CC BY
54
Языковая картина мира
УДК 124.5:82-1
Ж. Н. Маслоба
ЦЕННОСТНАЯ ПРИРОДА ПОЭТИЧЕСКОЙ КАРТИНЫ МИРА
Статья посвящена рассмотрению системы оценок, организующих иерархичность поэтической картины мира. Основанием для формирования системы оценок в пределах «высокое» - «низкое» становятся когнитивные процессы оценочной концептуализации и категоризации. На языковом уровне система оценок соответствует системе эталонов - слов и сочетаний слов, которые репрезентируют концепты в языке поэтического текста.
This article is dedicated to considering evaluation system and hierarchy of the poetic picture of the world. There are two extreme points in this hierarchy: "high" - "low". Evaluation system is a result of evaluation conceptualization and evaluation categorization. On the linguistic level evaluation system is reflected in the system of standards.
Ключевые слова: система оценок, поэтическая картина мира, оценочная концептуализация, оценочная категоризация, крайние точки системы оценок, иерархия.
Keyword.S: evaluation system, the poetic picture of the world, evaluation conceptualization, evaluation categorization, extreme points, hierarchy.
Поэтический текст был и продолжает быть объектом постоянного научного интереса, однако, в современной науке намечаются новые перспективные направления, связанные с изучением поэзии и поэтического текста. Когнитивный подход к поэтическому тексту предполагает рассмотрение поэтического текста как продукта индивидуального творческого сознания. Это значит, что поэзия является языковой репрезентацией определенных ментальных структур и субъективных оценок поэта.
Методологические установки когнитивного подхода применимы к исследованию поэтической картины мира и легли в основу разработки теории когнитивной поэтики. Поэтика как раздел теории литературы изучает на основе ряда методологических предпосылок структуру и форму произведения, а также средства и приемы создания произведения. Поэтика как наука о поэтическом творчестве сосредоточена на выяснении происхождения текста, его форме, значении, законах. Когнитивная поэтика уделяет внимание, прежде всего, когнитивным стратегиям и
МАСЛОВА Жанна Николаевна - кандидат филологических наук, доцент по кафедре английского языка Балашовского института (филиала) Саратовского государственного университета © Маслова Ж. Н., 2009
процессам, находящимся в основе как формирования, так и интерпретации текста, ментальным структурам, которые репрезентируются в языке поэтического текста. В рамках теории когнитивной поэтики поэтический текст рассматривается как продукт индивидуального творческого сознания. На поэтическом материале возможно исследование того, как структуры творческого мышления репрезентируются в языковых структурах. Через созданный автором поэтический мир в поэтическом языке репрезентируется поэтическая картина мира.
Поэтическая картина мира определяется нами как сформированная в сознании человека система представлений о принципах отбора явлений действительности, принципах построения художественных образов, художественных концептах и категориях, отражающих способы поэтической репрезентации мира в языке. Поэтическую картину мира не следует отождествлять с художественным или поэтическим миром. Под «поэтическим миром» мы будем понимать целостную проекцию реальности, созданную на основе поэтической картины мира, являющуюся результатом духовной и творческой активности человека. Мы разделяем понятия «поэтический мир» и «модель поэтического мира». Представление о поэтическом мире автора нельзя получить на основе отдельно взятого произведения, относительно единичного текста можно говорить только о репрезентируемой «модели поэтического мира».
Поэтическая картина мира как часть художественной картины мира характеризуется вторич-ностью [1]. Кроме того, она имеет ценностную природу, так как в основе ее формирования лежит ценностный способ восприятия мира.
Различное ценностное восприятие предметов и явлений окружающего мира человеком стало возможно за счет сформированной в его сознании категории оценки. Это собственно человеческая категория, обусловленная психической и физической природой человека, она же определяет мышление человека, его деятельность, отношение к другим людям и предметам действительности, восприятие искусства [2]. Система оценок в поэтической картине мира складывается в результате происходящих в сознании человека когнитивных процессов оценочной концептуализации и оценочной категоризации. Оценочную концептуализацию мы, вслед за Н. Н. Болдыревым, будем понимать как «оценочное осмысление объектов окружающего мира и образование в результате этого оценочных концептов в нашем сознании». Оценочную категоризацию, соответственно, как «группировку объектов и
явлений по характеру их оценки в соответствующие классы и категории, т. е. систему оценочных категорий (статический аспект), или мысленное соотнесение объекта или явления с определенной оценочной категорией (динамический аспект)» [3].
