CC BY
5
Потемкин В.К., Вельмисова Д.В.
ЦЕННОСТНО-МОТИВАЦИОННЫЕ СМЫСЛЫ СОЦИАЛЬНОГО И ЭКОНОМИЧЕСКОГО РЕФОРМИРОВАНИЯ ОБЩЕСТВЕННЫХ ОТНОШЕНИЙ
Аннотация. Интенсивное развитие информационных и цифровых технологий, сопровождающее трансформацию общественных отношений, формирует новые требования к профессиональным компетенциям, знаниям и качествам работников предприятий и организаций. Практически всегда с ростом знаний, умений, навыков и, в конечном счёте, с профессиональными компетенциями, используемыми в процессе труда, связаны ценностно-мотивационные смыслы человека в сфере производства. Ценностно-мотивационным смыслам социального и экономического реформирования общественных отношений в настоящее время также присущи изменения, характеризующие переход от традиционного общества к информационно-цифровому. В статье рассматриваются проблемы смысловой интерпретации деятельности, ценностно-мотивационного самоопределения, ценностно-смысловое восприятие, побуждающее различные профессиональные и статусные группы людей к осознанной созидательной деятельности, а также факторы, сдерживающие результативность труда. Особое внимание уделяется модели ценностно-мотивационных смыслов производственно-экономического развития, посредством которой раскрывается ценностное отношение людей к определённым или проектируемым общественным изменениям.
Ключевые слова. Ценностно-мотивационные смыслы, реформирование общественных отношений, ценностно-мотивационное восприятие, ценностно-мотивационное самоопределение, результативность труда.
Potemkin V.K., Velmisova D.V.
VALUE AND MOTIVATIONAL MEANINGS OF SOCIAL AND ECONOMIC REFORMING OF SOCIAL RELATIONS
Abstract. In recent years, the intensive development of information and digital technologies, which accompanies the transformation of social relations, forms new requirements for professional competencies, knowledge and qualities of employees of enterprises and organizations. Almost always, with the growth of knowledge, skills, and, ultimately, with the professional competencies used in the labor process, the value-motivational meanings ofa person in the sphere ofproduction are associated. The value-motivational meanings ofsocial and economic reform of social relations are also currently characterized by changes that characterize the transition from a traditional society to an information-digital one. The article deals with the problems of interpretation the meanings of activity, value-motivational self-determination, value-semantic perception
ГРНТИ 04.21.51 EDN MEMDXQ
© Потемкин В.К., Вельмисова Д.В., 2023
Валерий Константинович Потемкин - доктор экономических наук, профессор, Заслуженный деятель науки РФ, заведующий кафедрой социологии и управления персоналом Санкт-Петербургского государственного экономического университета.
Дарья Владимировна Вельмисова - кандидат социологических наук, доцент кафедры социологии и управления персоналом Санкт-Петербургского государственного экономического университета.
Контактные данные для связи с авторами (Потемкин В.К.): 191023, Санкт-Петербург, наб. канала Грибоедова, 30-32 (Russia, St. Petersburg, Griboedov canal emb., 30-32). Тел.: +7 (812) 310-47-19. Е-mail: valpot49@gmail.com. Статья поступила в редакцию 15.09.2023.
that encourages various professional and status groups of people to conscious creative activity, as well as factors that hinder the effectiveness of labor. Particular attention is paid to the model of value-motivational meanings of production and economic development, through which the value attitude of people to certain or projected social changes is revealed.
Keywords. Value-motivational meanings, reforming social relations, value-motivational perception, value-motivational self-determination, labor productivity.
Введение
Современная система реформирования российского общества в качестве приоритета избрала акцент на сетевую экономику и информационно-цифровые технологии. Сетевая экономика определяется как «среда, в которой любая компания или индивид, находящиеся в любой точке экономической системы, могут контактировать легко с минимальными затратами с любой другой компанией или индивидом по поводу совместной работы, для торговли, для обмена идеями и ноу-хау или просто для удовольствия» [32]. «Информационно-цифровое присутствие в деятельности предприятий и организаций неразрывно связано с ценностями, профессиональными ориентациями, усложнением производственных процессов, формированием нового мышления инновационного типа и более осознанным включением работников в процесс реформирования социально-трудовых отношений» [9, с. 5]. В сетевой экономике «ценность продуктов труда вытекает из их множественности, подобно тому, как ценность факс-машин растёт при увеличении количества людей, которые ими владеют» [1].
