии, расстрелы и аресты православного духовенства и верующих в 20-х-30-х гг. ХХ в., оживление религиозной жизни периода Великой Отечественной войны и первых послевоенных лет и хрущёвские гонения на Церковь, православное возрождение, начавшееся в середине 80-х гг. ХХ в. и продолжающееся по сей день - всё это требует анализа, изучения, исследования.
Активное церковное храмостроительство начинается на территории будущей Самарской губернии сразу же с основанием Самарской крепости - в 1586 г. была построена первая в Самаре Троицкая церковь с приделом Николая Чудотворца [35, с. 287-288]. Примерно к тому же времени относится основание самарских Спасо-Преображенских мужского и женского монастырей.
В конце XVI - начале XVII вв. хозяйственное освоение Самарского Поволжья начинают крупнейшие московские монастыри: Чудов, Новоспасский, Новодевичий, Воскресенский, Савво-Сторожевский, а также самарский мужской Спасо-Преображенский монастырь. Эти монастыри к концу XVII в. заняли подавляющую часть волжской акватории, основным их промыслом был рыболовный, а Савво-Сторожевский монастырь занимался ещё и солеварением.
Раз «зацепившись» за волжский участок, монастырские власти, как правило, уже не отпускали его. К концу XVII в. в Самарском Поволжье от устья Большого Иргиза и до устья Большого Черемшана сложился огромный промысловый район, основными владельцами которого были богатейшие центральные монастыри: московские Новоспасский, Чудов, Вознесенский, Новодевичий, подмосковный Савво-Сторожевский. Их вотчинные владения охватывали десятки километров, занимая не только волжскую акваторию, но и прилегающие реки и озера.
Монастыри в своей хозяйственной деятельности не ограничивались только промыслами, следующим их шагом в освоении Самарского Поволжья было земледелие. Монастыри переводили на территорию своих новых
земельных пожалований крестьян из других вотчин, к ним присоединялись «беглые и гулящие люди». Своим основанием монастырям были обязаны сёла Малыковка (Вольск), Терса, Новодевичье, Архангельское (Новинки).
Феодальное законодательство середины—второй половины XVII в. пыталось сдержать рост церковной собственности ограничило источники его увеличения, но эти препоны легко обходились Церковные феодалы получали землю в пожалованье, как это было с Чудовым монастырем, в «указное число» (московские Вознесенский и Новоспасский), путем обменов, а то и прямых захватов.
Таким образом, в конце XVII — начале XVIII в. на территории Самарского края вдоль Волги, от устья Большого Черемшана и почти по самого Саратова, на самых благоприятных для хозяйственной деятельности территориях сложился район церковно-монастырского земле- и водовладения. Монастыри, ранее занимавшиеся почти исключительно рыболовством, начали все больше внимания уделять сельскому хозяйству, хлебопашеству. На полученные земли переводили крестьян из центральных уездов страны, основывали поселения, из которых впоследствии выросли такие известные города, как Вольск, Хвалынск, Октябрьск, селения Новодевичье, Усолье, Рождествено, Старая Рачейка и др. У большинства монастырей новоприобретенные владения стали крупнейшими среди прочих (до 15—20% населения всех вотчин), являлись поставщиками основных денежных средств и рыбных припасов в метрополию [8; 9, с. 98, 100, 101; 23, с. 151-154].
Помимо активной хозяйственно-экономической деятельности в Самарском Поволжье монастыри занимались миссионерской деятельностью. Монахи Самарского Спасо-Преображенского мужского монастыря в середине XVII в. обратили в христианство 4 мордовские и чувашские деревни [21].
При Петре I происходит секуляризация церковной собственности, но тот вклад, который внесли монастыри в освоение Самарского Поволжья в XVII в., был неоценим [8; 29, с. 39, 58].
Политика религиозной терпимости в отношении старообрядцев Петра III и Екатерины II привела к тому,
что им было разрешено селиться на землях по р. Иргизу [32, с. 191-195]. Ещё до правительственных указов в тех местах расселялись старообрядцы, основывали скиты, монастыри, слободы, занимались рыбными промыслами и земледелием. Следом за старообрядцами пошли в заволжские степи и сектанты, наиболее многочисленным из них были молокане. В сектантских поселках в конце XVIII века проживало 970 человек [26, с. 186-188]. Политика Николая I привела к тому, что в конце 20-х - 30-х гг. XIX в. старообрядческие монастыри были вынуждены перейти в единоверие [20, с. 99-112].
К середине XIX века в семи городах на территории будущей Самарской губернии насчитывалось 20 церквей, всего же православных церквей в губернии было 478 (145 каменных и 333 деревянных), действовали 50 молитвенных домов и часовен. К православным примыкали единоверческие 7 церквей, 3 единоверческих монастыря в Николаевском уезде и 1 молитвенный дом в Новоузенском уезде. В Николаевском и Новоузенском уездах в те же годы располагались 17 церквей и 4 молитвенных дома католиков, 40 церквей и 3 молитвенных дома лютеран. Мусульманских мечетей насчитывалось 217 (каменная одна), большинство из них действовали в Бугульминском уезде (111 мечетей). Иудейские богослужения проводились только в Самаре в специально нанятом верующими помещении. Язычники владели одним зданием (кереметью) в Ставропольском уезде.
Священники Самарского края приложили немало усилий по распространению грамоты и образования среди местных жителей [5, с. 110-117; 27, с. 27-32; 28, с. 1318]. Их труды помогали преодолевать застарелые стереотипы недоверия к общеобразовательной школе [31, с. 12-21]. В 1836 г. в Самаре было открыто приходское училище, в котором в 1850 г. было уже 160 учеников. Такой приток школьников привел к открытию в городе второго приходского училища в 1852 г. В тот же год в Самаре было заведено духовное училище для детей православного духовенства [3, с. 101-113].
К 1851 г. в Самаре было 7 храмов: во имя Вознесения Господня, Спасо-Преображения, Успения Пресвятой Богородицы, Святой Троицы, Воздвижения Честного Креста, кладбищенская Предтеченская и единоверческая во имя Казанской иконы Божией Матери. Имелась часовни во имя святителя Алексия, митрополита Московского и всея России чудотворца, покровителя города [1, с. 55]. Предание о пребывании этого святого на месте будущей Самары, не известное в его каноническом житии, прочно вошло как в круг традиционных устных представлений местных жителей о своем прошлом [34, с. 4-9], так и стало отправной точкой в исторических трудах по самарскому краеведению [4, с. 229237]. Среди тех, кто отдавал силы изучению прошлого и настоящего родного края было немало священников, даже сельских [33, с. 65-73].
Вообще, как верно отметили исследователи, «духовенство было самым образованным сословием в России, по крайней мере, по уровню элементарной грамотности» [7, с. 17-19]. Особенно высоким был образовательный уровень городского духовенства. Это позволило обеспечить преподавание Закона Божьего во всех школах, включая приходские, городов, вошедших в новую Самарскую губернию, священниками - воспитанниками семинарий. В самой же Самаре законоучители приходских училищах Николай Цареградский и Михаил Ястребов получили степень кандидата в Казанской духовной академии, а законоучитель уездного училища Иоанн Халколиванов - степень магистра в Московской духовной академии [2, с. 64-72].
Итак, к середине XIX в. Самара постепенно превращалась не только в экономический, но и духовный центр обширного края под определяющим влиянием Русской Православной церкви. Все это дало повод правительству учредить 1(13) января 1850 г. Самарскую губернию [30,
с. 220-228] с самостоятельной архиерейской кафедрой.
