CC BY
457
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 12. ПОЛИТИЧЕСКИЕ НАУКИ. 2012. № 5
400-ЛЕТИЕ НАЦИОНАЛЬНО-ОСВОБОДИТЕЛЬНОЙ БОРЬБЫ 1612 года
Д.В. Лисейцев
ЦЕНТРАЛЬНАЯ ВЛАСТЬ В РОССИИ ЭПОХИ СМУТЫ НАЧАЛА XVII в.: СУЩЕСТВОВАЛА ЛИ АЛЬТЕРНАТИВА УКРЕПЛЕНИЮ САМОДЕРЖАВИЯ?
В статье анализируется состояние российских центральных властных структур в эпоху Смуты начала XVII в. Отсутствие заметных перемен в статусе Боярской думы и Земских соборов не оставляло российской государственности иной альтернативы, кроме сохранения в неизменном виде самодержавной царской власти. События Смутного времени не привели к существенной трансформации политического строя Московского царства.
Ключевые слова: Смутное время, российская государственность, самодержавие, Земские соборы, Боярская дума.
Около века назад крупный специалист по русской истории XVI-XVII вв. Н.П. Павлов-Сильванский, рассуждая об особенностях государственного устройства Российской державы и влияния на него политических потрясений начала XVII столетия, выразил следующую точку зрения: «Смутное время не внесло новых начал в государственную жизнь. Правительство Михаила Феодоровича восстанавливает, утверждает и развивает основы государственного строя, заложенные в предыдущем столетии. Московское государство времени царя Алексея Михайловича по главным началам своего строя не отличается от государства времен Иоанна Грозного»1. Мнение ученого неоднократно оспаривалось как его современниками, так и исследователями более позднего времени. Так, С.Ф. Платонов утверждал, что «Смута... навсегда опрокинула... старый порядок»2. В историографии последних лет Смуту нередко называют эпохой нереализованных альтернатив, главной из которых была упущенная страной возможность двинуться иным историческим путем, подразумевавшим ограничение самодержавной власти царей Земскими соборами и Боярской думой.
Мысли о возможностях «иного пути» российской истории, открывшегося перед страной в годы Смуты, высказывались неоднократно. Обыкновенно их связывали с так называемой крестоцело-вальной записью Василия Шуйского, а также с двумя договорами
1 Павлов-Сильванский Н.П. Государевы служилые люди. М., 2000. С. 131.
2 Платонов С.Ф. Москва и Запад в ХУ-ХУП веках. Борис Годунов. М., 1999. С. 63.
1610 г., подписанными польской стороной сначала со сторонниками Тушинского вора, а затем с московским правительством («семибоярщиной»). Во всех трех случаях предусматривалось ограничение царской власти в пользу Боярской думы и Земских соборов. В изложении «Нового летописца», только что избранный на престол Василий Шуйский в Успенском соборе клялся: «Целую де всей земле крест на том, что мне не нат кем ничево не зделати без собору никакова дурна»3. Четыре года спустя, в феврале 1610 г., появился известный договор между польским королем Сигизмундом III с недавними сторонниками Лжедмитрия II об избрании на российский престол королевича Владислава. Договор предусматривал ограничение царской власти в пользу Земского собора и Боярской думы. Обязательство будущего монарха воздерживаться от беспричинного лишения чинов знатных лиц, созвучное недавним обещаниям Василия Шуйского, позволило В.О. Ключевскому заметить, что «самая идея личных прав, столь мало заметная у нас прежде, в договоре 4 февраля впервые выступает с несколько определенными очертаниями»4. Американский исследователь Р. Крамми охарактеризовал этот договор как первый конституционный проект в истории России5.
Однако, как мы знаем, «конституционный проект» 1610 г. так и остался проектом, равно как и обещания Василия IV остались лишь обещаниями. Между тем идея нереализованной альтернативы продолжает волновать умы ученых и публицистов и сегодня. По мнению
B.Б. Кобрина, «независимо от личных качеств царя Василия его царствование... могло стать началом хороших перемен в политическом строе Русского государства. В самом же ограничении самодержавия, хотя бы и в пользу бояр, нет ничего дурного: ведь именно с вольностей английских баронов начинался английский парламентаризм. Вряд ли необузданный деспотизм лучше, чем правление царя совместно с аристократией. Запись Шуйского была первым, робким и неуверенным, но шагом к правовому государству». Но в таком случае следует ответить на вопрос о том, почему констатируемые исследователями возможности не получили развития, почему «элементы правового государства, ростки которых зарождались в Смутное время, были забыты надолго»6.
