CC BY
24УДК 947
ЦЕНТРОСТРЕМИТЕЛЬНЫЕ И ЦЕНТРОБЕЖНЫЕ ПРОЦЕССЫ В НЕОНАРОДНИЧЕСКИХ ПАРТИЯХ РОССИИ 1917 ГОДА
Протасова Ольга Львовна, кандидат исторических наук, доцент; Тамбовский государственный технический университет, Тамбов, РФ
В статье анализируются процессы, происходившие в период Великой российской революции в партии социалистов-революционеров и Трудовой народно-социалистической партии. Показано, как эти партии тщетно пытались сохранять внутреннее единство и заключать межпартийные союзы, и как деструктивные изменения внутри ПСР не позволили ей реализовать свой потенциал ведущей силы в отечественном революционном движении.
Ключевые слова: неонароднические партии; социалисты-революционеры; народные социалисты; трудовики; демократия; революция; мировая война; большевики.
CENTRIPETAL AND CENTRIFUGAL PROCESSES IN NON-NATIONAL PARTIES
OF RUSSIA IN 1917
Protasova Ol'ga L'vovna, PhD (Cand. Hist. Sci.), associate professor,
TSTU, Tambov, Russia
The article analyzes the processes that took place during the Great Russian revolution in the party of socialist revolutionaries and the Labor people's socialist party. It is shown how these parties tried in vain to maintain internal unity and conclude inter-party alliances, and how destructive changes within the PSR did not allow it to realize its potential as a leading force in the domestic revolutionary movement.
Keywords: neo-national parties; socialists-revolutionaries; people's socialists; laborers; democracy; revolution; world war; Bolsheviks.
Для цитирования: Протасова О. Л. Центростремительные и центробежные процессы в неонароднических партиях России 1917 года // Наука без границ. 2018. № 10 (27). С. 114-128.
Февральская революция 1917 г., явившаяся, по выражению лидера партии социалистов-революционеров В. М. Чернова, для социальных верхов неожиданностью [1, л. 51], а, по мнению правого эсера М. В. Вишняка, представлявшая собой «рефлекторное движение русского народа на требования войны и военные неудачи» [2], встретила дружное воодушевление у представителей российских демократических сил. Обвал исчерпавшего себя монархического режима, революционная смена всей российской политической системы подарили вчерашним деятелям оппозиции и
подполья, либералам и социалистам, уникальный шанс максимально реализовать свои карьерные и партийные амбиции. Хотя современной наукой отвергнуты как беспочвенные всякие претензии кого-либо на идейное или политическое руководство Февральской революцией, очень многие стали ее вдохновенными деятелями.
В демократическом стане весной 1917 года царила полная разноголосица. По мнению В. М. Чернова, революционная среда была в гораздо менее выгодном положении, чем цензовики, которые, хотя и были «штабом без армии», «зато как шта-
бы они были превосходно организованы. Все их личные силы были испробованы, взвешены, пронумерованы в думской и земской работе, в качестве лидеров оппозиции они успели создать себе известные имена» [1, л. 6]. Однако уверенности не было и у последних. Так, кадеты, образованные люди с уже накопленным парламентским опытом, «вышедшие из авторитарной стабильности», просто не умели действовать в условиях революции.
У лидеров нелегальных партий, имевших в своем распоряжении «армии» последователей, напротив, отсутствовал государственно-управленческий опыт, недоставало традиций открытой партийной борьбы [1, л. 6]. У масс не было настоящих, «кадровых» штабов, да и сами они не были структурированы, представляя собой «хаотически нестройные полчища», и перед трудовой демократией встала первостепенная задача подготовительной работы по консолидации и организации собственных сил. Тем временем левые силы не столько консолидировались, сколько дробились, причем деструктивные процессы разворачивались зачастую независимо от самих политиков [3, с. 497]. Массы по-прежнему ожидали от государства, от власти решения своей судьбы - коллективная психология и особенно культурный менталитет суть явления малоподвижные по сравнению с динамикой общественных процессов. Патерналистский компонент общественного сознания остался неизменным, и легитимность государства, как и раньше, связывалась не с демократическими процедурами, а с эффективностью разрешения властью конкретных внешних и внутренних проблем.
Несмотря на эти трудности и проблемы, в новой, революционной обстановке деятельность социалистических партий моментально ожила. В первых числах марта 1917 г. был восстановлен Организационный комитет народно-социалисти-
ческой партии, едва не развалившейся за годы межреволюционного «безвременья»; ведущую роль в этом играли партийные лидеры и идеологи В. А. Мякотин и А. В. Пешехонов. 5 марта состоялось совещание Оргкомитета с некоторыми членами партии, в том числе депутатами Второй Государственной думы от народно-социалистической фракции [4, с. 34]. Были приняты решения о демократической республике (энесы после падения монархии автоматически официально стали республиканцами), об отношении к войне (в духе «революционного оборончества»). Что касается Советов, энесы как сторонники сильной и единой государственности, считали их сугубо общественными организациями, неспособными принять на себя функции государственной власти.
Следующей задачей было объединение энесов с трудовиками, в условиях легальности резко активизировавшимися и искавшими себе союзников. До Февральской революции Трудовая группа не решалась вставить в свою программу термин «социализм», а теперь и она объявила себя социалистической. Это снимало основное препятствие к объединению с родственной партией народных социалистов. В итоге малочисленность, слабость низовых организаций, почти полное отсутствие связей с крестьянством побудили энесов и трудовиков возобновить попытки создания единой народнической партии. 12 апреля был формально заключен «народнический блок» в Петроградском Совете. Но эсеры, поначалу склонявшиеся к объединению с энесами и трудовиками, вскоре оставили эту мысль, рассчитывая целиком на свои силы. В результате «народнический блок» сохранился только как объединение фракций энесов и трудовиков.
Объединенный съезд принял решение о создании Трудовой народно-социалистической партии 22 июня. Была принята программа новой партии. В ее преамбуле
говорилось, что партия ориентируется не на один какой-либо класс, а стремится выразить интересы всего трудового народа, «отрицает диктатуру какого-либо одного класса» [5, с. 120]. Целью партии провозглашался социализм, переход к нему планировался постепенный, реформистским путем. В области государственного устройства партия оптимальной формой правления признала демократическую республику с однопалатным парламентом.
