CC BY
3
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 7. ФИЛОСОФИЯ. 2022. № 3. С. 49-58
УДК 101.1 Научная статья
ФИЛОСОФИЯ ОБРАЗОВАНИЯ
ЦЕЛИ И УСЛОВИЯ СУЩЕСТВОВАНИЯ ФИЛОСОФИИ В ГОСУДАРСТВЕННОМ УНИВЕРСИТЕТЕ В ДИСКУССИЯХ ОБ ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЙ ПОЛИТИКЕ ВИКТОРА КУЗЕНА ВО ФРАНЦИИ В СЕРЕДИНЕ XIX В.
И.С. Курилович*
Российский государственный гуманитарный университет, 125993, Миусская площадь, д. 6, г. Москва, Россия
Аннотация: Автор статьи на примере деятельности Виктора Кузена демонстрирует проблему достоверности целеполагания философской работы во Франции середины XIX в. для университетского и академического философа. Особое внимание в статье уделяется четырем моментам: происхождению конкурса агрегации (агрегасьон) во французской образовательной системе, роли Виктора Кузена в установлении канона произведений и имен в системе философского образования Франции, политическим обстоятельствам установления философского канона и сопоставлению названной исторической ситуации с развитием институционализации философии вообще.
Ключевые слова: философское образование, институционализация философии, французская философия XIX в., конкурс агрегасьон, Виктор Кузен
Благодарности/Финансирование
Исследование выполнено при поддержке Российского научного фонда (проект № 20-78-00121) в Российском государственном гуманитарном университете.
Original article
PHILOSOPHY OF EDUCATION
THE OBJECTIVES AND CONDITIONS OF PHILOSOPHY AT THE STATE UNIVERSITY IN THE DISCUSSIONS OF VICTOR COUSIN'S EDUCATIONAL POLICY IN FRANCE IN THE MIDDLE OF THE 19th CENTURY
I.S. Kurilovich
Russian State University for the Humanities, 125993, Miusskaya sq. 6. Moscow, Russia
* © И.С. Курилович, 2022
Abstract. Using the case of Victor Cousin's educational policy in France in the mid-nineteenth century, the author demonstrates the problem of the validity of philosophical activities objectives for the university and academic philosopher. The article focuses on four points: the origin of the contest of Agrégation in the French educational system, Victor Cousin's role in the establishment of the canon of works and names in the French system of philosophical education, the political circumstances of the establishment of the philosophical canon, and the comparison of the mentioned historical situation with the development of the institutionalization of philosophy in general.
Keywords: philosophical education, institutionalization of philosophy, 19th-century French philosophy, Agrégation de philosophie, Victor Cousin
Acknowledgments/Financial Support
This work is supported by the Russian Science Foundation under grant No. 2078-00121 in the Russian State University for the Humanities.
Исторические обстоятельства становления
философских институтов Франции
Виктор Кузен, философ-эклектик и спиритуалист, сменяя и сочетая разные высокие посты, в 1830-е и до начала 1840-х гг. фактически руководил философским образованием во Франции. Но и позже продолжалась его линия регулирования школьно-университетской философии. Институционально система начала складываться задолго до Кузена, во второй половине XVIII в., существенно была преобразована Наполеоном и окончательную форму приняла при Луи Филиппе в правительстве Франсуа Гизо, где образованием вообще и прежде всего философией заведовал Виктор Кузен. Можно перечислить общие черты этой системы без учета множества деталей, избыточных для нашего повествования. Университет — единая государственная организация, заведующая образованием, высшим и средним. В разных городах Франции находятся не университеты, а факультеты единого Университета. Состав факультетов в каждом городе может отличаться, это предмет конкуренции и лоббизма городских властей. Преподавательский корпус средних школ и факультетов пополняется специалистами, прошедшими письменный и устный конкурс агрегации, агрегасьон, и в зависимости от места в конкурсе в год прохождения они приглашаются либо в школы, либо, что реже, на подготовительные курсы в отделенные от Университета специализированные Высшие школы, профессора которых и являются устроителями конкурсов агрегасьона.