Использование информационных и цифровых технологий в деятельности предприятий и организаций увеличивает ценность труда, придавая профессиональным компетенциям работников системные и когнитивные свойства, способствует развитию качественно нового мышления, участию работников, независимо от их статуса, в разработке и реализации управленческих решений, профессиональных и межпрофессиональных коммуникаций. Совершенно неслучайно информационные и цифровые технологии становятся фиксатором ценностно-мотивационных смыслов профессиональной деятельности и наиболее полно раскрывают понятие и роль работника - «быть личностью». В.С. Соловьев, пожалуй, одним из первых исследователей подчёркивал, что ценностно-мотивационные смыслы хозяйственной деятельности, в которой «вещественное богатство не должно признаваться самостоятельной целью хозяйственной деятельности человека, производство не должно совершаться за счёт человеческого достоинства производителей, и ни один из них не должен становиться только орудием производства; должны быть признаны обязанности человека к земле, к материальной природе вообще» [23, с. 382].
Ценностно-смысловая парадигма труда
В этом контексте ценностно-смысловая парадигма труда является определяющей в развитии контекстуальных способностей, эмоционального интеллекта, поддержания физического и социального здоровья человека, формирования профессиональной идентичности, деловой и трудовой этики поведения и, пожалуй самое главное, это - переориентации социально-профессиональных личных достижений в труде на решение общественно-значимых задач. А.С. Звоницкая более 100 лет назад писала, что при исследовании социальной действительности в индивиде необходимо наблюдать «рост его сознания... Первый - «проективный момент» - характеризуется приобретением личностью «знания о других», об окружающей среде. Второй - «субъективный момент» - характеризуется синтезом предыдущих знаний, или самосознанием, которое противопоставляется внешнему миру. И, наконец, третий - «эектив-ный момент» - связан с неизбежным предположением о наличии подобных синтезов у других, сознательным отношением «Я - они» на базе сходства» [7, с. 6-7].
Заметим, что ценностно-мотивационные смыслы социального и экономического реформирования российского общества, ориентированного на социальные ожидания человека в росте своего благосостояния, эффективной профессиональной деятельности, качестве жизни, к сожалению, приобретают скрытый характер [подчёркнуто нами - авторы], обусловлены криминализацией общественных отношений, утратой жизненных перспектив, апатией и безразличием к происходящим преобразованиям в распределении национального дохода и доходов человека и т.п. По сути, можно наблюдать в обще-
ственных отношениях ценностную аномию, сдерживающую социальные и профессиональные мотивации в сфере труда и управления. Как следствие, в последние годы усиливается дисбаланс общественных и личных интересов. Общественные интересы, как это ни странно, представляют представители российской элиты, которым по разным оценкам принадлежит от 40 до 80% российской собственности [21, с. 309].
Можно высказать предположение, что причиной такой ситуации становится: организационная и управленческая удалённость от центров принятия стратегических и тактических решений социального и экономического и формирования общественных отношений; слабость и отсутствие правового сопровождения интеллектуальной собственности участников процесса труда; деградация системы эффективного генерирования идей и механизма аккумулирования личностно-коллективных инновационных проектов в конкретный товар; отсутствие предметно-ориентированного образования на решение общественно значимых задач; обезличенное ценностно-мотивационное стимулирование производственно-экономического поведения человека; доступность информационных и цифровых технологий в формировании деятельной позиции личности и т.п.
Д. Тапскотт выделял в качестве важнейшего признака цифровой экономики свободный доступ к информации и передачу знаний различным людям любой точки мира [33]. Ценностно-мотивационные смыслы социального и экономического реформирования российского общества в настоящее время проходят смену стадий парадигм от общества традиционного к обществу информационно-цифровому, что по образному выражению В.Г. Афанасьева становится причиной разрыва совокупности общественных отношений, где человек является основным представителем сверхсистемного единства, включая формы экономической деятельности, рычаги, стимулы, фиксированные процессы, которые, кстати, не всегда обоснованные и открытые [3]. Нельзя не обратить внимание на утверждение Н.И. Каблица: «Если общество создается меньшинством, стоящим ниже умственного и нравственного развития большинства, то это является тормозом общественного развития; когда общество образовано людьми выше среднего нравственного уровня, то это ведет к неустойчивости. И наиболее прочное состояние наступает при соответствии общественных форм нравственному и умственному развитию людей, составляющих общество» [11, с. 220].