Новая российская губерния состояла из семи левобережных уездов: Самарского и Ставропольского, перешедших от Симбирской губернии, Бугульминского, Бугурусланского и Бузулукского от Оренбургской, Николаевского и Новоузенского от Саратовской. Площадь её составляла 140370 кв. вёрст, жителей числилось 1304224 душ обоего пола. По вероисповеданию преобладали православные христиане, из других конфессий были представлены мусульмане, лютеране, католики, иудеи, язычники. Духовенство разных конфессий насчитывало 10204 человека.
Епархия в Самарской губернии была учреждена 19 декабря 1850 года под названием Самарская и Ставропольская. Границы Самарской епархии совпадали с границами одноименной губернии. В ноябре 1908 года границы юрисдикции епископа Самарского и Ставропольского были расширены «за изъятием Уральской области в церковном отношении из ведения епископа Оренбургской епархии с присоединением ее к Самарской епархии». Для управления Уральской областью туда был назначен викарий Самарской епархии епископ Николаевский Тихон (Оболенский), с изменением титула на Уральский. В таких границах епархия просуществовала вплоть до 1918 года [25, с. 35].
С учреждением Самарской епархии в 1850 г. в ней было организовано управление в соответствии с установлениями, действовавшими во второй половине XIX в. в Российской Империи и распространявшимися на все православные епархии России. Во главе Самарской епархии находился правящий архиерей, на местах его помощниками были благочинные. Центральным органом епархиального управления являлась духовная консистория. Самарские епархиальные ведомости доносили распоряжения центрального и епархиального руководства на места, освещали события епархиальной жизни. Духовенство являлось социально защищённым сословием. Посредством эмеритальных касс, касс взаимопомощи и пенсионных оно обеспечивалось пенсиями, однако его состав был неоднороден: городское духовенство было обеспечено намного лучше сельского, а уровень жизни духовенства в бедных малочисленных сёлах мало чем отличался от основной массы прихожан. Надо отметить, что такая диспропорция в доходах сохраняется и по сей день. Церковно-приходские попечительства и церковно-приходские советы были призваны улучшить материальное положение приходов, духовенства, прихожан и содействовать строительству, ремонту и украшению храмов, расширению внебогослужебной деятельности Церкви.
В епархии были организованы епархиальные и окружные попечительства для помощи бедным священно- и церковнослужителям, богадельни и приюты для их сирот. Епархия обеспечивала себя свечами, организовав в 1877 г. епархиальный свечной завод, богослужебной и богословской литературой, организовав епархиальную типографию. Эти предприятия, помимо своего прямого назначения, приносили епархии значительную прибыль.
Реформы Александра II затронули и сферу церковного управления. В результате в епархиях России, в том числе и Самарской, стали проводиться общеепархиальные и благочиннические съезды духовенства. Первые обсуждали вопросы, касающиеся жизнедеятельности всей епархии, в том числе и экономические. Компетенция вторых ограничивалась уровнем благочиний. После гибели Александра II выборы депутатов на съезды были заменены их назначением только из благочинных.
Важную роль в структуре церковного хозяйства играло землепользование. Оно позволяло церквам и монастырям не только обеспечивать себя продукцией сельского хозяйства, но и сдавать землю в аренду и получать от этого прибыль. Главными источниками доходов городских причтов были общественные пожертвования, государственные субсидии, сдача в аренду помещений,
торговых лавок, усадебной и сенокосной земли.
Источниками доходов как сельских, так и городских церквей, а также монастырей, были: кружечный и кошельковый сборы, продажа свечей, проценты с капиталов, помещённые в банковские ценные бумаги, пожертвования и плата молящихся за исполнение треб. Кроме того, большинство причтов епархии получало казённое жалование. Таким образом, духовенство, за исключением тех, кто служил в малочисленных бедных сельских приходах, было вполне обеспеченным сословием [46, с. 127-129].
В Самарской епархии было развито духовное образование, она обеспечивала не только себя, но и соседние епархии квалифицированными кадрами священнослужителей. В епархии действовали духовная семинария, духовные училища. На местах прихожане могли постичь не только азы православного вероучения, но и грамоты в церковно-приходских и воскресных школах, школах грамоты. Их количество, число учеников на всём протяжении 1851-1916 гг. неуклонно возрастало. Роль Церкви в просвещении прихожан в Самарской епархии до революции 1917 г. была очень велика [22].
Учреждение самостоятельной архиерейской кафедры в Самаре в 1850 г. имело огромное значение для церковной жизни во всей губернии.
Правящий архиерей мог на вверенной ему территории основательнее вникнуть в суть вопроса, имея возможность выехать в тот или иной приход для ознакомления с местной церковной жизнью. Симбирские архиереи бывали в Самаре крайне редко, в других населённых пунктах Самарского края не были вовсе. Теперь, с учреждением Самарской епархии, правящий архиерей за время своего управления имел возможность посетить все её приходы - а их в 1851 г. было около 500. Местное духовенство получило возможность более часто бывать в епархиальном управлении - всё-таки Самара была намного ближе Симбирска, учитывая состояние дорог и транспорта того времени.
Всё это вместе взятое позволяли оперативнее решать вопросы открытия новых приходов, церковно-приход-ских школ и школ грамоты, церковных библиотек, цер-ковно-приходских советов и церковно-приходских по-печительств. Если за 265 лет на территории Самарского края было открыто почти 500 церквей и 50 молитвенных домов и часовен, то всего за 66 последующих лет это количество удвоилось.
Характерно, что, не имея собственной резиденции, епископ Герасим (Добросердов) образовал специальный комитет по обеспечению духовенства квартирными помещениями и земельными угодьями, включив в него влиятельных самарцев.
С 1866 г. во всех церквах епархии были введены воскресные собеседования - прихожанам объясняли смысл православного вероучения, церковных служб, молитв, евангелий, праздников, заповедей. С 1891 г. в районах, где были сильны позиции старообрядцев и сектантов, эти собеседования принимали миссионерский оттенок. Например, священник Троицкой церкви в Самаре Александр Цареградский за 8 лет работы в разных приходах способствовал переходу в православие 28 бывших приверженцев различных сект и ислама [6, с. 13-16]. Для нерусских народностей выпускалась религиозная литература на их родном языке.
Во время постигших губернию бедствий - голодных лет 1873-1874 гг., 1891-1892 гг., 1911-1912 гг. правящие архиереи обращались за помощью в другие губернии, объявляли сбор пожертвований, священники организовывали столовые и чайные для голодающих, нередко в своих домах, бесплатные обеды для учащихся церковноприходских и воскресных школ. Во время эпидемии холеры в 1892 г. священнослужители знакомили прихожан с мерами предосторожности, распространяли лекарства, оказывали населению первую медицинскую помощь.
Во время русско-турецкой войны 1877-1878 гг.
Самарский епископ Герасим (Добросердов) благословил воинов русской армии на ратный подвиг, а монахини Иверского женского монастыря вышили Самарское знамя - святыню болгарского народа. Но ещё до официального объявления войны с Турцией владыка Герасим благословил создание в губернии славянского комитета, организовал сбор пожертвований братьям-славянам, призывал самарцев вступать в ряды добровольцев.
Из дореволюционных самарских архиереев двое были причислены к лику святых: митрополит Владимир (Богоявленский) - как священномученик, епископ Герасим (Добросердов) - в лике местночтимых астраханских святых и в соборе сибирских святых.