Центральным вопросом в программе был, конечно, аграрный. Как генеральная идея партийной политики объявлялась национализация земли, но ее предполагалось не вводить сразу, а пока лишь выдвинуть как цель. Понятие национализации земли в трактовке ТНСП означало, что в общенародную собственность переходили все воды и недра, «все земли казенные, удельные, кабинетские, монастырские, церковные и другие подобных же категорий» [5, с. 121]. Частновладельческие же земли должны были переходить в эту собственность в том случае, если превышали трудовую норму. Крестьянские надельные и частновладельческие земли, на которых велось трудовое хозяйство, планировалось переводить в общенародную собственность постепенно. Признавая право пользования землей за всеми, кто будет обрабатывать ее своим трудом, партийная программа вводила правила, согласно которым в первую очередь наделяется местное население, причем по потребительской норме - не более 10-11 десятин земли [5, с. 122].
По ходу съезда возникали некоторые трения, в частности, по вопросам тактики. В отличие от трудовиков, многие энесы высказывались за сотрудничество с кадетами. Споры порой были так горячи и остры, что объединение грозило сорваться. Впрочем, по мнению С. П. Мельгунова, окончательного, полного слияния энесов и трудовиков так и не произошло, что Мель-
гунов связывал, прежде всего, со стремлением трудовиков «приблизиться к тактике левых групп революционной демократии» [6, с. 4-5].
В отличие от других социалистов, эне-сы не считали кадетов ответственными за корниловский мятеж (фактов, удостоверявших их участие в подготовке мятежа, нет до сих пор). Более того, у них не было уверенности, что целью генерала был именно захват власти и введение военной диктатуры. «Пока нет достаточных оснований сказать, чего хотел Корнилов, - констатировало «Русское богатство» в сентябре 1917 г. - Ему приписали то, чего многие ждут со страхом и надеждой: захватить власть и репрессиями заменить отсутствующий в государстве авторитет, драконовскими мерами остановить распад, террором сплотить силы, необходимые для защиты от внешнего натиска, и для охраны порядка» [7, с. 315]. Современный историк В. Т. Логинов отмечает, что о «демократии осенью 1917 года уже никто не вспоминал» - и левые и правые готовились к диктатуре. Ему возражает В. П. Булдаков, подчеркивающий, что «на деле социалисты, а именно они стали теперь главными противниками большевиков, проиграли Ленину и Троцкому именно под знаменами демократии. После разгрома Корнилова диктатура справа в действительности стране не грозила (за генералами некому было идти), хотя именно ею запугивали людей большевики, чтобы прийти к власти - якобы обороняясь от поднимающей голову контрреволюции» [8]. В общем-то, если вдуматься, эти утверждения вовсе не так противоречат друг другу, как может показаться на первый взгляд. Большевики искусно «подогревали» ужас перед возможной реакцией, а общество в состоянии ажитации верило тем, чей язык казался убедительнее. Сами же социалисты вплоть до Октябрьского переворота упорно не желали всерьез
воспринимать опасность «слева», так как в истории подобного прецедента не было - для оппозиционеров власти опасность всегда ассоциировалась с реакцией и, соответственно, находилось «справа»... Прозрение далось социалистам нелегко и оказалось весьма жестоким.
14 сентября в Петрограде открылось Всероссийское Демократическое совещание, созванное по инициативе ЦИК Советов с участием «организованной демократии», чтобы «решить вопрос об организации власти, способной довести страну до Учредительного собрания» [9, с. 143]. Фракция ТНСП на Демократическом совещании была довольно многочисленной (55 человек), хотя ее члены были распылены между различными куриями, представленными на Совещании. Основным на демократическом форуме был, естественно, вопрос об организации власти. Обсуждались и предлагались разные варианты - коалиция с кадетами и без них, однородное социалистическое правительство «от большевиков до народных социалистов» и пр. 16 сентября А. В. Пешехо-нов выступил с заявлением, что не видит другого выхода, кроме коалиции, ибо одной трудовой демократии в столь тяжелое время не под силу удержать государственную власть, а все прежние попытки организовать власть без кадетов окончились безрезультатно.
Пешехонов рискнул высказать и другое крамольное мнение, что в срыве коалиции всего более повинна сама «революционная демократия»: в ее рядах происходило постоянное колебание между двумя программами - спасения государства, общенациональных интересов и удовлетворения групповых, классовых притязаний. «В данных условиях, тяжелых условиях, вызванных войной, - резюмировал Пе-шехонов, - я считаю, что в первую очередь должно быть поставлено спасение государства, а не удовлетворение классо-
вых интересов. На условиях подчинения классовых интересов государственным и должна быть заключена коалиция» [10]. В конце концов, Демократическое совещание согласилось признать коалиционное правительство с участием кадетов и торгово-промышленных кругов, исключая причастных к корниловскому мятежу.
26 сентября в Москве открылся Второй съезд ТНСП. Главным вопросом на нем было определение предвыборной платформы и тактики накануне выборов во Всероссийское Учредительное собрание, намеченных на середину ноября. Съезд был немноголюден: прибыло 69 делегатов от 36 партийных отделов [11]. Докладчиком от ЦК на съезде был председатель партии В. А. Мякотин. По словам П. Н. Милюкова, «значительная часть того, что он сказал, могла быть сказана «кадетом» [12, с. 88]. Смысл речи был таков: власти нет, многовластия нет, зато есть анархия. Боялись «контрреволюции», которой не было: теперь она есть, «взращенная ошибками революции», и этим ошибкам партия недостаточно противостояла: не протестовала против нарушения гражданских свобод демократическими учреждениями (то есть, прежде всего, Советами) и против их попыток стать рядом с властью государственной. В Советах же она была «подголоском иных партий, меньшевиков и эсеров» [там же].
В отношении к другим партиям, по заявлению Мякотина, народные социалисты, прежде всего, «отгораживались от большевиков, ибо у тех один метод - насилие, ибо они по существу не социалисты». Обдумывая варианты поиска союзников, с которыми можно было бы заключить предвыборный блок, энесы не пришли ни к чему конструктивному. Из трех групп, на которые к тому времени разделились эсеры, ТНСП была ближе всего к правому крылу, возглавляемому Н. Д. Авксентьевым. Но, поскольку ПСР была еще ор-
ганизационно единой, энесы не могли на выборах идти ни с одним из ее сегментов. От «Единства» и меньшевиков ее отделяли марксистская идеология и аграрный вопрос. Мякотин подчеркивал точки соприкосновения с кадетами: «задачи политического устройства страны, воспитание правового сознания народа» [12, с. 88-89]. Однако наиболее трудным было преодоление психологического барьера: кадеты не были социалистами, хотя энесовские идеологи вовсе не считали их правыми и защитниками интересов помещиков.