Система оценок закреплена всей совокупностью поэтических текстов, она относительно устойчива, но изменяется на протяжении всей истории поэзии. Единичный поэтический текст вписан в систему оценок, потому что каждый текст -лишь звено в цепи отсроченной художественной коммуникации. Художественный дискурс устанавливает связи между текстом и автором, текстом и читателем, автором и традицией, читателем и реальностью, поэтому любой поэтический текст -прецедентный (термин Ю. Н. Караулова), то есть существующий в межпоколенной передаче.
Поэзия находится в рамках отсроченного бытийного дискурса, когда автор раскрывает читателю свой внутренний мир. Бытийное общение необходимо для развития мышления человека, так как поэзия дает возможность трансляции телеономных концептов (термин С. Г. Воркачева). В связи с этим целью поэзии становится личностно-ориентирован-ное общение, раскрытие внутреннего мира, самопознание. Массовый информационный дискурс не может заменить данный вид общения.
Главная особенность поэтического дискурса в том, что поэту постоянно нужно искать иные языковые формы для репрезентации концептов, добиваться новизны языковой формы. Поэтический замысел может быть облечен в разные слова - не каждый языковой элемент обязательно поэтический, но каждый языковой элемент имеет потенциал стать им. Ограничениями свободы поэта в данном случае служат культурный фон, в котором он существует, и язык, на котором он пишет. Поэт как языковая личность из предыдущего поэтического опыта присваивает и транслирует далее то, что отражает незыблемые для него истины, жизненную доминанту.
Система оценок в поэтической картине мира иерархична. На верхнем конце шкалы находится «высокое», «идеальное», «поэтическое», на нижнем конце - «низкое», «повседневное», «непоэтическое». Система оценок во многом влияет на выбор языковых средств, определяет пути и особенности формирования поэтических образов.
Сложившаяся система оценок обусловлена историческим развитием отечественной поэзии. В русской поэтической традиции прослеживается важность оценочных концептов 'высокое', 'низкое' и балансирование между двумя крайними точками («высокое» и «низкое»), практически при отсутствии нейтральной зоны. Это подтверждается исследованиями Б. А. Успенского, который выявляет важную специфику русского языково-
го и культурного сознания: «...в условиях диглоссии как языкового и культурного механизма - принципиально отсутствует нейтральная семантическая зона» [4]. В условиях диглоссии «каждый язык оказывается соотнесен с самостоятельным миром ситуаций, который организуется как семантическое целое» [5].
На языковом уровне «высокое» изначально отождествлялось со старославянизмами, а «низкое» - прежде всего, с разговорным языком. Об этом свидетельствуют вехи развития русского поэтического дискурса.
Русская поэзия сравнительно молода относительно европейской поэзии. Расцвет светской культуры, литературы, а также поэтического искусства начался в России с эпохи Петра I. В то время светская поэзия зарождалась в кругах образованных людей, которые могли опираться на европейские образцы. Однако поэты были зависимы от власти, в частности от созданной в 1724 г. Академии наук, членами которой сами поэты и являлись за редким исключением. Стихи невозможно было опубликовать без официального одобрения, а основной задачей поэтов было прославление государственной власти. С развитием светской культуры возникла необходимость в особом голосе светской поэзии. Хотя принципы современной русской поэзии во многом развились из западноевропейских моделей, русская светская поэзия берет начало с реформы М. В. Ломоносова.