Характерно, что самарские архиереи занимались благотворительностью, из личных средств учреждая стипендии для епархиальных училищ, пополняя фонды церковных библиотек собственными книгами, выделяя деньги голодающим при неурожаях.
Говоря о религиозности населения в предреволюционный период отметим, что она составляла не 100%. В городе отмечались тенденции нигилизма и атеизма, в целом по епархии крепли позиции сектантства, несмотря на активную миссионерскую деятельность. В сельской местности в отдельных приходах народ был равнодушен к Церкви, позволяя священнослужителям служить в рваных ризах в неблагоустроенных храмах. Несмотря на эти явления, большинство населения губернии были православными христианами.
Самарская епархия, образованная в 1850 г. в связи с учреждением Самарской губернии, сыграла исключительно большую роль в формировании духовно-нравственных основ жителей нашего края. Период с 1850 по 1891 гг. - можно назвать временем становления Самарской епархии. Именно в эти годы происходит открытие, становление и развитие епархиальных учреждений, духовного образования, церковно-приходских школ, эмеритальной кассы, свечного завода, церков-но-приходских попечительств, миссионерского дела. В эти годы закончилось строительство величественного Воскресенского кафедрального собора и началась его внутренняя отделка, были построены Покровская и Петропавловская церкви в Самаре, количество церквей увеличилось с 500 до 800, шло активное монастырское строительство. К 1891 г. сложились практически все епархиальные институты.
1891-1917 гг. - время расцвета Самарской епархии. Назначение на Самарскую архиерейскую кафедру теперь считалось продвижением по службе, после Самары архиереи стремительно продвигались вверх по карьерной лестнице (епископ Владимир Богоявленский, архиепископ Питирим Окнов). Количество церквей за это время увеличилось с 800 до 1000, были организованы цер-ковно-приходкие советы, братство святителя Алексия, в дополнение к эмеритальной кассе была открыта касса взаимопомощи духовенства, стало развиваться трезвенное движение, были учреждены благочиннические советы.
В годы русско-японской и первой мировой войны Русская Православная церковь заняла однозначно патриотическую позицию. Иначе и быть не могло: Церковь таким образом выражала себя и как часть государственного института, и как наследница патриотических традиций. Служение Отечеству Церковь всегда воспринимала и как свой гражданский, и как религиозный долг. В годы первой русской революции Церковь поддержала власть своим авторитетом, будучи государственным институтом, но одновременно с этим теряла авторитет среди радикально настроенной части общества. Радикалы так и не смогли простить Церкви её государственниче-скую позицию [18; 19].
К 1916 году в Самарской епархии было свыше 1000 храмов, в которых служило 2366 человек: 48 протоиереев, 1069 священников, 335 диаконов и 914 псаломщиков. Из священников большинство - 773 человека Балтийский гуманитарный журнал. 2015. № 1(10)
- окончили духовные семинарии. Духовные академии закончили 16 человек [36; 37, с. 34]. Действовало 1073 церковно-приходских школы, в них училось 64877 человек. В епархии насчитывалось 967 церковных библиотек с общим книжным фондом в 142532 тома. При церквах Самарской епархии находилось 7 богаделен, в которых проживало 186 человек. Содержались они на средства частных благотворителей [24, с. 53; 37, с. 22].
В последующие годы всё то, что было создано кропотливым трудом народа, стараниями правящих архиереев, духовенства Самарской епархии было безвозвратно утеряно. Революционное время не пощадило самарские святыни, за последующие 15 лет практически все храмы губернии будут закрыты, а многие переоборудованы и разрушены. Подавляющее число священнослужителей подвергнутся репрессиям.
В канун 1917 года социально-церковная деятельность в Самарской епархии осуществлялась при поддержке государства и охватывала собой самые широкие сферы — образовательную; благотворительную (обеспечение и призрение нетрудоспособных, больных, раненых, сирот и престарелых); просветительско-миссио-нерскую; статистическо-демографическую (ведение метрик и исполнение некоторых нотариальных действий). Для достижения этих целей имелась стройная система духовного образования по подготовке соответствующих кадров, существовала и укреплялась материальная база. Правящие архиереи Самарской епархии, её священнослужители сыграли исключительно большую роль в формировании духовно-нравственных основ жителей нашего края. К 1917 гг. Самарская епархия вышла на одни из ведущих позиций в России.
Октябрьская революция коренным образом изменила церковную и религиозную жизнь Самарской епархии, её архиереев, духовенства, верующих на семь с лишним десятилетий. Последствия революции так больно ударили по Церкви отчасти потому, что более 300 лет она была государственным институтом, ассоциировалась с государством и его политикой, а когда прежний государственный строй был сметён, вместе с ним сметённой оказалась и Церковь. Таким образом, государственная Церковь стала своеобразной заложницей свергнутого революцией строя.
Второй причиной непримиримой антирелигиозной политики новой власти была её атеистическая идеология.
И, наконец, советская власть не приминула воспользоваться сложившимися обстоятельствами, чтобы национализировать церковное имущество и собственность.
Церковь с самого начала революции стала идеологическим противником новой власти, она не могла равнодушно взирать на то, как эта власть воплощает свои идеи в жизнь.
В результате в Самарской епархии, как и по всей России, церковная собственность, здания, земли, денежные вклады, даже предметы богослужебного обихода и иконы, представлявшие какую-либо ценность, были национализированы. Духовенство и церковнослужители стали «классово чуждым элементом», отношение к ним было как к врагам новой власти со всеми вытекающими последствиями: расстрелами, арестами, ссылками. Места в новом обществе для них не находилось. Отдельные представители Церкви пытались приспособиться, и первое время не безуспешно, однако впоследствии они оказались преданы той же властью.
С 1918 г. в Самарской епархии начинается процесс закрытия церквей и секуляризации всей общественной жизни. Верующие выражали протест против такой политики организацией крестных ходов и молебнов, которые воспринимались как однозначно антисоветские действия.
Голод 1921-1922 гг., во время которого Церковь попыталась в меру своих сил и возможностей оказать помощь голодающим, используя свой потенциал, в том
числе и на международной арене, стал формальной причиной окончательной национализации церковной собственности, теперь уже непосредственно богослужебного назначения. Золотые и серебряные предметы, нередко представлявшие историческую и художественную ценность, изымались, переплавлялись, продавались за границу по цене лома. В результате по Церкви был нанесён страшный удар. Представители духовенства, пытавшиеся создать церковные структуры (комитеты и т.п.) по борьбе с голодом, были арестованы. Власть боялась укрепления авторитета Церкви в глазах народа и верующих.
Секуляризационная антицерковная политика советской власти в конце 20-х - 30-е гг. ХХ в. вылилась в открытые репрессии против духовенства и верующих и имела своим следствием почти полное уничтожение духовенства и церковнослужителей, а также закрытие практически всех православных храмов. Наиболее активные верующие, сопротивлявшиеся этой политике, также были арестованы. У властей, проводивших открытые антицерковные акции, была своя жестокая логика: оставшись без храмов, безместное духовенство могло потенциально стать оплотом недовольства верующих. Такие священники организовывали тайные церкви и молитвенные комнаты в землянках, у себя в домах и в домах верующих. Поэтому следующим шагом после закрытия храмов было физическое уничтожение безместного духовенства. Власти таким образом надеялись, что оставшись без священнослужителей и храмов, население СССР воспримет атеистическую идеологию и откажется от веры своих предков. Перепись 1937 г. показала, что этого не произошло. Напротив, 2/3 населения СССР показали себя верующими, несмотря на 2 предшествующих десятилетия оголтелой антирелигиозной пропаганды. Отчаявшись уничтожить «религиозные предрассудки» и столкнувшись с проблемой катакомбной церкви, которую было сложно контролировать, власть с началом Великой Отечественной войны «разрешила» Церковь, оставив за ней свой контроль.