В связи с предстоящими выборами и яростной борьбой за электорат возникла дискуссия и по вопросу о социальной базе и составе ТНСП. А. П. Минин заявил, что она до сих пор партия интеллигентов: «Мы разрабатываем идеологию, но на одной философской идеологии далеко не уедешь» [13]. Он подчеркнул необходимость опираться на трудовое среднее крестьянство, которое почти не представлено в крестьянских Советах, где заседают в основном беднейшие крестьяне, принимающие в производительном труде очень малое участие. Возражая ему, В. И. Игнатьев призывал опереться на все крестьянство, а не только на крепкое, и шире блокироваться на выборах, чтобы не остаться в бессильном одиночестве. А. В. Пешехонов, примиряя стороны, свою позицию определил конкретно: за государственность, за целостность страны, за спасение народного хозяйства.
В результате прений съезд принял резолюцию, содержание которой воспроизводило основные тезисы доклада Мяко-тина, а практические выводы были взяты у его оппонентов. Высказывая сожаления по поводу несостоявшегося соглашения с энесами, так и не сумевшими закрыть глаза на несоциалистическую идеологию кадетов, П. Н. Милюков писал: «Здесь, как видим, - грань, через которую «революционная демократия», включая и «трудовых
народных социалистов», оказалась неспособной и бессильной перешагнуть» [12, с. 90].
7 октября открылся Временный совет республики. Его председателем был избран эсер Н. Д. Авксентьев. Товарищем председателя стали энес А. В. Пешехо-нов, кадет В. Д. Набоков и меньшевик В. Н. Крохмаль. Острее всего здесь стоял вопрос о войне и мире, превратившийся в самый жгучий политический вопрос. Позицию фракции ТНСП на форуме твердо и ясно выразил ветеран народничества Н. В. Чайковский: «Я с самого начала войны утверждал, что проведение социально-революционных преобразований во всем их объеме во время войны есть преступление, и это преступление мы совершаем» [12, с. 115]. На грубую реплику слева старый народник гордо заявил: «Пусть те, кто мне не верит, докажут своей жизнью то, что говорят».
Выступая 23 октября в Предпарламенте, А. В. Пешехонов выразил огорчение тем, что по результатам прений по внешней политике так и не было достигнуто единство мнений, тогда как именно по внешнеполитическому вопросу оно необходимо более чем где-либо - только в этом случае голос России на международной арене будет услышан. Пешехонов высказался в поддержку внешнеполитического курса Временного правительства и напомнил, что еще при образовании первого коалиционного кабинета между демократическими и цензовыми элементами был заключен договор по поводу программы внешней политики России, отражавший точку зрения большинства демократии, а именно: Россия не стремится ни к каким захватам и отстаивает свободу самоопределения для всех народов. «Не желая приобретать ничего за счет других, мы не можем в то же время... поступиться чем-нибудь, что принадлежит России. Ввиду этого Россия должна напрячь все силы для обороны»
[13], - заявил он. Дискуссии в Предпарламенте походили на споры обитателей уже горящего дома о том, каким способом тушить пожар. Между тем военный министр А.И. Верховский там же, в Предпарламенте, 20 октября публично заявил, что армия больше не может воевать и надо думать о немедленном мире.
Если правые народники «собирали силы», объединяясь со своими давними потенциальными союзниками и пытаясь найти поддержку в стане несоциалистической демократии, то ПСР переживала коллизии иного - центробежного - характера. В 1907-1917 гг. в ПСР произошла значительная идейная и организационная эволюция: террор перестал быть для них основным тактическим средством, успех правительственных аграрных реформ заставил эсеров отказаться от надежд на общину как инструмент социалистического устройства [14, с. 170]. Широкий демократизм, простота лозунгов, полемические и публицистические таланты лидеров партии, ореол борьбы и мученичества за справедливость привлекали к эсерам широкие и пассионарные общественные группы -крестьян, рабочих, солдат, средние городские слои. Достичь такой массовости ПСР смогла благодаря своей организационной рыхлости и нестрогому приему в партийные ряды. В течение 1917 г. эсеры составляли большинство в Советах всех уровней и типов, в городских думах, земельных комитетах, профсоюзах и т. п. Однако полного идейного и тактического единства в рядах партии не было и раньше, а в критический для страны период внутрипартийные расхождения обострились, что подтачивало единство ПСР и в конечном счете привело к ее расколу, ставшему, по мнению многих эсеров и представителей других партий роковым и для самой ПСР, и для многих демократических начинаний периода становления республиканской России.