Преподаватели средней и высшей школы в едином Университете свободны самостоятельно составлять курсы и подбирать литературу к ним. Однако фактически список чтения для старшеклассника более
или менее соответствует литературе, которая будет предлагаться для комментария при поступлении в Высшие школы и дальнейшего прохождения агрегасьона, либо только для агрегасьона по итогам обучения на одном из факультетов Университета. Во-первых, учителя читали именно эту литературу и тренировались рассуждать именно о ней, когда напряженно готовились к агрегасьону, и на то, что их круг чтения в этот подготовительный период был значительно шире, надеяться не приходится из-за высокой нагрузки. Во-вторых, ученики заинтересованы именно в этой литературе, так как по ней будет выстроено как поступление в Эколи, так и обучение в Университете. В-третьих, сам круг чтения приобретает некоторое постоянство, так как все участники описанного круговорота воспроизводства — от старшеклассника через высшее образование до конкурса и обратно в школу — объединены списком литературы и сложившимися комментаторскими аналитическими и риторическими практиками1.
Система содержала и ряд вспомогательных блоков, призванных обогащать или беспокоить ее новыми голосами. Первыми вспоминаются частные школы, в значительной мере католические, они порою направляли свои образовательные программы иначе, так как их воспитанники могли быть заинтересованы в иных карьерных путях, однако меритократическая система Франции подчинила и их тем, что высшие посты занимают выпускники не Университета, а Эколей, а туда нужно поступать, а значит, читать по списку. Гораздо более успешным источником новизны был институт диссертационных защит, который хотя и воспроизводил канонические дискурсивные практики, школу анализа и комментария, однако был в постоянном поиске новых предметов исследования и уточнения методологии. Наконец, с 1930-х гг. постепенно растет обогащающее влияние международного обмена. Указанные ответвления от воспроизводства канона вносили свое плодотворное влияние, но канон оставался и пополнялся крайне медленно.
Образцовой указанная система была именно в случае философского факультета. Многочисленные исключения, такие как отсутствие Эколи для врачей, а значит, полная погруженность медицинского образования в Университет, и динамичное развитие естественных наук расшатывали свои сегменты системы, тогда как созданная на философских основаниях и во главе с философом Виктором Кузеном система получила больший запас прочности. Мы находим у этого явления, как минимум, две методологические причины. Философское, а также филологическое и историческое об-
1 Об образовательной системе Франции в XIX в. и ее изменениях см.: [1]. Подробнее об исторических обстоятельствах деятельности В. Кузена см.: [2].
разование во Франции в XIX в. продолжало риторические практики иезуитских коллежей, было центрировано на построении наррати-вов, претендующих на универсальную убедительность в том числе за счет обращения к уже известным текстам, их анализу и реконструкции. Кроме того, Виктор Кузен, вдохновленный Гегелем, сделал из истории философии на основании эклектической методологии основную философскую дисциплину.
Становления канона текстов и имен
во Франции в 1830-е гг.
После установления значимости канона и относительной герметичности системы его воспроизводства необходимо вспомнить, как канон был составлен. В 1844 г. в речи в защиту Университета и философии в Палате пэров В. Кузен утверждал следующее: «Право на образование не одно из естественных прав индивида и не предмет для предпринимательства, а часть государственной власти. <...> Университет — это подчиненное государству общественное образование. <...> Университет не все государство, но в качестве государственной службы он есть служба, государству подчиненная. Он не противится вмешательству государства и его органов, как их называют; он прекрасно знает, что завтра власти могут разработать закон, который его изменит или уничтожит» [3, 135-164]. И он же в 1850 г. говорил: «Преподаватель философии — функционер морального порядка, который благодаря государству служит духовной и душевной культуре при помощи наиболее достоверных частей философской науки. Он должен устранять из своих уроков вопросы, не связанные с этим великим объектом. Император Наполеон, обращаясь к первому директору Эколь нормаль, сказал: "Месье, производите наставников, а не академиков". Эти слова основателя Университета адресованы не только Эколь нормаль, они также могут служить правилом конкурса агрегасьон. Они указывают на наш долг, и мы постарались скорее сдерживать, чем стимулировать развитие молодых кандидатов» [4, 1-2].