Положение Русской Православной церкви, как в центре, так и на местах, изменилось. Прежде всего, она не только потеряла свой привилегированный статус и была отделена от государства, но и пережила жестокие гонения. Церковь лишилась прав юридического лица, собственности и даже возможности оказывать своему народу помощь из первых рук, когда случился неурожай 1921-1922 гг. и голод. Церковь лишилась своих учебных заведений, свечных заводов, эмеритальных касс и касс взаимопомощи духовенства, все её вклады в банках были национализированы. Во время голода 1921-1922 гг. Церковь потеряла своё ценное богослужебное имущество, утварь, всё, что было изготовлено из драгоценных металлов и представляло собой ценность. В этот период процесс закрытия православных храмов под различными предлогами привёл к тому, что из более чем 1000 церквей, действовавших в Самарской губернии до революции, к 1938 г. продолжали действовать лишь 2, да и то в сельской местности: Кинель-Черкассах и Томыловке.
Самым печальным оказалось то, что Самарская епархия лишилась своих пастырей. 3 самарских архиерея были репрессированы и расстреляны вместе с десятками священно- и церковнослужителей, сотнями верующих. 20 августа 2000 года, по завершении юбилейного Архиерейского Собора Русской Православной церкви, архиепископ Александр (Трапицын) и расстрелянные вместе с ним иереи были причислены к лику святых для общецерковного почитания в Соборе новомучеников и исповедников Российских. Память их определено совершать 14 января, в день мученической кончины святого Александра.
Власть делала всё возможное, чтобы ослабить позиции Церкви, вычеркнуть её из жизни общества. С этой целью поддерживались расколы, смуты, нестроения. В
Самарской епархии наибольший вред Церкви принёс обновленческий раскол, и, прежде всего потому, что обновленцы использовали все силы и средства, чтобы ослабить Русскую Православную церковь: доносы, ложь клевету. Самим своим безнравственным поведением обновленцы отвращали народ от Церкви, были живой карикатурой на служителей культа. Обновленческий раскол был болезненным ещё и потому, что он разделил верующих. Неискушённым в церковных вопросах, неграмотным людям зачастую было очень трудно найти различие между православным каноничным и обновленческим храмом: внешне и храмы, и церковные службы были неразличимы, как и церковные обряды. Таким образом, многие прихожане по неведению отпевали своих близких, крестили детей, заказывали требы у неканоничного духовенства, даже не понимая это, не осознавая, что такие обряды безблагодатны, т.е. не имеют церковной силы. Потребовалось много усилий, чтобы преодолеть обновленческий раскол, избавиться от скомпрометировавших себя священнослужителей. И если во многих регионах и республиках СССР обновленчество как религиозное течение исчезло только к концу Великой Отечественной войны, то в Куйбышевской епархии - уже к её началу [10, с. 129-133; 11, с. 53-59; 12, с. 64-70; 13, с. 89-91; 14].
Что касается григорианского раскола, то, появившись в епархии в конце 20-х гг., он к середине 30-х гг. сошёл на нет и не нанёс такого урона нашей епархии, как обновленческий, да и действовали григориане не столь коварно, как обновленцы, во всяком случае, в нашей губернии.
В результате, к концу рассматриваемого периода, Куйбышевская епархия, как и большинство других епархий нашей страны, представляла собой религиозную пустыню.
К 1938 г. Куйбышевская епархия осталась без правящего архиерея и духовенства, арестованных в конце 1937 г., большинство церквей было закрыто в предыдущие годы, а в тех, что остались, некому было служить. Так, например, на территории Куйбышевской области к 1941 году функционировало лишь 5 православных храмов [40, с. 178].
Только благодаря настойчивости верующих, их многочисленным ходатайствам в различные инстанции стало возможным возобновление церковных служб в 1938 г. Покровской церкви и назначении туда штатных священников и даже в 1939 г. епископа Андрея (Комарова) на место рядового священника. В том, что власть передала Покровскую церковь не обновленцам, захватившим храм ранее, а православным, чувствовалось изменение отношения государства к Церкви, даже на местном уровне. Получив назначение на священническую должность, епископ Андрей (Комаров) отстранил от священнослужения тех, кто по канонам Православной церкви утратил на это право, тем самым вернул доверие верующих к Церкви.
Аресты и расстрелы духовенства, расколы и внутри-церковные нестроения, массовое закрытие церквей - все эти мероприятия, проводимые властью, очень болезненно отразились на Православной церкви, всех верующих, но не смогли достичь главной цели атеистов - православный народ в большинстве своём не отказался от веры, сохранил и сберёг её.
В годы Великой Отечественной войны в Куйбышевской епархии, как и во всей стране, началась активная патриотическая деятельность духовенства и верующих. Государство изменило отношение к Русской Православной церкви как в центре, так и на местах, но, несмотря на это, имели место рецидивы прошлой репрессивной политики. Так, в начале Великой Отечественной войны был арестован архиепископ Андрей (Комаров). Тем не менее, уже через 3 дня после своего скорого освобождения он был назначен правящим архиереем
Куйбышевской епархии._
Новая политика имела своим следствием то, что в епархии до конца войны открылось 5 ранее закрытых храмов, а из тюрем, лагерей, ссылок начали возвращаться уцелевшие священнослужители. Многие священнослужители, вынужденные до Великой Отечественной войны работать на гражданской службе, бывшие на покое или на иждивении у своих детей, вернулись к исполнению своих пастырских обязанностей. Великая Отечественная война показала советской власти, что и духовенство, и верующие являются искренними патриотами своей родины, а потому бороться с ними нет никакого смысла, напротив, намного выгоднее их религиозное чувство поставить под жёсткий государственный контроль. Власть оставила Церкви свободу в богослужебной деятельности и перестала поддерживать отколовшиеся от неё группировки, которые без государственной поддержки перестали существовать. Вместе с тем власть сохранила за собой право контроля за вну-трицерковной жизнью, но иначе в те времена и быть не могло: контролировались все общественные институты в равной мере. Следствием Великой Отечественной войны было возрождение Церкви, укрепление её позиций в государстве. Верующие, духовенство перестали с той поры быть изгоями общества, став его полноценными гражданами.
В послевоенные годы продолжался процесс укрепления позиций Русской Православной церкви в Куйбышевской области. За 1945-1947 гг. было открыто 12 церквей, заметно увеличилось их посещение. Религиозность на бытовом уровне отмечалась даже в семьях коммунистов и комсомольцев. Вновь открытые храмы ремонтировались и благоустраивались. И всё-таки, несмотря на то, что к православным относило себя большинство верующего населения Куйбышевской области, чувствовался дисбаланс между открытыми храмами и количеством прихожан даже по сравнению с другими религиозными конфессиями. Если к концу 50-х гг. ХХ в. у мусульман имелось 20 действующих мечетей, то у православных только 19 храмов [38, с. 25; 39, с. 8]. Это соотношение сохранится до конца 80-х гг. ХХ в. Начиная с 1947 г. власти не позволили открыть ни одного православного храма. И хотя в первые послевоенные годы наблюдался относительный приток прихожан в молитвенные дома, общее количество людей было невелико. Даже в православных церквях (при высоком проценте исповедовавших православие) не наблюдалось наплыва паломников. В будние дни церковь посещали 15-20 прихожан, в выходные - 40-50. Значительное увеличение числа прихожан происходило лишь в дни религиозных праздников, и в основном за счет жителей окрестных районов, не имевших своих молитвенных домов. В такие дни церковь могли посещать до 750-800 человек, но в основном это были представители старшего и среднего возраста [41, с. 148].