Существовала ли реальная альтернатива, которая могла быть противопоставлена сильной монархической власти? Традиционно
3 ПСРЛ. Т. 14. СПб., 1910. С. 69.
4 Ключевский В.О. Русская история. Полный курс лекций. Кн. 2. М., 1995.
C. 159-161.
5 См.: Крамми Р. «Конституционная реформа» в Смутное время // Американская русистика: Вехи историографии последних лет. Самара, 2001. С. 240-258.
6 Кобрин В.Б. Смутное время — утраченные возможности // История Отечества: люди, идеи, решения. Очерки истории России IX — начала XX века. М., 1991. С. 175-176, 185.
подобными «противовесами», препятствовавшими в XVII в. установлению в России классической модели абсолютизма, называют Боярскую думу и Земские соборы, падение влияния которых во второй половине XVII в. обыкновенно связывают с усилением абсолютистских тенденций, окончательно восторжествовавших в период царствования Петра I7. Смутное время, когда в течение полутора десятков лет на престоле сменилось пять монархов, из которых трое были низложены (а двое — Федор Борисович Годунов и Лжедмитрий I—при этом убиты), казалось бы, не способствовало укреплению царской власти. Следовательно, Боярская дума и Земские соборы, которые мы традиционно трактуем как политические институты, ограничивающие самодержавие, имели возможность укрепить свои позиции. Однако исторические реалии свидетельствуют об обратном.
Несмотря на все потрясения Смутного времени, роль Соборов и Думы осталась прежней. В частности, не приходится говорить о существенном изменении статуса Боярской думы. Как и ранее, члены Думы в годы Смуты весьма заметны на воеводских постах в полках и городах, они неизменно присутствуют на заседаниях Земских соборов. Они возглавляли многие приказные учреждения в столице. В этом отношении существенных перемен за время Смуты не произошло, как не произошло их за последующие десятилетия XVII в. Н.П. Ерошкин, автор обобщающего труда по истории государственного управления в России, отметил, что в 1613 г. обладатели думных чинов возглавляли лишь 1/3 всех приказных учреждений в Москве, а к 80-м гг. XVII в. они руководили уже 4/5 столичных приказов8. Эти подсчеты, однако, нуждаются в серьезной коррекции. А.П. Павловым «возрастание административной роли Думы и боярства в целом» было зафиксировано уже для конца XVI в., причем наиболее ярким проявлением этого процесса исследователь назвал именно непосредственное участие членов Думы в управлении приказами. По данным А.П. Павлова, в конце XVI — начале XVII в. они стояли во главе подавляющего большинства приказов9. Наблюдения, сделанные ученым, остаются справедливыми и для Смутного времени начала XVII в. В начале Смуты, в 1604-1606 гг., члены Думы возглавляли 18 приказов; на исходе Смутного времени, в 1618-1619 гг., бояре, окольничие, думные дворяне и думные дьяки
7 См.: Леонтьев А.К. Государственный строй // Очерки русской культуры XVII века. М., 1979. С. 304, 310, 312-313.
8 См.: Ерошкин Н.П. История государственных учреждений дореволюционной России. М., 1997. С. 60.
9 См.: Павлов А.П. Приказы и приказная бюрократия (1584-1605 гг.) // Исторические записки. Т. 116. М., 1988. С. 207. Примечательно, что в анонимном английском описании Московского царства конца XVI в. во главе примерно 2/3 приказов названы члены Боярской думы («Писаные законы России». Английское описание Московского государства конца XVI века // Исторический архив. 1995. № 3. С. 195- 199).
руководили 22-мя приказами. Общая численность самостоятельных приказных учреждений на тот момент составляла около двух с половиной десятков, из чего следует, что уже в начале XVII в. Дума непосредственно контролировала более 80% приказов (среди них приказы Большого прихода, Большого дворца, Казанского дворца, Земский приказ, Казачий, Конюшенный, Панский, Поместный, Посольский, Разрядный, Разбойный, Стрелецкий, судные приказы (Владимирский, Московский, Рязанский, Дмитровский), Челобитный, Ямской, а также четверти (Новгородская, Владимирская, Галицкая, Устюжская, Костромская))10.