Данные заявления были следствием центристской позиции школы Кузена, которая добилась права на небывалую для того времени независимость университетской философии от религиозных институтов и существенно расширила обязательное философское образование во Франции, но в своем положении была до поры целиком обязана режиму Июльской монархии. Позиция предполагала так называемую «гармонию противоположностей»: как мы можем заметить, здесь есть сходство с гегелевским принципом «единства и борьбы противоположностей», но без «борьбы» и даже без «проти-
воположности», а только формальное единство некоторой абстракции срединного пути.
Наиболее яркие примеры данной позиции изложим тезисно2. Во-первых, сенсуализм — крайность, спиритуализм — крайность, выбор: эклектическая психологизация спиритуализма. Стало быть, ключевые референции — Рид и Стюарт, внутренний анализ фактов сознания, разделение духовного и психического. А политическая цель обращения к данным мыслителям — поддержка имущественного ценза для парламента в монархии. Во-вторых, социализм с его революционным потенциалом — крайность, абсолютизм — крайность, выбор: конституционная монархия. Референции: Гердер и Вико, скрыто подразумевался также и Гегель — они были необходимы для обоснования подчинения исторического прогресса Разуму. Связанная политическая позиция: вклад философии в стабильность государства. В-третьих, доминирование одной религии — крайность, светская антиклерикальная идеология разума — крайность, выбор: доступ в начальные и средние школы католического духовенства, но только туда, не в высшее образование, не на факультеты. В этом школе Кузена помогали ссылки на Канта, Шеллинга и отчасти Гегеля, которые давали доводы в пользу интеграции веры в высшие принципы Разума, что усиливало позицию в дебатах для защиты университетской монополии в высшем образовании.
С 1830-х гг. Кузен объясняет необходимость подчинять государственным интересам всю систему образования под названием «Университет» двумя целями: сохранением государством устроенной институционализированной философии в среднем и высшем образовании как условием ее формального существования; сохранением централизованности системы образования, стабильности финансирования и государственной защиты от вмешательства клерикальной партии в программы курсов философии и прочих дисциплин высшего образования как условием содержательной автономии.
Имея целью аргументировать политическое условие своего институционального существования, претендент на звание агреже проходит текстоцентричное риторическое испытание, окончательно ориентированное на историю философии, выстроенную в соответствии с указанными ориентирами. Ключевыми столпами-референциями, после философов Античности, оказались французы: Пьер Абеляр, Рене Декарт и живой классик Виктор Кузен. Последний
2 Подробный анализ позиций школы Кузена, их социологический и политологический анализ изложены в работе: Landrin X. L'"éclectisme spiritualiste" au XIXe siècle: sociologie d'une philosophie transnationale [5, 44].
выступает в 1842 г. против «гипотетической метафизики немецкой школы».
Любопытно, что революции во Франции не прекратились, а канон и общая машинерия воспроизводства философским институтом себя сохранялись. Эмиль Дюркгейм размышлял в 1895 г. [6] о развитии французской философии в контексте конкурса агре-гасьон. Он отличал энергичное идеологизированное управление философскими институциями Виктором Кузеном и безыдейные, но требующие отличной эрудиции в области истории философии и отточенных умений анализа и комментария данных текстов, чем и являются задания конкурсов агрегасьон по философии. Согласно Дюркгейму, Кузен ориентировал философию Франции на анализ текстов так, что основной философской дисциплиной стала история философии, тогда как данные физико-математических и прочих наук перестали учитываться французскими философами. Место философии во французской образовательной системе обеспечивалось обязательствами создавать образцового человека и гражданина — то, что ранее делала церковь. Но с утратой Кузеном власти устроенная им система остается, пишет Дюркгейм, без «души», то есть без цели и без определенного ею управления. Университетская философия в лице систематически воспроизводимых ею агентов повторяет национальный философский канон признанных авторов и произведений и эклектичную спиритуалистическую методологию, совмещенную с комментаторскими риторическими практиками времен иезуитских коллежей XVIII в.