Реформа была направлена на максимальное обособление поэтического языка от обыденного, лексической основой словаря поэтического языка стал старославянский церковный язык. Этот язык был изначально письменным языком и не звучал естественно даже во времена М. В. Ломоносова, но он как нельзя лучше способствовал созданию особой поэтической дикции. Старославянский язык стал основой высокого стиля, он имел мощные исторические и религиозные ассоциации и подходил для одического жанра, целью которого было воспевание монарших побед. Многие слова этого стиля были заимствованы из религиозного дискурса и оценка «поэтичное» стала близка оценке «сакральное», «священное». Ведущим поэтическим жанром стал жанр оды, определив язык и круг «поэтических» тем. На основании оценочных концептов 'высокое', 'низкое' формируются оценочные концепты 'поэтическое', 'непоэтическое'.
Реформа М. В. Ломоносова способствовала оценочной категоризации лексики соответственно трем категориям, отождествляемым с тремя «штилями» - высоким, средним, низким. Деление слов на категории соответствовало процессу в мышлении - делении явлений действительности, тем и сюжетов на «высокие», «средние» и «низкие».
На основании возможности или невозможности быть предметом поэтического осмысления темы воспринимались либо как «поэтические», либо как «непоэтические». Разделение на «поэтическое» и «непоэтическое» стало возможным также благодаря формированию особой категории поэтического, возникшей как результат обобщающей деятельности сознания, отображающей наиболее существенные и фундаментальные отношения и связи поэтической картины мира. Категория поэтического как собственно человеческая категория складывалась исторически и зависела от условий общественной жизни.
Г. Державин отошел от традиции М. В. Ломоносова в том, что в его стихах появилось прославление радостей простой деревенской жизни. Соответственно теме упростился лексикон, но диалектные «сниженные» названия птиц, животных смешивались со словами высокого стиля, в частности с неполногласными словами. Включение деревенской темы в категорию поэтического и возможность появления деревенской темы в стихотворении были обусловлены, прежде всего, существующей в античной и западноевропейской поэзии пасторальной традиции, а не любовью поэта к крестьянской жизни и хорошим знанием ее. Г. Державин создает мифологизированный образ крестьянина, соответствующий пасторальному эталону: «Запасшися крестьянин хлебом, / Ест добры щи и пиво пьет; / Обогащенный щедрым небом, / блаженство дней своих поет» [6].
Ценностная природа поэтической картины мира проявляется в том, что в элементах созданного поэтического мира приоритетна не достоверность и соответствие реальности, а соответствие известному эталону, «высокой» оценке, «поэтичность». Ценностный критерий определяет структуру поэтического образа и репрезентацию концептов и концептуальных областей в поэтическом тексте. У Г. Державина концептуальная область 'человек' репрезентируется мифологизированным крестьянином, помещенным во вневременную мифологическую среду. С XVIII в. в отечественной поэзии складывается тенденция изображать чувства и события в мифологическом ключе, так как эталоном «высокого» служит миф. «Высокий» поэтический мир изображается как мир «вообще», избавленный от низких реалистичных деталей.
В конце XVIII - начале XIX в. в русской поэзии значительно расширился круг тем, попадающих в область поэтического осмысления. Получила распространение поэзия для друзей, и помимо гражданских тем в стихах появились темы о любви, дружбе, страсти. Они воспринимались более сниженными, нежели традиционные одические темы, поэтому изменился и язык поэзии. Под французским влиянием, привнесенным Н. Карамзиным, язык поэзии стал более близок к разговорному,
чем раньше. Н. Карамзин создал «язык вежливого общества» - церковнославянизмы появлялись лишь тогда, когда был нужен возвышенный или религиозный тон, новый поэтический словарь основывался на французских поэтических идиомах, галлицизмах - прямых переводах, перифразах и мифологических аллюзиях. Включение в поэтическую речь ранее «сниженных», непоэтических языковых элементов стало закономерным этапом в построении иерархии оценок, так как высокое не может существовать без низкого. Поэтический язык отечественной поэзии стал развиваться в двух направлениях: либо с тяготением к «низкому», либо с тяготением к «высокому».