Авторитет боярства в обществе оставался высоким и в годы Смуты, поэтому в период «междуцарствия» (1610-1613 гг.) власть до избрания нового государя была передана совету из наиболее знатных думцев — «семибоярщине». Сотрудничество бояр с оккупационными польскими властями оправдывалось в официальных документах конца Смуты тем, что думцы фактически оказались в положении пленных. Освобождение Москвы в 1612 г. также трактовалось как заслуга боярства: челобитчики определяли период деятельности подмосковных ополчений формулировками вроде «как стояли под Москвою бояре»11. Представители знатных фамилий, в том числе и члены Боярской думы, как и ранее, активно местничали между собой. За период Смуты, с 1604 по 1619 г., Ю.М. Эскиным выявлено более 200 случаев местнических споров 12.
Боярская дума продолжала принимать самые разнообразные решения — как общегосударственного, так и весьма частного характера. К боярскому правосудию апеллировали служилые люди, искавшие восстановления своих попранных имущественных и служебных прав, прося свое дело «взнесть вверх к бояром»13. По боярскому приговору удовлетворялись также прошения личного характера, например о временном отпуске со службы для погребения родственников или о разрешении совершить по обету поездку на богомолье14.
Присутствующая в историографии точка зрения, согласно которой в период царствования Лжедмитрия I была предпринята попытка реформы Боярской думы, переименованной самозванцем в Сенат, должна быть признана ошибочной. Впрочем, сам факт переименования Думы в Сенат, судя по всему, имел место (в исторической литературе высказывались сомнения относительно бытования в
10 См.: ЛисейцевД.В. Приказная система Московского государства в эпоху Смуты. М.; Тула, 2009. С. 663-686.
11 Российский государственный архив древних актов (далее — РГАДА). Ф. 210. «Разрядный приказ». Оп. 13. Д. 2. Л. 169.
12 См.: Эскин Ю.М. Местничество в России XVI-XVII вв. Хронологический реестр. М., 1994. С. 130-150.
13 РГАДА. Ф. 210. Оп. 13. Д. 2. Л. 169; Д. 7. Л. 365.
14 Там же. Оп. 10. Д. 6. Л. 112, 112 об., 147, 147 об., 264.
политическом лексиконе русской правящей элиты начала XVII в. слова «Сенат»)15. Следы употребления этого терминологического новшества при Лжедмитрии I удается обнаружить в документах начала царствования его преемника — Василия Шуйского. В июне 1606 г., вскоре после убийства «расстриги», в Польшу было отправлено посольство, которое готовилось еще при жизни самозванца. Документация посольства после восшествия на престол нового царя, разумеется, подверглась переработке. Но даже в переработанной части посольского наказа, содержавшей перечень преступлений Лжедмитрия I, члены Боярской думы упомянуты в качестве «сенатарей». Согласно наказу, самозванец действовал «без сенатарей ведома»; «а сенатари нихто ни один того не ведал»16. Это свидетельствует о том, что термин «сенатор» использовался при Лжедмитрии достаточно широко, если его некоторое время продолжали употреблять и после свержения самозванца.
Означало ли, однако, переименование Думы в Сенат реформу структуры и функций Боярской думы? По предположению А.В. Лаврентьева, эта реформа была осуществлена или по меньшей мере подготовлена. Опираясь на «Поименную роспись духовных и светских особ, составляющих государственный совет в правление Лжедмитрия I», исследователь пришел к выводу о том, что в состав «Сената» входили представители трех курий — бояр, окольничих и думных дворян. Кроме того, в «Сенат» вошли представители высшего православного духовенства, в чем можно видеть подражание польскому Сенату, в котором католическое духовенство составляло отдельную курию. Одно из заседаний такого «Сената» Лжедмитрия I, по предположению историка, запечатлено на хранящемся в собрании Национальной галереи в Будапеште полотне, изображающем прием самозванцем польского посольства в Грановитой палате17.