И вопрос, который вырывается за пределы исторического случая первой половины — середины XIX в.: как философия институционализирована сегодня? Если в предложенном случае Франции сначала мы видим инверсию целей университетской философии с целей мысли, знания, мудрости на цели обстоятельств существования института — в итоге цели существования государства, то в другом случае мы видим не просто отмену целеполагания, а самовоспроизводство культурной традиции высочайшей сложности. Теперь стоило бы определить, как вообще можно ставить вопрос об институционализации философии.
Институционализация философии
в историко-философской перспективе
Платон в диалоге «Государство» (Книга VI, 497Ь) говорит, что существование философии в имеющихся государствах ее извращает, там же, в рамках критики софистики, он осуждает включение философии в платежеспособный спрос и предложение, так как от цели
созерцания эйдосов (теоретическая цель) и обращения субъекта к этому созерцанию (практическая) она переключается на цели необращенных, непреобразованных заказчиков [7, 215-216]. В «Апологии» Сократ говорит, что всякая плата свидетельствовала бы против него как основание для подозрения, что его цели — не общественная и частная добродетель, но он беден [8, 185]. Себе на беду Сократ добавляет, что заказчиком может выступать и само государство, которое может давать «Даровой обед в Пританее» не только олимпийским чемпионам за готовые достижения, но и философам, притом заранее, до очевидных результатов, поскольку они повседневно пекутся о более ценном, чем тела граждан, — об их добродетели [8, 91]. По словам Диогена Лаэрция (II 42), это предложение стоило Сократу 80 дополнительных голосов судей против него [9, 105]3. Сократ выбирает внутренний ориентир мысли, даймон, за которым и следует до своей смерти от государственного приговора. Платон же решает, что если философии нет места в государстве, то государству есть место в философии, что и дает идеальное государство, а до того философии предлагается существовать при условии досуга, обеспеченного рентой, как было у Платона и Аристотеля, или сокращением потребностей и жизнью с подарков-подаяний, как выбирали жить и Сократ, и многие мудрецы различных времен и культур.
В истории организации философской работы все три названные выше стратегии демонстрировали свою ограниченную жизнеспособность. Софистическая или антифилософская в платоновском смысле традиция платы за философское обучение сопутствовала философским школам, существующим на дофилософских или вне-философских основаниях в виде обеспеченности собственностью (сейчас мы вместе с даром можем вспомнить эндаумент). Однако обстоятельства их существования оказываются и основанием для прекращения их существования, подчиняясь внефилософским правилам игры: погружая философию во внутренний мир школы, защищенный собственностью, философская организация оказывается зависимой от изменений данной среды, например, от прихода христианства и Кодекса Юстиниана. Возможно и погружение верности мысли, Логосу ли, Истине, Благу и Красоте в индивидуальную жизнь философа, который, соразмеряясь с собой, независимо от обстоятельств, мыслит. Но такое погружение находится под неизбежным подозрением, назовем его кантианским, под сомнением, нет ли гетерономии в самом философе и тем более в других, коллегах по факультету, что является крайне сомнительным основанием для кооперации.
3 Анализ бухгалтерии отдаривания Сократа и его учеников см.: [10].