В контексте современных трансформаций и развития общественных отношений представляется целесообразным обращение внимания на условия жизнедеятельности и жизнеспособности социальных групп и общностей. Жизнедеятельность и жизнеспособность становятся основой и началом для реализации социальных действий людей в контексте межличностных и межгрупповых взаимодействий в процессе реализации разнообразных форм общественных отношений. Вместе с тем, не только взаимодействия на уровне общества-человека, общества-социальной группы; общества-территориальной общности; социальных групп, но и особенности восприятия человеком окружающей социальной среды составляют контекст его социализации, формирования мировоззрения и ценностей.
Стоит обратить внимание на обособленность отношений собственности в структуре общественных отношений. Отношения собственности отражают характеристики развития гражданского общества как совокупности социальных, экономических, политических институтов, а также определенным образом структурированную область взаимодействий, межличностных коммуникаций. Процессу производства и сопровождающим его общественным отношениям отдается приоритет в теории К. Маркса и Ф. Энгельса, в основе которой лежит понимание деятельности людей. Соответствующие общественные интересы выражают коллективные групповые интересы, взаимосвязи и взаимозависимости, возникающие в профессиональной и социокультурной среде. Они представляют разнообразные формы экономического и социального поведения людей, представляющих социально-профессиональную общность в производственных процессах, в которых формируются «зоны интересов и социальных ожиданий».
Следовательно, практически невозможно понять развитие общественных отношений без мониторинга ценностей и интересов, мотивов, побуждающих различные профессиональные и статусные группы людей к осознанной созидательной деятельности, а также факторов, сдерживающих результативную работу. Данное положение подтверждено эмпирически, в частности, установлены факты сдерживания продуктивной работы. Отмечается низкий уровень взаимопонимания с руководителями (28,0%), а также недостаток временных ресурсов для организации качественного трудового процесса (49,0%), возможностей применения новых знаний и компетенций (36,0%); уверенности в том, что пред-
ложенные усовершенствования будут реализованы (23,0%). Причинами сложившейся ситуации, состоящей в точечном характере процесса реализации профессиональных знаний, компетенций, опыта работников становятся: непродуманность перераспределения нагрузки между сотрудниками 71,0%; нечеткое представление объема и направленности обязанностей 51,0%; нерациональность системы стимулирования производственной деятельности 44,0%; отсутствие качественной системы организации коллективного труда 38,0%; технологическая замкнутость производства 22,0%; отсутствие определенного стиля в поведении непосредственного руководителя 21,0% и т.д.
Более 60% опрошенных отметили в качестве возможных направлений решения сложившихся противоречий формирование в структуре управления организациями и предприятиями инновационных центров, бизнес-инкубаторов, центров оценки мотивации и социальных ожиданий персонала и т.п. [18, с. 127]. Подобные преобразования в области управления предприятиями позволят создать условия для актуализации таких качеств работников как: самообладание; целеустремленность, целеполагание; решительность; настойчивость в отношении развития профессиональных и социальных компетенций; инициативность; самостоятельность, являющуюся поведенческой основой для профессиональных и межпрофессиональных коммуникаций. Как утверждал Г. Гессар, «поведение человеческих индивидов контролируется лишь в ограниченной степени их собственными или внешними нормативными ожиданиями, поскольку их действия подвержены множеству влияний физического и психологичного свойства, которые преимущественно ускользают от их контроля» [27]. В результате завышенных производственных требований к персоналу усиливается социально-психологическая напряженность, возникает профессиональное выгорание, работники стремятся сокрыть свои компетенции и потенциал, даже при условии повышения оплаты труда. Исследователями было выявлено более 553 видов компетенций, необходимых для выполнения 40 основных видов работ на предприятии: 48% технико-технологические; 20% ролевые компетенции; 10% функциональные компетенции; 2% поведенческие компетенции [28].