Несмотря на жестокие гонения, Церковь в Куйбышевской области уничтожить не удалось. Как только с началом Великой Отечественной войны закончились репрессии в отношении духовенства и верующих, Церковь нашла в себе силы для восстановления и даже укрепила свои позиции, добившись разрешения на открытие 17 храмов. Это дало возможность Церкви пережить хрущёвские гонения и найти импульс для своего возрождения в конце 80-х гг. ХХ в.
После Великой Отечественной войны, когда отношение государства к Церкви коренным образом изменилось, а Русская Православная церковь смогла укрепить своё положение и усилить позиции в обществе, прежняя религиозная политика по инерции продолжалась до конца 50-х гг. ХХ в. Её изменение было связано со сменой руководства СССР - на место прагматичного И. В. Сталина пришёл Н. С. Хрущёв, обещавший показать по телевидению последнего священника в СССР. Изменение религиозной политики произошло не сразу после смерти И. В. Сталина - в середине 50-х гг. Н. С.
Хрущёву, занятому проблемой укрепления своего положения на политическом олимпе, было не до Церкви. А в конце 50-х гг., когда все политические противники были повержены, дошло дело и до религиозных организаций, крупнейшей из которых была Русская Православная церковь. Началась активная антирелигиозная пропаганда, сопровождающаяся постановлениями ЦК КПСС и Совета Министров СССР, кампанией в прессе, атеистической работой в массах.
В борьбе с религией власть не стеснялась никакими методами, в конце 50-х гг. в стране была организована кампания по отречению священнослужителей от сана. Отрёкшиеся священнослужители должны были в СМИ порочить религию и Церковь, выступать с антирелигиозными лекциями в различных аудиториях. Но того эффекта, на который рассчитывали власти, эта кампания не принесла, и вскоре была прекращена.
Другими антирелигиозными акциями конца 50-х -начала 60-х гг. были: работа по распаду «двадцаток» в церковных общинах, имевшая своей целью закрытие храмов, переоборудование зданий недействующих церквей, чтобы верующие не возбуждали ходатайств об их открытии, ограничение колокольного звона, увеличение налогообложения духовенства, пресечение паломничеств в святые места. Некоторые мероприятия, на которых настаивали власти, были прямым вмешательством во внутрицерковную жизнь [17, с. 42-47]. Власти предписывали Церкви снизить стоимость треб, церковной утвари, свечей и просфор, сократить обслуживающий персонал, уменьшить количество церковных служб путём введения выходного дня, сократить численность духовенства, оплачиваемые церковные хоры преобразовать в любительские, в корешках квитанций о венчании и крещении вписывать фамилии и адреса брачующихся и пришедших крестить детей.
Чтобы свести роль настоятеля к исключительно богослужебным функциям и через послушных себе лиц влиять на приходскую жизнь, власти добились того, что в апреле 1961 г. все хозяйственные и финансовые дела в церковных общинах были переданы в руки выборных церковных органов - церковные советы и ревизионные комиссии.
Дошло до того, что власть начала чинить препятствия верующим приходить в храмы с детьми и пыталась наиболее активных прихожан лишить родительских прав.
В эти трудные времена во главе Куйбышевской епархии стояли митрополит Мануил (Лемешевский), а с конца 1965 г. его духовный сын и воспитанник епископ Иоанн (Снычев). Предпринимая колоссальные усилия, они делали всё, чтобы последствия антирелигиозной пропаганды как можно менее болезненно ударили по Церкви и верующим.
Была усилена проповедническая деятельность духовенства, проводилась работа среди верующих, духовенства. В результате хрущёвских гонений, когда некоторые епархии были лишены правящих архиереев, а нередко переставали существовать как самостоятельные единицы, церкви закрывались, Куйбышевская епархия пережила это время с минимальными потерями - была закрыта только 1 церковь в Подвалье.
В Куйбышевской епархии удалось сохранить костяк духовенства, рукополагать новых священнослужителей, посылать молодёжь на учёбу в духовные семинарии и академии [43, с. 154-160].
Со сменой политического руководства СССР 14 октября 1964 г. изменилось отношение органов власти к Русской Православной церкви и верующим. Общая линия на атеистическое воспитание трудящихся осталось, генеральная линия партии в этом вопросе не изменилась, но мелких уколов, придирок по пустякам стало меньше. Атеистическая пропаганда, выставлявшая духовенство и верующих излишне тенденциозно, примитивно, прекратилась. Теперь профессиональные лекторы-атеисты должны были вести антирелигиозную деятельность в
массах. Критике подвергалось религиозное мировоззрение, отдельные представители духовенства и верующих, но не вся Церковь и всё священство. К сожалению, проповедническая деятельность духовенства, поставленная под жёсткий контроль государственных органов, к этому времени практически сошла на нет. Духовенство боялось произносить проповеди, сказать лишнее. В результате появилось целое поколение священнослужителей, чьё ораторское мастерство оставляло желать лучшего. С начала 60-х гг. ХХ в. советское руководство пыталось создать новый тип священнослужителя: безликого пастыря, вся деятельность которого сводилась бы только к богослужебной деятельности и исполнению треб, отстранённого от ведения церковного хозяйства, боящегося сказать яркую проповедь из опасения быть замеченными соответствующими органами. Но этого не произошло, свидетельство тому - последующее православное возрождение.
Перестройка, начавшаяся в 1985 г. и приход к власти нового политического руководства СССР во главе с М. С. Горбачёвым, коренным образом изменили положение Русской Православной церкви в обществе, изменились и сами государственно-церковные отношения. Уже в 1985 г. верующие Куйбышевской области почувствовали перемену курса: впервые за годы советской власти в епархии была построена новая церковь в Тольятти, хотя и под видом реконструкции старой.
Торжества по случаю 1000-летия Крещения Руси дали мощный импульс православному возрождению, продолжающемуся и в наши дни. В 1987 г. впервые за 40 лет в епархии началась регистрация новых приходов, к руководству приходами, особенно в областном центре, пришли молодые, образованные настоятели, которые умели говорить яркие, содержательные проповеди, могли активизировать верующих, привлечь в Церковь молодёжь.
Поместный собор Русской Православной церкви 1988 г. вернул настоятелям полномочия в руководстве финансово-хозяйственной деятельности приходов. Власть перестала вмешиваться во внутрицерковные отношения, с сентября 1989 г. приходы епархии всю отчётную документацию, в том числе и финансовую, направляли только в епархиальное управление.
Православные приходы получили возможность открытия воскресных школ, богаделен, осуществления благотворительной, просветительской и миссионерской деятельности.
Период 1985-1993 гг. характеризуется тем, что руководство, как в центре, так и на местах перестало дистанцироваться от верующих и их проблем, напротив, оно осознало, какой потенциал может принести сотрудничество с Церковью. И если в начале рассматриваемого периода было невозможно себе представить посещение советским функционером действующей церкви, то с начала 90-х гг. ХХ в. это стало повседневным явлением. Не наша компетенция судить об искренности религиозных чувств таких руководителей, но то, что это пошло на пользу Церкви - неоспоримый факт. За период с 1985 по 1993 гг. количество православных приходов в Самарской епархии увеличилось в 6 раз, с 18 до 100 приходов, количество православных священнослужителей в 2,5 раза - с 40 до 100 человек. В епархии остро встал вопрос о подготовке кадров священнослужителей, которых катастрофически не хватало.