Однако, согласно концепции философского факультета Канта-Гумбольдта, кооперации быть и не должно [11, 236], что переводит нас к иной стратегии — обеспечению философа или философской организации городской или церковной общиной, реже — профессиональной корпорацией, чаще — государством, посредством, как предлагал Сократ, безвозмездного предоставления из своего бюджета «дарового обеда» — таковой мог бы служить гарантом существования свободной от рынка философии, а значит, сохранил бы возможность философского обращения, описанного Платоном. Согласно Канту и Гумбольдту, обеспеченное государством положение философии в университетах [12, 75-76] и значимость профессиональной университетской работы для своих государств [13, 7-8] поддерживаются и обосновываются обращением к принципам, которые признаются подлинно рациональными и совпадают с необходимыми обстоятельствами существования отдельного ученого на своей позиции в университете, — уединению, свободе от объединений, ценностной нейтральности. Нечто подобное предпринял и Виктор Кузен. Несомненно, французский философский факультет крайне отличался от немецкого во множестве моментов, кроме одного — это был государственный философский факультет.
О сомнительности церковного или государственного философа подробнее пишет другой французский философ — Мишель Фуко, когда замечает, что философия перестала быть «наукой наук» [14, 141], ее место заняла «правительность» ^оиуегпетеп1аШ:ё). Фактически Фуко повторил аргументы против софистов и риторов из «Государства», с которых мы начали: если заказчиком философского дискурса не является философ, дофилософские цели заказчика извращают философию. В этой логике единственным шансом выведения философии из под подозрения остается объявление «пра-вительности» философской. Как Платону нужно было поставить философов во главе государства, так и теоретикам университетских реформ необходимо было обосновывать, что либо сам правитель, либо правовая система уже являются философичными, разумными — этим должно было быть снято подозрение с философского дискурса: Кант, Гумбольдт и Гегель оптимистично наделяли разумностью самого учредителя философского факультета, что, по меньшей мере, дискуссионно4.
Возвращаясь к Виктору Кузену, нужно заметить, что он не доходит до мысли о философичности «правительности», или, иначе, до философского обоснования реформы университета во главе с
4 В ином контексте проблематичность данного вопроса нами ранее рассматривалась [15].
«низшим» факультетом, как мы по-разному, но в этом отношении сопоставимо встречаем у Канта, Гумбольдта, Фихте, Гегеля и Шлей-ермахера. Для Виктора Кузена, говоря гегелевским языком, достоверна борьба сил, в которой он придает небывалую жесткость одному особенному философскому институту — единой философии средней и высшей школы, сшитой каноном и методологией агрегасьона.
СПИСОК ИСТОЧНИКОВ
1. Козлов С. Имплантация: Очерки генеалогии историко-филологического знания во Франции. М.: Новое литературное обозрение, 2020. 576 с.
2. Курилович И.С. Институционализация философии: случай Виктора Кузена и наследия Гегеля во Франции // Логос. 2020. Т. 6, № 30. С. 145-172.
3. Cousin V. Défense de l'Université et de la philosophie: discours prononcés à la Chambre des pairs. P.: Joubert, 1845. 410 p.
4. Cousin V. Rapport adressé à M. le ministre de l'intruction publique et des cultes par le président du concours de l'agrégation de philosophie // Moniteur universel. Journal Officiel de la République Française. 1850. Vol. 248, N 5. Septembre 1850. P. 1-2.
5. Pinto L. (dir.). Le commerce des idées philosophiques. Bellecombe-en-Bauges: Editions du Croquant, 2009. 188 p.
6. Durkheim É. Lenseignement philosophique et l'agrégation de philosophie // Revue Philosophique de la France et de l'Étranger. 1895. N 39. P. 121-147.
7. Платон. Государство. М.: Академический проект, 2015. 398 с.
8. Платон. Собрание сочинений: В 4 т. М.: Мысль, 1990. Т. 1. 860 с.
9. Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов / Ред. тома и авт. вступ. ст. А.Ф. Лосев; Пер. и прим. М.Л. Гаспарова. М.: Мысль, 1986. 571 с.
10. Маяцкий М. Сократ-экономист, или К политэкономии дружбы // Логос. 2011. Т. 4, № 83. С. 120-130.
11. Куренной В.А. Немецкие мандарины: критические заметки // Политическая концептология. 2010. № 2. С. 224-237.