Уже в 1914-1915 гг. партия дала трещину в вопросе отношения к войне. На предвоенных конференциях европейских социалистов эсеры осуждали грядущую войну, но с ее началом волна патриотизма захлестнула большинство партии. Однако по истечении некоторого времени сбылся прогноз многих общественных и политических деятелей левого сектора, предсказывавших скорое охлаждение населения к этой политике и идее национального единства, так как, принося себя в жертву, народ ничего не получает взамен: ни улучшения жизни, ни надежды на это в будущем [15, с. 84-85]. Экономические, социальные и политические трудности страны обострились, переплелись, и стало очевидным, что основная часть огромных военных расходов легла на тот самый «трудовой народ», чьи интересы отстаивали неонародники, в частности, эсеры. В ПСР объективная оценка происходящих событий взяла верх над первоначальным воодушевлением, и разногласия внутри партии обрисовывались все четче. Правые эсеры стояли за войну до «победного конца», центр (во главе с В. Черновым, самым именитым теоретиком эсеров) требовал заключения всеобщего мира без аннексий и контрибуций; левые эсеры (М. Спиридонова, Б. Камков, П. Прошьян, В. Алгасов, М. Натансон и др.) примкнули к «интернационалистской» «пролетарской» позиции [16, с. 171]. Характеризуя идейную платформу правых, В.М. Чернов отмечал, что они стремились к «перемещению партийной деятельности из сферы нелегальной в сферу легальную» [17, с. 107], выступали за сохранение классового мира в стране; развивая эти установки в послефевраль-ский период, они стремились к коалиции с либеральными партиями [там же]. Через много лет Чернов, осмысливая события там же того времени, писал: «Люди правого крыла сначала вовсе отрицали право на революцию во время войны, потом, когда
от революции отчураться не удалось, объявили ее революцией ради более успешного ведения войны...» [там же]. Левые же, по оценке Чернова, следовали своим старым максималистским традициям, «логическим завершением которого стал союз с большевиками» [там же]. Внешней политикой внутрипартийные трения отнюдь не ограничивались. Большая и разномастная партия, заполучившая в начале 1917 г. множество новых сторонников, не могла оставаться даже «биполярной» - авторитетных лидеров, центров притяжения партийных масс было больше. Например, следует отметить факт, на который обращают внимание отечественные исследователи К. Н. Морозов и Б. И. Колоницкий: очень непростыми в 1917 г. были отношения руководства эсеров и самого известного деятеля Февральской революции А. Ф. Керенского. Для ветеранов ПСР абсолютным партийным авторитетом был В. М. Чернов, а для широких масс, в том числе для многих «мартовских» эсеров, вождем считался Керенский [18, с. 32]. Это противопоставление лидеров, как и соперничество между ними, не могло не создать внутри партии известного напряжения, усугубляемого остротой исторического момента. Некоторое время этот внутрипартийный разлад удавалось скрыть от партийных масс, однако со временем делать это становилось все сложнее. Противоречия сопровождались и принципиальными разногласиями внутри партии по поводу организации революционной власти, темпов проведения государственных преобразований, внешнеполитического курса России. Если черновцев можно условно назвать «центристами» (или «левоцентристами»), то Керенский и его «группа поддержки», неформально возглавляемая «бабушкой русской революции» Е. К. Брешко-Брешковской, составляли правый партийный фланг. Своеобразным оплотом «правых эсеров» была газета «Воля наро-120
да», которую ее оппоненты иногда называли «Волей Керенского» [19, с. 204]. Обострение отношений между Керенским и центральными органами партии, в первую очередь Черновым, осенью 1917 г. сказалось и на критическом состоянии общепартийных дел.
В конце сентября 1917 г. начал выходить еженедельный эсеровский журнал «Партийные известия», на страницах которого находили отражение роковые проблемы партии, тщетные попытки ряда ее лидеров «превратить центробежные силы в центростремительные» [20, л. 1]. В организационном единстве редакторам и авторам издания виделся долг по отношению и к партии, и к революции, с которой неразрывно связана партийная судьба. В первом номере, увидевшем свет 28 сентября, было заявлено о необходимости пересмотра партийного устава, принятого еще в 1906 г. Старый устав был выражением организационной структуры конспиративной партии «в таких условиях, где органическая связь партии с широкими массами являлась почти только в идее, не воплощавшейся никогда. в реальность» [там же]. В предоктябрьские дни 1917 г. эсеры заявляли о том, что социалистическая партия рабочего класса может быть, при условии открытого существования, только массовой, поскольку «освобождение рабочего класса может быть только делом самих рабочих». В понятие «рабочий класс» в данном случае, надо думать, вкладывался смысл «трудовой народ».
В проекте нового организационного устава, выработанного организационной секцией III съезда ПСР, было записано, что членом партии считается всякий, принимающий программу партии, подчиняющийся партийной дисциплине и тактике, принятый в одну из партийных организаций и регулярно платящий членские взносы. Центром тяжести, основой социалистической партии полагались
теперь местные организации [21, с. 186]. Именно они должны вести повседневную партийную работу, удовлетворять запросы членов партии не только в узкопартийном смысле (пропаганда, агитация, вербовка новых членов, контроль за поведением эсеровских представителей в законодательных и управленческих органах и пр.). Задача ставилась шире - местные организации должны оказывать содействие созданию классовых экономических организаций - профсоюзов, кооперации, и при этом «обслуживать культурные потребности рабочего класса». Местные организации - своего рода «сеть корней, которыми партия внедряется в народную почву, с помощью которых она извлекает из нее питательные соки» [20, л. 1]. Массовая социалистическая партия - это совокупность по возможности самостоятельно развивающихся, самодеятельных местных групп. Все остальные учреждения партии являются лишь объединяющими и регулирующими их в одно целое на основе общей программы и признаваемой большинством тактики.
Исходя из особенностей России - ее огромных расстояний, «почти полного отсутствия гражданского воспитания и самостоятельности широких масс, которая дается лишь длительным пользованием благами политической свободы» [20, л. 2], разноплеменности населения, руководство ПСР считало нормальным для организации партии децентрализованную структуру, которая, однако, не доведет до крайности отрицания единства партийной программы и тактики и не отменит внутрипартийную дисциплину.