Период 1993-2013 гг. знаменуется позитивными изменениями в церковно-общественной жизни. Прежде всего, в 1994 г. было открыто Самарское духовное училище, преобразованное в 1997 г. в духовную семинарию. Благодаря этому количество священнослужителей в епархии с 1993 г. увеличилось в 4 раза, составив более чем 400 человек. За этот период более чем в 3 раза увеличилось количество православных приходов. Появилось 6 монастырей. Стала разветвлённей структура епархиального управления: на сегодняшний день действуют
10 епархиальных отделов. Выходит более чем 50 православных печатных изданий - как самостоятельных, так и вкладышами в светские издания, 11 православных программ на телевидении и 10 на радио.
В епархии имеется свой журнал - «Духовный собеседник», церковно-исторический музей, сеть духовно-просветительских центров, воскресные школы, организованы межвузовские кафедры православной педагогики и теологии, православная классическая гимназия в г. Тольятти. Заканчивается строительство православного института в г. Тольятти. В школьную программу учебных заведений вводятся курсы «Основы православной культуры», «Основы религиоведения», «История религий». На базе СИПКРО и Самарской духовной семинарии ведётся подготовка учителей курса по «Основам православной культуры», а на базе СаГА и СамДС - подготовка экспертов в области теологии. В самарских вузах проводятся социологические исследования по проблемам восприятия, социальных установок, толерантности и позиций студентов в межконфессиональных отношениях [15, с. 335-339; 16, с. 37-40].
Епархией совместно с министерством образования и науки Самарской области проводятся научно-практические конференции, семинары, круглые столы, конкурсы, чтения, форумы как в Самаре, так и в городах и районах области. Традиционным стал приезд в Самару на конференции ведущих российских учёных.
Успешно идёт сотрудничество епархии с воинскими подразделениями и правоохранительными органами, исправительными и медицинскими учреждениями, СМИ, общественными организациями, органами власти и управления.
С 1997 г. началась практика подписания договоров о сотрудничестве Самарского епархиального управления с государственными и общественными организациями различных уровней: администрациями крупных городов и районов области, администрацией Самарской области, отдельными вузами, предприятиями, организациями.
Конструктивные отношения Самарской епархии Русской Православной церкви с Правительством Самарской области служат примером для других регионов нашей страны. Благодаря этому сотрудничеству в епархии стремительно растёт количество новых православных храмов, передаются здания, бывшие до 1918 г. в собственности Церкви, осуществляется строительство православного института в Тольятти, в школах введён курс «Основы православной культуры».
Благодаря плодотворному взаимодействию Правительства Самарской области и Самарской епархии на территории области не только активно восстанавливаются культовые здания, но и образуется сеть социально ориентированных приходов, приоритетной задачей которых во внебогослужебной деятельности является внешкольная работа с подрастающим поколением, что помогает формированию адекватного восприятия религиозной традиции граждан Самарской области, а также служит популяризации традиционных ценностей российского общества и противодействию современным социальным порокам.
Выводы. Русская Православная церковь сыграла исключительно большую роль в жизни Самарского края и его жителей, в формировании духовно-нравственного потенциала, хозяйственной культуры, просветительской деятельности региона. Хозяйственное освоение Самарского Поволжья православными монастырями содействовало его заселению, появлению новых сёл и деревень, более рациональному использованию промыслов, христианизации местного мордовского и чувашского населения.
К середине XIX в. на территории края получила доминирующее влияние православная культура, в каждом селе, почти в каждой деревне были построены православные храмы, а в городах - по нескольку церквей. Всего на территории будущей Самарской губернии на-98
ходилось 485 храмов, более 50 молитвенных домов и часовен, 6 монастырей. Это не мешало представителям других вероисповеданий свободно осуществлять свою деятельность. Старообрядцы в то время считались раскольниками, правительственная и официальная церковная политика в отношении них сводилась к настойчивым попыткам обращения в единоверие, не всегда они были корректными.
До революции 1917 г. церкви были своеобразными центрами образования и культуры на селе, привнося укрепление истинных христианских традиций, даруя знания, помощь и поддержку в сложные периоды жизни всем жителям Самарского края. Храмы долгие годы были единственным архитектурным памятником в селах, символизируя собой идеи территориального и духовного единения сельчан.
Растущий экономический потенциал края, увеличивающееся население дали основание правительству в 1850 г. учредить Самарскую губернию и совпадавшую территориально с ней Самарскую епархию. За последующие 66 лет, до октябрьской революции 1917 г., благодаря усилиям своих архипастырей, духовенства, верующих почти в 2 раза увеличилось количество православных храмов, превысив 1000, более чем в 2 раза - монастырей (с 6 до 16). При каждой церкви имелась церковно-приходская школа, где можно было получить начальное образование.
Русская Православная церковь способствовала таким полезным начинаниям, как борьба с пьянством - с конца XIX в. в епархии повсеместно под руководством священников создаются общества трезвости, преодоление неграмотности населения путём создания школ грамоты и церковно-приходских школ. В период тяжёлых испытаний для губернии: голодных лет, войн, эпидемий Церковь прилагала все усилия для помощи нуждающимся, их социальной защиты.
За период 1851 - 1916 гг. Церковь в губернии значительно укрепила свои позиции. Для подготовки кадров духовенства была открыта духовная семинария, для обеспечения духовенства, вышедшего на пенсию, вдов священнослужителей и их сирот - эмеритальная касса и касса взаимопомощи, для содействия церковному хра-мостроительству, украшению храмов, социальной защиты населения - церковно-приходские советы и церков-но-приходские попечительства, для ведения миссионерской деятельности были учреждены епархиальный комитет православного миссионерского общества, епархиальный миссионерский совет, должность епархиального миссионера. В епархии издавался свой периодический орган печати - «Самарские епархиальные ведомости». Был открыт епархиальный свечной завод. Благочинные проводили в жизнь на местах решения епархиального управления.
Сложившаяся стройная система по управлению епархией опиралась на мощный финансово-экономический фундамент. Церквам и монастырям принадлежали земельная собственность, недвижимость, денежные вклады в банках. Само духовенство было достаточно обеспеченным сословием: помимо казённого жалования, которое получало большинство причтов епархии, священнослужители имели доход от церковных треб, нигде не учитывавшихся. Лишь в бедных деревнях материальное положение духовенства оставляло желать лучшего.
К 1917 г. Самарская епархия имела сложившуюся централизованную систему епархиального управления, опиравшуюся на благочиния и церковные приходы на местах, могла воспроизводить кадры священнослужителей в духовной семинарии, вести работу по духовно-нравственному просвещению, религиозному воспитанию верующих в школах грамоты и церковноприходских школах. Однако октябрьская революция 1917 г. показала, что народ разделился в своей массе: одни поддержали начинания большевиков, в том чис-Балтийский гуманитарный журнал. 2015. № 1(10)
ле и секуляризационные, другие выступили категорически против. К сожалению, к 1917 г. не наблюдалось всенародного единства, сплочения, чему способствовала своей деятельностью Русская Православная церковь. В противном случае православный народ попросту не дал бы совершиться тем святотатствам, поруганию религиозных святынь, разрушению храмов, уничтожению священно- и церковнослужителей, что происходило после 1917 г. Надо хорошо понимать, что богоборческие, антирелигионые действия по всей России совершала не какая-то малочисленная партия или группа, это делалось руками самого народа, отрёкшегося от веры своих предков во имя призрачных обещаний светлого будущего, и при его попустительстве. Не согласные с такой политикой подвергались репрессиям, расстрелам, обструкции.