Процессы целеполагания и целеустремления, мотивы деятельности и её смысловую интерпретацию необходимо рассматривать применительно к конкретной сфере приложения труда в ценностно-смысловом единстве, обеспечивающем конкретные достижения как индивидов, так и коллективов в целом [5]. Данное положение, по нашему мнению, верно и для всего контекста социального -экономического реформирования российского общества, которое предполагает создание ценностно-моти-вационного сопровождения коллективной деятельности и учёта внутренних и внешних факторов функционирования предприятий, а также взаимодействия с органами отраслевого и территориального управления, позволяющими зафиксировать все возможные соприкосновения социального и экономического, координирования и контроля развития человека социального. Б.Ф. Ломов полагал, что «человек должен принимать решения и при определении цели деятельности, а также подцелей (конкретных задач) и при планировании, и при построении оперативного образа, и при выполнении действий» [15, с. 223].
В ценностно-смысловой интерпретации социального и экономического реформирования общественных отношений важным является управленческое решение, доступное и понимаемое субъектами его исполнения. В своем участии в исполнении управленческих решений человек всегда использует метод логических рассуждений. Объективизация логических рассуждений по поводу управленческих решений исходит из следующих положений, характеризующих устойчивые ценностно-смысловые характеристики процесса труда: стремление к росту благосостояния, повышение качества и уровня жизни; выбор сфер приложения труда в соответствии со своим социальным и физическим здоровьем; приобретение новых знаний, опыта, профессиональных компетенций; безопасные условия труда и технологичность производственных процессов; социальная защита и социальное партнёрство в выполнении трудовых функций и оценки результатов труда; развитие организационного потенциала, способствующего профессиональному и карьерному росту.
Ценностно-смысловое восприятие человеком касается и сферы приложения труда: предприятия благополучные, их деятельность характеризуется «экономическим подъемом»; предприятия устойчивые, конкурентоспособные на потребительском рынке; предприятия, находящиеся в группе временных трудностей; предприятия, находящиеся в группе риска и находится на грани банкротства. Логические рассуждения человека о сфере приложения труда связаны с желанием сохранить репутацию среди своего профессионального круга (58%); сохранением авторитета в профессиональной среде (48%); не до-
пустить снижения благосостояния своей семьи (63%); установить формальные и неформальные профессиональные связи (25%); способствовать решению общественно значимых задач в социальном и экологическом трансформировании предприятия и российского общества в целом (18%).
Каждый из индикаторов логических рассуждений человека свидетельствует о сочетании личной и гражданской позиции в сфере труда об общем понимании процессов влияния того или иного мотива на результаты производственно-экономической деятельности, о осознанности и сопричастности к делам конкретного предприятия и общества в целом. В этих фиксируемых логических рассуждениях человека мы находим подтверждение теории А. Смита, который сформировал представления о человеческой природе, о роли человека в хозяйственной деятельности и установил склонности человека к обмену «одного предмета на другой», наличии собственного интереса, эгоизма, «одинаковом у всех людей постоянном и неисчезающим стремлении улучшить свое положение» [22, c. 27-29, 253] В его интерпретации ценности и смыслы деятельности человека касаются всех планов и проектов социальной и экономической жизни общества. Д.С. Милль отмечал, что мотивации человека намного сложнее и не подлежат абстрагированию либо привязке к одному какому-то объекту деятельности, а всегда учитывают и внешнюю сферу её осуществления [16, c. 49].
Внимание к ценностно-мотивационным смыслам деятельности человека обусловлено тем, что он является существом общественным и вместе с развитием общества у него ощущается потребность в раскрытии и стимулировании человеческого потенциала; усилении взаимодействия с различными профессионально-квалификационными и статусными группами работников; создании платформы самооценки, самоорганизации и саморазвития в социально-экономической и производственной среде и т.д. Ценностно-мотивационное восприятие человеком всей сферы общественного бытия позволяет утверждать, что оно способствует повышению тонуса профессиональной и общественной деятельности, развитию оптимизма и энтузиазма при решении общественно значимых задач, усиливает причастность к профессии и результатам профессиональной деятельности. Ценностно-мотивационное самоопределение человека позволяет ему зафиксировать в сознании наиболее соответствующее его профессиональному и общественному статусу профессиональное поле, в котором цели, интересы и социальные ожидания становится реально достижимыми. Отметим, что факт «недостижимости» результатов в профессиональной деятельности, как правило, связан со снижением уровня ответственности в сфере труда и управления. А ведь фактор ответственности на предприятии носит сетевой характер и в рассматриваемом случае становится прерывистым с позиции выполнения обязанностей, определённых каждому человеку-работнику предметно-технологической кооперацией.