Несмотря на усилия лидеров ПСР сохранить хотя бы относительное единство, раскол в партии ширился: левые эсеры, в целом не отступая от программных основ, выступали как сторонники радикальной демократизации государственной власти на основе сочетания советских и земских
принципов самоуправления. Они требовали немедленной передачи земли крестьянам, введения народного контроля над производством и финансами, передачи всей власти Советам, немедленного созыва Учредительного собрания и, конечно, придерживались вышеупомянутой позиции по отношению к войне. Левые эсеры вели активную пропагандистскую работу в армии и на флоте (в первую очередь Балтийском), и их усилия не проходили даром, умножив число их сторонников. По мнению историка В. Сапона, это было обусловлено тем, что к первой половине 1917 г. значительная часть матросов-балтийцев в политическом отношении находилась на более радикальных позициях, чем эсеровские вожди, поэтому появление левого течения в ПСР давало им возможность сохранить партийную принадлежность и в то же время удовлетворить свое «бунтарство» [22, с. 98]. При этом, как замечает вышеназванный исследователь, «левым в ПСР было далеко до «экстремизма» анархистов, максималистов и большевиков» [22, c. 99], и при всем несогласии с «генеральной линией» партии интернационалисты не стремились к решительному размежеванию с «умеренными» по примеру Ленина и других радикально настроенных социал-демократов [там же]. Однако вскоре стало очевидным, что компромисс между фракциями в ПСР носит ситуационный характер [22, с. 100]. На III съезде ПСР, проходившем с 25 мая по 4 июня 1917 г., левых образовала оппозицию («платформу 42-х») [23, с. 215]. В июле ЦК ПСР исключил Б. Камкова и ряд левых оппозиционеров из партии. Хотя на 7-м Совете ПСР в августе состоялось формальное примирение оппозиции с ЦК, в те же дни в первом номере журнала «Наш путь» М. Спиридонова заявила, что «партия социалистов-революционеров, под давлением заполнивших правое крыло партии обывательских, ничего общего с социализмом
не имеющих элементов, отклоняется все дальше от своего единственно верного пути - тесной и неразрывной связи и единения с народом» [23, с. 216]. Особенно сильные течения левых-интернационалистов имелись в эсеровских организациях и комитетах Гельсингфорса, Петрограда, Казани, Воронежа. К осени 1917 г. в ряде советов оформились их фракции. На Всероссийском Демократическом совещании в сентябре 1917 г., которое правые социалисты метко назвали «разноголосицей» [24, л. 1] из-за крайней пестроты представленных там оттенков и мнений, левые эсеры выступили против коалиции с кадетами, в то время как большинство этого совещательного форума согласилось признать коалиционное правительство с участием кадетов и торгово-промышленных кругов, исключая причастных к корнилов-скому мятежу [15, с. 129]. Лидер народных социалистов (партии, с которой по некоторым ключевым позициям близко сходился правый сектор ПСР) А. В. Пешехонов отмечал, что эта рассогласованность «могла показаться особенно неожиданной после Московского Государственного совещания, когда в рядах революционной демократии так наглядно сказалось стремление к единению» [там же]. «Вместо единения оказалась рознь, идущая причем очень глубоко, - сетовал Пешехонов. - ...Идти вместе революционная демократия уже не сможет, - пути слишком расходятся. Пора Чернову и Авксентьеву выбрать определенную дорогу ...» [24, лл. 2-5]. Тем временем представители левых эсеров вошли в состав Петроградского ВРК, а в ряде мест они вместе с большевиками участвовали в вооруженном захвате власти. На II Всероссийском съезде советов рабочих и солдатских депутатов 25-26 октября левые эсеры голосовали за предложенные большевиками декреты, приняли участие в переизбранном ВЦИК, хотя и отказались войти в состав СНК. ЦК ПСР
за раскольническую деятельность исключил 169 эсеров, оставшихся на съезде, из партии [23, с. 216]. В ноябре 1917 г. исключенные образовали самостоятельную Партию левых социалистов-революционеров (ПЛСР) - интернационалистов численностью до 100 тыс. человек [16, с. 171]. 1-й (учредительный) съезд новой партии, на котором был принят проект партийной программы, избран ЦК и была образована левоэсеровская фракция Учредительного собрания [23, с. 216], состоялся 2-11 декабря (19-28 ноября) в Петрограде. Левые эсеры все активнее сотрудничали с большевиками, участвуя в установлении советской власти в провинции, содействуя в разработке и реализации закона о социализации земли. В декабре 1917 г. А. Л. Ко-легаев, И. З. Штейнберг, В. Е. Трутовский, В. А. Карелин вошли в СНК и возглавили ряд наркоматов [21, с. 191] .
Показательно пламенное «Воззвание Воронежской организации социалистов-революционеров интернационалистов» к рабочим и солдатам, составленное в октябре 1917 г. Оно гласит, что «наступают сумерки реакции», застающие «нас совсем неорганизованными, не закаленными в огне революционного социализма», и ответственность за это «падает на ваших вчерашних руководителей в центре и здесь социалистов-мещан, социалистов-торгашей, которые своей политикой примиренчества с буржуазией, своей борьбой против левого течения разорвали ваш фронт, внесли в вашу среду злобу, вражду и разложение и дали возможность контрреволюции стать на пороге нашей жизни» [25, л. 224]. Советы же, согласно документу воронежских левых эсеров, «в ряде панических голосований отдали свою волю и народную свободу в руки диктаторов правительства и в руки реакции», «свернули с чистого пути революционного творчества на грязную дорогу буржуазного строительства» [там же].
А вот Второй Тамбовский губернский съезд ПСР, собравшийся незадолго до октябрьских событий, обсудив вопрос о текущем политическом моменте, пришел к выводу, что: «1) анархо-большевистские выступления последнего времени разрушают завоевания революции и должны быть категорически осуждены как контрреволюционные; 2) движения эти, вызвав испуг промежуточных классов населения и расстройство в рядах революционной демократии, дало почву реакционным и буржуазным общественным течениям активно выступать и посягнуть на завоевания революции; 3) во имя спасения страны и революции съезд считает нужным оказать полную поддержку 3-му Временному коалиционному правительству, организовавшемуся на основах декларации 8 июля и заявляет, что отступление и невыполнение ее повело бы революцию и народ к гибели» [26, л. 8]. Съезд тамбовских эсеров призывал революционную власть в центре и на местах использовать все свои полномочия для подавления этих движений, как ультрарадикальных, так и реакционных.
Большинство эсеров, исключая левых, к взятию власти в октябре 1917 г. большевиками отнеслось резко отрицательно; это чувство, как и негативное отношение к самим большевикам, мало у кого подверглось изменениям в течение всей последующей жизни. «Октябрь сразу, полностью и навсегда сделал меня своим непримиримым врагом» [27, с. 404], - заявлял М. В. Вишняк. В. М. Чернов пытался активно противостоять октябрьскому перевороту, выезжал в Могилев для участия в переговорах в Ставке о создании общесоциалистического правительства [23, с. 497]. А.Ф. Керенский назв ал действия ВРК попыткой «поднять чернь против существующего порядка и сорвать Учредительное собрание» [23, с. 174].
До выборов во Всероссийское Учредительное собрание левые эсеры не фор-
сировали создания самостоятельной, отдельной партии, чтобы, по признанию И. З. Штейнберга, использовать «имя партии эсеров». В их руках оказалась столичная организация: на 8-й Петроградской общегородской партийной конференции 8 октября 1917 г. левые эсеры, будучи в большинстве, продиктовали свою волю при выдвижении кандидатов в Учредительное собрание, уступив лишь первую позицию в списке В. М. Чернову [23, с. 216]. В ряде избирательных округов левые эсеры заняли приоритетные места в общепартийных списках. Хотя центральный орган ПСР «Дело народа» выражал надежду, что исключенные из партии левые-интернационалисты, повинуясь долгу чести, снимут свои кандидатуры, этого не произошло.