12. Кант И. Собрание сочинений: В 8 т. М.: Чоро, 1994. Т. 7. 495 с.
13. Гумбольдт К. фон. О внутренней и внешней организации высших научных заведений в Берлине // Неприкосновенный запас. 2002. Т. 2. С. 5-10.
14. Фуко М. Безопасность, территория, население. СПб.: Наука, 2011. 544 с.
15. Курилович И.С. Противоречие целей при институционализации рациональности // Рациональность в гуманитарных науках. Теоретические противоречия и дисциплинарная практика: Монография / Ред. и сост. И.С. Куриловича, Т.Д. Соколовой. М.: Изд-во «Русское общество истории и философии наук», 2022. С. 49-69.
REFERENCES
1. Kozlov S. Implantation: Essays on the Genealogy of Historical and Philological Knowledge in France. Moscow: New Literary Review, 2020. 576 p. (In Russ.)
2. Kurilovich I.S. Institutionalization of Philosophy: The Case of Victor Cousin and Hegel's Heritage in France // Logos. 2020. Т. 6, N 30. P. 145-172. (In Russ.)
3. Cousin V. Défense de l'Université et de la philosophie: discours prononcés à la Chambre des pairs. P.: Joubert, 1845. 410 p.
4. Cousin V. Rapport adressé à M. le ministre de l'intruction publique et des cultes par le président du concours de l'agrégation de philosophie // Moniteur universel. Journal Officiel de la République Française. 1850. Vol. 248, N 5. Septembre 1850. P. 1-2.
5. Pinto L. (dir.). Le commerce des idées philosophiques. Bellecombe-en-Bauges: Editions du Croquant, 2009. 188 p.
6. Durkheim É. Lenseignement philosophique et l'agrégation de philosophie // Revue Philosophique de la France et de l'Étranger. 1895. N 39. P. 121-147.
7. Plato. The State. Moscow: Academic Project, 2015. 398 p. (In Russ.)
8. Plato. Collected Works: In 4 vols. Moscow: Mysl, 1990. Т. 1. 860 p. (In Russ.)
9. Diogenes of Laertes. On the Life, Doctrines and Sayings of the Famous Philosophers. Moscow: Mysl, 1986. 571 p. (In Russ.)
10. Mayatsky M. Socrates the Economist or Political Economy of Friendship // Logos. 2011. Т. 4, N 83. P. 120-130. (In Russ.)
11. Kurennoy V.A. German Mandarins: Critical Notes // Political Conceptology. 2010. № 2. P. 224-237. (In Russ.)
12. Kant I. Collected Works: In 8 vols. Moscow: Choro, 1994. Т. 7. 495 p. (In Russ.)
13. Humboldt K. von. On the internal and external organization ofhigher academic institutions in Berlin // Untouchable Reserve. 2002. Т. 2. P. 5-10. (In Russ.)
14. Foucault M. Security, territory, population. SPb.: Nauka, 2011. 544 p. (In Russ.)
15. Kurilovich I.S. The contradiction of goals in the institutionalization of rationality // Rationality in the Humanities. Theoretical Contradictions and Disciplinary Practice. Ed. by I.S. Kurilovich, T.D. Sokolova. M.: Russian Society of History and Philosophy of Sciences, 2022. P. 49-69. (In Russ.)
Информация об авторе: Курилович Иван Сергеевич — кандидат философских наук, старший научный сотрудник Центра феноменологической философии философского факультета Российского государственного гуманитарного университета (РГГУ), тел.: +7 (495) 250-67-89; ivankurilovich@ gmail.com
Information about the author: Kurilovich Ivan Sergeevich — Candidate of Philosophical Science, senior researcher of the Center of Phenomenological Philosophy, Faculty of Philosophy, Russian State University for the Humanities, tel.: +7 (495) 250-67-89; ivankurilovich@gmail.com
Поступила в редакцию 09.02.2022; принята к публикации 15.04.2022