За 20 послереволюционных лет Русская Православная церковь в Самарской губернии была поставлена на грань уничтожения: были закрыты почти все храмы, все монастыри, духовенство уничтожено либо репрессировано, а его оставшаяся часть была вынуждена бродяжничать, просить милостыню, заниматься нелегальным совершением треб и различными подработками, подчас унизительными. Сама Церковь оказалась разделена, в нашей епархии наиболее тяжёлые последствия для религиозной жизни причинил обновленческий раскол, поддержанный властью. Сами верующие подвергадлись насмешкам, унижениям, издевательствам, в советской России они неофициально считались людьми второго сорта, в силу своей «ограниченности» не желающими отречься от религиозных взглядов. Только Великая Отечественная война смогла «легализовать» Церковь. Впервые за долгие годы начали открываться храмы, священнослужители вернулись к исполнению своих пастырских обязанностей, восстановилось церковное управление как в центре, так и на местах. При том, что Церковь признавалась отныне вполне легальным институтом советского общества, над ней по-прежнему осуществлялся строгий контроль всех сторон жизнедеятельности, за исключением чисто богослужебных, литургических вопросов. Но эти меры позволили Церкви сохранить себя для последующего возрождения уже в наше время.
Хрущёвские гонения на Церковь явились новым испытанием для духовенства и верующих. В Куйбышевской епархии закрылся 1 православный храм, от Церкви отреклось 2 священнослужителя, опять появились оскорбительные для верующих статьи в СМИ. Но эти гонения Церкви было легче перенести, чем в 20-30-е гг., так как за свои религиозные убеждения уже не могли расстрелять, а приговоры к тюремному заключению носили единичный характер. Куйбышевской паствой в это время руководил известный подвижник православия митрополит Мануил (Лемешевский), собравший команду единомышленников, молодых и инициативных людей (игумен Иоанн Снычев, А. А. Савин, протоиерей Иоанн Державин и др.), и верующих под его руководством было трудно сломить новыми испытаниями. Тем не менее, целый ряд мероприятий, разработанных для того, чтобы ослабить влияние Русской Православной церкви, болезненно отразились на повседневной церковной жизни. То, что настоятеля храма отстранили от руководства финансово-хозяйственной деятельностью прихода в 1961 г., было нонсенсом для церковной практики. В Церковь, таким образом, пытались внести разлад: духовенство настроить против выборных исполнительных органов приходами, получившими всю полноту власти. Антирелигиозные публикации в СМИ выставляли верующих в неприглядном свете «мракобесов», атеистическая пропаганда с этого времени вновь, как и в 20-30-е гг. сделалась обязательным атрибутом идеологической пропаганды. После смещения Н. С. Хрущёва наиболее уродливые формы антирелигиозной пропаганды сошли на нет, но её отдельные рецидивы продолжались вплоть до 1991 г.
Период управления Куйбышевской епархией архи-
епископа Иоанна (Снычева) пришёлся на время, когда Русская Православная церковь после долгих лет гонений, отчуждения от общества вступила с началом перестройки в новый этап своей деятельности, продолжающийся и по сей день. По времени это совпало к подготовкой к торжествам по случаю 1000-летия Крещения Руси.
В новых условиях, когда Церкви была предоставлена полная свобода действий, отменён государственный контроль всех сторон её жизнедеятельности, нужно было воспользоваться создавшейся ситуацией для создания условий к возрождению Русской Православной церкви. Архиепископ Иоанн (Снычёв) сделал всё возможное, чтобы изменившиеся государственно-церковные отношения послужили во благо Церкви, воспользовался новыми возможностями для открытия православных храмов, рукоположения в них духовенства из числа наиболее подготовленных мирян, выхода Церкви к обществу, осуществления благотворительности, нравственного воспитания, иной социальной и общественной деятельности. Устав Русской Православной церкви, принятый на Поместном Соборе 1988 г., способствовал осуществлению этих планов: руководство финансово-хозяйственной деятельностью приходов вернулось вновь к настоятелям храмов, усилилась роль правящего архиерея в жизни епархии. В Куйбышевской епархии был восстановлен институт благочинных, которые стали непосредственными помощниками правящего архиерея по управлению епархией.
С приходом к власти в 1991 г. нового политического руководства - как в России, так и в Самарской области - отношение власти к Церкви коренным образом изменилось. Впервые за семь с лишним десятилетий власть стала оказывать помощь Церкви в восстановлении ранее разрушенных храмов, строительстве новых церквей, возвращении церковной собственности. Не во всех регионах России это процесс развивался одинаково, но необходимо особо отметить, что в Самарской области он проходит наиболее успешно. Благодаря этому так стремительно растёт количество православных храмов, расширяется сеть духовных учебных заведений, в школах уже несколько лет читается курс «Основы православной культуры», проводятся научно-практические конференции по православной тематике. Большим достижением является открытие Самарского духовного училища, преобразованного вскоре в духовную семинарию, что позволило обеспечить новые приходы образованными священнослужителями и профессиональными регентами церковных хоров [42, с. 133-135; 44, с. 267-275; 45, с. 220-221; 47; 48].
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ:
1. Алабин П. В. Самара: 1586-1886 гг. Самара, 1992. С. 55.
2. Артамонова Л.М. В начале самарской науки: самарские учителя середины XIX века и их ученые занятия // Модернизация культуры: идеи и парадигмы культурных изменений: материалы Междунар. науч.-практ. конф. Ч. 2. Самара, 2013. С. 64-72.
3. Артамонова Л.М. Политика в сфере народного просвещения в Поволжье (XVШ - первая половина XIX в.) // Российская история. 2013. № 2. С. 101-113.
4. Артамонова Л.М. Рукописи Г.Н. Потанина «Записки о Самаре» и «Дедушка из Самары» - замечательные памятники «локальной» истории середины XIX века // Известия Самарского научного центра Российской академии наук. 2013. Т. 15. № 5-1. С. 229-237.
5. Артамонова Л.М. Участие духовенства в открытии и деятельности общеобразовательных школ Казанского учебного округа в первой трети XIX века // Вестник Самарского государственного университета. 2012. № 8.2 (99). С. 110-117.
6. Бирюкова А.Б. Круг обязанностей и повседневных дел приходского духовенства поволжских городов
в дореформенную эпоху // Наука и культура России. Самара, 2012. С. 13-16.
7. Бирюкова А.Б. Социокультурный облик образовательных учреждений провинциальных городов дореформенной России (по материалам Среднего Поволжья)// Наука и культура России. Самара, 2011. С. 17-19.
8. Дубман Э. Л. Хозяйственное освоение Среднего Поволжья в XVII веке. http://newciv.relarn.ru/work/2-41/ library/dubman/begin.htm.
9. История Самарского Поволжья с древнейших времён до наших дней. XVI - первая половина XIX в. М., 2000. С. 98, 100-101.
10. Захарова Л.Б. Моральная цена конфликта власти и церкви в России в 1920-е гг. // Вестник Московского государственного областного университета. Серия «История и политические науки». Москва: Издательство МГОУ, 2012. № 4. С. 129-133.
11. Захарова Л.Б. Обновленческий раскол 1920-х гг. в Русской Православной церкви // Известия высших учебных заведений. Поволжский регион. Гуманитарные науки. Пенза: Издательство Пензенского государственного университета, 2013. № 1 (25). С. 53-59.