Ценностно-мотивационные смыслы человека даже если они носят бессознательный характер всегда выполняют функцию самоконтроля, фиксирующего всякого рода отклонения в сфере профессиональной деятельности, возможно, от нормативных величин, принятых при осуществлении организационно-технологических операций. Самоконтроль в профессиональной деятельности становится важнейшим условием предвидения рисков. В настоящее время риски стали частью общей теории кризисологии [6]. Однако риск в этом случае рассматривается как возможный результат, но не фиксируется в сознании как результат ожидаемый. Приводимые социологические описания [30] рисков подчёркивают роль аффективных и когнитивных факторов в их восприятии человеком и отмечают возможные реакции на состояние риска следующим образом: эмоциональный всплеск ситуации риска в сознании; логические рассуждения и социальные оценивания; когнитивный процесс с использованием различных факторов влияния на ситуации возникновения рисков; оценки вероятности неблагоприятных последствий для человека.
В контексте ценностно-мотивационных смыслов деятельности человека риски могут быть осознанными и неосознанными, желаемыми и не желаемыми [29]. Алармизм (от фр. alarme - тревога) в сознании человека в сочетании с ценностно-мотивационными смыслами деятельности представляет собой неопределённость участия в решении общественно значимых задач, стоящих как перед конкретным предприятием, так и обществом в целом. Неопределённость в сознании человека, согласно мнению У. Бека, становится признаком незнания ситуации, факторов её определяющих, достижимости возможных результатов [27, c. 115-117]. По всей вероятности, воспроизведённые в сознании человека ценности, мотивы и смыслы также подвержены риску, фактом которого становится характер рассудочно-рационального мышления в конкретной производственной и общественной среде.
Ценностно-мотивационные смыслы человека в сфере производства практически всегда связаны с ростом знаний, умений, навыков и, в конечном счёте, с профессиональными компетенциями, используемыми в процессе труда. Однако, новая тенденция последних трёх десятилетий - это отлучение работника от организации производственных процессов и управления, приводит к формированию стереотипа безразличия, отвлеченности от задач, стоящих перед коллективом предприятия, формирования ответственного поведения, утрате профессионального тонуса. В процессе проведённых исследований установлено, что более 75% респондентов (К = 1740) не склонны к более сложному труду, только 49% работают по специальности, у 38% специальность лишь частично соответствует требованиям производственного процесса, физическую усталость отметили 61% и около 80 % - тревожное состояние [17, с. 283-294].
Кунц Г. и Одонелл С. отмечали, что любое эффективное принятие экономических решений «требует рационального выбора образа действий» [14, с. 252]. Трудно представить образ действий коллектива предприятия без учёта превалирующих ценностей, мотивов и смыслов деятельности. Как следствие, на большинстве предприятий текучесть кадров составляет от 10 до 35%, не видит своего будущего более 50% работников, 34% испытывают напряжение и раздражение и около 11% - страх и тоску. Если отвлечься от приведённых данных, то свою деятельность на предприятиях респонденты оценивают: жить трудно, но можно терпеть - 70%; терпеть бедственное положение уже невозможно - 19,8%. Современное «наполнение» ценностно-мотивационных смыслов по Э. Шейну зависит и от восприятия человеком мифов и историй о важных событиях в деятельности предприятий [30, с. 223-243]. Б. Филипцова отмечала, что развитие личности основывается «на своих потребностях, навыках, позициях, ценностях, мотивациях, которые составляют код своего прошлого» [10, с. 29-30]. А как известно без прошлого нет настоящего и будущего.
По сути, без прошлого затруднено понимание формируемой новой социальной ткани общественного развития и роли ценностно-мотивационного смысла человека в новых условиях жизнедеятельности и жизнеспособности. В деятельности человека созидательность, ориентация на достижение результатов в труде, проявление активности и инициативы и предприимчивости, стремление к повышению профессиональной квалификации и общественному признанию своего вклада в достижения коллектива всегда имели свою отправную точку и начало. Жизненная позиция личности формируется под воздействием ценностей, мотивов, смыслов, которые и есть «условия, в которых и через которые личность проявляется и действует» [13]. Более развёрнутую позицию в отношении ценностно-мотивационных смыслов человека сформулировал П.Е. Таран: это «осознанное и устойчивое отношение личности к обществу, к другим людям, к себе, понимание своего места в жизни, своей роли и степени личного участия в разрешении возникающих перед обществом задач и обусловленные этим пониманием практические действия и поступки человека» [25, с. 16].