На раскол ПСР народные социалисты, ближайшие политические «соседи» эсеров справа, отреагировали весьма болезненно, видя в нем драматические последствия прежде всего для Учредительного собрания, в ходе выборов в которое эсеры получили свыше 19 360 тыс. (39,8 %) голосов [23, с. 307]. При этом избиратели голосовали еще за единую партию, до ее официального распада на две принципиально разные в политическом смысле организации. Лидер энесов А. В. Пешехонов, не питавший симпатии к В. М. Чернову, назвал последнего «двуликим лидером, который... идет направо - песнь заводит, налево - сказку говорит» [28], постав ленным во главе эсеровского списка «только в виде флага», за которым идут реальные кандидаты, и идут в разные стороны. «Кац-Камков, - пишет Пешехонов, - это лидер так называемых "левых эсеров", соратник Ленина и Троцкого в их авантюре, до сих пор остающийся в одной компании с ними. По психологии и тактике - это несомненный большевик, каковых. немало имеется в партии социалистов-революционеров. Г. И. Шрейдер - "правый эсер" .ведущий. во главе городского само-
управления напряженную борьбу с большевиками-насильниками... Это давний и убежденный демократ, без всякого пятна в прошлом» [28]. Оказывалось, что в Учредительное собрание единым списком идут как уже исключенные из ПСР, так и те, которые должны спасать от них родину и революцию. Народные социалисты, не знавшие подобных противоречий внутри своей небольшой, но очень здравомыслящей и поистине демократической партии, указывали на политическую и моральную недопустимость объединения в одной организации людей, столь резко расходящихся между собой во взглядах и тактике. Энесы заявляли, что ПСР «не имеет права звать граждан к двурушничеству» и «должна устраниться от участия в выборах. ЦК должен объявить эти списки недействительными» [там же].
После Октябрьского переворота свою тактическую задачу ТНСП видела в создании единого антибольшевистского фронта из сил, находившихся справа и слева от партии и способных на бескомпромиссную борьбу с большевиками. Главной ошибкой демократических вождей революции весной - осенью 1917 г. они считали то, что последние допускали компромиссы с большевиками, с людьми, отвергавшими саму возможность сотрудничества [29, с. 91]. После заключения Брестского мира Центральный комитет ТНСП обращался к жителям России и отторгнутых от нее территорий с воззваниями, в которых призывал вести энергичную работу по утверждению и внушению общерусского государственного сознания и чувства по укреплению тяги к России, к восстановлению государственности, хозяйственных и культурных связей с ней, «к воссозданию общей родины, в защиту русской культуры, русского языка. к борьбе с германизацией края, с местными узконациональными течениями» [30, л. 113]. Так государственные взгляды все же взяли верх над относитель-
ным интернационализмом энесов, проявлявшимся в оппозиционной публицистике предыдущих военных лет. Газета «Неделя народного слова» писала в апреле 1918 г.: «Патриотизм - любовь к отечеству, а ведь отечество - это не только господствующие классы, это - родной народ и его культура, материальная и духовная...» [31]. Энесы отмечали, что проповедуемый большевиками классовый интернационализм отрицает естественное гражданское чувство - патриотизм, который предполагает существование над интересами групповыми, сословными и классовыми интересов страны и всего населения.
Со своими оппонентами, именуемыми «эсерствующими меньшевиками», «полукадетами» и т. д., большевики, взявшие курс на ликвидацию всякого инакомыслия, церемониться не собирались. Правонарод-нические центры вынуждены были прекратить свою работу летом 1918 г., когда были аннулированы все партийные издания, свернута работа ЦК ТНСП, закрыто даже формально беспартийное «Русское богатство». Народные социалисты стали вновь, как и до Февральской революции, существовать в виде отдельных групп, а то и одиночек. Местные организации трудовиков и энесов довольно долго еще действовали на Украине, в Сибири и на Дальнем Востоке, но уже на свой страх и риск. Как самостоятельная политическая организация ТНСП навсегда ушла с российской арены.
Немногим долее продержалась на территории советской России и ПСР, имевшая объективно гораздо большие возможности для самореализации. У основной части эсеров политика большевиков вызывала резкое неприятие. Однако до мая 1918 г. вооруженные выступления против большевиков не носили широкомасштабного характера. Лето 1918 года стало временем военного столкновения большевиков и эсеров, отличавшегося крайним оже-
сточением. Только в 20 губерниях страны было зарегистрировано 245 антибольшевистских крестьянских выступлений, за которыми в идейно-политическом плане стояли эсеры [32]. Партия фактически перестала существовать к 1923 г. партия перестала существовать; многие ее члены были репрессированы [23, с. 216] - их кратковременное пребывание на свободе чередовалось с тюрьмами и ссылками, и лишь единицы пережили 1937 год.
Левых же эсеров как своих союзников большевики тоже терпели недолго. Левые эсеры «имели неосторожность» заявить собственную позицию по вопросу выхода России из войны. На III съезде ПЛСР в конце июня 1918 г. была дана директива ЦК всемерно способствовать расторжению Брестского мира [33]. Позже список разногласий партий-«союзниц» по Октябрю пополнился отрицательным отношением ПЛСР к аграрным мероприятиям власти, прежде всего, к продразверстке и комбедам. Партия, выражавшая интересы крестьянства, не могла не счесть ленинскую политику в деревне изуверской. Большевики отреагировали на это «предательство» оперативно: после убийства 6 июля 1918 г. эсерами-интернационалистами Я. Блюмкиным и Н. Андреевым [34] германского посла В. Мирбаха партия была запрещена, ее лидеры арестованы, все левые эсеры исключены из Советов. В результате раскола партии из нее вышли «народники-коммунисты» и «партия революционного коммунизма», вскоре сомкнувшиеся с РКП(б).
Роль мировой войны как катализатора многих долго вызревавших социально-политических явлений и процессов -неисчерпаемый источник и для научного анализа, и для эмоциональных оценок, и для предположений «если бы.», которых история, как известно, не приемлет. «Рок Февраля, - рассуждал М. Вишняк, - был в том, что он произошел не вовремя. Ок-
тябрь пожрал и войну, и революцию» [27, с. 386]. Ведущие теоретики эсеров, старавшиеся, в отличие от большевиков, отстаивать нравственные начала в политике признавали, что подписание «похабного мира» было предательством по отношению к союзникам, грубейшим нарушением норм международного права [15, с. 143] - то есть актом, неприемлемым и с моральной, и с политической точки зрения. По этому вопросу, занимая собственную позицию, с большевиками расходились даже левые эсеры.