Однако «Поименная роспись» не называет в числе сенаторов высшее духовенство. Деление «сенаторов» на бояр, окольничих и думных дворян также нельзя признать новацией: оно соответствовало традиционной структуре Боярской думы. Нужно учесть и то, что будапештское полотно изображает не заседание Сената, а аудиенцию иностранному посольству. Присутствие на посольском приеме духовенства не вполне обычно, но следует помнить, что
15 См.: УльяновскийВ.И. Россия в начале Смуты: очерки социально-политической истории и источниковедения. Часть 1. Киев, 1993. С. 165-166.
16 РГАДА. Ф. 79. «Сношения России с Польшей». Оп. 1. Д. 26. Л. 100, 112-112 об. См. также: ЛисейцевД.В. Дипломатическая терминология в Московском государстве начала XVII столетия // Московия: специфика развития. Будапешт, 2003. С. 109.
17 См.: ЛаврентьевА.В. Царевич — царь — цесарь. Лжедмитрий I, его государственные печати, наградные знаки и медали 1604-1606 гг. СПб., 2001. С. 155-159. См. также: Собрание государственных грамот и договоров, хранящихся в Государственной коллегии иностранных дел. Ч. II. М., 1819. С. 207-211.
высшее духовенство вместе с членами Думы обладало правом обращения к царю в дипломатических вопросах, причем именно в контактах с Речью Посполитой18. Но даже если предположить, что будапештское полотно изображает заседание «Сената», оснований делать выводы о принципиальных политических новациях, тем не менее, нет. Заседания Боярской думы иногда происходили при участии высшего духовенства. Такие совместные заседания бояр и духовенства имели место уже в XVI в. и именовались соборными19. Поэтому вряд ли можно вести речь о реформировании Боярской думы Лжедмитрием.
Нельзя не заметить того, что в годы Смуты происходило существенное колебание в численности этого властного органа. Причиной этого являлись неизбежные пожалования в бояре сторонников вступавшего на престол нового государя и столь же неизбежные удаления из Думы его политических противников. В начале царствования Бориса Годунова состав Боярской думы возрос до рекордной за два предыдущих десятилетия цифры — 52 человека. Однако постепенно состав Думы сокращался, и в начале Смуты, к моменту смерти царя Бориса (1605 г.), в ней состояло 38 человек. В короткий период правления Лжедмитрия I, щедро жаловавшего думные чины, произошло резкое увеличение состава Думы: численность думцев при самозваном царе превысила 70 человек. Преемник Лжедмитрия, Василий IV Шуйский, сократил состав Боярской думы приблизительно на треть — до 50 человек. Примерно на том же уровне осталось количество думцев в Москве в период польской оккупации: включение в состав Думы значительного количества сторонников польского королевича Владислава компенсировалось выбытием из нее ряда прежних представителей боярства. Кульминационный момент Смуты значительно сократил численность Боярской думы. После освобождения Москвы в 1612 г. из нее были изгнаны наиболее худородные ставленники польских властей, и к моменту избрания на престол Михаила Романова общая численность думцев составила 32 человека. Новый монарх дополнительно ввел в Думу еще пять человек. Примерно то же количество думцев насчитывается в 1616 г.; к моменту завершения Смуты, в 1619 г., думные чины носили, по разным подсчетам, от 32 до 39 человек20. Таким образом, можно
18 Посольская книга по связям России с Англией 1614-1617 гг. М., 2006. С. 49.
19 См.: Шмидт С.О. У истоков российского абсолютизма: Исследование социально-политической истории времени Ивана Грозного. М., 1996. С. 408.
20 См.: Павлов А.П. Государев двор и политическая борьба при Борисе Годунове (1584-1605 гг.). СПб., 1992. С. 64, 66; Ульяновский В.И. Указ. соч. С. 227-240; Тюменцев И.О. Смутное время в России начала XVII столетия: движение Лжедмитрия II. М., 2008. С. 342; Боярский список 7119 года // Чтения в Императорском обществе истории и древностей российских при Московском университете. 1909. Кн. 3. С. 73-78; Правящая элита Русского государства IX — начала XVIII в.: Очерки
констатировать, что численный состав Боярской думы (после значительного увеличения в начальный период Смуты) возвратился к исходным показателям.