Церемонии, обрядовые действия и ритуалы, реализуемые в древних обществах в процессе брачных и похоронных церемоний, актов инициации, передачи власти свидетельствуют о практическом познании общественных отношений в историческом контексте. Повседневные социальные практики, прежде всего, межличностная и межгрупповая коммуникация являлись основой для практического познания человека, которое характеризовалось непосредственностью, неформализованностью, эмпиризмом, а также двусторонней направленностью. Двунаправленный характер повседневного познания отражается во взаимопонимании и взаимосвязи личности человека с «другим», эмпатии, а с другой стороны -самопознании своего «я». Получаемое в результате интегральное знание о человеке опосредовало социальные действия людей, их повседневные социальные практики.
Модель ценностно-мотивационных смыслов производственно-экономического развития Объединителем человеческой деятельности всегда являлись ценности, сформировавшиеся в практическом сознании людей, где фиксировались общественные и производственно-экономические объекты жизнедеятельности и жизнеспособности человека и коллективов. Однако заметим, что «ценности вырабатываются каждым человеком самостоятельно и не усваиваются в готовом виде, извлекаемых из книг или чужого опыта» [12, с. 295]. Само же ценностное сознание человека независимо от сферы приложения труда не стало предметом комплексного исследования в контексте развития общественных отношений. Причиной этому отсутствие анализа рефлексии людей на происходящие изменения в общественной и производственной среде, несвязанность самооценки и самообщения с аналогичными коллективными и социальными оценками, складывающимися в общественной среде.
Об этом, кстати, свидетельствует факт позднего появления аксиологии, которая стала методически обеспечивающей наукой о ценностном отношении людей ко всему сущему. Ценностное отношение к определённым или проектируемым общественным отношениям раскрывается посредством создания модели ценностно-мотивационных смыслов производственно-экономического развития. Это развитие, как правило, носит идеализированный характер, показатель которого - наивысшая ценность - совершенствование человека и совершенная организация жизни человека и общества, в котором он осуществляет профессиональную и общественную деятельность. В процессе общественного развития, когда личность обретает свободу выбора профессиональной и общественной деятельности, сферы приложения труда, образа жизни, методов самореализации своих интересов, склонностей, способностей всегда возникает проблема потребности, то есть насколько ценностно-мотивационные смыслы деятельности соответствуют потребительским ожиданиям. В этом случае характерным для человека является участие в:
1) ценностно-ориентационной деятельности общественного развития;
2) преобразовании социально-организационной и производственно-технической деятельности;
3) деятельности по развитию профессиональных, межпрофессиональных и общественных коммуникаций;
4) формировании инновационного мышления и создании новых общественно-производственных практик;
5) формировании мировоззрения и идеологии, способствующих решению смысложизненных проблем общественного развития.
В противовес ценностно-мотивационному и смысловому сопровождению в развитии общественных отношений в современной России в практике развитых капиталистических стран культивируется «техницизм», «конструктивизм», «функционализм», «вещизм», «бездуховность», которые являются мерилом потребительского общества и ценностного ориентирования в механизме производства и потребления товаров и услуг. Работать и общаться в этой потребительской среде и означает быть человеком [26, с. 20]. При этом от участников общественных отношений (блокчейн и технологии распределённого реестра являются разновидностью общественных отношений, по мнению авторов) не требуется доверия к единой централизованной системе [26, с. 107]. Подобное приводит по мнению Ю.А. Вайденгам-мера «к утрате «коллективного тела», в котором происходят самые различные коммуникативные, профессиональные и социальные действия, возникают «очаги» доверия и недоверия, протестные явления в отстаивании своих профессиональных и социальных интересов» [4].