В судьбе ПСР, как и во многих событиях и процессах того времени, мировая война стала роковым фактором, спровоцировавшим разделение крупнейшей партии, имевшей не так уж много непреодолимых внутренних идеологических разногласий (за исключением внешнеполитического аспекта) на две фактически враждующие силы, после Октябрьского переворота оказавшиеся в противоположных лагерях. Этот раскол можно представить как мини-символ общественной трагедии периода Гражданской войны, когда члены одной семьи «из идейных соображений» могли стать врагами. У ПСР были серьезные шансы стать политическим фаворитом в послефевральской России. Однако реализовать их не удалось по ряду объективных и субъективных причин. Эсеры не пожелали (или не смогли) найти себе надежного партнера в политической борьбе среди российских демократических партий, несколько высокомерно полагаясь на свою многочисленность и перспективный классовый состав последователей. Пестрота оттенков мнений внутри партии, разнообразие авторитетных идеологов помогли ей завоевать широкую популярность у разносословного трудового элемента. Этого было достаточно до тех пор, пока конфликт политических интересов в стране не вошел в свою острейшую фазу и ПСР не потребовался максимум консолидации,
к тому моменту уже невозможной. Достижению политического успеха помешало и отсутствие сильного партийного лидера с мощной харизмой, жесткостью и волей, который мог бы стать объединяющим ядром для партии с огромным потенциалом, интеллектуалами, теоретиками, сме-
лыми и достойными людьми, но аморфной структурой и недостатком политической решимости, целенаправленности и расторопности в критический момент истории.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Государственный архив Российской Федерации (ГА РФ). Ф. Р-5847. Оп. 1. Д. 59.
2. Вишняк М. В. Два пути: Февраль и Октябрь [Электронный ресурс]. Париж: изд-во «Современные записки», 1931. Режим доступа: http://socialist.memo.ru/books/perli/vishnak/v09.htm
3. Булдаков В. П., Леонтьева Т. Г. Война, породившая революцию. М.: Новый хронограф, 2015. 720 с.
4. Лосева А. В. Банкротство Трудовой народно-социалистической партии (февраль 1917 -1922 г.): дис. ... канд. ист. наук. М., 1979. 229 с.
5. Колесниченко Д. А. Трудовая народно-социалистическая партия (некоторые вопросы программы и тактики) // Непролетарские партии России в 1917 году и в годы гражданской войны. М.,1980. C. 116-139.
6. Мельгунов С. П. Воспоминания и дневники. Вып. 2 (ч. 3). М.: Индрик, 2003. 528 с.
7. Петрищев А. Б. Хроника внутренней жизни // Русское богатство. 1917. № 8-10. С. 297-317.
8. Булдаков В. П. Октябрьская революция: современная судьба старых мифов // Из сборника: «Октябрь 1917: вызовы для XXI века» [Электронный ресурс]. М.: URSS, 2008. Режим доступа: http://aleksandr-kommari.narod.ru/buldakov.htm
9. Совокин А. М. В преддверии Октября. М.: Мысль, 1973. 348 с.
10. Единство. 917. 17 сентября.
11. Народный социалист. 1917. 15 октября.
12. Милюков П. Н. История второй русской революции. Т. 1. Вып. 3. София, 1921. 294 с.
13. День. 1917. 24 октября.
14. Керенский А. Ф. Россия в поворотный момент истории. - М.: Центрполиграф, 2006. 524 с.
15. Протасова О. Л. А. В. Пешехонов: Человек и эпоха. М.: РОССПЭН, 2004. 240 с.
16. Дьячков В. Л. История Отечества. Краткое изложение основных проблем: Учебное пособие для абитуриентов, студентов и аспирантов университетов. - Тамбов: Издательский дом ТГУ им. Г. Р. Державина, 2012. 344 с.
17. Коновалова О. В. В. М. Чернов о путях развития России. М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2009. 394 с.
18. Морозов К. Н. Руководство партии с.-р. всегда рассматривало Керенского. как в известной мере попутчика // Российская история. 2013. № 4. С. 32-38.
19. Колоницкий Б. И. Образы А. Ф. Керенского в газете «Дело народа» (март - октябрь 1917 года) // Судьбы демократического социализма в России: Сборник материалов конференции. М.: Изд-во им. Сабашниковых. 2014. С. 202-221.
20. ГА РФ. Ф. 9591. п. 1. Д. 40.
21. Протасова О. Л. Партии демократического социализма в контексте политической культуры российского общества первой четверти ХХ века. Тамбов: изд-во ФГБОУ ВО «ТГТУ», 2017. 272 с.
22. Сапон В. П. Терновый венец свободы. Либертаризм в идеологии и революционной практике российских левых радикалов (1917-1918 гг.). НН: Изд-во Нижегородского госуниверситета, 2008. 332 с.
23. Всероссийское Учредительное собрание: Энциклопедия / автор-составитель Л. Г. Прота-
сов. М.: Политическая энциклопедия, 2014. 55 с.
24. ГА РФ. Ф. 4653. Оп. 1. Д. 70.
25. Государственный архив Воронежской области (ГАВО). Ф. И-214. Оп. 1. Д. 3.
26. ГА РФ. Ф. 9591. Оп. 1. Д. 40.
27. Вишняк М. В. Дань прошлому. Нью-Йорк: Изд-во им. Чехова, 1954. 409 с.
28. Народная мысль (Шадринск). 1917. 20 ноября.
29. Политическая история России в партиях и лицах. М.: Терра, 1994. 304 с.
30. ГА РФ. Ф. Р-9591. Оп. 1. Д. 2а.
31. Неделя народного слова. 1918. 29 апреля.
32. http://his95.narod.ru/lec16_21.htm. (дата обращения 17.03.2018)
33. http://www.ngpedia.ru/id243276p3.html (дата обращения 10.02.2018)
34. http://rosgeroika.ru/library/2013/july/ubijstvo-germanskogo-posla-mirbaxa (дата обращения 22.12.2017)
REFERENCES
1. Gosudarstvennyi arhiv Rossiiskoi Federatsii (GA RF) [State archive of the Russian Federation (SA RF)]. F. R-5847. Op. 1. D. 59.