12. Захарова Л.Б. Отношения власти и церкви в начале 1920-х годов: кампания по изъятию церковных ценностей // Вестник Самарского государственного университета. Гуманитарная серия. Самара: Издательство «Самарский университет», 2013. № 2 (103). С. 64-70.
13. Захарова Л.Б. Патриарх Тихон и духовенство в 1921-1922 гг. как защитники русской церкви и православной традиции // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. Тамбов: Грамота, 2012. № 10 (24): в 2-х ч. Ч. I. С. 89-91.
14. Захарова Л.Б. Формирование новой морально-этической парадигмы в российском обществе 1920-х годов. Самара: Издательство СамГТУ, 2013.
15. Кандауров С.П. Воздействие учебно-воспитательного процесса на характер межконфессиональной коммуникации студентов // Наука и культура России. Самара, 2011. С. 335-339.
16. Кандауров С.П. Философский контекст толерантности межконфессиональных отношений в студенческой среде // Аспирантский вестник Поволжья. 2012. № 3-4. С. 37-40.
17. Курятников В. Н. Влияние религиозной обстановки в СССР на становление нефтяного комплекса Урало-Поволжья в 30 - 50-е гг. ХХ в. // Религиоведение.
2006. № 4. С. 42-47.
18. Мендюков А. В. Русская православная церковь в Среднем Поволжье в 1894 - 1914 гг. Диссертация на соискание ученой степени кандидата исторических наук. Самара, 2001.
19. Мендюков А. В. Русская Православная церковь в Среднем Поволжье на рубеже XIX-XX веков. Самара,
2007.
20. Монастыри Самарского края (XVI - ХХ вв.). Справочник. Авторы-составители В. С. Блок и К. А. Катренко. Самара, 2002. С. 99-112.
21. Невоструев К. И. Историческое описание бывших в городе Самаре мужского Спасо-Преображенского и женского Спасского монастырей//Классика Самарского краеведения. Антология. Самара, 2002.
22. Панина О.А. Развитие системы образования и просвещения народов Поволжья в период с IX и до начала XX века. Димитровград, 2011.
23. Перетяткович Г. И. Поволжье в XVII и начале XVIII века (очерки из истории колонизации края)// Классика Самарского краеведения. Антология. Самара, 2002. С. 151-154.
24. Подмарицын А. Г. Из истории Самарской епар-хии//Самарский краевед. Самара, 1994. С. 53.
25. Подмарицын А. Г. Очерки истории Самарской епархии: учебное пособие. Самара, 2008. С. 35.
26. Преображенский П. А. Колонизация Самарского 100
края//Классика Самарского краеведения. Антология. Самара, 2002. С. 186-188.
27. Ряжев А. С. Командный состав ставропольского калмыцкого войска в военной и вероисповедной политике государства: от семилетней войны до эпохи 1812 г.// Вестник Калмыцкого института гуманитарных исследований РАН. 2012. № 2. С. 27-32.
28. Ряжев А. С. Ставропольское калмыцкое войско (1737-1843 гг.): опыт изучения новых источников// Вестник Калмыцкого института гуманитарных исследований РАН. 2012. № 3. С. 13-18.
29. Смирнов Ю. Н., Дубман Э. Л., Барашков В. Ф., Артамонова Л. М. Самарская Лука в XVI - начале XX вв. Самара, 1995. С. 39, 58;
30. Смирнов Ю.Н. "Юрьев день" губернского масштаба. Отмена проверки паспортов в Самаре в начале 1850-х гг. // Известия Самарского научного центра Российской академии наук. 2013. Т. 15. № 5-1. С. 220228.
31. Смирнов Ю.Н. Жители провинциального города. Самарские рукописи РГО // Центр и периферия. 2014. № 1. С. 12-21.
32. Смирнов Ю.Н. Легализация беглых и самовольных переселенцев в ходе колонизации юго-востока Европейской России в XVIII - первой половине XIX в. // Русь, Россия. Средневековье и Новое время. М., 2011. № 2. С. 191-195.
33. Смирнов Ю.Н. Материалы о самарском крестьянстве дореформенной эпохи в Русском географическом обществе и их авторы // Вестник Самарского государственного университета. 2013. № 8.2 (109). С. 65-73.
34. Смирнов Ю.Н. Устная история «молчаливого большинства»: основные вехи прошлого Самары в представлениях купцов и мещан середины XIX века // Центр и периферия. 2012. № 1. С. 4-9.
35. Тихомиров М. Н. Российское государство XV -XVII вв. М., 1973. С. 287-288.
36. Центральный государственный архив Самарской области. Ф. 32. Оп. 4. Д. 487 а.
37. Центральный государственный архив Самарской области. Ф. 356. Оп. 1. Д. 499. Л. 22 об.
38. Центральный государственный архив Самарской области. Ф. 4187. Оп. 2. Д. 10. Л. 25.
39. Центральный государственный архив Самарской области. Ф. 4187. Оп. 2. Д. 12. Л. 8.
40. Чирков М.С. Государственно-конфессиональные отношения в Среднем Поволжье во второй половине 1940-х - начале 1950-х годов // Культурно-исторические исследования в Поволжье: проблемы и перспективы. Материалы II Всероссийского научно-методологического семинара (Самара, 25-26 октября 2013 г. ). Самара, 2012. С.178.
41. Чирков М.С. Конфессиональная ситуация в Среднем Поволжье во второй половине 1940-х - начале 1950-х гг. // Конфессии и межконфессиональные отношения в истории и традиции. Материалы Всероссийской научной конференции (Самара, 12-13 декабря 2008 г.). Самара, 2009. С.148.
42. Якунин В.Н. История Самарской епархии в 18512011 гг. // Наука и культура России. Материалы VIII Международной научно-практической конференции, посвященной Дню славянской письменности и культуры памяти святых равноапостольных Кирилла и Мефодия. 2011. С. 133-135.
43. Якунин В.Н. Религиозный фактор в развитии культуры Куйбышевской области (1965-1990 гг.) // Вестник Оренбургского государственного университета. 2008. № 7. С. 154-160.
44. Якунин В.Н. Роль православия и Самарской епархии в региональной культуре (1993-2010 годы) // В мире научных открытий. 2012. № 4.2. С. 267-275.
45. Якунин В.Н. Самарская епархия на современном этапе развития // Вектор науки Тольяттинского государственного университета. 2012. № 1. С. 220-221.
46. Якунин В.Н. Хозяйственная культура Самарской Балтийский гуманитарный журнал. 2015. № 1(10)
епархии: формирование доходов духовенства в 1850-е - ста. (церковная история города Ставрополя - Тольятти) /
1950-е гг. // Вектор науки Тольяттинского государствен- Вадим Якунин. Тольятти, 2007.
ного университета. 2011. № 4. С. 127-129. 48. Якунин Вадим Николаевич. История Самарской
47. Якунин Вадим Николаевич. Город Святого кре- епархии. Монография / В. Н. Якунин. Тольятти, 2011.
THE CHURCH LIFE AND THE ORTHODOX CULTURE IN THE SAMARA REGION IN THE XVI - XX CENTURIES
© 2015
V.N. Yakunin, doctor of history science, Professor, prorector of Innovative and Science-Research Activity
Volga Region State University of Service, Togliatti (Russia)
Abstract. The history of the Samara diocese of the Russian Orthodox Church in the XVI - XX centuries is considered and studied.
Key words: Keywords: Samara diocese, Russian Orthodox Church, religion, temples, cathedrals, churches, monasteries, clergy, bishops, ascetics, martyrs, saints.