Упрощенный вариант «быть человеком» в западном понимании общественного развития снижает возможности человека в целевом, предметно-ориентированном накоплении и использовании знаний, умений, навыков, компетенций, необходимых для успешного выполнения профессиональных обязанностей, обусловливающих профессиональную компетенцию (профессионально-квалификационный потенциал); особенности психофизиологии человека, его нормальное развитие (психофизиологический потенциал); обучаемость, способность к творческой и интеллектуальной деятельности (творческий, когнитивный, креативный потенциал); способность человека создавать, поддерживать и развивать каналы общения с людьми, необходимые ему для выполнения трудовых функций (коммуникативный потенциал); цели, мотивы, гуманизм, способы достижения поставленных целей, мировоззрения, этика, мораль (идейно-мировоззренческий, нравственно-мотивационный потенциал); способность быть формальным и неформальным лидером (лидерский потенциал); стремление к саморазвитию и самосовершенствованию, который приводит к росту «количества» и изменению качества отдельных или сразу нескольких элементов потенциала [24, с. 83; 20, с. 359].
Заключение
Ценностно-мотивационные смыслы социально-экономического реформирования общественных отношений сопровождаются темпоральной ориентацией человека и коллектива. Темпоральная ориентация человека определяет горизонт планирования будущего, оценку последствий своих действий, а, следовательно, и вектор поведения. Смыслы деятельности отражают оценку человеком значимости и приоритетности событий всегда в контексте определенных темпоральных ориентаций и моделирование целей совместной деятельности происходит также с учетом определенной временной перспективы. В зависимости от социальной зрелости, когнитивных способностей, социально-культурных особенностей
не только отдельные работники предприятий, но и статусные и профессионально-квалификационные группы работников могут быть ориентированы на смыслы настоящего (удовлетворение прагматических ситуационных смыслов биологического и социального характера), ближайшего будущего, далекого будущего, смыслы, имеющие вневременной характер.
Так, данные опроса работников (К = 600) производственного предприятия свидетельствуют о том, что к наиболее значимым смыслам деятельности относятся (ранги 1-5): взаимодействие с руководителем, гарантии финансовой стабильности, материально обеспеченная жизнь, социальные гарантии, профессиональное развитие [19]. Перечисленные смыслы отражают темпоральную ориентацию на настоящее и ближайшее будущее, в то время как смыслы более высокого порядка, социально ориентированные и темпорально направленные в будущее (расширение кругозора, общественное признание, творчество и инновации, социальная польза выполняемой работы, уважение к профессионализму) не встречают поддержки со стороны управленческого звена и не актуализируются в сознании работников (в ранговом распределении оцениваются как малозначимые). Вместе с тем, исследователями доказана значимость перспективной ориентации сознания для мотивации поведения: «подавление сферы будущего резко сокращает мотивацию поведения человека и в первую очередь это отражается на ценностной регуляции» [8].
Темпоральные ориентации человека свидетельствуют и о его способности к организации своего времени, позитивном или негативном восприятии событий. Как следствие, темпоральные ориентации человека и коллектива, сопровождающие ценностно-мотивационные смыслы реформирования общественных отношений могут как способствовать, так и препятствовать достижению перспективных целей. Наиболее продуктивной является позиция активного темпорального оптимизма [2], отражающая способность человека воплощать в деятельности смыслы настоящего и будущего периодов, активно интегрироваться в процессы достижения целей краткосрочных, среднесрочных и долгосрочных периодов. И, напротив, в ориентации «пассивного темпорального оптимизма» воплощается взгляд лишь на сегодняшний день, стремление «плыть по течению», желание не интегрироваться, а приспосабливаться к изменяющимся обстоятельствам. Наиболее контрпродуктивными можно считать ориентации «темпорального пессимизма», следуя которым, человек испытывает страх перед временем, социальными изменениями, неопределенностью и демонстрируют в поведении сопротивление любым инновационным тенденциям («новое всегда хуже старого»). Фактически, темпоральный пессимизм воплощает в себе ориентацию не на настоящее или будущее, а в прошлое, т.е. существенно ограничивает возможности реализации ценностно-мотивационных смыслов социально-экономического реформирования общественных отношений.
ИСПОЛЬЗОВАННЫЕ ИСТОЧНИКИ
1. Агапов П.В., Добреньков В.И., Кравченко А.И. Социальные системы и процессы, неоклассические пролегомены. М.: Академический проект, 2021.