За годы Смуты изменился (обновившись примерно на треть) перечень семейств, выходцы из которых имели представительство в Боярской думе. В 1619 г., по завершении Смутного времени, в чинах бояр, окольничих и думных дворян служили 29 человек. Из них 2/3 принадлежали к семействам, которые были боярскими еще до начала Смуты: князья Мстиславские, Воротынские, Голицыны, Куракины, Трубецкие, Черкасские, Лобановы-Ростовские, Сицкие, а также представители старых боярских родов Романовы, Шереметевы, Морозовы, Салтыковы, Годуновы, Головины и Пушкины. 10 думцев в 1619 г. относились к семействам, выдвинувшимся в политические верхи Московского царства в годы Смуты: пожалованные думными чинами при Лжедмитрии I представители княжеских семей Одоевских, Лыковых и Ромодановских, введенные в высший правительственный орган Василием Шуйским выходцы из семейств князей Долгоруких, Мезецких. В то же время в Думу вошел представитель видной рязанской дворянской фамилии Измайловых. В начале царствования Михаила Романова в Думу вошли герой освобождения Москвы князь Д.М. Пожарский, выходец из знатного крымско-татарского рода князь Ю.Я. Сулешев, воевода II Ополчения князь И.А. Хованский и опытный дипломат князь Г.К. Волконский. Нетрудно заметить, что в подавляющей массе носители новых для Боярской думы фамилий принадлежали к княжеским семействам, что само по себе, однако, не открывало им путь в высшие правительственные органы. Вхождением в Думу эти лица были обязаны прежде всего своим личным заслугам и способностям, оказавшимся особенно заметными и востребованными на фоне бурной эпохи Смуты21.
Итак, мы не обнаруживаем каких-либо перемен в статусе Боярской думы. Этот властный орган исполнял те же функции, что и до начала Смутного времени. Колебания численности думцев, имевшие место в начале XVII в., вполне объяснимы сложными политическими обстоятельствами момента. К завершению Смуты количество членов Боярской думы вернулось к исходным показателям. Ни временные изменения числа думцев, ни включение в состав Думы представителей новых фамилий, ни попытка Лжедмитрия I дать своему правительственному совету латинизированное название не дают нам оснований делать выводы об усилении или, напротив, об умалении роли Боярской думы в политической жизни страны.
истории. СПб., 2006. С. 310-313; Poe M.T. Russian elite in the seventeenth century. Vol. 1. Vammala, 2004. P. 84, 85, 88, 89, 94, 95; Акты Московского государства. Т. I. М., 1890. № 108. С. 138, 139.
21 Правящая элита... С. 310, 312, 313.
Нуждается в специальном исследовании и вопрос о месте в государственной жизни Московского царства начала XVII в. Земских соборов. В исторической литературе после выхода классического исследования Л.В. Черепнина утвердилась точка зрения, согласно которой 1613-1622 гг. стали временем расцвета соборной практики. Не укрепившаяся прочно на престоле династия Романовых на первых порах нуждалась в обеспечении широкой поддержки в разных социальных слоях, вследствие чего, согласно устоявшейся схеме, Земские соборы в первые годы царствования Михаила Федоровича заседали практически непрерывно. Между тем Л.В. Черепнин признал, что в истории земского представительства конца XVI—начала XVII в. «еще много неясного»22. С мнением историка нельзя не согласиться. Сведений о работе Земских соборов в этот период сохранилось на удивление мало, а указания источников, к которым апеллируют исследователи, довольно часто выглядят не вполне убедительно.
Функционирование Земских соборов в 1598 и 1613 гг. не вызывает сомнений (сохранились принятые этими соборами «Утвержденные грамоты»23, имеются сведения о присылке выборных для участия в работе соборов). Сохранились грамоты, разосланные по городам в январе 1616 г., в которых содержалось распоряжение присылать людей для участия в Земском соборе (работал в феврале — марте 1616 г.)24. Относительно работы прочих соборов эпохи Смуты имеются серьезные сомнения. Между тем в историографии имеются упоминания о соборах 1604, 1606, 1607, 1610, 1611 гг., а также о непрерывной работе соборов в 1613-1622 гг.