Германофил В. Жуковский и италофил К. Батюшков придерживались языка, представляющего «высокое». В поэзии К. Батюшкова утверждается этот стиль: «Как ландыш под серпом убийственным жнеца / Склоняет голову и вянет, / Так я в болезни ждал безвременно конца / и думал: Парки час настанет. / Уж очи покрывал Эреба мрак густой, / Уж сердце медленнее билось: / Я вянул, исчезал, и жизни молодой, / Казалось, солнце закатилось» [7]. Ландыш растет на лугах и вероятнее всего он мог быть срезан косой, однако это несоответствие реальности не делает текст нелогичным. Одним из основных критериев выбора слов становится не достоверность явлений, а их оценка. Поэтический текст должен быть адекватен поэтической картине мира и художественной логике, которая не всегда совпадает с логикой реального мира.
Вместо ядерного слова, репрезентирующего концепт 'смерть', поэт использует перифразы «Парки час», «Эреба мрак густой», метафору «жизни молодой солнце закатилось». Поэт маскирует явления действительности, считавшиеся «низкими», прямо не называя их, поэтому ядерное слово концепта преднамеренно избегается. Через средства художественной выразительности актуализируются образный, ассоциативный, символический, ценностно-оценочный слои концептов 'смерть', 'болезнь'. При этом все языковые средства занимают одно место на шкале оценок. Отсылки к античной мифологии помогают смоделировать «классический» вариант художественного мира, где все события усредняются относительно мифологического времени и пространства, а человек зависим от высших роковых сил. Использование мифологического словаря стало непременным условием «высокой» поэзии, эталоном, относительно которого воспринималось снижение, вызванное введением в язык поэзии разговорных слов и оборотов, ядерных названий концептов.
А. С. Пушкин существенно изменил поэтический язык, он убрал перифразы и стал в большинстве случаев использовать истинно разговорные слова - традиционные темы стали облекаться в другие языковые формы: «Пора, мой друг, пора!
покоя сердце просит - / летят за днями дни, и каждый час уносит / частичку бытия, а мы с тобой вдвоём / Предполагаем жить... и глядь - как раз -умрём..» [8]. Допущение в поэзию слов, которые ранее считались непригодными, связано не только с расширением категории поэтического, но и с тем, что стало больше возможности для внесения в текст реальных пространственно-временных координат.
Далее поэтическая традиция развивается, снова балансируя между крайними точками системы оценок. Поэзия Ф. Тютчева и А. Фета смещается к языку XVIII в., Н. Некрасов тяготеет к разговорному языку. Поэзия Н. Некрасова отразила дух времени, тяжелое положение масс в фольклорном и сатирическом ключе. При этом Н. Некрасов берет сюжеты из повседневной жизни, а Ф. Тютчев моделирует события в мифологическом времени и пространстве. «Высокое» оказывается связанным с вневременным, «низкое» - с повседневным, текучим, актуальным.
Период 1890-1920-х гг. называется Серебряным веком русской поэзии, который начался с развития русского символизма. Основываясь на философии В. Соловьева и мистической поэзии, А. Блок,
A. Белый, В. Иванов мечтали преобразовать цели искусства. Смешивая миф и религию с эстетикой, они видели в поэзии способ преодолеть физическую реальность и достигнуть знания другого, мистического мира. А. Блок начал писать о любви, затем развил гражданскую и городскую темы.
B. Иванов увлекался античностью, что проявилось как в сюжетах его стихов, так и в образах. Он вписывал личные и современные темы в мир мифа, где нет персональности, и, соответственно, использовал язык, наполненный архаизмами. Следуя противоположной тенденции, В. Маяковский привнес в поэзию разговорный язык улиц.
С 1910-х гг. в отечественной поэзии развиваются акмеизм и футуризм. Первый стал продолжением неоклассического модернизма, это был отказ от символического мистицизма и провозглашение идеала ясности. Его представителями являются А. Ахматова, О. Мандельштам. Футуристы отрицали прошлое и предлагали либо неопримитивизм, либо культ новых технологий -А. Крученых, В. Хлебников. В этот период появилась поэзия, в которой была предпринята попытка отойти от сложившейся системы оценок, преодолеть поэтический язык как близкий к архаике, так и более насыщенный разговорными языковыми элементами. Однако заявленная тенденция в развитии поэтического языка осталась на уровне поэтических экспериментов, что весьма закономерно, так как одновременно с традиционным поэтическим языком стала разрушаться связь между комплексом ментальных представлений и традицией их репрезентации в поэтическом языке. Вследствие экспериментов по
обновлению языка поэтическая картина мира, а вместе с ней и категория поэтического, стала более нечеткой и маргинальной.