2. Амбарова П.А. Понятие и типология темпоральных стратегий поведения социальных общностей. [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://elar.urfu.rU/bitstream/10995/23903/3/iurp-2014-123-15.pdf (дата обращения 11.09.2023).
3. Афанасьев В.Г. Общество: системность, познание, управление. М., 1981.
4. Вайденгаммер Ю.А. О сущности ценности: социологический набросок. СПб., 1911. 88 с.
5. ВельмисоваД.В. Ценностно-мотивационные смыслы работников финансово-кредитной сферы в контексте модернизации общественных отношений. СПб.: Изд. СПбГЭУ, 2019. 187 с.
6. Глущенко В.В. Введение в кризисологию. Финансовая кризисология. Антикризисное управление. М.: ИП Глу-щенко В.В., 2008.
7. Звоницкая А.С. Опыт теоретической социологии, т. 1: Социальная связь. Киев, 1914.
8. Зубец О.П. Темпоральные особенности нравственной жизни (ценностная регуляция и социально -историческое время). Автореф. дисс. ... канд. филос. наук. М., 1984.
9. Информационные и цифровые технологии в деятельности предприятий и организаций: монография / под ред. В.К. Потёмкина. СПб.: Изд. СПбГЭУ, 2023.
10. Информационный бюллетень: социальные процессы в социалистическом обществе / Проблемная комиссия Академий наук социалистических стран. Варшава, 1987.
11. Каблиц Н.И. Основы народничества, ч. 2. СПб., 1893.
12. КаганМ.С. Философия культуры. СПб.: Петрополис, 1996.
13. Кон И.С. Открытие «Я». М., 1978.
14. Кунц Г., Одонелл С. Управление: системный и ситуативный анализ функций. Т. 1. М.: Прогресс, 1981.
15. ЛомовБ.Ф. Методологические и теоретические проблемы психологии. М., 1984.
16. Миллъ Дж.С. Основы политической экономии. Т. 1. М.: Прогресс, 1980.
17. Потёмкин В.К. Личностный фактор в сфере профессиональной деятельности. СПб.: Изд. СПбГЭУ, 2018.
18. Потёмкин В.К. Самоактуализация профессиональной деятельности работников предприятий. СПб.: Изд. «Инфо-да», 2018.
19. Потемкин В.К., Вельмисова Д.В. Ценностно-мотивационные смыслы формирования инновационных компетенций работников предприятий и организаций: монография. СПб.: Изд-во СПбГЭУ, 2023. 158 с.
20. Потёмкин В.К., Морозов А.В. Профессиональное распознавание и оценка личности. СПб.: Изд. РАЕН, 2008.
21. Райхлин Э.Н. Основы экономической теории. Экономический рост и развитие. М.: Наука, 2001.
22. Смит А. Исследование о природе и причинах богатства народов. М.: Соцэкгиз, 1962.
23. СоловьевВ.С. Собр. соч., Т. 8. Изд. 2-е. СПб., 1913.
24. СпивакВ.А. Компетенции лидера: монография. СПб.: Изд. СПбГУЭФ, 2012.
25. Таран П.Е. Активная жизненная позиция строителей коммунизма // Вестник Московского университета. Сер. 12. Теория научного коммунизма. 1981. № 1.
26. Шваб К. Технологии Четвёртой промышленной революции. М.: Эксмо, 2019.
27. Beck U. World at Risk. Cambridge: Polity Press, 2010.
28. Geser G. Organizations as social actors // Organisationen als soziale Akteure Zeitschrift fur Soziologie. 1990. № 19. P. 401-417.
29. Miller L., Rankin N., Neathey F. Competency Frameworks in UK Organizations. CIPD, London, 2001.
30. Rosa E.A. Metatheoretical foundations for post-normal risk // Journal of Risk Research. 1998. № 1. Р. 15-44.
31. Satterfield T., Kandlikar M., Beaudrie C.E. [et al.] Anticipating the perceived risk of nanotechnologies // Nat Nano-technol. 2009. № 4 (11). Р. 752-758.
32. Schein E.H. Organizational Culture and Leadership. San Francisco: Jossey-Bass Publishers, 1985.
33. Status Report on European Telework: Telework 1997. European Commission Report, 1997.
34. Tapskott D. Digital Economy: Promise and Peril in the Age of Networked Intelligence. New York: McGraw Hill, 1996. 342 p.