При этом, как ни странно, не сохранилось ни царских грамот с распоряжением прислать на эти соборы выборных, ни бесспорных актов этих соборов, ни челобитных их участников. Заключения о существовании перечисленных выше соборов нередко делаются с опорой на достаточно туманные упоминания в документах. Так, заключение о том, что в 1607 г. в Москве для суда над самозваным царевичем Петром был собран Земский собор, базируется на фразе из «Пискаревского летописца», согласно которой царь Василий Шуйский «Петрушку-вора велел казнити по совету всей земли»25. Однако видеть
22 См.: Черепнин Л.В. Земские соборы Русского государства в XVI-XVII вв. М., 1978. С. 166, 216.
23 Впрочем, синхронность «Утвержденной грамоты» царя Михаила Романова Земскому собору 1613 г. вызывает серьезные сомнения. Анализ документа позволяет сделать вывод о том, что этот документ составлялся на исходе 1616 г. (Лисейцев Д.В. К датировке составления царских утвержденных грамот конца XVI — начала XVII в. // Мининские чтения: Труды участников международной научной конференции. Нижегородский государственный университет им. Н.И. Лобачевского (24-25 октября 2008 г.). Нижний Новгород, 2010. С. 24-31).
24 См.: Черепнин Л.В. Указ. соч. С. 220.
25 Там же. С. 157; ПСРЛ. Т. 34. М., 1978. С. 215.
за этой фразой реально собиравшийся Земский собор вряд ли можно. Убийство Лжедмитрия I дипломатия Василия Шуйского также пыталась изобразить как акт правосудия, уверяя, что самозванца, «осудя истинным судом, всенародное множество Московского государства убили»26. Между тем известно, что никакого суда над Лжедмитрием, павшим от рук группы заговорщиков, не было.
Чаще всего выводы о деятельности Земских соборов в эпоху Смуты опираются на фрагменты царских грамот, в которых сообщается о том, что то или иное решение принято царем с совета «всего освященного собора, и царского величества бояр и окольничих, и всяких людей всех городов»27. Однако специалисты, знакомые с особенностями терминологии приказной документации начала XVII в., вправе поставить под сомнение аргументы подобного рода. Апелляция к авторитету Земского собора еще не означала того, что таковой собирался на самом деле, а само перечисление представителей различных социальных слоев как участников того или иного события не обязательно означает, что речь здесь обязательно должна идти о Земском соборе. Например, обращение новгородцев к московскому правительству (1615 г.), инициированное шведскими оккупационными властями, описывается в формулировках, близких к тем, что дают ученым почву для выводов о принятии соборных решений: «И Ноугородцкого государства митрополит Исидор, и дворяне, и гости, и всяких чинов люди всего Ноугородцкого государства... бити челом присылали изо властей, и из дворян, и изо всяких чинов людей». Можно ли на этом основании делать вывод о том, что в захваченном неприятелем городе заседал Земский собор, принимавший решения общенациональной значимости?
Встречающиеся в документации начала XVII в. утверждения об участии в том или ином событии «всяких чинов людей» имели целью показать единодушие подданных Российской державы. Именно так описывались действия Ополчений в 1612 г.: «Московского государства бояре, и воеводы, и всяких чинов всякие люди всего Росийского государства учели чинити польским и литовским людем утесненье великое»28. Однако в этом случае за формулировкой «всяких чинов всякие люди» скрываются не участники Земского собора, а ратники народного Ополчения.
Следует учитывать и то, что созыв Земского собора был делом долгим, подразумевавшим рассылку грамот на места, процедуру выбора представителей той или иной земли на планирующемся Соборе и, наконец, совсем не быстрое прибытие участников Собора в столицу. Тем не менее в ряде случаев мы сталкиваемся с буквально
26 РГАДА. Ф. 79. Оп. 1. Кн. 26. Л. 89-89 об.
27 Черепнин Л.В. Указ. соч. С. 217, 218, 226.
28 Посольская книга... С. 50, 51, 53.