2. Vishnyak M. V. Dva puti: Fevral' i Oktyabr' [Two ways: February and October]. Paris, izd-vo «Sovremennye zapiski», 1931. Available at: http://socialist.memo.ru/books/perli/vishnak/v09. htm
3. Buldakov V. P., Leont'eva T. G. Voina, porodivshaya revolyuciyu [The war that caused the revolution]. Moscow, Novyi hronograf, 2015, 720 p.
4. Loseva A. V. Bankrotstvo Trudovoi narodno-socialisticheskoi partii (fevral' 1917 - 1922 g.) [The bankruptcy of the Labour popular socialist party (February 1917 - 1922)]. Ph. D. thesis. Moscow, 1979. 229 p.
5. Kolesnichenko D. A. Trudovaya narodno-sotsialisticheskaya partiya (nekotorye voprosy programmy i taktiki). Neproletarskie partii Rossii v 1917 godu i v gody grazhdanskoi voiny [Labor people's socialist party (some issues of the program and tactics)]. Moscow, 1980, pp. 116139.
6. Mel'gunov S. P. Vospominaniya i dnevniki. Vyp. 2 (ch. 3) [Memories and diaries. Vol. 2 (part 3)]. Moscow, Indrik, 2003, 528 p.
7. Petrishchev A. B. Hronika vnutrennei zhizni [Chronicle of the inner life]. Russkoe bogatstvo, 1917, no. 8-10, pp. 297-317.
8. Buldakov V. P. Oktyabr'skaya revolyutsiya: sovremennaya sud'ba staryh mifov [The October revolution: the modern fate of old myths]. Iz sbornika: «Oktyabr' 1917: vyzovy dlya XXI veka», Moscow, URSS, 2008. Available at: http://aleksandr-kommari.narod.ru/buldakov.htm
9. Sovokin A. M. V preddverii Oktyabrya [On the eve of October]. Moscow, Mysl', 1973, 348 p.
10. Edinstvo. 917. 17 sentyabrya. [Unity. 917. September 17.]
11. Narodnyi sotsialist. 1917. 15 oktyabrya. [People's socialist. 1917. October 15]
12. Milyukov P. N. Istoriya vtoroi russkoi revolyutsii. T. 1. Vyp. 3 [History of the second Russian revolution. Vol.1. iss. 3.]. Sofiya, 1921, 294 p.
13. Den'. 1917. 24 oktyabrya. [Day. 1917. October 24]
14. Kerenskii A. F. Rossiya v povorotnyi moment istorii [Russia at a turning point in history]. Moscow, Centrpoligraf, 2006, 524 p.
15. Protasova O. L. A. V. Peshekhonov: Chelovek i epoha [A. V. Peshekhonov: the Man and the era]. Moscow, ROSSPEHN, 2004, 240 p.
16. D'yachkov V. L. Istoriya Otechestva. Kratkoe izlozhenie osnovnyh problem: Uchebnoe posobie dlya abiturientov, studentov i aspirantov universitetov [History of Fatherland. Summary of the main problems: textbook for university entrants, students and postgraduates]. Tambov: Izdatel'skii
dom TGU im. G. R. Derzhavina, 2012, 344 p.
17. Konovalova O. V. V. M. Chernov o putyah razvitiya Rossii [Chernov about ways of development of Russia]. Moscow, Rossiiskaya politicheskaya entsiklopediya (ROSSPEHN), 2009, 394 p.
18. Morozov K. N. Rukovodstvo partii s.-r. vsegda rassmatrivalo Kerenskogo... kak v izvestnoi mere poputchika [The leadership of the party s.-r. has always regarded Kerensky .. as to a certain extent a companion]. Rossiiskaya istoriya, 2013, no. 4. pp. 32-38.
19. Kolonitskii B. I. Obrazy A. F. Kerenskogo v gazete «Delo naroda» (mart-oktyabr' 1917 goda) [Images of A. F. Kerensky in the newspaper «Business of the people» (March-October 1917)]. Sud'by demokraticheskogo sotsializma v Rossii: Sbornik materialov konferentsii. Moscow, Izd-vo im. Sabashnikovyh, 2014, pp. 202-221.
20. GA RF. F. 9591. p. 1. D. 40.
21. Protasova O. L. Partii demokraticheskogo sotsializma v kontekste politicheskoi kul'tury rossiiskogo obshchestva pervoi chetverti ХХ veka [Democratic socialism parties in the context of the political culture of Russian society in the first quarter of the ХХ century]. Tambov, izd-vo FGBOU VO «TGTU», 2017, 272 p.
22. Sapon V. P. Ternovyi venets svobody. Libertarizm v ideologii i revolyucionnoi praktike rossiiskih levyh radikalov (1917-1918 gg.) [Crown of thorns of freedom. Libertarianism in the ideology and revolutionary practice of the Russian left radicals (1917-1918)]. NN: Izd-vo Nizhegorodskogo gosuniversiteta, 2008, 332 p.
23. Vserossiiskoe Uchreditel'noe sobranie: Entsiklopediya [All-Russian Constituent Assembly: encyclopedia]. avtor-sostavitel' L. G. Protasov. Moscow, Politicheskaya entsiklopediya, 2014, 55 p.
24. GA RF. F. 4653. Op. 1. D. 70.
25. Gosudarstvennyi arhiv Voronezhskoi oblasti (GAVO) [State archive of Voronezh region (SAVR)]. F. I-214. Op. 1. D. 3.
26. GA RF. F. 9591. Op. 1. D. 40.
27. Vishnyak M. V. Dan' proshlomu [Tribute to the past]. N'yu-Jork: Izd-vo im. Chekhova, 1954, 409 p.
28. Narodnaya mysl' (Shadrinsk). 1917. 20 noyabrya. [Folk thought (Shadrinsk). 1917. November 20]
29. Politicheskaya istoriya Rossii v partiyah i litsah [Political history of Russia in parties and individuals]. Moscow, Terra, 1994, 304 p.
30. GA RF. F. R-9591. Op. 1. D. 2a.
31. Nedelya narodnogo slova. 1918. 29 aprelya. [Week of popular words. 1918. April 29.]
32. http://his95.narod.ru/lec16_21.htm. (accessed 17 March 2018)
33. http://www.ngpedia.ru/id243276p3.html (accessed 10 February 2018)
34. http://rosgeroika.ru/library/2013/july/ubijstvo-germanskogo-posla-mirbaxa (accessed 22 December 2017)
Материал поступил в редакцию 17.10.2018 © Протасова О. Л., 2018