Революция изменила не только политическую реальность, но и сферу искусства. Особое значение революции было в том, что люди искусства, в частности поэты, искренне верили в то, что это не только смена социальных институтов, но и революция в искусстве. Во многом их надежды оказались утопичными. Значительная часть русских поэтов оказалась за границей, внутри страны основной задачей искусства снова стали панегирики новой власти, прославление патриотизма и лояльности к режиму. Союз писателей возник как структура, аналогичная Академии наук. Относительно этого периода следует говорить о нарушении преемственности в искусстве. Дореволюционная поэтическая традиция отражала ценности и была продуктом представителей тех социальных классов, которые оказались либо истреблены, либо изгнаны. Новая поэзия развивалась в оценках «разрешенное» - «запрещенное» и использовала приближенный к разговорному, подчеркнуто «демократический» поэтический язык как язык нового общества. Прежний «высокий» одический язык не мог быть использован ввиду своей сложности. Многие устойчивые знаки прежней поэзии, закрепляющие определенные комплексы представлений, оказались за рамками поэтического, как свидетельствующие о «буржуазности», приверженности к старым ценностям.
После смерти И. В. Сталина развилась богатая традиция неофициальной литературы, куда вошла поэзия 60-х. Влиятельным на умы было направление бардовской песни Б. Окуджавы, Ю. Визбора. С 70-х гг. развивается авангардная поэзия (Н. Искренко). Советское время сформировало новые полюса в оценке - «официальное» -«неофициальное», «разрешенное» - «запрещенное». Советский дискурс, язык официальной власти закрепился в этой системе оценок как «официальное» на том месте, где было «высокое», стал ее эталоном. Иначе невозможно было бы пародирование советского дискурса в концептуальной поэзии Д. Пригова и Т. Кибирова, потому что пародирование означает снижение регистра.
Вместе с тем, на протяжении XX в. шло обновление традиции Серебряного века, и система оценок «высокое» - «низкое» стала восстанавливаться. Эталоном высокого уже не мог стать язык М. В. Ломоносова, как слишком архаичный, им стал язык поэзии А. С. Пушкина.
А. Ахматова, например, в своих стихах о любви отсылает к языку А. С. Пушкина как эталону в любовной поэзии. Так, у А. С. Пушкина типичным обращением к любимому или любимой является «нежный друг», «друг прелестный», «друг милый». А. Ахматова, обращаясь к любимому, называет его «друг прекрасный», соперницу - «подругой милой».
М. Цветаева, восстанавливая связь с прежней традицией, смешивает разговорные и одические слова.
Зависимость поэта от власти сохранялась вплоть до распада СССР и обусловила особенный статус поэта в обществе - «поэт в России больше чем поэт» (Е. Евтушенко). Этой ситуацией было предопределено появление многих реалий: «списки», «самиздат», «эзопов язык» и т. п., а также гиперболизированная оценка роли и личности поэта. В обществе, где контролировались все информационные ресурсы, люди воспринимали литературу и поэзию, в частности, как источник мудрости и моральный ориентир. После падения СССР роль поэта как пророка потеряла актуальность, и в 90-е гг. поэты оказались свободны от политического гнета, но утратили свое значение трибунов. Роль комментатора социальной жизни сегодня принадлежит масс-медиа, и отечественная поэзия не более мощная социальная сила, чем поэзия в европейских странах.