мгновенной организацией Собора. Например, 11 сентября 1616 г. правительство царя Михаила Романова решило «соборно» обсудить вопрос об условиях заключения мира со Швецией. Уже на другой день этот «собор» состоялся. Другой случай подобного рода имел место два года спустя. Получив 8 сентября 1618 г. весть о возобновлении польского наступления на Москву, царь Михаил уже на следующий день излагал эту проблему «на соборе митрополитом, и архиепископом, и епископом, и игуменом, и всему освященному собору, и бояром, и околничим, и думным людям, и столником, и стряпчим, и дворяном Московскими, и дьяком, и жилцом, и дворяном и детем боярским из городов, всяких чинов людем»29. Наивно было бы полагать, что в столь короткие сроки удавалось организовать настоящий Земский собор. Попытки объяснить подобную оперативность тем, что Земский собор мог заседать беспрерывно по несколько лет кряду, при отсутствии других документальных свидетельств, представляются неудачными. Равным образом вряд ли можно считать даже подобием Земского собора стихийное собрание москвичей у Арбатских ворот 17 июля 1610 г., завершившееся насильственным низложением царя Василия Шуйского30.
Имеющиеся в нашем распоряжении факты не позволяют утверждать, что Земские соборы в годы Смуты стали собираться чаще обыкновенного или заседали без роспуска на протяжении длительного срока. Не изменился и политический вес Соборов, которые, как и ранее, продолжали утверждать решения царского правительства. Это не означает того, что царское правительство не интересовалось мнением подданных. В этом плане показателен следующий эпизод. 27 июня 1617 г. английский дипломат Дж. Меррик обратился к русскому правительству с просьбой о разрешении британским негоциантам беспошлинно провозить свои товары через русские земли в Персию. В ответ посланнику было сказано, что «такова дела ныне учинити без совету всего государства не мочно ни по одной статье» (в чем исследователи усматривают указание на необходимость совещания с Земским собором)31. Однако царь и бояре постановили обратиться за советом по этому вопросу только к купцам, а не к собору: «А гостей и торговых людей и ныне о том роспросити». На другой день купцы, имевшие торговые дела с иностранцами, действительно были собраны, однако расспрашивали их не на заседании собора: беседу с купцами вели лишь участники русско-английских переговоров. Купцы пришли
29 Черепнин Л.В. Указ. соч. С. 224, 227, 228; Дворцовые разряды, изданные вторым Отделением собственной его императорского величества канцелярии. Т. I. СПб., 1850. Стб. 354, 355.
30 См.: ФлоряБ.Н. Польско-литовская интервенция в России и русское общество. М., 2005.С. 186-188.
31 См.: Черепнин Л.В. Указ. соч. С. 226, 227.
к заключению, что льгот англичанам предоставлять не следует, однако свой вывод завершили вполне традиционно: «толко они, гости и торговые люди, в том покладываютца на государеву волю, как ему, государю, о том бог известит». Боярская дума, ознакомившись с докладом участников переговоров, постановила: «то у посла по прежнему государеву указу, а по своему приговору, отговаривать». В свою очередь царь Михаил Федорович, выслушав доклад бояр 2 июля, указал «быти о всем по боярскому приговору»32.
Достаточных оснований утверждать, что Земские соборы принципиально изменили в годы Смуты свой политический вес, не обнаруживается: Соборы по-прежнему были послушным политическим инструментом в руках правительства, не столько ограничивая, сколько укрепляя самодержавную власть, придавая ее решениям видимость соборности.
Итак, ни Боярская дума, ни Земские соборы не заняли в годы Смуты более видного места в политической системе Московского царства, нежели имели ранее, до начала XVII в. Соответственно не удается обнаружить сколь-нибудь сильной оппозиции, противовеса традиционно сильной, самодержавной власти русских царей. И не случайно неожиданный порыв Василия Шуйского дать клятву своим подданным править в соответствии с законностью, а не с собственным произволом, вызвал осуждение даже в среде его ближайшего окружения: «Бояре же и всякие людие ему говорили, чтоб он в том креста не целовал, потому что в Московском государстве тово не повелося»33. Условия договора 4 февраля 1610 г., «первого конституционного проекта» в истории России, по справедливому предположению Б.Н. Флори, формировались под сильным влиянием контактов тушинцев с польско-литовской шляхтой. Но могли ли эти заимствованные политические идеи оказать существенное влияние на российское общество, вызвать «заметное политическое сближение политического строя Русского государства и Речи Посполитой»34?
Думается, что к осуществлению подобной альтернативы российское общество готово не было. В этом плане характерны записанные поляком Самуилом Маскевичем результаты бесед между поляками и русскими в Москве в 1610-1611 гг. Маскевич сообщает, что «в беседах с москвитянами наши, выхваляя свою вольность, советовали им соединиться с народом польским и также приобресть свободу. Но русские отвечали: "Вам дорога ваша воля, нам неволя. У вас не воля, а своеволие: сильный грабит слабого... Искать же правосудия по вашим законам долго... У нас, напротив того, самый знатный боярин не властен обидеть последнего простолюдина: по первой
32 Посольская книга. С. 150-155.
33 ПСРЛ. Т. 14. С. 69.
34 Флоря Б.Н. Указ. соч. С. 124.
жалобе царь творит суд и расправу. Если же сам государь поступит неправосудно, его власть: как Бог, он карает и милует. Нам легче перенесть обиду от царя, чем от своего брата, ибо он владыка всего света"»35. Несмотря на бурные события Смутного времени, идея сильной царской власти не была дискредитирована в сознании подданных Московского царства. Политические институты, которые могли бы частично ограничить самодержавие (Боярская дума и Земский собор), не упрочили в годы Смуты своих позиций и соответственно могли играть сколь-нибудь самостоятельную роль лишь в периоды «междуцарствий». И даже в такие переломные моменты их деятельность была направлена прежде всего на воссоздание сильной царской власти и восстановление прежних политических порядков «как при прежних великих государях бывало».
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Кобрин В.Б. Смутное время — утраченные возможности II История Отечества: люди, идеи, решения. Очерки истории России IX — начала XX века. М., 1991. [Kobrin V.B. Smutnoe vremja—utrachennye vozmozhnosti II Istorija Otechestva: ljudi, idei, reshenija. Ocherki istorii Rossii IX — nachala XX veka. M., 1991]
2. КраммиР. «Конституционная реформа» в Смутное время. II Американская русистика: Вехи историографии последних лет. Самара, 2001. [Krammi R. «Konstitucionnaja reforma» v Smutnoe vremja. II Amerikanskaja rusistika: Vehi istoriografii poslednih let. Samara, 2001]
3. Лаврентьев А.В. Царевич — царь — цесарь. Лжедмитрий I, его государственные печати, наградные знаки и медали 1604-1606 гг. СПб., 2001. [Lavrent'ev A.V. Carevich — car' — cesar'. Lzhedmitrij I, ego gosudarstvennye pechati, nagradnye znaki i medali 1604-1606 gg. SPb., 2001]
4. Лисейцев Д.В. Приказная система Московского государства в эпоху Смуты. М.; Тула, 2009. [LisejcevD. V. Prikaznaja sistema Moskovskogo gosudarstva v epohu Smuty. M.; Tula, 2009]
5. ПавловА.П. Государев двор и политическая борьба при Борисе Годунове (1S84-160S гг.). СПб., 1992. [Pavlov A.P. Gosudarev dvor i politicheskaja bor'ba pri Borise Godunove (1S84-160S gg.). SPb., 1992]
6. ТюменцевИ.О. Смутное время в России начала XVII столетия: движение Лжедмитрия II. М., 2008. [TjumencevI.O. Smutnoe vremja v Rossii nachala XVII stoletija: dvizhenie Lzhedmitrija II. M., 2008]
7. Ульяновский В.И. Россия в начале Смуты: очерки социально-политической истории и источниковедения. Часть 1. Киев, 1993. [Ul'janovskij V.I. Rossija v nachale Smuty: ocherki social'no-politicheskoj istorii i istochnikovedenija. Chast' 1. Kiev, 1993]
8. Флоря Б.Н. Польско-литовская интервенция в России и русское общество. М., 200S. [Florja B.N. Pol'sko-litovskaja intervencija v Rossii i russkoe ob-shchestvo. M., 200S]
9. Черепнин Л.В. Земские соборы Русского государства в XVI-XVII вв. М., 1978. [Cherepnin L. V. Zemskie sobory Russkogo gosudarstva v XVI-XVII vv. M., 1978]
35 Сказания современников о Дмитрии Самозванце. Т. 1. СПб., 18S9. С. S7.