Оказавшись в других исторических условиях, отечественная поэзия, тем не менее, остается в прежней системе оценок. «Высокие» темы тяготеют к «высокому» языку, где сохраняется неполногласие и старославянизмы: «Бывает у русского в жизни / Такая минута, когда / Раздумье его об отчизне / Сияет в душе как звезда... / Прошу у отчизны не хлеба, / А воли и ясного неба. / Идти мне железным путем, / И зреть, что случится потом» (Ю. Кузнецов) [9]. «Сниженный» язык сигнализирует о менее пафосных темах: «Какой-то странный здесь народец, / Нигде такого не бывает. / Ломают лифт, плюют в колодец / И матом речь пересыпают» (В. Артемов) [10]. Оценка «разрешенное» - «запрещенное» потеряла свою актуальность, и поэтический язык современной отечественной поэзии развивается, прежде всего, в системе оценок «высокое» - «низкое».
В поэтическом языке формируется ряд устойчивых слов и выражений, за которыми сохраняется целый комплекс представлений и ассоциаций, а также устойчивый ценностный компонент. За концептами и концептуальными областями закрепляются способы их репрезентации в языке поэтического текста и слова, которые становятся ядерными обозначениями концепта именно в поэтическом языке. Роль таких слов может выходить на уровень жанра. Существовал, например, особый подбор слов для русской элегической школы - томленье, увяданье, тоска, печаль, изгнанье. Лексическая канонизация стала жанрооб-разующим признаком. Происходит процесс закрепления определенных представлений за словом.
На языковом уровне система оценок отражается в системе эталонов - слов и сочетаний слов, репрезентирующих определенные концепты, эти слова являются ядерными обозначениями концеп-
тов в поэтической картине мира. Система эталонов позволяет закрепить за отдельными словами целый комплекс представлений и ассоциаций, которые актуализируются в сознании читателя при прочтении поэтического текста, и свидетельствует также о стремлении художественного дискурса к непрерывности. Эталоны служат образцами, на основании прототипического сходства с которыми явления поэтического языка опознаются как представители одной оценочной категории.
Примечания
1. Попова 3. Д, Стернин И, А. Очерки по когнитивной лингвистике. Воронеж, 2002. C. 8.
2. Арутюнова Н. Д. Аксиология в механизмах жизни и языка // Проблемы структурной лингвистики. 1982. М.: Наука, 1984. С. 5.
3. Болдырев Н. Н. Структура и принципы формирования оценочных категорий // С любовью к языку: сб. науч. тр. М.; Воронеж: ИЯРАН, Воронеж. гос. ун-т, 2002. С. 104.
4. Успенский Б. А. Языковая ситуация и языковое сознание в Московской Руси: восприятие церковнославянского и русского языков // Избранные труды; в 3 т. Т. II. Язык и культура. М.: Школа «Языки русской культуры», 1996. С. 40.
5. Там же. С. 38.
6. Три века русской поэзии / сост. Н. В. Банников. М.: Просвещение, 1979. С. 23.
7. Wachel M. The Cambridge Introduction to Russian Poetry. New York: Cambridge University Press, 2004. P. 37.
8. Ibid. P. 38.
9. Казначеев С. M. Современные русские поэты: Этюды. М.: Ин-т бизнеса и политики, 2006. С. 57.
10. Там же. С. 93.
УДК 811.511.131'22
А. А. Арзамазов
СЕМИОТИЧЕСКАЯ АМПЛИФИКАЦИЯ ЦВЕТООБОЗНАЧЕНИЙ « УЖ» (ЖЕЛТЫЙ)
И «ВОЖ» (ЗЕЛЕНЫЙ) В ЮЖНОУДМУРТСКОЙ КАРТИНЕ МИРА
В статье рассматривается возможность семиотической амплификации двух цветовых обозначений в удмуртской фольклорной картине мира.
The article analyzes the possibility of semiotic amplification of the two colour concepts in the Udmurt folklore.
Ключевые слова: семиотическая амплификация, цветообозначение, удмуртский фольклор.
Keywords: semiotic amplification, colour concepts, Udmurt folklore.
АРЗАМАЗОВ Алексей Андреевич - аспирант Удмуртского ИИЯЛ УрО РАН © Арзамазов А. А., 2009
